Текст книги "Путь миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

– Да и потом Ипокрит боится не столько Хадамарта, сколько того, что Сиятельнейший Патриарх поставит меня архиепископом Морфелонским. Ипокритом многие недовольны в Иероне. Но мне архиепископство не нужно – это не мое призвание. Я должен оставаться проводником миротворцев.

Епископ завертел головой в поисках чая. Марк вскочил и, забегав, налил ему целую кружку.

– Так нас выгоняют из Зеленой идиллии?

– Иалем никогда не выгонит гостей из своего дома. Ипокрит не может ему запретить впускать нас в свой дом.

– Постойте, но он может запретить вам!

– Он и запретил. Сказал, если мы не покинем этот дом до завтрашнего вечера, он направит послание в Морфелон с требованием лишить меня сана.

Епископ опустил глаза, удрученно думая. Марк старался понять его: лишиться сана на старости лет епископу, конечно же, было горько. Но и отправляться с Марком неизвестно куда, он не мог. После сегодняшней драки у храма стало ясно, что бродить в округе и спать под открытым небом небезопасно. А поблизости нет более защищенного места, чем охраняемая войсками королевы Зеленая идиллия.

– Разве мы не можем пожить в таверне? – осторожно предложил Марк.

– Так и сделаем, – неожиданно сказал епископ, будто только этого и ждал. – Пойдем завтра же. В соседнем Буйном лугу найдем работу, оплатим проживание и будем спокойно ждать королеву Сильвиру, которая уж точно поможет тебе исполнить миссию.

– Миссию! – Марк хлопнул себя по лбу. Увлекшись разговором об Ипокрите, он чуть не позабыл самое важное.

– Брат Ортос, пророк Эйреном поведал мне очень странное пророчество… я хотел бы… чтобы вы помогли мне разобраться.

– О пророчествах лучше говорить днем, – устало ответил епископ и, допив чай, встал. – У нас будет время завтра.

Марк остался один, раздумывая над стихами пророчества. Четыре толстенных свечи во всех углах, казалось, будут гореть вечно, освещая гостиную не хуже факелов. Неожиданно его взгляд упал на тусклое зеркало: невероятно, как он изменился! Марк увидел заросшего неопрятного человека со слипшимися волосами, ниспадающими на глаза, впалыми щеками и выпирающими скулами. Под глазами набухли мешки, никогда не появлявшиеся раньше. Перед ним стоял иной человек, у которого оставалось очень мало общего с прежним Марком. Испытания и время делают свое дело.

Сначала его охватил страх, но не сковывающий, а какой-то тягостный, тоскливый. Время не остановилось. Оно реально в обоих мирах. Оно уходит безвозвратно. Сколько ему еще жить в этой стране? Вернется ли он домой? А если вернется, встретит ли он свой мир прежним? Ведь и там, дома, все изменится на месяцы, а то и годы – кто знает, сколько ему исполнять свою миссию? Хватились ли его там, по ту сторону Каллирои? Наверное, нет, кому он там нужен? Все решат, что он уехал в далекие страны, нашел свою мечту…

«А раз так, то я и не спешу возвращаться, – решил Марк, неожиданно обозлившись. – Я останусь здесь, и исполню все, для чего призван. А там, будь что будет!»

* * *

Глубокий сон без сновидений сковал Марка, но вскоре он пробудился от ощущения, что рядом проплывает что-то холодное и липкое. Он отчаянно взмахнул руками, стараясь освободиться от невидимых пут, и открыл глаза.

Было раннее-раннее утро. Через щель неплотно прикрытого окошка просачивалась молочно-белая дымка тумана. Марка не покидало ощущение, что в доме находится некое существо. Бесшумно поднявшись, он осмотрел гостиную, подошел к двери. Она оказалась заперта.

Успокоившись, он вернулся в кровать и стал думать. Насупленный, он пролежал не меньше часа, размышляя о своей жизни. Он по-прежнему не нравился самому себе. Далеко не идеальный, в родном мире он тщательно скрывал свои недостатки от окружающих и даже от самого себя. Но в мире Каллирои, где невидимые законы мироустройства необычайно обострены, ничего не скроешь. Здесь все недостатки Марка становятся явными и для мудрого епископа, и для простоватого Хариса, и, что хуже всего, – для Флои и Никты. Дуться было не на кого. Марк понимал, что во всем виноват он сам. «Наверное, мало молился, мало ходил в церковь, мало заботился о близких, одним словом – малодушничал, – укорял он себя. – Как мне изменить себя? Малодушие въелось в мой характер настолько, что стало его неотделимой частью».

Он пытался вспомнить светлые эпизоды своего пребывания в Каллирое, но как назло вспоминались только неприятные моменты, когда все зависело от его решений, а он выбирал малодушие. Если бы не растерялся на Светлой арене, если бы не запаниковал в схватке с керкопами, если бы не поддался искушению в Белом забвении, если бы твердо выстоял под ударами Эреба, если бы не бросился бежать от арпаков – малодушию пришлось бы покинуть его душу. Но он заботился о своем страхе больше чем о чести и достоинстве: отступил, испугался – и враг торжествовал.

– Так будет не всегда, – постарался успокоить себя Марк, в который раз решив все изменить. Знакомое чувство. Оно часто посещало его в минуты уныния, но к великому сожалению не задерживалось надолго. Мечтая в субботу, что с понедельника начнется новая жизнь, Марк осознанно обманывал сам себя, прекрасно понимая: в жизни ничего не изменится, если не начать ее менять прямо сейчас. И он начнет.

* * *

После завтрака епископ пребывал в хорошем настроении. Покидая дом Иалема, он исполнял повеление архиепископа Ипокрита, и теперь тот уже не сможет донести на него за непослушание. Правда, по возвращению в Морфелон епископу таки придется ответить за дерзкую выходку Хариса, отшвырнувшего Ипокрита в храме, но это было не так страшно. Что взять с бесшабашного вояки? Харис начал было извиняться, но епископ сказал, что это лишнее.

– Моя вина, что я так и не научил тебя сдерживать гнев, – сказал он, улыбаясь. – Что сделано, то сделано. Ты спешил помочь другу, и я тебя не осуждаю.

Иалем немало огорчился, что гости покидают его дом, но спорить не стал. Он хорошо понимал положение епископа и даже предложил денег со своего скудного жалования на проживание в таверне. Епископ денег не взял, уверяя, что ему с друзьями не привыкать к безденежью.

После того как Иалем, попрощавшись, ушел в храм, епископ приказал Харису запрячь Скоронога в повозку, а Флою и Никту попросил подождать во дворе. Оставшись с Марком один на один, епископ, наконец, задал долгожданный вопрос:

– Итак, Маркос, о чем же гласит пророчество Эйренома?

– Самому мне этого не понять, – Марк протянул ему свиток.

– Это еще что? – епископ удивленно поднял глаза.

– Пророчество.

– Ты записал его?! – воскликнул епископ. – Какое безрассудство! А если оно попадет в руки врага? Дай, я прочитаю, а потом сожги.

– Я не умею писать по-каллиройски, это Циэль, девочка, что служит у Эйренома, – заговорил Марк в то время как епископ принялся читать. – Вот только, как я понял, она записывает пророчества по-своему. Стишки какие-то сочиняет…

– Циэль записывает так, чтобы было понятно таким как мы, – ответил епископ, углубляясь в чтение. – Эйренома ты бы все равно не понял.

Марк замолчал, дожидаясь пока епископ дочитает до конца. Он волновался и, помня пророчество наизусть, повторял его в уме.

Закончив, епископ как-то странно вздохнул и отложил свиток в сторону. В его вздохе чувствовались глубокая скорбь и предчувствие страшной неотвратимой беды.

– Проклятие все-таки существует, – промолвил он упавшим голосом.

– Проклятие миротворцев? – взволнованно спросил Марк, вспоминая мелисскую таверну, где уже спрашивал епископ об этом. – Вы же говорили, это поверье.

– Теперь вижу, что нечто большее… Чего же ты сидишь, я сказал тебе сжечь свиток! – неожиданно встрепенулся епископ. – И никому больше не рассказывай свое пророчество, слышишь? Никому, кроме меня и лично королевы Сильвиры!

Марк послушно бросил бумагу в домашнюю печь, где еще тлели угли. Свиток сначала затлел, начал чернеть, затем вспыхнул и, быстро пожираемый огнем, превратился в пепел. Епископ жадно смотрел, как сгорает бумага, а когда огонь сделал свое дело, чуть-чуть успокоился.

– Что тебе сказал пророк Эйреном?

– Сказал, что вы мне разъясните пророчество.

– Он что-то говорил о Белом забвении?

– Н-не знаю, нет, вроде… – ответил Марк сбивчиво. Ему совершенно не хотелось признаваться в том, о чем просил пророк.

– Ты уверен? Уверен? – епископ с такой дикой настойчивостью глянул Марку в глаза, что тот испугался. «Если это так важно, то лучше ничего не утаивать, – решил он. – Моя судьба, все-таки».

– А, вспомнил! Пророк говорил, чтобы я рассказал вам, что произошло в Белом забвении. Но я вам все и так рассказал…

Епископ приложил ладонь к виску, будто у него сильно разболелась голова.

– Что ты от меня утаил? – спросил он с мертвенной сухостью в голосе.

Марк сел напротив него за стол. Было очень неприятно. Он отвел взгляд, думая, какими бы отговорками обойтись. Но епископ выглядел таким бледным, что Марку стало его жаль. Надо решиться и поведать все. Он собрался с духом, глянул в окно, убеждаясь, что Флоя и Никта сидят во дворе и ничего не услышат, и как можно спокойнее заговорил:

– В Мелисе я познакомился с одной девушкой. Она мне очень понравилась…

– Маркос, оставь эти россказни, все очень серьезно, – проговорил епископ, глядя заледеневшими глазами в стол. – Что произошло в Белом забвении?

– …Словом, ламия, которая меня околдовала, приняла облик той девушки…

– Это совершенно неважно. Скажи, что произошло там, когда ты лежал в сетях ламии?

Марк недоуменно запнулся: Меллина была бы самым тяжелым его признанием, и он готовил себя к этому. Но если епископа это не интересует, то об остальном говорить гораздо легче.

– Она сосала из меня кровь, – Марк прикоснулся к своему шраму на шее. – Потом появилась какая-то темная фигура. Человек это был или нет, не знаю…

– Дальше! – епископ весь напрягся.

– Он набрал кровь из моей раны…

– Что?!

Епископ выкатил глаза как при сильном душевном потрясении. В таком страхе Марк его никогда не видел. Руки епископа затряслись, он с трудом поднимался из-за стола.

– Что он еще сделал?

– Он тянул из меня что-то непонятное… что-то такое… как невидимая слизь, – Марк поморщился от неприятных воспоминаний.

– А ты?! Что ты говорил перед этим?!

– Я? Я не помню…

– Вспоминай! Что ты говорил перед тем как узнал ламию? Ты отрекался от Пути истины, отрекался от своего призвания?! Признавайся!!! – епископ уже не говорил, он кричал.

– Нет, что вы такое говорите, нет! – Марк сам вскочил из-за стола.

– Ты лжешь! – выкрикнул епископ.

– Лгу?!

– Вижу, что лжешь… Ты не отрекался прямо, но отрекся своим выбором! Ты изменил своему пути! И выбрал проклятый путь!

«Отступишь – и проклятый путь изберешь, заветное зло из болот призовешь» – пришли на ум пугающие слова.

– Я был околдован. Я не понимал, что говорю, – попытался защититься Марк.

– Ты все понимал. Это было твое искушение. И ты поддался ему, – епископ немного утих, но глаза его по-прежнему пылали. – Этим ты и призвал из болот Белого забвения зло.

– Я покаялся, – осторожно произнес Марк.

– Ты породил чудовище.

Епископ бросился собираться. Схватил плащ, покрывало, посох, перебросил через плечо походную сумку.

– Куда вы? – не понимая, что происходит с епископом, Марк боялся отпускать его.

– В гарнизон Армии Свободы. Хочу знать, нет ли вестей от королевы Сильвиры.

– Я с вами!

– Тебе нельзя. Теламон будет не рад твоему появлению.

– Я подожду вас у ворот гарнизона.

Епископ, тяжело дыша, уставился в пол, что всегда означало твердое «нет».

– Оставайся здесь.

– Когда вы вернетесь?

– Не знаю. Когда найду учителя Калигана. Он научит тебя боевому мастерству. Ты должен научиться сражаться.

Марк был удивлен и напуган. С чего это епископ так озаботился его боевыми навыками?

– Но вы не разъяснили мне пророчество.

– Теперь пророчество не имеет смысла, – бросил епископ, ринувшись к двери.

Марка словно обухом по голове ударили.

– Да что происходит?! Почему это?!

Епископ резко обернулся.

– «Но выбор пред тем предстоит совершить: быть верным Пути иль ему изменить». Неужели не понимаешь? Это предупреждение. Чтобы ты не предавал свой путь миротворца, иначе раскрепостишь завет Проклятия. А ты УЖЕ это сделал! Ты встал на проклятый путь!…И потерял пророчество до того, как его услышал. Отныне Проклятие миротворцев на свободе!

Нервным движением епископ распахнул дверь и, громко хлопнув, вышел во двор. Харис уже успел впрячь Скоронога в повозку.

– О, брат Ортос, вы готовы? Едем?

– Никуда мы не едем! – прикрикнул тот на странствующего рыцаря. – Вы все остаетесь в доме Иалема, ясно?

Харис опешил от такой перемены не меньше Марка:

– Но, брат Ортос, вы же можете лишиться своего сана…

– К хаосу мой сан, Маркос в большой беде! – крикнул епископ. – Никтилена, учи Маркоса сражаться. Каждый день, не ленитесь! Харис, Флория, будьте всегда рядом, глаз с него не спускайте. Да хранит нас всех воля Всевышнего!

Энергично опираясь на посох, епископ быстро зашагал по дороге и вскоре исчез из виду. Выбежав поначалу следом, Марк вернулся в дом. Испуг от неожиданной вспышки епископа прошел, теперь Марка злило, что он ничего не понимает. Что за грех совершил он в Белом забвении? Какое чудовище породил – что имел ввиду епископ? Что за Проклятие миротворцев, наконец? Епископ же был убежден, что это поверье. Почему исковерканное детскими стишками пророчество его разубедило? Он никогда не был слишком суеверен.

– Куда ушел Ортос? – спросила хранительница из-за спины.

– Ушел искать какого-то учителя боевых искусств, – удрученно ответил Марк.

– Понятно, – прошептала хранительница, нахмурившись. Марку показалось, что она догадывается, кого отправился искать епископ, и этот кто-то ей далеко не симпатичен.

* * *

Странное поведение епископа насторожило всех. Харис, Флоя и Никта долго выпытывали у Марка, что произошло, но так и не услышали ничего вразумительного. Марк и сам толком не знал, что так напугало спокойного уравновешенного епископа. Пророчества он не понимал, а рассказать его друзьям не решался, памятуя строгое наставление епископа.

Ближе к вечеру у Лунного леса и дальше в сторону Храма призвания появились тройки воинов, вооруженных копьями и луками. Это были патрули гарнизона Зеленой идиллии: значит, королевский эмиссар таки побеспокоился о защите дома Иалема и других жителей поселка. Присутствие войск придавало чувство защищенности – возвращения в поселок Эреба с даймонами можно было не опасаться.

Глядя на патрулирующих воинов, Марк увидел хранительницу, идущую из леса к дому. Ее густые темно-каштановые волосы были заплетены в косу, а озаренное утренним светом лицо украшала скромно-проницательная улыбка, с какой она смотрела на сидящего Марка. Ее движения рук и ног, легкие повороты головы и даже покачивание за спиной чехла с мечом – все выглядело грациозным. Легкие коричневые одежды, скрывающие даже кисти рук, все так же придавали ее фигуре ауру таинственности, как у владычицы леса.

«Ночная птица, лесная нимфа, хранительница секретов… наверное, нужно заслужить такие странные прозвища».

– Гуляла по деревьям?

– Нет. Деревья Лунного леса не пригодны для прогулок. А что ты делаешь?

Марк пожал плечами.

– Так, ничего.

– Ортос сказал, чтобы я учила тебя сражаться.

Марк кивнул без особого энтузиазма. Он давно мечтал научиться владеть мечом, но ему не хотелось, чтобы его учителем была именно Никта.

– Раз Ортос сказал, то так тому и быть, – сдержанно ответил он.

– Тогда обнажи меч. Я расскажу тебе о секретах Шестого миротворца, каких ты еще не знаешь.

«Это мне пригодится», – с утешением подумал Марк, глядя на обоюдоострый меч и наслаждаясь теплом рукояти.

– Основа всякого боевого мастерства – это сила терпения, – начала хранительница. – Один из секретов Шестого миротворца научит тебя этому. Вонзи меч в землю.

Марк послушно воткнул Логос на половину лезвия.

– Стань на колени и обхвати двумя руками рукоять.

Он повиновался, ожидая чего-то необычного.

– Так и стой.

Недоумевая, Марк проследил, как хранительница направляется к двери.

– И все?

– Все.

– Сколько же времени мне так стоять?

– Пока не вернется брат Ортос.

– Но он может вернуться только ночью! – напомнил Марк.

– Тем лучше. Тогда ты точно овладеешь искусством терпения, – с душевной простотой ответила хранительница и скрылась за дверью.

«Издевается? – внутри все вскипело, но Марк пересилил себя. – Ну ладно, я буду послушным», – упрямо подумал он.

В течение получаса он усиленно думал о пророчестве, о своей миссии, но потом все наскучило. Колени начали затекать, голова – клониться к груди, на лицо и руки изредка садились мелкие мушки. Марк начал раздраженно ерзать: уж не посмеялась ли над ним хранительница, не свалял ли он дурака, послушавшись немудреного секрета?

«Пусть даже так, я буду послушным!»

Он сжал рукоять, твердую и теплую, направляя мысли к небесам. Закрыв глаза, он устремился ввысь, где царили абсолютная чистота и ясность…

– Хвала Небесам, ты хорошо начал урок терпения, – приветливо встретила его хранительница за столом гостиной комнаты. – Ты продержался целых два с половиной часа.

– Но так и не дождался брата Ортоса.

– Ты сделал первый шаг к победе и победишь, если сделаешь второй и третий.

Марк чувствовал, что вполне заслужил ее благосклонность. Грудь дышала свободой, он испытывал радость жизни. Двухчасовые размышления на коленях с мечом зарядили его бодростью и ясностью ума. Неплохо для начала.

– Поешь, – указала хранительница на стол, где были хлебные лепешки, зелень и глиняная миска с пропаренными пшеничными зернами. – Завтра продолжим. Вижу, ты уже готов к изучению боевых приемов.

– У тебя еще много секретов Шестого миротворца? – спросил Марк.

– Некоторые я уже открыла тебе, некоторые ты открыл сам.

– Когда? – смутился Марк.

– Когда остановил Лестаса у мелисской таверны. Ты открыл в себе Силу примирения. Примирения, которое изменит мир.

Марк провел рукой по лезвию Логоса. Холодный металл и теплая рукоять соединяли в нем странное очарование, вызывая то таинственно-приятное состояние чувств, когда строгий рассудок уступает вере в чудеса. «Уповать на чудо – вот в чем сила Логоса», – подумал Марк.

– Раскаленное лезвие твоего меча можно прикладывать к отравленным ранам. Если осознаешь причину своей раны.

– Это я узнал от королевы Сильвиры, – сказал Марк, с неприязнью вспоминая Белое забвение, о котором напоминал шрам от ожога на шее.

– Рада за тебя: ты встречался с самой королевой Южного оплота! – с чересчур наигранной завистью сказала хранительница.

– Если б я знал, что она королева, – вздохнул Марк и вдруг уловил ее скрытое желание. – Ты тоже хочешь встретиться с ней?

– Было бы любопытно, – уклонилась от прямого ответа хранительница, неумело скрывая свою давнюю мечту. Жажда встречи с королевой горела в ее глазах, как бы она их ни прятала. – Вернемся к твоему мечу. Шестой миротворец рассказывал, что против Логоса не устоят никакие двери, если его правильно использовать. Этот освященный меч – сплав металлов неизвестного происхождения. Он может разрубать любые цепи, открывать любые ворота, но есть один секрет. В каждом случае тебе необходимо знать: зачем? Что тебя ведет? Каково твое желание? Освободить пленников? Ради чего? Ради их жизней? Или ради своей славы? От внутренней силы, ведущей тебя, зависит и сила удара Логоса.

– Я могу потренироваться? – Марк окинул взглядом гостиную в поисках подходящего материала.

– Нет. Этому научит только жизнь.

– Понятно. А говорил ли тебе Шестой миротворец как сражаться с людьми? Что делать, если мой противник – человек, легионер тьмы, скажем?

– Существует много приемов. Для тебя как миротворца лучше всего – защита, называемая Потоком мыслей. Легионер идет на тебя с мечом, а ты смотришь ему в глаза и направляешь свои мысли в его разум, уверяя, что ты ему не враг. Это поубавит в нем желание тебя убивать. Разумеется, без искреннего сочувствия к твоему врагу ничего не выйдет.

– А дальше?

– Бросаешь свой меч и мысленно убеждаешь противника сделать то же самое.

– Рискованно. А если не выйдет?

– Ясное дело, не выйдет, – усмехнулась хранительница. – Минули времена, когда Потоком мыслей адельфы останавливали врагов. Ныне черные маги накладывают на своих легионеров Чары крови, Заклятие голодных волков, Затуманенный разум. Теперь пробиться в разум врага не так просто.

– А если легионеров несколько? И все они под действием чар? – усложнил задачу Марк.

– Тогда остается прибегнуть к защите, именуемой Сила покорных. Мысленно прощаешься с жизнью, заставляя тело поверить, что смерть неизбежна. Это усилит твое чувство зависимости от Спасителя. Затем делаешь волнообразный взмах мечом и говоришь: «Тот, кто со мной – сильнее смерти», ну, или что-то вроде того. Твоя осознанная беззащитность призовет силу Небес.

– Здорово! Научиться бы этой Силе покорных, – сказал Марк. – А в этом деле мне можно потренироваться?

Хранительница рассмеялась, откинувшись на спинку стула.

– Извини, но изобразить легионера тьмы я не смогу.

– А черного мага? – продолжил Марк тем же веселым тоном, но хранительница вдруг перестала смеяться.

– Нет. С черными магами у меня нет ничего общего. И если научишься Силе покорных, никогда не используй ее против черных магов. Не поможет.

– А как от них защититься?

– Я научу тебя блокировать заклятия.

– Как? Мечом?

– В боевом искусстве рыцарей-адельфов существует такое мастерство как защита от магии или, как ее еще называют, антимагия.

– Серьезно? – Марк проявил неподдельный интерес. – Когда начнем?

– Когда научишься держать меч в руках как следует.

* * *

Епископ не появился и до ночи. Пришел один Иалем, объяснив, что Ортос отправился на поиски учителя боевого искусства и раньше чем через три дня его можно не ждать. Новость едва не вывела Марка из себя. Он надеялся обсудить с епископом пророчество уже сегодня, а получил томительные дни ожидания.

«Если это снова урок терпения, то я больше учиться не хочу!»

Он вышел во двор, чувствуя себя покинутым. Почему, почему епископ ушел, не разъяснив ему пророчества? Почему он заявил, что оно больше не имеет смысла? Почему оставил его мучаться загадками?

Марк прислушался. Время близилось к полночи, Иалем ушел спать, а вот Флоя и Никта сидели неподалеку под яблоней, о чем-то задушевно болтая. Завидев Марка, они смолкли.

– Маркос, ты куда? – окликнула его хранительница.

– Пройдусь к лесу, – ему не понравился ее оклик. Это было не любопытство подруги, а навязчивый надзор наставницы.

– Тебе не следует отходить от дома.

Так и есть – наставница! Почувствовав посягательство на свою свободу, Марк теперь пошел бы к лесу, даже если бы не хотел.

– Не волнуйся, я не заблужусь.

И он медленным, как на прогулке, шагом направился к Лунному лесу.

– Маркос, вернись!

Это уже был приказ.

– Да брось ты, – Марку нравилось не подчиняться ей. Он впервые очень ясно понял, что в действительности она не вправе ему что-то приказывать. Он, Седьмой миротворец, здесь старший! Все остальные – помощники. Сам епископ не мог возражать против его решений.

– Маркос!

Она быстрыми шагами догнала его и одернула за рукав рубахи.

– Ты что, не слышишь? Не смей ходить ночью один! – она говорила с неприкрытым возмущением.

– А в чем дело? – делая недоуменно-невинное лицо, ответил Марк.

– В том, что за тобой по пятам ходит зло, – в ее глазах блеснул свет полной луны. – Я не могу постоянно следить за тобой.

Марк рассмеялся с наигранным удивлением:

– А с чего ты решила, что я нуждаюсь в охране?

– А с того, что ты забываешь, в чьи лапы угодил в Белом забвении. Ищешь встречи с еще одной ламией?

В груди что-то закипело. Марк едва унял внезапную дрожь. Игры закончились – хранительница нанесла запрещенный удар. Он почувствовал, как по скулам разливается жаркий гнев.

– Так, так, – проговорил он, подготавливая удар в ответ, – тогда и тебе нужна охрана. А то, чего доброго, зарубишь кого-нибудь, кто не захочет воздать тебе почести…

Удар пощечины прозвучал в ночной тишине необычайно звонко. Марк даже не поднял руку к горящей щеке. Он ликовал: «Есть! Наконец-то! У нее тоже есть слабости, есть уязвимые места!»

– Что у вас тут, Маркос, Никта?

Сзади подходил Харис с зажженным факелом – рядом с ним бесшумно ступала Флоя. «Она была здесь и все слышала, – догадался Марк. – Никта научила ее бесшумной поступи. Что ж, пусть Флоя узнает о своей подруге больше. Никта наверняка проболталась ей о ламии!»

– Маркос обидел Никтилену, – пожаловалась Флоя.

– Никто никого не обижал, – сухо отозвалась хранительница. Марк видел, как трудно ей сдерживать гнев. Он и сам с трудом сдерживался после того, как Флоя поддержала Никту.

– Маркос? Никтилену? – Харис изумленно махнул факелом. – Что за чушь? Я видел как она ударила Маркоса.

– Потому что он ее оскорбил! – выкрикнула Флоя.

– Помолчите оба, – сказала хранительница.

Марк не мог этим не воспользоваться.

– О, ты уже приказываешь! И кто же наделил тебя такой властью?

– Ты глуп и упрям. Я пытаюсь помочь тебе, – с холодом выговорила она.

– Ты пытаешься стать во главе. Быть наставницей. Чтобы все тебе подчинялись, – высказался Марк отрывисто.

Свет факела упал на ее ярко-синие глаза. Марк вздрогнул от горящего в них гнева. Она была не просто рассерженной. Это был гнев выходящего на поединок соперника.

– Вернись в дом, Маркос, – это прозвучало уже не как повеление, а как угроза.

– Уйми пыл, хранительница. Ты не наставник мой и даже не проводник. Я Седьмой миротворец, вообще-то, и это мой поход.

– Если бы ты понимал, какая миссия возложена на тебя, ты был бы рад меня слушать, – с жаром проговорила хранительница. – Но ты глуп и упрям. Не хочешь и задуматься над тем, что все миротворцы, начиная с Третьего, заканчивали бессмысленной смертью. Говорят, путь миротворцев проклят, и всякий идущий им – мечен некромантами. Не хочешь слушать меня – не слушай. Но если хочешь выжить – не отходи от нас.

Ее голос звучал резко, но гнев прошел. Хранительница подавила в себе и ярость, и обиду. Марк почувствовал, что тоже остывает, будто невидимая горящая нить, возбуждающая в нем гнев, рвется…

В лесной чаще что-то мелькнуло.

Хранительница стояла спиной к лесу, но каким-то чутьем почувствовала врага. Ловко извернувшись, она выхватила метательный кинжал, и тут же острое лезвие унеслось в темную чащу.

Флоя ойкнула, Харис схватился за меч.

– Что там?

– Тс-с, потуши факел, быстро, – прошептала хранительница. – Ждите.

Словно тень в своих легких одеждах она понеслась к лесу, сливаясь с темнотой.

– Что это было? – шепотом спросил Харис, затаптывая факел своими тяжелыми сапогами.

– Не знаю. Но Никта не стала бы бросать кинжал наугад, – шепнул Марк в ответ.

Он вдруг ощутил холод. В одно мгновение ему показалось, почувствовалось, что там в лесу проплыло что-то липкое и холодное – чувство точь-в-точь как в доме Иалема ночью, после драки у Храма призвания.

– А если там человек? – сказал Харис.

– Никтилена не метнула бы кинжал в человека, – прошептала Флоя без особого беспокойства. – Маркос, зачем ты ее обидел?

– Да, это… случайно вышло, как-то, – смутился Марк неожиданному вопросу. – Она тоже хороша…

– Она беспокоится о тебе, переживает, правда, – сообщила Флоя. – Ты не знаешь, но я знаю – она очень преданна тебе. Она тебя не бросит в беде. Она будет тебя защищать даже ценой жизни, она мне сама говорила.

– Да, это верно, – согласился Харис. – Лесные нимфы, они, знаешь ли…

– Только не называй ее лесной нимфой на людях, – Флоя приложила палец к губам, – она этого не любит.

Вернулась хранительница со своим кинжалом.

– Все тихо. Там никого нет.

– Что это было?

– Какая-то нечисть.

– Нечисть? В селении говорят, что она не подходит к жилищам людей так близко, – заявил Харис, еще в первый день расспросивший местных жителей обо всем, что касалось окружающих врагов. – Почему ты думаешь, что это не человек?

– Я чувствую, когда за мной наблюдает человек, а когда нечеловек.

– Чувствуешь? – не поверил Харис.

– В лесу глаза тебе мало чем помогут, – сказала хранительница своим обычным голосом, без гнева и тревоги. – В лесных войнах побеждает тот, кто научился чувствовать врага, а не видеть. Идемте в дом, туда нечисть точно не сунется, – она вдруг осеклась. – Маркос, если хочешь пройтись вдоль леса, мы пройдемся с тобой.

– Нет уж, хватит на сегодня прогулок, – отмахнулся Марк.

Он больше не держал на нее обиду, но как ни старался, не мог понять, почему пять минут назад готов был скрестить с ней мечи. Неконтролируемая злоба. Откуда? Язвительность. Злорадство. Да, все это было в нем давно, но всегда тихо спало и не рвалось наружу. Раньше он не выплескивал это на других. Нет, что-то определенно изменилось в нем после Белого забвения. Изменилось.

* * *

Хранительница подняла его рано утром. Харис и Флоя еще спали, спал даже Иалем, обычно встававший раньше всех.

– Ну, чего, в такую рань, – проворчал Марк, чувствуя, что ему нужно поспать еще часа три.

– Поднимайся, рыцарь! Ортос велел, чтобы я учила тебя владению мечом.

– Нельзя ли попозже?

– Позже мы будем учиться защите от магии. Вставай. Преодолевая свою сонливость, ты закаляешь волю.

Насилу поднявшись, Марк быстро размялся, выпил травяного чаю, заваренного хранительницей, и почувствовал себя на редкость бодро. Что ж, он и сам давно хотел овладеть мечом. «Только если она сейчас начнет читать нравоучения, то я лучше сам потренируюсь», – наперед решил Марк.

Они вышли на лужайку за домом.

– Начнем? – спросил Марк, опережая ее вступительное слово.

Он взмахнул Логосом, выводя освоенный прием отражения меча противника.

Хранительница провела ладонью по своему легкому слабоизогнутому мечу и замерла, вытянув левую руку вперед, а меч – держа на уровне глаз. Взор ее был прикован к одной точке – где-то под ногами Марка.

– Нападай, – приказала она.

Марк усмехнулся, перекрутил в воздухе меч и устремился вперед. Он был уверен, что хранительница отразит его удар и ее меч остановится у его горла, но она неожиданно отшагнула в сторону. Марк пронесся мимо, и в этот миг нога хранительницы сильно ударила его под колено. Движение это было столь внезапным, что Марк не удержал равновесия; нога согнулась – он рухнул на нее всем телом, чуть не вывихнув лодыжку.

– Что ты делаешь? – в обиде закричал он, вскакивая и прихрамывая на одну ногу. – Это что – искусство пинания противника?

– Это хороший способ, чтобы не проливать кровь человека, – ответила она так, будто забавлялась с ним.

– Да я чуть ногу не сломал! Нельзя обойтись без увечий?

– Нападай.

Она снова застыла с вытянутой левой рукой, мечом на уровне глаз и взглядом, устремленным в одну точку. Марк решил быть хитрее. Он сделал ложный выпад, а затем прыгнул мимо хранительницы, делая взмах – тоже ложный. Она не шевельнулась. Даже взгляд ее не изменился. Марка это задело: получалось, он со своими ложными ударами и прыжками выглядит перед ней как идиот.