Текст книги "Шаг из тьмы (СИ)"
Автор книги: Остин Марс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)
– Больная тема, друг мой?
– Три сорок пять, – сквозь смех шмыгнул носом министр, – три часа и сорок пять минут, на данный момент это рекорд. Так что сейчас – это ещё быстро.
– Ох, дамы, дамы, – вздохнул Халед, обнимая Дженис и прижимая к себе, кивнул ей в сторону игрового зала: – Будешь ещё играть?
– Я хотела представить Веру брату.
– Попозже, – с большим значением сказал Халед, кивнул министру и Вере: – Мы пойдём, очень приятно было пообщаться, надеюсь, ещё встретимся.
– Обязательно, – улыбнулась Вера.
Халед и Дженис ушли, министр затащил Веру в маленькую комнату, запер дверь, и шепнул почти на ухо, без тени улыбки:
– Общаться с аль-Руди вы не будете.
– Буду, – улыбнулась Вера.
– У неё ужасная репутация. Халед похитил её прямо с бала.
– Прекрасно его понимаю, я бы её тоже похитила.
Министр отодвинулся и заглянул ей в глаза, как будто пытаясь убедиться, что она адекватна. Вера улыбнулась так, чтобы у него не осталось сомнений:
– Вы её видели? Она классная. Я бы себе такую хотела.
Он закрыл глаза, медленно глубоко вдохнул и запрокинул голову к потолку, Вера мысленно считала до десяти вместе с ним, любуясь картиной "Подбородок министра Шена, вид снизу", настроение было на высоте.
Министр опустил голову, с безграничным терпением посмотрел на Веру, и сказал, как большую тайну:
– Халед и Дженис пару лет назад стали событием сезона. Их поймали в музейном крыле, когда они играли в карты на кровати Георга 13го, голыми. – Я знаю, она мне рассказала.
– Да, это именно то, с чего следует начинать знакомство, – с сарказмом развёл руками министр, Вера пыталась не смеяться, решила немного разрядить обстановку, спросила:
– Там настолько офигенная кровать?
– Хотите посмотреть? – ядовито улыбнулся министр, – без проблем. Сейчас только карты возьму, и пойдём.
В его голосе было веселье на грани истерики, Вера пыталась сделать спокойное лицо, но получалось ещё хуже, она пожала плечами и жалко спросила:
– Я не понимаю, вы шутите или нет?
– Я сам не понимаю, – раздражённо фыркнул он, она рассмеялась, он схватился за голову, взлохмачивая волосы и рыча в потолок.
Бонус второй, про портниху)
Пояснение от автора: Это происходит после того, как Вера переоделась в другое платье.
–
– Чё за курица возле моей Дженис?
– "Вашей Дженис"? – поражённо переспросил министр, Вера нервно поморщилась, изучая девочек:
– Да, моей Дженис, какие-то проблемы?
– Быстро вы её присвоили.
– На это не нужно много времени. Так кто она, тощая швабра в голубом?
Министр вздохнул и неохотно ответил:
– Терис де’Монгер, дочь графа де’Монгера, он промышленник, поддерживает левую коалицию в Большом Совете.
– Что это значит?
– Что он гнёт линию, отличную от нашей линии.
– "Вашей"?
– Моей, да. Ещё Даррена, и других со всех сторон замечательных людей, которые нас поддерживают.
– Папик розовой толстухи тоже левый?
– Да. Не понимаю, какое отношение это имеет к Дженис аль-Руди.
– Это попытка спровоцировать меня. Все видели, что я с ней уходила, теперь её будут пинать, чтобы осторожно попробовать на зуб мою защиту.
– Как всё сложно.
– Нет, всё очень просто. Отношения из жизни животных – это самое простое, что есть в людях. Ладно, спасибо за всё, я пойду.
– Куда?
– Раздам свежую политинформацию. Не идите за мной.
Он замер с раскрытым ртом, она улыбнулась и детским голосом пролепетала:
– Это будет милый девичий щебет, вам будет не интересно.
Развернулась и быстро пошла вниз.
Дорогу она запомнила, хотя идти по крутым лестницам, не опираясь на руку министра, было сложновато, но она умудрилась не свалиться.
Дженис сидела на высоком барном стуле, в явно оборонительной позиции – в углу между стойкой и стеной, стискивая бокал и нервно постукивая каблуком по перемычке стула. Вокруг неё толпилась свора розовой дамы, но без самой розовой, девочки что-то обсуждали, Терис де’Монгер выступала, её соседка подбрасывала реплики, остальные внимали, обмениваясь многозначительными взглядами и иногда взрываясь смехом. Вера стучала каблуками так громко, что солдаты на параде пропустили бы её вперёд, с искренним воинским приветствием.
– Привет, соскучились по мне? – она обняла двух самых громких шутниц, улыбнулась всем дамам зубастой улыбочкой, особо задержав взгляд на Терис. Разговор стих, все начали переглядываться, Вера улыбнулась персонально Терис: – У вас тут так весело, а мне совсем ничего не слышно, решила вот подойти, поучаствовать. Что обсуждаете?
– Межрасовые браки, – прохладно улыбнулась Дженис. Вера с восхищением распахнула глаза и громко прошептала:
– Божечки-кошечки, как Санджай танцует! – Смущённо хихикнула и пожала плечами: – Я понимаю, что не в тему, но я должна была тебе это сказать. Это нереально круто.
Дженис рассмеялась, Вера почувствовала, как её обняли сзади, и над ухом раздался голос одной из девочек, с которыми она обсуждала маникюр:
– Вероника, ты пришла! Слушай, как тебе удалось вытащить Шеннона танцевать? Мы думали, он не умеет!
– Я тоже так думала. И я его не вытаскивала, это Рональд его подколол по поводу того, что он танцевать не умеет, и он психанул. Я здесь ни при чём.
– Да конечно, знаем-знаем, – захихикали девочки, их становилось всё больше, Вера сжимала Терис и её подружку всё крепче. Девочки из группы маникюра стали рассаживаться так, чтобы лучше видеть Веру, некоторым из группы Терис пришлось подвинуться, все стреляли друг в друга искристыми взглядами, но не шумели. Та, которая обнимала Веру, обошла её и стала у стены рядом с Дженис, радостно улыбнулась Вере:
– Платье обалденное.
– Спасибо, мне тоже нравится, – просияла Вера.
– А правда, что Шеннон придворную портниху уволил из-за того, что тебе первое платье не понравилось?
– Что?! – поражённо рассмеялась Вера, – в первый раз слышу. Расскажи!
Девушка засияла от обратившегося на неё со всех сторон внимания, приосанилась и стала громким шёпотом рассказывать:
– Одна птичка на хвосте принесла, что вечером Шеннон пришёл в женское крыло, зашёл к портнихам, и спросил – если главная портниха сегодня умрёт, кто станет лучшей? Все, естественно, кивнули на Лоретту, он сказал – иди за мной, и увёл её. А старшая портниха ни сном ни духом об этом, сидит у себя, пьёт чай. Ей девочки побежали всё рассказали, она ошпарилась чаем, ей вызвали врача. Она ему заплатила за телепорт, и заплатила, чтобы он никому не сказал, куда, но по слухам, вроде в Ридию, в столицу. Никто её больше не видел, она даже вещи не собрала, взяла только деньги и драгоценности. А ночью, когда дождь шёл, в её магазин на рынке молния ударила, он сгорел, несколько часов потушить не могли. Вера застыла с отпавшей челюстью, Дженис рассмеялась, посмотрела на неё и тихо сказала с долей уважения:
– Шеннон ничего не делает наполовину, в этом он в отца.
– Это совпадение, – не очень уверенно сказала Вера, все рассмеялись, Терис дёрнулась в руке у Веры, Вера посмотрела на неё максимально ласково: – Куда-то спешишь?
– Да, меня ждут, – напряжённо прошипела Терис, Вера отпустила:
– Ну иди. А я, пожалуй, тоже отойду. Дженис? Можно пригласить тебя в одно тайное место? – Дженис отставила бокал и вопросительно посмотрела на Веру, Вера улыбнулась и шепнула: – Я помаду съела.
– Знаем мы, кто её съел, – шёпотом фыркнула Дженис, вставая, девочки захихикали, Вера подняла указательный палец:
– Ничего подобного, я ела виноград с твоим братом, отличный, между прочим, виноград.
– А он сказал, что ты охаяла его белое игристое.
Вера изобразила виноватую миленькую улыбочку, заставив всех рассмеяться, взяла Дженис под руку и тепло попрощалась с остальными девочками, пожелав им отлично провести вечер, и съесть всю помаду самым приятным способом.
Бонус третий, про офигенного Барта)
Ждан улыбнулся королю:
– Твоё величество, отпустишь Призванную ко мне на племянника свадьбу?
Король повернулся к Вере:
– Хочешь?
– Конечно хочу, – Вера обворожительно улыбнулась Неждану, он покраснел как подросток. Георг положил ладонь Вере на плечо, наклонился ближе и шепнул на ухо:
– Боюсь, господин министр будет недоволен.
Вера улыбнулась как кобра и тоже шепнула ему на ухо:
– Боюсь, господин министр – не король.
Георг так польщённо засиял, как будто ждал этих слов всю жизнь, повернулся к Ждану и кивнул:
– Отпущу.
– Смотри, ты обещал, – шутливо погрозил пальцем Ждан, сквозь толпу пробрался Санджай с братом, тоже посмотрел на короля:
– В Ридии госпожу тоже очень ждут.
– Я благословляю, договаривайтесь, – повелительно кивнул Георг, его позвали к центральному столу, он всем кивнул и ушёл. Санджай взял Веру за руку, подходя на по-ридийски неприличное расстояние, улыбнулся и вздохнул:
– Король – это конечно хорошо, но я бы не рисковал вас приглашать без благословения опекуна.
– Я взрослый человек, мне не нужен опекун, – подняла брови Вера, он тихо рассмеялся и покачал головой:
– У вас удивительный мир. У нас в Ридии за каждую женщину отвечает мужчина, чтобы ни одна женщина не осталась без защиты. У вас, как я понимаю, Шеннон… он, как бы… ваш отец?
Вера рассмеялась и шутливо шлёпнула Санджая по плечу:
– Шутите, ему до моего папы как до луны, мы просто работаем вместе.
– Получается, у вас совсем нет родственников здесь? Тогда вас должен взять под опеку король.
– Ну почему нет, у меня есть брат.
Вся толпа, которая их слушала, уронила челюсти, Санджай уточнил:
– В этом мире? Откуда у вас здесь брат?
– Один из ребят, которые освобождали меня из плена, видимо, мыслит примерно как вы, что женщина не должна оставаться без защиты. Поэтому он объявил себя моим братом, и у него здорово получается, он меня защищает, согревает, водит на рынок, иногда даже мне готовит. Очень милый.
Санджай выдохнул с облегчением, улыбнулся:
– Он, наверное, прекрасный человек, я с удовольствием с ним познакомлюсь.
Где-то по ту сторону толпы раздалось звонкое:
– Могу исполнить ваше желание.
Вера округлила глаза, узнавая голос Барта, а потом округлила ещё сильнее, когда толпа расступилась, и Вера увидела его самого – в белом с серебром парадном мундире, с причёской и с таким лицом, как будто он тут принимает решения, а остальные смотрят ему в рот и радостно выполняют.
Санджай пришёл в себя раньше Веры, с широкой улыбкой протянул Барту руку:
– О, вы брат госпожи?
Барт подошёл и мягко сжал его руку, кивнул:
– Он самый. Барт, – посмотрел Санджаю в глаза один короткий миг, сжал ладонь чуть сильнее и добавил: – Кан Барт.
Улыбка Санджая застыла, по толпе прокатились шепотки и улыбочки, люди предвкушали шоу. Барт улыбнулся Санджаю фирменной улыбкой королей Георгов – "посмотри на мои зубы и представь их на своей глотке".
"Это не генетическое, это как-то по-другому передаётся, с ума сойти, мистика."
Санджай пришёл в себя, отпустил руку Барта, улыбнулся спокойнее:
– Так что вы думаете по поводу визита вашей сестры в Ридию? Я гарантирую её безопасность.
– Это я гарантирую её безопасность, – высокомерно заявил Барт. – На моей сестре столько высокоуровневых щитов, что если ей захочется поплавать в жерле вулкана, она смело может это сделать, так что максимум, что ей грозит в Ридии – это скука и огорчения. И я вам обещаю, если этот визит испортит ей настроение, новых визитов не будет.
– Об этом можете не волноваться, здесь у нас с вами общие цели – буду заботиться о душевном комфорте госпожи, как о своём собственном.
Санджай улыбался Барту так, как будто уже любит его братской любовью, и почти гордится его умением постоять за сестру, Барт смотрел на него с сомнением:
– Я прослежу. Я, кстати, телепортирующий маг, и если я ей понадоблюсь, я буду рядом с ней через секунду. Просто решил, что вы должны знать. – Санджай кивнул с полным пониманием, Барт посмотрел на Веру, она взяла его под руку, взглядом выражая готовность идти за ним куда скажет.
Барт увёл её из зала через главный вход, потом свернул в узкий коридорчик, закрыл за спиной дверь, и наконец выдохнул, превращаясь в домашнюю версию себя:
– Ты в порядке?
– Устала как собака, и есть хочу. А так в порядке.
– Точно?
Она кивнула, он сгорбился, ещё больше теряя старшебратский лоск, шёпотом выдохнул:
– Вера, блин, что происходит? Меня третий раз срывают с практики, выдают амулеты какой-то несуществующей магической школы, и выставляют готовность к боевым операциям десять секунд, я сплю в комбинезоне! Здесь война? – Здесь политика, это почти, – мрачно усмехнулась Вера, он медленно качнул головой, взлохматил волосы, поморщился и посмотрел на ладонь, как будто только что вспомнил, что у него была укладка, махнул рукой и взлохматил ещё сильнее, посмотрел на Веру с жалкой улыбкой:
– Как я выступил?
Она показала большие пальцы:
– Как боженька.
Он тихо рассмеялся, кивнул:
– Угадала, мне господин Шен текст писал. Правда хорошо получилось? Я боялся, что что-нибудь забуду и всё испорчу.
– Всё отлично было. Что это за форма?
– Магическое отделение спецкорпуса, я ещё не доучился, поэтому серебро, типа курсант. В первый раз в жизни надел, – он посмотрел на свой манжет в серебряном шитье, вздохнул и поднял глаза на Веру: – Что теперь делать?
– Я планирую перекусить и поспать.
Бонус четвёртый, про иероглифы)
В центре стоял монументальный стол, рядом с ним стоял на коленях министр Шен, копаясь в ящиках, нашёл, довольно выпрямился, и с гордостью показал Вере огрызок чёрной свечи, такой короткий, что высота была меньше диаметра. С видом чемпиона, делающего последний победный ход, припечатал свечу к столу, раскинул руки и объявил потолку:
– Вера, вы – звезда!
Она рассмеялась, он придвинул тяжёлое кресло к столу, запрыгнул в него, опираясь на подлокотники, как на брусья, гордо сложил руки на груди, и кивнул Вере на кресло напротив:
– Присаживайтесь, сейчас будет представление.
Вера подошла, увидела под столом немного линялую тигриную шкуру, и наконец поняла, где они.
"Кабинет Георга 15го, ничего себе."
Решила спросить попозже, села в огромное мягкое кресло, восхитительно в нём утонув, сбросила босоножки и забралась с ногами. Посмотрела на министра, и повелительно кивнула:
– Начинайте, я готова.
Он придвинул свечу, стал хлопать себя по карманам, хитро посмотрел на Веру, и с невероятным удовольствием прошептал:
– Вы – звезда. Если кто-то здесь и звезда, то это вы. Это было лучшее, что со мной вообще когда-либо случалось на балах, за всю мою долгую бальную жизнь.
В карманах ничего не находилось, он опять акробатически выпрыгнул из кресла, выдвинул ящик, стал там копаться, приговаривая:
– Лучший бал в моей жизни, великие боги, не зря я пришёл, вот не зря! Это стоило чего угодно. Вера… вы поняли вообще, что сказали?
– Я даже не поняла, о чём он спросил, – криво улыбнулась Вера. Ей было приятно обрадовать министра, но то, что она ничего не понимает, бесило с каждой секундой всё сильнее.
– Он сделал вам неприличное предложение, – он нашёл коробок, открыл, скривился, понимая, что он пуст, и по высокой траектории бросил в урну, втиснутую между диваном и шкафом. Попал, обрадовался как подросток, заставив Веру рассмеяться, рассмеялся сам, махнул рукой на ящики и сел обратно в кресло. Изобразил серьёзный вид, медленно кивнул и предложил:
– Спрашивайте.
– Зачем он мне червяка своего усатого показывал?
Министра опять скрутило от смеха, он улёгся на стол, пытаясь дышать, Вера подождала ещё немного, спросила:
– Его дракон что-то значит? Вы же говорили, что дракон есть у всех правителей, у него какой-то особенный?
На министра напал очередной приступ, он выровнялся, вытер лицо, посмотрел на руку, прошептал под нос, не переставая трястись от смеха:
– Да что ж я плачу рядом с вами второй раз уже, Вера, что вы со мной делаете… – достал платок, вытер глаза и стал медленно глубоко дышать, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. Достал из кармана фляжку, сделал глоток и почти пришёл в себя. Сел ровно, сделав преувеличенно серьёзное лицо, что странно смотрелось в сочетании с дикими плясками чертей в глазах, медленно глубоко вдохнул, взял бумагу, карандаш, и стал рисовать крупный иероглиф "дракон", Вера его уже знала. Показал ей листок, и серьёзно, как на похоронах, объявил:
– Этот иероглиф вы знаете. – Она кивнула, он нарисовал рядом ещё один, означающий либо глагол "принадлежать, являться частью, входить в состав", либо существительное "деталь, часть, провинция", показал и объявил: – Этот тоже. – Она опять кивнула, он поднял листок, и медленно, очень спокойно предложил: – А теперь посмотрите на них вместе.
– И? – она была не расположена к ребусам по культуре, которую не понимала, он понял и положил лист. Посмотрел на неё, опять начал смеяться, но быстро взял себя в руки, и стал медленно объяснять:
– В цыньянском языке, Вера… "Дракон" – очень многозначительное слово. Начиная от значения "творец-создатель", и дальше через философские дебри о космической энергии солнца, вплоть до пороховых снарядов для корабельных пушек, это всё он, дракон. Этот иероглиф, – он указал на лист, развернул его Вере, – в разных сочетаниях означает разное. "Татуировка дракона" пишется не так, как обычное слово "татуировка", это отдельный иероглиф, вот такой, – он быстро написал, показал, – и означает одновременно и "печать дракона", и "метка силы", и "порождённый небом-солнцем-богом-космосом". Внешний вид дракона, который записывается вот так – "облик дракона", может пониматься в равной степени как "очертания/границы силы, дарованной небом" и "сила/размер/количество таланта, способности созидать, менять мир". И когда вы говорите благородному цыньянцу, что его "татуировка" "выглядит" втрое меньше, чем чья-то чужая, это… Особенно учитывая, что у цыньянцев всерьёз верят, что татуировка меняется не просто с возрастом, а в зависимости от личности носителя… – Он опять начал срываться на смех, закрыл глаза и задышал глубже, успокаиваясь, приоткрыл один глаз и шкодно улыбнулся: – Правда втрое меньше?
Вера показала мизинец:
– Вот такой червячок.
Министр сорвался и рассмеялся опять, запустил пальцы в волосы, качая головой и шепча:
– Вера, никому, никогда такого не показывайте.
– Он показал свои расписные рёбра всему залу, вы шутите? Я здесь при чём? Зачем он это сделал?
– Он рассчитывал впечатлить вас.
– Чем? Тощими рёбрами или тощим драконом своим?
Министр опять схватился за голову, дрожа от смеха, поднял ладонь, как будто прося её угомониться, она сложила руки на груди и стала рассматривать карту за спиной министра, почти такую же, как в его логове на базе отдела.
Он отдышался, выпрямился и опять поднял ладони:
– Ни слова больше, пощадите меня, у меня сейчас лицо треснет, – размял щёки и опять попытался стать серьёзным. Взял свой листок и показал Вере, предельно спокойным тоном попросил: – И, Вера, пожалуйста, запомните, это важно. Никогда не произносите вот это слово, – он указал на иероглиф "принадлежать", – вместе с вот этим словом, – палец переместился на слово "дракон", Вера подняла брови – Почему?
– Потому что в словосочетании "ваш/его дракон", "дракон" означает "мужской половой орган", во всех диалектах цыньянского, уже три тысячи лет минимум, единственный в мире, кто об этом не знает – это вы.
Вера подняла брови, опять прокручивая в памяти весь свой диалог с юным наследником, поджала губы и вздохнула:
– М-да, неловко вышло.
Министр посмотрел на неё с загадочно довольным видом, и иронично вздохнул:
– Зато про вышитый в ноздре цветочек было убедительно.
Она нахмурилась, не сразу понимая, о чём он, а когда поняла, зажмурилась и выдохнула:
– О боже…
Он рассмеялся и кивнул:
– Вы были великолепны.
Она нахмурилась и качнула головой:
– Нихрена. Я опять повела себя глупо из-за незнания местной культуры.
– Это он повёл себя глупо, – с улыбкой качнул головой министр, – как мужчина, я могу его понять, но как политик – нет, это провал, это полный крах, такая эпическая глупость, что нарочно не придумаешь, я бы не спланировал так, как он сымпровизировал. Это войдёт в летописи, и завтра будет во всех газетах. А вы… Учитывая, что вы искренне не знали, в чём цыньянская прелесть ваших слов, и учитывая, что Георг 16й ввёл в моду издевательство над цыньянцами буквально недавно, вы выступили, как звезда вечеринки. Все будут думать, что это было как минимум гениальной импровизацией с моей подачи, как максимум – спланировано мной до последнего слова. Вы практически сказали всему миру: "Почти бездомный ублюдок из Карна для меня предпочтительнее, чем законный наследник из империи". И потом вы намекнули на его… скажем так, слабость. Даже больше – слабость в сравнении. Тут может быть несколько мнений – либо вы соврали, что не интересно и не забавно, а значит, сплетники не будут педалировать эту версию; либо вы имели в виду татуировку старого Тонга.
– Я не видела его татуировку.
– Вам никто не поверит. Тонг мёртв, вы в Карне – для общества это значит, что Карн его убил ради вас. Моими ли руками – это вопрос третий, важен факт – Тонг умер, пытаясь вас прикарманить. И если его… хм, татуировка была втрое больше, значит Карн раздавил того, кто был втрое сильнее. Вы звезда.
Бонус последний, про экономику Карна)
(Примечание от автора: министр объясняет Вере, почему он такой офигевший.)
– Граф де'Бонней когда-то был маркизом, это титул хозяина приграничных территорий, он даёт право сидеть ближе к королю за столом, и другие придворные несущественные плюшки, но главное, он даёт право на 50%ю скидку по налогам. В древние времена, когда Карн воевал со всеми соседями, эти 50 % маркиз был обязан тратить на содержание армии и укреплений, но сейчас графы расслабились, стали ленивыми и жадными, и эти 50 % воспринимают просто как приятный бонус к своим доходам. Но после присоединения Четырёх Провинций его графство потеряло статус пограничья, и эти 50 % скидки он потерял. Для него это выглядело так, как будто налоги подняли вдвое, он был жутко возмущён, и начал искать способы увеличить свои доходы до состояния как было. И мой отец предложил ему хороший способ – построить в его графстве несколько фабрик по новейшим технологиям, как раз можно цыньянцев туда нанять, они дешёвые и двужильные. Цыньянцам – рабочие места, де'Боннею – прибыль, Карну – продукцию, все в выигрыше. Он естественно схватился за эту возможность. Это было ещё до моего рождения, тогда графом был отец нынешнего. Потом через время отец открыл там ещё несколько заводов, потом ещё, технологии совершенствуются, объёмы растут, прибыль растёт, жадность тоже растёт – она никогда не бывает удовлетворена полностью, это её главное свойство. А когда у кого-то внезапно появляются лёгкие деньги, это почти всегда его… скажем так, расслабляет. Расхолаживает, делает самоуверенным, лихим и глупым. Это происходит как с людьми, так и с государствами, и тем более, с княжествами. А у де'Боннеев есть северская кровь, северцы всегда славились национальной такой… почти гордостью – ставить всё, идти ва-банк, такая отвага, плюющая на осторожность. Чтобы если выиграть, то состояние, если проиграть – то всё подчистую. У них обанкротиться с одной неудачной сделки – почти национальная забава, там миллионеры растут как грибы, каждый год, и так же стремительно превращаются в нищих приживал у более осторожных родственников. И вот на этом де’Бонней и погорел – поверил, что схватил удачу за хвост, и расслабился. Его графство буквально за год стало жить очень хорошо, заводы строились и процветали, зарплаты и премии платились регулярно, выделялись гранты на всякий оригинальный малый бизнес, фермеры побросали поля и ударились в производство совершенно ненужных, но забавных штук, открыли фабрики люксовых товаров для дома, расписной посуды, одежды из элитных шелков и мехов, эксклюзивной ювелирки, феерически роскошных карет. Хорошие, кстати, кареты, я купил самую первую, не пользовался, правда, ни разу – уж очень гламурная. Вам, наверное, подарю.
Вера смотрела на рисунок на стене – там красивая цыньянка, нарисованная струящимися лентами и брызгами алого, рассматривала сквозь лупу лезвие ножа в крови. Они прошли мимо, она ровным тоном спросила:
– И что случилось с графством де'Боннея?
– Ничего, у него всё хорошо – заводы дымят, творческие люди вырезают из золотых листов украшения для карет.
– И чем вы его прижали?
– Транспортом.
Вера посмотрела на него, он улыбнулся с видом единственного умного человека, окружённого идиотами:
– Не распространяйтесь об этом, это мой большой секрет. Графство де'Боннея находится далеко на востоке, невероятно далеко, между ним и столицей бескрайние просторы скалистой пустыни, по которой можно проехать только на ослике и очень осторожно, и дорога там такая, что люксовую карету по ней никто в здравом уме не повезёт, разве что в контейнере, а это настолько дорого, что она по столичной цене не окупится, а нигде, кроме столицы, она не нужна. Поэтому отец, открывая для де'Боннея очередной завод, сказал, что количество их продукции теперь превысит потребности региона, и её нужно будет доставлять в другие регионы, для чего он в великой щедрости открывает за личные деньги частную компанию, предоставляющую услуги грузовой телепортации в особо крупных размерах, по специальной цене, настолько низкой, что такой больше нет нигде. Они заключили контракт на сто лет, с условием, что компания не будет поднимать цену выше определённого порога, а графство не будет заключать контракты с другими компаниями. А потом отец подарил эту транспортную компанию мне.
Вера поражённо усмехнулась и покачала головой, министр продолжил:
– Компания почти не приносит дохода, зато позволяет контролировать все товаропотоки графства. Я держу де'Боннея за горло так крепко, что он дышит только потому, что я пока позволяю. Если я чуть сожму пальцы – устрою ремонт склада, например, или отправлю всех телепортистов в отпуск одновременно, – его графство станет банкротом за месяц, товар будет гнить на улицах, потому что не поместится на складах, а малый бизнес утонет в неустойках, потому что потребители люксовых товаров не любят ждать. А заводы просто рухнут, физически, там такая специфика производства… Это я уже от себя добавил, доработал немного план отца.
Вера посмотрела на него, он улыбался как хитрый лис.
– Я помог заработать наследнику, сам граф со мной не общается, он из тех ещё, – он махнул рукой, как будто загадочные "те" остались далеко за спиной, – а наследник со мной учился вместе, недолго, но я успел его очаровать своим талантом делать деньги. В его графстве есть один сорт камня, он нужен для металлургии, но его надо особым образом обработать, очень высокой температурой, он после этого становится в десять раз дороже, его северцы покупают в любых объёмах, его всегда дефицит. И для этой обработки, во-первых, нужен уголь, который добывают только на крайнем западе Карна, – Вера начала смеяться, он кивнул, – во-вторых, там очень существенные расходы на строительство печей, они окупаются десятилетиями. У него не было таких денег, поэтому я дал ему кредит. Вера начала кусать губы, чтобы не перебивать, министр сиял и изображал добренького.
– Вообще, в Четырёх Провинциях тоже есть хороший уголь, но не настолько хороший, а специфика постройки этих печей такая, что плюс-минус градус – и ничего уже не получится. Я уговорил его строить под хороший уголь, чтобы уж если жечь, то жечь по полной. Северцы, – он развёл руками, как будто это всё объясняло, Вера с трудом сдерживала смех, он продолжил:
– Самый сок в том, что эти печи так устроены, что их один раз запускают, и потом больше никогда не тушат, потому что они тогда рассыпаются, такой материал у них внутри, он прочный, пока горячий, но если остынет, становится хрупким, и просто крошится как печенье, его надо полностью снимать и укладывать новый, и опять разжигать печь, это дорого. Поэтому регулярность поставок угля там очень, очень важна. Но я гарантировал ему все эти вещи, он запустил одну печь, она стала хорошо работать и приносить прибыль, потом он решил строить вторую, третью, пятую. Строятся они не быстро, к тому моменту, как он решил строить десятую, первая как раз окупилась.
– Это всё в кредит? – округлила глаза Вера, он медленно торжественно кивнул:
– Всё в кредит. Хорошо я инвестировал, в общем, отбил затраты чисто на процентах по кредитам. Там уже много лет поля сорняками зарастают, скотину почти всю постепенно вывели, потому что продукты, одежду и прочие бытовые товары проще купить, чем долго и нудно производить. Всё графство обросло заводиками, под каждой деревней рынок импортных товаров, у каждого хозяина таверны "маяк" в сарае, и если однажды утром моя компания не отправит туда свежее пиво, они будут сидеть без пива всем графством. Пивных заводов там нет, они в другом месте. Если я на месяц перекрою транспортное сообщение, там не только рухнет производство, там ещё и голод начнётся, администрации придётся либо кормить всех из своих запасов, либо подавлять восстание, а солдаты тоже хотят есть. Убытки будут такие, что де'Боннею останется только в петлю лезть, потому что даже все его друзья и родственники, скинувшись, не выплатят его долги.
– Злодей, – с долей восхищения покачала головой Вера, он медленно кивнул:
– Ещё какой.
