Текст книги "Путь миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

– Ну, держись, – прошептал он, все больше раздражаясь.

Он сделал шаг вперед и при этом совершил прямой колющий выпад. Его меч застыл у ее груди, а она так и осталась неподвижной.

– А это что значит? – в сердцах выкрикнул он.

– Ты собирался меня убить? – будто бы с удивлением спросила она в ответ.

– Ты учишь меня сражаться с людьми или с нечистью?

– Я учу тебя сражаться. Сейчас был человек, но раз хочешь даймона…

Хранительница сделала плавный взмах, отразив его меч в сторону, а после – одним броском оказалась за его спиной. Марк сжал зубы, не от боли – от злости, так как она хлопнула его плашмя мечом по спине.

Развернувшись, Марк принялся махать Логосом, наступая шаг за шагом. Пользуясь тем, что у девушки гораздо меньше силы, чем у него, он бил изо всех сил, желая выбить оружие из ее рук. Но, увы, все его старания не приносили успеха. Хуже того – его сила обращалась против него. Хранительница без труда уклонялась от его ударов, а он, не встречая сопротивления, попадал мечом в пустоту. Получив еще три шлепка по спине, запыхавшись, он остановился, едва сдерживая себя в руках.

– Это какое-то издевательство, – пробурчал он. – Что за приемы такие?

– Приемы боя на мечах, – невозмутимо и чуть усмехаясь, ответила хранительница.

– Но это же не по правилам!

– В искусстве боя на мечах есть только одно правило – никаких правил.

Хранительница вдруг стала серьезной. Она быстро оглянулась, нет ли кого поблизости, словно опасалась, что епископ услышит ее и отчитает за такие слова.

– Поясни, – буркнул Марк.

– Ты обучался у принца Афарея. Тебя учил Автолик. Ты выучил несколько приемов и думаешь, что тебе этого хватит. Ты точно знаешь, как сражаться – вот причина, почему ты терпишь поражение.

– А ты? Разве ты сражаешься не заученными приемами?

– Я никогда не останавливаюсь на одних и тех же приемах. Я постоянно учусь. Иные приемы я создаю во время боя. Ты же сам видишь, что против людей – одна тактика, против даймонов – другая, против элементалиев – третья. Так что, если хочешь научиться владеть мечом – ищи свою тактику. Ни один учитель не научит тебя лучше, чем ты сам.

– Почему?

– Потому что намного надежнее сражаться своим незнанием, нежели чужим опытом. Найди свою тактику. Нападай!

На этот раз Марк долго стоял, пытаясь запечатлеть хранительницу внутренним взором, как учил Автолик. Но напрасно: хранительница будто отражала все его попытки пристальностью своих глаз. Решив снова положиться на свое преимущество в силе, Марк пошел вперед, выписывая в воздухе мечом наклоненную набок «восьмерку». Его расчет был верен: сжатый двумя руками Логос свистел с пугающей силой, уклониться от широких взмахов «восьмерки» невозможно. А как только хранительница подставит под удар свой меч – он будет выбит из ее рук, – она его просто не удержит. Ей остается только отступать, этого Марк и добивался.

Однако снова хранительница совершила то, чего он никак не ожидал. Она нырнула вниз на землю, оказавшись у его ног, и тотчас острие ее меча уткнулось в его пояс. Марк едва успел замереть на месте, чтобы не напороться, а свой меч, который уже было сложно остановить, отбросил в сторону, опасаясь поранить себя или Никту.

– Такова судьба всех воинов, которые в своей тактике боя готовы изменить все, кроме своих правил, – сказала хранительница, поднявшись. На ее лице появилась ободряющая улыбка. – Ты быстро учишься. Мне нравится твое рвение. Только никогда не полагайся ни на советы других людей, ни на свой опыт.

Марк невольно заулыбался. Всего минуту назад хранительница вызывала у него раздражение, перерастающее в злость, а сейчас он испытывал к ней что-то близкое, дружеское, родное. Хоть и младше его по годам, она по-прежнему казалась ему старшей наставницей, но сейчас это не злило. Она была готова пройти с ним через любые испытания, поддержать и не позволить упасть.

– Что ж, тогда давай поищем такие приемы, каких не знает ни один мастер в Каллирое, – сказал Марк и почувствовал, что тренировки с хранительницей ему начинают нравиться.

* * *

Приказание епископа оставаться всем вместе, было нелегко исполнить. Харис любил странствовать, Флое тоже не сиделось. Она услышала, что где-то здесь за Зеленой идиллией есть сады мандрагоровых яблонь, и теперь не унималась. Марк был не прочь прогуляться, но после вчерашней ссоры с хранительницей решил остаться дома. К тому же епископ мог вернуться в любой момент. Флоя принялась упрашивать подругу пойти с ней, но хранительница неожиданно сказала ей, что та может идти с Харисом, если пообещает вернуться до темноты. Сама же Никта оставалась неуклонной: она останется здесь и будет учить Марка защите от магии.

«С чего это она за меня так волнуется? – недоумевал Марк. – Переживает больше, чем я сам».

Сразу после ухода Хариса и Флои хранительница сказала Марку, чтоб он переоделся и приготовился к тренировке.

– Я еще не завтракал, – пожаловался он.

– Перед антимагией лучше не завтракать, – намекнула хранительница.

Переодевшись в легкую походную тунику, перевязанную льняным поясом, Марк решил еще раз спросить Иалема, не знает ли он, куда подевался епископ. Хозяин возился у печки с глиняной посудой. Он пытался снять с углей горячий горшок, но под рукой не было ни ухвата, ни кухонного утиральника.

– Вот, возьмите, – Марк взял со спинки стула полотенце, вышитое волнистыми узорами.

– Нет, нет, положи! – Иалем испуганно бросился к нему и вырвал полотенце из рук. – Это нельзя трогать. Это семейное.

– Ох, простите, – ответил Марк и неосторожно спросил, – а где ваша семья?

– Они в Падшем городе, – ответил Иалем, повернувшись к нему спиной. – Мы расстались много лет назад.

– А что произошло?

– Они умерли для меня… а я для них.

В мягком голосе хозяина что-то дрогнуло, дав понять, насколько тяжелы ему эти воспоминания. Зацепив его старую рану, Марк почувствовал себя неудобно.

– Простите…

Он вышел на залитую солнцем лужайку и бесшумно подошел к хранительнице. Она сидела над книгой, подложив под себя ногу, но взор ее устремлялся к верхушкам сосен Лунного леса. Очевидно, она была погружена в раздумья, но появление Марка почувствовала.

– Ты чем-то смущен? – спросила она, не оборачиваясь.

– Да так, спросил Иалема о его семье, – нехотя ответил Марк. – Лучше бы не спрашивал.

– Мог бы спросить у меня, если тебе это так интересно. Ортос мне рассказывал о нем когда-то. Лет двадцать назад жена Иалема увлеклась учением серых магов. Из-за этого она очень скоро решила, что Путь истины – не для нее. Вслед за ней обратились к серым магам их двое сыновей и дочь. Совместная жизнь стала невыносимой. Они оставили Иалема и переселились в Амархтон. Вот и все.

– Но как это могло произойти? Аделианская семья, отец – служитель храма…

– Иалем, как только стал старейшиной храма, полностью ушел в служение, о котором мечтал всю жизнь. Он перестал замечать семью. Перестал замечать их желания, часто приходил ночью и уходил рано утром. Жил жизнью других людей. Он слишком сильно любил свое служение. И сам виноват, что семья оставила его.

– Резкий вывод, – неодобрительно заметил Марк. – А я подумал, что виной всему серые маги.

– Серые маги никогда бы не увлекли их, если бы Иалем проявлял любовь к своим домашним. По причине своего невнимания он потерял их. Рассудок его помутился. Он еще глубже ушел в жизнь храма, ставшего его единственной отрадой. Только это уже не служение. Он не учит людей, не наставляет, никем не опекается. Кому нужен наставник, одержимый идеей одиночества, брошенный собственной семьей? Потому он и не хочет говорить о тех, кого с ним больше нет. А у тебя есть родители? – неожиданно спросила хранительница, застав Марка врасплох. Все, что осталось в родном мире, казалось ему бесконечно далеким.

– Есть. Не знаю, увижу ли их когда-нибудь, – смутился Марк и, не желая предаваться тоскливым мыслям, повернул разговор в сторону хранительницы. – А твои родители… я слышал… э-э, прости.

– Можешь спрашивать. Иалем стыдится не столько своей семьи, сколько себя. А мне нечего стыдиться: мои родители погибли героями.

– Расскажи, если можешь.

– Как ты знаешь, мой отец был одним из основателей Лесного воинства. Это было народное ополчение адельфов, не желавших мириться с нечистью, которая хозяйничала в Спящей сельве, добираясь до самых стен Морфелона. Лесное воинство поддерживал Южный оплот, но власти Морфелона, напротив, настаивали на том, что ополчение лишнее. При всем том королевские войска не могли защитить селения от набегов нечисти. Этим занималось Лесное воинство. Шла Эпоха лесных войн. Даймоны Хадамарта избегали прямых битв, используя тактику ударов по тылам.

Мой отец был другом Пятого миротворца, который к тому времени стал старшим советником короля Морфелона. Услышав, что в его Лесном замке произошло разделение, Пятый отправил туда гонцов с приказом принять нового управителя. Этим управителем он попросил стать моего отца. Предложил ему поселиться в Лесном замке с семьей и со всеми сторонниками. Там хватило бы места для всех. Мне было девять лет, когда мы выехали из Сонной дубравы в Лесной замок – всего восемьдесят человек, – лесные воины со своими семьями. Вскоре замок в Спящей сельве должен был стать нашим новым домом.

Хранительница на секунду запнулась, справляясь с волнением в голосе.

– Нас атаковали на полпути к замку: полетели стрелы, копья. Помню оскаленные пасти арпаков. Наши лучники ударили в ответ, загоняя нечисть обратно в лес. Даймоны боялись стрелков Лесного воинства. Мы отразили нападение и двинулись дальше. Но на нас набрасывались снова, снова и снова. Засады тщательно готовились: нас атаковали по всей дороге вплоть до Лесного замка. Наши воины не боялись даймонов, но среди врагов было немало людей: легионеры тьмы, чародеи леса, черные маги и сам Эреб. Тогда он еще был архимагом. В нас летели заклятия Плотоядной лозы, опутывая руки стрелкам, заклятия Мутного взора, затемняющие зрение. На нас бросались легионеры, околдованные кровожадностью, и каждый из адельфов, кто убивал их – сам становился уязвимым для смертельного Заклятия крови. Били по нам заклятия и пострашнее, доступные только архимагам: Голос безумия, Вихрь старости… – Никта сжала кулаки, – оно задело мою мать.

Хранительница смолкла, ее горло как будто сдавило. Она сильно сжала губы и задышала носом.

– Моя мать все время прикрывала меня в повозке собою. Я ничего не видела, но все слышала и чувствовала. В тот день мои чувства сильно обострились. Мы прорывались с боем, теряя людей, но все же больше половины из нас добрались до Лесного замка. Но нам не открыли. Мужчины колотили по воротам, женщины кричали, дети плакали. Тщетно. Бывшие сторонники Пятого миротворца уже считали замок своим и не желали впускать новых хозяев. Тогда отец приказал расставить повозки полукругом и соорудить оборону под стенами замка. На нас двинулись толпы арпаков, прикрываемые заклятиями колдунов. Наши разили арпаков стрелами, отражали заклятия обратно на врагов. После того как несколько магов пали под своими же заклятиями, колдуны приутихли. На смену им пришли изолиты. Они пошли на нас открыто, не боясь стрел. Они чувствовали наше отчаяние, чувствовали одиночество каждого из нас – в этом была их сила, – по губам хранительницы пробежала горькая усмешка. – Мой отец был очень сильным, очень выносливым. Но предательство тех, кому он доверял, убило его. Он первым пал в схватке с изолитами.

В ярко-синих глазах хранительницы появились слезы, поглотив и горечь, и ненависть, готовясь вот-вот побежать по щекам. Но она продолжала говорить четко и размеренно.

– …Мать успела спрятать меня под повозку, прикрыв одеждами. Я лежала там, слыша ужасный свист изолитов, злобное ликование даймонов и отчаянные крики людей. Выглядывая из-под одежд, я видела среди когтистых лап даймонов черные сапоги людей – союзников нечисти. Мысль о том, что люди помогают извергам убивать людей, настолько потрясла меня, что мне захотелось, чтобы убили и меня. Потом все стихло. Я услышала топот коней и звон рыцарских доспехов и поняла, что пришла подмога. Позже я узнала, что епископ Ортос за день до нападения раскрыл заговор и доложил королю о готовящейся расправе. Он подгонял короля и его советников как мог, но из-за обычной морфелонской медлительности и бестолковости рыцари приехали на помощь слишком поздно – когда нас уже добивали. Горстка оставшихся в живых встретила их молчанием.

Моя мать, пораженная Вихрем старости, долго не прожила. Она встретилась с вечностью через две недели. Незадолго до этого меня привели к ее постели. Стараясь не смотреть на сморщенное лицо старухи, которая совсем недавно была моей матерью, я почувствовала все, что она хочет мне сказать. Она говорила, что ей пора уходить в Небесную Обитель, где она встретится с моим отцом, уговаривала, чтобы я не стремилась к ним, так как они все равно будут со мной…

Хранительница отвернулась, быстро вытерла слезы и снова обернулась к Марку, казалось, посветлев.

– Потом ее не стало. Меня взял на первое время епископ Ортос. Если бы он не научил меня побеждать боль и скорбь, я бы сошла с ума. Мне было хорошо с ним, но он не мог постоянно быть со мной. Потому и отвез обратно в Сонную дубраву, где я осталась жить у доброго лесника Ремфана, друга моего отца. Я его называла дедушкой.

– А что стало с предателями? Их арестовали? – спросил Марк в наступившей тишине.

– Ортос узнал, что в сговоре против Лесного воинства объединились управители Лесного замка, старейшины Сонной дубравы и некоторые вельможи из Иерона – этим ничего не угрожало, они были слишком влиятельны во дворце. А вот Ортоса после этого невзлюбили: ему препятствовали во всем, что бы он ни делал. Три раза его пытались отравить. Лесной замок вскоре был сожжен при очередном нападении нечисти, а его самозваные хозяева разбежались. Кто-то из них даже устроился на высокую службу в Иерон. В Сонную дубраву приезжали королевские эмиссары, расследуя заговор, но виновных так и не нашли.

Их нашла я. Два года спустя после гибели моих родителей. Однажды ночью, гуляя по лесу недалеко от храма, я услышала голос одного из старейшин. Он говорил со страшным человеком, имени которого я тогда не знала. Это был архимаг Эреб. Из разговора я поняла, что этот старейшина помогал Эребу с его нечистью уничтожать нас под стенами Лесного замка. Теперь он просил Эреба избавить его от черных сапог, в которых он был в день расправы. Его сапоги кровоточили. Предательство высвободило какое-то неизвестное проклятие. Кровь адельфов свидетельствовала против него. Эреб посмеялся, сказав, что над этим проклятием не властен ни один колдун, и посоветовал закопать сапоги. Старейшина так и сделал. Я откопала их и узнала. Их я и видела в тот страшный день, когда погибли мои родители. Сложно сказать, кого я ненавидела больше – черного мага Эреба или старейшин своего селения.

– Ты рассказала кому-нибудь о том, что видела? – спросил Марк.

– Я рассказала дедушке, больше было некому. Дальше все случилось предсказуемо. Он высказал все на совете старейшин, его объявили безумным и прогнали в лес. С тех пор я его не видела. Я осталась одна. Мой дом стал единственным домом в Сонной дубраве, где лесные воины находили ночлег. Шестой миротворец часто останавливался у меня с епископом Ортосом. Я просила их взять меня с собой, желая помогать лесным воинам, но Ортос сказал, что для меня главное – учиться, расти и познавать Путь истины. Шестой миротворец подарил мне меч, который у меня и доныне, заверив, что когда я выросту, он возьмет меня к себе в следопыты. Вскоре Эпоха лесных войн закончилась, нечисть притихла. Ортос изредка навещал меня, и я просила его всякий раз забрать меня с собой. Он обещал, что когда мне исполнится восемнадцать, он придет за мной с миротворцем. Я думала, это будет Шестой миротворец, но он погиб раньше.

В храм я не ходила: там учили только закрывать глаза на беззаконие. Я уходила в лес и молилась, с нетерпением ожидая своего восемнадцатилетия. С каждым днем я набиралась смелости и начинала говорить людям о грехе предательства. Однажды в храме я назвала старейшин полубратьями. Меня, как и дедушку, объявили безумной, но в лес не прогнали – у многих сохранилось уважение к моему отцу. Однако в храм меня больше не пускали. Я стала изгнанницей, именуемой лесной нимфой. Я начала говорить жителям под стенами храма, что силы Хадамарта медленно превращают их в рабов, и если мы не восстанем – то все погибнем. Меня сначала встречали насмешками, а потом открытыми угрозами. То, что ты видел в день, когда мы встретились – случалось не раз. Меня призывали уйти из поселка, но я хотела быть верной своему слову и ждала брата Ортоса с новым миротворцем. И вот мне исполнилось восемнадцать.

– И пришел миротворец, – добавил Марк со всей серьезностью.

– Да, пришел, – по ее губам пробежала чуть заметная улыбка.

– Ты ждала меня? – спросил он неуверенно.

– Я ждала Седьмого миротворца, – совершенно спокойно ответила хранительница.

– И удивилась, когда им оказался я?

– Я представляла себе Седьмого миротворца иначе.

– Двухметровым рубилой с двуручным мечом наперевес? – усмехнулся Марк, почувствовав себя уязвленным.

– Нет. В моем воображении он был отважным, рассудительным, чутким, внимательным человеком.

– Извини. Пришел такой, какой был! – Марк виновато развел руками.

– И я за тебя рада. Я тоже далеко не такая, какой видела себя в будущем девятилетней девочкой.

– Это утешает. Значит, я не один такой.

– Какой?

– Не оправдавший твоих мечтаний.

Они усмехнулись, глядя на темную чащу Лунного леса. Легкий ветерок скользил между деревьями, покачивая бесчисленную листву. Кроме поскрипывания сосен и разносимого ветром шелеста листьев, ничто не нарушало тишину леса.

– Не понимаю, почему именно я стал Седьмым миротворцем, – сказал Марк, чувствуя, что в свою очередь должен немного открыться. – В Каллирое много героев, гораздо сильней меня. В Иероне я встретил принца Афарея. Отважный рыцарь, горящий своей мечтой – почему не он Седьмой миротворец? Или принц Этеокл? Или Автолик? А я кто? Не смог справиться с какими-то арпаками! Какой из меня миротворец?

– Миротворец не тот, кто исправно машет мечом…

– Да, но это бы тоже не помешало, – Марк невесело усмехнулся и впервые почувствовал в себе достаточно смелости, чтобы высказаться перед ней. – Я спасался бегством от даймонов Эреба, забыв о том, что должен защищать вас. А тогда, у таверны в Мелисе? Я испугался кучки арпаков. А о том, как я вел себя в Белом забвении, и вспоминать тошно…

– А в Сонной дубраве? Ты спасал меня, – с серьезным выражением лица заявила хранительница, но Марк, глядя в глубокую синеву ее глаз, прекрасно видел, что она не воспринимает его «подвиг» всерьез, просто хочет ободрить.

– Я бросился защищать тебя от толпы против своей воли. Этого требовал титул Седьмого миротворца. Если бы не он, мне бы не хватило отваги. Спасал! – Марк снова усмехнулся с еще меньшим весельем. – Точнее, спасся с тобой бегством. Это было глупо. И Флою я спасал по-глупому. И вообще, я… все меньше верю, что найду в Каллирое свое призвание.

– Зря ты так. Я никогда не сомневаюсь, что найду…

Хранительница вдруг запнулась, будто чуть не проговорилась о страшной тайне. Быстро собрав разложенные книги, она встала, скрывая от Марка свой взгляд.

– Пойдем в дом, поможем Иалему с обедом, – предложила она и уже у двери оглянулась. – Ты честен в своих слабостях, а это уже много. Я вижу, каких усилий тебе стоило открыть мне свои тревоги. Поверь, я нисколько не жалею, что Седьмым миротворцем оказался именно ты.

Марк кивнул.

– Мы так и не поупражнялись в антимагии.

– У нас все впереди.

Помогать Иалему с обедом не пришлось – все уже было готово. Суп из чечевицы, печеные зерна и огромная миска соленых грибов показались Марку роскошным обедом королей. Готовить хозяин умел. Одинокая жизнь приучила его стирать, убирать, вести хозяйство, в то же время служить при храме. Но похоже, теперь он уделял служению гораздо меньше времени, чем когда-то.

* * *

Марк не раз задумывался над тем, что он может противопоставить противнику-магу, и как вообще воины-адельфы сражаются мечами против магии. Из кратких пояснений хранительницы он заключил, что заклинания, используемые магами настолько многочисленны и разнообразны, что придумывать против каждого из них особый стиль защиты бессмысленно. Однако у магов имелись и свои излюбленные приемы.

– Магию стихий используют лесные чародеи. Раньше мы с ними не враждовали, но после прихода Третьего миротворца они встали на сторону Хадамарта. В Эпоху лесных войн они немало навредили Морфелону и Лесному воинству, – рассказывала хранительница на лужайке за домом. Помимо Марка ее слушали Харис и Флоя. – Иные маги стараются громко и четко произносить заклинания, внося смятение в душу противника. Но магия лесных чародеев иная. Их заклинания подобны дуновению ветра, шелесту листьев или журчанью ручья. Черные маги многому от них научились. Например, заклинанию Плотоядной лозы, опутывающей руки, Живой сети, заматывающей человека в клейкую сетку. Эти заклятия не так страшны: их используют, чтобы пленить, а не убивать. Хуже, когда лесной чародей насылает рой ос или свирепого вепря, околдованного яростью. Это заклинания смерти. Есть и более жуткие искусства лесной магии: заклинания Лесного ветра, Ночных призраков, Призыва леших. Эти используются уже для того, чтобы свести человека с ума.

– Что-то мне уже страшно в лес заходить, – проговорил Марк.

– Лесные чародеи остались только в морфелонских лесах Спящей сельвы. К тому же их магия сильна только в лесу, где царит сила их стихии. Черные маги переняли у них многое, но наиболее сильные заклятия лесных чародеев им неподвластны.

– У черных магов и своей гадости хватает, – хмыкнул Харис. – Да только что там их фокусы против аделианского меча и щита!

Хранительница многозначительно взглянула на странствующего рыцаря, с большим скепсисом оценивая его познания, как в магии, так и в антимагии.

– Ну и против какого вида магии ты можешь защититься щитом?

– Да против любой, – постучал кулаком по своему круглому щиту Харис. – Он пускает в меня свою молнию, а я щитом закрываюсь. А потом сожму кулак, да ка-а-к хрястну!

Флоя весело захихикала. Хранительница снисходительно улыбнулась как малому ребенку, вздумавшему пошалить.

– Боевая магия очень разнообразна, в отличие от рыцарских щитов, – проговорила она. – Есть заклятия четко направленные на противника. Как метид в софрогонии, – Никта подмигнула Марку. – Летящее в тебя заклятие может иметь форму магической молнии, сгустка материи, облачка дыма или чего-то еще. Маги предпочитают направлять магию, глядя человеку в лицо – им важно, чтобы жертва поверила в неизбежность действия заклинания. Есть сковывающая магия – та, что наступает со всех сторон, как сжимающееся кольцо. Она может быть наложена на ноги, голову или на все тело. Кольцо страха, например, Облако вялости.

– Откуда ты столько всего знаешь? – воскликнул Харис. – Ты же в лесу жила!

Хранительница загадочно улыбнулась.

– Не забывай, что за люди останавливались в моем доме все эти годы. Лесное воинство. От каждого я узнавала что-то новое. И не забывай, кем был мой отец!

– А, правда, что черная магия – сильнейшая из магий в Каллирое? – с интересом спросила Флоя.

– Нет, – покачала головой хранительница, став вдруг очень серьезной, – магия крови и некромантия сильнее.

На этом слове по ее лицу как будто мелькнула таинственная, жуткая тень. Она знала, о чем говорит, знала, какие омерзительные преступления творятся при помощи некромантии, и какую страшную цену платят те отчаянные маги, что решились связаться с этой силой.

– Ну и как действует эта некромансия? – исказил слово Харис, словно речь шла о фокусах ярмарочного клоуна.

– Ты видел… – прошептала хранительница. – Мы все видели. У мелисской таверны.

– Да, помню! – вскрикнула Флоя. – Он отбил заклятье Амарты какой-то трупной гадостью.

– Заклинание Амарты было смертельным, – ответила хранительница ледяным голосом. – Его формулу слышал только Маркос – тот, на кого оно было направлено. Но я и так знаю, что это Пневма Танатос – заклинание духа смерти. Будучи выпущенным, оно не успокоится, пока не найдет жертву. Некроманту удалось его обмануть – он соткал нечто подобное живой плоти. Дух смерти удовлетворился этим нечто, приняв его за чью-то жизнь. Знаю, Автолик говорил, некроманты не вмешиваются в дела живых, но ни один маг Каллирои не сумел бы обмануть духа смерти.

– Оставим некромантию, – поспешил Марк. Его уже начинал пробирать холод, который, казалось, испытывала хранительница. – Расскажи, как противостоять черной и прочей магии.

Они встали с хранительницей напротив друг друга, как перед поединком. Ее темно-каштановые волосы были заплетены в косу.

– Адельфы, использующие магию против магии, плохо заканчивали. Долгое время мы не имели почти ничего, что можно противопоставить магам, пока не узнали, что в нас самих есть сила посильнее магии. Нужно лишь открыть ее. Возьми меч, вот так.

Следуя ее примеру, Марк выставил перед собою Логос острием вниз, так, чтобы рукоять была чуть выше головы, а вся длина клинка как бы закрывала тело. Это была антимагическая стойка южных рыцарей, самая распространенная среди аделиан.

– Сплав металлов твоего меча – идеальный для отражения заклятий, – сказала хранительница. – Когда маг произносит заклинание, почувствуй, чем он его усиливает: гневом, презрением, местью или чем-то еще. Если тобой владеют похожие чувства – заклятие тебя настигнет. Потому следи за собой и отражай гнев хладнокровием, а презрение – уважением к врагу. Так гласит устав рыцарей юга.

Хранительница подняла сосновую шишку, припасенную заранее.

– Огненный шар гнева. Отражай!

– Тихие воды, – прошептал Марк, направляя поток мыслей навстречу мнимому заклятию, прочитав подсказку на губах хранительницы.

После состязаний по софрогонии отбить шишку ему ничего не стоило.

– Все правильно, хорошо, – похвалила хранительница. – Но помни: ты отражаешь заклятие не словами, а своим внутренним состоянием. А это требует большого терпения и воли.

Хранительница рассказывала долго и увлекательно, приводя в восторг Флою. Харис же почесывал затылок и постоянно замечал, что какой бы магией колдуны не владели – меч и щит лучше. Марк старался запомнить как можно больше. Знакомство с Яннесом и Амартой убеждало, что антимагия ему нужна не меньше, чем боевые навыки.

Оставшись с хранительницей наедине, Марк осторожно спросил:

– Ты хорошо рассказываешь о способах защиты от магии. А как насчет атаки?

Она глянула на него со странным подозрением.

– Почему ты решил, что я об этом что-то знаю?

– Епископ Ортос наверняка рассказывал тебе. Знаешь, – Марк заговорил тише, – в схватке с керкопами я видел, как Ортос отпугнул одного из них, начертив в воздухе какой-то знак.

– А, это, – хранительница облегченно вздохнула. – Ортос немного знает науку защитных знаков Ордена хранителей традиций. Пустяки. В настоящем бою они тебе не помогут. Нужно быть таким как Ортос, чтобы защитный знак подействовал хотя бы на керкопа.

– Ты знаешь что-то более сильное?

– Знаю. Но тебе не скажу. Пока не выучишь антимагию как следует.

Марк криво усмехнулся. Он уже прекрасно понял, что для изучения антимагии на уровне «как следует», нужно тренироваться не меньше года.

* * *

Три долгих дня прошло, а епископ не возвращался. Марк встревожился и готов был отправиться на поиски. Тревогу умножил служитель Иалем, поведавший о тайне Лунного леса, огибающего Зеленую идиллию на северо-востоке. Местные жители не ходили в него глубже, чем на пятьсот шагов, опасаясь нечисти, которая хоть и редко, но нападала на крестьян, купцов и даже воинов. Но Марка испугало не это – он нередко слышал подобные россказни, – а известие Иалема, что в глубине Лунного леса находится поместье колдуньи Амарты!

– Почему же воины Армии Свободы не разрушат его? – воскликнул Харис.

– Никто не хочет начинать войну раньше времени, – объяснил Иалем. – Пока Армия Свободы не готова, никто не хочет злить врага.

Узнав, что он живет неподалеку от своего смертельного врага, Марк тут же решил уйти и без епископа не возвращаться. Напрасно Харис его успокаивал, мол, отважный Ортос множество раз был на волосок от гибели в настоящих логовах зла – и чего ему опасаться в аделианском поселке, где полно патрулей Армии Свободы? Марк не унимался, и Харис дал слово разыскать епископа, где бы тот ни был. Ускакав утром на верном Скороноге, Харис вернулся поздно вечером, сообщив, что видел епископа и тот заверил, что задержится еще дня на три. Известие обрадовало Марка, но игла обиды, что епископ оставил его, не разъяснив пророчества, мучила его всю ночь.

Последующие дни протекали веселее. Марк тренировался с хранительницей на мечах, учился антимагии. Вместе с Харисом побывал у реки Эридан, разделяющей Анфею и враждебные амархтонские земли до Южного моря. Такой чистой большой реки Марк не видел никогда. Харис наловил рыбы, прихватив давно не использованные удилища Иалема, и по вечерам друзья вместе ужинали под звездами печеной рыбой. Марк по дружески завидовал Харису, глядя, сколько всего тот умеет. Из речного тростника странствующий рыцарь вырезал свирель и часто играл на ней, выводя задушевные мелодии боевых походов. Флоя долго упрашивала научить ее, из-за чего Харису пришлось снова съездить к Эридану и вырезать еще одну свирель. И вот уже две мелодии, по утрам и вечерам, звучали у дома Иалема, который мало обращал внимания на увлечения молодых.

Епископ Ортос появился поздно вечером на двенадцатый день после ухода. Уставший и небритый, сгорбленный, он будто постарел лет на десять. Обрадовавшись поначалу, Марк ощутил обиду: епископ отсутствовал ровно в четыре раза дольше, чем обещал – не слишком ли безответственно для проводника миротворцев?

– Ортос! Епископ Ортос вернулся! – возрадовалась Флоя.

– Рад, что ты счастлива меня видеть, – улыбнулся старик. – Только я уже не епископ.

– Как так?

– Ипокрит сдержал слово. Старейшины Храма призвания передали мне, что архиепископ отправился в Морфелон с донесением. Мы не покинули этот дом, ослушались его требования, теперь у него есть предлог требовать, чтобы меня лишили сана. И он своего добьется.

– Силы небесные, какая подлость! – возмутился Харис. – Вы должны ехать в Морфелон и рассказать королю все как есть.

– И бросить Маркоса и всех вас? Нет, Харис, это неразумно.

Епископ пил чай большими глотками и ел все, что оставалось на столе от обеда и ужина.

– Искал учителя Калигана, – объяснил он свое отсутствие измученным голосом. – Он обучит тебя владению мечом. Сейчас он в Диких горах, у варваров, по поручению королевы. А сама королева Сильвира будет не раньше чем через два месяца.