Текст книги "Шаг из тьмы (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

Министр в это время бродил по комнате, сел на диван и почти сразу встал, Вера спрятала усмешку – диван ниже стула, а корсет ниже, чем удобно.

«Наслаждайтесь, так вам и надо, "ничего оно не деформирует", да щазже.»

В коробках обнаружились какие-то полоски кружев, соединённые странным образом, Вера покрутила их так и эдак, ничего не поняла и посмотрела на министра Шена:

– А это для чего?

– Это… оставьте, возьмите вон ту коробку, я перепутал. Их тут столько, – он отмахнулся и опять сел на стул, но опять встал, походил вдоль стены, посмотрел на часы.

Вера взяла ту коробку, на которую он указал, достала длиннющие кружевные панталоны и захихикала, убрала на место, взяла другую коробку. Там обнаружились пояса для чулок, это она наконец-то узнала, с восхищением изучила вышивку и серебряные украшения с хрустальными бусинами на крючках, попыталась примерить, но поняла, что сверху на юбку не получится, и сняла её, оставшись в штанах, которые министр называл термобельём. Первый же пояс подошёл, но она всё равно полезла посмотреть на другие, там были не только разные размеры, но и разные модели. В той же коробке нашлись чулки, Вера взяла один и сунула внутрь руку, рассматривая ткань, краем глаза увидела странно напряжённого министра и посмотрела на него. На его лице был нездоровый румянец, но смущённым он не выглядел, она спросила:

– Вы нормально себя чувствуете?

– Да.

«Дзынь.»

Он вздрогнул, она широко улыбнулась нехорошей улыбкой человека, чьи самые пессимистичные прогнозы только что сбылись.

«Все врали, все – Док, Кайрис, может быть, даже Барт. Надо было проверить "часы" на кухне. И в спальне надо проверить "часы". И везде. И хорошо, что я взяла сюда сумку, с которой ходила на рынок, надо как-то умудриться остаться наедине и открыть пакет от мастера Валента – даст бог, там "часы". Бесценный артефакт, что б я без него делала вообще.»

– Это не важно, – с раздражением сказал министр, – осталось несчастных… – посмотрел на часы, – одиннадцать минут. Я выдержу.

– А я выдержу? – печально спросила Вера, смеривая взглядом его нездорово пережатую фигуру, посмотрела в глаза: – Вам меня не жалко, совсем? – Он молчал, она улыбнулась, бросила чулок в коробку и встала, детским жестом протягивая ему ладони с растопыренными пальцами: – Потанцуем?

«Дзынь.»

Он молчал, начиная беситься, но тщательно скрывая. Вера всё равно видела. Прижала ладонь к груди и нежно посмотрела на корсет:

– Очень красиво.

«Дзынь.»

Он молчал, румянец с лица уходил, он ещё раз посмотрел на часы и сказал:

– Собирайтесь, время идёт. Только не с белья, а то будете в нём ещё десять минут мёрзнуть…

«Дзынь.»

– Займитесь лучше ногтями, краски вон там, – он кивнул на очередную коробку, Вера с сомнением посмотрела на его напряжённое лицо, но ничего не сказала, пошла к коробке для ногтей. Открыла, услышала за спиной странный звук, который издаёт либо очень голодный желудок, либо кишечник, у которого проблемы, обернулась. Министр держался за стену, но быстро убрал руку, тихо сказал:

– Я сейчас приду.

– Куда? – выпрямилась Вера. – Тут сидите, чтоб я видела! А то меня хотите на сутки в это заковать, а сами через пять минут пощады запросили.

Он нахмурился и угрюмо уставился на коробки, сложил руки на груди и сказал:

– Собирайтесь.

В кабинете раздался голос Дока:

– Шен?

– Здесь, – ответил министр.

– Всё нормально?

– Что случилось?

– Да у вас показатели шалят у обоих, решил проверить.

– Иди.

– Ну смотри.

Хлопнула дверь. Вера взяла ящик и переставила так, чтобы сидеть лицом к министру, стала перебирать банки и коробки внутри, открывать – там были порошки, перья и блёстки, она не представляла, как будет этим красить ногти. В который раз подняла глаза на министра, он стремительно бледнел и вытирал лицо, она перестала прикидываться увлечённой коробкой и примирительно сказала:

– Снимать?

Он посмотрел на неё, отвёл глаза, опять посмотрел и опустил голову – Снимайте.

Вера бросилась к нему и дёрнула шнурок, распуская узел, стала растягивать края, шершавый шнур никак не хотел развязываться внизу, она плюнула и сказала:

– Руки вверх.

Он поднял и наклонился, она стащила корсет через верх, бросила его на диван и повернулась к министру, он дышал, мятый, лохматый и мокрый, Вера сама дышала тяжело, как будто они тут дрались с чудовищем по имени корсет, и с трудом его вместе победили. Она иронично шепнула:

– Хорошо?

– Хорошо, – медленно кивнул министр, вдохнул поглубже, размялся и посмотрел на Веру, улыбнулся, качая головой и тихо смеясь, шёпотом вопросил пространство:

– Зачем они это носят?

Вера ахнула, широко разводя руками и хватаясь за голову, и опять разводя руками:

– Аллилуйя! Господин министр прозрел! "Нахрена они это носят?" – вопрос, на который я пыталась получить ответ, а вы говорили, что это просто принято так, все это носят, это пипец как красиво и вообще ничего не деформирует. Как ощущеньица?

Он отвернулся, с лёгкой досадой сказал:

– Ладно, можете не надевать, придумаем что-нибудь другое. Я понял, зачем они это носят – в нём ругаться сложно, а с вашей любовью к артистичным монологам с активной жестикуляцией, вам эта штука не подходит.

– Как хорошо, что мы наконец-то друг друга поняли, – ядовито улыбнулась Вера, развернулась к ящикам, министр сказал:

– Отложите ногти, потом сделаете. Надо сначала решить с платьем. Я пойду переоденусь, а вы пока надевайте бельё, потом пояс и чулки, сверху рубашку, сверху платье, выйдете туда, я зашнурую, буду ждать вас в кабинете.

Она кивнула, он дошёл до двери, развернулся, как будто собирался поклониться, но поймал Верин взгляд и замер. А она вдруг погрузилась в тот момент, когда он уходил из библиотеки, а она стояла у открытого окна и говорила ему больше ей не кланяться. Надо было что-то делать очень быстро, иначе он всё заметит и поймёт, но она не могла пошевелиться, и глаз отвести не могла, его лицо выглядело так же, как тогда – он проиграл, шаткий план провалился, ему нужно было что-то делать, быстрее, пока всё не стало окончательно плохо.

Она мысленно проигрывала варианты – сейчас он скажет что-нибудь, позовёт её по имени. Сейчас он подойдёт к ней, попытается обнять, а она отстранится, потому что ей это больше не нравится. Фантомная боль от прикосновения, которое ещё не случилось, прокатилась по тем местам, где он сожмёт её – плечи, спина, грудь… Нет, не надо. Что ещё он может сделать? Что сказать? Сейчас, уже сейчас, скорее.

Он опустил глаза и молча ушёл.

«Ничего он не будет делать, Вера. Потому что он ничего не может, ничего не изменилось, ему всё ещё надо жениться, и всё ещё не на тебе. Ваши игры – оранжевое настроение, сделаем вид, что всё на минуточку хорошо, чтобы не думать о том, что всё плохо, и дать себе отдохнуть. Отдохнули – продолжаем работать. Рабочие отношения, Вера, сделай себе тату с этой надписью.»

На её руке были часы от мастера Валента, она развернула ладонь и прочитала: "Протяни руку".

«Я? Первой? Зачем? Чтобы моей рукой опять подтёрлись, как вещью? Столько было вложено сил и времени, для чего, что он может мне дать?»

Кто-то внутри полузадушено хрипел, что давать нравилось именно ей, ей доставляло удовольствие дарить своё время, силы и таланты, видеть радость в ответ, этого хватало.

«Достаточно, всё. Пришло время подводить итоги и платить по счетам. Я буду пользоваться его защитой и знаниями, но искать новый вариант. И если он не выдержит конкуренции, это будет полностью его проблемой.»

Было стыдно, плохая, плохая девочка. Красное платье нависало над ней, как крест в католическом храме, публичная демонстрация пыток, одновременно запрещённая и защищаемая законом.

«Потому что это религия, детка. Бессмысленное и беспощадное "так принято", не размышляющее, заставляющее искалеченных матерей калечить своих дочерей, и чувствовать себя в полном праве, делая им больно ради мифической красоты, которая требует жертв.»

Она вспомнила слова министра Шена, давно, полжизни назад – если вам не повезло родиться женщиной, то вы имеете право выжать из этого плохого расклада всё.

«Я выжму, господин министр. Хорошо, как скажете.»

5.38.10 Показатели шалят

Кружевные шорты и майку она оставила те, которые надела утром, своими руками перешитые из местных. Пояс и чулки выбрала самые красивые, распаковав всё что было, и засыпав чулками весь диван, это доставило удовольствие всей пьяной толпе у неё внутри, особенно стыду на троне, он ликовал.

Рубашку сначала хотела вообще не надевать, но потом решила, что наверное, это для того, чтобы поменьше стирать платье, вряд ли оно вообще предназначено для стирки, и надела.

И только стащив с манекена само платье и попытавшись в него забраться, она поняла, что в нём казалось ей странным.

Декольте. Оно было не просто глубоким, оно вообще ничего не прикрывало, если стянуть его к талии буквально на ширину ладони, оно подпёрло бы грудь снизу.

Вырез рубашки совпадал с таким же на платье, поэтому она не выглядывала, но кружевную майку было видно.

«А если бы там не было майки, было бы видно соски.»

Любые попытки натянуть платье повыше или затолкать грудь поглубже проваливались – платье действительно было пошито по её меркам, кое-как зашнуровав его, она в этом убедилась. Оно село идеально, все изгибы были там, где надо, и судя по всему, либо у женщин этого мира соски были в другом месте, либо их демонстрация считалась вариантом нормы.

«Ну или я что-то забыла надеть, что-то между рубашкой и платьем.»

В кабинете раздались шаги и звук пинания коробок, Вера чуть отодвинула ширму и выглянула, смущённо позвала:

– Эм, господин министр?

Он оторвался от буцания коробки и посмотрел на Веру:

– Да? Вы оделись?

– Я не уверена, что всё надела правильно.

– Выходите, разберёмся, – он ещё раз пнул коробку, буцая её в угол и освобождая место на полу, Вера никак не могла перестать на него смотреть – редко видела его без пиджака. Он сменил измятую корсетом рубашку на такую же, но свежую, и со спины выглядел как очень спортивный студент, от нечего делать пинающий мяч, что-то было в этой картине такое расслабляющее, что она не хотела это прекращать.

Он обернулся и она отвела глаза – ей нравилось на него смотреть только тогда, когда он на неё не смотрел, очарование его фигуры не могло победить напряжение от взгляда. Он чуть улыбнулся и спросил:

– Всё поместилось?

– Нет, – мрачно вздохнула Вера, – я это всё-таки не надену, это неприлично.

– В чём теперь проблема? Боги, Вера! – он опять схватился за голову, посмотрел на часы. – Что опять? Показывайте.

– Хотите посмотреть? – у неё внутри уже намечалась пенная вечеринка из того шампанского, которым поливал всё вокруг ликующий стыд, министр смотрел на неё как-то странно, как будто ждал подвоха, но кивнул:

– Да, будьте так любезны.

Вера улыбнулась и сочувственно шепнула, указывая глазами на диван:

– Вы бы присели.

Он с сомнением изучил её улыбочку, но молча развернулся и сел.

Она отодвинула ширму.

Глаза министра сначала полезли на лоб, потом крепко зажмурились и опять медленно открылись, с таким же медленным выдохом.

– Скажите мне, что я что-то перепутала, и там должна быть какая-то дополнительная деталь платья.

Министр шумно сглотнул, потёр переносицу и обречённо прошептал:

– Вы ничего не перепутали.

– Серьёзно? А корсет разве не закрывается чем-то… как-то?

– Корсет, Вера… – он посмотрел на неё, попытался изобразить руками что-то вроде гончара, ваяющего амфору, но сдался и бессильно уронил руки на колени. – Корсет поднимает всё ещё выше. Просто, с вашими… особенностями… Чёрт! – он откинулся на спинку дивана, запрокинул голову к потолку и издал полурык-полустон: – О, боги… Вера, хотите верьте, хотите – нет, но здесь все так ходят. Хотя, в вашем случае… В общем, я понимаю, что вам не нравится. Но в Карне сейчас правда такая мода. Вы же видели картинки в модных магазинах? Там все платья такие.

– Я видела, но… – Она вышла и развернула себе стул, сняла с него коробку, поставила на стол, села, и со смесью веселья и злорадства посмотрела на убитого силой моды министра Шена. – Я видела рекламные картинки, но я думала, что это просто так нарисовали, такое… художественное преувеличение?

– Не художественное преувеличение, Вера. Это современная карнская мода, чтобы видно было… всё. У кого не видно, те рисуют, мне даже упаковали специальные краски для этого, я сказал их не покупать, их всё равно в подарок сунули.

– Охренеть, – медленно выдохнула Вера. – То есть, с голыми руками ходить не принято, а с сиськами наружу – ща так модно.

– Именно, – ответил министр потолку.

– Я так ходить не буду.

Министр звонко хлопнул себя по лбу, но остался сидеть как сидел, грудь стала подрагивать истерическим нервным смехом. Вера поморщилась:

– Нифига смешного. Представьте себе, что вы попали в мой мир, а я вам говорю, что у нас модно ходить с голой задницей, и предлагаю вам штаны с вырезом – вы бы надели?

Он стал смеяться громче, она фыркнула:

– Нет, вы бы не надели, и я бы вас не заставляла. Я бы вошла в ваше положение и объяснила всем своим, что в вашем мире принято вот так, надо понимать. И все бы поняли.

Министр убрал с лица ладонь, но разговаривать продолжил с потолком:

– Я вас честно понимаю. Но. Что вы предлагаете? Вера, у нас нет другого платья. Есть ещё одно такое же, на случай, если с этим что-то случится, оно в соседнем кабинете. Перешить его мы не успеем, сходить на рынок за новым – тем более, мы через два часа должны уже спускаться по лестнице, а вы причёску с макияжем даже не начинали, а ещё ногти. Просто наденьте то, что есть, поверьте, вы в чём угодно выглядите…

– Шен? – приоткрылась дверь, заглянул заранее сутулый Док, министр выпрямился и гаркнул:

– Отвернись!

Док сжался ещё сильнее, зажмурился и уткнулся лбом в дверь, поднимая руки:

– Отвернулся. Что у вас тут? Всё нормально?

– Что случилось?

– Да ничего, у вас просто показатели шалят сильно, я уж думал, на вас напали. Не напали?

– Мы напали друг на друга, Док, это норма, привыкай, – мрачно рассмеялся министр, опять откидываясь на спинку. Док посмотрел на него одним глазом, бросил короткий взгляд на Веру, сочувственно вздохнул:

– Не хочешь чё-нить от давления?

– Хочу, – кивнул министр.

– От сердца, может быть?

– Давай.

– От нервов?

– Всё давай. А лучше коньяка мне принеси, я этого трезвым не вынесу, – он поднял руку над головой, посмотрел на часы на фоне потолка, повернулся к Доку: – Тащи всё, Док. Лекарства же можно мешать с коньяком?

– Нет.

– Тогда только коньяк.

Док пытался сдержать смех, хитро глянул на Веру, на министра:

– Сейчас принесу. Красивое платье.

– Отвернись!

– Ушёл уже, всё.

Док закрыл дверь, за дверью рассмеялось человек пять, Вера помолчала, ожидая комментариев, но министр продолжал изучать лепнину на потолке. Она усмехнулась и тихо сказала:

– На балу вы тоже будете всех просить отвернуться?

– На балу я сам буду пытаться отвернуться.

Прозвучало невесело, Вера посмотрела на свой шикарный низ платья и почти отсутствующий верх, спросила серьёзно:

– Какие у нас варианты?

– Вы можете надеть что-то из цыньянских платьев, но это будет иметь такой политический резонанс, что лучше вообще на бал не идти.

– А если я это перешью?

– У нас нет времени.

– Я отпорю вот эти кружева снизу, и пришью в вырез изнутри, тоже слоями, чтобы они типа выглядывали, как там внизу, будет смотреться, как будто так и было задумано.

Министр сел ровно, с сомнением изучил платье снизу вверх, в процессе меняясь в лице до состояния как было, отвернулся и качнул головой:

– Вы не успеете.

– Значит, я никуда не пойду.

– Вы должны хотя бы показаться. Иначе все будут думать, что я вас увидел в этом платье, и не выпустил из дома из своих цыньянских соображений. Это тоже будет иметь политические последствия, все и так жуют сплетни по поводу того, что я прибрал Призванную к рукам и никому не показываю, а если я вас ещё и на бал не пущу, то все…

– Поймут, что это правда, – перебила Вера. – Раньше надо было думать, и платье мерять надо было за неделю, а не за три часа. Или вы надеялись, что если у меня не будет выбора, то я на всё соглашусь?

Он опять сполз по дивану и уставился в потолок, посмотрел на часы, достал блокнот, подумал и спрятал. Кивнул:

– Ладно, шейте. Только быстро. Что вам нужно для этого? Могу вызвать кого-нибудь. Да, я распоряжусь, чтобы нашли швею и прислали к вам, скажете ей, она сделает, а сами можете пока заняться ногтями, – встал и быстро вышел, как будто просто искал повод сбежать. Вера взяла со стола узкий нож для писем и пошла снимать платье.

5.38.11 Лучшая портниха Карна

Когда за дверью раздались весёлые голоса, смешки и задорный свист, Вера сидела на диване в кабинете в чулках с подвязками и своей рубашке, начерно намётывая сложенные барханами слои кружев – швея добиралась до неё почти сорок минут, Вера успела подстричь платье и собрать деталь нужной формы. Ящик с нитками ей принесли из третьей квартиры почти сразу после того, как ушёл министр, так что швея была уже не особо и нужна.

«"Вам доставят что угодно практически мгновенно" – ага, щас. Мы ещё поговорим об этом, господин министр.»

Открылась дверь, без стука и без спроса, и в кабинет вошла дама неопределённого возраста, сразу занявшая своим кринолином и рукавами половину кабинета, её выдающийся бюст был утянут и приподнят по всем правилам, и даже нарисованные соски выглядывали из-за края с тошнотворной кокетливостью нарушенной анатомии. Вера оторвалась от шитья, приложила усилие и улыбнулась даме:

– Здравствуйте. Простите, что отрываю от дел, но у меня тут срочно.

Дама скривила ярко накрашенные губы, скептично изучая Верины туфли, ноги в чулках, длинную рубашку цвета "винное пятно на сером", и наконец, лицо и волосы. Приподняла густо наведённую бровь, как будто сама себя вопрошая, как вот это посмело с ней заговорить, и сквозь зубы процедила:

– Ну и что тут случилось?

Вера подумала, что выбрала неправильный тон – вежливость тут явно не в чести. Перестала улыбаться и указала на лежащее рядом на диване платье:

– Надо пришить вот это кружево в вырез изнутри, вот так.

Дама подошла ближе, прищурилась, рассматривая ворох алой ткани, с профессиональной небрежностью мясника схватила и перевернула платье, расправила, заглянула на изнанку. И тут у неё медленно отвисла челюсть, сначала в шоке, потом в негодовании.

– Ты распорола моё платье?!

– Да, – с вызовом задрала подбородок Вера, – теперь нужно…

– Ты с ума сошла? – прохрипела швея, вертя платье в руках. – Ты… Да чтоб у тебя руки отсохли, идиотка! Куда? В вырез?! Этот вырез – самый модный писк, не смей его трогать своими кривыми лапами, курица!

– Это моё платье, – холодно напомнила Вера. – Мне в нём ходить. И я хочу, чтобы вы взяли вот это и пришили вот сюда, я требую слишком сложных вещей?

– Ты не знаешь, с кем разговариваешь? – возмущённо выпрямилась швея, упирая кулаки в крутые бока, Вера поморщилась:

– И знать не хочу. Я хочу, чтобы вы пришили грёбаное кружево, это всё, что мне от вас нужно.

Дама выпрямилась ещё сильнее, как будто и без того не возвышалась над сидящей Верой, сжала губы в презрительной гримасе и прошипела:

– Слушай сюда, соплячка. Я в этом дворце почти тридцать лет, я двух королев пережила, а таких, как ты, подстилок вообще сотни перевидала. Одного моего слова достаточно, чтобы ты тут больше никогда не появилась, усекла? Одно моё слово – и на тебя совершенно случайно на балу начнёт падать еда, а ты сама совершенно случайно упадёшь с лестницы. Так что лучше бы тебе начать со слезами на глазах просить прощения у лучшей портнихи Карна прямо сию секунду, тогда, может быть, ты пригреешь здесь свою задницу дольше, чем на пять минут.

Вера медленно провела взглядом по гордо подбоченившейся даме, посмотрела в глаза и чуть улыбнулась:

– Я так понимаю, вы тоже не знаете, с кем разговариваете? – Ухмылка швеи неуверенно дрогнула, Вера улыбнулась шире: – Правда не знаете? Удивительная беспечность для старожила королевского дворца. Это же столица, здесь языком попусту не ляпают.

Швея перестала улыбаться, обвела взглядом стены, мебель и стол, что-то на нём увидела и сбледнула окончательно. Вера усмехнулась:

– Вы не знали, в чей кабинет шли?

Дама вспыхнула и задрала нос:

– Если ублюдок старого Георга своим баблом пропихнул тебя в высшее общество, это ещё не значит, что ты можешь чувствовать себя здесь как дома. Подстилка!

Вера отложила иглу и прямо посмотрела на швею:

– Можете идти.

– Ха! С удовольствием, – дама развернулась и стремительно вышла, оставив дверь открытой, за дверью какое-то время раздавались смешки и шепотки, потом чья-то рука в чёрном аккуратно закрыла дверь. Вера взяла платье и пошла за ширму мерять и дошивать.