Текст книги "Маска бога"

Автор книги: Пэт Ходжилл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Спроси меня! – сердито прикрикнула она.

– К-кто?

– Тьери, твоя мать, моя тетка. И кто мы теперь?

– Кузены, – запинаясь, пробормотал он, моргая и глядя на девушку. – Кровная родня. И В-верховный Лорд?

– И он тоже.

А что подумает об этом Тори и о ней, рассказавшей все Киндри? Его кожа сама соскользнет с костей от ярости. Однако фактов это не меняет.

– Ты можешь быть незаконным, – сказала Джейм, – мокрым и грязным, как новорожденный теленок, но ты Норф. Так что перестань позорить наших предков. Вставай и открой эту чертову дверь!

Теперь он смотрел во все глаза, белые ресницы застыли.

– Да. – Он, держась за стенку и покачиваясь, поднялся. – Да.

Тряска чуть не сбила Джейм с ног. Она увидела, что трещины теперь пролегли по мозаичным плиткам, задрожавшим, как стоячая вода в пруду, потревоженная упавшим камнем, все смешалось – змеевик и лазурь, зеленое и голубое, всюду выступали пузырьки костяных вкраплений. Конечно же, собранная тут энергия должна вылиться куда-то. Они опустились в целый бассейн силы, нетерпеливо распирающей стенки, а Киндри сейчас тянется к шлюзу. Видит ли он, что свет теперь исходит всего лишь от лишайников, испещряющих поверхность двери? Споры, болезненно мерцая, лопаются под его рукой. Он поднимает щеколду…

– Нет! – закричала Джейм, рванувшись вперед.

Слишком поздно.

Глава 2

Тьма давила со всех сторон, то ослабляя напор, то усиливая, как кишка гигантской змеи, проталкивающей по пищеводу проглоченную шевелящуюся жертву. Съедена заживо…

«Но я все еще дышу». Это тяжелое пыхтение над самым ухом – ее собственное. Джейм боролась, пытаясь управлять своим телом. «Я все еще шевелюсь…»

Хотя и не слишком резво. Разбитые колени ощущают твердую поверхность. Значит, дно здесь все-таки есть. Руки нащупывают плитки. Теперь вставай, вставай. Медленно, осторожно…

Пол как будто опрокинулся. Она ударилась об него, прежде чем чувства предупредили о потере равновесия. «Как пьяная», – подумала девушка, вспомнив свой последний и единственный опыт злоупотребления спиртным.

Что произошло? Киндри открыл дверь, и затем… затем…

Хлынувшая снаружи сила накрыла их и поволокла за собой. Куда? Ясно, что не в лунный садик шанира. Он опять ускользнул от лекаря в какой-нибудь запечатанный уголок его души. В перевернутом мире жрецов эта комната была на самом дне, как наиболее тайная и важная, – здесь находились недра энергии. И она сожрала Джейм одним глотком.

Поблизости кто-то тихо рассмеялся.

– Кто здесь? – спросила она (как глухо звучат слова), вновь пытаясь подняться и опять упав. – Киндри?

– Ты больше мне нравишься, – сказал тонкий, сухой и дребезжащий голос, – когда стоишь на коленях. Приветствия, вор.

– Иштар! – (Нельзя показать страх. Нельзя.) – Ты мне нравился, когда глодал собственную руку. Хотя я слышала, что ты ограничился всего лишь пальцем, – ах!

Чернота вокруг как будто сжалась. Секунду девушка не могла вздохнуть. Никаких сомнений: у ее врага в этом месте есть сила, не воображаемый водоворот энергии храма, а нечто более вещественное, возможно и более опасное, за этим стоит рассудок. Остальные семеро высших жрецов должны быть неподалеку, слушать.

– Изменник! – повысила она голос. – Ты рассказал Общине, как ты бросил Ганса, своего лорда, умирать в Гиблых Землях?

– У жрецов нету лордов, вор. Наши Дома отреклись от нас, когда отослали сюда. Мы ничего не должны им.

Затаенная злоба в его голосе больно царапает. Такая горечь, после стольких лет… Это должно быть правдой.

– Н-но зачем тогда ты отправился с Гансом в ссылку?

– Почему я должен говорить тебе об этих вещах? Я полагал, твой разум острее, вор.

Он насмехается над ней, но он прав. Голова полна вьющихся угрей, они ползут по извилинам, высасывают мозг, проедают себе дорогу наружу…

Нет, черт возьми. Все эти образы «есть-и-быть-съеден-ным»… Жрецы использовали Великий Танец, чтобы поиграть с ней, как она раньше поступила с Бренвир. Знание помогает. Иногда.

Не отвлекайся. Нападай.

– Ты предал Отраву, использовал его душу для создания Монстра Нижнего Города.

– Это был эксперимент. Ты тоже не отказывала себе в подобных удовольствиях, богохульница.

– Да, я случайно убила Горго, но после помогла его жрецу воскресить его. Это не опровергает нашего монотеизма, а ведь ты пытался сделать именно это своим Монстром. И я никогда не клялась в верности Темному Порогу, как ты.

Тьма хмыкнула:

– Отрицаю.

– Ты хвастался, что снесешь Барьеры и вернешь Кенцират Геридону, которого называл полноправным лордом, и Тени поддержат тебя.

– Я такого не говорил.

– Лжец.

Оскорбление повисло во мраке, пульсируя в воздухе, как проклятие. Где-то поблизости кто-то (возможно, Киндри) издал испуганный полу проглоченный всхлип. Джейм задержала дыхание. Несмотря на все, что она знала об Иштаре, ее сбивала с толку легкость, с какой он врал. В глубине ее сознания слышался шепот: «Идиотка. Он вынудил тебя сделать выпад, когда ты еще не была готова. Теперь все твои стрелы отбиты».

Темень снова хихикнула, как сухой шорох когтей из-под савана, отталкивающе и триумфально:

– Вечно вынюхиваешь правду, да, маленький вор? Как сука в течке. А если мы всем откроем правду о тебе? Да, о дааа…

Джейм рванулась:

– Нет, нет, нет, о бог!

Ее охватило нестерпимое головокружение. «Он вывернул меня наизнанку», – пришла дикая мысль, девушка споткнулась и снова упала на пол, содрогаясь от тошноты.

Теперь она видела: сквозь тонкую пленку рвоты (желудок-то пустой) проглядывал темный камень с зелеными прожилками. Руки сияли белизной на этом фоне, пальцы прикрывали сцепленные друг с другом костяные пластины. Голову клонила книзу тяжесть костяного шлема и маски. Так уже было, когда контакт с раненым Серодом толкнул ее в… в…

– Нет, – снова выдохнула она, едва не застонав, вспомнив. – Ох, нет…

– Дааа-сссс…

Шипение вздернуло голову девушки. Вокруг раскинулся ужасающий зал Геридона в его Доме за Темным Порогом; образ ее души. На нее смотрели сотканные глаза погибших Норфов с мертвых флагов и пустые выжженные глазницы аррин-кенов со сваленных грудой на холодном очаге шкур. Промозглый воздух вонял. «Всегда вынюхиваешь правду…» Вот что она хотела забыть, отвергнуть, но не могла убежать: гнойник в самом центре души, жестоко подшучивающий над надеждой и честью. Рожденная для службы Тьме… Ей мучительно хотелось свернуться в костяной шар, укрыться от самой себя навсегда.

– Итак, вот откуда ты пришла, – выдохнул Иштар. – Итак, вот кто ты.

Его белое лицо, еще больше похожее на череп после зимы болезни, чем помнилось, нависло над ней, лишь глаза живут на маске мертвеца, и их переполняет презрение.

– Слушай меня, гадина. У тебя есть кое-что мое. Я послал убийц раздобыть это, но они провалились. Я послал тряпку лекаря, но он сбежал. И все-таки я получу это. Где моя Книга, вор? Моя Книга в Бледном Переплете. Говори, или я так же наверняка, как закрыл от этого хнычущего ублюдка образ его души, запру тебя в твоем. Подумай об этом: твой разум навсегда останется здесь, а твое тело станет моим, и делать я буду с ним все, что пожелаю…

– Нет!

Неловкими, втиснутыми в костяные перчатки пальцами Джейм выхватила Костяной Нож. Жрец выбил клинок из ее руки, тот клацнул в тенях у дверей.

– Ты назвала меня изменником, да? Ты действительно думаешь, что можешь противостоять нашему хозяину в его собственном зале? Клянись в преданности где и кому тебе угодно, Яд Жрецов, но вот она, твоя душа, лежит и гниет здесь. Дура, решила, что руки или оружие могут спасти тебя тут!

Второй удар пришелся по виску, в ушах зазвенело.

…Белый жеребенок раторна, упавший от ее толчка как раз там, где сейчас избивают ее. Слишком незрелы они оба, слишком неподготовлены…

Кровь плеснула на пол между руками, рана, нанесенная Калистиной, снова открылась под костяной маской. При горячем прикосновении зеленые мраморные вены запульсировали, голубоватые трещины потянулись к очагу. Шкуры аррин-кенов качнули лапами.

«Скриии, – пробежали когти по камню. – Скриииии…»

Джейм прижала руки к ушам. Внутри черепа лепетала паника: «Он отпустит тебя, если отдашь ему Книгу. Все равно ты никогда не хотела быть сторожем проклятой штуковины. И на этот раз она наверняка прикончит его. Отдай ему Книгу».

Да.

Зыбь пронеслась по залу, как ветер над водой. Когти аррин-кенов и кость раторна растаяли. Флаги, гримасничая, исчезли. Стены стали другими, подступив ближе, низкий потолок поддерживали массивные приземистые колоны. Все поверхности покрывала мозаика – лазурь и кость. Зеленый змеевик вился, как вены, выбегающие из какого-то огромного сердца. Нет. Так было наверху в зале, раздробленном доведшими себя до смерти от истощения танцорами. А здесь, в недрах земли, собирается энергия, в этой грязной божественной клоаке…

Темный узел с бледным лицом Киндри валялся на узорчатом полу.

– Что ты сделала? – ошеломленно прошептал он.

Действительно, что?

Жрецы, черной массой сгрудившиеся у дальней стены, смотрели поверх их с Киндри голов. И Иштар тоже. «Он не понял, что я сдалась», – осознала Джейм. Ни жрецы, ни образ ее души тут ни при чем. Кто-то открыл дверь.

На пороге стояла неясная фигура. Тусклое мерцание заплесневелой золотой маски, которую пришелец держит у лица. Сгнившее одеяние осыпается клочками. Несожженные мертвецы всегда возвращаются… Но за упавшей маской нет ничего – и было ли? Из-под тени капюшона кто-то улыбнулся Джейм, показав жуткую черноту испорченных зубов. Желтые глаза или серебряные, наемник или Отрава? Кто бы там ни был, он отвел взгляд. И улыбка погасла.

– Нет, – прохрипел Иштар, отскакивая. – Ты умер на Троне Милости, ободранный заживо и съеденный мухами… Нет!

Его изувеченная рука поднялась. Ногти скребли низкий потолок, выгребая нити силы, дергая их вниз. Стены заскрипели. Верхушки колонн стали осыпаться. Со звенящим эхом треснули откосы. Земля будто попятилась. Посреди разрушения в облаке жесткой пыли застыла безмолвная фигура.

– Сейчас из-за тебя всех нас накроет крыша! – завопил кто-то.

«Хорошая мысль», – подумала Джейм.

В конце концов, разве кто-то здесь стоит того, чтобы спастись? Эти дураки жрецы, отдавшие подобную силу в руки безумца? Демон у дверей или его сводная сестра, грезящая наяву? Киндри, помогший многим и не получивший поддержки ни от кого?

Что ж, да. Черт возьми.

Девушка, шатаясь, встала, чувствуя себя так, словно все училище легло на ее плечи. Однажды она уже имела дело с милордом Иштаром в его собственном храме, это было страшное безрассудство. И ничего. Руки в черных перчатках уже подняты, бросая вызов не жрецу, но богу, которому он притворно служит.

– Лорд, – закричала она, – правосудия!

Дикий взгляд Иштара прикован к ее лицу. Сухожилия напряглись под отстающей от горла кожей – так он старается держать рот закрытым. Но он все равно раскрылся, мускулы затрещали. Глас Божий громыхнул, пробившись сквозь девять паучьих пальцев, впившихся в лицо, кусаемых при каждом слове:

НЕ ВЕРЬ НИ ЖРЕЦАМ…

Какого Порога?

…НИ ОРАКУЛАМ.

Это был Голос, который она уже пробуждала в Иштаре прежде, и все же не совсем тот, в нем преобладала теперь какая-то скрытая до этого нота. Она не думала раньше о Гласе Божием как о хоре, как, как…

Девушка схватила жреца за плечи, он забился пойманной птицей. Рухнув на колени, он потянул за собой и ее.

– Кто там? – закричала она в пустые выкатившиеся глаза с такими огромными от шока зрачками, что они выглядели прожженными в пергаменте дырками. – Бес побери, какую игру вы затеяли?

…Совсем не глаза, а обугленные глазницы, окаймленные спаленной шерстью, распахнутые навстречу великой тьме…

На секунду Джейм показалось, что она вернулась в образ души, что брызги ее крови оживили шкуру аррин-кена у очага и она накрыла этого мерзавца капюшоном, как Отрава – мастера убийства. А потом в голову вонзилась мысль о второй возможности: во второй раз она потребовала правосудия и получила его, возможно, вовсе и не от своего бога, но от назначенных им судей, аррин-кенов, чьи сплетенные голоса в Хмарях вынудили ее судить себя. Там милосердие Иммалая взяло верх; но Заречье – территория слепого кота.

Иштар оскалился за решеткой окровавленных пальцев.

– В Хмарях, у пропасти, ты избежала моего судилища, – сказал он голосом, похожим на зимний костер, морозным и горьким от золы, – но эти горы мои. Дитя Тьмы, желаешь ли ты сейчас моего приговора?

Она попятилась:

– Нет!

Натиск жрецов отбросил ее от Иштара. Старейший, самый низенький из всех, схватил Джейм за руку:

– Сделай это снова! – заорал он, пытаясь тряхнуть ее, но трясясь лишь сам. – Пробуди Глас!

– Н-не валяй дурака. – Джейм попыталась высвободиться. Маленький жрец едва доставал ей до плеча, выглядел он похуже, чем некоторые его коллега из ниш, но хватка у него, что у твоего терьера. – Ты хочешь, так сам и говори с ним.

– Клыки и когти бога! А ты думаешь, мы не пробовали? Всю зиму, с тех пор как узнали, что Голос вновь заговорил после стольких лет… Ох, если бы мы только не умирали от голода без энергии, сейчас, когда она так нужна нам!

– А что? Что случилось?

– Слишком мало нас здесь, слишком мало кенциров во всем Заречье, и мы к тому же отрезаны от наших храмов. Чем ближе Канун Лета, тем хуже. Даже Великий Танец не притягивает достаточно силы, чтобы сохранить для нас низину.

– Танец. Ты губишь своих людей, жрец.

– И что? Всегда есть лишние шаниры.

Иштар захрипел.

Маленький человечек оторвался от Джейм и бросился к своим товарищам, выкрикивающим вопросы Голосу, который только что соблаговолил в третий раз заговорить через тестигонского жреца. А в центре группки съежился Иштар, жадно запихивая в рот руки, отрывая зубами толстые ломти мяса и с урчанием глотая их.

Джейм подняла Киндри. Из носа лекаря струилась кровь, а этого наверняка не было бы, если бы он восстановил контроль над образом своей души. Миленькая же они парочка Норфов… а то и трио. Отброшенные скомканные погребальные одежды валялись на пороге, слепые личинки мух выползали из глаз и рта золоченой маски мертвеца. Плиты пола под тряпками стерты в порошок. Наемник, должно быть, вовремя зажмурился, и встряска не повредила ему. Он все еще пленник Отравы? И кстати, куда, именем Порога, они исчезли?

Ну, по крайней мере, их не видно на пути наверх.

Киндри запнулся у дверей главного зала, уставившись на кровавую бойню, устроенную последним безжалостным толчком энергии и Иштаром. Джейм оттащила лекаря.

– Ты подумаешь об этом позже. – Она и сама побелела под маской и коркой засохшей крови. Общине Жрецов понадобится много новых шаниров.

У дверей маленького каменного дома они задержались, с опаской оглядев террасу. Судя по разросшимся лужам, был дождь. Сейчас, однако, низкие тучи начали рассеиваться.

Джейм тихо выругалась:

– Если дымка предвестий поднимается, Гора Албан скоро уползет, если это уже не произошло. Не время медлить.

Но Киндри поймал ее руку:

– Подожди.

Тень от башни Ранет переместилась с той поры, как Джейм вошла в училище. Теперь она тянулась к юго-западу, пересекая их путь, а на севере не было солнца, которое помогало бы отбрасывать ее.

– Даже не говори, – сказала Джейм. – Ведьма Глуши умеет играть с тенями.

Темная лужа у балюстрады дрогнула. Из нее выползло что-то, ощупало края и вцепилась и щель между плитами. Из лужицы в дюйм глубиной показалась вялая глыба. Золотая вышивка мерцала на облепленных илом плечах серого платья. Нижняя половина исковерканного лица расплылась в белозубой ухмылке, окаймленной выщербленными окровавленными резцами.

Киндри покачнулся.

– Не смей падать в обморок! – резко прикрикнула на него Джейм. – Значит, домашний демон Ведьмы все-таки не уничтожен. И он все еще жаждет тебя. Но все может быть и хуже.

– К-как?

– За нами может стоять Отрава. – Она кинула взгляд через плечо. – Проклятие.

Она надеялась, что он остался внизу разбираться с предателем, – хотя с Иштаром можно сотворить не так уж и много, а убить его – слишком просто. Вряд ли жрец мог рассчитывать, что Отрава, в свои «лучшие» дни сдиравший ради забавы кожу с живых детей, дарует ему эту последнюю милость. А теперь эта призрачная фигура застыла за занавесью в конце комнаты, наблюдая за сестрой сквозь просветы между нитями.

«Лучший демон из всех, что ты знаешь?»

Киндри задохнулся.

Все еще усмехаясь, создание Ранет выволокло себя из лужи и поползло к ним. Маслянистая черная вода стекала с одежды, оставляя позади прерывистый след. Ног не было. Тень башни переместилась, давая твари прикрытие, и качнулась, словно закрывающиеся тяжелые ворота, к дверному проему, в котором стояли они.

– Быстро, – сказала Джейм. – Эта душа принадлежит капитану Рандира, сперва приписанной к Тентиру, позднее – к Готрегору. Как ее зовут? Ты жил здесь! Скажи!

– Я н-не знаю.

Джейм проглотила негодование. В конце концов, она тоже провела целую зиму в одних залах с этой несчастной женщиной, так и не узнав ее имени. А теперь еще и заставила Киндри чувствовать себя таким же глупым и беспомощным, как и она. Тем не менее не стоит оказываться между двух демонов. Когда тень приблизилась вплотную, девушка набрала в грудь побольше воздуха и втолкнула в нее Киндри.

Под башней Ранет было очень холодно. С их губ срывались белые облачка пара, столь быстрые у шанира, что он почти задыхался, да и у нее вряд ли медленнее. Вокруг сомкнулась жуткая темень, как во время солнечного затмения. Плеск шагов, даже рев водопада звучал здесь странно глухо и отдаленно. Джейм очень хотелось бы действительно оказаться как можно дальше. Ползущая фигура развернулась, чтобы последовать за ними, промокшее платье разбухло, а штанины, наоборот, растеклись, сделавшись плоскими. Тварь оставляла за собой зловонный черный след, да и вперед летел запашок не приятнее. Но она хотя бы не догонит их до того, как они достигнут дальней стороны тени.

На пути демона лежала еще одна лужа, уже покрывшаяся корочкой льда. Он плюхнулся в нее и с бульканьем погрузился, темная вода и расколотые льдинки сомкнулись над тварью.

Джейм и Киндри остановились. Пузырек, другой – и ничего.

– Он под мостовой! – догадалась Джейм. – Бежим!

Киндри бросил на нее взгляд, полный ужаса, повернулся и понесся. Девушка мчалась за ним, спотыкаясь, проваливаясь во встречные лужи, слишком торопясь, чтобы огибать их. Босые ступни шанира не разбивали утолщающегося льда, но ее сапоги уходили под воду – по щиколотку, по голень, по колено.

Пятнадцать футов до света, десять, пять…

Киндри вырвался.

Джейм прыгнула, нагоняя, и тяжело упала – полтела на холодной затуманенной брусчатке, пол – в ледяной воде. Что-то схватило ее за ногу. И потянуло. Когти скользили по обмороженным камням, не цепляясь за них. Киндри впился в запястья. Позади что-то всплыло на поверхность, благоухающее, как недельный труп, и тоненько захихикало:

– Т-тафай поиглаем, малыска…

Киндри почти разжал руки. Он, пораженный страхом, уставился на что-то. Ногу Джейм резко отпустили. Она полетела вперед, прямо на шанира, оба, запутавшись, повалились.

С той стороны лужи, в которой девушка едва не утонула, стоял Отрава. Он выудил демона и теперь брезгливо держал его за серый загривок на расстоянии вытянутой руки, корчащегося, хнычущего, воняющего. В другой руке был Костяной Нож. С величайшей осторожностью он начал распарывать швы форменной одежды. Стежки подались, полилась черная гниль. Скалящиеся зубы упали последними, на корнях была кровь, словно их только что выбили. Секунду они качались в грязной луже – и опустились на дно. Отрава подержал плащ, как трофейную шкуру, и кинул его к ногам Джейм.

Она поднялась и стояла на свету, так близко, что могла бы прикоснуться к брату-тени или он мог бы дотронуться до нее.

С той последней ночи в Тай-Тестигоне она не видела его так ясно. И никогда раньше не сознавала, как он похож на Торисена, особенно этими изящными линиями лица и рук. Но хотя его глаза отражали истинное серебро Норфов, почти светясь в этом полумраке, в их глубине не было ни сомнения Торисена в себе самом, ни его внутренней силы. Отрава всегда верил, что в конце он может искупить свое проклятие, что достойная смерть сотрет все пятна, даже такие черные, как его. Как часто она видела высокомерие этой веры в его ленивой, насмешливой улыбке.

Но сейчас он не улыбался.

Он держал Костяной Нож, рискованно зажав плоское лезвие между большим и указательным пальцами, острие чуть-чуть не касалось ладони. Отрава протягивал его Джейм – рукоятью вперед.

Могут ли мертвые умереть? А мертв ли Отрава? Возможно, он и сам не знает. Царапина Ножа могла бы это определить. Это может быть даже разыскиваемая им смерть с честью, принятая, от ее руки, а может, опять ничего не изменится.

Его голос не пробил завесу тени, но она видела, как шевельнулись губы.

…Твой выбор, сестра-Выбор. Она так гордилась своей способностью выбирать и жить с последствиями. Это была ее честь, а скорее, самоуверенность, могущая потягаться с надменностью Отравы. Но что значит любой выбор, если под ним лежит холодный, темный зал, предопределенное проклятие?

– Кто я такая, – горько сказала она, – чтобы судить тебя? – И она бережно взяла Нож из его руки. – Следуй дальше, если хочешь.

Позади Киндри задохнулся. Он глядел на Ведьмину Башню, нижний балкон которой только что очистился от тонкой дымки облаков. Оттуда вырывался желтый свет, обрисовывая силуэт высокой худощавой фигуры, замершей у перил. Она что, вышла посмотреть на веселье? Пусть-ка вылавливает теперь зубки своего слуги из этой смердящей лужи под снова начавшимся дождем. Джейм вскинула руку в вежливом салюте – при данных обстоятельствах куда более оскорбительном, чем непристойный жест, – и повернулась спиной к Ведьме Глуши.

– Время идти, – сказала она.

Что они и сделали.