Текст книги "Путь миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Флоя вдруг стала непривычно серьезной. Ее губы сложились в трубочку, а озорные блестящие глазки сощурились, как при обдумывании важного вопроса.

– Заглушая в себе боль, мы делаем ее сильной в будущем. Лучше вылить ее сразу и избавить себя от лишних страданий.

– Мудрая мысль! – согласился Марк, поднимаясь. Он желал поскорей остаться один на один со своими мыслями. – Да только многие люди любят страдания. Им нравится, когда их жалеют.

Марк вышел во двор.

Здесь приятно обдувало вечерней прохладой, ветер доносил чудные запахи душистых садов. В саду служителя Иалема помимо яблонь росли маленькие гранатовые деревца с прямыми стволами и многочисленными отростками, красноватою корою, продолговатыми блестящими листьями. На ветках висели созревшие плоды с большими, похожими на звезды ярко-красными цветами, не имеющими запаха. Марк подобрал с травы упавший плод. Он был покрыт твердой красной кожурой, а при разломе оказалось, что он вполне созрел: множество сочных красных зерен оказались весьма неплохими на вкус.

Из памяти не уходила стрела с черной ленточкой. Покушение? Предупреждение? Намек? Кто это мог быть? Посланник черной колдуньи Амарты, однажды покушавшейся на его жизнь? Но в прошлый раз она это сделала открыто. Она желала видеть его предсмертный взгляд, об этом ясно говорили ее глаза, преисполненные глубоко личной ненавистью. Так зачем же ей наемник? С ее-то смертельным искусством черной магии! Яннес? А ему зачем? Он и так победил Седьмого миротворца на Светлой арене. Да и не таков этот тип, чтобы убивать соперника стрелой в спину. Кто-то из слуг Темного Владыки Хадамарта? Вдруг они боятся Седьмого миротворца из-за того самого пророчества? Тут может быть целая вереница версий, вплоть до высказанной епископом, что стрела с черной ленточкой – чья-то глупая шутка. Ох, хорошо бы, если так.

– Маркос… – раздался сзади голос Флои, приглушенный и заговорщицкий.

– А? Чего тебе?

– Весь день хотела тебе сказать… – она зашептала над самым ухом. – Во время путешествия с караваном из Мелиса… я заметила среди купцов… архиепископа Ипокрита.

– А-а, помню, помню, – махнул рукой Марк, припоминая, как встретили Седьмого миротворца в Сонной дубраве, после того как там побывал Ипокрит. – Ну и что, может, у него родственники в Анфее?

– Да нет же, погоди. Я подслушала его разговор… я говорила Харису, но он не слушал. Говорит, я много себе воображаю. Но я слышала точно: Ипокрит говорил со странной женщиной, которая, несмотря на ужасную жару, скрывалась под черной мантией. Ипокрит опасается, что Седьмой миротворец возмутит спокойствие в Анфее, а потому, говорит, он добился от Совета епископов Морфелона письменного указа. Благодаря этому указу, говорил он, ни один храм, ни одна аделианская община не имеет права содействовать тебе без согласия представителя Совета. То есть, его, Ипокрита!

– Вот как? – удивился Марк. – Чем же я насолил этому старикашке?

– Это еще не все! – возбужденно проговорила Флоя. – Та странная женщина рассмеялась и, ты не поверишь, я узнала колдунью Амарту! Она сказала Ипокриту, что его усилия излишни. Она… она заявила что-то страшное… что Седьмой миротворец надежно скован цепями безликого!

Марк обомлел. Амарта. Ипокрит. Цепи безликого. Голова пошла кругом. Он почувствовал, что больше не может терпеть сужающийся вокруг него заговор.

Он бросился в дом, поднялся на второй этаж в комнату епископа и стал говорить. Его прорвало. Он говорил все, о чем боялся рассказать раньше: о странных голосах перед появлением в Каллирое, о намеках Яннеса, о подобных словах Амарты, которые подслушала Флоя. Он упустил только новость об Ипокрите, зная, что епископ не поверит в его сговор с колдунами. Епископ слушал внимательно, с интересом и спокойствием, видимо, не считая эти сведения слишком тревожными. Когда Марк закончил, епископ неспешно заговорил:

– Твои голоса в переходе из твоего мира в наш давай оставим. Не нам судить о том, что закрыто для нашего ума. Откуда об этих голосах знают Яннес и Амарта? Все довольно просто. Амарте известны сильные оракулы, даже оракулы-некроманты. Они идеально видят слабости людей, в том числе и адельфов. Цепями безликого именуют силу человеческого страха. Немудрено, что оракул увидел в тебе страх и пересказал Амарте, а она – Яннесу. Они оба желают показать, что знают о тебе больше, чем ты сам. Посему не удивляйся, если услышишь о цепях безликого еще от кого-нибудь. Оракулы способны видеть в тебе твои слабости, но им никогда не предугадать твоих сильных сторон. Жаль, что ты мне сразу все не рассказал. Впредь не держи от меня втайне свои опасения.

– Ясно, – произнес Марк, чувствуя, как спадает с души камень неизвестности.

– Да, и еще: скажи Флории… нет, лучше я сам.

– Что сказать?

– Чтобы не была так наивна в дальнейшем. Амарта не тот человек, которого можно подслушать.

– Но Флоя уверяет…

– …Если Амарта сама не захочет, чтоб ее подслушали.

– Зачем?

– Чтобы внести в твое сердце тревогу со всех сторон. И со стороны твоих друзей тоже.

Епископ устало зевнул.

– Иди спать, Маркос. Завтра у тебя великий день. Ты услышишь пророчество о Седьмом миротворце.

* * *

Марк мучался всю ночь напролет, так и не сумев заснуть до утра. Он пытался читать книгу Пути истины, но это оказалось невыносимо тяжело: веки начинали смыкаться, мысли сонно путались. А как только Марк откладывал книгу в сторону, сон издевательски убегал прочь. Чтение незнакомых символов и строк давалось не так легко как в безлюдных Желтых песках.

Да, после Белого забвения в нем произошли перемены, но его по-прежнему мучил страх. Неведомый страх за свою судьбу заставлял вжиматься в подушку и вздрагивать от каждого шороха. Даже когда страхи прекратились сами собой, нетерпеливое ожидание получить все разгадки у пророка, не давало уснуть.

«Почему все знают обо мне больше, чем я сам? И почему эти все – враги? Почему они ненавидят меня? Что плохого я сделал кому-то из них? Ипокрит, Яннес, Амарта и ее зловещий отец темный князь Эреб, с которым, по Божьей милости, я до сих пор не познакомился. Кажется, они ненавидели меня задолго до того, как я попал в Каллирою. Неужели все дело в моем титуле? Быть может, они все, включая Темного Владыку Хадамарта, ненавидят только Седьмого миротворца, а не Маркоса-северянина? Впрочем, какая разница: целясь в Седьмого миротворца, убийца неизбежно попадет в меня».

Уснуть удалось только к утру и, к счастью, его никто не будил до полудня. Его одежда лежала рядом на кресле, выстиранная и высушенная. Когда Марк оделся, то почувствовал приятно исходящий от нее запах полевых цветов. Ясно, что стирала Флоя.

Поглядев на себя в зеркало, Марк зачесал волосы назад, накинул желтый ворсяной плащ, подаренный Автоликом. Теперь он походил на странствующего мелисца с древней книгой.

– Славно выглядишь! – ободрил его вошедший Харис. – Пойдем, у меня еще осталась жменя сиклей для скромного завтрака в «Четырех бочках». Не хлебать же кашу из лечебных цветочков.

– А… а как же епископ Ортос… мы же должны были…

– Пойдем, миротворец! – Харис потянул его за локоть. – Ортос пошел с Никтиленой в Храм призвания – предупредить пророка и совет старейшин о твоем прибытии. Они нас там подождут. Я сказал, что мы зайдем в таверну.

– Не лучше ли поторопиться? – сказал Марк, не кривя душой. Желая побыстрее встретиться с пророком, он был согласен довольствоваться и цветочной кашей.

– Пойдем, пойдем, тебе надо подкрепиться. Неизвестно, что ждет тебя у пророка.

– Но Ортос говорил, что надо держаться вместе.

– В Храме – да. Но добираться до него лучше порознь и разными путями. Так мы не привлечем к себе внимания.

Они вышли навстречу яркому солнцу, заливающему светом зеленые сады, отчего те переливались многоцветными красками. Пустая повозка стояла под навесом крыши, а Скороног увлеченно пасся на изобилующем цветами и травами лугу, поедая все подряд.

– Иалем сказал, что вокруг дома растет немало целебных трав, – сообщил Харис, не без удовольствия наблюдая, как его конь, похудевший за время путешествия из Мелиса, набирает вес. – Скороногу они пойдут на пользу.

– Он сказал это, чтобы ты не выпускал Скоронога из стойла! – объяснила подбежавшая сзади Флоя. – Твой конь сожрет все, что Иалем готовился собрать для снадобий.

– Да-а? – Харис озадаченно оглянулся по сторонам. – Ничего, травы здесь на всех хватит. А тебе-то зачем с нами?

– Мне Ортос приказал. А ты, верно, хотел, чтоб я осталась с твоим невоспитанным конем и объяснила ему, что не все растущее на лугу можно сжирать?

– Славная мысль! – усмехнулся Харис.

– Ты самый грубый и неотесанный вояка, которого я встречала в своей жизни!

– О-о, сестрица, ты еще очень юная!

От этих перепалок Марку стало легче: жизнь шла своим чередом, а если невидимый враг охотится за ним, то тут уж поделать нечего. А если роковая стрела уготована ему пророчеством, то тогда тем более ничего не изменить.

Осознание своей зависимости от пророчества заставило ускорить шаг. Сегодня он все узнает!

У таверны слышался лязг мечей. В поединке сошлись двое воинов, которых Марк заприметил вчера: старый рыцарь в обветшавшем нагруднике и подобное призраку существо, покрытое черной мантией. Лица призрака не было видно, он дрался спиною к Марку, но вот выжатое небритое лицо рыцаря морщилось при каждом взмахе. Его удары были сильны, но призрак в мантии почти без труда отбивал их, словно издеваясь над безсилием старого рыцаря. Марку показалось странным, что опытный рыцарь почти беззащитен против медленных, приторможенных ударов призрака. Но самое поразительное – никто не обращал на них внимания, будто эти двое не рубились насмерть, а тренировались деревянными палками.

– Что тут творится? – робко спросил Марк как бы у самого себя.

– А, я слышал об этом рыцаре от королевского эмиссара, – сообщил Харис, напрягши скулы. – Этот старик – бывший глава Ордена разбитых оков, сотник Армии Свободы Экбаллар, а его противник – один из изолитов. Они дерутся почти каждый день. Уже не раз пробовали ему помочь, причем, рыцари покрепче нас. Но Экбаллар не принимает ничьей помощи. Попробуй, вступись за него, так он замахнется на тебя. А в одиночку победить изолита невозможно.

Поединок окончился предсказуемо. Отставной сотник сделал сильный, но неверный выпад, а клинок существа-изолита ударил его в бок. Глухо вскрикнув, старик поджал губы и, зажимая рану, опустился на колени. Призрак, как ни удивительно, помог ему подняться, и поддерживая за плечи, отвел в таверну.

Во время завтрака, Марк не сводил глаз с угрюмого сотника. Жуткий собутыльник подливал ему вина, а старый воин только этого и желал. Выпивая кружку за кружкой, он кряхтел, морщился, однако, не веселел, как это обычно происходит с пьяными.

– Я хочу с ним поговорить, – не доев завтрак, объявил Марк.

Харис в этот момент пил квас прямо из кувшина и от неожиданности громко икнул: струи кваса потекли по его подбородку на рубаху.

– Храни тебя Небо от встречи с изолитом один на один. Эти порождения тьмы уничтожали лучших воинов Спасителя. Посмотри на это жалкое подобие аделианского рыцаря: вот во что превращают нас изолиты!

Марк нахмурился. Харис вроде никогда ничего не боялся, а по бесшабашной браваде ему не было равных. И вот он вдруг проявляет осмотрительность.

– Мне жаль этого сотника, – с болью глядя на спивающегося рыцаря, сказал Марк. Он сам не понимал, почему так проникся состраданием к неизвестному старику. – Я все-таки попробую.

Марк заметил в себе еще одну новую особенность. Он стал храбрее. Встреча с опасным противником его остерегала, но не пугала. Он вспомнил свою присягу на Совете епископов Морфелона, свое обещание: там, где отчаяние, сеять надежду, там, где тьма, сеять свет. Не пора ли вырваться из липкой паутины страха? Не пора ли бросить вызов настоящему злу?

– Не стоит связываться с изолитом. Он гораздо опаснее, чем кажется, – сказал Харис и перестал хлебать квас.

– Подумаешь, какой-то поганый даймон! – фыркнула Флоя, всем своим видом демонстрируя непоколебимую веру в способности Седьмого миротворца.

– Это не даймон, это архидаймон. К тому же он обладает силой, способной проникать в человеческие чувства.

– Ты что, струсил? – хихикнула Флоя.

– Я струсил?! – зарычал Харис, вставая из-за стола. – Я?! Да я… Идем, Маркос! Дадим по ушам этой образине!

Марк собирался в одиночку выступить против этого существа, а с Харисом он был храбр вдвойне. Стараясь держать себя уверенней, он покрепче сжал нагревающуюся книгу-свиток и пошел мимо пустых столов. Посетителей в таверне оказалось меньше чем вчера: за пивными кружками сидело шестеро мужиков и вчерашний бородатый староста-забулдыга, похрапывающий, упав лицом в блюдо с останками селедки.

– Сразу не бей, дай я сперва поговорю с этим сотником, – предупредил Марк.

– Ладно уж, – буркнул Харис, почесывая кулак.

– Почтенный Экбаллар? – осторожно обратился Марк к изрядно набравшемуся старику.

В ответ он ощутил ледяное прикосновение взгляда черного существа. Верхняя часть лица изолита скрывалась под мантией, а нижняя – голая челюсть с костяными губами, чуть дрогнула.

– Что тебе нужно?

Марка обдало холодом, словно он стоял на морозном сквозняке. Нечеловеческий голос изолита холодным пронизывающим ветром снежной пустыни прошел через его нутро, оставив там пугающий холод одиночества. Он не говорил, он выдувал слова.

– Я… я обращаюсь не к тебе! – вдохнув побольше воздуха, набрался храбрости Марк.

– Кто ты? – вновь пронесся поток холода из пустых уст изолита.

Марк отвернулся, всей душой желая, чтобы существо больше не произносило ни слова. Странная необъяснимая пустота захватывала внутренний мир его чувств, угнетала и пугала.

– Присядь, приятель! – пробубнил хриплым пропитым голосом сотник, отрываясь от кружки.

Марк медленно сел на деревянный табурет. Рука впилась в горячую книгу, а разум был готов дать сигнал к бою.

– Зачем ты столько пьешь?

– Чтобы забыть, – опрокидывая себе в рот остатки вина, ответил сотник.

– Я слышал, ты был сотником Армии Свободы. Значит, ты – аделианин?

– Да, да, – подтвердил сотник, наполняя себе кружку до краев.

– Почему же ты покоряешься своему врагу? – прямо спросил Марк, украдкой поглядывая на подозрительно молчащего изолита.

– Он отрекся, – вдруг вымолвил изолит, тем же свистом северного ветра.

– Нет, – покачал головой сотник.

Изолит придвинулся к нему: «Ты отрекся, отрекся! Твой бог – вино, твоя утеха – кружка, ты никому не нужен!».

Марк подумал, что грезит. Ему померещились струи снежного ветра, исходящие из уст изолита – входящие в мозг сотника. Тот сник и безвольно опустил голову, наверное, впуская опустошающие слова в свой разум. Глядя на него, Марк ощутил отдаленную боль утраты и одиночества, покинутости и отверженности всем миром, но секундой спустя, понял, что эта боль не его. Он переживал чувства сотника, и это было невыносимо.

– Да что ты слушаешь этого скелета! – вскричал, не выдержав, Харис.

Он рванулся из-за стола, целясь кулаком в скрытое под капюшоном лицо изолита. Тот отклонил голову и странствующий рыцарь грохнулся на пол.

– Порождение тьмы, отойди от этого человека! – вскочил Марк. Он выпрямился во весь рост, и книга вспыхнула в его руке Логосом без всякого приказа. Поступок Марка удивил всех, кто находился в таверне, но больше всех – его самого: «Я это сделал?!»

Реакция изолита была внезапной, но предсказуемой. Из-под черной мантии сверкнул кривой палаш, обломки стола полетели в морду кабаньего чучела. Изолит сделал невидимый шаг, нанося плавный, замедленный удар. Взмах Логоса отразил удар, от соприкосновения клинков брызнули ледяные искры. Долгие секунды минули, пока изолит делал второй взмах, и казалось, не нужно быть опытным фехтовальщиком, чтобы вонзить ему острие в грудь, но… холодная дрожь отверженности и обреченности сковала все тело. Марк не мог даже помыслить о контратаке. Если бы не живительная сила Логоса, он не отбил бы этого удара. Холод изолита просто бы его парализовал.

«Харис, где Харис?» – в панике оглянулся по сторонам Марк, но сделал глупость. Хариса он увидел: тот поднимался с пола, вытягивая меч и снимая из-за спины щит… но тут же пропустил очередной удар. Палаш изолита прижал его меч к деревянному полу, и в тот же миг холодная костяная рука с невероятной силой отшвырнула Марка к стене. Он кувырком перекатился через заставленный кружками столик и неудачно упал в корзины с ботвой и капустой.

– Не тронь его, нечисть! – раздался бравый голос старого сотника.

Изолит обернулся: похоже, он был удивлен, что его жертва показала зубы.

Тяжело дыша, Марк уселся на корзину с капустой, успев пожалеть, что ввязался в поединок.

– Лучше достойная смерть, чем жизнь в рабстве! – решительно поднял свой длинный двуручный меч сотник.

Это была не пьяная бравада. В хриплом голосе чувствовалась непоколебимая жажда свободы узника, несправедливо приговоренного к пожизненному заключению.

– Ищешь смерти? – изолит направился к сотнику.

– Сначала тебе придется разобраться со мной! – с отчаянной храбростью прокричал Харис.

Странствующий рыцарь бросился наперерез, но плавный удар палаша по щиту, отбросил его в сторону.

– Харис! – крикнул Марк, вскочив на ноги.

– Хаос тебя раздери, образина! – подал голос тот, снова бросаясь на изолита, успевшего отбросить сотника к дверям.

Марк подхватил меч и побежал со спины к темному воину. Изолит обернулся.

– Ты один в этом чужом мире. Ты никому не нужен. Ты одинок. Никто тебя не спасет…

Марк застыл с воздетым мечом. Его сковал холод слов, звучащих в разуме: он один, один!

…Харис вздрогнул, вероятно, испытывая похожие чувства. Изолит парировал его удар, и взмах руки с костлявыми пальцами отправил странствующего рыцаря за прилавок, в винные бурдюки. В полете Харис чуть не зашиб бородатого хозяина таверны. Перепуганный бородач закрыл руками лицо и опустился под стол.

– Скрепите сердца! – раздался девичий крик в дверях.

– Никта! – услышал свой голос Марк и вдруг почувствовал, как его внутренние силы соединяются с силами друзей.

– Два сердца в единстве – сильнее, чем рать, пока мы едины – нас не сломать, – какой-то скороговоркой проговорила хранительница.

Она бросилась со сверкнувшим мечом, и тут изолит необычайно резко обернулся к ней, отбросив капюшон мантии, скрывавший верхнюю часть лица. Марк увидел только охваченные смертным ужасом глаза Никты: она растерялась, и вместо боевого прыжка у нее получилось какое-то замысловатое движение. Не удержавшись, хранительница упала на спину у ног изолита.

Раздался рев сотника, в котором пробуждался дикий воин. Размах его огромного меча должен был разрубить изолита надвое, но то ли из-за пьяных глаз, то ли из-за чрезмерной ярости, рыцарь промахнулся и его меч разнес невинную скамью.

Марк вступил в бой одновременно с Харисом, чувствуя внутри себя приятное тепло единства. Какая-то внутренняя сила объединила его с Харисом, Никтой, Флоей и даже со старым сотником. Он был уверен – все они чувствуют то же самое. Единая цель, единое желание победить сплотили силу пяти личностей в единую боевую мощь.

Изолит отбил оба удара, но Марк готов был рубиться дальше и дальше, он чувствовал победу, вдыхая ее предвкушение полной грудью.

– Вот тебе, нечисть! – закричала Флоя, воодушевленная появлением хранительницы.

Винная бутылка звонко разбилась об голову изолита, вновь скрывшуюся под капюшоном. Друзья нанесли удар как по команде: Марк слева, Харис справа, Никта снизу. Изолит отбил только один выпад, Марк даже не понял чей: его или Хариса. Это было неважно. Из бока и груди воина тьмы повалили клубы густого черного дыма, как от горящей смолы. Отшвырнув вставшего на пути сотника, изолит, измеряя таверну огромными шагами, подобными прыжкам, унесся за дверь.

– Хвала Спасителю! – Марк подал руку хранительнице. – Ты не ранена?

– Все хорошо.

В ее глазах постепенно таял тот сильный ужас, что вспыхнул, когда изолит открыл перед ней свое лицо.

– Откуда ты взялась? – спросил Харис, отдышавшись.

– Ортос просил поторопиться. Пророк не может ждать Седьмого миротворца до ночи. Ты когда должен был привести его в храм?

– Мы только зашли перекусить, – оправдывающимся тоном ответил Харис, пряча меч в ножны.

– Я это поняла, – многозначительно сказала хранительница, оглядывая таверну. Вокруг царил разгром, какого, наверное, не устраивали и самые буйные дебоширы. Шестеро выпивох стояли, прижавшись к стене, и испуганно глазели на вооруженных аделиан. Бородатый хозяин опасливо выглядывал из-под стола.

– Благодарю вас, воины света! – промолвил, поднимаясь, сотник. – Два года мерзкий дух пил из меня жизнь. Хвала Всевышнему, вы сделали то, что одному мне было не под силу.

– И разгромили все, что только можно! – донесся сварливый возмущенный голос.

К ним приближался низкий, похожий на гнома, бородатый дедуган – тот, что еще недавно храпел, уткнувшись лицом в блюдо с селедкой. На его бородище висели остатки рыбьих костей и капустного салата.

– Что все это значит? – сварливым голосом возопил он, глядя снизу-вверх; Флоя, самая низенькая из всех, оказалась выше его на голову. – Кто будет платить за погром? Здесь убытков на сто динаров, безумные дикари!

– Успокойся, весь этот винный бурдюк стоит не больше пятидесяти! – прикрикнул на него сотник.

Дедуган комично подпрыгнул, накаляясь от такого оскорбления таверны и желая доказать, что ее истинная цена минимум в десять раз больше.

– Мы… как-нибудь рассчитаемся, – дипломатично улыбнулся Марк, подтолкнув друзей к двери. – Мы… не при деньгах сегодня… простите.

Пятеро аделиан спешно удалялись от таверны, откуда доносились возмущенные вопли протрезвевшего старосты. Кричал он с таким запалом, что заключить можно было одно из двух: либо он совладелец «Четырех бочек», либо просто несчастный человек, на глазах которого пострадало самое родное пристанище.

* * *

От таверны до Храма призвания было не менее двух часов ходьбы вдоль густых ароматных садов Зеленой идиллии, напоминающих дремучий лес, обросший посредством волшебства сочными фруктами. Пожилой сотник, увлеченно рассказывал свою историю, а его длинный меч, висевший на поясе, волочился острием по дорожной пыли.

– Наш Орден разбитых оков – древний и славный. Никто не ковал мечи и секиры лучше нас, и никто не держал их в руках лучше воинов нашего ордена. Горы южных ветров помнят нашу славу, как мы освобождали невольников с горных рудников темных князей. Невольничий город у подножия Гор южных ветров освободили мы. И мы создали могучую твердыню, где всякий угнетенный находил пристанище. Эх, сколько славных воинов взрастили мы в нашем городе!

– Подгорный чертог? – взволнованно спросил Харис. – Я слышал о нем.

– Да, да, мой славный Подгорный чертог, – прохрипел старый рыцарь со скорбной грустью.

– Но я слышал… его разрушили исполины Хадамарта, – Харис снизил голос. – После разгрома войска Ликорея в Темной долине, тринадцать лет назад.

У Экбаллара мгновенно зажглись глаза и жилы вздулись на лбу.

– Порожденья Гадеса! Они убили всех, кто не успел уйти в горы, а затем своры даймонов подожгли все, что могло гореть. Тех, что выжили, увели в Подземные копи Амархтона, – сотник затряс головой. – Мы сами, сами виноваты в этом, несчастные! Зачем мы устраивали эти кровавые состязания, зачем? Мало нам крови в битвах было? Ожесточились мы. Избавляя людей от страха, мы отягощали их бременем жестокости. Темная воля Хадамарта тайком прокралась в наши души…

– Воля Хадамарта?! – поразился Харис. – В сердца воинов-освободителей?!

Сотник кивнул со скорбным гневом:

– Воин-освободитель не может ненавидеть. Даже такого презренного врага как Хадамарт. Он хочет помочь, очистить, исправить. Ему вообще чужда жестокость. Он освобождает человека и идет дальше. Радость узника, получившего свободу – вот самая благая награда воина-освободителя.

Марк невольно смутился. Слова сотника как-то совсем не увязывались с его мрачным обликом воина, побывавшего во многих передрягах. Но все же слова эти были искренни: в душе старого вояки явно оставалось что-то светлое и любящее.

– Словом, очерствели наши сердца. Так и навлекли мы врага на себя и на семьи наши, глупцы! Сыновья мои полегли в той битве, – голос сотника надломился. – Хвала Всевышнему, жена моя почила годом раньше, не дожила до того горького дня. А дочь моя замуж вышла, да вовремя от нас ушла. Вот я один и остался.

– А изолит откуда к тебе пристал? – спросил Харис.

– Остатки Ордена я возглавил, да только не борьба это уже была, а сплошь месть за горькую обиду. Одиночество и отчаяние томило каждого из нас. Вот и выпустил Хадамарт своих изолитов нам на пятки. Они разыскивали нас по одному и порабощали одного за другим. Они не стремились нас убить, нет. У них была иная цель – сделать из нас предателей, отступников. Они лишали нас веры, радости, вытягивали все силы, обрекая на тоску и одиночество. Я держался долго. Но это порождение Гадеса знает свое дело. Сначала навеет призрачные мечты, измучит тщетными надеждами, истомит искушениями, а потом и обрушит холод и боль отчаяния. Самые крепкие воины падают в этот миг…И я пал. С тех пор изолит стал моим постоянным спутником, вино – моей единственной утехой.

– Отчаянье – это верная гибель, – добавил Харис.

– Отчаянье? Это и отчаяньем не назвать… Я не боялся смерти, нет. Страшно было то, что я хотел умереть, но не мог. …Хвала Всевышнему за вас, воины света!

Сотник закашлял и его хриплый голос совсем заглох. Марк, Харис и Никта понимающе молчали и только Флоя, не удерживала язык:

– Мое мирянское селение спивается. Хоть там и нет ни одного изолита.

– Ты в этом уверена? – искоса глянул на нее Харис. – Изолиты видимы далеко не для всех. Разве не видела, как пялились на нас эти пропойцы в таверне?

Марк чуть не остолбенел от удивления. Теперь понятно, как себя чувствовали сидящие в «Четырех бочках» миряне, смотря на воинов, рубившихся с невидимым врагом. Ясно, почему староста назвал их безумными.

Хранительница шла молча. Бросив косой взгляд, Марк заметил в ее глазах сохранившийся отпечаток ужаса, охватившего ее в тот момент, когда она глянула в открытое лицо изолита.

– Ты видела его глаза? – тихо спросил Марк, отставая от остальных.

– Я видела себя. Свой страх, свою боль… тяжелую потерю маленькой девочки, оставшейся в один день без отца и матери.

– Ты осталась без родителей еще ребенком?

– Не спрашивай ничего. Не время об этом говорить.

К хранительнице подбежала Флоя и две девушки зашептались, сразу поотстав. Марк слышал только Флою, шепчущую о своих переживаниях: «Как я испугалась за тебя! Он ничего тебе не сделал? А как ты объединила наши мысли?» Потом Флоя смолкла, и хранительница стала рассказывать ей что-то, что Марк, как ни силился, разобрать не смог.

Храм призвания предстал во всей красе, разительно отличаясь от других строений Зеленой идиллии. Великолепная крыша с широкими карнизами состояла из трех ярусов, нижний – самый большой, средний – поменьше, и последний – еще меньше, служивший, как видно, чердачным помещением. Из каждого яруса-этажа смотрели маленькие треугольные окошки, напоминающие бойницы. Стены же храма были совсем невысокими: от земли до карниза нижнего яруса можно было дотянуться руками.

– Почему так долго? – нахмуренно встретил друзей епископ.

– Мы встретили изолита… – начал Марк, но тот увлек его в открытые ворота храма, недоверчиво глянув на старого сотника, от которого все еще несло дешевой выпивкой.

– Да продлит Творец ваши дни, епископ Ортос! – прокричал им вслед бравый сотник. – Век великих войн настал! Мы восстанем против сил тьмы, и прольется свет Небес на землю Каллирои!

Епископ сделал вид, что этот полупьяный пафос относится не к нему, и бесцеремонно втолкнул Марка в зал собрания. Внутри храм оказался обширней, чем казался снаружи. На скамьях сидело около ста человек, но могло разместиться и втрое больше. Высокий старик в одеянии священнослужителя читал тихую проповедь, слов которой Марк не успел разобрать. Епископ увлекал его дальше. Пройдя по просторному коридору, который украшали мелкие виноградные лозы, растущие каким-то образом просто из стен, они вышли к каменным ступеням, ведущим вниз в темный подвальный проем.

Подвальное помещение храма оказалось менее приятным, нежели верхнее. Сырость и полумрак создавали неприятную атмосферу. Узкий проход уводил в полную темноту, но туда епископ Марка не повел. Прямо перед ними виднелись полукруглые двери келий. К одной из них епископ подвел Марка и, ни слова не говоря, втолкнул вовнутрь. Очевидно, еще сердился за опоздание.

Присмотревшись к внутренней обстановке кельи, освещаемой одинокой свечой на залитом воском семисвечнике, Марк все понял, и сердце его застучало. Епископ привел его к пророку, знающему тайну появления Марка в этом мире. Почему же епископ не вошел с ним? Неужели пророчества столь секретны, что узнать их могут лишь те, о ком они произносились?

В любом случае, он не вернется отсюда прежним! Он узнает все и мучительное неведение покинет его. Может, ему уготованы великие трудности и скорби, но когда он узнает свой путь, будет намного спокойнее. Гораздо легче идти по тому пути, который знаешь, даже если этот путь – длиною в годы.

– Пророк Эйреном? – спросил Марк, не зная как обращаться к священнику и пророку в одном лице.

От одинокого стола, слабо освещаемого единственной свечой, отделился сгорбленный человек. Приблизившись, Марк разглядел в нем древнего старца, облаченного в длинный халат, возможно, служивший своеобразной рясой. На Марка старец произвел неприятное впечатление, и если бы не высокая миссия, он бы вообще отказался от подобной встречи. Поросшее седой пыльной бородой лицо старца покрывали тысячи морщин, а на лбу лежали глубокие складки, словно от постоянно нахмуренных бровей.

– Не называй меня так, Маркос, – мягко проговорил старец, что совсем не соответствовало его мрачному виду. – Пророк – это дар, а не имя.

– Да, конечно, вы правы.

– И не на «вы». Я же не священник.

– Да, прости, – согласился Марк. Ему не терпелось заговорить об основном вопросе. – Епископ Ортос, наверное, поведал тебе: я пришел, чтобы услышать пророчество.

– Для чего?

Вопрос старца застал его врасплох. Он не думал об этом. Он столько шел к пророку, столько всего пережил. Пророчество само по себе стало для него целью.

Неторопливо дожидаясь ответа, старик сел в плетеное кресло и позвал кого-то из темноты.

– Циэль, зажги свечи.

У горящей свечи в другом конце кельи появилась маленькая фигурка. Марк увидел девочку лет десяти, несущую серебряный семисвечник и зажженную толстую свечу. Длинные черные волосы вились по плечам. Она была одета в легкое синенькое платьице, причем без всяких следов пыли. Красивое личико не выражало и тени недовольства тем, что она прислуживает в темной келье одинокому старику. Видимо, она давно прислуживала здесь, потому что делала все умело и спокойно, нисколько не смущаясь.