Текст книги "Путь миротворца"

Автор книги: Павел Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Но жажда жизни сделала свое дело. Он вскочил, и что силы пнул карабкающегося арпака ногой в морду. Тот полетел, задрав ноги, а Марк упал от сильного рывка за лодыжку. Ухвативший его даймон тоже получил ногой по морде и покатился вниз в толпу сородичей.

Спасали хрупкие карнизы. Тяжелые арпаки заваливали их своим весом, с какой бы стороны ни подбирались. Марк метался по крыше как загнанный кот, изредка пиная какую-нибудь ползущую к нему рожу. Он был готов убежать в храм, но не знал, где среди всех чердачных окошек искать лестницу.

У ближайшего дома с садом бегал, воинственно крича, Харис. Он отбивался от четырех увязавшихся за ним арпаков и перебегал от дома к сараю, перемахивал через забор. Враги упорно гонялись за ним, ломая заборчики и растаптывая грядки. Еще трое арпаков пытались попасть в странствующего рыцаря из самострелов, но, к его счастью, стрелки из них были никудышные.

– Э-э-х, гадесово племя! – ревел Экбаллар, окруженный плотным кольцом даймонов. Приблизиться они не могли, поскольку сотник без устали махал вокруг себя мечом, а лишь выжидали удобный момент.

Марк с холодом понял, что всех лезущих на крышу арпаков ему не остановить. Был шанс спрыгнуть с противоположного конца крыши и попытаться убежать, но… вдруг там засада?

«Неужто все тщетно!» – с отчаяньем подумал Марк и заметил, что Флоя все еще стоит на одном из чердачных люков с зажатым рожком.

– Флоя, беги! Слышишь, прячься! – закричал Марк.

Строя живые лестницы, на крышу храма взобрались уже шестеро арпаков. Опешив от тщетности своих попыток отбиться от врагов, Марк растерянно замер на краю карниза. Когда решительность вернулась к нему, бежать к противоположному краю крыши и спасаться бегством, было поздно. Марк забегал по крыше, надеясь сбить с толку врагов. Однако арпаки были не так глупы. Они полезли со всех четырех сторон, медленно беря добычу в кольцо. Трое из них готовили прозрачные сетки.

– Маркос, стой! – раздался пронзительный голос хранительницы откуда-то сверху.

Марк оглянулся и прямо перед ним рухнул увесистый арпак с торчащим из шлема метательным кинжалом… На том месте, где только что была Флоя, появилась хранительница. Ее темные и легкие как шелк одежды шевелились на трепетном ветерке, веющем с Лунного леса.

– Лесная нимфа сражается вместе с Седьмым миротворцем? – донесся снизу насмешливый голос бывшего архимага Эреба. – Иди прочь, девчонка!

– Мое имя Никтилена! – крикнула в ответ хранительница. – Я хранительница секретов, дочь Сельвана, сотника Лесного воинства!

– Дочь Сельвана? – переспросил Эреб и насмешка покинула его уста. – Так вот ты кто, ночная птица! Ты решила принять судьбу своего отца? Что ж, в знак почтения его памяти, я помогу тебе. Убейте ее!

Марк зажмурил глаза, когда сразу четверо арпаков ринулись на хранительницу. Но она, словно вспорхнув на крыльях своих одежд, пронеслась между ними, рубанув одного из них, и спрыгнула на второй ярус храма. Противно рыча, арпак с рассеченной броней поковылял в сторону. Остальные прыгнули вслед за Никтой, но под их телами затрещали только плетеные карнизы.

– Никта, берегись! – крикнул Марк.

Выбравшихся к ней арпаков хранительница встретила взмахом меча, отправив одного из них кубарем вниз. Несколько молниеносных взмахов в течение двух-трех секунд отразили выпады двух пик и четырех топоров. Чуть нагнув спину и согнув ноги в коленях, хранительница замерла в хладнокровной боевой стойке и, как только враги подкрались к ней ближе чем на пять шагов, метнулась в бой. Сжимая свой легкий слабоизогнутый меч обеими руками, она нанесла череду рубящих и режущих ударов, плавных и, казалось, невидимых. Трое раненых арпаков покатились вниз, хрипло ревя.

Вокруг нее оставалось шестеро противников. Снизу лезли еще пятеро. Видя, что ее окружают, хранительница рванулась вперед, отогнав преграждающих путь врагов двумя взмахами меча. Спрыгнув на первый ярус, где уже толпился десяток арпаков, хранительница вонзила меч в карниз и неуловимым движением выхватила два кинжала. Тонкий плетеный карниз закачался под ее сандалиями. Двое арпаков-стрелков не успели вскинуть самострелы, как метательные кинжалы сразили их наповал.

На третий ярус арпаки взбирались один за другим. Марка окружали. В отчаянии он зажмурил глаза, готовясь разбежаться и прыгнуть вниз…

– Назад! Все отступаем, назад! – раздался голос Эреба, дребезжащий от досады.

Марк подумал, что ослышался, но зов к отступлению повторился. Тогда он решил, что темный князь задумал какой-то хитрый маневр. Но вот арпаки оставили его и Никту, попрыгав с крыши. Вот грозная толпа дрогнула и в одно мгновение превратилась в неорганизованную массу – толкаясь и распихивая друг друга, арпаки сбились в кучу. А затем, не обращая внимания на машущего мечом сотника, тщетно призывающего их сразиться с ним, арпаки ринулись к лесу. Через мгновение воины Эреба уже неслись со всех ног, словно преследуемое осиным роем коровье стадо. Темный князь хлестнул коня и, поглядев напоследок в сторону Марка, поскакал во главе своей нечистой гвардии.

Поначалу Марк был настолько счастлив, что даже не пытался объяснить себе причины массового бегства врагов, когда победа была у них в кармане. Но минутой позже все стало ясно. Долгожданная помощь таки пришла! Когда от орды арпаков остались лишь тучи поднятой пыли, у храма остановились пять боевых колесниц с флагами Армии Свободы. За ними появилась большая группа конных рыцарей.

«Хвала Спасителю, я жив!»

Марк слез на землю, – хотелось познакомиться с рыцарями. Хранительница же бросила на подоспевших всадников какой-то недоверчивый взгляд и пошла собирать свои кинжалы.

Двери храма, наконец, распахнулись, и первым из них выбежал епископ Ортос, переругиваясь с брызжущим слюной архиепископом Ипокритом. Теперь не оставалось сомнений в том, что коварный старик настроил прихожан храма против Седьмого миротворца. Однако поверили ему не все. Вслед за настоятелем во двор выбежала гурьба прихожан, вооруженных чем попало. Но всех опередил Харис, целый и невредимый, если не считать расцарапанного ветками деревьев лица. Подбежав к сердитому военачальнику, спрыгнувшему с золоченой колесницы, странствующий рыцарь бросил щит и меч и заключил его в дружеские объятия. Тот небрежно отстранил его в сторону.

– Почтенный Теламон, вот так встреча! Как колесница, колесо больше не шатается?

Названный Теламоном военачальник, как догадался Марк, и был тем эмиссаром королевы Сильвиры, которому Харис помог с ремонтом колесницы. Чем он понравился Харису, Марк не понимал, разве что щедростью оплаты за помощь. Надменный взгляд, поджатые губы, зачесанные назад жесткие дымчатые волосы придавали ему вид человека тщеславного и несдержанного. Темно-синий плащ и золоченый нагрудник со множеством сверкающих петлиц подчеркивали его особое положение среди других рыцарей.

– Святой-Всемогущий! Вы прибыли вовремя, эти твари так и помчались от вас к Лунному лесу! – взволнованно говорил Харис.

Теламон не замечал его, он был взбешен.

– Где, где он?

– Темный князь Эреб? – услужливо уточнил Харис. – Говорю же, они помчались к Лунному лесу. Друзья, их надо догнать! Дайте мне коня, я с вами поеду.

– Да какой Эреб! – в ярости вскричал Теламон, поднимая кулаки и презрительно кривя губы в сторону Хариса. – Я спрашиваю, где этот проклятый негодяй, что трубил в рожок?

Перед храмом воцарилась тишина, нарушаемая только храпом лошадей да ожесточенным спором Ипокрита и Ортоса. Трубивший о помощи, видимо, был самым ненавистным врагом королевского эмиссара и наверняка закоренелым преступником. А Марк подумал, что это распоясавшаяся нечисть вызвала такой гнев.

– Я спрашиваю! – багровея от негодования, кричал Теламон, и при этом его голова как будто подпрыгивала на плечах. – Я спрашиваю, где этот смутьян, где этот гнусный нечестивец, заслуживший пожизненный Шарат?!

Марк обернулся: за спиной стояла побледневшая Флоя, с полуоткрытым ртом наблюдая за мстительным взглядом эмиссара. Скрывать зажатый в руке рожок она не могла и трясущейся рукой выставила его на общее обозрение.

– Я… – тихо прошептала она, но в напряженной тишине не было никого, кто бы ее не услышал.

Теламон подскочил к ней как взбесившийся волк и рывком вырвал рожок. Марк шагнул к девушке, готовясь вступиться, если тот посмеет прикоснуться к ней, но Теламон только затряс рожком перед ее носом.

– Ты трубила? А где, я тебя спрашиваю, владелец этого рожка?

– Вообще-то, эта вещь принадлежит мне, – сказал Марк, раздраженный хамоватым вельможей.

– Откуда он у тебя? – спросил Теламон с резким обвинением в голосе.

– Мне подарили, – с вызовом выпалил Марк.

– Кто?!

– Глава Ордена вольных стрелков, почтенный Автолик…

– Почтенный! – вскричал Теламон, и бордовая краска гнева залила его уши до кончиков. – Почтенный! Бессовестного, самолюбивого сластолюбца ты называешь почтенным? Да он… он…

– Автолик мой друг, почтенный Теламон, – холодно возразил Марк. После Эреба гнев королевского эмиссара не страшил, а вызывал неприязнь и досаду.

– Друг?! – еще громче возопил Теламон. – Да с такими друзьями тебе и врагов не нужно, Седьмой миротворец! Где он?!

– Вообще-то, Автолик живет в Мелисе.

Теламон громко фыркнул.

– Может, мы знаем разных Автоликов? – поспешил с догадкой Марк.

– Как же, как же! Другого такого нет! Орден он основал! Да как он смеет называть свое сборище разбойников орденом! Предатель, полубрат, любитель игрищ! Этот рожок я надолго запомню!

Теламон понемногу успокоился и перестал кричать, но презрительное фырканье и дальше прерывало его слова.

– Нам сообщили, что на храм напали. Мы были охвачены праведным гневом, услышав звук рожка этого нечестивца. Жаль, жаль, что даром мчались, я надеялся схватить его здесь. Трусливый пес не вылезает из своей конуры.

– Если он в чем-то виновен, то почему не арестовать его в Мелисе? – вступила в разговор подошедшая хранительница.

Эмиссар только презрительно фыркнул, смерив ее уничижающим взглядом, но за него ответил низенький лысоватый писец:

– Нам не дают такой возможности! Правящая в Мелисе Гильдия купцов не позволяет нам взять его в городе. Эти скряги принимают в свой город всех разбойников, лишь бы им подати платили.

Теламон наконец-то заметил епископа и Ипокрита.

– А, епископ Ортос, все же мы не зря ехали. Вас хочет видеть сиятельная королева Сильвира.

– Где она? – спросил епископ, выражая в голосе почтение к королевской особе.

– Сейчас у сиятельной королевы важные переговоры в Морфелоне. Если есть вопросы – решайте со мной. Я личный эмиссар сиятельной королевы в Зеленой идиллии.

Все это время королевский эмиссар делал вид, что не замечает или не узнает Ипокрита, но как только Теламон повернулся к колеснице, архиепископ остановил его сварливым окликом:

– Почтенный Теламон, как архиепископ морфелонский и эмиссар Сиятельнейшего Патриарха я требую арестовать Седьмого миротворца.

– За что? – воскликнула Флоя, и большинство прихожан поддержали ее возмущенным ропотом.

– За нарушение спокойствия в Зеленой идиллии! За то, что он навлек даймонов на мирный храм и поставил под угрозу жизнь многих адельфов.

Теламон нехотя развернулся, демонстрируя надменную властность. По его виду Марк догадался, что при других обстоятельствах эмиссар, может быть, и прислушался бы к словам архиепископа. Но Ипокрит имел неосторожность не попросить, а потребовать – этого Теламон не терпел.

– А, достопочтенный Ипокрит, и вы тут. Рад вас видеть. А еще больше буду рад, если вы предоставите мне право самому решать, кого и когда арестовывать в вверенной мне провинции.

Ипокрит яростно затряс бородкой, погрозил посохом и сунул Теламону развернутый свиток.

– Я представляю Совет епископов Морфелона, и только с моего согласия Седьмой миротворец может останавливаться в любом храме адельфов или в доме любого из служителей храма адельфов. Он не только нарушил указ Совета епископов, но и навлек даймонов на храм. Храм Зеленой идиллии, храм, который обязан защищать ты, почтенный Теламон. Ты обязан арестовать…

– Не вам решать, что я обязан, достопочтенный Ипокрит, – ответил Теламон, ясно выражая, что не намерен терпеть посягательств на свое исключительное право арестовывать и сажать под стражу. – Спрячьте вашу бумагу. Союз Морфелона и Южного оплота еще не заключен. Но даже союз не даст вам права указывать мне, что я обязан делать. Я подчиняюсь только сиятельной королеве Сильвире.

Ипокрит заскрипел зубами и сморщился как от глотка горького сока. Теламон самодовольно улыбнулся. Похоже, архиепископ не переносил имени королевы Южного оплота, и эмиссар это знал. Раздосадовано шикнув, вместо слов прощания, Ипокрит быстро пошел прочь.

Теламон тоже не собирался здесь задерживаться, но епископ опередил его вопросом:

– Когда сиятельная королева прибудет в Зеленую идиллию?

На лице королевского эмиссара засияла усмешка.

– Месяца через два, не раньше.

– Могу я получить назад мой рожок? – попросил Марк строгим тоном. – Это подарок, как-никак.

– А зачем он тебе? – с той же гадкой усмешкой отозвался Теламон. – Зачем подарки тому, чья судьба предопределена не слишком праведными деяниями предшественников? И кстати, – эмиссар окинул взглядом обломанные карнизы храма и взволнованные лица прихожан. – Не забудьте оплатить ремонт храма, пострадавшего по вашей вине. И больше ни шагу без моего ведома! Где вы остановились?

– В доме почтенного Иалема, – ответил епископ.

– Отлично, я расставлю патрули вдоль Лунного леса. Больше в Зеленую идиллию нечисть не сунется, если, конечно, вы сами ее в гости не попросите. Сидите тихо. Зеленая идиллия слишком важное селение в стратегии Армии Свободы, и я бы не хотел, чтобы кто-то из вас испортил планы сиятельной королевы. И поверьте: если такая угроза возникнет, я посажу вас всех под стражу, будьте вы хоть трижды благословлены королем Морфелона. Поехали!

Рыцари зашевелились на лошадях, загремели доспехами, но тут проснулся голос сотника Экбаллара, отдышавшегося после безумных маневров с мечом:

– Святые Небеса, а кто же догонит злую нечисть, а? Вы что, струсили?

Теламон подошел к сотнику и потянул носом, принюхиваясь:

– А вот этого нужно забрать. От него несет как от пивной бочки. Пусть посидит под стражей, чтобы не позорил аделианское рыцарство.

Двое дюжих воинов взяли сотника под руки и усадили в колесницу. Он не сопротивлялся, позволив изъять у себя любимый меч, только причитал:

– Я же рыцарь, я не пью больше, я снова свободен…

– Знаем, слышали не раз, – небрежно ответил Теламон.

В последний раз удостоив вниманием епископа, королевский эмиссар приказал трогать.

Конные рыцари скрылись вслед за колесницами, оставив после себя больше пыли, чем орда даймонов. Толпа прихожан шумно загудела, кто-то неодобрительно указал пальцем на Седьмого миротворца, а кто-то – вслед уходящему Ипокриту.

– А все-таки они спасли нас, – Марк постарался улыбнуться поестественней.

– Этот злюка забрал твой рожок, – обиженно прошептала Флоя. – И что ему такого сделал наш добрый Автолик?

– Старая история, – вполголоса ответил епископ, и с опаской оглянулся на толпу. – Уходите отсюда, я должен поговорить со старейшинами. Возвращайтесь в дом Иалема и ждите.

– Пора собирать деньги: сначала таверна, теперь храм, – развел руками Марк. – Чувствую, еще один день в Зеленой идиллии, и я стану первым должником в Каллирое.

Его походный мешок со всем содержимым кто-то любезно вышвырнул из храма, не иначе как Ипокрит в момент горячего спора с Ортосом. Свой меч Марк нашел под стеной храма, где и бросил его при бегстве на крышу. Больше у Храма призвания его ничего не удерживало.

Глава десятая. Роковая стрела

Остаток дня Марк провел в домике служителя Иалема, слушая впечатления Хариса и Флои и попивая чай из каких-то лечебных трав. Каждый восхищенный возглас Флои о его храбром вызове Эребу, вводил в краску. Его мучил стыд. Он знал истинную цену своей храбрости: бросить меч и удрать на крышу мог только самый трусливый воин Каллирои. Ну почему, почему так вышло? Он же мог занять оборону на ступенях храма и, прикрываясь щитом, наносить колющие удары. Ни один арпак не смог бы подобраться к нему. А если уж бежать на крышу, то сначала на нее нужно забросить меч. А еще лучше – броситься бежать, уводя врагов подальше от храма. В густых садах можно запутать врагов и справиться с ними поодиночке. Да, много возможностей было у него с мечом в руках, но он выбрал наихудшую.

– Отныне, ты первый миротворец, бросивший вызов самому Эребу, – как назло заявил Харис.

– Да, и выдержал аж три его удара… – отозвался Марк, уставившись в большую глиняную кружку, чтобы не встретиться ни с кем взглядом.

– Он сам отказался биться с тобой. Натравил на тебя сотню арпаков, подлец!

Флоя в это время рассказывала Никте о своих переживаниях:

– …А потом я схватила рожок Автолика, думаю, надо трубить, звать подмогу. Автолик говорил, труби, и друзья придут на помощь!

Марк вспоминал все произошедшее, пытаясь воссоздать полную картину.

– Что произошло в храме после того как я вышел к Эребу? Откуда взялся Ипокрит?

– Старый интриган! – гаркнул Харис. – Он все это время был в храме, подговаривал людей против нас.

– Как только ты вышел на поединок, Ипокрит встал у дверей храма, – вставила Флоя, вскочив из-за стола. – Он достал какую-то бумагу и заявил, что никто не смеет помогать Седьмому миротворцу без его, Ипокрита, согласия…

– …Иначе ослушается Совета епископов Морфелона, – продолжил Харис. – Подлый старикан знал, что говорить! Кто захочет ссориться с Морфелоном, когда решается судьба Священного союза двух королевств? И веришь ли, Маркос, все стояли и покорно слушали. Никто не мог и слова сказать. Ну, наш Ортос, само собой, пытался взывать к его совести, но без толку. Ну, я терпел, терпел, ты ж знаешь, я уважаю Ортоса, но когда увидал в окно, что Эреб натравливает на тебя арпаков, ух, как я разозлился!

– Харис оттолкнул Ипокрита щитом, да так здорово, что тот полетел в толпу, сбил настоятеля и еще четверых служителей, – добавила Флоя с ликованием.

– Очень здорово! – съязвила хранительница, вступив в разговор. – Теперь у Ортоса будут большие неприятности.

– А ты хотела, чтобы я оставил Маркоса одного против сотни арпаков?! – ударил кулаком по столу Харис. – Как иначе мне было придти к нему на помощь? Стану я думать о каких-то дворцовых интригах, когда мой друг в беде! – Харис всплеснул руками. – А Ортоса я вообще не понимаю! Вместо того, чтобы выйти во двор на помощь Маркосу, он бросился поднимать Ипокрита, тревожась, не ушибся ли тот…

– Не понимаешь, так молчи, – вставила хранительница. – Из-за тебя еще союз двух королевств сорвется.

– Ладно тебе, не тревожься по пустякам. Главное, что все мы живы, а Эреб трусливо бежал, – заключил Харис, немного обидевшись на хранительницу. Марк видел, что тот не понимает, насколько дорог хранительнице епископ и как сильно она за него переживает.

– И все-таки, если бы не ты, Харис, арпаки расправились бы со мной в три секунды, – Марк поспешил изменить разговор.

– Да я ничего и сделать не успел, – виновато заговорил Харис. – Прости, что бросил тебя одного, но драться с таким безумным количеством арпаков я не привык. Ошалел немного. Я хотел увлечь их за собой, но они тоже не дурачки. Им был нужен ты. Видал, они не особо пытались убить меня. И сотника Экбаллара тоже, и Флою.

– Зато пытались убить Никту, – заметил Марк, желая изменить ход беседы. – Чем ты им насолила, хранительница секретов?

Она молча сидела в древнем кресле служителя Иалема. Немногословная в этот вечер, она будто мучилась тяжелыми воспоминаниями.

– Они ненавидят человеческую расу. Это их природа, – коротко ответила она.

– Не только они, но сам Эреб, – напомнил Марк. – Который, кстати, сам человек.

Хранительница не отозвалась. Почувствовав, что ее нужно разговорить, Марк с неподдельным интересом спросил:

– Тебе волосы не мешают сражаться?

– Что?

– Волосы у тебя в бою были расплетены.

– Наоборот, помогают. При изворотливых движениях сбивают врага с толку.

– Понятно. А где ты научилась так прыгать? Ты скакала по крыше как белка.

Он попал в самую точку, сам того не ожидая. Глубокие глаза хранительницы дрогнули, и в них засветилась радость жизни.

– Я с детства люблю гулять по деревьям.

– По деревьям? – удивился Марк. – Ты ходишь по верхушкам леса?

– Это же опасно! – воскликнула Флоя удивленно. Видимо, этим секретом хранительница с ней не делилась.

– Нет, – хранительница едва заметно улыбнулась. – В прогулках по деревьям нет ничего опасного, когда ты идешь в гармонии с ветром. Если бы ты хоть раз поднялась на верхушку любого из титановых деревьев, ты бы сама полюбила высоты Спящей сельвы.

– Я помню, – сказал Марк, вспоминая свой первый день в Каллирое, когда перед ним предстала громадина морфелонских лесов. – Верхушки исполинских деревьев образовывают как бы висячий ковер.

– Не слишком мягкий этот ковер. На высотах бывают сильные ветры, верхушки титановых деревьев качаются и нужно прыгать с одной на другую.

– И у тебя это выходит? – с восторгом спросила Флоя.

– Только не в этих одеждах. Лучше всего – мантия из листьев клена.

– Наверное, это чудесно, гулять по деревьям, – вздохнула Флоя.

– Да, там дышится жизнью. Тело наполняет свобода, душа возносится к небесам. А когда наступает ночь, кажется, что звезды лежат на твоих ладонях.

– Ночь? – вскрикнула в изумлении Флоя. – Ты и ночью ходишь по деревьям Спящей сельвы? Это ж ужас!

– Ночью мне особенно спокойно. Ночь – моя стихия.

– За это тебя прозвали ночной птицей? – спросил Марк.

Наблюдая за выражением ее глаз, он заметил, что дружеский разговор постепенно выводит ее из тяжелых раздумий. Ярко-синие глаза хранительницы, обычно неподвижные и выражающие странное таинственно-грустное чувство, оживились, быстро переводя взгляд от Марка к Харису, от Хариса к Флое. О своем прошлом, о котором она предпочитала молчать, хранительница теперь говорила с раскрепощенной радостью, будто освобождалась от давно мучившего бремени.

– Ночная птица. Это прозвище прилепилось ко мне с детства. Люди Сонной дубравы ненавидели моего отца, а вместе с ним и меня. Родителей часто не бывало дома, и я скрывалась от обид и насмешек в лесу. Особенно я полюбила ночь. Ночью никто из жителей не решался войти в Спящую сельву. Она скрывала множество кошмаров, но для меня не было ничего хуже, чем терпеть обиды от своих. Когда наступает ночь, я становлюсь собою, а в ночном лесу – чувствую себя в безопасности. Маленькая девочка, скрывающаяся от обидчиков в Спящей сельве, где рыщут элементалии и даймоны.

Хранительница улыбнулась своим воспоминаниям из невозвратного детства, которые хранила, как секреты миротворца. «Сколько лет прожила в угнетении и одиночестве, а осталась такой чувствительной, – подумал Марк. – Чем она жила?»

– Эреб узнал тебя. Ты знала его раньше? – спросил Харис, интересуясь, прежде всего тем, что имело отношение к войне.

– Он знал моего отца, – сказала хранительница. В ее голосе почувствовалась горечь. – Эреб строил ему козни, когда легионы Хадамарта вели непрерывные войны с Лесным воинством. Двери дома моего отца всегда были открыты для воинов-адельфов любого города и ордена. После его смерти я продолжила отцовскую традицию. Воины находили приют в моем доме – единственном во всем селении. Старейшины и соседи постоянно донимали меня за то, что я навлекаю на них гнев нечисти.

Однажды, когда в день моего шестнадцатилетия старейшины приказали мне убираться из Сонной дубравы, тоска и отчаянье взяли надо мной верх. Эриты этим воспользовались. Они внушили соседским юношам, погрязшим в разврате, войти в мой дом и поставить перед выбором: бесчестие или изгнание. Я была для них изгоем, гордой девушкой, не желающей вливаться в их развращенное общество. Общество не терпит таковых. Сейчас я бы остановила их без труда, но тогда уныние выпило из меня все силы. Мне оставалось только бежать. Они бежали за мной, крича омерзительные, грязные слова, и юноши, и дети. Скрываясь от позора, я убежала в ночной лес, но мои преследователи не отставали. Они были опьянены жаждой расправы – эриты притупили их страх перед лесом. Они настигли меня у огромного титанового дерева. Лица их смешались, я уже не различала, где люди – где даймоны. Казалось, Спящая сельва проснулась и наполнила ночь злобными криками. Меня окружали люди и тени. Они кружили, кричали, дергали меня за одежду, говорили, что сейчас сделают со мной… я не могла больше терпеть эту пытку. К своему стыду, я хотела закричать Спасителю «Где же Ты? Почему Ты бросил меня?», как тут отчаяние бросило меня на титановое дерево. Не помню, как взобралась я на высоту более ста локтей. Но там, под великолепным звездным небом меня наполнил необыкновенный покой. Настоящее чудо. Будто только что терпела муки Гадеса, а попала на Небеса. Вокруг царила неземная тишина. И дивный голос, который невозможно услышать ушами, сказал: «Не бойся, только верь».

Мне стало стыдно, что я усомнилась, но стыд мой быстро прошел. Я говорила с Голосом всю ночь. Я переходила с дерева на дерево и ни разу не сорвалась. С тех пор я гуляю по деревьям и не знаю ничего лучшего. Это место, где я по-настоящему свободна. Место, где меня не достать ни людям, ни даймонам.

Хранительница говорила сегодня на редкость долго, не скрывая пережитых чувств. Марк подумал, что это битва у Храма призвания повлияла так, но позже понял – встреча с темным князем и его даймонами возродила ее воспоминания о жестокой судьбе детства. «Наверняка Эреб как-то причастен к смерти ее родителей», – решил Марк, но спрашивать об этом не стал, помня нежелание хранительницы говорить о своих родителях.

К тому же по-настоящему его волновало пророчество и только пророчество. А с этой загадкой ему мог помочь только епископ, а тот, как назло, куда-то запропастился с Иалемом.

– Что теперь будет с Экбалларом? Он хотел защитить нас, а они посадили его под стражу, – вспомнила Флоя бравого сотника, когда время приблизилось к полночи. – Они не могут держать его взаперти, они ведь отпустят его?

– Да уж верно, что не сошлют в Хиром, – отозвался Харис.

– Это куда? В тюрьму Южного оплота? – поинтересовался Марк.

Харис с важным видом покачал головой.

– В долину Хиром ссылают совершивших преступление аделиан. Пребывание виновного в Хироме может длиться месяц, год или несколько лет, это уж, насколько преступление тяжкое.

– А если преступление слишком тяжкое? – спросила Флоя.

– Тогда преступника обрекают на пожизненное скитание в горном ущелье Шарат. Или могут передать в городской суд, где существует смертная казнь. Но такого давненько не бывало – судьи Армии Свободы решают судебные вопросы по своим законам.

– Но ведь это хорошо! – воскликнула Флоя, словно сама вскоре должна была сесть на скамью подсудимых.

– Не сказал бы, – ответил Харис и помрачнел как грозовая туча. – Любой аделианин предпочел бы смерть изгнанию в Шарат.

– Разве оттуда нельзя сбежать? – не поверила Флоя. – Там много охраны?

– Говорят, там нет ни стен, ни цепей, ни стражников. Но убежать все равно нельзя. Что-то происходит с волей узника, так что он даже не пытается убежать.

Марк тяжело вздохнул и, отгораживая себя от остальных кружкой чая, продолжал ждать епископа. Особенности местного судоустройства волновали его меньше всего. Вскоре он улегся на кровать, делая вид, что смертельно устал и жаждет спокойного сна. Друзья, не желая беспокоить его сон, разошлись: Никта и Флоя в нижнюю комнату для гостей, а Харис на сеновал, так как в гостиной была только одна кровать.

Иалем и Ортос вернулись после полуночи. Они выглядели уставшими, как после изнурительного рабочего дня в поле. Иалем пожелал Марку спокойной ночи и отправился наверх. Марк же, забыв про сон, набросился на епископа, быстро пившего холодный чай.

– Где вы пропадали, я волновался?

– Я говорил со старейшинами Храма призвания.

– Так долго? И что?

– Эх, эх, – покряхтел епископ. – Старейшины настроены к нам дружелюбно, но вынуждены требовать, чтобы Иалем прогнал нас из своего дома. Так повелел архиепископ Ипокрит. Они не хотят ссориться, боясь испортить отношения с Морфелоном.

– И потому не вышли поддержать меня, – заключил Марк, хоть ему сильно не хотелось выдавать обиду.

– Многие верные адельфы хотели прийти тебе на помощь, когда ты вышел навстречу Эребу. Но появился архиепископ Ипокрит. Он предъявил указ Совета епископов Морфелона о запрете оказывать помощь Седьмому миротворцу. Еще когда мы были в Иероне, я знал, что он подговаривает Совет издать такой указ, но не верил, что у него получится. А Совет внял таки его уверениям: «Седьмой миротворец должен пройти свой путь один, и если он повторит печальную судьбу предшественников, ни один храм не запятнает себя соучастием в его делах». Ипокрит стоял у дверей, и никто не смел оттолкнуть его, ибо это означало бы нанести оскорбление Морфелону. Но пока я тщетно взывал к его совести, Харис просто отшвырнул его в сторону и вышел. Он не слишком чтит указы Совета епископов, – добавил епископ со странной укоризной, больше похожей на иронию.

– Меня снова спасали друзья, – признал Марк, опустив глаза. – И я снова опозорил призвание Седьмого миротворца.

– Что ты говоришь?

– Я опозорен. Седьмой миротворец опозорен. Сначала я был опозорен Яннесом, Амартой, а теперь и Эребом, – высказал Марк мучившую его боль, которой не мог поделиться с молодыми друзьями.

– Ты вышел против сильного воина-мага. Не каждый рыцарь решился бы на такой поединок.

– Я бросил меч… я убежал от арпаков на крышу храма. Брат Ортос, я был готов бросить всех и убежать!

– Именно об этом я просил тебя, Маркос. Эреб не осмелился бы уничтожить храм. Служители были готовы отразить нападение. Ипокрит бы этому не противился.

– Почему этот архиепископ меня преследует? Ведь король благословил наш поход.

– Ипокрит опасается, что Седьмой миротворец станет причиной новой войны против Морфелона.

– Почему? – насторожился Марк.

– Морфелон помог Южному оплоту в битве против Хадамарта в Темной долине. После этого амархтонские даймоны пошли на Морфелон, положив начало Эпохе лесных войн. Но Ипокрит опасается напрасно: ни миротворец, ни кто-либо другой из адельфов не развяжет новой войны против Морфелона – это ложь, навязанная страхом. Скрытая война давно идет. Нам угрожают не дела, а бездействие.

– Это как?

– Чем дольше молчат верные Пути истины, чем дольше закрывают глаза на грех и беззаконие – тем больше крепнет власть Хадамарта. Но мы не из молчащих, а потому Хадамарту не суждено победить, – благодушно улыбнулся епископ, в один миг рассеяв всю напущенную им же атмосферу мрака.