Текст книги "Шаг из тьмы (СИ)"
Автор книги: Остин Марс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
5.37.12 Конфликт с Йори в «Чёрном коте»
Дойдя до заранее подмеченного стола, за которым никто не сидел, Вера провела Йори чуть дальше, потом развернулась кругом и вернулась, опять прогулявшись по её подолу. Театральным рывком выдвинула лавку в проход между столами, перекрывая его весь, медленно красиво уселась в центре, ещё медленнее закинула ногу на ногу, красиво поставила сумку на колени, сложила руки на сумке и великодушно кивнула Йори:
– Говори.
Цыньянку перекосило, как будто у неё с лицом нервный тик случился, Вера улыбалась всё ласковее и никого не торопила. Зрители молчали, Йори залилась румянцем так, что красные пятна на щеках просвечивали даже сквозь белый грим. Вере показалось, что она сейчас просто уйдёт, этого она не хотела, поэтому решила подтолкнуть, изобразив самую стервозную физиономию, которую только смогла:
– Я тебя слушаю.
«Ударь меня, пожалуйста.»
Йори задохнулась от возмущения, собралась и поражённо выдохнула:
– В смысле?!
– В обычном смысле, ты говоришь – я слушаю. Начинай, – Вера улыбнулась ещё ласковее, зрители начали ухмыляться, вокруг сгущалось поле ироничной готовности насмехаться над благородной, богатой и красивой женщиной, поставившей себя в дурацкое положение.
Взгляд Йори метался по комнате, как будто искал выход, она уже сама поняла, что ситуация неудобная, но возможность красиво уйти, поставив себя выше этой ситуации, она уже упустила. И она решила идти в атаку:
– Кто ты такая? С какой стати я должна с тобой говорить?
Вера улыбалась так, как будто уже разорвала её надвое и отмечает это событие в пенной ванне с массажистом.
– Ну мы же не дикари, мы культурные люди в приличном обществе, я не могу просто взять тебя за волосы и начать бить лицом о стол, сначала мы должны поговорить. Начинай, по порядку – кто такая, зачем пришла?
Йори задышала чаще, глаза лезли наружу от возмущения, Вера положила руки чуть по-другому и сменила положение ног, чтобы быстро вскочить, когда Йори на неё бросится. Но Йори взяла себя в руки.
– Я – Хань Йо Ри, первая наследница Хань.
– Что такое "хань"? – любознательно улыбнулась Вера, Йори посмотрела на неё как на умственно отсталую и пояснила:
– Дом Хань.
– Старший?
Цыньянку опять перекосило, Вера подобралась.
«Давай, ударь меня, господи, да смелее!»
Йори медленно глубоко вдохнула и процедила:
– Младший.
– Ага, хорошо, – Вера поправила рукава, улыбаясь сама себе, вопросила пространство: – Странно, вроде бы аристократка, а орёшь и скандалишь в баре, кидаясь на мужчин. Я понимаю, что он красавчик, но надо же как-то себя контролировать. Интересные у вас нравы, – она наконец посмотрела на Йори, ожидая реакции, не дождалась и великодушно отмахнулась: – Ну ладно, у всех свои нормы приличия. Я – Зорина Вероника Владимировна. Слышала обо мне?
– Слышала, что ты дерёшься на рынке, – с отвращением выплюнула Йори, Вера радостно кивнула:
– О, да. Только не дерусь, а бью. Один раз, для тугих – два раза. У меня не было другого выхода – эта коза приставала к Двейну, он популярен. До сих пор заикается, бедная женщина. Ну да чёрт с ней, вернёмся к цели твоего визита сюда. Говори.
– Я пришла увидеть Шена, – Йори посмотрела куда-то Вере за спину, она не стала оборачиваться.
– Как я понимаю, он не разделяет твоего желания встретиться?
– Мне плевать на его желания, он обязан.
– С какой стати?
– Я его сестра.
– Надо же! – Вера всплеснула руками, радостно улыбаясь: – Как интересно. Давно хотела с тобой встретиться, меня мучает один вопрос, на который ответить можешь только ты.
Йори приподняла бровь, Вера понизила голос до громогласного театрального шёпота, и с долей сочувствия спросила:
– Ты плохо видишь? Или у тебя пальцы больные?
– С чего ты взяла? – фыркнула Йори, так морща нос, как будто Вера заподозрила её в чём-то неизлечимом и заразном.
«Оу, болевая точечка, здоровье, надо запомнить.»
– Нет?
– Нет!
– Тогда почему у тебя единственный и неповторимый старший брат без вышитого пояса ходит? Ты не умеешь вышивать?
– Как ты смеешь?!
«Да, ударь меня, ну!»
– Совсем вообще не умеешь, даже детские рисунки крестиком?
– Я умею вышивать!
– И?
– Я вышиваю только для тех, кто этого достоин, – Йори вспомнила о достоинстве, выровнялась и справилась с лицом, Вера улыбалась всё шире – Я тоже. Но только для тех, кто мне нравится. Для Двейна, например. Зацени его пояс, офигенно же? Я знаю, что офигенно. Ты так не можешь?
– Я могу и получше.
– Так чего ждёшь?
– Я не собираюсь вышивать для безродного ублюдка! – Йори задрала нос, а у Веры перед глазами мигнули чёрные вспышки, на секунду потушив все чувства, кроме ярости.
Она пыталась взять себя в руки, понимая, что вот-вот проиграет и сорвётся первой – презрительная мордочка Йори, вся стянутая к носу, как у крысы, презрительный рот, сморщенный куриной попкой, глазки-щёлочки, дрова на щеке, накладные волосы, стог шёлка, занимающий весь проход – её накаляло всё, она почти ощущала, как сжимает эти волосы в кулаке и колотит красотку лицом о стол, сильно, долго, она будет уже мёртвой, а Вера будет продолжать её бить, уродуя до полной потери сходства с человеком.
– Ты же говорила, что он твой брат, – голос звучал как из преисподней, румянец Йори испарился, в глазах появилась такая спесь, за которую без сожалений умирают.
– Он мне не брат, это я его сестра.
– Странно, а мне казалось, родственные связи работают в обе стороны.
– Не в этом случае.
– Хм. Интересные у тебя взгляды на семью. То есть, ты пришла увидеть своего брата, когда у тебя возникли проблемы, но когда нет проблем, то брата тоже как бы нет? Удобно. Низко и подло, конечно, но я вижу, для тебя это не аргумент. Ладно, подойдём к вопросу с другой стороны. Для особо достойных людей ты всё-таки вышиваешь, да?
– Да.
– И среди этих достойных есть хоть один мужчина?
– Естественно.
– Так почему ты не несёшь свои проблемы этому достойному мужчине, а приходишь унижаться, выпрашивая милости у неугодного брата в кабаке?
Йори задохнулась от возмущения, Вера опять почувствовала себя в своей тарелке, улыбнулась:
– Дай, угадаю – твой достойный мужчина не может решить твою проблему? Он беден, слаб, стар? Болен, может быть? Слепой, глухой, хромой?
– Нет, – Йори потряхивало, Вера опять села поудобнее для рывка.
«Почти.»
– То есть, проблему решить он может?
– Да.
– Тогда почему не решает? Ты не заслужила? Он тебя не любит, не хочет тебе помочь?
– Хочет.
– Хочет, может, но почему-то не решает? Почему? Может быть, потому, что не хочет афишировать свои отношения с тобой? Ты встречаешься с женатым мужчиной?
Белки её глаз за секунду налились красным, Вера любовалась картиной и думала о том, какое всё-таки счастье – владеть информацией. Она улыбнулась, показывая все зубы до единого. Йори дёрнулась к ней и замахнулась:
– Как ты смеешь, тварь!
Вера плавно подняла руку, чтобы успеть перехватить и ударить навстречу, но не успела – руку Йори поймал Двейн. Вере пришлось превратить движение в останавливающий жест, она ласково улыбнулась Двейну:
– Нет-нет, пускай. Пусть наследница Хань первая начнёт драку в кабаке, если она ударит меня, я с полным правом переломаю ей ноги прямо тут, не сходя с этого места, я об этом мечтаю уже, пусть даст мне повод. Вперёд, дорогая, мы уже пообщались, формальности соблюдены, самое время залить этот кабак кровью. Начинай.
Вера сняла с коленей сумку и поставила на лавочку рядом, демонстративно поддёрнула рукава, размяла пальцы. Йори смотрела на неё и часто глубоко дышала, глаза алели кровью, напряжённая жилистая ладонь подрагивала в руке Двейна. Наконец она нервно освободила руку и отступила на шаг, поправила рукав, пальцы дрожали. Вера улыбалась ей, всё ещё надеясь на мордобой:
– Ну что такое? Чего ждёшь? Руки всё-таки больные, потому и не вышиваешь?
– Ты… – Йори пыталась взять себя в руки, но в голосе уже слышались те истеричные нотки, с которыми она поливала Двейна, когда не знала, что Вера слышит. – Ты… безродная сука!
Вера игриво наморщила нос и изобразила оскал:
– Р-р-р!
– Подзаборная бродячая собака! Блохастая шавка! – Йори визжала и брызгала слюной, окончательно потеряв тормоза, Вера смеялась.
– Знаешь, в моём мире говорят – не бросайся в людей грязью, до них можешь и не добросить, а сам точно вымажешься.
– Грязная безродная тварь!
– Почему ты так зациклена на родовитости? Это единственное, чем ты можешь гордиться? Хотя, в принципе, если ты даже вышивать не умеешь, то с музыкой и каллиграфией, наверное, полный провал. Это из-за проблем со здоровьем?
– Потаскуха!
– А вот это неправда – я с женатыми не путаюсь.
– Я тоже не путаюсь! – Не надо передо мной оправдываться, каждый живёт как может…
– Тварь!
– Ты пошла на второй круг, дорогая. Ещё и словарный запас крохотный, как всё печально.
– Ты сдохнешь в канаве!
– Почему не прямо сейчас? – Вера изобразила распахнутые объятия, – давай, тебе же так хочется.
– Иди к чёрту!
– Я не хожу к мужчинам, это они ходят ко мне. Если я их приглашаю. Но чертей среди них пока не было, сплошные культурные воспитанные джентльмены – чай, поэзия, всё такое. К тебе, я так понимаю, за поэзией не ходят?
– Пошла ты…
– Не-а, я никуда отсюда не уйду. А ты, если заблудилась, дверь там, – Вера кивнула на выход, Йори задыхалась от злости.
– Ты сдохнешь. Тварь.
Она опять посмотрела куда-то за спину Вере, с такой бездонной ненавистью, что Вера с трудом подавила желание обернуться, потом стремительно развернулась и вышла, шурша юбками и собирая ими всякую мелочь с пола, тянущиеся за юбкой нитки и прутик от веника выглядели идеальным последним штрихом, Вере хотелось это сфотографировать.
Дверь за Йори закрылась, кабак зашелестел разговорами и смешками, Вера развела руками, прощаясь с надеждой на мордобой, встала, забросила сумку на плечо и задвинула лавку на место. Посмотрела на Двейна, у которого на лице было что-то такое, как будто ему отдали самый красивый и вкусный кусок на столе, а он пытается понять, где подвох. Вера опять прикинулась пиратом на родной палубе, подошла вплотную и заглянула Двейну в глаза:
– Ну ты даёшь! На минуту нельзя оставить – мигом находишь себе какую-нибудь неадекватную женщину. Я понимаю, что ты красавчик, и это неизбежно, но как-то надо их контролировать. Где на тебе написать, что ты под моей личной защитой?
Двейн покраснел, заулыбался, опустил голову и взял в руки кончик пояса, на секунду поднял взгляд и сразу опустил, Вера улыбнулась:
– Хочешь ещё один?
– Жадность – не порок, – шепнул Двейн.
– Вышить тебе бешеную суку? Овчарку, да? Чтобы овец держала под контролем, и коз всяких?
– Кого пожелаете, – ещё сильнее смутился Двейн, – я согласен даже на котика.
– Хорошо, забудешь у меня как-нибудь при случае.
Он кивнул, продолжая рассматривать блики шёлка на вышивке, Вера перестала выделываться и тихо спросила:
– Чё она хотела-то?
– Увидеть господина.
– Зачем?
– У семьи Хань финансовые проблемы, – с загадочно-довольным видом прищурился Двейн, Вера медленно улыбнулась и кивнула, опять превращаясь в пирата:
– Ясно. Ну, пусть решают свои проблемы как-нибудь без нашего министра.
– Госпожа, вы… у меня нет слов, – он безнадёжно развёл руками, Вера подбоченилась и усмехнулась:
– Я их тебе подарю, записывай – вызывайте пожарных, я сегодня огонь!
Двейн рассмеялся, ближайший столик заржал вдвое громче, Вера с удивлением к ним повернулась, и один из мужчин за столом ответил на её вопросительный взгляд:
– Не надо нас вызывать, мы уже здесь.
– Тогда я к вам, – широко улыбнулась Вера, трансформируясь из пирата в Алису из страны чудес, придурковато-радостную и всегда готовую выпить чаю, какая бы хрень вокруг ни творилась. – Рассказывайте, как оно, быть героями?
– Сутки спишь – трое дома, – улыбнулся самый разговорчивый, все рассмеялись, один буркнул:
– Да конечно, если бы. По три раза за ночь выезжаем иногда. Чаще – два. И там тоже веселье бьёт ключом. Вот, – задрал рукав и показал Вере свежий шрам от ожога, она с готовностью изобразила ужас и восторг:
– Ого! Это где вы так?
– Это я тебя из-под завалов музея вытаскивал.
Восторг поутих, а ужас остался, она внимательнее посмотрела ему в глаза. Сидящий рядом разговорчивый пнул его под столом:
– Чё ты пугаешь человека? Нормально вытаскивали, рабочие будни, мы всех так вытаскиваем, по три раза за ночь. Так говоришь, как будто это твой единственный ожог, – ещё раз пнул товарища и откатил его рукав, пряча шрам, повернулся к Вере, улыбнулся: – Ты уже в порядке?
– В полнейшем. Вы очень вовремя пришли, – она опять попыталась стать Алисой, но как-то туго пошло на этот раз. Разговорчивый отпил из кружки, пожал плечами:
– Такая работа. Чё вы там забыли-то посреди ночи?
– Днём там людно, – невинно улыбнулась Вера, все рассмеялись. Разговорчивый наклонился к ней и громко шепнул:
– Говорят, ты святая?
– Сочиняют, – сделала бессовестные глаза Вера, все понимающе рассмеялись, угрюмый усмехнулся и тоже наклонился к ней – А ну посмотри на меня святым взглядом, и скажи, кто меня проклял?
Вера села ровно и изобразила пафосный взгляд медиума:
– А какие симптомы?
– Спотыкаюсь постоянно.
– Момент, – с комичной серьёзностью кивнула Вера, прикрыла глаза, стала изучать угрюмого парня своим недавно обретённым даром сэнса.
«Слабость. Такая же гнилая сердцевина, как у министра, только гораздо больше.»
Открыв глаза, она посмотрела на его воротник, который он единственный из всей компании носил поднятым, на пальцы, нервно теребящие браслет, как будто он мешал и жёг кожу, заглянула в глаза и шепнула с большим значением:
– Никто вас не проклинал, это вам ножки намекают, что не в ту сторону идёте, – и указала взглядом на шею. Он испуганно расширил глаза, схватился за воротник, вся компания заинтригованно переводила взгляды с него на Веру, ожидая подсказок, но Вера молчала, а парень вообще встал и вышел из-за стола, неровной походкой ушёл куда-то в боковой коридор. Компания опять уставилась на Веру, она загадочно улыбнулась и качнула головой: – Ни слова не скажу, считайте это священной тайной исповеди.
Парни стали обмениваться взглядами и усмешками, поровну весёлыми и недоумевающими, Вера увидела выходящего из прохода в "кухню" министра Шена и стала изучать стол. Министр подошёл, обменялся взглядами с Двейном и протянул руку Вере, неприятно улыбаясь пожарным:
– Госпожа вас покидает, у неё много дел.
Все понимающе закивали, Вера подняла голову, иронично посмотрела на министра, думая о том, что бы он стал делать, если бы она сказала, что не припоминает никаких дел, и с удовольствием поужинает с господами пожарными, а может, даже выпьет и споёт.
На его лице была готовность утащить её отсюда волоком, она усмехнулась и встала, проигнорировав его руку, улыбнулась пожарным, тепло попрощалась и пошла в сторону ступенек через иллюзорный туалет, министр пошёл за ней, следом за ними встали из-за столов ещё три компании мальчиков особого назначения, судя по усталым физиономиям, желающих Вере всех божьих кар за этот бесконечный вечер, она им всем бессовестно улыбнулась и больше на них не смотрела.
К собственному удивлению, она поняла, что помнит дорогу к порталу. Прошла весь путь, поздоровавшись со всеми дежурными, хотя половину не узнала – они её помнили, этого хватило. Дойдя до портала, остановилась у стола дежурного, рядом остановился министр, помолчал, иронично спросил:
– Может, и рамку тоже сами пройдёте?
Она посмотрела на него так, как будто он неудачно пошутил, широко улыбнулась парню за столом и шепнула:
– Привет, зайка. Как тебя зовут?
Парень расплылся в улыбке как желе, министр схватил Веру за локоть и дёрнул в портал.
5.37.13 Давайте ссориться перед балом
На неё обрушилась белая маршрутка, полная белых кружев и оборок, стеклянные бусины посыпались со всех сторон, по ушам ударили неразборчивые визгливые вопли, она тонула в этом крике и слащавом тканевом безумии, пока не пришла в себя на диване у камина.
От поселившегося в голове фантомного запаха кружев тошнило, во всех этих магазинах пахло по-разному, но всегда это был очень сильный сладкий запах, вызывающий непроизвольное слюноотделение и желание выпить воды.
Она с трудом села, схватилась за голову, пытаясь унять пульсирующую боль, поняла, что причёска испортилась, сняла заколку, привела волосы в порядок. И только теперь услышала, что в кухне шумит вода.
«Не ушёл.»
Пить хотелось всё сильнее, она встала, поняла, что с неё сняли обувь и куртку, обулась, посмотрела на дверь в кухню. Министр, помешивающий что-то в кастрюле на плите, посмотрел на неё и молча отвёл глаза, продолжил мешать.
«Как будто ничего не случилось. Да щазже.»
Она пошла в ванную, напилась из крана, ещё раз переплела волосы, вспомнила парня-консультанта из магазина Анди.
– Вера, идите пить чай!
«Вот ещё чай пить меня приказным тоном не звали.»
Она смотрела на себя в зеркало, и никак не могла понять, какое у неё лицо, что оно выражает, как будто она тоже была тем мультяшным человечком, которому стёрли черты.
– Вера, это надо пить горячим.
Она повесила полотенце на крючок, оно упало. Она стояла и смотрела на него, понимая, что ей совершенно всё равно, желания поднимать нет, и никакого дискомфорта от того, что оно там валяется.
– Вера? – открылась дверь, министр заглянул внутрь, она не отреагировала. – Так тяжело прошла телепортация? – Она молчала, он наклонился за полотенцем и бросил его в корзину для белья, тронул Веру за локоть: – Пойдёмте, вам Док прописал отвар, – она пошла, он усадил её в кресло, налил ей и себе отвара из кастрюли, поставил перед Верой чашку, сел рядом и тоже взял свою.
«Почему не на своё обычное место напротив?»
В чашке отражалась люстра, медленно тонули крохотные кусочки лепестков, такие же розовые и мёртвые, как её надежды. Министр не пил, и похоже, не дышал. Она подумала, что совсем не чувствует его, и Двейна не чувствовала в "Коте", и Мартина тоже.
«Они что-то придумали с амулетами, чтобы я чувствовала посторонних людей, а их не чувствовала.
Ну и что?»
– Вера… давайте не будем ссориться перед балом.
– А давайте будем, – она медленно подняла голову, посмотрела на него, он отвёл глаза. – Давайте разберёмся, и "выработаем линию поведения", как сказал Мартин. А то на балу начнутся вопросы, а я не знаю, как на них отвечать.
– Давайте мы выпьем отвар, поужинаем и отдохнём, а потом…
– А давайте вы будете теперь ужинать в столовой.
– Приказать подать еду сюда?
– Нет, сами туда отправляйтесь, будьте так любезны.
– Вера… Вы не в том состоянии для разговоров.
– Я никогда не буду в подходящем состоянии для таких разговоров. Я думала, что смогу делать вид, что всё в порядке, но я не могу. То есть, я могу конечно, но зачем? Перед кем мне прикидываться? Себя не обманешь, да я и не хочу, я привыкла всегда быть честной с собой. Вас… А смысл? Я не хочу вас видеть сейчас, я думаю, для вас это не новость. Больше здесь никого нет, выделываться не перед кем. Идите.
– Вера, завтра бал.
– Не переживайте, на балу всё будет в порядке, я умею играть на публику. Но сейчас здесь публики нет, и играть я не вижу смысла. Но обсудить "линию поведения" нужно, чтобы завтра мы врали одинаково.
– Мы должны поговорить о том, что произошло утром.
– Остались какие-то детали, которые мне неизвестны, и которые могут радикально изменить картину?
– Я хочу, чтобы вы поняли, зачем я к ней пошёл. Не по её… работе, а просто поговорить.
– Знаете, что такое "взаимоисключающие параграфы"? Это когда вы вчера говорили, что она – не шлюха, и её работа – просто общаться, а сегодня говорите, что пошли к ней не по работе, а поговорить. Путаетесь в показаниях.
– Я правда шёл к ней поговорить, получить совет. Ги-син платят за то, что она тратит на клиента время, ничего больше она не должна. Чёрт, в первый раз в жизни пришёл к женщине за советом – меня обвинили чёрт знает в чём!
– Бедняжка.
«Дзынь.»
– Вера, мне нужен был совет по поводу вас. Я думал, она мне подскажет, что с вами делать.
Вера закрыла лицо руками, пытаясь справиться с истерическим смехом, покачала головой:
– Идите. – Вера…
– Вы пошли за советом обо мне к продажной женщине. Не к кому больше, ага. Я поняла, – она убрала руки от лица и посмотрела на министра, кивнула с издевательской улыбочкой: – Дальше? Что она вам посоветовала? Хотя, нет, подождите, как звучал вопрос?
– Я объяснил ей ситуацию и спросил, что делать.
– Подождите, я уточню, – подняла ладонь она, – и попытаюсь уложить это в голове, как говорил один мой бывший непонятно кто. Вы, занимая должность, которую вы занимаете, пошли к человеку, о котором вы толком ничего не знаете, выложили ему секретную информацию личного характера о персоне государственного значения, даже двух персонах…
– Я не называл имён.
Она фыркнула и развела руками:
– А то же так трудно догадаться, нереально прямо.
– Ничего секретного я не говорил.
– Конечно, это же всего лишь моё здоровье, это можно легко обсуждать с чужим человеком.
– Об этом и так весь рынок болтает.
– Тем более, почему бы королевскому сыну не вести себя как базарная баба, что тут недостойного?
– Звучит как оскорбление.
– Вызовите меня на дуэль, – с горьким сарказмом прошептала Вера, – пусть об этом напишут в газетах, всё равно эту историю каждая собака знает. Офигеть секретный отдел.
– Мужчины не дерутся на дуэлях с женщинами.
– Да, они всего лишь гробят их репутацию, ограничивают свободу и распускают сплетни. А на дуэль их вызвать за это нельзя, как удобно.
Он молчал, она потёрла лицо, медленно глубоко вдохнула и сказала чуть спокойнее:
– Ладно, так… вернёмся к вопросу. Что вы от неё хотели получить? Совет?
– Совет.
– И что она вам посоветовала, эта мудрая женщина с огромным опытом, не имеющим к этой ситуации ни малейшего отношения?
– Я не принял её совет.
– Он был так плох?
– Она посоветовала убедиться, что вы действительно настроены серьёзно, и что вам интересен я сам, а не мои деньги и положение. И для этого она предложила прийти к вам со следами… визита к другой женщине, и посмотреть на реакцию.
Вера посмотрела на него, он смотрел в чашку, она достала из-за пазухи амулеты и стала перебирать их, но поняла, что не помнит, которые из них новые, они не отличались от старых. Бросив это бесполезное занятие, она опять посмотрела на министра и тихо спросила:
– Посмотрели?
Он поднял глаза, потянулся взять её за руку, она отдёрнулась как от огня.
– Вера…
– Идите отсюда. Не хотите говорить о планах на завтра – значит, нам не о чем говорить.
– Вера, я же сказал, я не принял её совет!
– Хватит на меня орать! Я сказала вам уходить, сколько раз я должна это повторить?!
– Она облила меня своими духами, неожиданно, я её не просил и не соглашался с её предложением, она сама это сделала. Я переоделся, и вымылся, дважды, но эта дрянь настолько стойкая, что вы её всё равно унюхали.
Она усмехнулась и изобразила его фирменный высокомерно-укоризненный тон:
– И как вы это допустили? Мне казалось, у вас отменная реакция. Может быть, вы и сами были не против? Для вашего мира это нормально, и вы не собираетесь от этого отказываться.
Он бросил на неё раздражённый взгляд, прошипел:
– Я вам всё объяснил, что вам ещё нужно?
– Это вам что нужно ещё? Вы решили узнать, как я к вам отношусь, при том, что я вам об этом говорила, блин, под "часами истины". То есть, мне вы не поверили, а какой-то…
– Она не шлюха.
– Я её так не называла. Но судя по тому, что вы кидаетесь её защищать с таким пылом, она – профессионал.
– Вера, ваша ревность необоснованна, я её второй раз в жизни видел.
– Офигенно. При чём здесь ревность? Вы пошли к незнакомому человеку, чтобы задать вопросы обо мне. Вы пошли к ги-син. Это очень хорошо показывает ваше отношение ко мне, ту роль, которую вы для меня готовите в вашей жизни. И вы сделали это сразу же после того, как Йори принесла вам сплетню про моё бесплодие, и я её не опровергла. Это тоже хорошо показывает ваше отношение ко мне. Вы не пришли сюда ночевать, как только появилось малейшее подозрение, что я для вас генетически бесполезна. Это не ревность, и ги-син здесь ни при чём, это просто ваше отношение ко мне, которое резко изменилось.
Повисла тишина, Вера смотрела на чай, министр медленно глубоко вдохнул и сказал:
– Завтра бал.
– Я помню, я приду. До завтра, господин министр. – Я никуда не уйду, пока вы не прекратите нести чепуху и не выслушаете меня спокойно.
– Я спокойна. И я вас выслушала. Не хотите уходить – не надо, я сама уйду. Подальше. Ищите мне новый дом, я не хочу здесь оставаться.
– Здесь безопасно.
– Если вы не найдёте мне новый дом до бала, на балу я попрошу об этом короля, при свидетелях.
– Найти вам безопасное жильё за такое короткое время нереально.
– Ваша проблема. Вы давно должны были об этом позаботиться, но вас заботили какие-то совершенно посторонние вещи.
Она встала, достала себе чашку и стала наливать воду, руки тряслись так, что пришлось поставить чашку на стол, чтобы не уронить. Министр смотрел на неё, она чувствовала спиной его взгляд, и не оборачивалась.
– Вера… давайте поговорим… просто поговорим, о чём-нибудь отвлечённом.
– С ги-син своими разговаривайте, они для этого предназначены.
– Чёрт, Вера! Я же сказал уже, она меня интересовала как источник информации, а не как женщина!
Вера обернулась и развела руками с ядовитым сарказмом:
– У меня по этому поводу только один, самый главный вопрос. С чего вы взяли, что она, мать вашу, на вашей стороне? Как должна работать логика, чтобы хотя бы на минуту допустить, что женщина, которой вы деньги платите за общение, будет помогать вам наладить отношения с другой женщиной, которая делает то же самое, но бесплатно? Это же её… не просто конкурент, а злейший враг – это девальвирует ценность её услуг! Это простейшая логика, чему вас в универе экономическом учили? Это чем надо упороться, чтобы пойти к шлюхе спрашивать о любви? Что она о ней знает, это не товарно-денежные отношения! И даже если вдруг знает – с чего бы ей вам помогать? Это такая феерическая, просто эпическая вершина наивности, что все наивняки мира должны сражаться за право гнездиться в этом месте!
Он держался за голову и пытался сдержать смех, Вера поняла, что размахивает руками, как выступающий на форуме философ, отвернулась и взяла свою чашку с водой, пытаясь отдышаться, и чувствуя, насколько стало легче.
Министр помолчал, медленно глубоко дыша, как будто пытаясь взять себя в руки, осторожно сказал:
– Я однажды ей сильно помог, и рассчитывал на её благодарность.
Вера издевательски рассмеялась:
– Шутите? Она ги-син, она не шлюха, она даже за деньги ничего не должна. Помогли – значит, хотели помочь, ваше дело, может, вам помогать нравится. Пришли – значит, хотели прийти, может, услуги понадобились. Спросили про другую женщину – приветик передадим другой женщине, чтобы не думала, что она тут одна. И вы радостно передали. Понравилось быть курьером?
– Я уже понял, что выбрал неправильный способ решения проблемы, хватит. Я до сих пор не понял, что вы хотите получить в качестве извинения.
– Нахрена мне ваши извинения? Извинение не стирает память, а в вашем случае вообще ничего не меняет, потому что вы всё ещё не поняли сути претензий, и продолжаете считать, что всё делали правильно, а вокруг творится какая-то нелогичная женская блажь.
– Именно это и происходит. Вы выдумали проблему там, где её нет, я не понимаю такой бурной реакции на такую невинную вещь.
– Ничего, это приходит с опытом, рано или поздно поймёте.
Он усмехнулся:
– Звучит как угроза.
Она сделала саркастично-невинные глаза:
– И как вы догадались?
– Вы собираетесь посетить продажных мужчин?
– А что, вам не нравится эта мысль?
– Вы их здесь не найдёте, здесь не ваш вывернутый на изнанку мир.
– Это моя проблема. Просто наслаждайтесь зрелищем.
Он фыркнул, как будто не видел в её заявлении ни грамма угрозы для себя лично, она выпила воды, вылила остаток и пошла в спальню.
Кровать была застелена новым постельным, вещи на трельяже были переставлены, в центре стояла открытая алая коробка с теми хрустальными гребнями, которые она примеряла в магазине Анди.
Она подошла и одним пальцем захлопнула крышку.
– Они же вам понравились.
Министр стоял у двери, опираясь плечом о стену и держа в руке чашку, Вера не ответила, продолжая смотреть на закрытую коробку. Тихо спросила:
– Товарно-денежные отношения, серьёзно? Бартер?
– Не делайте вид, что не понимаете.
– Нет, я понимаю, что у вас так принято…
– Да, у нас так принято. А у вас как принято?
– У нас принято не ходить к шлюхам, если состоишь в отношениях. Либо шлюхи, либо отношения. Но, так как у нас отношения под вопросом, а шлюхи – состоявшийся факт, то тут думать не о чем, всё прозрачно. – А я считал, что отношения как раз-таки факт, а под вопросом шлюхи, потому что вы в упор меня не слышите, и продолжаете называть ги-син шлюхой, хотя вам уже три человека сказали, что это не так.
– Какие три человека?
– Я, Двейн и госпожа Виари.
– Вы подслушивали.
– Ради вашей безопасности.
Она горько усмехнулась, осмотрелась, как будто пыталась вспомнить, зачем сюда пришла. Посмотрела на часы – одиннадцать вечера. Стала снимать амулеты, все, которые не помнила, министр сказал:
– Оставьте, они вам нужны.
– Зачем? Чтобы вы могли мне врать?
– Чтобы вы не чувствовали мою боль.
– Так уберите свою боль подальше, мне своей хватает.
Он не ответил, она стала расстёгивать кофту, посмотрела на министра:
– Я собираюсь спать, у меня завтра бал.
– Выпейте отвар и ложитесь.
Она посмотрела на чашку в его руке, указала глазами на тумбочку, он поставил туда чашку, походил по комнате кругами, пока Вера невозмутимо раздевалась, делая вид, что его здесь нет, ещё немного помялся у двери и ушёл.
Вера тут же взяла чашку, понюхала, стараясь запомнить запах, отнесла в кухню, увидела на столе нетронутую чашку министра Шена. Хорошо подумала и решила вылить свою в раковину.
«Стопудово какое-нибудь отупляющее успокоительное, сильно настойчиво он мне его совал, даже в спальню принёс, и своё пить не стал. К чёрту, от греха подальше.»
Выпила ещё воды, отнесла чашку обратно на тумбочку и легла в постель. Свет погас, перед глазами опять замелькали осточертевшие оборки, она пыталась расслабиться и представить облака, отражённые в воде, и ей почти удалось, когда в коридоре раздались шаги министра Шена.
Дверь открылась, он пошёл к шкафу, не скрываясь и не пытаясь вести себя потише, снял халат, обошёл кровать и лёг, сразу же придвинувшись вплотную и обняв Веру сзади поверх одеяла.
Она от шока не могла закрыть рот, отпавшая челюсть просто онемела, она пыталась с собой справиться и что-нибудь предпринять, но смогла только поражённо выдохнуть:
– Охренеть…
