Текст книги "Чудо. Встреча в поезде"

Автор книги: Патриция Хайсмит

Соавторы: Кэтрин Уэст
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

– Нет, не знаю, – пробормотала я. Конечно, я слышала об этом раньше. Еще в России. И между прочим, те же самые цифры. Интересно, может, есть какой-нибудь специальный центр, откуда исходит вся эта «информация».

– Прости, – улыбнулся Али, – у тебя от моих слов несварение желудка?

Я не ответила. Память об испытанной в детстве боли, ядовитых насмешках и оскорблениях в школе. Я бросила Россию, я бросила свой дом и все, что мне было дорого, лишь бы избавиться от антисемитизма. Я пересекла пол земного шара, чтобы стать свободной от этого яда. Я вдруг почувствовала, что очень устала. Я сидела здесь, как приклеенная, в этом фантастическом нью-йоркском ресторане, и слушала ту же самую околесицу от араба. Только, конечно, не приклеенная. Я могла просто встать и уйти. Искушение сделать это было очень велико. У меня даже хватало денег на такси.

Али взял мою руку.

– Только, конечно, здесь ничего личного, – сказал он. – Я просто хочу, чтобы ты понимала. Ты мне действительно нравишься.

Ничего личного? – подумала я. Тогда зачем ты меня изнасиловал, подонок. Я почувствовала, что во мне закипает темная ярость. Я сделала долгий и глубокий вдох и выдох. Я осушила свой фужер и молча сосчитала до десяти. Я не могла сейчас уйти. Если я уйду, что я напишу в своем «отчете о контакте» Зви Аврилю? Я обещала ему добыть у араба информацию. Может, это было с моей стороны лишь пустым бахвальством? Шпион не имеет права быть таким тонкокожим, сказала я себе. Если я могу спать с мужчиной, значит, я могу выслушать его мнение. Хотя получается, что последнее гораздо труднее.

Я заставила себя улыбнуться:

– Конечно, ничего личного, Али. Мы просто отлично ладим, ты и я.

Он глянул на меня, сузив глаза. Должно быть, мой голос прозвучал резковато.

– Мы с тобой отлично ладим в постели, – усмехнулся он. – Вот что важно.

Я опустила глаза и ничего не сказала. Али снова наполнил мой фужер. Я понемножку пила вино. Что теперь? Мне надо было держать в руках нить разговора. Я вспомнила, что говорил Зви Авриль о семье как самой важной для араба вещи.

– Твои родители были очень огорчены, когда узнали, что ты арестован? – спросила я.

– Я объяснялся со своим братом, – сказал он. – Мой отец погиб, давным-давно.

– Прости, – сказала я. – Что с ним случилось?

– Авиакатастрофа. Один из его братьев приобрел новую «Чесну», только что выпущенную. Они попали в песчаную бурю в пустыне. Мне было пять лет, когда это случилось.

– Мне тоже было пять лет, когда нас бросил отец, – сказала я. – Детям я говорила, что он умер. Иногда мне хотелось, чтобы это так и было…

Я замолчала. Я здесь не для того, чтобы копаться в своем прошлом. Я здесь для того, чтобы получить информацию, а не давать ее. Но Али и так не слушал. Он, казалось, был далеко, весь в своих мыслях. Затем он словно очнулся и посмотрел на меня.

– На то есть Божья воля, – сказал он с мимолетной улыбкой.

Мы помолчали. Официант убрал наши тарелки и принес десертное меню. Али заказал для нас обоих суфле «Гранд Марниер».

– Помню, ты что-то упоминал о семейном совете, – сказала я. – Тебе досталось от них?

– Почти нет. Брат мой понял все, как нужно, и объяснил моему дедушке в нужном ключе. Мой брат всегда был для меня как отец. Он старше на пятнадцать лет.

– Чем твой брат занимается?

– Он аналитик службы разведки. Работает на Министерство обороны.

Я затаила дыхание. Вот мы и вышли на искомую жилу, подумала я.

– И он одобрил то, что ты залезаешь в компьютеры? – спросила я с нарочитым удивлением.

– Я не залезаю в компьютеры просто так, от нечего делать, как всякая там шпана, – сказал Али. – Потенциально моя работа рассчитана на сбор разведданных. Мой брат достаточно умен, чтобы понять это. Он даже пригласил меня выступить в его отделе. За компьютерным шпионажем большое будущее. Кто этого не понимает и не хочет этим воспользоваться, окажется на мусорной свалке истории.

– Впечатляюще, – пробормотала я. – И все это время твой брат не знал, чем ты занят?

– Верно, не знал. Я хотел его удивить. Я сначала хотел получить какие-то результаты, но у меня не вышло. Одному человеку такое не под силу. И у меня просто не хватило времени. Но в ближайшем будущем все изменится. У меня столько разных идей… – Он осекся. – Я, кажется, тебя утомил.

Лучше не пережимать, подумала я.

– Пожалуй, – сказала я. – Мне даже не понятно, о чем ты говоришь. Я хочу поближе познакомиться с компьютерами. Тогда будет легче понимать твои интересы. Может, ты меня поучишь?

Али медленно улыбнулся.

– У меня есть и другие интересы, – сказал он. – Много всего интересного, чему можно было бы тебя научить. – Он посмотрел на меня откровенным постельным взглядом.

Я покраснела от этого намека и потупилась. Как жаль, что Моссаду неинтересна твоя техника секса, подумала я, насколько упростилась бы моя работа.

После кофе и десерта Али спросил, не хочу ли я отправиться на танцы. Я сказала, что хочу. Такси довезло нас до ночного клуба. Прежде о нем я не слышала. В такси Али обнял меня одной рукой, и я прижалась к нему, закрыв глаза.

В клубе было темно и накурено. Возле бара была большая толпа. Играл хеви метал. Над головой в стиле диско вращался зеркальный шар. Вокруг было много мотоциклетных курток, золотых цепочек и высоких каблуков. Такие места я посещала редко. Однако Али здесь, кажется, знали. Многие приветствовали его. Несколько девиц приветствовали его более чем тепло – обнимая за шею и целуя в губы.

Мы уселись в уголке бархатного дивана. Пили коктейль «голубая Маргарита», который делали здесь. Танцевали. Танцевальная площадка была переполнена. Все постукивались друг о друга, что как раз снова входило в моду. Али сказал, что все как в добрые старые дни.

Выбрав момент, я пошла в женскую комнату. Когда я вернулась, то на коленях у Али уже сидела одна из тех девиц, что целовали его, – завитая химическая блондинка. Было очень темно, и я видела их только в коротких вспышках света, бросаемых крутящимся шаром. На девице была черная трикотажная кофта с блестками, красная кожаная мини-юбка, черные чулки в сетку и туфли из красной кожи с острым носком. Юбка ее задралась до самого пояса, открыв белые бедра и черные подвязки с пристегнутыми чулками. Али сидел, тяжело отвалившись назад и запрокинув голову, глаза его были закрыты. Одной рукой он мял груди девицы, а другой хлопал ее подвязками. Я пробралась сквозь толпу и встала перед ними, не зная, что делать дальше. Наконец девица заметила меня и заелозила, поудобней устраиваясь на Али. Для надежности она зацепила ступней его икры, на случай, если я стану ее стаскивать. Такого намерения у меня, конечно, не было. Я подумала, подождать мне или просто уйти. Мне было неприятно, но не так сильно, как когда Али выдвигал свои теории насчет евреев. Полагая, что шансы что-нибудь выведать в этот вечер еще остаются, я решила потерпеть.

Активные телодвижения девицы в конце концов привлекли внимание Али, и он открыл глаза. Он увидел, что я стою, уставившись на них, и тут же столкнул девицу со своих колен. Она надула губы, но упорствовать не стала. Ее юбка была такой короткой, что не прикрывала края чулок. Она пошла, вихляя задом, что было далеко непросто при такой тесноте.

Али схватил меня за руку и потянул к себе на колени. Он положил руки мне на бедра и заскользил вверх, поднимая подол платья выше края чулок.

– Не надо, – сказала я.

Он сжал мои груди.

– Ты носишь лифчик, – прошептал он мне на ухо. Это прозвучало у него как обвинение. Он опустил молнию сзади на платье и расстегнул лифчик.

– Ты думаешь, что ты делаешь? – возмутилась я.

– Тише, – сказал он. – Здесь лифчики не носят. Как и прочее нижнее белье. – Он спустил с моих плеч лямки лифчика и снял его. Сделал он это быстро и ловко, вытащив лифчик сквозь прорезь рукава. Я встала с его колен и снова застегнула молнию на спине. Я не видела, что он сделал с моим лифчиком.

– Медленный танец, – сказал он.

– Хорошо. Потанцуем.

Мы приблизились к танцевальной площадке. Здесь было столько народу, что не пошевелиться. Али тесно прижал меня к себе, мои груди упирались в его грудь. Я обвила его шею руками. Он опустил голову и прижался губами к моим губам. Я закрыла глаза. Поцелуй был долгим. Я чувствовала, как бьются вместе наши сердца. Я очень хотела его. Лучше бы он отвез меня в свое общежитие. Но Али не спешил. Он гладил мою спину и бедра медленными нисходящими движениями. Не сразу я поняла, что он постепенно снимает с меня трусики.

– Они упадут, – прошептала я.

– Ну и хорошо, – сказал он. – Когда упадут, ты поднимешь и отдашь мне.

– Сумасшедший, – хихикнула я. Я попыталась рассердиться, но не смогла. Я была слишком разгорячена и возбуждена. И слишком пьяна, сказал внутри меня осуждающий голос. Мы прикончили бутылку вина в ресторане, а потом я выпила здесь бог знает сколько «голубых Маргарит». Сколько же именно? Не помню.

– Брось ты, – сказал Али. – Оглянись вокруг. Здесь делают все, что хочется.

Я обернулась, вглядываясь в толпу сквозь дым и вспышки света. Я увидела девицу, зажатую между двумя мужчинами, все трое покачивались туда-сюда в ритм музыки. Насколько я могла судить, она была абсолютно голой.

Теперь, оглядевшись, я увидела и многое другое, еще более поразительное. Все это настолько забрало меня, что я едва отметила, как в результате действий Али мои трусики упали на пол. Я переступила через них, не потрудившись поднять. Али продолжал гладить мне спину и бедра.

– Пошли отсюда, – сказала я.

– Зачем? – спросил он.

Я прижалась к нему так тесно, как только было можно, и прошептала:

– Я хочу быть с тобой наедине.

– Что, не терпится, крошка? – усмехнулся он. Вдруг он предстал другим, чем раньше, – более грубым и вульгарным.

Я не ответила. Я всегда ненавидела слово «крошка».

– Можно и не терпеть, – продолжал он. – Мы это сделаем прямо здесь.

Все во мне сжалось. Я бы приняла это за шутку, если бы не видела, что творится вокруг. Танцуя, Али оказался со мной в углу и прижал меня к стене. Он поднял мое платье до талии.

– Не надо, – сказала я.

– Ты хотела, чтобы я тебя научил, – сказал он. – Что я и делаю. Секс на людях. Неотъемлемая часть образования. – Он расстегнул молнию на брюках, продолжая прижимать меня к стене. Он тяжело дышал.

– Ты просто спятил, – сказала я, одергивая платье. Я оттолкнула его, пересекла танцевальную площадку и пошла дальше, мимо бара к двери. Вдруг сердце у меня екнуло – кошелька со мной не было. В нем были все мои деньги. Я вспомнила, что в последний раз видела его, когда сидела на коленях у Али, и побежала назад, проталкиваясь через толпу. Там он и лежал, в углу бархатного дивана. Я схватила его и, открыв, с облегчением удостоверилась, что деньги на месте. Я оглянулась. Али поблизости не было. Я вышла. Небо было затянуто тучами. На лоб мне упала капля дождя. Я повернула направо и поспешила от ночного клуба. Уличные фонари стояли далеко друг от друга. Некоторые были разбиты. Я поискала глазами такси, но вокруг было пусто. Уличного движения здесь почти не было. Я просто не сообразила, как поздно уже. Наверно, небезопасно ехать на метро, но у меня нет выбора. Правда, у меня не было никакого представления о том, где ближайшая станция. Я не знала адреса этого ночного клуба. Место было похоже на Сохо, но, может, это и не Сохо. Улица, пересекавшая впереди мою, казалась не такой пустынной. Если я дойду до перекрестка, то увижу номера улиц и пойму, где я. В конце концов на Манхэттене заблудиться невозможно. Но перекресток был очень далеко. На улице никого не было. Каблуки мои громко стучали, отдаваясь эхом стен. Я услышала за собой шаги и, испугавшись, пошла быстрее. Я вспомнила, что на мне нет нижнего белья, и почувствовала себя еще более беззащитной и уязвимой. Шаги быстро приближались. Сердце мое колотилось в горле, я чуть ли не бежала. Оглянуться назад я не осмеливалась.

Рука схватила меня выше локтя. Ноги у меня подкосились. Голос сказал:

– Одиноким девушкам не следует так поздно ходить по Нью-Йорку.

– Али, – с облегчением пробормотала я и прислонилась к нему, чувствуя внезапную слабость.

Он повернул меня лицом к себе.

– Как понимать твой побег? – сердито спросил он.

Ко мне стало возвращаться самообладание.

– Лучше уж оказаться на улицах Нью-Йорка, чем иметь дело с тобой, – сказала я, вырывая руку.

– Эй, я не так уж плох, – самодовольно усмехнулся он. – Во всяком случае нравился тебе еще минуту назад.

– Али, ты самое худшее, что со мной когда-либо случалось, – сказала я.

Он сунул руки в карманы.

– Правда? – Брови его поднялись. – Должно быть, ты выросла в тепличных условиях.

В тепличных условиях? – подумала я. Что ты знаешь о моих условиях, о России, ты, богатый испорченный арабский жеребец. Что ты знаешь о длинных очередях за картошкой? Что ты знаешь о жизни под постоянной угрозой, о наших страхах и бедах? Но говорить ему об этом было бессмысленно. Он или пожалеет, или позлорадствует. Я не знала, что хуже.

– Да, я жила в тепличных условиях, – сказала я. – Прощай, Али.

Я отвернулась от него и пошла дальше. Али молча шел за мной. Я не пыталась его прогнать. У меня хватило здравого смысла осознать, что с ним я здесь в большей безопасности, по крайней мере, сейчас. Но так дело дальше не пойдет, подумала я. Мне это не переварить. Слишком уж я его ненавижу. Я не могу идти на такое унижение, даже ради Израиля. Я напишу только один отчет для Зви Авриля. Если для Моссада все это так важно, пусть подсылают другую блондинку. Какого-нибудь опытного агента, который не будет принимать весь этот наворот близко к сердцу.

Мы прошли пару кварталов, а затем я увидела такси. Али и я стали махать одновременно. Такси остановилось у обочины. Али открыл для меня дверь. У меня не было сил настаивать на том, что это я взяла машину. Я влезла без слов, Али за мной.

– Едем до угла Бродвея и Сто шестнадцатой улицы, – сказал он водителю.

Я отодвинулась в дальний угол заднего сиденья, подальше от Али, и задремала, укачиваемая движением машины. Я почувствовала, что Али подсел поближе. Он положил руку мне на колено. Я собиралась сбросить ее, но на это требовалось слишком много сил. А я выпила слишком много «голубых Маргарит». Руки мои отяжелели и не желали двигаться. Али обнял меня за плечо. Другой рукой он продолжал гладить мои ноги, и я ему это позволяла.

– Прости меня, – шептал он мне на ухо. – Я перебрал и поторопился. Я буду нежен с тобой, моя милая. Как в последний раз.

Я чуть приоткрыла глаза и глянула на Али сквозь ресницы. Он смотрел на мои голые ноги упорным голодным взглядом. Может, я еще немного побуду с ним, подумала я. Кто здесь подлинный хищник, и кто жертва? Все зависит от того, как смотреть. А вообще-то он забавный, мой мачо^[8]-араб. Со всем своим грубым примитивным напором.

Машина остановилась перед воротами Колумбии. Али подал мне руку, и мы быстро пошли через университетский городок. Али остановился перед своим общежитием и потянул меня внутрь. Он не потрудился спросить, хочу ли я этого. Я подумала, что после того, что случилось в ночном клубе, он слишком уж много берет на себя, но шла за ним, не говоря ни слова. В конце концов, делал он правильно.

Когда мы оказались в его комнате, Али не стал включать свет. Жалюзи на окне были подняты, и от уличного фонаря на пол ложилось несколько полосок света. Али закрыл дверь и прижал меня к стене. Он расстегнул молнию на брюках и поднял мое платье. Он попытался проникнуть в меня, и я встала на цыпочки, чтобы ему помочь, но ничего не получилось. Его рост не совпадал с моим.

– А ты не такая высокая, как кажешься, – хмыкнул он. – Или я пьян больше, чем думаю. Но мы с этим как-нибудь справимся. Ты встанешь на телефонную книгу.

Он подтянул брюки и пошел за телефонной книгой, стоявшей на полке. Я смиренно ждала возле двери. Я чуть не спросила его, дают ли для этой цели в ночном клубе телефонные книги, но сдержалась.

Неожиданно я осознала, что слышу в комнате какой-то звук, слабое ровное гудение, почти за порогом слышимости. В иной обстановке я бы не обратила на него внимания, но шпионское задание обострило мои нервы. Что бы это могло быть? Бомба? Подслушивающее устройство?

– Что это за шум? – спросила я.

– Какой шум? – Али замер и, нахмурившись, прислушался.

– Гудение. Как у холодильника, но тише.

– У меня нет холодильника. А, понятно. Это компьютер. Я так привык к этому звуку, что даже не слышу его.

– Ты оставляешь включенный компьютер?

– Это же не электроплитка. Выключать не обязательно. Он всегда работает по моим программам, когда меня нет.

Али вернулся с Желтыми Страницами Манхэттена и бросил толстую книгу к моим ногам.

– Вставай, – велел он.

– Мне надо сходить в ванную, – сказала я.

– На следующем этаже, – сказал он. – Не задерживайся.

Я вышла из комнаты, прошла по коридору к пожарной двери, поднялась на следующий этаж и нашла женскую душевую. Этаж Али был полностью мужской, а следующий – женский, что создавало сложности с душем. Были там и совместные этажи, которые гораздо больше подходили для принятия ночных гостей обоего пола.

Я недолго отсутствовала. И все же когда я вернулась, Али уже стоял перед письменным столом, глядя на экран компьютера. Телефонная книга забыто лежала возле стены. Я вдруг насторожилась и отрезвела. Я подошла и встала возле него.

– Что это? – небрежно спросила я.

– Что-то важное, – сказал он. – Ты только посмотри, крошка!

Я взглянула на экран. Он был полон букв и странных символов, изогнутых двойных линий, перечеркнутых кругов и знаков, которые можно было принять только за маленькие улыбающиеся рожицы и ни за что иное.

– Это какая-то разновидность компьютерного языка? – спросила я.

– Тише, – сказал он. – Это иврит.

Я снова посмотрела, дабы убедиться, что зрение меня не обманывает. Нет, все правильно. На экране были улыбающиеся рожицы.

– Иврит? – сказала я и расхохоталась. – Ты действительно считаешь, что это иврит?

Али уставился на меня. Я подумала, что, наверно, не очень хорошо смеяться над ним, но ничего не могла поделать с собой. Абсурд был слишком уж очевиден.

– Али, дорогой, у меня есть для тебя кое-что новенькое, – сказала я, еще трясясь от смеха. – Это может быть все, что угодно, но только не иврит. Алфавит иврита выглядит вовсе не так.

– Конечно, не так, – рявкнул Али. – Ты что, за дурака меня принимаешь?

– Но разве ты сам не сказал, что это иврит?

– Это расширенный набор символов, применяемых для передачи иврита на ведущем компьютере. У меня нет на компьютере графического интерфейса для иврита. Вот почему это выглядит как тарабарщина. Между прочим, арабский тоже так бы выглядел. Или японский. Все те языки имеют свою графическую основу, и если это касается компьютера, то для перевода необходимо специальное программное обеспечение.

– А, понятно, – пробормотала я. Я уже больше не смеялась и чувствовала себя идиоткой. Мы не должны недооценивать своих врагов, сказал Зви Авриль. А Али не был невежественным дураком, что бы я о нем ни думала.

– Так почему у тебя нет этого… графического интерфейса? – спросила я.

– Незачем, – пожал плечами Али. – Я все равно не могу читать на иврите. Все стоящее записывается по-английски, даже на израильских компьютерах.

– Почему по-английски?

– Компьютеры родились в Америке. Английский – это универсальный язык для действующих систем. Все компьютерные программы пишутся на нем.

– А что же тогда тут на иврите?

– Должно быть, документ, требующий словесной обработки. Какое-нибудь письмо, памятка или отчет для начальства. Позднее я, может, разберусь. У моего брата в офисе есть человек, читающий на иврите. Хочешь, найду тебе что-нибудь по-английски. – Он нажал несколько клавиш, и изображение на экране изменилось. «Женская форменная одежда», – прочла я заголовок вверху экрана.

– И что? – спросила я озадаченно. – Что за женская форменная одежда?

Али не ответил. Он, казалось, забыл о моем присутствии. Тусклое мерцание компьютера в темной комнате озаряло его лицо голубым светом. Казалось, он чем-то поражен. Я подергала его за рукав:

– Ты про меня не забыл? Я еще здесь.

Он обнял меня за талию и притянул поближе.

– Да, родная, – сказал он отсутствующим голосом. – Подожди минуточку. Не каждый день бывает такая удача.

– Так что это за женская форменная одежда? – повторила я.

– Я только что получил доступ к их программе учета инвентаря, – сказал Али испугавшим меня голосом. – Здесь все. Запасы, размещение, комплекты, размеры… Пока я могу только прочесть. Но если я смогу проникнуть в эту программу и изменить в ней несколько номеров… Ты представляешь, что это значит?

Я этого не понимала и подумала, что лучше, если он сам расскажет.

– И что ты собираешься делать, Али? – спросила я его с сарказмом. – Поменять всю эту униформу на шестнадцатый размер? Могу представить этих бедных девочек-солдаток с восьмым размером, марширующих на параде в униформе шестнадцатого! Вот что поставит наконец Израиль на колени! Они даже могут сделать из этого фильм – «Месть гадов номер два: атака на швейные фабрики». Так вот мы куда зашли, боимся, что террористы овладеют ядерным оружием. А в это время в арабском мире тихо зреет себе новая ужасная угроза – секретное вторжение на фабрики по пошиву одежды.

– Месть гадов? – хмыкнул Али. – Но почему именно швейные фабрики?

– А где еще шьют униформу? Ты же влез в компьютер фабрики по пошиву одежды. Грандиозно! Кто бы мог подумать?

– Фабрики, говоришь? Вряд ли. Это армейская база, а не фабрика. И меня вовсе не интересует воинская одежда. Это просто первое, что попалось мне на глаза в программе. Там будет и другое.

– Что, например?

– Например, запасы каждого вида имеющегося у них оружия, боеприпасы, взрывчатка, бронемашины для личного состава. Все, что они имеют на армейской базе. И все это вот здесь, в компьютере.

– Ой, не думала, что ты можешь такое сделать, – пролепетала я, чувствуя некоторое потрясение.

– Могу, – самоуверенно сказал Али. – Я потом все это просмотрю. Дай-ка я пока напечатаю пароль файла. – И, еще не закончив говорить, он тут же набрал нужные команды.

– Может, мне сейчас лучше уйти, – сказала я и повернулась к двери. – Полагаю, что без меня ты более интересно проведешь время.

– Не надо спешить, дорогая, – сказал он, удерживая меня за руку. – Для тебя у меня достаточно времени. Снимай-ка платье.

– Я тебе не дорогая и не крошка, – запальчиво сказала я. – Я до смерти устала от твоих замашек. Я иду домой.

Я пыталась выдернуть руку, но он меня не отпускал. Вместо этого он толкнул меня на постель. Он лег сверху, пригвоздив меня своим телом.

– Тебе ведь нравится грубость, разве нет? – прошептал он. – Вот почему ты меня все время провоцируешь. Слышишь, я тебя раскусил. Но на сей раз номер не пройдет. Я не буду брать тебя силой. Я тоже немножко поумнел. Если тебе хочется, то тебе придется хорошенько попросить об этом. Придется поумолять меня.

– Мне бы хотелось сейчас уйти, – сказала я как можно спокойней.

Али разочарованно уставился на меня, но я выдержала его взгляд. Медленно и неохотно он выпустил меня. Я встала и поправила платье. Али наблюдал за мной с кровати, презрительно изогнув губы.

– Я тебя раскусил, – повторил он. – Обратно ты приползешь на карачках. – Я молчала. – Но будет слишком поздно. И знаешь, почему? Потому что от тебя одна головная боль, вот почему. – Речь его была слегка смазана, и я подумала, достаточно ли он пьян, чтобы забыть свои слова об армейской базе.

Я повернулась и пошла. В дверях я остановилась, оглянулась на него, обиженно лежащего на постели, и спокойно сказала:

– Доброй ночи тебе, Али. И спасибо за чудесный вечер.

10

Я спустилась на лифте к подземному коридору на Фёрнальд, сняла свои туфли на высоком каблуке и побежала в чулках по холодному цементному коридору. В моем общежитии ко мне вернулось чувство безопасности – я приняла душ и легла. Я уже засыпала, когда вдруг вспомнила и села на кровати, прямая, как гвоздик. «Отчет о контакте!» – сказала я вслух. Как можно было забыть!

Я вытащила электрическую пишущую машинку и села перед ней в ночном халате. Я обещала Зви Аврилю написать отчет в тот же день, так и сделаю. Али, конечно, сказал бы, что это не тот же самый день. Что уже миновала полночь. Действительно, было уже чуть ли не время восхода.

«Это был не вторник, это была среда, если уж быть точным», – сказал мне Али, уточняя день изнасилования. Ну а теперь была не суббота, а воскресенье. Вот именно, если уж быть точным. Хотя нам нет никакого дела до точности, дорогой Али, подумала я. Мы просто хотим рассказать правду.

Я вставила в машинку лист бумаги и глазела на него какое-то время. С чего бы начать? Не будем мудрствовать, решила я. Начнем с начала и двинем до конца. Все, что о компьютерах, – печатаем. Все, что о сексе, – пропускаем.

Я начала с описания той самой организации сеансов проникновения в компьютеры и где она пряталась. Потом я перешла на брата Али, аналитика службы разведки, и на выступление Али в Министерстве обороны Саудовской Аравии. Закончила я армейской базой и ее программой складского учета инвентаря. Я старалась не путать то, что сама видела на экране, с тем, что объяснял мне Али. Я передала наш разговор в форме вопросов и ответов, стараясь дословно цитировать Али. Вспоминать подлинные его слова оказалось довольно легким делом, даже если я не всегда понимала их значение. Завершила я коротким обзором общих моих впечатлений о его деятельности: первое – что им движут идейные мотивы, а не личные амбиции; второе – что он пока работает один; и наконец – что он пока не извлек никакой пользы из информации, добытой благодаря проникновению в компьютеры Израиля.

Солнце уже встало, когда я наконец забралась в постель – выжатая, как лимон, но с чувством исполненного долга. Спала я до одиннадцати. Проснувшись, перечитала свой отчет о контакте. Он был довольно сухо написан. Вот тебе и месть гадов. Бьюсь об заклад, что таких свиданок у агентов еще не бывало.

Несмотря на то, что было воскресенье, я решила позвонить в консульство с просьбой, чтобы Зви Авриль мне перезвонил. Проникновение Али в компьютер армейской базы было достаточным основанием, чтобы не ждать до понедельника. Я достала визитку Зви Авриля, подняла трубку телефона и снова ее опустила. Мне вдруг стало не по себе. Я подумала, как же я сформулирую свою просьбу тому, кто ответит на мой звонок. Должна ли я беспокоиться насчет того, что позволяю утечку информации. Я решила только сказать, что мой звонок имеет отношение к военной базе, в надежде, что Зви Авриль догадается, что это значит.

Я снова подняла трубку. Сердце мое колотилось. Я глубоко вздохнула и набрала номер. Телефон ответил после первого гудка. «Зви Авриль», – сказал знакомый голос.

– А, здрасьте… я не знала, что вы там, – запинаясь, сказала я. – Я как раз звоню, чтобы вам передали мою просьбу. Но я подумала, что, может, это очень срочно и…

– Кто это? Назовитесь, пожалуйста. – Голос прозвучал сдержанно.

Я осознала, что лепечу невнятицу, и почувствовала себя круглой дурой.

– Простите, – сказала я, беря себя в руки. – Это Марина Лански. Мы на днях встречались у Кохенов.

– Да, Марина, – сказал он потеплевшим голосом. – Я как раз зашел, чтобы прихватить кое-какие бумаги. Ну так чем наш юный Шалаби был занят эти дни?

– Он проник в какой-то компьютер на израильской армейской базе прошлой ночью. Он получил доступ к их складскому имуществу…

– Не опускайте трубку, – резко сказал Авриль. – Вы звоните из дома?

– Да.

– Дайте мне ваш номер, и я перезвоню вам по другому телефону.

Я дала ему свой номер и положила трубку. Почему по другому телефону, подумала я. Безопасная связь? Разве такая есть?

Телефон тут же зазвонил.

– А теперь расскажите мне об армейской базе, – сказал Зви Авриль.

– Он получил доступ к программе учета складского имущества. Все, что я видела, касалось женской военной одежды. Но он сказал, что там будет и оружие, взрывчатка, бронемашины для личного состава и прочее, что есть на базе. Боюсь, что это все, что я знаю, но я подумала, что лучше сразу вам об этом сказать.

– Конечно. Просто замечательно! Правильно ли я понял, что он это вам… специально продемонстрировал?

– Не думаю, что это было специально. Он был довольно пьян. Мы сначала поужинали, а затем отправились танцевать. А затем вернулись в его комнату. Его компьютер был включен, и я спросила его об этом. Он сказал, что всегда гоняет свои программы, когда его нет, и что ему нужно что-то проверить на компьютере. А затем он заволновался и сказал: ты только посмотри на это! Я посмотрела и задала вопросы, и он мне объяснил. Он так гордился собой. Он хотел показать, какой он умный.

– О да, узнаю настоящего хэкера, – сказал Зви Авриль. В его голосе послышалась улыбка. – Приводит к себе со свидания красивую девушку и не может оторваться от компьютера.

Все было не совсем так, но я не стала разубеждать мистера Авриля.

– Он любит говорить о компьютерах, – сказала я. – Во время ужина он рассказал мне еще много чего, но, кажется, не столь важного. Я все это записала минувшей ночью, как вы мне сказали. Мне послать вам отчет по почте?

– У вас уже готов отчет? Превосходно! Не надо посылать по почте. Здесь в городе мы используем службу доставки. В течение часа кто-нибудь к вам заедет. Возможно, позднее мы поговорим об этом более подробно, а сначала мне надо ознакомиться с вашим отчетом.

– Конечно. Но боюсь, что у меня больше ничего нет об армейской базе. Думаете, вы сможете ее найти?

– Найдем. О да, мы наверняка найдем ее. – Голос его прозвучал жестко. «Ох-хо-хо, – подумала я, – наверняка, головы полетят». Мне вдруг стало жаль тех злополучных людей, которые отвечали за компьютеры на армейской базе. Но по правде говоря, не очень. В конце концов, это ведь война. Мы не имеем права терять бдительность.

Не прошло и получаса, как появился посыльный-мотоциклист. Это был тощий парнишка в шортах из эластика в неоновую полоску и кожаной куртке. Не без трепета я вручила ему свой драгоценный отчет. После этого я решила сходить в спортивный зал, чтобы снять свое возбуждение. Но тут позвонила Маргарет – ее интересовало, как прошла моя встреча с Али.

– Еда в La Grenouille была замечательной, – сказала я. – Лучшее из всего, что я когда-либо ела.

– Многие говорят, что La Grenouille покатился вниз в последние годы, но, возможно, они просто снобы. Ну а как твой спутник?

– Хотелось бы то же самое сказать и о спутнике, но, по правде говоря, спутник был ужасен. Все, что он говорил, было мерзко и возмутительно. И если уж честно, то весь вечер был кошмаром.

– Я так понимаю, что ты больше не собираешься с ним встречаться?