Текст книги "Чудо. Встреча в поезде"

Автор книги: Патриция Хайсмит

Соавторы: Кэтрин Уэст
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 35 страниц)

– Отлично, – холодно сказала я. – Я рада уехать. Спасибо за хорошие новости.

– Пожалуйста, – сказал Али, вставая с постели. Несколько мгновений мы глядели друг на друга в молчании, за которым стояло все наше прошлое, невыразимое словами. Затем Али вышел, а я осталась стоять в своем ночном халате с блестками, и дверь за моим мужем не хлопнула, а тихо затворилась.

Через неделю я со слезами на глазах простилась с моими новыми друзьями из королевской семьи, обещая писать и вскоре снова увидеться. Я едва скрывала нетерпение, считая дни, часы и даже минуты до того мгновения, когда самолет оторвется от саудовской земли и я наконец-то вырвусь из их когтей.

Последнюю ночь накануне утреннего отлета в Нью-Йорк мы должны были провести в Рияде. Поздно вечером я заперла дверь в спальню, что уже стало привычкой. Дверь здесь запиралась только кнопкой замка, а не задвижкой, как в Таифе, но я сказала себе, что волноваться на сей счет – это уже чистое безумие.

Вскоре после того как я заснула, меня разбудил стук в дверь. Не включая света, я вскочила с кровати и встала посреди комнаты – сердце мое бешено колотилось. Первое, о чем я подумала, – это о секретной полиции в черных сверкающих автомобилях и о голой, провонявшей хлоркой камере. Я не знала, что делать – выпрыгнуть ли в окно, или спрятаться под кровать. Дверная ручка повернулась, раздался слабый щелчок, и дверь медленно открылась.

Нет, это была не секретная полиция. Это было даже хуже – что-то крадущееся, похожее на ночной кошмар. Ко мне приближался Али. В руке у него был нож. Лезвие его слабо поблескивало в лунном свете.

Я хотела закричать, но не могла. Я даже не могла вздохнуть. Я стала отступать, пока не уперлась спиной в стену. Я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги – будто шагаешь с вертолета во тьму, только еще хуже…

– Марина, Марина, что с тобой? – Али тряс меня за плечо.

– Не смей, – глотнула я. – Нож…

– Что? Это? Я им письма вскрываю. Ты же его видела много раз. – Он включил свет и протянул мне нож, чтобы я сама убедилась. – Разве ты не видешь, что он тупой? – сказал Али. – И ты решила, что я им хочу тебя убить? – Он попытался улыбнуться, но улыбка у него не совсем получилась.

Я посмотрела на нож для писем. Действительно, я видела его много раз на письменном столе Али. Он был сделан под бедуинский кинжал, грубая сувенирная поделка, какую встретишь в любой лавочке. Я даже вспомнила, что однажды спрашивала Али, зачем он это держит, может, с этим связано что-то для него дорогое.

– Богом клянусь, что у меня и в мыслях не было ничего плохого, – сказал Али. – Я просто взял его, чтобы ковырнуть замок. Да не дрожи так. Хочешь стакан воды?

– Нет, со мной все нормально, – едва выговорила я. – Что ты хотел, Али?

– Ты побелела, как призрак, – сказал он. – Ты действительно подумала, что я хочу убить тебя. – Кажется, это потрясло его не меньше меня.

– Я немножко перенервничала в эти дни, вот и все, – сказала я. – Зачем тебе понадобилось врываться в мою комнату?

– Затем, что ты бы не открыла дверь, вот зачем. Ты меня избегаешь, я никогда не вижу тебя одну. Я ведь, черт меня подери, хотел просто поговорить с тобой. Тебе хоть раз пришло в голову, что ты тут не единственная, у кого неприятности?

– И это все, что ты хотел мне сказать?

– Ты здесь прожила целый год, но, кажется, до сих пор ничего не понимаешь. Это тебе не Америка. Здесь я должен подчиняться своему деду. И все же я пошел на то, чтобы тебя спасти. Ты хоть понимаешь, чем я рисковал?

– Ты ничем не рисковал. Ты бросил меня умирать в пустыне. Я знаю, что это не Америка. Я была готова умереть за то, что сделала. Я не ждала, что ты меня будешь спасать. Но ты не должен был принимать участие в этой экзекуции. Ты не должен был превращать это в цирк на трех аренах сразу. Какое же ты ничтожество, Али! Теперь, когда все снова меня зауважали, ты имеешь наглость являться и заявлять, что это ты организовал мое спасение.

– Я вовсе не организовал, что тебя найдут бедуины. Я собирался вернуться на вертолете до восхода солнца и забрать тебя. У меня был для тебя фальшивый паспорт и все остальное. Я хотел посадить тебя на самолет до Нью-Йорка.

– И что же помешало?

– Неполадки с двигателем вертолета. Мы нормально долетели до Рияда, но больше я не смог взлететь. Сплошное невезение. А пока я вернулся на джипе, тебя уже подобрали бедуины. Так что тебе повезло больше, чем мне.

– Надо же, и у бедуинов с двигателем случились неполадки, – сказала я с сарказмом. – Разве это не поразительно?

– Не-а, – печально сказал Али. – Это из-за песка. Он проникает везде и во все. В пустыне машины плохо работают. Они не рассчитаны… Почему ты так на меня смотришь? Не веришь мне. Считаешь, что я специально тебя там бросил. А теперь ты считаешь, что я явился к тебе с ножом.

Я промолчала.

Али подождал, а затем повернулся к двери.

– Скажи мне только одно, – задержался он у порога. – Если я действительно такое ничтожество, почему же ты вышла за меня?

Действительно, почему? Конечно, потому, чтобы шпионить за ним. Все остальное было иллюзией.

– Ты бы не нашел меня, даже если бы попытался, – сказала я упавшим голосом. – Но как мне хотелось, чтобы это было правдой.

Не говоря больше ни слова, Али вышел. Я села на постель. Свет я не выключила. Я слишком разволновалась, чтобы заснуть.

Через пару минут Али вернулся. На этот раз в руках у него были наручники. Или что-то похожее на них. Может, еще какая-нибудь канцелярская принадлежность письменного стола. Скажем пресс-папье.

– Вот как я собирался тебя найти, – сказал Али, бросив наручники мне на колени. – Жаль, что нужны вещественные доказательства. Слова моего тебе недостаточно. Я поставил в эти наручники электронный передатчик. Когда я вернулся за тобой – это все, что я нашел, прямо на кактусе.

Я поглядела на наручники. На них были царапины, оставленные ножом Карима.

– Тебе надо было бы предупредить меня, Али, – сказала я. – Ты даже не представляешь себе, что это было такое.

– Я абсолютно не мог. Нагиб не отходил от меня. Я сказал тебе, что это моя идея. Я надеялся, что ты поймешь. Но, увы, ты подумала о самом худшем.

Я подняла глаза на мужа, стоявшего возле двери, и почувствовала, что они наполняются слезами.

– Это так, – сказала я. – Прости, что я была такой дрянью.

– И ты меня, – хмуро сказал Али. – Ну что ж, тогда спокойной ночи.

– Постой, – торопливо сказала я. – Ты спас мне жизнь, а я тебя даже не поблагодарила. – Я встала и обняла его.

– И как ты это сделаешь? – сказал он, в то время как руки его уже оказались под моей ночной сорочкой.

Я поцеловала его, и он ответил мне поцелуем, сначала медленно, а потом с возрастающей страстью. Мы легли и любили друг друга, шепча слова прощения, слова чуждые лжи или притворства, вдвоем, он и я, вопреки всему миру.

28

На следующее утро мы улетели в Нью-Йорк – так толком и не поспав, но не жалея об этом. Как только самолет оторвался от взлетной полосы, я сбросила ненавистную чадру, и весь этот долгий перелет мы не разнимали рук. В Нью-Йорке мы поселились в номере-люкс в центре, в Хилтоне, пока не сняли квартиру на Риверсайд-драйв, в квартале от Колумбийского университета. Она была на самом верхнем этаже, просторная, полная воздуха, с большой спальней, выходящей на реку.

Трудно было вернуться к нормальным будням. Нью-Йорк я нашла совсем не таким, каким я его вспоминала – полным жизни, беззаботности и тепла. Теперь он показался мне жестоким, чужим и враждебным. Одной мне выходить не хотелось. Я боялась преступников. Я даже скучала по чадре. На улицах на меня смотрели мужчины, и их взгляды пачкали меня. Али говорил, что вскоре я к этому привыкну, что точно так же себя ощущают и большинство саудовских женщин, когда выезжают за границу, даже пожилые.

Али поступил в аспирантуру, а я стала заниматься на последнем курсе. Маргарет и Эми закончили колледж в минувшем году, как и почти все мои друзья. Али – это было все, что у меня осталось. Он был неизменно добр ко мне и терпеливо сносил все мои страхи, и все же я себя чувствовала одинокой, оторванной от него, обремененной своей тайной виной. По ночам мне часто снился стервятник, но когда я просыпалась в слезах, меня обнимал Али, говоря, что все прошло и что в Нью-Йорке нет стервятников, по крайней мере таких, какие мне привиделись.

Когда же ужасы все-таки брали верх, я читала Коран, и он всегда помогал. Иногда и Али читал со мной, потому что так велел ему по телефону дедушка и еще потому, что он наконец поверил в искренность моей веры.

В Колумбии я пошла на курс продвинутого арабского, на историю Ислама, а также на три разных курса по психологии. Али удивило мое неожиданное охлаждение к компьютерам. Но именно психологию я и хотела теперь изучать. Я хотела стать такой же мудрой, как Джохара, чтобы распознавать собственные свои недуги и научиться читать в мужских сердцах.

Зви Аврилю я не звонила, чтобы сообщить о своем возвращении. Но и прятаться не пыталась. Да и как бы мне это удалось без того, чтобы все объяснить Али. По закону я сменила свою фамилию на Шалаби и под нею числилась в Колумбии. По моему настоянию, мы взяли себе номер телефона, не внесенный в справочники, но это было все, что я предприняла в смысле секретности. Интересно, думала я, долго ли Моссад будет меня искать, если иметь в виду, что им это нужно.

У них ушло на это почти три месяца, пока однажды в конце ноября не раздался телефонный звонок – на проводе была Наоми Кохен.

– Наоми, дорогая, как приятно слышать твой голос, – сказала я, даже не потрудившись, чтобы это прозвучало искренне.

– В…взаимно, – сказала Наоми. – Наш общий друг хотел с тобой встретиться. Я звоню, чтобы обговорить это. Сейчас можно? Ты одна?

– Да, – сказала я. – Но у меня так много занятий. Выпускные на носу. Может, потом…

– Ему очень важно поговорить с тобой как можно скорее. Пожалуйста, назначь время, когда ты сможешь прийти. – И, сделав паузу, Наоми добавила: – Он не хочет причинять тебе неудобств.

Сказано это было вежливо, но тем не менее это была угроза. Зви Аврилю важно встретиться со мной, и он это сделает, независимо от того, удобно мне это или нет. Лучше уж пойти навстречу и избавить себя от кучи проблем. Так что я капитулировала с в общем-то минимальными потерями и согласилась прийти на квартиру к Кохенам в полдень через два дня.

День моего визита выдался мрачным, холодным, с моросящим дождем – он замечательно соответствовал моему настроению. Для нашего разговора я оделась крайне агрессивно – старые тапки на резине, рваные джинсы, линялый бумажный свитер Али, севший после стирок. Я считала, что такой чуткий человек, как Зви Авриль, увидит в этом знак неуважения – что и подразумевалось.

Зви Авриль сам открыл дверь. Он сделал движение, как будто хотел обнять меня, но я протянула руку, и он пожал ее. Он пригласил меня в гостиную и приготовил кофе. Он был мил и сердечен и если и не одобрял мой наряд или что-нибудь еще, то виду не подал.

Кохенов дома не было. Я и не думала, что они будут. Вокруг были разбросаны детские игрушки, но уже другие, повзрослевшие вместе с дитем. Во всем же остальном квартира была такой, какой я ее запомнила. Зви Авриль тоже был такой же. Хорошо одетый, гладкий и обходительный. Это только я изменилась. Я вспомнила со всесокрушающей печалью, какой я была, когда впервые пришла сюда: такой юной, такой жаждущей великих дел, такой полной надежд.

Такой непростительно глупой.

– Надо было бы дать мне знать, что вы вернулись в Нью-Йорк, – сказал Зви Авриль.

Я промолчала.

– Я даже не знал, что вы живы, – добавил он после паузы. Как будто для него это что-то значило.

Я больше не могла сдерживаться.

– Ставка Моссада в Рияде, должно быть, скверно работает, – сказала я с сарказмом.

Он пропустил это мимо ушей.

– Я так понимаю, что вы снова в Колумбии.

Я кивнула.

– И что вы изучаете в этом семестре? – Голос его был полон такого уважения, такого неподдельного интереса. В другое время мне бы это польстило. Но это время прошло.

Я сказала:

– Мистер Авриль, давайте не будем ходить вокруг да около. Вы ведь позвали меня сюда для отчета. Так начнем.

– Как пожелаете, – спокойно сказал он. – Я не буду вам задавать вопросы на сей предмет. Просто расскажите мне, что случилось с вами в Саудовской Аравии. Можете начать с событий, побудивших вас позвонить мне по телефону в консульство.

Так я и сделала, излагая лишь фактическую сторону. Зви Авриль слушал с неослабным вниманием. Он прервал меня лишь несколько раз – чтобы уточнить подробности моего допроса, а когда я стала рассказывать о том, как шейх Салман опустился на колени и объявил о чуде, он расхохотался. Я почувствовала себя оскорбленной за старика. В Саудовской Аравии я многажды описывала этот момент, и никто ни разу не засмеялся. Зви Авриль понял выражение на моем лице и извинился, сказав, что я, должно быть, очень испугалась в этот момент.

Когда я закончила, он долго молчал. Затем сказал:

– Вы успешно выполнили свое задание, Марина. На мой взгляд, много успешней, чем осознаете это. Я хотел бы поздравить вас и выразить нашу благодарность. Я говорю это и от себя и от имени правительства Израиля.

– Как славно, – сказала я.

– По прибытии в Израиль вы получите официальную рекомендацию. Кроме того, как я уже говорил, мы готовы в полной мере обеспечить вам учебу и финансовую помощь, равно как и услуги психотерапевта.

– Моссад заботится о себе, – не очень удачно сострила я.

Он встретился со мной глазами.

– Стараемся, – сказал он. – Правда, не всегда получается так, как нам бы хотелось, но уверяю вас, что мы очень стараемся.

– Я и не сомневаюсь, – сказала я. – Но я никогда не была вашей. Я была просто пушечным мясом, абсолютно готовым для употребления. Просто еще одним добровольцем, девочкой барабанщицей, созревшей, чтобы отправиться на бойню.

– Жалеть себя вам не к лицу, Марина, – резко сказал Зви Авриль. – Это было ваше собственное желание. Вы знали, чем рискуете. Не говорите мне, что вас никто не предупреждал. Так отчего же в вас теперь столько ожесточения?

– Вы предали меня, – сказала я очень спокойно, глядя ему прямо в глаза. Он вздрогнул, будто от пощечины, и я повторила эти слова, о чем страстно мечтала столько дней, столько бессонных ночей: – Вы предали меня. Оставили трепыхаться на ветру.

– Я бы не стал с такой легкостью бросаться подобными обвинениями, – возразил Зви Авриль после некоторой паузы. Он сильно побледнел, но голос полностью ему подчинялся.

– Я и не бросаюсь с легкостью, – сказала я. – Я пришла сюда, чтобы это вам и сказать. Только это, и больше ничего.

Зви Авриль встал и зашагал по комнате.

– Выслушайте меня, Марина, – сказал он. – Мы делаем все возможное, чтобы вызволять наших агентов из вражеских тюрем. Будь у нас хотя бы один шанс, мы, конечно же, вызволили бы и вас. Но такие вещи требуют времени и тщательной подготовки, а вы были в тюрьме слишком короткое время. Между вашим арестом и казнью, если это можно так назвать, прошло менее двух недель. Это чуть ли не бешеная скорость, особенно по арабским меркам. Но даже за это время, по вашим словам, вас переводили из тюрьмы в тюрьму. Чтобы помочь вам, просто не было достаточно времени.

– Какая разница, вы предали меня с самого начала. Вы послали меня в Саудовскую Аравию без всякой поддержки, без всякого запасного варианта. Некуда не пойти, ни даже позвонить. Вы хоть знаете, что это такое – сидеть там и ждать, когда тебя схватят? Я понимала, что после отправки пакета я в опасности, и у меня было время бежать, я добралась до самой Джидды. Вы могли бы дать мне адрес в Рияде, это бы вам ничего не стоило. Но нет, даже в этом вы мне не доверяли. Да и зачем? Я была для вас просто русской бимбо, которой нравится спать с арабами. Не так ли мистер Авриль?

– Я никогда не сомневался ни в ваших убеждениях, ни в вашей верности, – твердо сказал Зви Авриль. – Но это правда, что мы не могли ставить в зависимость от вас безопасность других людей. Но вовсе не потому, что вы русская бимбо, которой нравится спать с арабами, как вы столь прелестно выразились. А просто потому, что у вас нет соответствующей подготовки. Обычно к тому времени, когда люди вашего опыта, будь это он или она, решают, что они в опасности, уже слишком поздно.

– Это не было слишком поздно! – воскликнула я. – Я ведь сказала, что добралась до самой Джидды!

– Вы добрались только дотуда, докуда вам позволила добраться секретная полиция, – спокойно сказал Зви Авриль. – Зачем, на ваш взгляд, они ждали до последнего момента, прежде чем схватить вас? Зачем они приходили к вам домой и расспрашивали слуг? Почему просто не арестовали вас?

Я не ответила.

– Потому что им было нужно, чтобы вы бежали, – сам ответил он на свой вопрос. – Они хотели посмотреть, какие у вас контакты и куда вы направитесь. Если бы я дал вам адрес какой-нибудь явки в Рияде, вы бы их прямо туда и привели. Вместо этого они последовали за вами в Джидду и ждали, чтобы посмотреть, кто явится за вами. Когда они увидели, что это всего лишь консульская машина, они вас и схватили. Судя по тому, что вы мне рассказали, вы не только не почувствовали, что за вами слежка, но даже не догадались проверить. А теперь скажите мне честно, мог ли я доверить вам жизнь других агентов?

– Вы не должны были меня посылать, – сказала я. – Я доверила вам свою жизнь.

– Это-то я и должен был решить. Я считал, что риск будет относительно невелик. Вы показались мне человеком умным и ответственным, и способным придерживаться инструкций, которые достаточно просты. Вы должны были выходить со мною на связь только через интерсеть. Ни по телефону, ни по почте, ни, конечно, через круглосуточную службу доставки.

– Это был крайний случай. Я думала не о себе.

– Вы должны были придерживаться инструкций. Вы говорите, что доверили мне свою жизнь. Вам следовало доверять мне и в том, что я делаю. Никакого крайнего случая не было.

– Вы хотите сказать, что и без меня знали, что Али проник в компьютеры Димоны?

Зви Авриль покачал головой:

– Ни в какие компьютеры Димоны Али не проникал. Это ему только казалось. Это была имитация.

– Что? – сказала я.

– Мы позволили ему после того, как он преодолел много препятствий, подключиться к одной компьютерной системе, которая выдавала себя за ту, что в Димоне.

– Но каким образом?

– У нас было двадцать программ, которые круглосуточно работали на наш план. Это была хорошо продуманная имитация, повторяющая работу реальной системы с высокой степенью точности, – не скрывая гордости, сказал Зви Авриль.

– Но скажите, ради бога, зачем все это? – прошептал я. – Вы что, больше не нашли, чем заняться?

– Представьте, не нашли. Борьба с террористами – это главное наше дело. Абу Джамал много лет ускользал от нас. А в результате этой нашей последней акции он со своей бандой попал в ловушку в Димоне и был уничтожен. Добавочная же выгода заключалась в том, что принц Саул был дискредитирован как претендент на саудовский престол. Нас всегда беспокоили его взгляды и его темперамент.

– Так вы знали все про Абу Джамала с самого начала, – с горечью сказала я. – Видимо, и мне следовало бы об этом догадаться.

– Догадаться? Мы узнали об этом от вас. Как вы могли забыть? Тут какая-то загадка.

– Не понимаю, о чем вы. Я услышала об этом впервые от Али за два дня до нападения. Да он и сам только тогда узнал.

– Нагиб ему явно не доверял. Но вы-то должны знать. Вы переслали нам переписку Нагиба по поводу Абу Джамала еще несколько месяцев тому назад.

– Вы имеете в виду документы, которые я скопировала сканером? Я ничего не знала! Я просто послала их, раз представился такой случай, и напрочь забыла. Когда Али рассказал мне о готовящемся нападении, я была в такой панике. Я думала, что Израиль подвергнется ядерной атаке.

Если я забуду тебя, о Иерусалим, пусть отсохнет моя правая рука! Я громко рассмеялась. Зви Авриль вздрогнул.

– Земля Израиля – это жизнь моя! – сказала я, переходя на арабский. – Я тысячу раз умру за нее! – и я разразилась таким смехом, что слезы покатились у меня по щекам. – Разве это не великолепно? – сказала я, пытаясь вздохнуть. – Разве это не самая смешная чушь, какую вам только приходилось слышать?

Зви Авриль налил мне бренди.

– Это была очень важная операция, – терпеливо сказал он, – и вы сыграли решающую роль в ее успехе. Ну, ну, успокойтесь, вот, выпейте немножко.

Я покачала головой:

– Не могу, я теперь мусульманка.

– Вы шутите, – с неуверенной улыбкой сказал он.

Я не ответила – просто посмотрела на него. Наконец я перестала смеяться.

– Боже мой, вы не шутите, – сказал Зви Авриль. Казалось, что он ошеломлен, и гораздо более, чем когда я обвинила его в предательстве. – Так вот что эти арабы сделали с вами, Марина, – сказал он с пафосом.

– Могло быть и хуже, – пожала я плечами.

– Физически – да. Но и психологическая пытка может быть такой же разрушительной. Они инсценировали вашу казнь и заставили принять их веру.

– Да, заставили, – сказала я. – Но я предпочитаю, чтобы так и осталось. И вас это вовсе не касается.

– Вам промыли мозги, – сказал он, ходя взад-вперед. – Вам нужна профессиональная медицинская помощь. В Израиле есть опытные психологи – они помогут вам восстановиться. Вам нужно как можно скорее расстаться с Али Шалаби и привести свою жизнь в порядок.

– Вам-то что до этого? – горько сказала я. – Где вы были, когда я больше всего нуждалась в вас? Отдыхали! Я возвращаюсь к своему мужу. Он спас мне жизнь, и для меня, в отличие от вас, этим все сказано.

– Но постарайтесь здраво все взвесить, – сказал Зви Авриль. – Вы просто не сможете с ним жить, после того как шпионили за ним в пользу Моссада. На лжи жизнь не построишь. Все может быть просто прекрасно, пока он ничего не знает, но вполне вероятно, что он убьет вас, когда все откроется. Это лишь бомба замедленного действия.

– Вы единственный, кто это знает, – сказала я. – Вы сказали, что я оказала большую услугу Израилю и что вы благодарны мне. Если вы действительно благодарны, как утверждаете, тогда не говорите ему. И прекратите со мной связь. Больше мне нечего вам сказать. У меня больше нет желания отправляться в Израиль и работать на Моссад. Я сделала все, что могла, и я очень устала. Я хочу, чтобы вы оставили меня в покое.

– Где вы найдете свой покой? В Саудовской Аравии? Позвольте задать вам вопрос. Вы сказали следователям, что отправили по почте файлы Али вашей подруге Наде, поскольку думали, что ее отец, возможно, связан с израильской разведкой, и что это было единственным вашим делом, без всякой связи с чем бы то ни было. Вы не находите, что это не очень-то правдоподобное объяснение?

– Какая разница. Они мне поверили, разве нет?

– Они ужасно хотели вам поверить. Они не оказали на вас никакого давления и закончили следствие в рекордные сроки.

– Но первый следователь…

– Да, угрожал и ударил. Но он работал на секретную полицию. А второй следователь был из Королевского разведывательного управления. Вы расценили их как Хорошего и Плохого полицая. Но это не так, по крайней мере в том смысле, какой обычно вкладывают в это действо.

– Что вы хотите сказать?

– Они ничего не разыгрывали перед вами. Секретная полиция перехватила вашу посылку в Бейрут. Кроме этого они ничего не знали. Они задержали вас и подвергли допросу, следуя обычной инструкции. Рано или поздно они бы узнали от вас правду. Однако Королевское разведывательное управление ухитрилось взять данное дело под свой контроль, отобрав его у секретной полиции, чтобы никто не проявлял особой прыти.

– Вы хотите сказать, что они просто замяли дело? Вы хотите сказать, что они знали правду? Не могу этому поверить! – Но на самом-то деле я могла этому поверить. Я вспомнила время, проведенное в тюрьме. Все было как-то слишком уж просто и легко.

– Их не столько заботила правда, сколько желание спасти честь мундира и избежать откровений, которые поставили бы их в затруднительное положение. Наверняка, лица, занимающие достаточно высокое положение среди саудовских шпионов, были серьезно обеспокоены тем, что вы можете рассказать секретной полиции; они-то и помешали реальному расследованию. Кто-то, должно быть, понимал, что если вы действительно были шпионкой, то тогда впечатляющие достижения юного Али Шалаби, их яркой звезды, просто бесполезны, если не хуже. Они не хотели этого знать. Быть обманутыми Моссадом так явно унизительно – нет, арабская их гордость этого не допускала. Позвольте мне предположить, что они приняли бы от вас и менее правдоподобные объяснения, чем те, что вы им дали. Все, кроме правды. А если бы вы не смогли придумать что-нибудь устраивающее их, они бы сами за вас придумали.

– Хорошо, может быть, они действительно замяли дело, – медленно сказала я. – Но тогда бы они не вытащили его снова из стола, разве не так? Зачем же им было это делать?

– Никто не знает, какие политические ветры подуют в будущем. Может, кто-то действительно откопал это дело, чтобы использовать его как дубинку против аль-Шалаби… А что ваш муж? Если вас подозревали другие, то и от него можно этого ожидать. Разве ему не хочется узнать правду?

– Он ничего не знает. Поэтому он меня и спас. Уверена в этом.

– Тогда он был еще безумно влюблен в вас. Но такие вещи не могут длиться вечность. Когда-нибудь он может увидеть эти события совсем в ином свете. В Саудовской Аравии вы никогда не будете жить в безопасности.

– Никто не живет в безопасности, – сказал я. – Я выживу, если на то есть воля Божья.

– Иншалла, – произнес Зви Авриль с печальной улыбкой. Он поднялся, и я последовала его примеру. – Мне очень жаль вас терять, – сказал он, протягивая мне руку.

Я пожала ее.

– Уверена, что вы это переживете, – любезно сказала я и взглянула на часы. Было уже начало восьмого. – Как поздно! – воскликнула я, поспешив к двери. – Али уже дома. Он будет удивляться, куда это я подевалась.

– Не сомневаюсь, вы найдете, что ему сказать, – сухо заметил Зви Авриль.

– Я просто расскажу ему о нашей встрече, – на миг обернулась я. – Ему будет интересно все о вас узнать, мистер Авриль. – Дверь за мной закрылась раньше, чем он смог ответить, но я успела насладиться выражением крайнего удивления на его лице.

29

Али уже был дома – он слушал «хеви металл» и читал компьютерный журнал. Он действительно удивился, куда я подевалась.

Я приглушила громкость стерео и села рядом на диван. Если уж на то пошло, то надо было все наконец решить раз и навсегда. Между нами было слишком много умолчаний, слишком многое так и не было произнесено вслух.

– Так вот какое дело, Али, – сказала я, набрав в легкие воздух. – Со мной беседовали из Моссада.

Али ничего не сказал, только широко открыл глаза.

– Они довольно мило устроили эту маленькую западню. После того, что со мной было, мне следовало бы догадаться. Но можешь себе представить, я попала прямо в нее.

– Что сделали с тобой эти подонки? – вскипел Али.

– Ничего, – сказала я. – Они были очень вежливы. Но все равно это была западня. Я сказала им, что ты знаешь, где я нахожусь. Не знаю, поверили ли они мне. Они сказали, что арабы промыли мне мозги и что мне нужна серьезная медицинская помощь. Я боялась, что они меня не отпустят. Боялась, потому что там не было ребенка.

– Какого ребенка? – спросил Али. – Где же ты все-таки была?

– Прости, – сказала я. – Я натерпелась такого страха, что мелю чепуху. – На самом же деле я нарочно несла бред, чтобы слова мои не прозвучали заученно. По пути домой я тщательнейшим образом продумала свой рассказ. Я сказала:

– Это супружеская пара из Израиля – Давид и Наоми Кохен, я была с ними знакома. Когда-то они несколько раз приглашали меня отужинать с ними. Так вот несколько дней назад Наоми мне звонила. Даже не знаю, откуда она взяла мой номер. И она сказала – Марина, дорогая, зайди как-нибудь к нам, не забывай старых друзей. Аврумель (это их ребенок) так вырос, и так далее и тому подобное. И я, как дура, пошла. А ребенка там не было. – Я сделала паузу, чтобы перевести дыхание.

– А кто же там был? – спросил Али.

– Человек по имени Зви Авриль. Он из Моссада.

– Он тебе это сказал?

– Не так прямо. Но довольно прозрачно намекнул. Я уже встречалась с ним и раньше.

– Встречалась? – очень спокойно спросил Али.

– Да, однажды, на ужине у Кохенов. Тогда он мне сказал, что он консул по науке или что-то в этом духе.

– Дипломатическое прикрытие, – сказал Али.

– Догадываюсь. Наоми работала в Израильском консульстве до рождения ребенка, была у него секретаршей. В общем, я позвонила ему из Рияда, когда ты сказал мне о готовящемся теракте. – Я не видела смысла скрывать это, потому что аль-Шалаби все равно увидят этот звонок на телефонном счете, если уже не увидели.

– Почему именно ему? – спросил Али.

– Он единственный, кого я знаю, официальный представитель Израиля. Я надеялась, что он меня помнит и поверит мне. Но его не было. Я оставила для него свою информацию. Прости меня, Али. Ты сердишься?

– Нет, – сказал он и отвернулся. – Думаю, я бы поступил точно так же.

Наступило молчание. Один ноль в пользу Джохары, подумала я.

– Так что хотел от тебя Моссад? – спросил Али.

– Ну вот, теперь этот Зви Авриль появляется у Кохенов и изображает меня чуть ли не героем, потому что я рисковала жизнью за Израиль, и что у меня уникальные данные и опыт, и что мне следует немедленно отправиться в Израиль и получить там специальную подготовку.

– Он пытался завербовать тебя, – сказал Али.

– Да, представь себе. В Моссад. Полный абсурд!

– И что ты ему сказала? – спросил Али. Похоже, что для него такое предложение было не очень абсурдным.

– Я сказала, что мне это не интересно. И так оно и есть.

– Он не угрожал тебе?

– Пытался. Но не тем, как мне может насолить Моссад. Он сказал, что я никогда не буду чувствовать себя в безопасности рядом с тобой или в Саудовской Аравии, потому что арабы все равно будут считать меня шпионкой. Он сказал, что даже ты заподозришь меня в этом. Что ты можешь подумать, будто я вышла замуж, чтобы шпионить за тобой. Он действительно меня напугал. Поэтому я решила сама тебя об этом спросить. Можешь ли ты когда-нибудь допустить что-либо подобное?

Али встал и подошел к окну. Он стоял спиной ко мне, глядя на реку и на огни Джерси Сити. О чем он думал, гадала я, уже сожалея, что начала этот разговор.

– Помнишь нашу первую ночь? – повернулся ко мне Али. Его взгляд был занят какой-то мыслью. – Помнишь, что ты тогда сказала? Ты сказала: я пришла, чтобы предложить себя тебе. Да, все-таки чертовски странная фраза, ты не находишь? Тогда я не придал ей особого значения, но когда тебя арестовали, я вспомнил о ней… Я не мог выбросить ее из головы. Я и сейчас вижу, как ты стоишь возле двери, такая гордая и холодная, и смотришь на меня как на последнее ничтожество и предлагаешь себя с презрением, будто… – Он сделал паузу и спокойно закончил: – Будто кто-то послал тебя.