Текст книги "Шаг из тьмы (СИ)"
Автор книги: Остин Марс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)
Она опустила глаза и улыбнулась:
– Я в порядке.
– Это хорошо. Взрыв был ужасный. Я думал, Шеннон вскроется по-цыньянски после такого провала, на него страшно смотреть было.
– Он не имеет права, – шутливо качнула головой Вера, – у него слишком много незаконченных дел.
– И то правда, – солидарно рассмеялся Рональд, и начал рассказывать о картинах, которые ей вот-вот покажет. Для них открыли двери в небольшой холл, выходящий на лестницу на второй этаж, Рональд свернул вправо и они медленно пошли по коридору с картинами на стенах, он рассказывал, Вера изображала восторг. На самом деле, полотна её не особенно впечатлили, до лучших работ её мира они не дотягивали ни по уровню исполнения, ни по сюжетам, или, может быть, Рональд просто не знал тонкостей и не мог объяснить как следует. Парадные портреты каких-то мужчин, чьих имён она не знала, а должности ей ни о чём не говорили, батальные полотна, смакующие ужас врагов и доблесть защитников, даты и географические названия, не находящие отклика в её памяти.
«Министр рассказал бы лучше.»
Ей хотелось избить себя за эту мысль.
У декоративной колонны с фонтаном они остановились, здесь скульптура была другая – пышнотелая кудрявая хохотушка закрывала лицо от брызг воды, которую лил на неё смешливый купидон с хвостом и рогами, сидящий на виноградной лозе. Девушка была вся мокрая, тонкое платье прилипло к телу, это выглядело эротичнее, чем если бы она была голой. Рональд указал на неё:
– Лейла, богиня любви.
– Карнская?
– Да. У ридийцев любая богиня – богиня любви. А у цыньянцев нет богини любви, там любви не существует.
Вера перевела на него недоверчивый взгляд, он усмехнулся и кивнул:
– Они только рассуждать горазды. Там есть богиня утешения, к которой ходят замужние, но ещё не беременные. Есть богиня материнства, она сосредоточена на производстве детей, больше ни на чём. Есть боги семьи, которые хранят детей, пока они не вступят в брак. А потом всё, опять по кругу – утешение, материнство, семья, утешение. Там девушек берут в дом как щенков, как только они научатся самостоятельно ходить и есть, потом оплодотворяют, как только они станут для этого пригодны, а это опасно, все нормальные врачи Карна уже об этом писали, сто лет назад, ранняя беременность увеличивает риски для матери. Цыньянцам плевать, если жена умрёт при родах, это будет облегчением, тогда можно будет следующую взять, породнившись со следующей влиятельной семьёй.
«Как же его зацепило. Вот только министру это говорить надо было, а не мне. Но министру, по ходу, страшновато такое в лицо отвечать.»
Вера молчала и смотрела на богиню, чтобы не смотреть на Рональда – боялась отвлечь. Он говорил как будто сам с собой, или с кем-то важным, кого здесь не было.
– Ничего они о любви не знают. У них стихи "о любви" – это описания природы, всяких цветов и рассветов, смакующие хрупкую недолговечность женской красоты. Конечно, она недолговечна – полюбоваться, оплодотворить и забыть. И это ещё не худший вариант, на самом деле, потому что если женщина выживет, она обречена всю жизнь терпеть отношение к себе как к вещи, муж будет ею распоряжаться, а она будет выполнять, и безвылазно сидеть дома, как на цепи, в то время как он будет вкушать недолговечную красоту других женщин, помоложе и посвежее. Дикари.
Рональд опустил глаза, как будто сам внезапно обнаружил себя высказавшимся, осторожно посмотрел на Веру, она обхватила двумя руками его руку, сделала суровое лицо и кивнула, шёпотом поддерживая:
– Дикари.
Он рассмеялся, с шутливым смущением прикрыл глаза рукой, выглянул из-под ладони и шепнул:
– Да что ж я творю, а? Вроде не пил ещё. Вы на меня странно влияете, вызываете, – он задумался, как будто ища слово, или пытаясь поймать ощущение, пощупал свою грудь, решился и кивнул: – Вызываете желание говорить правду! Возмутительно. Мы же во дворце, имейте совесть! Здесь так себя не ведут, ай-яй-яй, Вера.
Она смеялась, утыкаясь лбом в его плечо, он успокаивающе гладил её по спине, указал в сторону танцевального зала:
– Пойдёмте, уже звонок.
Они пошли в сторону музыки, он шутливо отчитывал её за правду, она смеялась, отбивалась и требовала прекратить, или она сейчас задохнётся. На них смотрели со всех сторон, ей уже стало наплевать – дразнить женщин надоело, а к раздевающим взглядам мужчин она привыкла и уговорила себя их игнорировать.
Начался танец, в центре закружился Артур с какой-то красоткой, они с Рональдом оказались близко к оркестру, там было очень громко и говорить почти не получалось, приходилось либо кричать, либо наклоняться ближе, либо общаться жестами и мимикой, они перепробовали всё, сойдясь на том, что лучше помолчат.
Рональд не особенно хорошо танцевал, а учитывая, что Вера сама танцевала этот танец впервые, у них получалось кое-как, они сбивались и смеялись, но всё равно остались довольны. Танец закончился, Вера изобразила свой реверанс, вызвав очередную вспышку внимания, Рональд взял её за руку и увёл в сторону безалкогольного бара, вокруг которого общались юные девушки, порхая от стайки к стайке. Вера открыла книжку и записала Рональда на предпоследнюю страницу, он вздохнул с облегчением:
– Ну наконец-то, прямо легче стало. Надеюсь, вас никто не похитит? – его взгляд с намёком указал на потолок, как будто там притаился среди скульптур кое-кто с акцентом и безграничной наглостью, она прищурила один глаз и замотала головой:
– Вряд ли. Но могут отвлечь. Ищите и найдёте. – Обязательно найду, – кивнул Рональд, наклонился к её руке, но одумался и выпрямился, улыбнулся с извиняющимся видом: – Забыл. Давайте я представлю вас дамам? Вы же не знакомы, – он подозвал пару подружек, за ними тут же подтянулись ещё, через минуту он оставил её в окружении десятка юных, шумных, перевозбуждённых и жадно поедающих её глазами девушек.
«Спасибо, Рональд, мо-ло-дец.»
5.38.30 Юные девушки и Фредди
– Вероника, дорогая, как приятно, что тебя нам наконец-то представили! – барышня в голубом ловко пристроилась на банкетку рядом с Верой, положив руку ей на колено и заглядывая в лицо с неприлично маленького расстояния. – Рассказывай скорее, мы сгораем от любопытства!
– Что рассказывать? – вежливо улыбнулась Вера, девушка шутливо закатила глаза, ироничным шёпотом простонала:
– Ну не о Шенноне же, и его цыньянских штучках! Об аукционе, Вероника, о лотах! Что ты привезла? Скажи мне, что там будет то, что так восхитительно сверкает на твоих веках, а? Да?
– Да, – медленно кивнула Вера, прикрывая глаза и позволяя всем полюбоваться, – мне настоятельно рекомендовали продать всё, так что, да, косметики будет много.
Девушки заахали, окружили её плотнее, засыпали вопросами, она отвечала максимально доброжелательно, но мечтала сбежать поскорее. Эти посиделки напоминали ей вечера в летнем лагере, где она почему-то всегда становилась центром развлечений и справочным бюро. Она каждое лето пыталась вести себя сдержанно и поменьше умничать, но всё равно рано или поздно палилась, и от неё потом начинали каждый вечер буквально требовать весёлых историй и мастер-классов, это утомляло, а грубо послать всех ей не позволяла вежливость. С возрастом она научилась контролировать эту всеобщую агрессивную жажду Веры, но сейчас опять ощутила себя в младших классах – она недостаточно знала эту конкретную социальную среду, чтобы мягко давить на новых знакомых, а вести себя грубо было опасно.
«Держи себя в руках, Вера, представь, что они маленькие.»
Это было легко – девушки и правда были юными, для многих это был первый бал, их невинные глаза, веночки и оборочки вызывали умиление и желание потрепать по голове, как щенка.
«Спасите меня.»
Толпа становилась всё больше, кому-то уже было не слышно, появились дублёры. Девушка в голубом почти залезла ей на колени, её подружка в зелёном держала Верину руку с другой стороны, за спиной кто-то стоял и гладил её волосы, восторженно шепча об их шёлковой гладкости и красоте, Вера каким-то образом уже рассказывала о салонном уходе за кожей.
«Почему я не записала никого на следующий танец? Может, кто-нибудь уже пригласит эту в голубом? Ну хоть кого-нибудь. Когда уже следующий танец? Боженька, пожалей меня…»
Ей задавали вопросы со всех сторон, разговор менял русло с головокружительной скоростью, все смеялись, хотя она иногда сама не понимала, что смешного сказала. А потом очередной поворот разговора вдруг упёрся в министра Шена.
– Он тебе сам подарил это колье, или ты попросила?
– Говорят, он богаче всех министров вместе, это правда, как думаешь?
– О нём вообще мало что известно, Вера, расскажи!
– А правда, что он занимается контрабандистами, и потом выбирает из их конфискованного, что захочет?
Вопросы сыпались лавиной, она ощущала себя на допросе, ей почти не давали ответить, она успевала только кивать или мимикой изображать "ну ты и шутница, такое спрашивать", все смеялись, у неё в голове звенело от их смеха.
– Так у вас что-то есть или нет?
– Чем он тебя очаровал?
– Говорят, цыньянцы общаются с девушками только в стихах, представляешь?
И вот тут её мимика её предала, заставив всех застыть с раскрытыми ртами, а через секунду обрушить на неё новую лавину вопросов:
– Это правда!?!
– Он писал тебе стихи?!
– В жизни не подумала бы! Вероника, расскажи, ну пожалуйста!
Она сделала загадочное лицо и качнула головой:
– Ни слова не скажу, девочки, хватит, это неприлично.
Все хихикали и переглядывались, и в короткой передышке Вера увидела, как барышень расталкивает с весёлой наглостью кто-то, от кого все восторженно пищали и уступали дорогу, его сопровождал смех и шуточки, и когда он наконец-то к ней протолкался, она уже знала, кого увидит.
– Госпожа Вероника, я возмущён! – заявил королевский шут, становясь в гордую позу и топая ногой, – вы привлекаете больше внимания, чем сам я!
– Ничего, господин Фредди, я знаю, как это поправить! – в тон ему заявила Вера, он удивился, но из образа не вышел, а сменил позу на заинтересованную, с лёгким сомнением.
На нём был такой же костюм, как и на большинстве мужчин в этом зале, но из-за особенностей фигуры, на нём это смотрелось карикатурно – огромный верх и маленький кривой низ.
«Квазимодо из мультика. Такие же синие красивые глаза, такое же гротескное и некрасивое всё остальное.»
Эти глаза её покорили, она решила, что будет смотреть только в них.
«Синие глаза, синий костюм – мой личный театр сегодня в синих тонах. Интересно, его министр специально прислал, чтобы спасти меня от этой красотки в голубом?»
Вера сняла босоножки и поставила на барную стойку, вызвав волну ахов и вздохов, с шутливым вызовом протянула шуту обе руки и улыбнулась как псих:
– Потанцуем?
Зрители рассмеялись и засвистели, даже захлопали, шут изобразил шок, но руку взял, сделал загадочно-предвкушающее лицо и повёл Веру в центр зала, по пути невзначай отпихнув Артура с новой дамой, который спешил туда же. Вера прикусила губу, сдерживая смех, шут заметил и улыбнулся, шепнул совсем другим тоном:
– Если бы за наглость давали медали, Артур бы уже ходить не мог под их весом.
Прозвучало с намёком, Вера подумала, что министр всё-таки немного дружит с шутом, он неспроста знает такие вещи.
Они остановились в центре самого большого цветка, прозвенел колокольчик, и Вера только тут вспомнила, что танцевать они будут её ненавистный "попрыгунчик". Танец был простым – два шага, три поворота, несколько взмахов руками, – но в нём были поддержки, дама должна была напрыгнуть на кавалера, это движение выглядело дурацким, именно поэтому Вера и не собиралась его танцевать.
«Выпендрилась, самая умная? Над шутом подшутила, мисс веселье и находчивость, гордись. Прыгай теперь на калеку, давай, а весь двор будет смотреть.»
Шут улыбался, держа её за обе руки и глядя в глаза, Вера подумала, что он по-своему симпатичный, и шрамы его не портят, и лёгкая асимметрия лица не вызывает каких-то ужасных ощущений. Да, он не выглядел здоровым, и первый взгляд на этот шрам вызывал иллюзию боли, но она быстро прошла – шут двигался легко, и лицо его было очень подвижным, без намёка на какие-то внутренние проблемы, просто была когда-то травма, и зажила.
– Какая вы смелая, госпожа Вероника, – полусерьёзно шепнул он, Вера улыбнулась и тоже шёпотом ответила:
– Меня предупредили, что вы меня обязательно пригласите, господин Фредди. Я решила не ждать.
Раздался второй звонок, пар стало больше, музыканты взяли инструменты. Шут изобразил подозрение:
– Что-то мне подсказывает, что вам рекомендовали ни в коем случае не давать мне руки.
– Рекомендовали. Но не учли, что это сильно не в моём стиле, – шутливо нахмурилась она, чуть сжимая его руки – ладони у него оказались крупные и крепкие, держать его за руки было приятно, она привыкла мгновенно, и не хотела отпускать. Отодвинувшись на шаг в первом движении танца, Вера осторожно посмотрела на шута внимательно в полный рост.
«Он вырос бы здоровенным, как Артур, если бы не травма. Может быть, даже как Булат.»
Широченные плечи, толстые запястья, гладиаторские пропорции черепа – выше пояса он выглядел внушительно, в школе такие парни никогда не дерутся, потому что с ними никто не спорит, стоит такому появиться в зоне конфликта, как конфликт угасает сам собой.
– Госпожа Вероника, мне кажется, или я вам нравлюсь? – игриво шепнул Фредди, Вера изобразила лёгкое смущение и жеманство:
– Какой вы проницательный, господин Фредди.
Он ахнул и замер с раскрытым ртом, она рассмеялась, запрокидывая голову, чтобы пройти под их соединёнными руками, с высоким кавалером это было бы легко, с шутом ей пришлось изогнуться как змея, чтобы это выглядело хотя бы минимально изящно.
«Была бы на каблуках – шла бы вприсядку. Хорошо, что сняла.»
Ноги по паркету тоже не скользили, так что она держалась уверенно, они с шутом опять оказались напротив, он покачал головой со смесью восхищения и ужаса, вздыхая:
– Госпожа Вероника…
– Зовите меня Вера.
– И вы зовите меня Фредди, и на "ты", я всего лишь шут.
– Я сегодня тоже, – пожала плечами она, он рассмеялся, на них всё чаще оборачивались, Вере начинал нравиться этот танец.
И тут она вспомнила, что следующее движение – то самое напрыгивание, Фредди улыбался с предвкушением злой шутки, шепнул:
– Страшно?
– Не-а, – скорчила рожицу Вера.
– Ты нормальная? – засмеялся он, – ты меня видела?
– Я видела, как ты женщину на плечах носил, я в тебя верю.
Грянул ритмический приказ прыгать, Вера всё-таки не смогла, и решила просто шагнуть на него – пусть подержит её за талию, она перепрыгнет поворот сама.
Но шут решил подшутить. Как только она положила руки ему на плечи, он взял её за талию и поднял сам, гораздо выше, чем ей показывал Артур. Вера зависла параллельно полу, опираясь на его плечи, он смотрел ей в глаза и молча требовал испугаться. Она улыбнулась и отпустила его плечи, немного выгибаясь для равновесия и медленно разводя руки в стороны. В его взгляде восхищение её наглостью уже перешло все границы, но она решила добавить жару:
– Ты забыл танец? Дальше поворот. Туда, – она указала ему глазами в нужную сторону, остальные пары уже давно повернули, Фредди тихо рассмеялся, повернулся и плавно опустил её на грешную землю. Вера опять протянула ему руки и продолжила танцевать так, как будто всё идёт по плану, он улыбался, качал головой, вздыхал, смеялся, потом наконец взял себя в руки и опять стал шутом:
– Значит так, давай сразу всё решим, Вера. Шут здесь я. Я, понимаешь? Это мой дворец, моя вечеринка, я – король, ты – гость. Всё чётко. Ясно?
– Да, ваше величество, – сделала суровую мину она, он расхохотался и тут же возмутился:
– Ну вот опять!!!
Она смеялась, подкалывала его, получала ответные подколы и опять смеялась, вторая поддержка прошла так же зрелищно, но уже в нормальном ритме, Фредди перестал её смешить и почти серьёзно спросил:
– Тебе что-то рассказали обо мне, да?
– Господин министр говорил, что ты побеждаешь в борьбе на руках всех придворных, включая начальника охраны.
Фредди надулся от гордости, попытался изобразить скромность, но бросил эти глупости и кивнул:
– Да, я могу. Плохо бегаю, Вера, приходится жить так, чтобы все бегали от меня.
– Я для таких случаев ношу револьвер, – скорчила серьёзную мину Вера, он улыбнулся и качнул головой:
– Во дворце нельзя носить оружие.
Вера фыркнула и закатила глаза, шут так рассмеялся, что ей тоже стало смешно, он покачал головой:
– Шен заражает своим отношением к жизни, да. Это проникает в мышление быстро и приятно, и потом уже не понимаешь, как раньше жил без этой лёгкости. Он тебе говорил, что у меня есть собака?
– Да, по имени Бутерброд. Познакомишь?
– Ох и вкусы у тебя. Познакомлю, – он усмехнулся, задумался и поднял глаза: – Ну так вот. Мой Бутик слепой, в старых апартаментах он знал расположение мебели и ходил спокойно, но из-за ремонта пришлось переехать, и он постоянно терялся, падал с лестниц и на всё натыкался, ходил с разбитым носом. Я ему придумал палку гибкую, к ошейнику приладил, чтобы он сначала палкой в стены врезался, а потом уже носом, но она плохо держалась и он её терял периодически. Шен увидел, спросил, что это за село неогороженное в королевском дворце, я рассказал. Он сказал, что я тупень ископаемый, пригласил мага, и Бутику за пять минут поставили систему ориентирования "кажан", которую спасатели в задымлённых помещениях используют, ну и спецура иногда, при надобности. Там датчики, камешки такие, которые давят на кожу обратно по вектору от препятствия, с силой, пропорциональной расстоянию, и ямы впереди вибрацией отмечают. Люди их на одежде носят, Бутику вживили под кожу, он разобрался за минуту, теперь носится по всему дворцу как зрячий, и если я забываю зарядить их, приходит и требует. Ты представляешь? Это особый способ мышления надо иметь, Шен в этом смысле… м-да. Я не спрашивал, короче, сколько это стоит, – он рассмеялся, Вера улыбнулась, внутренне напрягаясь и напоминая себе, что министр Шен, конечно, великий спаситель слепых щеночков и больных магов, но зато очень любит категорично решать вопросы, не спрашивая мнения хозяина этих вопросов, а от этой философии до рабовладельческой – один шаг.
«Не смей влюбляться, Вера, тебе его рекламируют специально.
Просто не надо мне врать. Даже если он идеальный, относиться ко мне как к бесправному животному я не позволю.»
Шут заметил её размышления, но сделал вид, что не заметил, она была ему благодарна. Танец закончился последней долгой поддержкой, после которой им аплодировали, Вера раскланялась, шут опять взялся за работу, смеша всех вокруг, проводил Веру до её залапанных босоножек на стойке, и ушёл, пообещав вернуться.
5.38.31 Взрослые дамы и уроки этикета
Веру опять обступили девушки, только на этот раз компанию разбавили дамы постарше, в платьях попышнее, украшениях подороже, и с теми самыми декольте с росписью. Знакомые быстро представили всех незнакомых, Вера надевала босоножки и улыбалась новеньким, видя в их глазах тщетно скрываемую злость, взращённую на зависти, но отрицающую своё происхождение.
«Вперёд, дамы. Это будет интересно.»
Молодящаяся мадам в сиреневом изучила Верино колье, пожевала густо накрашенными губами, и выдала:
– Шеннон точно сошёл с ума. Из-за него в этом сезоне рубинов не достать.
Вера улыбнулась и промолчала, глядя на своё кольцо, потоки зависти и раздражения омывали её снаружи, не попадая внутрь, в этом было что-то от электростанции.
– Ну и как он? – с ухмылочкой спросила самая роскошная из новеньких, в зелёном платье и изумрудах. Вера улыбнулась и протянула:
– Божественно.
По компании прокатился вздох, изумрудная дама замерла с выпученными глазами, первой пришла в себя сиреневая, фыркнула, прокашлялась и уточнила:
– И что же он, позвольте спросить, делает "божественно"?
– Всё, – с ноткой возмущения развела руками Вера, – рисует, украшает тортики, рубит головы. За что ни возьмётся – всё идеально, иногда прямо бесит.
Дамы немного оправились от потрясения, некоторые заулыбались, внимательные взгляды заметались от Веры к изумрудной даме.
«Твой ход, зелёная, давай, удиви меня.»
– Шеннон рисует? – переспросила изумрудная, Вера медленно кивнула:
– Как боженька.
– Никогда бы не подумала, – скорчила скептичную рожу дама, Вера улыбнулась:
– Ну почему же? Ему есть, от кого наследовать талант.
Все как-то резко нашли себе занятие, секунду назад её со всех сторон окружали жадные до зрелищ взгляды, и тут – раз! – и никто не смотрит.
Вера обводила взглядом их лица, ища следующего желающего задать ей вопрос, желающих не было, все осторожно посматривали друг на друга, как будто передавая эстафету, она внимательно следила, в какую сторону взгляды уходят и не возвращаются. Это оказалась девушка-пион, она стояла не в первом ряду, но зато когда Вера на неё посмотрела, она единственная не отвела глаза. Между ними сам собой образовался коридор, все спешили убраться с линии огня, Вера улыбнулась ей максимально соблазнительно.
«Ходи, детка. Кто первый атакует – тот ставит себя в невыгодное положение.»
– Он никогда на тебе не женится, – презрительно заявила розовая, Вера широко улыбнулась:
– В моём мире брак не является смыслом жизни, там женщина может получить всё, что захочет, вне зависимости от семейного положения.
– Категорически поддерживаю! – заявила пышная дама в оранжевом, расталкивая тощих красоток, подошла и протянула Вере бокал, тут же поднимая тост: – За женскую свободу, дорогие мои! К чему вообще эти драмы? Свадьба-хренадьба. Жизнь женщины начинается после смерти мужа, я гарантирую! – она гордо выпятила роскошный бюст, вокруг заулыбались, в толпе начались миграции, часть девушек отошла, подошли новенькие, в том числе, парами. Дама в оранжевом выпила всё махом, Вера коснулась губами ароматного вина, но пить не стала, быстро оценила новую знакомую, особо отмечая крупные топазы насыщенного медового цвета, целый гарнитур.
«У неё есть вкус. И деньги.»
Дама заказала ещё вина, бармен сказал, что в этом баре только безалкогольные напитки, она потребовала решить эту возмутительную проблему, и бармен побежал решать. Веру до щекотки внутри порадовала эта короткая сцена, дама заметила и присела с ней рядом, весело пожимая плечами:
– Свободная женщина – головная боль для мужчин. Поэтому они изо всех сил стараются такого не допускать. Но мы боремся. Да, красотки? – она обвела взглядом дам, дамы захихикали, оранжевая повернулась к Вере: – Кем был ваш благоверный, мир его праху?
– Он ещё жив, – поправила Вера, – это я в том мире умерла. Композитором.
– О! Придворным?
– Свободным.
– Выступал в столице?
– Да, много раз.
«В переходе.»
– Очаровательно! – дама сияла, Вере хотелось её обнять. – А вы можете исполнить что-нибудь его сочинения? Я обожаю необычную музыку! Музыка другого мира обязана быть удивительной.
– Я пока не освоила местные инструменты, но когда-нибудь обязательно.
Рядом фыркнула какая-то серая дама в возрасте, на неё все посмотрели, Вера увидела за её спиной целую делегацию кумушек, которые раньше стояли на втором этаже, подняла брови, приглашая её высказываться. Она смерила Веру взглядом, в котором откровенно читалось презрение, и процедила:
– Зато министра Рональда вы освоить успели. Да, дорогая? Слышала, вы играли на фонете в четыре руки. – Нашу игру многие слышали, – с беззаботной улыбкой кивнула Вера, – там было полно молодёжи.
– Милочка, – почти трясясь от возмущения, прошипела дама, – вам, наверное, никто не потрудился объяснить. Ну что ж, я возьму на себя этот труд.
Стало тихо, оранжевой даме принесли вина, но она не стала пить, а выжидательно смотрела на недовольную, невзначай поглаживая Веру по руке. Недовольная это заметила, скривила губы:
– По правилам этикета, дорогая, вам следовало бы общаться не с незамужними девушками, а с вдовами и артистками.
– Правда? – невинно распахнула глаза Вера, – почему?
– Потому что, с вашей репутацией, приличные матушки должны держать своих невинных дочерей подальше от вас и от всего, чему вы можете их научить, – она обвела взглядом толпу, атакуя "матушек" и пристыжая "невинных дочерей", они отводили глаза. Дама опять посмотрела на Веру, уже спокойнее добавила, как будто стыд окружающих придал ей силы: – Вам-то уже всё равно, здесь вашей матушки нет, а если бы и была, ей нечего бояться, что вы принесёте в подоле очередной позор на свою семью – ваш подол на это не способен. Но нашим девушкам есть, что терять, поэтому они обязаны соблюдать правила. Это называется этикет, он служит для порядка во дворце.
– Как интересно, – наигранно улыбнулась Вера, – а в моём мире этикет служит для облегчения взаимопонимания между малознакомыми людьми, и для того, чтобы между ними как можно реже возникали неловкие ситуации. Он в первую очередь определяет табуированные темы, и те вещи, на которые ни в коем случае нельзя обращать своё или чужое внимание, например, вопросы здоровья, политики, религии и несоблюдения кем-либо правил этикета. Наши миры так отличаются, удивительно! Нужно взять у кого-нибудь пару уроков, спасибо, что напомнили. Ваш мир такой необычный. Но мне нравится, – она улыбнулась всем зрителям и кивнула лично недовольной: – Пожалуй, я здесь задержусь.
В толпе сдавленно рассмеялись, дама покраснела и прошипела:
– Какое бесстыдство!
– Точно, уроки этикета, надо записать, – Вера подняла палец и потянулась за книжкой, написала слово "сука" на последней странице, убрала книжку и обвела зал ищущим взглядом: – Кто же будет моим учителем?
В толпе светлее стало от мужских улыбок, Вера с наигранной скромностью опустила глаза, но тут же подняла, привлечённая знакомыми строевыми шагами – к ним проталкивался Рональд. Он протянул ей руку и улыбнулся:
– Позвольте мне, госпожа Вероника.
– Хотите дать мне пару уроков? – кокетливо пролепетала Вера, оставляя бокал на стойке, Рональд кивнул, подавая ей руку:
– С удовольствием. – Обернулся к дрожащей от негодования серой даме, обаятельно улыбнулся и взял её за руку, поднося к губам и заглядывая в глаза: – Следующий танец с вашей очаровательной племянницей. Как её зовут?
– Тирис, – дрожащим голосом ответила сражённая дама, Рональд кивнул и повёл Веру через полупустой танцпол в сторону веранды. Вера смотрела на него влюблённым взглядом, ощущая спиной десятки мысленных пожеланий мучительно сдохнуть, её походка от этого становилась танцующе-парящей, она пыталась с этим бороться, но пьяный стыд на внутреннем троне громко протестовал и требовал продолжения банкета.
– Зря я вас туда отвёл, простите, ради всех богов, – еле слышно сказал Рональд, Вера улыбнулась:
– Ну что вы, я прекрасно провела время.
«Дзынь.»
– Вы хорошо держались, – напряжённо кивнул он, помолчал и добавил: – Я удивился, что графиня де'Гало вас поддержала, обычно она главная скандалистка.
– Кто это?
– Кудрявая, в оранжевом. Самая богатая вдова континента, обожает скандалы, и если их долго нет, она их создаёт. Жить не может без приключений.
– У неё хороший вкус.
– Эксцентричный. Вы бы лучше держались от неё подальше.
– Её колье – произведение искусства. Когда-нибудь она станет моим вип-клиентом, когда я разберусь с этой грёбаной войной и открою ювелирный завод.
– Ого, как вы обширно мыслите, – рассмеялся Рональд, – ну тогда да, надо наводить мосты. У вас уже есть бизнес-план?
– У меня есть милый и обаятельный мастер по перепродаже ювелирных изделий, я к нему обращусь, и он мне поможет.
– Господин Ричард?
– Господин Ху Анди.
– Цыньянец? – поморщился Рональд, Вера подняла бровь:
– Цыньянское золото чем-то отличается от карнского?
– Я не специалист, но подозреваю, что да.
– Тогда я попробую всё и выберу лучшее.
Он молча улыбнулся, притормозил перед дверью в сад, посмотрел на часы:
– Танец через двадцать минут. Вы не устали? Можем присесть. – Поиграем на чём-нибудь? – с надеждой заглянула ему в глаза Вера, он улыбнулся и немного смутился:
– Если честно, я не особенно хорош в музыке. Здесь есть бильярд, – он кивнул на восточное крыло, Вера радостно потёрла руки, он рассмеялся и повёл её играть.
* * *
В бильярдной оказались одни мужчины, но Рональд вёл себя спокойно, и Вера решила тоже не заморачиваться. Сделала вид, что играет второй раз в жизни, и все двадцать минут прилежно «училась», с восторгом приветствуя каждый уложенный в лузу Рональдом шар.
Звонок здесь было не слышно, и они почти опоздали на танец, пришлось бежать бегом, они смеялись, им оборачивались вслед. Танцевать опять пришлось у оркестра, и поговорить не удалось, после реверанса Рональд взял её руку и с лёгким упрёком шепнул:
– Я видел ваш "попрыгунчик" с шутом, госпожа Вероника. Не стыдно так вводить в заблуждение?
Она сделала смущённые глазки, он сделал голос ещё недовольнее:
– Я, между прочим, танцую его лучше, чем шут. Может, вы всё-таки проверите?
– Это был второй танец, – грустно вздохнула Вера, – теперь предпоследний придётся вычеркнуть?
Рональд широко улыбнулся, отводя глаза, посмотрел на Веру и шепнул:
– Ну… я бы не спешил. Ещё много времени до предпоследнего танца, ночь длинная, мало ли, что может измениться?
Она поражённо подняла брови, пожала плечами:
– Например, правила этикета?
– Как знать, госпожа Вероника, как знать, – тихо рассмеялся Рональд, взял её руку двумя руками, поднял, но одёрнул себя и опустил, потом поднял опять, заглянул Вере в глаза, шёпотом сказал: – Шеннон сейчас мысленно рубит меня на гуляш. Он за моей спиной, да?
Вера подняла глаза и действительно увидела у колонны министра Шена.
– Откуда вы знаете?
Он рассмеялся:
– Я солдат, Вера, я чувствую, когда я в прицеле. Прямо сейчас все мои инстинкты советуют мне спасаться. А может, они чуют опасность от вас? – он сделал хитрые глаза, поднял её руку выше, погладил пальцем вышивку, артистично вздохнул: – Бедное моё сердце, что же с ним будет?! Если я приглашу вас в третий раз, вам придётся выходить за меня замуж.
Вера вспыхнула и опустила глаза, и услышала рядом холодный голос министра Шена:
– Не беспокойтесь, я этого не допущу.
Рональд отпустил её руку, министр Шен тут же схватил за другую:
– Пойдёмте, нас ждут.
«Дзынь.»
Вера улыбнулась на прощание Рональду, и пошла за министром.
