Текст книги "Путь миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

– Блаженны миротворцы… хвала Спасителю. Я благословляю…

– Подойди ближе, – шепнул епископ и подтолкнул Марка кулаком в спину.

Марк подчинился. Ожидая чего-то необычного, он зажмурил глаза. Король слегка приподнял кисть правой руки, и его уста прошептали короткую молитву. Слов Марк не разобрал, но, судя по глазам епископа, понял, что это и было благословение. Закончив, король снова застыл, не то размышляя, не то погружаясь в сон.

Согнув плечи в почтительном поклоне, епископ и Марк бесшумно удалились. Марк был рад этому: напряженную тишину он не любил и начинал нервничать.

– А он, то есть Сиятельнейший Патриарх, всегда такой… гм, сонливый, – спросил Марк, не найдя более корректного слова.

– Сиятельнейший Патриарх очень стар, – почти шепотом ответил епископ.

Он сделал длинную паузу и хотел добавить что-то еще, но передумал.

– Готовься, Маркос. Скоро мы отправляемся на юг, к пророку Эйреному, в Храм призвания Зеленой идиллии, что в долине Анфее.

– Это далеко от Морфелона?

– Две недели пути.

– И там я узнаю о своей миссии и призвании?

– Да, брат мой.

– И узнаю, как и почему я попал из своего мира в ваш?

– Да, брат мой.

– …И как мне вернуться домой?

– Да, брат мой.

– Тогда я готов, – уверенно заявил Марк.

На душе становилось намного легче, холод неизвестности больше не доставлял тревоги. Всего две недели пути! Скоро, очень скоро он узнает все. Он исполнит все, для чего призван. На юг, так на юг!

* * *

На следующее утро Марк поднялся с куда большим энтузиазмом, чем в прежнее, хотя отдаленная грусть за домом изредка покалывала сердце. Марк старался не думать о доме, но это было непросто: родной дом снился ему ночью, оставляя в душе неприятный след. Помогали вчерашние размышления о нудной и бесперспективной жизни в родном мире: вспоминая о серой суете, Марк ярко противопоставлял своему дому удивительный мир Каллирои, путешествия и приключения, которые ожидали его впереди.

Помогала и книга-Логос. Марк не решался дать ей приказ превратиться в меч, а лишь гладил шершавые листы пергамента, исписанные с обеих сторон. Отдельные листы были склеены и намотаны на две трости. Чтобы читать книгу-свиток, ее нужно было постепенно раскручивать с одной стороны и накручивать на другую, читая один столбец за другим по порядку. Незнакомые закрученные слова и символы были написаны очень тесно, без промежутков, без знаков препинания и без абзацев. Все это настолько затрудняло чтение, что даже если бы Марк владел каллиройской письменностью, он бы не знал куда отнести буквы: к предыдущему или последующему слову.

За этим занятием его застала недавняя знакомая, без стука вбежавшая в комнату.

– Почтенный Маркос, Харис сказал, что ты с ним и с епископом Ортосом отправляешься на юг, это правда? – весело и звонко прощебетала Флоя, сияя улыбкой.

– Т-с-с, не кричи, – прошептал Марк, подражая епископу. – Да, отправляюсь. Только не называй меня почтенным.

– Хорошо, миротворец Маркос. А зачем ты идешь на юг?

– Епископ Ортос говорит, что там я найду свое призвание.

– Призвание? А что это?

– Как тебе сказать, я и сам толком не знаю. Это вроде смысла жизни: то, для чего ты родилась на свет…

– Чтобы жить. Просто жить и наслаждаться жизнью, – беззаботно проговорила Флоя.

– Может быть, но мне этого недостаточно. Я хочу узнать, кем я призван стать в жизни. Что мне предстоит совершить в этом мире. Если на юге мне могут ответить на эти вопросы, я поеду на юг.

Флоя сделала вид, что задумалась, хитро прищурив глазки.

– А что, если и мое призвание на юге, а? Тогда и мне нужно на юг.

Марк неодобрительно кашлянул. Ему совершенно не хотелось, чтобы эта юная девица сопровождала его в походе. Когда его слабости начнут проявляться перед епископом или Харисом, он это стерпит, но показать свои многочисленные недостатки перед ней – это просто кошмар!

– А разве тебе плохо здесь, Флоя? Тут столько всего интересного.

– А если мое призвание на юге? – упрямо повторила она.

– Но ты даже не… не аделианка, – с трудом вспомнил Марк слово, которым здесь называли тех, что идут Путем истины.

– Здесь в Иероне говорят, что стать аделианином – длинный и тяжелый путь. Что, если поход на юг и станет моим путем к новой жизни?

Марк удрученно вздохнул. Но у него оставался беспроигрышный ответ.

– Боюсь, Флоя, что епископ Ортос не согласится. А я, уж прости, во всем подчиняюсь ему.

– Епископ Ортос согласится, – уверенно сказала Флоя.

– Ну, тогда будет другое дело, – усмехнулся Марк, совершенно не разделяя ее уверенности.

В комнату вошел епископ Ортос, но Флоя, вместо того, чтобы начать уговоры, быстро юркнула за дверь.

Епископ был в воодушевленном настроении:

– Ты готов, Маркос?

– Готов? К чему?

– Ты избрал путь миротворца. Тебя ожидают подвиги.

– Подвиги? А, вот в чем дело. Думаю, я не совсем к ним готов.

– Ты уже совершил первый подвиг, – сказал епископ. – Спас от рабства юную девушку.

– Флою? Кстати, как она вам?

– Непоседа, – улыбнулся епископ. – Без присмотра ни на минуту нельзя оставить. А вот о своем прошлом не слишком болтает. Но я узнал ее историю. Два года назад в ее крае свирепствовала моровая язва – напасть нередкая в Унылой долине. Многие селения потерпели от этой беды. Мать Флории умерла, а отец отправился искать новое место для дома, да так и не вернулся. Наверное, тоже сгинул. Флории и двум ее братьям посчастливилось – их раньше всех отправили поближе к Морфелону к родственникам. А ее селение вымерло: его огласили проклятым и сожгли. Вот так она попала к дяде. Братья ее были постарше, они в доме не задержались, ушли в Тихие равнины, искать новую жизнь. А куда было деться юной девушке, с детства окруженной заботой и любовью родителей? Осталась она у своего зловредного дядюшки, который заставлял ее работать от зари до зари. Бил ее часто. От его сынков и дочек она тоже ничего хорошего не знала. Сердце ее уже черстветь начало. Она даже рада была, что ее продали, только б вырваться из нелюбимого дома.

– Так у нее никого нет? – спросил Марк.

– Никого.

– Что же с ней будет?

– Во дворце я оставить ее не могу: она мирянка и непоседа. Хлопот от нее будет много. Да и не позволит никто, чтобы девушка не из знатного рода служила при дворце. Отправлю ее в приют для сирот при Храме смирения. Хотя чует мое сердце, что и там она не усидит. Но мы не скоро увидим ее, так как уходим на юг.

– Когда?

– Как только я завершу все приготовления. Мне понадобится четыре дня.

– Почему так много?

– Я должен получить бумаги от Совета епископов, удостоверяющие тебя как миротворца, отправить гонцов к нашим союзникам южанам с вестью о том, что пришел Седьмой миротворец. Я должен поставить в известность Совет епископов о нашем пути, о наших намерениях. Я должен просить казначея о выделении денег для наших нужд в походе. А кроме того, покидая Морфелон, я оставляю свое служение в Иероне и обязан решить с Советом епископов, кто останется вместо меня.

– А что делать мне?

– Молись и набирайся сил. Ходи в наш дворцовый храм.

– Я бы хотел научиться владеть оружием, – заметил Марк, еще не осознавая, но уже чувствуя неизбежность схваток с настоящим врагом.

– Я попрошу принца Афарея поупражняться с тобой.

* * *

Епископ сдержал обещание. На следующий день Марк получил приглашение от Афарея присоединиться к тренировке во внутреннем дворе Иерона. Польщенный приглашением, Марк схватил свой книжный свиток и уже хотел поспешить вниз, как его остановила мысль: «А если книга не превратится в меч? Как нелепо я буду выглядеть перед рыцарями!»

Запершись в своей комнате, Марк расставил ноги и застыл с книгой в вытянутых руках. Затем, вспоминая каким великолепным светом вспыхнула книга перед Советом епископов, Марк уверенно произнес:

– Слово-меч.

Книга не шевельнулась.

– Слово-меч! – сказал Марк погромче.

Никакого эффекта.

– Слово-меч! – почти крикнул он, встряхивая книгу как неисправный механизм. – Давай же, превращайся! Слово-меч!

Промучившись так минут десять, Марк в расстроенных чувствах бросил книгу на стол и отправился во внутренний двор, по дороге выдумывая отговорку для Афарея, почему он пришел без своего Логоса.

– А вот и миротворец Маркос! – Афарей был рад встрече. – Я слышал, ты произвел впечатление на Совет епископов. Так ты отправляешься на юг? Славно! А где Харис? Брат Ортос опять отправил его с поручением в Унылую долину? А где твой Логос?

– Я хотел для начала поучиться на коротком мече, как у тебя, – выдал Марк заранее подготовленный ответ.

– А, львиный коготь! Тебе нравится? – Афарей погладил клинок своего меча. – Славно! Эй, ты, – он прикрикнул на слоняющегося без дела слугу. – Подай-ка нашему миротворцу меч, да получше!

Слуга тотчас вручил Марку оружие – такой же меч, как и у принца. Афарей поправил положение его руки, помог стать в боевую стойку и с достоинством произнес:

– Военное превосходство воинов Ордена молодого льва заключается в трех причинах: несомненная вера в свою силу, стремительный натиск, сильный удар. В схватке важно первым броситься в атаку, не дожидаясь, пока это сделает враг. Нападаешь и бьешь, бьешь, отбивая меч врага, раз за разом, пока он не потеряет обладание. А тогда – один точный взмах или выпад делает тебя победителем.

На этом слове Афарей перешел в атаку. Марк не продержался и трех ударов, как меч принца застыл у его горла.

– Видел? Теперь ты!

Попробовав следовать примеру, Марк пошел в наступление, но и тут потерпел неудачу: на третьем ударе меч вылетел из его рук.

– Ты почти не веришь в свои силы, когда бьешь, – Афарей воткнул свой меч в землю и, крепко сжав плечи Марка, глянул ему в глаза отважным взором. – Никогда и ничего не бойся. Ты можешь! Верь в победу! Если в сердце крадется сомнение – делай шаг вперед. Если не можешь поверить, что твой меч поразит врага – бей сильнее. Если чувствуешь страх – бросайся на врага, если нет веры – не верь, но иди в бой. Забудь обо всем, пусть твой меч думает за тебя. Падет возле тебя один враг, второй – и вера сама придет, сама тебя наполнит. Меч в руки! Наступай!

Марк снова стал в боевую позицию. С минуту они простояли глаза в глаза, с направленными друг на друга остриями мечей. Марк набирался смелости. Затем подался вперед и сделал ложный жест, как бы намереваясь ударить с размаху, но вместо того – совершил прямой колющий выпад. Афарей отразил его прием и засмеялся.

– Лучше не умничай, миротворец Маркос! Бей, как я тебя учил. Каждый шаг – шаг смелости, каждый удар – удар веры. Давай, все получится! Оп, оп, оп!

Решив больше не хитрить, Марк начал атаку с череды сильных ударов, отбивая меч противника вправо-влево, при этом наступая шаг за шагом. Афарей поддавался, отступая и одобрительно покрикивая «Оп, оп, оп!», чем вызывал у Марка еще больше прыти. Меч принца легко поддавался ударам, хотя даже неопытному глазу было видно, что тому ничего не стоит обезоружить своего противника.

– Оп, оп, оп! Уже гораздо лучше! – воскликнул Афарей, когда Марку удалось сделать выпад и чуть-чуть задеть его кожаный нагрудник с нашитыми металлическими чешуйками.

– Ты быстро схватываешь науку, миротворец Маркос!

Марк благодарно кивнул, понимая, однако, что в реальном бою противник не станет пятиться, тупо тараща глаза и позабыв о собственном мече.

– Мы тренируемся здесь каждое утро после служения в храме и по вечерам перед ужином. Пока ты в Иероне, не упускай случая научиться владению коротким мечом у воинов Ордена молодого льва, – сказал Афарей, не без гордости за свой орден.

* * *

Вместо обещанных четырех дней Марк провел в Иероне целую неделю. У епископа что-то не складывалось, и он постоянно откладывал поход. Все эти дни Марк тренировался с Афареем и, что удивительно, начинал верить в свои силы. Принц порою бывал немного резок, но не терял веселого нрава и был доволен своими воинами. Лишь однажды Марк увидел его другим – когда запыхавшийся гонец принес ему свиток с сообщением. Прочитав письмо, Афарей в ярости швырнул его под ноги.

– Силы небесные, будет ли конец наглости Ипокрита! Или я – сын короля, глава ордена – должен сидеть молча как раб?

– Что случилось? – осторожно спросил Марк.

– Моих посланников с позором изгнали из селения Сонная дубрава! – вскричал Афарей с таким гневом, что у него жилы вздулись на шее. – Я послал их, чтобы призвать всех верных встать на борьбу с лесной нечистью. Так, веришь ли, жители прогнали моих посланников палками и комьями земли! Ипокрит настроил всех против меня. Знаешь, как они меня назвали? Изменником! Меня! Или морфелонские земли не мои земли тоже, и я ничего не смею делать без позволения архиепископа Ипокрита?

Он потрясал кулаками и ходил взад-вперед, а потом, как бы под влиянием новой мысли, быстро повернулся к Марку и, сильно схватив его за плечи, проговорил:

– Если бы я был таким свободным как ты, Седьмой миротворец Маркос! Если бы у меня был такой повод как у тебя, чтобы уйти на юг! Я бы попрал все запреты Ипокрита, я бы сам пошел в Сонную дубраву, я бы объехал каждый поселок в королевстве, я бы собрал всех верных аделиан – и вступил бы в открытую борьбу за свободу – борьбу на просторах юга.

В тот вечер Афарей еще долго и яростно говорил, изредка задыхаясь от волнения, потрясал кулаками. Из его речей и последующего разговора с Харисом Марк заключил, что архиепископ Ипокрит, вызвавший столько бурных эмоций у принца, является очень влиятельным человеком в Морфелоне. Он давно находится в доверии у короля и всячески убеждает его отказаться от войны против сил Темного Владыки Хадамарта на юге Каллирои. Причины такой политики Ипокрита были для Марка не ясны, но, зная о горячем темпераменте Афарея, он понял, что эти двое не просто разошлись во взглядах, а стали ярыми противниками в одном дворце. Имея огромное влияние в морфелонских провинциях, архиепископ Ипокрит насаждал там самые нелестные слухи о принце Афарее и его воинственном ордене. Из-за этого Орден молодого льва переживал в провинциях если не гонения, то, по крайней мере, большие трудности.

И все же Марк до сих пор толком не знал, с кем враждует Морфелон и с кем придется враждовать лично ему. От Хариса и Афарея было сложно услышать нечто вразумительное, а с важными людьми во дворце Марк заговорить не решался. Епископа Ортоса он видел каждый день, но расспросить его не удавалось. Тот был сильно занят и только отвечал: «Скоро. Уже скоро. Еще день».

Выходить в город Марк не решался: не зная законов и обычаев горожан, он боялся попасть в какую-нибудь неприятную историю. На седьмой день он решился попросить Хариса показать ему город, на что странствующий рыцарь охотно согласился.

Было утро – время, когда под воротами дворца собирались люди, просящие о своих нуждах. Как только Марк и Харис вышли из ворот, они наткнулись на толпу жалкого вида крестьян, пришедших к королю за помощью. Среди них были и старики и старухи, мужчины и женщины, молодые пары, дети и матери с грудными младенцами. Все они – а их было около пятидесяти – стояли, понурив головы, и лица их омрачала слепая безнадежность – следствие тяжкой скорби и близости отчаяния. Их страшные лохмотья лишь отчасти напоминали одежду. Многие стояли босыми, ноги их были разодраны в кровь. На изможденных лицах толстым слоем лежала пыль, у большинства людей были воспалены глаза от бессонных ночей.

Королевский вельможа с розовыми пухлыми щеками, выступавший перед ними, разводил руками и что-то говорил так тихо, что разобрать его слова можно было только в полной тишине. Но все его жесты, движения и даже осанка убедительно говорили, что эти несчастные помощи не дождутся.

– Кто эти люди? – спросил Марк.

– Сейчас узнаем, – буркнул Харис и, подозвав ободранного тощего человечка, испуганно вертевшего головой, потряс его за плечи. – Кто вы такие и зачем пришли к воротам Иерона?

– О, молодой лев, – человечек заметил на плаще Хариса вышивку Ордена молодого льва и сразу склонился с почтением. – Беда и скорбь привели нас к Сиятельнейшему Патриарху. Мы из долины Мутных озер. Вам, храбрые рыцари, должно быть известно, каким тяжелым трудом добываем мы свой хлеб. Но год назад, когда в нашей долине появился черный маг Калид, нас обрекли на вымирание. Калид построил жертвенник божеству греха Амартеосу и потребовал, чтобы все поклонялись и приносили жертвы…

– Постой, постой, – остановил его Харис. – Мутные озера – это земли нашего князя Кенодока.

– Говорят, он продал часть своих земель Калиду…

– Аделианский князь продает земли черным магам! – воскликнул Харис так громко, что привлек внимание остальных крестьян и пухлощекого вельможи. – Да он вообще никому не смеет продавать земли без позволения короля!

Обездоленные крестьяне оживились, услышав его праведное негодование.

– Калид насылает на нас болезни.

– Колдуны сжигают наши посевы.

– В долине господствует нечисть! – выкрикнул предводитель процессии, самый крепкий мужчина из всех. – Озерные духи отравляют нам воду. Сельвархи похищают наших детей. Три дня назад я похоронил сына. Сколько нам еще ждать помощи от короля? Год назад нас было четыреста, а теперь – меньше двух сотен.

Среди крестьян нарастало волнение, вокруг них собиралась толпа любопытствующих горожан. Вельможа предостерегающе поднял руку, и за его спиной зашевелился отряд стражников-копьеносцев.

– Жители Мутных озер, я снова и снова повторяю вам: вы подданные достопочтенного князя Кенодока, и помощи вам просить нужно у него.

– Мы семь раз ходили к князю, умоляя спасти наши семьи, – кричал предводитель. – На восьмой раз на нас спустили собак. Нам сказали искать помощи у короля, так как все жители морфелонского королевства его подданные.

– Я передам письмена с вашими просьбами старшему советнику Сиятельнейшего Патриарха, – невозмутимо ответил вельможа.

– Мы еще полгода назад передавали письмена, – раздались недовольные голоса в толпе. – Мы не можем больше ждать. Нечисть изводит нас. Гибнут наши дети. Мы не уйдем отсюда, пока король не снарядит войско!

– А как же живут в селениях, соседних с вашим? Почему они не жалуются на Калида?

– Они поклонились Амартеосу! – крикнул предводитель. – Для них напасти закончились, но их души порабощены. А мы – адельфы и никогда не отступим от Пути истины. Мы не станем приносить жертвы Амартеосу, мы не отдадим наших дочерей в капища разврата, мы не пойдем в рабство. Нам некуда идти. Мы ушли, но в нашем селении остались те, кто уже не может двигаться. Если король не окажет нам помощи, мы умрем под этими стенами, может, тогда вспомните, что призваны защищать своих подданных.

– Я передам письмена с вашими просьбами, – скупо повторил вельможа и, надув свои пухлые щеки, развернулся к воротам.

Марк все это время наблюдал за происходящим, но не обращал внимания на Хариса. А тот сжимал кулаки, накалялся и багровел от гнева. Когда же вельможа пустился во дворец, так и не дав несчастным надежды, странствующий рыцарь преобразился:

– Святой-Всемогущий, какие письмена?! Взгляните на их лица, какие еще письмена нужны? Взгляните на лица этих стариков, этих матерей с детьми, перенесших столько горя – вот самые доказательные письмена!

Одна из молодых матерей, совсем еще девочка, с младенцем на руках подняла к Харису запыленное лицо: ее умоляющий детский взгляд с крупными слезами на щеках привел странствующего рыцаря в состояние безрассудного мужества.

– Слушайте меня, жители Мутных озер! Я, Харис, сын Аристарха, обязуюсь перед всеми, кто меня слышит, немедля отправиться в ваш край и положить конец беззаконию Калида, а также покончить со злой нечистью!

Вельможа дал знак стражникам, и Хариса тут же взяли под руки двое копьеносцев. Но он вырвался, неразборчиво ругнувшись, и быстрыми шагами пошел через городскую площадь. Не зная, что делать, Марк побежал за ним, по пути заметив, что совсем немногие из крестьян увидели в поступке рыцаря проблеск надежды. Для большинства же Харис лишь на минуту скрасил отчаяние, дав понять, что кому-то они нужны в этом королевстве.

– Ты действительно хочешь идти к этим Мутным озерам? – спросил Марк.

– Я дал слово. Я сдержу его, – Харис внезапно остановился и хлопнул Марка по плечу. – Передай брату Ортосу, что я вернусь, как только очищу селение этих людей от нечисти и власти Калида. Да простит он мне самовольство, но нет моих сил терпеть это беззаконие.

– Мутные озера… это далеко от Морфелона?

– Три дня пешего пути. Но мой верный Скороног доскачет туда за одну ночь. Прощай, Маркос, свидимся ли, не знаю. Но помни: Харис, сын Аристарха всегда держит слово.

Крестьяне под воротами уселись на свои скромные пожитки. Любопытствующие горожане расходились. Ворота во дворец закрылись, Марку пришлось долго упрашивать стражников пропустить его. К счастью, появился епископ Ортос, и Марка благополучно впустили.

* * *

– Так Харис поскакал к Мутным озерам, – проговорил епископ, внимательно выслушав сбивчивую речь Марка.

– Да, и попрощался, будто мы с ним больше не увидимся.

– Мы увидимся с ним завтра утром, – с уверенным спокойствием сказал епископ. – Он знает, что мы завтра уходим на юг.

– Но он так решительно настроен драться с нечистью…

– Харис – отважный воин, но, к сожалению, его отвага происходит от незнания. Он не бывал в боевых походах и не знает, что такое война.

Они вошли в комнату Марка и сели на тяжелые дубовые стулья.

– Харис мне рассказывал о войнах с нечистью, – сказал Марк, вспоминая воинственную браваду странствующего рыцаря.

– Он и сам узнал о них со слов других воинов, – ответил епископ и добродушно улыбнулся. – Он рос в семье морфелонских адельфов знатного рода. Родители хотели, чтобы он обучился грамоте, служил при храме, но он избрал жизнь воина. Видя, что сына не переубедить, отец отдал его в гарнизон королевской когорты. В Эпоху лесных войн эта когорта поддерживала порядок в провинции Тихих равнин, где почти не встречались враги. А Харис мечтал о битвах и подвигах. Безмятежная жизнь в гарнизоне ему так опротивела, что он сбежал из Тихих равнин и вступил в Орден молодого льва. Но даже этот воинственный орден в наше время живет мирно, а Харису нелегко усидеть на месте. Вот его и отослали мне в помощники. Он странствующий рыцарь, а я странствующий епископ. Мы хорошо ладим. Он простоват, но верен, и все, что я ему говорю – исполняет.

– И все-таки, мне кажется, он не вернется.

– Вернется, вот увидишь. Его не пустят к Мутным озерам.

– Как это не пустят?

– На первой же заставе его остановят. У него нет письменного разрешения Совета епископов с королевской печатью.

– Разрешения на что?

– На подвиг в Мутных озерах.

– Письменного разрешения на подвиг? – изумился Марк. – Что за странный обычай?

– После Эпохи лесных войн появилось множество шарлатанов, заявляющих, что они странствующие рыцари. Они берут деньги с крестьян, обязуясь защитить их от врагов или снять чары, и попросту исчезают с деньгами. Вот Совет епископов и постановил, что без его разрешения совершать подвиги запрещено.

Марка неприятно задели эти слова: встретить такой формализм в стране рыцарей и чудовищ он не ожидал.

– Но ведь в Мутных озерах страдают люди. Они нуждаются в помощи. После всего, что я услышал от них, я подумал: вот сейчас десятки рыцарей вскочат на коней, помчатся и разгонят колдунов и нечисть. Почему никто кроме Хариса не поспешил защитить этих несчастных?

Епископ устало вздохнул.

– Есть две причины. Одна заключается в том, что королевская армия утратила способность защищать своих подданных. Это стало очевидным еще одиннадцать лет назад, когда началась Эпоха лесных войн, окончившаяся только два года назад. В силах короля разуверились все. Адельфы стали объединяться в ордена, наполняя старые и создавая новые. Самым древним и многочисленным является Орден хранителей традиций, самым воинственным и молодым – Орден молодого льва. Князь Кенодок, во владения которого входит провинция Мутных озер, особа, близкая к королю. Никто не хочет портить отношения с этим человеком.

Епископ недолго помолчал.

– Но есть более глубокая причина. Каллироя давно поражена болезнью, из-за которой и происходят все беды. Имя этой болезни – равнодушие. Оно проявляется по-разному. В Морфелоне люди, в большинстве своем, ленивы и сонливы. К югу отсюда лежит город Мелис – там жители живут игрищами и забавами. В Амархтоне – обители всего мыслимого зла – люди очерствели настолько, что им безразличны судьбы своих родных. Болезнь равнодушия объединяет наши города.

– Но ведь вы не равнодушны.

– Я не многое решаю в Иероне. Я не раз говорил на Совете епископов, Совете военачальников и князей, что нас погубит не Темный Владыка Хадамарт и его легионы тьмы. Нас погубит наше равнодушие.

В наступившей тишине епископ, казалось, сейчас скорбно вздохнет, сетуя на несправедливый мир, но он вдруг озарился обнадеживающей улыбкой.

– Вот почему мне по душе Харис. Сердцем таких как он, равнодушие не завладеет никогда.

* * *

Назавтра Марк встал раньше обычного. Пришел день, когда он вынужден покинуть гостеприимный дворец и отправиться на поиски своего призвания. Марк немного волновался, но твердо знал, что если не научится подавлять свой страх перед испытаниями, то не продвинется ни на шаг.

Флоя как всегда бесцеремонно вбежала в его комнату, с любопытством осматривая все вокруг.

– Собирайся, миротворец Маркос! Епископ Ортос сказал, что будет ожидать тебя у ворот.

– Ладно, только не кричи так громко. Удивляюсь, как тебя еще не выставили из дворца с таким голоском?

Внешний облик девушки снова изменился: тесная многослойная одежда здешних служанок ее явно не устраивала. На ней была длинная темная жилетка без рукавов, с вышитыми бисером узорами, и бирюзовая юбка до колен. Обнаженные плечи покрывала черная накидка с багровой подкладкой, застегивающаяся при помощи цепной застежки на груди. На шее появились две серебряные цепочки и пара радужных бус. Черные волосы, ранее сплетенные в косички, были распущены.

– Тут такие добрые люди, – радовалась Флоя, носясь по комнате. – Немного скучноватые, поболтать толком и не с кем, но хорошие. Просто чудо!

Марк насторожился: не слишком ли радостна эта девчушка в день его отъезда? Он бросил взгляд на ее обувь. На ней были женские закрытые сандалии из тонкой кожи, обвязанные ремешками вокруг лодыжки, вполне подходящие для похода.

– Ты куда-то собралась, Флоя?

Она удивленно-растерянно взмахнула руками.

– Конечно! Я иду с тобой!

– Гм, я тебе говорил, что епископ Ортос…

– Епископ Ортос согласился взять меня на юг, – выпалила Флоя полную неожиданности новость.

Марк не знал, что и сказать. Такого решения от строгого епископа он никак не ожидал.

– Ты не рад? Маркос, я нисколько тебя не обременю, я буду делать все, что скажешь…

– Все нормально. Раз епископ Ортос сказал, я тоже не против, – насилу выговорил Марк.

– Я так и знала, так и знала! – воскликнула она с радостью. – Идем же, идем!

Но тут в комнату вошли шестеро слуг, заявив, что их прислали помочь Седьмому миротворцу собраться в дорогу. Что они имели в виду, Марк понял только тогда, когда эти парни выставили Флою за дверь и вывалили перед ним груду железа. Это были его воинские доспехи. Марка заставили снять свою одежду и надеть толстую белую рубаху со штанами из какой-то грубой материи. Затем на него надели кольчужную кирасу – нечто вроде рубашки с рукавами, сделанной из переплетенных мелких стальных колец. Она оказалась тяжела, Марк сразу сгорбился под ее весом. А между тем снаряжение только начиналось. Марку пришлось натянуть сапоги из твердой кожи и нацепить поверх штанов неуклюжие поножи. Затем на голени ему надели застегивающиеся железные наголенники, а на бедра – широкий пояс с большой пряжкой. После этого Марка утяжелили кожаными наручами, защищающими руки от запястья до локтя, вручили твердые перчатки.

Если поначалу Марк воспринял рыцарские доспехи с долей романтики, то теперь он бы дорого дал, чтобы отказаться от этого облачения, но уже было поздно. Ему надели круглый стальной шлем, прикрывающий голову до ушей, с узкой полоской, закрывающей нос.

– Это все? – с робкой надеждой спросил Марк.

Но нет, еще оставалось оружие. Счастье, что мечом его был книжный свиток, не составляющий тяжести – Логос уложили в походную сумочку-чехол и пристегнули к поясу. Когда же ему на спину повесили треугольный железный щит, Марк твердо решил, что при первом удобном случае его «потеряет». Наконец на его перегруженный пояс повесили кинжал и плетку, а на плечи накинули длинный ворсяной плащ, на чем приготовления закончились.

Помимо этого слуги снарядили вещевой мешок, наперебой рассказывая, как применять лечебные настойки, как расстилать походное одеяло, разводить огонь кремневыми камнями, как вести себя при встрече с врагом и прочие советы, нужные страннику-новичку. Все ему пытались услужить, но никому из них не пришло в голову положить в вещевой мешок его одежду, и если бы Марк не заметил, она бы так и осталась во дворце.

Первые шаги дались ему ценой огромных усилий. Марк удивился, узнав, что его облачение – не боевое, а походное. Он не отличался атлетическим телосложением, но и не слыл слабаком, однако же, для него было загадкой, как здешние воины ухитряются путешествовать в таких доспехах, да еще и сражаться?

Он был уверен, что слуги проведут его до ворот, но где там: снарядив миротворца, они лениво разбрелись по коридорам, искать себе занятие. С Марком осталась только Флоя с легкой походной сумкой, весело щебеча о грядущем походе. Стиснув зубы, Марк взвалил на спину свой походный мешок и удивился: как он вообще двигается с такой тяжестью? В грубых сапогах, поножах и наголенниках он чувствовал себя как в колодках. Шлем казался жутко неудобным и мешал зрению, а щит и мешок клонили к полу. Когда Марк добрался до ворот, он уже тяжело дышал и обливался потом.

Сбросив перед воротами злосчастный мешок, Марк остановился передохнуть.

– Мы уезжаем, брат, уезжаем, – услыхал он за воротами приглушенный говор епископа Ортоса. Отвечал ему другой голос, сухой и шипящий, настолько подозрительный, что Марк невольно навострил уши. Услышав в разговоре слово «миротворец», Марк решил не спешить, а внимательно послушать. Флоя замерла рядом, без слов уразумев его намерения.

– Ради кого вы покидаете нас, брат? – шептал сухой голос. – Он поведет вас в погибель.

– На все воля Всевышнего, брат, – отвечал епископ.

– К тому же он может оказаться самозванцем.

– Обоюдоострый меч Логос зажегся в его руках, брат. Седьмого миротворца признал Совет епископов.

– Совет может заблуждаться.

– Седьмого миротворца благословил Сиятельнейший Патриарх…

– Пусть так, но подумайте, что повлечет за собой поход Седьмого миротворца на юг? – настаивал сухой голос. – Не так давно окончилась кровопролитная война в морфелонских лесах, в которой не было победителей. Что, если Седьмой миротворец возмутит спокойствие в южных краях? Гнев Хадамарта обрушится на Морфелон. Понимаете? Королевство не вынесет еще одной Эпохи лесных войн.