Текст книги "Путь миротворца"
Автор книги: Павел Александров
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)
Когда эмиссар Теламон грубо разбудил его, чтобы допросить, Марк чуть не ударил его, приняв за врага. В гостиной, где он спал, было полно народу, как в ночь после убийства епископа Ортоса. Толпились лучники, меченосцы, писцы скрипели перьями, записывая слова Калигана, Хариса, а также Никты и других освобожденных узников. Марка допрашивал лично Теламон, как всегда в своей обвиняющей манере. Но Марка он больше не страшил, а потому добился немногого. Эмиссар не узнал ничего ни об Автолике, ни о словах Амарты, ни о видении Марком горящей комнаты. Теламон менял тактику: оставлял Марка, бросаясь с хищными расспросами к кому-нибудь другому, а потом снова его тормошил, спрашивая все заново.
В конце концов, так и не удовлетворившись ответами, Теламон прикрикнул на своих помощников и, скривив губы, объявил:
– Сомнений больше нет. В доме покойной чародейки Местры снова собралось гадючье логово. Пора с этим покончить! Мигом в гарнизон за конным отрядом, – приказал он своему низенькому писцу. – Факела пусть возьмут, смеси горючей. И зеркальные щиты – а то вдруг этим черным крысам повоевать захочется. Всех, кого поймаете – ко мне!
«Вот и все, очередь за армией, а я свое дело сделал», – сонно подумал Марк.
Но едва он закрыл глаза, как перед ним снова вспыхнул горящий дом. Огонь. Лопающиеся сосуды с зельями. Маленькая девочка на полу. Черные растрепанные волосы. Яркие зеленые глаза, преисполненные немыслимого страха. Меч со стекающей кровью. Обрывки этих картин перемешались и слились на миг в одно видение, а потом рассыпались, как осколки тусклого зеркала.
Он открыл глаза и почувствовал, что уже не сможет заснуть. Теламон шел к двери, ведя за собой всех своих подручных. Марку до боли, до глубины всех чувств захотелось крикнуть ему: «Стой! Не делай этого!», но холодная склизкая апатия, откуда ни возьмись, приглушила в нем этот порыв. Какое-то время Марк просто лежал, наслаждаясь покоем.
И вдруг в разум ворвался леденящий голос, впившийся тысячами игл в тело от головы до пяток. Как он ненавидел этот голос!
«В цепях безликого ты бессилен, бессилен…»
«Нет! – мысленно вскричал Марк. – Я свободен от твоих цепей! Я не боюсь тебя!»
«Бессилен, бессилен…»
«Больше нет! Я готов к поединку. Где ты, выходи, я хочу встретиться с тобою лицом к лицу!»
Словно издеваясь над беспомощностью Марка, невидимый голос ускользал и прятался, кружил, напоминая, что он рядом, что вечно будет за его спиной, пока не сведет в могилу. Марк терпел.
«Я не сдамся. Я буду подниматься против тебя десять раз, сто, тысячу, пока ты не уйдешь, не исчезнешь навеки!»
В конце концов, страх отступил, и Марк ушел в мир снов со счастливой улыбкой. Сейчас он победил страх. Цепи его отпустили. Беспощадный преследователь оставил его. Но даже во сне, даже среди бесподобной красоты снившихся ему Диких гор, Марк чувствовал и знал, что эта уступка временна и вскоре ему неизбежно придется встретиться со своим злейшим врагом.
* * *
Местное кладбище было чистым и ухоженным. На могилах росли белые, синие, красные и желтые цветы, а зеленые кустики, аккуратно подстриженные умелым садовником, красовались стройными рядами, отделяя одни могилы от других. Старый сгорбленный сторож указал Марку свежую могилу епископа Ортоса. Над ней возвышался его посох с поперечной табличкой, где указывались имя и сан. Под этим необычным могильным знаком лежали многочисленные букеты и венки, органично сочетающие полевые и домашние цветы, возложенные жителями Зеленой идиллии.
«Что за злой рок? Почему я остался без самого близкого человека в этом мире?»
Именно здесь, у заваленной цветами могилы, смерть епископа стала для Марка реальным, законченным фактом. Если до этого момента епископ жил в его смутных надеждах, то теперь от них не осталось ничего. Человек, посвятивший себя служению миротворцам, был мертв.
Марк вспомнил свою первую встречу с епископом в Морфелоне, вспомнил, как они вместе противостояли пьяным головорезам в окрестностях Мелиса, как дрались с керкопами в Желтых песках, как потерялись в болотах Белого забвения; все эти события казались далекими, будто произошли много лет назад. Жизнь словно разделилась на «до» и «после» епископа Ортоса. И новая жизнь уже не будет прежней.
– Как бы я хотел начать все сначала, – устало произнес Марк. – Снова там, в развалинах, среди густой крапивы…
Харис и Калиган стояли рядом.
– Такое бывает только раз в жизни, – ответил Харис. – Однажды я тоже очнулся там.
– Правда? – безучастно спросил Марк.
– Жизнь скатилась в пропасть отчаяния. Я искал подвигов, но меня не брали ни в ордена, ни в королевскую армию. Меня считали несдержанным смутьяном, хотя я был воспитан как благородный рыцарь-адельф. Поиски странствий и приключений едва не привели меня в банду кочевых разбойников. Хвала Всевышнему за мою мать. Она молилась за меня каждый день, и Всевышний услышал ее. Получив в драке дубинкой по голове, я очнулся в развалинах Башни разбитых надежд. Я осознал, что все мои мечты разбиты и заросли крапивой, как те обломки. Я встал с ощущением того, что все потеряно, и надо начинать жизнь заново… Поодаль стоял епископ Ортос. Он сказал: «Я видел тебя в своем сне, Харис», – так тихо, с такой добротой… не передать. И жизнь, правда, началась сначала.
– Тогда не будем больше жалеть себя, оплакивая человека, который обрел Вечную Жизнь, – заключил Калиган вроде как печально, но не теряя веселого блеска в глазах. – Он изменил жизнь каждого из нас не для того, чтобы мы скорбели.
Марк молча кивнул в знак согласия и вдруг почувствовал, как от огромного камня, лежавшего на плечах, отваливаются кусочки.
Подошла Никта в темных одеждах, с ниспадающими на грудь чистыми прядями волос.
– Как Флоя? – спросил Марк.
– Еще спит. Темница ее вымотала.
– Амарта хоть что-то вам говорила?
Хранительница покачала головой.
– Мы даже не видели ее ни разу. С нами вообще никто не разговаривал. Просто держали взаперти и все.
– Значит, Амарте действительно был нужен только я, – сказал Марк, подняв взгляд к маленькой зеленоватой птичке, усевшейся на посох епископа.
– Я чувствую, что не только ей, – тихо заметила хранительница. – И теперь мы точно знаем, что убийца целился не в тебя, а именно в Ортоса.
Марк обернулся к ней, вспоминая, что хранительница была последней, не считая армейских лекарей, кто оставался с епископом. Чуть касаясь руки Никты, он отвел ее в сторону, оставив Хариса и Калигана самих.
– Ортос что-то успел сказать об убийце?
Хранительница показала ему листок бумаги. На нем виднелся броско изображенный овал человеческого лица, левая половина которого была заштрихована, а один глаз – темнее другого.
– Это все, что я смогла понять с его слов.
– Человек с половиной лица? – спросил Марк, недобро глядя на странный рисунок. – Это что, маска?
– Не знаю. Ортос ничего не смог объяснить. Но в его глазах была такая тревога за нас, что я думаю, этот человек… это существо – нечто более страшное, чем просто хладнокровный убийца.
Марк вздрогнул.
«…Твое Проклятие найдет тебя, оно никого не щадит, никого!» – отчаянный крик Амарты прозвучал в ушах, будто где-то рядом.
– Проклятие миротворцев, – произнесла хранительница, будто услышала тот же крик. – Ты знаешь, что это?
– Почти ничего. Ортос что-то знал, но не успел рассказать. Но я думаю… – Марк прислушался к странному чувству, скрытому где-то очень глубоко, под пластами сомнений и тревог. Кажется, где-то там осело то странное видение горящего дома и черноволосой девочки, глядящей на окровавленное лезвие меча. – …Думаю, что оно родилось тогда, когда один из миротворцев предал свое призвание. Пошел по пути зла. И с тех пор, если кто-то из миротворцев отступает от своего призвания, история повторяется. Отступивший миротворец становится на проклятый путь… Так рождается зло.
«Ты отступил от своего пути, из-за чего Проклятие миротворцев вырвалось на свободу… – вспомнились слова епископа Ортоса. – В болотах Белого забвения ты избрал иной путь, Маркос, – призвание тьмы… Зло уже воплотилось. Прошлого не изменить».
Они остановились среди старых могил, покрытых коврами необычайно красивых цветов, ярко-красного будоражащего цвета.
– Думаешь, что и ты стал на проклятый путь? – спросила хранительница.
Марк кивнул со вздохом.
– В Белом забвении я допустил страшную ошибку. Ортос понял это, едва я открыл ему пророчество. Поначалу я не поверил ему, но теперь… теперь вижу, что он был прав.
– Это Проклятие можно победить?
«…Тогда берегись и готовься к борьбе: судьба хуже смерти готова тебе».
– Не знаю. Стихи пророчества говорят, что Проклятие уготовило мне свою судьбу. Я не вижу, как ее избежать, пророчество не указывает выхода. Но Ортос говорил, что какая-то надежда все же есть.
Они вернулись к стоящим поодаль Харису и Калигану. Странствующий рыцарь, казалось, был погружен в воспоминания, а учитель, напротив, поглядывал вдаль, как бы размышляя о будущем. Марку вдруг показалось, что жестокий урок Калигана, бросившего его в Лунном лесу, был на самом деле провидением свыше. Будто чей-то идеальный замысел провел Марка через все опасности и испытания ночной вылазки, чтобы изменить его и возвысить. И он, правда, чувствовал, что от прежнего Марка, убегающего от любых решений, кроме решений собственных страхов, почти ничего не осталось. Потому на учителя не было обиды: мучительное испытание пронеслось и затерялось где-то позади. Остался только звучащий в ушах голос Амарты и видение маленькой девочки в горящем доме. Но эти чувства указывали скорее в будущее, чем в прошлое. Перед ним простиралась какая-то новая жизнь.
– Что ты собираешься делать? – спросила хранительница.
– У меня есть пророчество, – Марк попытался улыбнуться с бодростью. – Оно зовет меня в Амархтон.
– В Амархтон? В Падший город? Славно! – Харис подхватил идею с нескрываемым воодушевлением. – Ходят слухи, там скоро война начнется за освобождение королевства от хадамартской нечисти. Уж мы-то не останемся в стороне, а, Калиган?
«Там Избранный верным сигнал даст к войне, и стяги свободы взовьются во тьме», – произнес Марк в мыслях и ощутил прилив необычного душевного подъема.
– Если путь миротворца ведет в Амархтон, то и нам туда же, – ответил учитель и поглядел на странствующего рыцаря, как на юнца, никогда не видавшего ужасов настоящего боя. – Только я бы не слишком этому радовался. Если королева Сильвира решится на штурм Падшего города, то начнется не просто схватка людей и нелюдей, а кровавая жатва смерти… Но об этом рано думать, – Калиган оглянулся вокруг, о чем-то вспоминая. – У нас еще много нерешенных дел.
Марк невольно вспомнил о Меллине и сердце его учащенно забилось. Да, перед новым походом ему еще предстоит кое-что решить.
– Я не Ортос, и искать разгадки запутанных тайн и проклятий не мое дело, – продолжил учитель. – Но то, для чего он меня искал, я сделаю. Готовься стать рыцарем, Маркос.
– Прежде ему нужно встретиться с королевой Сильвирой, – напомнила хранительница о поручении Ортоса.
Марк обернулся к ней, неожиданно осознав, насколько тяжело бы ему пришлось без Никты.
– Ты со мной?
Девушка улыбнулась.
– А как иначе? Наши дороги переплетены, Маркос.
Сквозь мутное утреннее небо неожиданно пробился игривый солнечный лучик, осветив посреди бутонов цветов фигуры странствующего рыцаря, учителя-следопыта, миротворца и хранительницы.
