Текст книги "Путь миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Постепенно Марку начинало казаться, что он свыкается со своей новой ролью в новом мире. Рассудок медленно поддавался необъяснимому чуду. Он чувствовал, как усиливается стук сердца в упоительной надежде на счастье. Но в то же время холодный туман неизвестности охватывал его тело и вызывал неприятную дрожь, когда Марк пробовал представить себе свое будущее хотя бы на день вперед.

Желая отвлечься от этих мыслей, Марк стал рассматривать стены широких коридоров. Расписаны они были волнистыми узорами, выполненными настолько искусно, что, казалось, они движутся, набегают подобно морским волнам, навевая сон. Дойдя до конца коридора, Марк ощутил, как убаюкивает его созерцание этих росписей.

– Здесь твое временное жилище, – сказал епископ, открывая плотную дубовую дверь в маленькую спальную комнатушку.

На столе стоял ужин в глиняном горшке и серебряный семисвечник, освещающий комнату. Широкая кровать с кривыми ножками была задернута прозрачной шторкой, как и окно, открывавшее вид во внутренний двор, засаженный зеленью.

– Спасибо, – ответил Марк, присаживаясь без приглашения на дубовый стул, тоже с кривыми ножками.

Епископ сел напротив.

– А теперь я буду рад услышать, Маркос, откуда ты прибыл в Каллирою.

– Я… – начал Марк с длинной паузы, не зная как объясняться в таких случаях. – Я с Земли.

– Из страны Дальних земель?

– Планета Земля… – неожиданно Марка охватило отчаяние. Мысли запутались, захотелось громко разрыдаться, холодная неизвестность надавила на него как никогда раньше. – Я не знаю, как вам объяснить! Мы ведь на Земле, да? Это какой континент?

– Умоляю тебя, не кричи, – тоном упокоенного монаха сказал епископ. – Мир нашего Творца так разнообразен, что я могу и не знать твоей страны. Но Творец знает. Он вездесущ. Как ты попал в Каллирою?

Марк посмотрел на лицо епископа: на него глядели строгие и в то же время добрые глаза – допытывающиеся, но вместе с тем выражающие искреннее желание помочь попавшему в беду юноше. Марк убедился, что это покрытое морщинами лицо неизменно сохраняет ясное и спокойное выражение. «Такому можно доверять», – решил он.

– Я был в церкви, когда странный голос призвал меня, – осторожно начал Марк.

– Ты пребывал в храме?

– Ну да, в храме. Я пошел за голосом и… – он запнулся, не зная, можно ли рассказывать столь мистические переживания в мире, с обычаями которого он не знаком. А вдруг здесь на кострах сжигают?

– И что?

– …И провалился во тьму. И оказался здесь.

Епископ причмокнул губами и с пониманием посмотрел на его измученное лицо.

– Полно с тебя на сегодня. Отдыхай, придет новый день и станет легче.

– Но я смогу вернуться домой? – чуть не вскричал Марк, зная, что не ляжет спать, пока не услышит ответ. Ему вдруг захотелось броситься назад к развалинам старой башни. Если там был вход в этот мир, то там же должен быть и выход! – Где я могу найти путь в мой мир, портал или что-то вроде того?

– Портал? – нахмурился епископ. – Не слышал ни о каких порталах в иные миры. Но знаю точно, что если ты призван по воле Всевышнего, то и вернуться сможешь тогда, когда совершишь свое призвание.

– Свое призвание? Откуда мне его знать?!

– Его нужно найти.

– Но как?

– Прежде всего – поверить, что ты избран для великой миссии.

«Это сложно», – подумал Марк.

– А дальше?

– Когда твоя рука коснется обоюдоострого меча Логоса, ты увидишь свой путь миротворца.

– А где этот меч?

– Здесь, в Иероне.

Марк задумался: «Все не так уж безнадежно!»

– А что потом?

– Нужно идти на юг. Каждый миротворец должен услышать пророчество, изреченное о нем пророком Эйреномом. Пророчество откроет глаза на твою миссию. Ты познаешь свое призвание. Ты познаешь истину, узнаешь кто ты, зачем родился, зачем пришел в этот мир.

– Но простите, я в вашей Каллирое всего один день, я не знаю ваших законов, я не знаю ваших обычаев, я не знаю… ваших врагов, – Марк пропускал мимо ушей речи епископа, путаясь в мыслях, не зная, о чем спрашивать, и что сейчас самое важное. – Харис говорил о каких-то даймонах, какой-то нечисти…

– Нечисть не причинит вреда тому, кто чист сердцем. Храни чистоту, не ступай на нечистую дорогу греха, отвергай страх – вот главное правило для того, кто хочет исполнить свое призвание. Что касается законов, то с благословением короля Морфелона, Сиятельнейшего Патриарха Агапита Теодония тебя примут в любом храме адельфов.

– Меня благословит сам король?

– Да. Но прежде ты должен пройти испытание.

– Испытание? – вздрогнул Марк от плохого предчувствия. – Это зачем?

Епископ искренне посмотрел ему в глаза.

– О твоем призвании Седьмого миротворца говорит мне только мой вчерашний сон. Именно сон побудил меня послать Хариса, встретить тебя у развалин Башни разбитых надежд. Однако моего сна недостаточно чтобы убедить Совет епископов в том, что ты действительно Седьмой миротворец. Тебе нечего опасаться. Ты пройдешь испытание с честью.

Марк почувствовал: еще минута такого разговора и он начнет сходить с ума. Его валило с ног от усталости. К счастью епископ заметил это и удалился, пожелав спокойной ночи. За окном уже горели звезды. Не глянув на ужин, Марк рухнул на кровать и быстро уснул, пытаясь поверить, что проснется в родном доме и все это приключение окажется странным сном.

Глава вторая. Неведомая страна

Но наутро Марк проснулся в той же широкой кровати, куда лег накануне вечером. Все это не сон! Он все еще здесь, в далекой стране иного мира и останется в ней неизвестно сколько. Почему? Что он такого натворил, какие вселенские законы нарушил?

Внезапно Марк поймал себя на мысли, что, оказывается, всю жизнь мечтал о приключениях, а теперь, когда они начались, совсем не рад. «Знать бы, суждено ли мне вернуться домой? И когда? – подумал он. – Стало бы намного легче».

Неожиданно одна гадкая мыслишка больно уколола его под сердце: «А что изменилось бы, если б я сейчас вернулся домой?» Конечно, поначалу бы возрадовался спасению, но что дальше? Тот же город, тот же университет, церковь, битком набитые маршрутки, машины, окатывающие грязью, и люди, спешащие по своим будничным делам.

«Пять раз в неделю буду ходить на скучные лекции, готовиться к семинарам, – давая волю потоку невеселых мыслей, рассуждал Марк. – На переменах – поддерживать все те же пустые разговоры, у кого какая девчонка, кто с кем встречается, кто кому изменяет, и кто каких уровней достиг в компьютерных играх. Пару раз в день можно сходить в буфет, где говорливые ровесники поглощают все те же булочки. После занятий однокурсники будут развлекаться по барам, а я самоотверженно предпочитать одиночество их компании: меня тошнит от их выпивки и курева, от их пошлых шуток! По субботам буду напряженно сидеть над книгами и конспектами, чтобы в понедельник не осрамиться на семинаре. По воскресеньям – приходить в церковь, протирать штаны на проповеди, подпевать хору, а после служения, с натянутой улыбочкой ходить от друга к подруге, от знакомого к знакомой и задавать самый равнодушный, до омерзения банальный вопрос „как дела?“. И глядя на ответную натянутую улыбку, отвечать на тот же вопрос штампами типа „нормально“, „классно“, „супер“ или „все в порядке“, что, по сути, является наглой ложью.

Суета сует и все суета! Экклезиаст, как ты оказался прав! Через несколько лет закончу учебу, устроюсь по знакомству, но не по специальности, в какой-нибудь офис, сидеть за компьютером и возиться с бумагами. Чтобы пробиться по специальности, нужны решительность и сила воли, а у меня нет ни того, ни другого. К тому же я страшно ленив. В свободное время буду валяться на диване с детективом в руках или перед телевизором, где будут все те же плоские передачи и тупейшие фильмы. Папа и мама будут думать, какой у них замечательный сын, так как всегда будут настолько заняты своими заботами, что не заметят моей беспробудной депрессии.

К тридцати годам, по наставлениям родителей, я, наверное, женюсь на какой-нибудь девушке, с которой буду знаком еще с университета. Первый год буду строить планы о новой квартире и всем рассказывать, какая у меня чудесная жена. Потом у нас родится ребенок, и жена будет донимать меня, что нам не хватает денег. Буду бегать по городу в поисках дополнительного заработка, постоянно терзая себя мыслями о том, что не могу прокормить собственную семью и винить во всех несчастьях только себя самого. Деньги станут моим смыслом жизни, и совесть уже не позволит мне кому-нибудь сказать, что я живу для исполнения своей мечты.

В конце концов, мне удастся найти нормальную работу и семья моя будет в достатке, ценой ежедневной усталости, от которой хочется умереть: к тому времени мне будет лет сорок. Жена будет гордиться мной, уговаривать сделать выходной, чтобы выехать с семьей на пикник в лес. Каждое воскресенье она будет тянуть меня в церковь, не подозревая, какой пыткой для меня станет эта мертвая, занудная традиция. Сидя на церковной скамье, я буду прилагать все усилия, чтобы думать о работе, о телевизоре, о детективах и не напоминать себе о том, о чем мечтал в молодости. Но чувство одиночества и вины все равно станет памятником, напоминающим о разбитых мечтах, убивающим всякий раз мыслью, что время потеряно, и уже ничего не вернуть. Хорошо, если меня собьет машина или случится что-нибудь с сердцем. Но этого не будет. Жизнь будет висеть на мне тяжелым ярмом, еще, как минимум, лет пятьдесят.

О, Экклезиаст, ты тысячу раз был прав!

Так что терять нечего, и даже если мне придется здесь погибнуть, что ж, все равно лучше, чем заживо гнить в четырех стенах пустой квартиры».

Воодушевившись этими мыслями, Марк утер слезу и решительно поднялся с кровати. Как оказалось, спал он в одежде, даже не сняв обуви. За окном весело светило солнце, а на столе стоял остывший завтрак – тарелка каши, похожей на овсянку, и какие-то подозрительные салаты. Вспомнив, что в последний раз он ел ещё дома, Марк с жадностью набросился на еду и быстро с нею покончил, не распробовав как следует.

«Интересно, который час?» – подумал он и вспомнил, что часов на руке нет, забыл дома. Хотя, вполне возможно, что они здесь и не нужны. «Однако, однако…» – задумался Марк, подойдя к окну. Если вчера на небе были звезды, а сегодня солнце, значит это все-таки планета Земля. Или планета уж очень похожая на Землю.

Судя по солнцу, сейчас был полдень, кто-то приносил завтрак, когда он еще спал. Почему же никто не заходит за ним? Марк начал волноваться, но выйти в незнакомые палаты было страшно: кто знает, может, ему запрещено выходить? Да и как он будет выглядеть среди рыцарей и монахов в своих брюках, джинсовой рубашке и легких молодежных ботинках?

Тут Марк заметил сложенную на стуле одежду, приготовленную не иначе как для него. Кожаную жилетку он отложил в сторону: слишком тяжеловата, наверное, она служит боевым нагрудником. Гораздо больше ему понравился темно-зеленый плащ-накидка, легкий и прочный. Марк вспомнил, что некоторые здешние рыцари носили такие поверх доспехов. Примерив одеяние, Марк убедился, что его можно носить как накидку на плечах, а можно полностью завернуться, как в халат. Посмотрев в зеркало, Марк оценил новую одежду: в таком и по дворцу пройтись не стыдно. Благородной осанке, наверное, учиться необязательно – ее соблюдали здесь далеко не все.

Выскользнув из своей комнаты, Марк пошел по коридору, стараясь придать себе непринужденный вид. Он всерьез опасался, что его остановят, и будут расспрашивать, кто он и что здесь делает. Он даже заранее приготовил ответ, дескать, ищет епископа Ортоса. Но вот мимо прошагал высокий рыцарь, слегка побряцывая доспехами, прошли, перешептываясь, два монаха – никто не обращал на него внимания, если не считать приветственного кивка головы, на который Марк почтительно ответил.

Осмелев, Марк принялся рассматривать узоры на стенах, но они быстро наскучили, к тому же навеяли дремоту. Вспоминая, что за окном он видел внутренний двор, Марк отыскал ступени и спустился в самый низ. Стеклянные ворота оказались открыты, видимо, доступ был свободен для всех.

Марк вошел в роскошный сад. В голову ударил приятный аромат цветов и свежих фруктов. Стройные ряды декоративных деревьев уводили далеко вглубь, судя по всему, сад был огромен. Деревца – самые разнообразные, даже диковинные, из всего увиденного Марк узнал только яблони с маленькими райскими яблочками. Попробовать плоды Марк не решился. Вокруг ходили садовники и цветоводы, а спрашивать разрешения было как-то неловко.

Пройдясь по выложенной мрамором дорожке, Марк восхитился цветочным богатством сада. Большие белые нарциссы с лепестками размером с ладонь, черные, белые, лиловые и другие лилии, алые бутоны роз. Рассмотреть еще более удивительные растения Марк не смог: их отделяла оранжерея с мутными стеклами. В некоторых следующих оранжереях Марк увидел людей в белых одеждах, бережно собирающих лепестки и листочки. По обрывкам фраз он понял, что здесь выращивают растения с целебными свойствами, потому туда посторонних не пускают.

Миновав оранжереи, Марк недоуменно остановился. Увиденное здесь никак не сочеталось с идиллическим многообразием сада. Большой участок покрывала голая глинистая земля. На ней произрастало растение явно не из рода садовых культур – довольно высокий кустарник с темными листьями, похожими на листья плюща, и маленькими острыми шипами. Скорее всего, это был какой-то дикий терновник, но зачем его культивируют, было неясно.

– Тебе интересны аканты? – спросила, улыбаясь, маленькая пухлая женщина, ухаживающая за кустами.

– Как они называются? – переспросил Марк.

– Темные аканты. Их еще называют «опустошители». Опасные растения.

– Они ядовиты?

– Нет, в их шипах совсем нет яда.

– Чем же они опасны?

– Служители тьмы сеют их близ храмов или целых селений. Если люди забывают о том, для чего пришли в мир, или не знают и знать не хотят, то темные аканты растут очень быстро и создают непроходимую стену. Повырастают вокруг храма, да так, что к нему никто не подступится. Или вокруг селения… Уничтожат все, что используется в пищу. Потому их и называют «опустошителями». Они питаются человеческим равнодушием.

– Зачем же вы их выращиваете? – спросил Марк, не поверив, полагая, что женщина шутит.

– Мы изучаем, как с ними бороться. Мы должны знать, как искоренять темные аканты, и пригодна ли будет земля после них для засева добрыми семенами, – женщина указала рукой в сторону высоких и пышных каштанов. – Там тренируются рыцари. Тебе, наверное, хочется их увидеть.

Марк направился к каштанам, откуда слышался негромкий лязг мечей, по дороге дивясь странным кустам-вредителям. Как такое может быть, чтобы их росту способствовало равнодушие людей? Или в этой стране и растения живут по моральным законам?

За каштанами действительно оказалась тренировочная площадка со стриженой травой. В стороне группа рыцарей упражнялась в фехтовании, а стоящий посреди крепкий молодой рыцарь сжимал в одной руке короткий меч, в другой – круглый щит, обтянутый кожей. Шлем его был подобен голове льва; желтая грива ниспадала рыцарю на спину.

– Сильнее, Гурд, сильнее! – прикрикивал он своему противнику.

Противник – круглоголовый здоровяк в панцирных доспехах с шипованой булавой, казалось, боялся расшибить рыцаря, и всякий раз придерживал оружие, смягчая силу удара. Но все равно удары были сильны: при каждом попадании рыцаря отбрасывало назад, но тот только усмехался и снова бросался в бой.

– Бей сильнее, Гурд! Покажи свою силу!

– Гадес меня сожри, если я покалечу принца, – прорычал из-под своего железного забрала здоровяк.

– Хе-хе, думаешь, так просто поранить молодого льва?

Рыцарь перешел в наступление, ловко отбивая щитом булаву. Его короткий меч гулко заколотил по железному щиту здоровяка. Тот отшатнулся и короткий меч чиркнул по его доспехам.

– Довольно, Гурд. Ты слишком щадишь меня сегодня. Это, право же, неинтересно.

Соперники опустили оружие, отдыхая. Это был дружеский поединок, но Марка он неприятно впечатлил. Вспомнились вчерашние слова епископа об испытании. Что если его заставят драться с настоящим рыцарем? Он же и с крестьянином не справится!

Марк хотел двинуться дальше, но рыцарь заметил его и резко окликнул:

– Эй, брат, иди-ка сюда!

Вздрогнув, Марк постарался напустить на себя непринужденный вид и подошел к тренировочной площадке. Молодой рыцарь с такими же резкими чертами лица, как и его голос, воткнул в землю меч, отбросил щит и тяжело хлопнул Марка по плечу.

– Приветствую, Седьмой миротворец Маркос! Я принц Афарей, сын короля Агапита Теодония, глава Ордена молодого льва. А это Гурд, наш славный военачальник морфелонских булавоносцев, – рыцарь указал на здоровяка, а тот широко заулыбался. – Если захочешь научиться владеть булавой – иди к нему. Гурду нет равных в Каллирое в этом оружии.

Здоровяк довольно загоготал и отправился сбрасывать с себя тяжелые доспехи. Принц Афарей продолжал рассматривать Марка с головы до пят.

– Харис полночи рассказывал о тебе: не успел явиться, а уже спас невинную девушку от коварного Яннеса.

Марк смиренно пожал плечами, мол, нет тут никакого подвига.

– Никогда не жертвуй честностью ради скромности, – с благородным пафосом возразил рыцарь. – Так учит наш орден: слушайся совести, храни честность, презирай страх!

Афарей обвел рукой тренировочную площадку:

– Здесь мы учимся владению мечом. Покажешь мне свое мастерство? Какой прием ты используешь против арпаков?

Марк замялся, не зная как объяснить, что он и меча-то никогда в руках не держал. Афарей протянул ему короткий меч с золочёной рукоятью, наконечник которой был отлит в форме львиной головы.

– Все зависит от силы натиска. Чем тверже и яростней твой натиск, тем большее смятение охватывает врага. Давишь щитом, бьешь с размаху, и никакой враг не устоит. А как ты?

Желая оставаться честным, Марк признался со стыдом:

– Как вам объяснить, почтенный Афарей…

– Только не на «вы». Я пока не король и не священник. Зови просто – брат.

– Брат, я хотел сказать… я совсем не владею мечом. Меня никто не учил… я ничего не смыслю в оружии.

Афарей несколько секунд недоуменно смотрел на Марка, очевидно, думая, что тот неостроумно шутит. Затем опустил голову, поглядел в песок, будто что-то искал, и, подняв взор, проговорил важным рыцарским тоном:

– Не все рождены для битв, Маркос. Кому-то надлежит пройти свой путь без меча и щита. Были ведь миротворцы, никогда не бравшие в руки оружия.

Марк благодарно кивнул, хотя что-то в голосе Афарея ему не понравилось. Что-то надменно-снисходительное, что ставило рыцаря-принца гораздо выше Седьмого миротворца. «Конечно же, так и есть, но все равно неприятно», – решил Марк.

– Ты, наверное, учитель мудрости? – вдруг вспыхнул догадкой Афарей. – Велик Творец! Такой молодой, а уже учитель!

– Нет, нет, – смущенно покачал головой Марк, с неприязнью ощущая, что неудобный разговор не исчерпан.

– Пророк? Ты пророчествуешь? – Афарей благоговейно понизил голос.

– Нет.

– А, понимаю, ты душепопечитель! Ты поднимаешь угнетенных и ободряешь отчаявшихся. Или исцеляешь! Ты целитель?

– Нет, я просто миротворец, – вынужденно усмехнулся Марк и, подумав, добавил. – Я только учусь.

– Миротворец-ученик? Звучит странно. Но в наше время нельзя удивляться ничему. Куда направишься для исполнения своей миссии?

– Епископ Ортос говорит, что нужно ехать на юг, – ответил Марк, довольный сменой разговора.

– На юг! – мечтательно произнес Афарей. – Сейчас все решается на юге. Харис, должно быть, в восторге. Хитрец, мне он ничего не сказал.

– Он говорил, что давно хочет уйти на юг.

– Все мы, весь орден этого хочет, – с заметной досадой сказал Афарей. – Мы устали ждать. Но пока не будет заключен союз между Морфелоном и Южным оплотом – мы не можем вступить на южные земли. А союз постоянно срывают наши удельные князья. Им от многого придется отречься, если объединенная Армия Свободы выступит против сил тьмы. Но скоро в Морфелон прибудет королева Южного оплота и союз состоится.

Афарей снова с силой хлопнул его по плечу.

– Харис будет тебе надежным спутником. Он во многом преуспел, особенно в своем презрении к страху. Да хранит тебя Спаситель, Седьмой миротворец! Если все же тебе надлежит пройти путь меча, попомни мой совет: тверже натиск – сильней удар, сильней удар – слабее враг.

Поблагодарив принца, Марк направился дальше по выложенной мрамором дорожке. Неприятные размышления несколько портили созерцание окружающей красоты. «Вот, я попал в мир, где каждый ищущий находит свое призвание. Кто-то стал учителем, кто-то рыцарем. А кто я? Чего я добился в жизни? Ничего. Почему же меня считают героем-миротворцем? Уж не ошибка ли все это, не глупая ли игра обстоятельств? Почему бы этому храброму рыцарю не стать Седьмым миротворцем?»

Походив по саду еще около часа, Марк обнаружил сеть палисадников, обросших виноградными лозами. Никаких диковинных растений здесь не было, на скромной грядке произрастали неприметные серо-зеленые растения с тонкими стебельками и листьями, похожими на подорожник. Заглянув в один из палисадников, Марк увидел группу священников, проводивших тихую молитву. Сконфузившись, Марк решил больше не соваться в палисадники и пошел по мраморной дорожке назад. На зеленых лужайках весело резвились дети под присмотром строгих нянь, в тени деревьев вели серьезные обсуждения взрослые. Старцы-учителя научали мудрости, молодые люди выступали перед своими учителями, тренируясь произносить речь перед народом.

– Маркос! Миротворец Маркос, вот он где! – раздался звонкий девичий голос.

К нему приближались радостная Флоя и насупленный епископ Ортос.

– Тут так чудесно, правда? – Флоя подбежала к нему, не переставая оглядываться по сторонам и удивляться. Ее внешний облик выразительно изменился. Видимо, ее легкое платьице до колен сочли не вполне целомудренным для дворца-храма: теперь на ней была длинная многослойная юбка и такая же объемная накидка, какую носили здешние женщины. Было ясно, что девчушка не в восторге от нового одеяния и с радостью бы осталась при своем платьице, но виду она не подавала.

– О, нардовые кусты! – возликовала она, увидев за сеточной оградой ряды ярких растений с узкими пурпурно-красными листьями. От растений исходил приятный аромат. – Нард, это же нард! Из него выжимают драгоценное нардовое масло. На базаре оно большая ценность, один сосуд нардового масла стоит триста динаров, только подумать, какая куча денег!

– Я просил тебя не кричать, – попридержал ее за плечо епископ, а затем с беспокойством обернулся к Марку. – Маркос, я повсюду ищу тебя! Сиятельнейший Патриарх готов принять тебя, но вначале тебе предстоит пройти испытание перед Советом епископов.

– Испытание? – Марк похолодел, вспоминая схватку Афарея с Гурдом. – Перед Советом епископов?

– Идем, – строго приказал епископ, на секунду переведя взгляд к Флое. – А тебе, Флория, лучше побыть здесь. В саду твой чудный голосок не так бьет по ушам как во дворце.

Епископ повел Марка пустынными коридорами дворца, пока они не оказались в маленькой библиотечной комнате, больше напоминавшей монашескую келью. Здесь их ждали два хмурых стражника, охранявших комнату. Зажегши большой серебряный семисвечник, епископ взял с сильно запыленной полки древнюю книгу. Оглядев пыльные полки, заваленные ветхими свитками пергамента и вырванными из книг страницами, Марк решил, что эта книга – самая ценная вещь в комнате, не считая семисвечника.

– Это для испытания? – неуверенно спросил Марк.

Епископ не ответил, а лишь снова схватил за плечо и спешно повел дальше по коридору. Видимо, сердился за то, что Марк не дождался его у себя в комнате.

Почти вбежав в светлый просторный зал, епископ остановил Марка перед большим круглым столом, за которым сидели около двадцати строгих священников, все пожилого возраста, с бородами одна длиннее другой. Это был Совет епископов. Марк занервничал с новой силой: ему никогда не нравилось, когда на него смотрят больше двух человек, тем более, когда это люди, занимающие высокие должности. В такие минуты он начинал нервничать, напрягаться, выпячивать грудь, с ложным интересом оглядываться по сторонам, словом, вести себя настолько неестественно, что это бросалось в глаза даже безразличным наблюдателям.

Епископ объявил:

– Седьмой миротворец Маркос! – и вложил ему в руку книгу. – Логос оживет в твоих руках, если ты миротворец, избранный Всевышним для свершения Его воли.

Это была старая, потрепанная книга, точнее, книжный свиток. Состояла она из длинных листов пергамента, накрученных на две короткие трости. Марк покрутил ее в руках. Если бы не строгое выражение епископских глаз и напряженное внимание остальных епископов, он бы подумал, что с ним сыграли чудовищную шутку. Как книга может ожить?

– Ты веришь в Спасителя? – спросил епископ с такой холодной серьезностью, что стало жутковато.

– Да, конечно…

– И избираешь Путь истины путем своей жизни?

– Н-да, – согласился Марк, хотя еще не совсем понимал, что такое Путь истины.

– Тогда произнеси с верой: Слово-меч!

Марк пристально всмотрелся в книгу. Испытание было не то чересчур простым, не то невыполнимо сложным. Как сказать с верой? Он же не знает, что должно произойти. Чего ожидать?

«Чуда! – сказал Марк самому себе в мыслях. – Нужно ожидать чуда, вот и все. Ничего другого не остается».

– Слово-меч! – произнес он, повысив голос и всматриваясь с верой в книгу.

…И чудо произошло. Книга заискрилась, вспыхнула ярким белоснежным светом, вытянулась более чем на метр в длину и, спустя мгновение, Марк ошеломленно держал в руках настоящий боевой меч. Острый с обеих сторон.

– Миротворец! – сказал епископ и просветлел. – Седьмой миротворец! Я понял это с первого взгляда, когда увидел тебя.

Совет епископов поднялся на ноги.

Лезвие меча было длиной около метра, плюс золоченая рукоять с гардой в виде крестовины – еще сантиметров двадцать. Тяжеловат, но удобен. Рукоять оказалась нагрета, приятное тепло проникало в руки. Марк почувствовал, как это тепло поднимается по рукам выше, наполняя тело какой-то дивной, необычной силой. Он готов был стоять еще не меньше часа, созерцая этот блеск отточенного лезвия, согреваясь силой храбрости, исходящей от рукояти. Но епископ приказал произнести «Слово-книга».

– Слово-книга! – с чувством проговорил Марк. Меч снова превратился в книжный свиток.

– Каждый раз, когда тебе или твоему ближнему будет грозить опасность, Слово будет оживать в твоих руках обоюдоострым мечом Логосом. Как и у прежних миротворцев. А сейчас, Маркос, ты произнесешь молитву посвящения. Ты готов идти путем миротворца, исполняя волю Спасителя там, куда Он призовет тебя?

– Да, – ответил Марк, все еще пребывая под ободряющим действием меча.

Его наполнял восторг. Он почувствовал, что его решение стать миротворцем, высказанное в этом коротком слове «да», меняет весь его внутренний мир. Депрессивное, пораженческое настроение сменялось боевым рвением. Малодушие и робость отступали прочь. Он ощущал, как в нем закипает и рвется наружу долгожданная энергия отваги, о которой он столько мечтал. Да, он изменяется.

– Повторяй за мной и вдумывайся в каждое слово, ибо за каждое слово однажды дашь ответ, – произнес епископ.

Совет епископов сохранял молчание, но Марк ощущал пристальные взгляды на своем лице.

– Всевышний Творец неба и земли, веди меня к людям, как несущего мир, – повторил Марк за епископом, негромко, однако слышно его было во всем зале.

– Там, где ненависть, сеять любовь.

Марк смотрел в сторону Совета, но глаза его были прикованы к книге, поднятой перед собой.

– Там, где вражда, сеять мир.

– Там, где обида, сеять прощение.

– Там, где неверие, сеять веру.

– Там, где отчаяние, сеять надежду.

– Там, где печаль, сеять радость.

– Там, где тьма, сеять свет.

– Творец мой и Спаситель мой: помоги не искать понимания, а понимать других, не искать любви, а любить самому, не искать утешения, а утешать других, ибо, давая, мы получаем, прощая, мы прощены, и нас ждет Вечная Жизнь. Во имя Спасителя, я готов.

Епископ еще что-то говорил, обращаясь к Совету, но Марк его не слышал. Его наполнила волна непостижимых чувств. Его жизнь меняется. Что-то происходит в душе. Что-то искореняется, что-то произрастает. Он не понимал, что происходит, знал лишь одно – он уже не останется прежним.

* * *

Чтобы успокоиться Марку оказалось достаточно миновать три-четыре коридора с волнистыми узорами, навевающими сон. Пока они с епископом дошли до тронного зала, Марк ощутил сладкое убаюкивание от созерцания этих росписей.

– Брат Ортос, давно хочу спросить: почему именно я стал Седьмым миротворцем?

– Это знает лишь Всеведающий, пути Его неисследимы. Но я точно знаю, что миротворцами становились те, кто сильно жаждал и долго искал этого.

– Не скажу, что я долго искал… но жаждал – это точно, – признался Марк. – Однако и представить себе не мог, что мои мечты сбудутся… в такой форме.

– Сбывшиеся и несбывшиеся мечты во власти нашего выбора.

– Но я думал совсем о другом, когда мечтал.

– Наши мысли никогда не откроют нам, кем мы являемся. Не откроют этого и наши слова. Даже наши поступки не покажут нам, кто мы есть. И только выбор, который мы делаем, откроет нам, кем в действительности мы являемся. Ты предстал перед выбором: принять призвание миротворца или не принять. И ты принял.

Огромнейший тронный зал был раз в десять больше предыдущего; стены его украшали такие же усыпляющие узоры. На высоком троне сидел король Морфелона Агапит Теодоний – глубокий старик с длинной седой бородой и усталыми задумчивыми глазами. Одетый в золоченые, но неяркие одежды, глава государства склонял голову под тяжестью большой тиары, тусклой как давно нечищеный музейный экспонат. Перед ним за крошечным столиком сидел писец, а подле него переминались с ноги на ногу от долгого стояния двое вельмож в запыленных походных одеждах.

– Отслужил, значит, епископ Мелиса и Туманных болот, – медленно говорил король, смотря не на вельмож, а в пол. – Упокоился в мире старик, друг моей далекой юности. …А епископу Южному напиши: волей Всевышнего, пусть прибудет в Морфелон для рукоположения.

Король говорил так тихо, что если бы не хорошая акустика огромного зала, его бы никто не услышал. Завидев прибывших, король поднял клонящуюся голову и не то вопросительно, не то сочувственно посмотрел на Марка.

– Сиятельнейший Патриарх, к вам прибыл Седьмой миротворец Маркос-северянин, из страны Дальних земель, – глуша собственный голос, чтобы не показаться слишком громким, сообщил епископ.

– Миротворец. Хвала Спасителю, – еще тише промолвил король, и его голова ещё больше опустилась вниз.

Неприятная пауза длилась минут пять. Король, очевидно, думал, а может, спал. Когда писец, заполнявший бумаги, шелестнул листом бумаги, король вздрогнул и чуть-чуть разжал губы: