Текст книги "Путь миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

– Мало кто из аделиан поддерживает нас, – пояснил Автолик. – Но чем меньше поддержки от людей, тем больше мы уповаем на помощь свыше.

Раздался трубный глас, оглашавший начало состязания, и с противоположных сторон навстречу друг другу вышли две команды – по шесть человек в каждой. Под всеобщее ликование между командами вспыхнула череда крупных колец, горящих зеленым, синим и красным огнем. Сеть огненных колец разделила поле надвое, отделив противников друг от друга. Каким образом горящие кольца висят в воздухе, да еще и вращаются, для Марка оставалось загадкой. Горели они настолько плотно, что о рукопашном контакте противников не могло быть и речи. Но, похоже, кольца горели не только для того, чтобы оградить оппонентов друг от друга.

– Метид можно запускать через любое кольцо, в зависимости от слов мудрости, которые произносишь – шептал на ухо Автолик. – Зеленое, если хочешь разбить вражеский символ, синий, чтобы обезоружить противника, а красный… в красный запускать нельзя. В него летит отраженный метид – если тебе удастся обратить слова противника против него самого. Удачный зеленый метид приносит пять баллов, синий – десять, а красный – двадцать. Но заключительный метид – софронистир, – если достигнет цели, принесет шестьдесят баллов, почти верную победу. Состязание оканчивается тогда, когда оба софронистира использованы.

Марк заметил, что за спинами философов стоят фарфоровые знаки, изображающие солнце, за спинами учителей богатства – знаки в виде золотых монет.

Прозвучал гонг, и через горящие кольца полетели первые метиды. Изначально эти маленькие шарики были светло-серебристыми, но, пролетев через ярко вспыхнувшее кольцо, меняли цвет на зеленый или синий, в зависимости от цвета кольца. В красные кольца метиды не попадали. С обеих сторон шла словесная перепалка, вызывающая среди трибун бурю эмоций. Несмотря на хорошую акустику, благодаря которой состязающихся можно было слышать с самых последних рядов, Марк плохо разбирал произносимые соперниками слова. Может, из-за царившего вокруг шума, а может, из-за того, что эти фразы произносили быстро, как скороговоркой. Но по обрывкам фраз, Марк догадался: учителя Гильдии Золотого динара доказывают то, что богатство является главным благом для человека и страны, поскольку это – победа над бедностью, болезнями, угнетением, это – свобода от рабства и изнурительного труда, это – достаток и счастье для себя, своей семьи, своих близких. Странники вселенной, наоборот, утверждали, что все земные блага временны и только приобретая мудрость, совершая добрые дела и познавая самого себя, можно достичь счастья. Когда слово пославшего было особенно сильным, кольца, через которые пролетали метиды, вспыхивали необычайно ярко.

– Императоры правят империями, но деньги правят императорами! – вспыхнуло кольцо зеленого огня.

– Власть денег не… – взмахнул посохом длинноволосый философ, но замешкался и не успел досказать. Зеленый шар ударил с тихим свистом в один из глиняных символов странников вселенной, начисто его разрушив, чем вызвал восторженный шквал эмоций большей части трибун.

Дальнейшее Марк видел, лишь подпрыгивая, пытаясь заглянуть через головы зрителей. Это было непросто – перед ним скакали сотни шляп, тюрбанов и чьих-то пышных шевелюр. На скамьях оставались сидеть только самые безразличные или те, кто поддерживали странников вселенной и уже успели разочароваться в их мастерстве. Марк пожалел философов, глядя, как стремительные метиды учителей богатства крушат их символы, а сами философы, потеряв хладнокровие, в панике мечутся по полю.

Устав от прыганья, понимая, что исход состязания предрешен, Марк присел на жесткую скамью, и в этот миг раздался звонкий хлопок, затем – свист, как от тысячи летящих стрел. Над ареной поднялся столб золотистой пыли, дав понять, что софронистир учителей богатства окончательно добил странников вселенной.

– Ты видел это, Маркос, видел? – прыгала вокруг него Флоя, когда они все спускались к выходу. – Вот это софронистир! Их главный символ разлетелся в прах! Просто чудо!

– Ничего чудесного в этом не вижу, – буркнул Марк, проникшись к побежденным странникам жалостливой симпатией, хоть и не знал толком их убеждений. – Надеюсь, никто из них не пострадал?

– Легкие повреждения часто сопровождают участников состязаний, – сказал Автолик. – Но смертных случаев не бывает, иначе бы Светлую арену запретили. Власти Мелиса очень ценят человеческие жизни.

– Учителя богатства – настоящие мастера софрогонии! Просто чудо, как они сражались! – не уставала восхищаться Флоя. Тут молчаливо насупленный Харис глянул на нее так неодобрительно, что она вмиг притихла. Странствующий рыцарь, видно, как и Марк, симпатизировал странникам вселенной.

– Я не расслышал, в чем заключался софронистир? – спросил Марк.

Автолик кисловато усмехнулся:

– Голос купца слышен в больших городах, голос оборванца – писк.

– То есть смысл таков, что учителей богатства признают и слушают в мире, а с нищими странниками вселенной никто не считается?

– Правильно мыслишь. Учение о богатстве широко приветствуется в Мелисе. А странников вселенной считают просто бродячими чудаками. Их учение близко нам, но им не хватает главного: Путь истины никому не найти и не понять одними размышлениями, без доверчивой веры.

– Что-то слабо играли эти странники, – заметил Марк.

– У них не было шансов, они всегда проигрывают. Смотрители Светлой арены допускают их к турниру либо из жалости, либо для потехи зрителей.

– Но и метиды учителей богатства – не такие уж сильные утверждения.

– Они пустяшны, но имеют грозную силу в двух случаях: если произносивший сам глубоко верит в него и если у противника нет достойного ответа. Чьи утверждения убедительней, чья вера в свои слова сильнее – тот и побеждает.

– Это какая-то магия, – пробормотал Марк.

– Нет здесь никакой магии, только сила слов, – возразил Автолик, фыркнув от такого предположения. – Много лет назад, когда Мелис начали заполнять многочисленные жрецы и философы, привлекая высокомудрыми речами людей, жизнь в городе превратилась в жаркие споры. У каждой школы было свое учение, каждый отстаивал свое право на истину. В садах, на базарах, на улицах – повсюду шли ожесточенные словопрения, из-за чего останавливалась работа, город терпел большие убытки. Тогда некто из Высшего Совета белых магов подал идею создать ежегодный турнир, который бы показал, чья истина сильней. Совет Мелиса с радостью одобрил эту идею. Так на Светлой арене появились состязания по софрогонии, положившие конец бесконечным спорам философов. Жизнь города пошла своим чередом, городские власти каждый год получают большую прибыль от Светлой арены. А силу своих убеждений каждый может доказать на деле. Софрогония – игра, в которой побеждает не тот, кто умеет красиво говорить, а уверенный в своих убеждениях человек, чья жизнь соответствует его словам. Слабость многих команд философов в том, что проповедуют они одно, а живут иначе. А учителя богатства из Гильдии Золотого динара говорят о накоплении богатств и живут этим. Бились бы эти скряги против нас, они бы не продержались с таким мудрствованием и минуты! В софрогонии главное – быстрота мышления, ловкость тела и уверенность в своих словах. Странники не имели этого, но… – Автолик сделал загадочную паузу. – Ты имеешь и то, и другое, и третье!

– Ты на что намекаешь? – покосился Марк. Намеки, правда, были ясны.

– Нашей команде не хватает одного участника. Ты подходишь, как никто другой.

– Я..? – скромно изумился Марк.

– Разве я тихо сказал? Конечно ты, Седьмой миротворец Маркос!

– Но… но я должен идти на юг.

– Неизвестно, сколько времени вам придется прожить в Мелисе, собирая деньги на дорогу. А наше состязание через неделю. Выиграем – получим право на состязание в завершительном турнире. А выиграем турнир – получим Золотой светильник, полный золота и самоцветов. Как тебе?

– О-о, почтенный Маркос, это для тебя, ты сможешь! – затараторила Флоя, усложнив форму обращения.

– Не называй меня почтенным! – отчитал ее Марк, но тут же смолк, охватываемый идеей заманчивого предложения выступить на уникальном турнире и стать хоть чуточку похожим на настоящего воина. – Нужно подумать… вроде бы, хороша идея. Но ведь нужно работать, зарабатывать на дорогу…

– Я буду работать за двоих! – жертвенно заявил Харис. – Я много чего умею.

– Я тоже, я, я, я… – начала обещать Флоя.

– Ну, хорошо, я согласен, – с некоторым волнением согласился Марк, вспомнив, что на Светлой арене угрозы для жизни нет, а кроме нее ему в этом мире терять нечего. Но больше всего его ободряли слова Автолика о том, что софрогония поможет ему овладеть мечом, – сейчас Марк не видел ничего важнее этого.

– Завтра же начнем тренироваться! – заключил Автолик, радуясь новому игроку в своей команде.

А Марк, довольный признанием своих талантов, теперь опасался единственного препятствия на пути к Светлой арене – епископа Ортоса.

* * *

Опасения подтвердились – утром за завтраком епископ высказал твердое возражение: участие Седьмого миротворца в азартных состязаниях может навредить его призванию. Гораздо лучшим и полезным занятием будет работа за гончарным станком. Харис, напротив, всячески поддерживал друга, хлопал по плечу, уверяя, что у того все получится, а Флоя без умолку восхищалась его будущей победой. Хранительница недобро молчала и стояла в стороне, рассматривая оружейную стойку с разнообразными кинжалами. Автолик красочно повествовал о грядущем состязании. Марк принял решение еще вчера, но высказать его при епископе долго не решался.

– Брат Ортос, простите, я… при всем уважении к вам… я все-таки попробую.

Голос его звучал неуверенно, но епископ почему-то перестал возражать.

– Это твой выбор, миротворец Маркос. Я не вправе тебе перечить. Ты совершаешь большую ошибку, но, возможно, тебе суждено ее совершить. Порою Всевышний позволяет нам делать ошибки, чтобы научить глубоким истинам.

– Ортос, не надо лишних назиданий, – поднялся с места Автолик. – В софрогонии нет ничего предосудительного. Сейчас мы сыграем с Маркосом на твоих глазах, и ты все поймешь.

– Не лучше ли показать Маркосу пару дельных приемов владения мечом? – вдруг сказала хранительница, не отворачиваясь от оружейной стойки.

– Свежая мысль! – согласился Автолик. – Идемте во двор! Никтилена, я вижу, тебе приглянулись метательные кинжалы? Можешь взять себе.

– Ты не шутишь? – оживилась хранительница, беря в руки кожаный набедренник, в котором лежали шесть фигурных кинжалов с утяжеленными рукоятями.

– Они твои. По остроте твоего взгляда я вижу, что они найдут достойную цель, – проговорил Автолик с задорным смехом.

Меч Автолика был тонкий и острый как бритва, почти как у хранительницы, только потяжелее и острый с обеих сторон: он был удобен как для колющих, так и для рубящих ударов. Из кратких пояснений Автолика о своем ордене, Марк узнал, что главное мастерство вольных стрелков, часто дававшее им превосходство – это высокая точность стрельбы из лука и быстрая маневренность движений. В боевых походах вольные стрелки никогда не облачались в тяжелые доспехи. Броней им служили легкие кольчужные рубахи и плащи из крепкой ткани. В бою вольный стрелок не пользовался щитом – для защиты ему служил длинный боевой кинжал в левой руке.

– В искусстве боя на мечах, как и в стрельбе из лука есть важное правило, – сказал Автолик, занимая боевую позицию на пустыре за домом. – Не зная или не понимая этого правила, многие воины сталкиваются в бою с тем, что мы называем неуязвимостью врага. Разумеется, за один раз тебе этого не выучить, но если будешь тренировать свой взгляд каждый день, то не пройдет и года, как овладеешь хорошими навыками. Видеть свою цель – вот это правило.

– Видеть цель? – недоверчиво покосился Марк, подозревая какую-то шутку. – Я понимаю, что это важно в стрельбе из лука, но в драке на мечах? Зачем, если цель и так передо мной?

– Ты уверен? Попробуй.

Марк поднял меч в боевое положение, немного подождал, примеряясь, и сделал резкий колющий выпад. Автолик мгновенно увернулся, не поднимая своего меча.

– Ну-ну, смелее, покажи, что умеешь, – смеясь, выговорил Автолик.

– Я боюсь тебя задеть, – признался Марк.

– А я не боюсь этого совершенно. Ты не видишь цели, а потому и попасть не сможешь. Даже если захочешь очень, очень сильно.

Вспоминая, как его учил стремительному натиску Афарей, Марк бросился вперед, делая взмах за взмахом. Оценив боевую выучку Автолика и поняв, что тот не даст себя ударить, Марк осмелел и уже рубил так, как если бы встретился с недавними арпаками. Логос со свистом рассекал воздух. Марк делал шаг и вслед за ним – удар, в одном ритме, стараясь не допускать лишних движений, не терять ни одной сотой секунды…

Но к своему неудовольствию он быстро убедился, что на Автолика ему впечатления не произвести. Необычайно быстрый, изворотливый вольный стрелок легко уклонялся от всех ударов, даже не удосуживаясь поднять меч. Марк рубил справа – Автолик уклонялся, опуская левое плечо; колол – Автолик подавался назад; делал широкий взмах полукругом – вольный стрелок ловко отпрыгивал. Марк уже задыхался, а он дышал ровно, посмеиваясь и покачивая головой.

– Теперь понимаешь, мой друг? – спросил Автолик, когда Марк, убедившись в тщетности своих попыток, опустил меч. – Попасть в цель еще не означает достичь цели, – так учил меня стрельбе из лука мой славный учитель Дексиол из Южного оплота. Но тебе прежде нужно научиться видеть цель – это самое первое основание для нашего с тобой боевого искусства.

– Но я же вижу тебя!

– Замечать цель глазами и видеть ее внутренним взором – не одно и то же. Глаза часто обманывают, осознанность – никогда. Когда осознаешь и почувствуешь цель – в тебе возникнет горячее рвение, твоя цель будет запечатлена внутри тебя. На какой-то миг она станет смыслом твоей жизни. Вот тогда, ты обязательно попадешь. Враг не сможет увернуться от твоего меча – меч сам последует за ним.

– Независимо от моих рук? – поразился Марк.

– Независимо от твоих рук не будет ничего. Твои руки должны быть в этот момент послушны мечу, а меч – твоему сердцу. Сложная наука, но она того стоит. Не забывай, далеко не все наши враги видимы. Не раз бывало, когда некто из даймонов вынуждал наших воинов сражаться с бестелесным фантомом, а сам заходил в спину…

Марк услышал за спиной глухой стук. Обернувшись, он увидел торчащую из частокола рукоять метательного кинжала.

– В неподвижную цель можно попасть и с закрытыми глазами, Никтилена! – крикнул Автолик вышедшей на пустырь хранительнице.

– Что поделать, если на твоем тренировочном дворе нет движущихся целей, – мягко ответила хранительница, грациозно ступая по пустырю. – Кроме тебя и Маркоса.

– Я мог бы послать слугу за кроликом, но не по духу мне убивать животных для тренировки.

– А мне не по духу вообще убивать животных, – сказала хранительница, и, на сей раз, ее голос прозвучал с мистической грозностью, как у владычицы леса.

– Теперь я вижу лесную нимфу! – на восхищенном вдохе проговорил Автолик. – Что ж, вот тебе не только движущаяся, но и летящая цель!

Он поднял с земли медный диск, каким состязаются в метании и, широко размахнувшись, запустил между хранительницей и Марком. Марк не успел и проследить за летящим диском, как рука хранительницы взметнулась из-под ее одежд и выпустила кинжал. Тотчас звонкий звук удара стали о медь засвидетельствовал о точности попадания.

– Славно, славно, славно! – похвалил Автолик. – Теперь понимаешь, мой друг, как важно видеть цель внутренним взором? Кинжал сам делает свое дело.

Он поднял еще два диска, и в руках хранительницы появилось по кинжалу.

– А теперь напряги взор, Никтилена!

В этот раз хранительница подождала пока диски пролетят мимо нее и плавно, почти одновременно метнула кинжалы: один со звоном сбил летящий диск, другой же – тот, что был брошен левой рукой – пронесся мимо, ударившись в кирпичную стену.

Хранительница с досадой поджала губы:

– У меня не было возможности учиться. Кинжалы, которые мне достались от отца, украли из моего дома три года назад.

– Теперь учись хоть каждый день, – подхватил Автолик. – Всегда приятно видеть людей, знающих толк в этом деле. Ну что, Маркос, твоя очередь.

Марк тренировался целый день. Перед сном он с удовольствием выкупался в домашнем водоеме, размещенном с тыльной стороны дома. Проточная вода поступала в водоем из ближайшего родника по глиняному водопроводу. Такие приспособления в жарких землях Мелиса имели большую ценность – их могли позволить себе лишь богатые хозяева. Искупаться вечером в прогретом за день домашнем водоеме было очень приятно.

Марк вспомнил девушку-бассариду, осыпавшую его лепестками роз. Почему она так сильно запала ему в память? Почему ему хочется думать о ней снова и снова? Он попробовал отбросить этот образ, но ее лицо вновь возникало перед глазами, и безумно, до невозможности захотелось побыть одному.

«Выбрось из головы, – сказал Марк себе. – Она развращенная идолопоклонница, вакханка, жрица похоти. Наверняка она принимает участие в оргиях при капищах того мерзкого божества. А потому, о ней не стоит мечтать. И даже думать о ней не стоит».

Однако думать хотелось, хоть от этих мыслей Марк и поостыл. Но, в конце концов, разве мало хороших девушек в Каллирое? Почему его должна привлекать развращенная вакханка?

Поднявшись в комнату для гостей на втором этаже, Марк улегся на топчан и решил, наконец, раскрыть книгу-свиток. Свет подсвечника ярко осветил непонятные закрученные буквы и знаки. Не понимая, как это возможно читать, Марк сощурил глаза, пытаясь найти хоть что-то понятное.

…Это было невероятно, необъяснимо, но он почувствовал, что сможет это прочитать, даже не зная каллиройской письменности. Словно давно знал этот язык, но очень сильно призабыл. Однако, разворачивая склеенные листы свитка, пробегая глазами по отдельным строчкам, Марк понял, что сейчас ему не прочитать ни слова. Нужна большая сосредоточенность, нужно терпение, нужны какие-то внутренние силы.

Харис спал рядом, посапывая, как охотничий пес после изнурительной охоты. Просмотрев еще несколько страниц, Марк почувствовал неимоверную усталость, дунул на свечи и мигом уснул.

* * *

Поднялся он позже всех и завтракал в одиночестве, жадно поедая печеную рыбу с рисом. Автолик бегал устраивать на работу Хариса, Никту и Флою, благо, что знакомых работодателей у него хватало. Обеих девушек взяла к себе в помощницы аделианская семья ткачей, а Хариса с удовольствием нанял один плотник, нуждающийся в подмастерье. Рыцарь благородных кровей ничуть не брезговал ремеслом простонародья и взялся за рубанок с большим энтузиазмом. Епископ упорно скрывал свою обиду на Марка и еще больше – на Автолика, но сторонился и того, и другого, одиноко изучая в летней библиотеке кожаные книги.

– Итак, помни, в софрогонии главное быстрота, ловкость, уверенность, – наставлял Автолик Марка. – По правилам этого года, в каждой команде, выступающей на Светлой арене – шестеро воинов. Лидер, два ритора, два аполога и один искатель. Нам как раз не хватало искателя.

На большом пустыре за домом Автолик познакомил его с остальными учасниками его команды. Помимо уже известного Марку усача Клеанта, он пожал руку грузному круглолицему Амиклу. Эти двое были риторами команды, в их обязанности входило посылать противникам метиды. Апологами – защитниками, призванными отражать вражеские послания, были Иолас, крепкий светловолосый парень, и длинноволосый Алкман, мечтательный рассеянный поэт.

– Через шесть дней состоится наш выход на Светлую арену, – напомнил Автолик. – Нам предстоит сразиться с учителями богатства Гильдии Золотого динара. Они надменны и напыщенны победой над странниками вселенной. В этом их слабость. Но в любом случае, они серьезные противники. Победим их – в следующем состязании встретимся с философами из Школы душевного покоя. Это уже проще.

– Кто такие? – поинтересовался Марк.

– Безмятежные мыслители, ищущие смысл в душевных наслаждениях и спокойствии. Они провозгласили высшей целью жизни земное счастье, понимаемое как отсутствие боли и суеверного страха. Мне они нравятся. Есть у них какая-то важная крупица истины. От них я перенял привычку ходить на мелисский торг, в самые богатые лавки и удивляться: сколько в мире дорогих вещей, которые мне совершенно не нужны, чтобы быть счастливым!

Тренировка началась. Бегая с мечом за стремительным мутно-серебристым шариком, Марк признал, что софрогония – не для ленивых. Эта игра, требующая соединения в один кулак мышц, интеллекта и других внутренних сил, не имела аналогов. Марк пытался соединить несколько известных ему игр воедино, чтобы хоть отчасти иметь сравнение с софрогонией, но это ему не удавалось. Мелькающий шар не давал сосредоточиться на поиске ответа, а Автолик уверял, что на Светлой арене будет гораздо сложнее. Постепенно, час за часом, Марк начинал сожалеть, что согласился принимать в этом участие. Лучше бы вместе с Харисом стругал доски. Но идти на попятную было некрасиво и малодушно.

– Только в богатстве свобода от нищеты! – имитировал Автолик ритора учителей богатства.

– Смерть не позволит унести богатства в могилу… – прокричал Марк.

Шар сильно ударил его в грудь, завалив спиною в пыль. Марк мысленно поблагодарил Автолика за то, что тот уговорил его сменить одежду – от рубашки остались бы лохмотья. На всех игроках команды были желтые ворсяные халаты с широким поясом и просторными рукавами. «Поначалу неудобно, но быстро привыкаешь, – говорил Автолик. – Состязаться удобней в тунике, но на Светлой арене нужно выглядеть как мудрецы, а не единоборцы».

– Когда отвечаешь на атаку, ты опровергаешь послание противника не просто убедительными словами, а своей верой, – терпеливо сказал ему Автолик. – Верь в то, что говоришь. И помни, ты искатель. На Светлой арене тебе придется защищать наши символы от вражеских посланий, – от тех, которые пропустят наши апологи. Но твоя главная цель – найти ключевую фразу, исходя из всех высказанных посланий, провозгласить ее и запустить софронистир.

Марк поднялся, шатаясь, как после двухчасовой пробежки и продолжил учебу.

Вечером он почти не ел. Напился яблочного и виноградного сока и пошел к себе наверх. Поднимаясь по каменной лестнице, он наткнулся на хранительницу.

– Постой, Маркос.

Ее холодный тон не предвещал ничего хорошего.

– Да, Никта.

– Мое имя Никтилена, – поправила она его. – Скажи мне, что заставляет тебя идти на Светлую арену?

– Я хочу научиться воевать.

– Мы можем каждый день учиться владению мечом. С Автоликом или без него.

– Ну… – Марк не знал, что ответить. Он был усталый и измученный. Отказаться от Светлой арены сегодня ему хотелось больше, чем вчера. – Я уже согласился, понимаешь? Не могу подвести Автолика.

– А слова Ортоса ничего не значат для тебя? – хранительница глянула ему в глаза.

– Что ты, конечно, значат, – отвел взгляд Марк и невольно отшатнулся. – Но я думаю, что Светлая арена поможет мне…

– Ты считаешь себя достаточно опытным, чтобы ставить под сомнение мудрость Ортоса? – спросила она в упор.

– Он позволил мне…

– Он позволил тебе, потому что не мог запретить. Но разве доверие не выше запретов?

Марк еще думал, что возразить, всей душой не желая ссориться, как тут подошел Харис, усталый после рабочего дня.

– О, Маркос, ты верно уже научился отбивать эти метиды? – Харис не слышал их разговора и как на грех спросил, – Никта, славно ведь, что Маркос выступит на Светлой арене?

Лицо хранительницы будто окаменело.

– Для тебя тоже ничего не значит, что Ортос против этого состязания?

Харис несколько секунд озадаченно думал, а затем взмахнул руками с догадкой:

– Ортос против, но он все поймет. Верно, Маркос?

Марк кивнул головой, будучи рад неожиданной поддержке.

Хранительница смотрела на них уже с негодованием.

– Вот как? Будем дурачиться, будем жить по своим прихотям, а добрый Ортос все простит, так что ли?

– Да что ты взъелась, что плохого в Светлой арене? – возмутился Харис.

– Ничего, кроме ослушания. А малое ослушание порой обращает в ничто достижения целой жизни, – выпалила Никта на одном дыхании.

– Послушай, а у тебя есть свое мнение, а не Ортоса? – не выдержал Марк.

– У меня есть то, чего не хватает тебе – понимание.

Сказав, хранительница быстро сбежала вниз, прошуршав своими легкими одеждами.

Марк повалился спать, на сей раз, даже не прикоснувшись к книге. Внизу во дворе долго раздавался звонкий голос Флои, делившейся впечатлениями от первого дня работы, но Марку это не мешало уйти в далекий беспробудный сон.

В последующие дни Марк виделся с Харисом и Флоей только по вечерам, когда они, утомленные жарким рабочим днем, садились за ужин. Епископ, ужинавший с ним, оставался угрюм и немногословен. Хранительница вовсе не появлялась в доме Автолика. Обеспокоившись, Марк выведал у Флои, что Никта теперь и живет в доме ткачей. «Да, нехорошо получилось. Нужно будет еще раз поговорить с ней, – огорченно подумал Марк и решил еще усерднее учиться софрогонии. – Я должен достойно выступить на Светлой арене. Пусть увидит, что я на что-то способен».

В один из поздних вечеров, предаваясь отдыху на жестком топчане, Марк был разбужен слугой Автолика Гаем, который служил также посыльным.

– Хозяин просит тебя спуститься к нему во двор, – сообщил Гай.

Гадая, зачем Автолику понадобилось отрывать его от заслуженного отдыха, Марк спустился в полутемный внутренний дворик. Автолик здесь был не один: у фонтана, освещенного светом одинокой лампады, стоял высокий вельможа средних лет, в богатой красной тунике с золотой каймой на вороте, рукавах и полах, подпоясанный шелковым поясом с кисточками. На плечах его был застегнут светло-красный плащ с вышитой эмблемой, на которой были изображены меч и раскрытый свиток с письменами. Неуловимая грация движений, гибкость голоса и несколько возвышенная манера разговора говорили о его высоком происхождении. Он был увлечен беседой с Автоликом и появления Марка не заметил.

– Тебе следовало еще два года назад встретиться с королевой, упрямый вольный стрелок! – отчитывал вельможа Автолика. – Неужели тебе по душе скрываться в этом праздном городишке и выходить за его пределы лишь под покровом темноты? Явись к королеве, пока тебя не схватили. Хвалясь своей независимостью, ты играешь со смертью.

– Поймай меня смерть! – весело улыбнулся Автолик. – Это моя любимая игра после софрогонии. Я рад, что ты печешься обо мне, дружище, но я не сдамся на милость твоей королевы и суда ее армии. Я ни в чем не виновен.

– Тогда чего тебе опасаться? Приди и докажи свою невиновность.

– Я не раз говорил тебе, что никогда не подчинюсь армии, во главе которой стоит женщина. Передай мой любезный поклон сиятельной Сильвире и тысячу дружеских поцелуев…Входи, входи, Маркос, не стой в темноте как ночной призрак.

Высокий вельможа встретил Марка благородным кивком головы.

– Значит, ты и есть Маркос-северянин, Седьмой миротворец? Признаться, я представлял тебя иным.

– Мой давний друг Этеокл, принц Южного оплота и старший советник королевы Сильвиры, – отрекомендовал его Автолик. – Прибыл в Мелис с важным поручением сиятельной…

– Я сам, – недовольно перебил его вельможа. – С твоим искусством словопрений, ты до утра будешь меня представлять. Буду краток, Маркос: я разыскиваю черную колдунью Амарту, с которой ты имел несчастье повстречаться. Епископ Ортос поведал мне детали схватки. От тебя я жажду узнать одно: где она назначила тебе встречу?

Марк удивленно открыл рот.

– Не знаю, понятия не имею.

– Какой-либо намек, тайный знак, ну, вспомни! Она часто назначает встречу своим жертвам.

– Не знаю, не было ничего, – морща лоб, ответил Марк. – Она ни на что не намекала. Сказала что-то, мол, мне уготовано нечто хуже смерти.

– Это я слышал от Ортоса, – процедил сквозь зубы Этеокл. – Может, кто-то другой намекал? Кто-то из магов?

Марк пожал плечами.

– Нет, никто. Разве что Яннес? Но это было за несколько дней до встречи с Амартой.

– Яннес! – Этеокл поднял взор к звездам, будто восхищенный догадкой. – Серый колдун Яннес – почитатель Амарты. Но хитрый прохвост отрицает свою связь с черными магами. Что он тебе говорил?

– Говорил, что надеется увидеть меня на Светлой арене.

– На Светлой арене! – воскликнул Этеокл. – Чего же ты тянул, миротворец? Проклятый колдун все предугадал. О Всевышний! Нужно освежиться.

Все трое расселись за столом, и Автолик разлил по чашам крепкий виноградный сок. На небе искрились и падали звезды. Где-то в городе раздавались звуки веселой музыки. Мелис жил и ночью, сверкая огнями празднеств и веселья.

– Что предугадал Яннес? – осторожно спросил Марк.

Этеокл неспешно отпил из своей чаши и откинулся на спинку плетеного стула.

– Ты, Маркос-северянин – житель страны Дальних земель. Ты многого не знаешь в нашей стране и многого тебе не понять. Каллироя давно заражена неверием, вернее, уважение к святыням не приветствуется. Язычники разуверились в своих богах, обряды правят по привычке, да и то лишь одни жрецы, для которых такая служба выгодна, да еще поэты, не могущие обойтись без давних богов. Немногочисленные племена варваров, поклоняющиеся идолам, живут далеко в горах, скрываясь от насмешек – их считают дикарями. Преданные реальным темным силам жрецы ушли в тень. Время жрецов кончилось, пришло время магов. Жрецы почитали богов, маги почитают только самих себя. Твердыней их стала южная столица Каллирои – Гесперон, именуемый ныне Амархтоном. В колдовстве жители Амархтона находят то, что им не удавалось получить от языческих богов: силу, знание, удовольствие. На смену вымышленным богам пришли реальные даймоны, архидаймоны и теоиты, способные дать людям то, чего они жаждут, и присвоить себе в плату их души. Находя пользу в колдовстве, жители Амархтона отвергли все накопленные веками ценности. Они стали ленивы и равнодушны. Жажда силы, знаний и удовольствия затмила все: мудрость, мораль, любовь. С тех пор как магия начала вытеснять верования, а философия богословие, благоговение сменилось сатирой, благодетельность – себялюбием.

Но вернемся в Мелис, куда волей Всевышнего попал ты, Маркос-северянин. Его основали трудолюбивые пчеловоды: и по сей день город славится своим медом. Омываемый Лазурным заливом Западного моря, Мелис остается единственным городом запада, имеющим морскую гавань. Исключительное положение Мелиса сделало его важным торговым городом: сюда съезжаются торговцы с юга и с севера, прибывают корабли с запада. Но богатства сделали город очагом всяких пороков. Большинство горожан живут одними развлечениями, «праздной суетливой жизнью», как сказал бы епископ Ортос. Отсюда и выражение – «жить по-мелисски». Грех Мелиса, однако, не так велик, как беззакония Амархтона, где в капище Амартеоса на холме к югу от города тысячи блудниц ежедневно совершают идолослужения. Мелис – город игр, зрелищ и развлечений, известный далеко за пределами Каллирои. У здешних горожан нет более любимого занятия, чем всякого рода состязания. Город по-прежнему процветает, изобилуя роскошью и легкомыслием.