Текст книги "Шаг из тьмы (СИ)"
Автор книги: Остин Марс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)
5.37.2 Явление Эйнис
В портал ворвалась Эйнис, растрёпанная, красная и настолько злая, что Вера ей почти завидовала, она уже не считала себя способной испытывать такие чистые и мощные эмоции.
– Вы охренели, блин?! – завопила Эйнис. Министр резко обернулся, побледнел и застыл, Эйнис ничего не заметила, её распирало от негодования. Она вся тряслась, неуверенный подбородок, влажные глаза, сжатые до белых костяшек пальцы, отодвигающие брезгливо подальше длинный чёрный волос. – Вам негде блин больше, кроме как в моей квартире?! Нахрена ты её ко мне притащил?! – она смотрела на министра, но тот окаменел и не реагировал, Эйнис впилась взглядом в Веру и заорала: – Что ты у меня забыла?!
Вера медленно улыбнулась, наконец решая, что идеальный момент настал.
– Эйнис, ты вроде агент, а такая невнимательная.
Блондинка растерялась, лицо перестало пылать огнём, глаза неуверенно стрельнули на министра Шена, но ответа там не нашли, она опять уставилась на Веру, Вера улыбнулась ещё холоднее:
– Этот волос не мой. Посмотри поближе и убедись, у нас общий только цвет. У меня мягкие волосы, тонкие и чуть вьющиеся, а этот волос прямой и жёсткий как леска, он принадлежал цыньянке, немолодой, но всё ещё красивой. И очень богатой.
Эйнис ахнула и застыла с раскрытым ртом, посмотрела на министра и заорала ещё истеричнее:
– Ты таскал ко мне эту шлюху?!
– Она не шлюха, – сухо процедил министр, Эйнис фыркнула и закатила глаза:
– Она спит с мужиками за деньги – кто она?!
– Это не так.
«Дзынь.»
Он напрягся ещё сильнее, Вера смотрела, как выступают вены на его шее, как ребрятся мышцы на скулах, и мечтала довести его таки до срыва, хотя бы раз, чтобы увидеть, как он теряет самообладание, пусть это будет позорная истерика, с криком и швырянием вещей, чтобы она могла запомнить всё до секунды и пересматривать в памяти как любимый клип, каждый раз, когда опять захочет им восхищаться.
Эйнис смотрела на министра долго, но похоже, он на неё не смотрел, она не дождалась реакции и повернулась к Вере, требовательным жестом указывая на волос и на министра:
– Ты так это и оставишь? Ничего не хочешь сказать?
Министр перестал дышать, Вера выдерживала паузу и прохладно улыбалась волосу в руке Эйнис. Наконец перевела взгляд к глазам блондинки и с издевательским смирением сказала:
– А кто я такая, чтобы предъявлять претензии? Я, дорогая моя, как и ты, чего-то требовать не имею права. И я это понимаю. А ты ведёшь себя то ли как ревнивая жена, то ли как сварливая тёща, это ужасно некультурно. Закругляйся и иди с миром, а? И мусор свой с собой забери, будь добра.
Эйнис демонстративно кинула волос на пол, осмотрела министра с ног до головы, облив океаном презрения, посмотрела на Веру как на полную идиотку, развернулась и ушла.
В комнате повисла такая тишина, как будто тут кто-то играл в русскую рулетку и проиграл.
Ещё тёплое тело оседало на пол, из дыры в виске вытекала кровь, а сделать уже ничего нельзя, остаётся только смотреть и молчать. И они молчали, втроём – напряжённый до состояния камня министр, истерично-безмятежная Вера, и любознательно-равнодушная цыньянская шлюха, она трогала труп носочком туфли, улыбаясь сама себе – из-за неё уже сдохло столько надежд, что её это давно не трогало, хотя всё ещё льстило.
Вера наблюдала эту картину, испытывая желание подойти и сделать контрольный выстрел, чтобы глупая надежда уже точно никогда не воскресла. А потом пригласить цыньянку куда-нибудь выпить и поговорить об искусстве, оставив министра в одиночестве разбираться с телом и мыть полы.
«Ломается там, где было тонко. Где тонко – там обязательно сломается.
Виноваты всегда двое. Один – это министр Шен. Второй – это тот, кто лежит на полу. Цыньянка не виновата, это её работа. А я?»
Кто-то циничный и бесконечно старый внутри неё с мрачной улыбкой качнул головой – нет, Вера, ты была хорошей девочкой, просто тебя окружают сволочи.
«Но я их выбираю.»
Этого ты не выбирала, он сам пришёл за тобой.
«Но я к нему вернулась, когда меня украли. Чёрт, надо было разворачивать коня в другую сторону.»
Министр медленно и беззвучно развернулся к столу, положил ладони перед собой.
Вера отодвинула пакеты и придвинула следующую коробку, будничным тоном сказала:
– Крем для тела. Состав читать?
– Вера, я должен объяснить…
– Ничего вы мне не должны, не трудитесь, – она отвинтила крышку, понюхала крем и завинтила обратно, отодвинула к пакетам и взяла следующую банку. – И я вам ничего не должна, мы взрослые свободные люди, и при всём желании друг другу ничего хорошего в жизни не дадим, это следовало понять раньше, но мы оба закрывали на это глаза.
– Это не так. – Это дисквалификация по состоянию здоровья, – она взяла следующую банку, поставила их рядом, улыбнулась министру и пожала плечами: – Грустно, конечно, но это не худший повод покончить со всем этим клубком взаимного непонимания. Чем раньше мы с этим определимся, тем лучше.
– Вера, во-первых, то, что сказала вчера Йори, неправда…
«Дзынь.»
– …во-вторых, то, что сказала Эйнис, не имеет значения.
«Дзынь.»
Он с ненавистью посмотрел на "часы истины", Вера взяла ещё одну банку, стала строить из них пирамидку, улыбнулась:
– Во-первых, то, что вы вчера хотели спросить, но постеснялись – да, у меня не было месячных в этом мире ни разу, хотя они должны были быть дважды. Во-вторых, то, что вы считаете поход к шлюхе вещью, "не имеющей значения", в очередной раз показывает, что между нашими культурами непреодолимая пропасть, мы никогда не договоримся, это безнадёжно.
– Она не шлюха, она ги-син.
– Это всё меняет?
– Да.
Вера положила на вершину пирамидки пакеты и карандаш, он качался от дыхания, но не падал. Она полюбовалась своим чувством равновесия и улыбнулась министру поверх карандаша:
– И это ещё один пункт в пользу пропасти.
– Вера, у меня ничего с ней не было, – он наконец поднял глаза…
«Дзынь.»
…и опустил.
Она рассмеялась, как будто он шутку выдал:
– Вы в шахматы играли? А, нет, в тактику! Да?
– Да, – с безнадёжным видом кивнул он, – она чемпионка страны по тактике.
Вера закрыла лицо руками и рассмеялась так, что скульптура равновесия на столе разъехалась и покатилась кусками во все стороны, он попытался сказать что-то ещё, она подняла ладони:
– Уходите, а?
– Вера, я ходил к ней просто поговорить! Ги-син не шлюхи, с ними общаются.
«Дзынь.»
– Это неточный прибор!
«Дзынь.»
Она смеялась, пытаясь поймать раскатывающиеся во все стороны банки и карандаши, качала головой:
– Серьёзно, уходите, пока вы себя окончательно не закопали.
– Вера, я о вас к ней ходил поговорить, потому что мне больше не с кем, в моей семье нет ни одной женщины, которая бы не ненавидела либо меня, либо вас, а у меня море вопросов, на которые может ответить только женщина.
Вера собрала все банки, подгребла их к себе, и прямо посмотрела на министра, он выдержал её взгляд секунды две, потом опустил глаза. Она перестала улыбаться и тихо спросила:
– И вы пошли задавать вопросы обо мне к шлюхе? Знаете, это отлично характеризует наши с вами отношения.
Он схватился за голову:
– Она не шлюха, чёрт, вы меня слышите или нет?!
– Я вас не слышу, – медленно ответила она, подняла ладони, как будто пытаясь отгородиться от его вранья и её запаха, – именно поэтому я прошу вас – идите, пока я не начала по вам стрелять. Что бы вы ни сказали, я сейчас не в состоянии вас услышать, простите, это выше моих сил. Поставьте себя на моё место – вы бы стали слушать?
Он молчал, сжимая пальцами край стола, смотрел на Верины руки, медленно переставляющие банки с косметикой. Она переплела пальцы и повторила, мягко и тихо:
– Вы стали бы слушать, если бы это была я?
– Мне сложно это представить, я в таких ситуациях не оказывался, – наконец ответил он, она широко улыбнулась и кивнула:
– Ничего, я расширю ваш опыт. Попозже. А сейчас вам лучше уйти.
Он на секунду поднял глаза, изучил её лицо, руки, осторожно сказал:
– Это плохая идея.
– У вас есть идея получше?
Он долго молчал, рассматривая вещи на столе, потом качнул головой и сгорбился:
– Нет.
Она фыркнула, тихо рассмеялась, подождала, когда он поднимет на неё глаза, заглянула в самую глубину и шепнула:
– Вы бы хоть переоделись.
– Я переоделся, – с досадой закрыл глаза он, – у Эйнис.
Вера рассмеялась, показала большие пальцы и кивнула:
– Тактика супер-ниндзя, стелс-технология, – припечатала ладони к столу, опёрлась на него и встала, развернулась к окну и стала его открывать, с усилием раскачивая новый тугой замок. Обернулась через плечо и с отвращением сказала: – Уходите, вы воняете.
Он встал и быстро пошёл к порталу. Остановился, внимательно изучая пол, долго искал, но ничего не нашёл, беззвучно выругался и подошёл к стене. Вера распахнула обе створки и стояла у окна, опираясь о подоконник, с улицы задувал холодный осенний ветер, прилетали капли мелкого дождя, а запах стоял в горле всё равно, как будто поселился там навсегда. Министр развернулся к ней, Вера отстранённо его изучала и вспоминала о том, как много он для неё значил ещё вчера.
«Я так за него боялась, мне так хотелось его порадовать… Как отрезало. Как легко.»
Он чуть наклонил голову и сменил позу, Вере на секунду показалось, что он сейчас сядет на пол, как тогда Двейн, но он передумал и опять стал ровно. Ещё немного подумал и сделал движение поклониться, Вера цинично усмехнулась:
– Не надо.
Он поднял вопросительный взгляд, она качнула головой:
– Поклон – проявление уважения. Больше, чем враньё, я ненавижу только разочаровываться. Вы собрали комбо. Хватит мне врать, просто уходите.
Он не шевельнулся, она сама вышла из библиотеки и закрыла дверь.
5.37.3 Дипломатия Двейна
Остановилась у окна, стала смотреть на город, от её дыхания на стекле проявились иероглифы, заставив сердце сжаться от боли.
«Господи, я тогда была так счастлива. Где были мои глаза? Чем были заняты мои мозги? Как я могла радоваться тому, что меня хочет прибрать к рукам человек, который пошёл обсуждать нашу ситуацию с проституткой и просить у неё совета?
Интересно, что он ей сказал? "Знаете, есть одна женщина, на которой я не могу жениться, потому что мамочка не разрешает, но я хотел бы с ней трахаться, или хотя бы иногда ходить к ней поесть и пожаловаться на жизнь, мне нравится, когда меня внимательно слушают и не перебивают. Она вчера узнала, что бесплодна, так что наши надежды превратиться в ячейку общества рухнули окончательно. Не то чтобы я это планировал, но она, похоже, надеялась. А теперь узнала, что ничего не получится. И я теперь думаю, как бы так извернуться, чтобы детей мне рожала жена, а эта дура продолжала меня кормить и не возникала. Есть идеи? Я заплачу."
И красивая опытная мадам опускает руки на его плечи, мягко сжимая коготками, наклоняется к уху и шепчет: "Ситуация сложная… Мы обязательно обсудим её в подробностях, мой господин, но для начала вам нужно расслабиться". Он закрывает глаза и ему хорошо. А потом платит и уходит, потому что с проститутками удобно – они просто делают свою работу, берут свои деньги и идут своей дорогой, это гораздо достойнее, чем морочить головы приличным девушкам.
Или он говорил не "достойнее"? Вылетело из головы…
Король говорил, что он любит блондинок. А министр потом говорил, что король плохо осведомлён. Король опять соврал.»
По стеклу стучал дождь, иероглифы проступали всё отчётливее, она подняла руку и провела пальцами сверху вниз, ощущая холод стекла, но не прикасаясь. Как будто-то что-то мешало.
«Он защитил эту надпись магически, что ли?»
Опять подняв руку, она тронула стекло в уголке – нет, всё получилось.
«Это у меня в голове, я не могу разрушить то, что он создал.»
Ещё раз попытавшись тронуть надпись, она смогла приблизиться почти вплотную, но всё равно не прикоснулась. Опять потянулась к надписи пальцем, рука дрожала, внезапно показалось, что она всё-таки случайно тронула иероглиф – её ошпарило страхом так, что сердце заколотилось как бешеное, она скорее отдёрнула руку и внимательно всмотрелась в то место, с облегчением понимая, что прикоснулась внутри следа от его пальца, там остался крохотный отпечаток, но форму он не нарушил.
«Надо купить распылитель и побрызгать это стекло моющим для посуды, чтобы всё сразу облезло, а я как бы и не прикасалась. Отличный план. Идеальное преступление.»
В библиотеке раздались шаги, тихий голос Двейна, настолько пронизанный напряжением и ужасом, что ей захотелось напоить его чаем и дать плед.
– Госпожа?
Она открыла дверь и улыбнулась:
– Привет. Что-то случилось?
Двейн был в цыньянском костюме с длинным халатом, подвязанным поясом с персиками, они смотрелись действительно как крик, жёлто-оранжевые с розовым боком, зелёные листики.
– Госпожа, я хотел… – он замялся, схватился за пояс, стал теребить его двумя руками, поймал себя на этом и отпустил. Вера подняла брови и мягко улыбнулась:
– Ты меня пугаешь.
Двейн собрался с силами, медленно глубоко вдохнул и посмотрел на неё прямо, как будто изучая для отчёта, она понимающе усмехнулась, он опустил глаза.
– Госпожа, я должен сказать, что завтра бал, вам нужно купить необходимые вещи, платье уже готово, осталось выбрать украшения, сумку, книжку, перчатки… – он замешкался, стал загибать пальцы, Вера улыбнулась:
– Туфли, веер и накладные ногти, я помню. Ты хочешь отправить меня на рынок?
– Да, – с облегчением выдохнул он.
– Сейчас?
– А когда вам удобно? – он опять поднял внимательный взгляд к её лицу, она пожала плечами:
– Давай через часик, я позавтракаю…
«Дзынь.»
– …и соберусь.
– Хорошо, – он поклонился и опять стал смотреть на неё с ожиданием, она перестала улыбаться, понизила голос:
– Тебе лучше?
Он поморщился и отмахнулся, как будто говоря: "мне не до того", ещё раз поклонился и ушёл. А она посмотрела на часы и стала собираться.
* * *
Через час она стояла в библиотеке в карнском костюме, в котором ходила на рынок в прошлый раз. Двейн пришёл ещё более бледный и перепуганный, осмотрел её с ног до головы, поклонился и сказал:
– Вы готовы? – и тут же изобразил жестами, чтобы она сказала "нет", и показал пальцами шаги, уходящие на кухню. Она понимающе усмехнулась, но качнула головой:
– Да, готова. Идём?
Он сделал укоризненное лицо, помолчал, как будто собираясь с силами, посмотрел ей в глаза и тихо сказал:
– Что у вас случилось?
– У меня всё как обычно, – улыбнулась она.
«Я верю людям, а они меня разочаровывают – классика жизни.»
– Что здесь произошло, когда приходил господин?
– Вещи разбирали, – она кивнула на стол, на котором валялись в беспорядке банки и коробки, он их осмотрел, поднял вопросительный взгляд на Веру:
– И… что в этих вещах обнаружилось такого, после чего господин… сильно не в духе? – Она весело пожала плечами, он нахмурился: – Госпожа, это не шутки. Что здесь произошло?
Она осмотрела комнату, как будто сама сюда только что пришла, задумалась о том, что Двейн может дать ей какую-нибудь информацию, постепенно перестала улыбаться и сказала:
– Представь, что ты приходишь…
«…к своей девушке? Но я ему не девушка, он мне не предлагал отношений. И замуж не звал. И не обещал хранить верность. Мы даже не говорили о том, как себе представляют верность в его мире. По сути, он мне вообще ничего не обещал, только лапшу вешал о том, что когда-нибудь проклятие снимется и всё наладится. А перед этим честно рассказал, что хэппи-энда не получится по множеству причин. И никогда не говорил, что любит меня, это я ему зачем-то такое ляпнула, хренов психотерапевт.
Что конкретно меня разозлило? То, что он ходил ночью к шлюхе? То, что потом пришёл работать как ни в чём не бывало? А что, он должен был отчитаться: "Дорогая Вера, был у шлюхи, тяжёлый был день, напряжение надо как-то снимать, а с тобой сильно дорого выходит, так что я нашёл подешевле, сорян. Но сейчас я в порядке и опять весь твой, давай трудиться на благо Карна"? Это же его работа, он обязан сюда ходить и поддерживать со мной тёплые отношения. Если мы внезапно рассоримся и перестанем общаться, это может выйти боком всей стране, а эта страна для него не просто работодатель. Чёрт…»
Двейн продолжал смотреть на неё, она вздохнула и отмахнулась:
– Ладно, не представляй. Лучше расскажи мне, кто такая ги-син.
Он опустил глаза, резко залившись краской до корней волос, Вера тихо рассмеялась и подняла ладонь:
– Можешь не отвечать, я поняла. Идём.
Он не шевельнулся, нахмурился ещё сильнее, напряжённо спросил:
– А что здесь делала Эйнис?
– Господин ваш непогрешимый папик кое-что у неё забыл, а она принесла.
– Что?
– Волос какой-то женщины. Она думала, что мой.
Двейн округлил глаза, осмотрел комнату, как будто ожидал увидеть следы побоища, посмотрел на Веру, она пожала плечами всё с той же безумной улыбкой, которая не отлипала от неё с того момента, когда она ощутила тот самый запах.
– Эйнис… могла ошибиться, – попробовал Двейн, внимательно следя за её лицом, Вера усмехнулась и качнула головой:
– Она не ошиблась, я это поняла раньше, чем она пришла. Такие вещи трудно скрыть.
Он опять стал блуждать растерянным и перепуганным взглядом по комнате, напрягаясь всё сильнее, открывал рот, опять закрывал, как будто искал слова, но чем дольше искал, тем отчётливее понимал, что ситуация безвыходная, и его забросили в гущу боя без оружия и поддержки с воздуха.
Она смотрела на него, смиренно ожидая хоть какой-нибудь реакции, но он продолжал напряжённо думать, она расстегнула куртку и вздохнула:
– Мы идём или нет?
Он посмотрел на неё так, как будто у неё ног не было, а она собиралась куда-то идти. Отстранённый циник у неё внутри громко подумал, что Двейна эта ситуация подкосила сильнее, чем непосредственных участников. Он наконец собрался и осторожно сказал:
– Ги-син… в империи являются рабынями. А в Карне они просто по старой памяти так называются, они свободные люди, и могут вести дела как хотят, иногда они просто… общаются, играют в игры…
Вера мрачно усмехнулась и поморщилась, поднимая ладонь останавливающим жестом, покачала головой:
– Двейн, не надо. Хотя бы ты не позорься, пожалуйста, это отвратительно.
Он опустил голову, опять осмотрел комнату, остановившись на синей коробке, мрачно вздохнул с долей шутки:
– Я так понимаю, подарок вы не примете?
– Какой ты умный, – усмехнулась она, – пойдём, а? Мне жарко уже.
– Я сначала должен доложить о маршруте. Какие лавки вы хотите посетить?
– Мастера Валента, Анди и госпожи Виари. И мне надо ещё купить вещи для бала, я не знаю, где они продаются.
– Хорошо, я узнаю. Госпожа… – он поклонился, но не стал уходить, ещё раз осмотрел Веру и комнату, с видом загнанного животного, которое не теряет надежды: – Может быть, вы всё-таки выслушаете господина? Она улыбнулась с шутливо-виноватым видом:
– Ты бы выслушал?
Он бросил короткий взгляд на "часы истины", Вера фыркнула, он заметил и с досадой сжал губы. Осторожно сказал:
– Я бы… попытался понять.
– Мне не нужно, я уже всё поняла, там… ничего сложного и нелогичного, скажем так. Если бы он не спалился, я бы даже не знала, и общались бы мы как раньше. На самом деле, я не удивлюсь, если это не первый раз, а я всё это время была просто не в курсе.
– Это не так, – с честными глазами выпрямился Двейн, Вера пожала плечами:
– Откуда тебе знать? Ты и про сегодня не знал.
– Вы тоже не можете знать точно, – сдал назад он, с таким напряжённым видом, как будто пятится по минному полю.
«Конечно, откуда мне что знать, у меня железный занавес по имени министр.»
– Может, вы всё-таки поговорите с господином? Я уверен, вы друг друга просто не поняли.
– Ты очень доверчивый, дружище, – усмехнулась она, посмотрела на его пояс: – Люди не такие хорошие, как нам хотелось бы.
– Но мы же банда? – смущённо улыбнулся он, она тоже впервые улыбнулась по-настоящему, качнула головой:
– Это значит, что если тебя будут бить, я за тебя заступлюсь. Всего лишь.
– И всё?
– Ага. Вешать лапшу на уши товарищу по банде чревато. В бандах иногда убивают. Иногда даже друг друга. Пойдём на рынок, а? Ты фиговый адвокат, если честно.
Он вроде бы улыбался, но выглядел таким несчастным, что ей было стыдно.
– Я доложу о маршруте и приду вас забрать, две минуты, – он поклонился и вышел в портал, вернулся ровно через две минуты, такой всклокоченный, как будто его там били, молча предложил ей руку и повёл в портал.
5.37.4 Рынок, восточные ряды
Во время телепортации она видела узкоглазую женщину в красном, запускающую длинные когти под её кожу на лице, это длилось и длилось, в конце концов позвали Дока и он дал ей ту вонючую соль, ещё и с собой отсыпал, ей пришлось повесить на шею пузырёк на цепочке, как какой-то кисейной барышне, это раздражало.
В коридорах им встретилось пол-отдела, на Веру смотрели как на чудовище из преисподней, но отводили глаза, стоило ей поймать взгляд.
«Такое ощущение, что они меня боятся. Что им уже наплели?»
Двейн делал вид, что ничего не происходит, но сам при этом выглядел так, как будто несёт бомбу со сломанным детонатором, Вера с ним больше не разговаривала. У выхода в "Чёрного Кота" он с виноватым видом протянул ей два амулета:
– Наденьте, пожалуйста.
– Опять? – мрачно усмехнулась она, он качнул головой:
– Это новые, они переработаны и усовершенствованы.
Вера смотрела в его глаза и молча не верила ни единому слову, он мялся и страдал, потом наконец завернулся в непробиваемые доспехи бессовестного долга и сказал:
– Если вы их не наденете, мы сейчас пойдём обратно, а вещи для бала вам купит Эйнис.
– Офигенная альтернатива, – медленно кивнула Вера, – мастер дипломатии. Главное, сказать об этом уже после портала, а не до. Да?
Он закрыл глаза и опустил голову, она взяла у него амулеты, надела и сама вышла за двери. Двейн догнал её и придержал за локоть, тихо сказал:
– Вы пойдёте сами, но группа будет рядом. Сначала по обычному маршруту к мастеру Валенту, потом к госпоже Ви А Ри, через ту арку, через которую шли в прошлый раз, потом к мастеру Ху Ан Ди. Когда выйдете от него, вас встретит Мартин и проводит к следующей лавке, подождите его у двери.
– Почему не ты?
– Я остаюсь на базе, – невесело улыбнулся Двейн, – мне ещё не разрешили бегать по крышам. Когда вернётесь, я встречу вас здесь и проведу через портал. Время у вас не ограничено, можете гулять сколько угодно и покупать что угодно. Если вам что-то понравится не по плану, то в открытых рядах можете задержаться, только в лавки не заходите без сопровождения, потом скажете Мартину, он пойдёт с вами куда захотите. В деньгах тоже… – он увидел на её лице ироничную ухмылочку, опустил глаза, вздохнул: – Ни в чём себе не отказывайте, в общем. Есть вопросы?
– Мы банда? – шёпотом поинтересовалась Вера, он улыбнулся:
– Конечно.
– Если бы ты был полностью здоров, ты бы пошёл бить того, кто меня обидел?
– С удовольствием, – печально улыбнулся он, – как только меня починят, я займусь этим в первую очередь.
– Удачи, – кивнула Вера, он качнул головой:
– Мартину пожелайте.
– Хорошо, – она мысленно благословила Мартина, попрощалась с Двейном и пошла через зал "Чёрного Кота" к выходу. Здесь столы были поменьше, чем во втором зале, и стояли в три ряда, а не в два, проходы были уже, часть столов была занята, её провожали взглядами, когда она проходила мимо, она чувствовала эти ощупывающие и оценивающие взгляды кожей.
«Действительно допилили амулеты, старые обрубали все ощущения напрочь.»
На улице шёл мелкий моросящий дождик, мужчины поднимали воротники, дамы кутались в шарфы и надвигали шляпы пониже, Вера решила, что тоже купит шляпу, уже было действительно холодно. Мокрые воробьи прятались под крышами, из многих труб поднимался дымок, пешеходов было мало, зато карет прибавилось, несколько раз Вера даже видела откровенно роскошные кареты ярких цветов, запряжённые гораздо большим количеством лошадей, чем необходимо.
«Богачи. Министр говорил, здесь каретами выпендриваются.»
Дорога до рынка заняла совсем мало времени, или ей так показалось из-за того, что мысли продолжали вертеться вокруг той отвратительной сцены, но ничего хорошего или обнадёживающего в ней не находилось ни со второго взгляда, ни с десятого – всё было безнадёжно прозрачно и ясно.
«Кому бы задать свои вопросы об отношениях? Ну конечно же, проститутке – она точно разбирается!»
Она даже не злилась, ей было просто дико обидно, и досадно, что потратила столько сил на этого человека. Он сам вообще как будто стёрся из памяти, она даже лица его толком не могла представить, вспоминались размытые фрагменты, неуверенные жесты, напряжённая шея, побелевшие пальцы.
«Как в аниме, когда человек прячет глаза, они исчезают, и на лице вообще нет черт, как будто их стёрли.»
Лавка мастера Валента встретила её запахом хвойной древесины, весёлым и новогодним, Вера была рада ощутить такой сильный запах.
«Надеюсь, он сотрёт из памяти духи ги-син.»
Напрасно – её память окатило этим запахом, они держались в голове так, как будто поселились там навечно.
«Интересно, не эти ли духи так ненавидит Эйнис, что Барт заколдовал на этот запах её косметику? Я бы не удивилась.»У стойки толпилась очередь, молодая девушка и парень работали вдвоём, бойко показывая клиентам товар. Когда подошла очередь Веры, ей улыбнулась девушка:
– Добрый день, что вам показать?
– Я хочу поговорить с мастером Валентом.
– Он занят, ему что-нибудь передать?
– Передайте привет, – печально улыбнулась Вера и развернулась уходить, девушка спросила:
– От кого?
– От госпожи Вероники.
К ней развернулся весь магазин. Стихли все разговоры, руки замерли на середине жеста, как будто людей выключили. Вера смущённо улыбнулась публике, кивнула на прощание девушке и вышла из магазина.
На улице её никто не узнавал, она шла вдоль ряда, рассеянно рассматривая товары, ей ничего не хотелось. У поворота в цыньянский квартал она засмотрелась на вывеску мага Чен Ю Ми, подумала, и решила зайти.
Внутри была небольшая очередь, она стала в конец и дождалась, пока знакомый маг не обратит на неё внимание, поздоровалась и сказала:
– Я пару дней назад обещала зайти за сдачей, – маг прищурился, напряжённо всматриваясь в её лицо, узнал, но быстренько сделал вид, что не узнал, Вера добавила: – Телепортация, сто золотых. Я дала кошелёк и сказала, что за сдачей зайду попозже.
– Ни видель, – специально изображая акцент, затряс головой маг, – ни помнить, неть. Расьписька, можеть быть?
– Не было времени "распиську" писать, – понимающе усмехнулась Вера. – Ну кошелёк хотя бы верните, он мне нравился.
– Ни находить кошелька, – опять затряс головой маг, – неть, ни видель совсем.
– Ну "ни видель", так "ни видель", – пожала плечами Вера, – до свиданья.
Маг закивал, задавливая довольную крысиную улыбочку, Вера покачала головой и вышла. У входа её ждал Мартин, недовольный и мрачный, тихо сказал:
– Не делайте так больше.
– Хорошо.
– Всё в порядке?
– Ага.
– Не заходите в лавки не по плану, пожалуйста, не усложняйте нам работу.
– Хорошо, – она обошла его и пошла дальше, равнодушно рассматривая лавки и закусочные. Навстречу шла процессия из ярко одетой благородной девушки и десятка служанок с корзинами и коробками, Вера смотрела на них как на уличный театр, это было настолько дико и неправильно, что это не получалось воспринимать как настоящее – шёлк и мех, яркий макияж, трёхэтажная причёска и гора украшений, высокомерная рожица "вы все – пыль под моими ногами"… а следом служанки в бело-сером, сгорбленные от веса покупок, прячущие глаза.
«Они же одинаковые, они все люди, они все женщины… почему у них такая разная жизнь?»
Девушка заметила, что Вера на них смотрит, задрала нос ещё выше и демонстративно поправила толстенный браслет, Вера отвела глаза и стала рассматривать товары на прилавках. Процессия браслетоносной сменила курс.
Вера не сразу поняла, что происходит, но когда все торговцы и покупатели стали украдкой следить за действом, ей тоже пришлось обратить внимание – богатая девушка, которая раньше шла по правой стороне широкой улицы, резко оторвалась от рассматривания товаров и повела свой караван по самому центру улицы. Вера, совершенно случайно, шла именно там. На самом деле, она просто не собиралась ничего покупать, поэтому шла подальше от толп у прилавков, но теперь это внезапно стало принципиальным вопросом.
До лобового столкновения оставалось метра три, когда цыньянка остановилась, задрала нос выше лба и визгливо потребовала:
– Склони голову, плебейка!
Вера продолжала идти с той же прогулочной скоростью, щупая в кармане ключи и ощущая, как где-то внутри папин прокурор с предвкушающей улыбочкой наматывает цепь на кулак.
«Господи, дай мне повод, как же я хочу крови.»
Служанки стали потихоньку пятиться назад и в стороны, цыньянка немного побледнела, но нашла в себе силы взвизгнуть:
– Склонись! Ты знаешь, кто я?!
Вера подошла к ней вплотную, оказавшись выше на полголовы, заглянула в глаза и тихо рыкнула тем тоном, который использовала только для дрессировки собак и нерадивых подчинённых:
– Мне плевать, кто ты. Я святая, пошла вон с моей дороги.
Цыньянка приоткрыла рот и вытаращилась как рак, но осталась стоять на месте, то ли в ступоре, то ли всё ещё думая, что Вера ей уступит. Вера не шевелилась вообще, с некоторых пор в ней открылась такая бездна спокойствия и статичности, что она могла бы легко простоять весь день, просто глядя несчастной в глаза и излучая жажду её крови.
– Госпожа! – испуганный мужской голос, Вера не отреагировала, цыньянка повернулась к невысокому мужчине, одетому в цветное, хотя и не в шёлковое. Он непрестанно кланялся и задыхался, тараторя: – Госпожа, простите, госпожа… Нам пора, простите, извините, – он схватил цыньянку под локоть и почти силой утащил куда-то в сторону, на ходу кланяясь Вере и громко извиняясь перед ней и перед всей улицей. Вера молча пошла дальше с той же прогулочной скоростью, отстранённо пытаясь понять, ей жаль или всё равно. Не поняла. Самокопание настолько её увлекло, что она прошла мимо лавки госпожи Виари, а когда поняла это, то постеснялась посреди дороги разворачиваться кругом, и решила сделать крюк, обойдя квартал. Цыньянские лавки и закусочные были так похожи друг на друга, что она не сразу поняла, что свернула на ту улицу, где раньше был «Большой красный Ухан», до того, как его перенесли на другую сторону дома. Эти воспоминания оказались внезапно приятными, она думала о том, что тогда злилась на людей и обвиняла их в предвзятости, а сейчас вспоминала ладошку Дэми в своей руке, и на душе становилось теплее.
Впереди показалась закусочная, в которой они пили чай и раскрашивали корабли, внутри началось странное оживление, из-под навеса выскочил толстый хозяин, просиял и резво поклонился до земли, вопя:
