Текст книги "Дай мне руку (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

Его лицо дрогнуло злостью, он саркастично фыркнул:

– Сколько их у вас было?

– Я же уже говорила, много.

«Дзынь.»

– Серьёзно, сколько? – он выровнялся, прямо посмотрел ей в глаза, заставив вздрогнуть от этого требовательного взгляда в упор, ей на миг стало необъяснимо страшно, захотелось сбежать, она отвела глаза. В тишине она слышала его дыхание, частое и напряжённое, вздохнула и, согнувшись над столом и подпирая голову рукой, тихо сказала:

– Простите, конечно, но это глубоко не ваше дело. Этот вопрос даже в моём мире задавать неприлично, я не понимаю, почему вас это так интересует.

Он молчал, она подняла глаза и увидела, что он смотрит на "часы истины", фыркнула и отвернулась. Опять посмотрела на министра Шена, на этот раз поймав ответный взгляд, напряжённый, злой и растерянный. Криво усмехнулась и указала глазами на "часы":

– Потрясающе неудобная штука, да?

– Да, – без капли юмора кивнул он, взял вилку и устало вздохнул: – Давайте сменим тему. У вас были ещё вопросы?

– Конечно. Зачем тот парень просил, чтобы я ему что-то написала?

Министр замер и поднял на неё удивлённый взгляд:

– Вы не понимаете?

– Нет.

Он медленно впечатлённо выдохнул, улыбнулся, потёр лоб:

– Да…

– Что? – надулась Вера.

– Я конечно знал, что наши миры отличаются, но не думал, что настолько. – Он качнул головой и принялся за еду, Вероника мрачно понаблюдала за ним, пожала плечами и тоже взяла вилку.

Мысли в тишине опять побежали вокруг любимой темы, она моделировала в голове ситуации "что было бы, если бы". Вариантов было немного, самый невероятный вгонял в краску, самый очевидный погружал в бездну уныния и непонимания.

«Я ничего не знаю об этом мире. И именно поэтому не могу понять его поведения.»

– Я сильно обидела Двейна? – наконец сказала Вера.

Министр поморщился, качнул головой:

– Двейн зол больше на себя, чем на вас. Он не может простить себе, что растерялся и из-за этого вы оказались в такой ситуации. На самом деле, это моя ошибка. Двейн – боец, а не телохранитель, он обучен воевать с вооружёнными мужчинами, а не с неадекватными женщинами. Я должен был это предвидеть и пойти с вами сам, я вообще-то так и планировал… – он отвёл глаза, замялся, залился краской как школьник, заставив Веронику отложить вилку и, подперев щеки ладонями, любоваться его смущением с улыбкой до ушей.

– И почему передумали? – пропела она.

– Потому что мне было стыдно показываться вам на глаза после того, как я у вас уснул. Это ужасно, ужасно неприлично. Почему вы меня не разбудили?

Она молча кусала губы, с трудом сдерживая улыбку, он поднял на неё глаза и она пожала плечами, заставив его фыркнуть и закрыть глаза ладонью:

– Вы должны были меня разбудить.

– Это вы должны были меня послушать, когда я говорила, что вы засыпаете. Но вы были уверены, что в вас бодрости, как в бобре.

– Я такое сказал?! – прошептал он, она кивнула:

– Разве у вас нет записи?

– Нет, это же кухня, – убито прошептал он, закрывая лицо руками, вздохнул и повторил: – Мне стыдно.

– Я заметила, – хихикнула Вера, улыбнулась и не сдержалась: – Решили последовать моему совету и поспать с подружкой? Понравилось?

Он обречённо застонал и хлопнул себя по лбу:

– Давайте закроем эту тему.

– Значит, не понравилось, – шутливо вздохнула Вера. Министр фыркнул и грозно указал на неё пальцем:

– Никому ни слова.

– А смысл? – развела руками Вера, – весь ваш отдел думает, что вы тут постоянно спите.

– Ну не на диване же.

– А чем плох диван?

– Неудобно, – пожал плечами министр, Вера фыркнула:

– Да ладно, отлично.

– Ну, в принципе, смотря как, – кивнул он, потом зажмурился, встряхнул головой и прошептал: – Куда-то мы не туда свернули.

Вера рассмеялась, опять взяла вилку:

– Не так уж и отличаются наши миры.

– Отличаются, – качнул головой министр, – просто я по-другому к этому отношусь, я весь мир объездил, изучал разные культуры…

– Интересную тему для изучения вы выбрали, – мурлыкнула Вера, он улыбнулся на одну сторону, бросил на неё укоризненный взгляд:

– Молодой был, любопытный.

– А сейчас старый и уставший от жизни, – собезьянничала она, он невесело усмехнулся:

– Чужие культуры изучать уже не тянет. Тут со своими бы разобраться.

– Внутренний конфликт? – улыбнулась она, он резко отвёл глаза, она перестала улыбаться, настороженно ожидая ответа. Министр качнул головой:

– Внешний. Карнская должность требует одного, а цыньянская семья – другого. И выкручивайся, как хочешь.

Вероника почувствовала, что ступает на зыбкую почву, по которой лучше не ходить, замерла и застыла, ожидая действий от него. Сейчас он либо начнёт рассказывать и разговор станет серьёзным, либо съедет с темы и тему нужно будет замять, выбор за ним.

Министр какое-то время молча смотрел в стол, мрачнея на глазах, потом криво усмехнулся и несерьёзно сказал:

– Завтра будет Тяжелый День, – с иронией посмотрел на Веронику, – постараюсь с вами не увидеться. Зато Двейн сможет отыграться за все обиды.

– А почему постараетесь со мной не увидеться? – мягко улыбнулась Вера. – Я же говорила, что вы можете обращаться. Узнаем друг о друге много нового, подушками покидаемся.

Он улыбнулся и опять взял вилку:

– Давайте вернёмся к вашим вопросам.

– Вы не ответили на последний.

Министр замер, зажмурился и положил вилку, запустил пальцы в волосы и мрачно посмотрел на Веру:

– Никогда не думал, что мне придётся объяснять подобные вещи.

– Это плата за монополию, – развела руками Вера. – Если не хотите, не отвечайте, я спрошу у кого-нибудь другого.

– Никто вам этого не расскажет, это цыньянская традиция, а в Карне принято на цыньянские традиции плевать. Георг Шестнадцатый ввёл моду на пренебрежительное отношение к цыньянской культуре, поэтому даже те, кто что-то знает, делают вид, что ничего не знают, это считается особым шиком – специально подчеркнуть, что не в курсе того, что нельзя делать или говорить при цыньянцах, а если удастся поставить их этим в неловкое положение, то лавры хорошего шутника обеспечены.

– Сомнительная какая-то дипломатия, – поморщилась Вера, министр пожал плечами:

– Он король, имеет право.

– Так что там с тем парнем? – попыталась вернуть его к теме Вера.

Министр медленно глубоко вдохнул и поднял глаза:

– Верите в любовь с первого взгляда?

– Нет.

– Почему? – поднял брови он, она фыркнула:

– Для этого нужна причина? Просто не верю.

Он впечатлённо дёрнул бровями, помолчал, потом сказал:

– А как же ваши слова о том, что любовь, как пуля, выпущенная из неизвестности?

«Он запомнил…»

Она отвела глаза, пытаясь вернуть себя с небес на землю, приподняла плечи:

– Иногда люди внезапно влюбляются в тех, кого знали долгое время, но не обращали внимания. А причём тут это?

– Вы ему понравились, – с бесконечным терпением ответил министр, таким тоном, как будто объясняет азбучные истины неразумному ребёнку. – У цыньянцев считается, что любовь бывает только такая, увидел и всё понял, никак иначе. А когда мужчине нравится женщина, ему хочется быть к ней как можно ближе, но это не всегда возможно и прилично. В этом случае он пытается заполучить хоть что-то от неё, что-то, к чему она прикасалась, а лучше – оставила след. Лучший вариант – это рисунок или каллиграфия, но требовать рисунок при первой встрече – это наглость, потому что женщина не обязана тратить время и силы на мужчину, которого впервые видит. Каллиграфия – более приемлемый вариант, потому что это несложно, просто черкнула пару символов из жалости и всё. А он на них молиться будет.

– Как всё сложно, – впечатлённо вздохнула Вера.

– У вас такого нет? – Она качнула головой. – Да ладно, хотите сказать, что у вас никто никогда не просил рисунок?

«Только вы…»

Вера внезапно почувствовала озноб от этой мысли, подняла глаза, с долей юмора посмотрела в тёмные глаза министра Шена.

«А зачем вам мой рисунок?»

Прочла в его глазах: «только попробуйте сказать это вслух!» и улыбнулась шире.

«И что тогда будет?»

Министр заметно напрягся, отвёл глаза, Вера увидела в нём какой-то неожиданный страх, неуверенность, вдруг поняла, что он сам не знает.

«Но почему-то эта возможность его пугает.»

Она попыталась опять поймать его взгляд и успокаивающе улыбнуться:

«Ладно, я не буду это спрашивать.»

Поняла, что он слишком сосредоточен на том, чтобы не показать, насколько нервничает, чтобы замечать такие тонкости, отвела глаза.

«Что он спрашивал?»

– У меня часто просили рисунки, – мягко сказала она, глядя в стол, – но просят в основном уже готовые, просто потому, что рисунок понравился, а не потому, что это я рисовала.

Вопросительно посмотрела на него:

«Легче?»

Прочитала в его глазах: «да, спасибо» и улыбнулась, он тоже улыбнулся, отвёл глаза:

– Давайте остальные вопросы после чая?

Она тихо рассмеялась и кивнула, взяла вилку:

– Когда вам уже можно будет есть всё?

– Нескоро, – вздохнул он. – Магия легко сращивает кожу, мышцы чуть хуже, связки и органы ещё хуже. А кости вообще с большим трудом, их сращивать могут только очень сильные маги, остальные просто фиксируют и ждут, когда само заживёт. Ещё.

Она улыбнулась и взяла тарелку, подала добавку, села и вздохнула:

– А я Булатику опять мясорубку не подарила.

– Давайте завтра, – он посмотрел на часы и поправился, – послезавтра. Я сам поведу вас на рынок, а потом пешком к Булату, чтобы лишний раз не телепортироваться.

– Хорошо.

Стало тихо, Вера медленно ковырялась в тарелке, мысли метались в тесной клетке, постоянно натыкаясь на непонятные слова и взгляды министра Шена.

«Почему он так себя ведёт? Он передумал? И что теперь будет? Как мне себя вести? Я делаю что-то не так?»

Напряжение всё росло, в какой-то момент она поняла, что сидит неподвижно слишком долго, он давно должен был заметить. Осторожно подняв взгляд, она поняла, почему он не реагирует – сам задумался, мрачно изучая тарелку. Но заметив её взгляд, он тоже очнулся, они встретились глазами, смутились и отвернулись, Вера стала нервно крутить в пальцах вилку, министр чуть улыбнулся и сказал:

– А как это происходит у вас?

– Что? – она подняла глаза, он опустил:

– Когда люди друг другу…

– Вера, ты мне нужна! – завопил возникший посреди кухни Барт, увидел министра Шена, запнулся и втянул голову в плечи: – Я невовремя?

– Да, – прошипел министр, Вера нервно хихикнула и развела руками с извиняющимся видом. Барт скорчил несчастную мордочку и кивнул:

– Ладно…

– Что-то случилось? – спросила Вера, Барт буркнул:

– Да.

– Я могу чем-то помочь?

– Не то чтобы… – он замялся, покосился на министра, взгляд стал совсем несчастным.

– Пойдём, – она встала и протянула ему руку, вывела в гостиную и обняла за плечи, маг уткнулся лицом ей в плечо, тяжко вздохнул и шепнул на ухо:

– Прости, что так ворвался. Меня на дуэль вызвали, он старше и опытнее, хоть и слабее по силе… Только не говори господину!

– Не скажу. Удача нужна? – Вера улыбнулась и погладила мага по плечам, он кивнул, нервно усмехнулся:

– Это моя первая дуэль.

– Всё когда-нибудь бывает в первый раз. Завтра ты будешь смеяться над своими сегодняшними страхами.

– Было бы отлично, – скривился он. – Никому не говори!

– Не скажу. Удачи тебе. Хотя, я думаю, ты и так справишься. Ты же гений.

– Да, я гений, – напряжённо улыбнулся маг.

– Расскажешь завтра, как всё прошло?

– Если буду жив и здоров, – шутливо закатил глаза Барт.

– Только попробуй мне попасть в больницу, кормить перестану!

– Жестокая, – изобразил возмущение Барт. – Всё, я пошёл. Желай.

– Удачи, детка. – Вера зажмурилась, посылая ему удачу, маг кивнул и исчез.

Она вернулась на кухню, поймала недовольный взгляд министра Шена и виновато развела руками, села за стол.

– Что вы спрашивали?

Он мрачно засопел, посмотрел на часы и недовольно сказал:

– Что ему надо было?

– Удача, – пожала плечами Вера.

Министр криво улыбнулся, помолчал и ещё недовольнее буркнул:

– Что у вас за привычка, виснуть на всех подряд? Неужели в вашем мире все так себя ведут?

– Во-первых, далеко не на всех подряд, – слегка обиженно отвернулась Вера, – во-вторых, я не висну. И по-моему, в вашем мире люди ведут себя точно так же.

– Нет, не ведут, – поморщился он, – в моём мире люди вообще стараются держать дистанцию и поменьше друг к другу прикасаться. Я не понимаю, что заставило вас сейчас его обнять или виснуть на Двейне на рынке.

– Правда не понимаете? – криво усмехнулась Вера.

– Правда.

– Ну что ж, похоже, сегодня вечер объяснения очевидных вещей, – саркастично развела руками Вера.

– Угу, – фыркнул министр, посмотрел на часы, – вечер, да. Давайте объясняйте, ваша очередь.

– Ну что ж, – Вера изобразила на лице профессорский снобизм и иронично пропела: – Когда человеку плохо, он чувствует себя одиноким, слабым и недостаточно клёвым, ему хочется прикоснуться к другому человеку, чтобы почувствовать себя лучше. И если двум людям не наплевать друг на друга, то когда одному плохо, другой не против его ободрить и поддержать. Но иногда, когда человеку особенно плохо, он чувствует себя неуверенно и ему кажется, что он не имеет права на дружескую поддержку и участие. Тогда второй человек, готовый поделиться силой и уверенностью, прикасается к первому, чтобы дать понять, что конечно же, имеет. Это гораздо проще и далеко не так неловко, как устные заверения в вечной преданности и готовности помочь. Я понятно объясняю? – съязвила Вера.

– Вполне, – фыркнул министр. – Только не пытайтесь больше так делать в моём мире, люди вас не поймут.

– Я победил! – радостно подпрыгнул Барт, возникая посреди кухни, Вера улыбнулась:

– Ни секунды в тебе не сомневалась.

– Что ты сделал? – мрачно осведомился министр.

– Я отделал старшего сына замдекана боевиков в его родной стихии огня! – Барт гордо упёр руки в бока и запрокинул голову: – Я звезда! – Прыгнул к Вере и звонко чмокнул её в щёку, – ты была права! Обожаю тебя. – Обнял её за плечи и довольно уткнулся лбом в её лоб: – А что можно съесть?

– Всё, что найдёшь, детка, – рассмеялась Вера, глядя как министра Шена корёжит от Бартовых обнимашек. Маг прыгнул к холодильнику, открыл и довольно выдохнул:

– Мои бутеры! Это же всё мне?

– Да, они ещё со вчера тебя ждут.

– Обожаю тебя! – маг опять прыгнул к Вере, чмокнул в щёку и вернулся к холодильнику.

– Барт?

– М?

– А зачем люди целуются? – шкодно улыбнулась Вера.

– Чтобы показать, как они друг друга обожают, – с набитым ртом ответил маг.

– А обнимаются?

– Чтобы поделиться радостью!

– А если грустно?

– Тогда чтобы поддержать и ободрить. Что за вопросы?

Вера с невинной улыбкой повернулась к министру и прикусила губу от его злого взгляда, хихикнула:

– По-моему, вы живёте в разных мирах.

Барт потихоньку перестал жевать, министр секунду посверлил его тяжёлым взглядом и прошипел:

– Барт, исчезни.

Маг сделал серьёзную ответственную морду и развёл руками:

– Барт исчезает, – и исчез вместе с тарелкой бутербродов.

Вера встала закрыть холодильник, вернулась за стол, кусая губы и с трудом сдерживая смех при взгляде на раздосадованного министра Шена.

– Трещит по швам ваша монополия, господин министр, – наконец сказала она, тихо смеясь.

Министр пробурчал:

– Барт – не показатель, он вырос в Карне.

– Но ведь мы в Карне, – пожала плечами Вера.

– Вы не всегда будете в Карне, – ещё сильнее нахмурился он и злобно вогнал вилку в тефтельку. – Если вы поедете в Империю, там ваши манеры будут выглядеть откровенно деревенскими. Там аристократы даже при родной матери держат лицо, даже к жене обращаются на «вы» и даже детям не позволяют лишний раз к себе прикасаться.

– Дикость какая, – нахмурилась Вера, – хорошо, что я в Карне, никогда не поеду в Империю.

– Откуда вам знать, как повернётся ваша жизнь? – пробурчал министр, глядя в стол, – вдруг вы выйдете замуж за какого-нибудь правителя, вроде Тонга, будете жить в его дворце и соблюдать все правила. И придётся вам забыть все свои деревенские привычки.

– Вы так говорите, как будто там не люди живут, – поморщилась Вера. – Если они друг друга любят, только им решать, как себя вести.

Он невесело рассмеялся, покачал головой:

– У меня есть один друг, цыньянский аристократ, который случайно влюбился в собственную жену. Я более несчастного человека в жизни не видел.

– Как это? – озадаченно выпрямилась Вера, министр медленно поднял глаза, прямо посмотрел на неё и тихо сказал:

– Любовь не всегда приносит счастье.

Её осыпало колючей волной, но она умудрилась не отвести глаз, чуть улыбнулась и сказала:

– Взаимная – всегда.

– Нет.

– Да.

– Вы ничего не понимаете, – тихо сказал министр.

– Так объясните мне.

Он молча смотрел ей в глаза, ей казалось, сейчас воздух начнёт потрескивать от напряжения…

– А это снова я! – возник посреди кухни Барт.

Министр закрыл глаза ладонью и с рычащим стоном откинулся спиной на стену.

Вера согнулась над столом, схватившись за голову и дрожа от истерического смеха, Барт переводил взгляд с одного на другого:

– Что? Я тарелку принёс. – Вера продолжала смотреть в стол, маг вздохнул: – Я вам помешал?

– Ты на время смотрел? – с подходящим к концу терпением вздохнул министр.

– Половина третьего, – фыркнул Барт. – Ну и что? Я же знаю, что вы не спите. И вообще я на кухню пришёл, а не в спальню.

– Возможно, я тебя удивлю, но то же самое, что и в спальне, можно делать и на кухне, – прошипел министр.

– Нет, – с улыбкой замотал головой Барт.

– Да, – хором выдохнули Вера и министр, переглянулись и нервно рассмеялись. Барт с досадой поднял ладони и съязвил:

– Ладно, понял, я тут лишний, я пойду.

– Стоять, – скомандовал министр. Барт вжал голову в плечи, не ожидая ничего хорошего, министр устало посмотрел на него и сказал: – Сейчас пойдёшь к дежурному у портала базы и скажешь, что любой, кто здесь появится раньше восьми утра, будет со мной неделю тренироваться, вне зависимости от пола, возраста и группы инвалидности. И сам завтра приходи на утреннюю тренировку ко мне, я много чего хочу тебе сказать.

– Не надо, – съёжился Барт.

– Поздно, – вздохнул министр. – Иди.

Маг мрачно поклонился и исчез. Министр пару секунд посмотрел на то место, где стоял Барт, потом тяжко вздохнул и взял вилку, быстро доел и сказал, глядя в стол:

– Давайте у камина чай попьём?

– Хорошо, – кивнула Вера.

– Я разожгу, – он встал и вышел из комнаты.

Вера убрала и вымыла посуду, поставила чайник, нарезала фрукты. Пришлось сходить за персиками в библиотеку, где до сих пор стояли корзины. В гостиной уже горел камин, приглушённые светильники на стенах почти не давали света, министр сидел в кресле, напоминая готическую скульптуру, мрачную и величественную, Вероника скорее отвела взгляд, но его лицо в бликах огня всё ещё стояло перед глазами, вызывая внутри горячее волнение, терпкое желание сделать для него что-нибудь весомое и важное, что-то, что даст понять, насколько он ей дорог.

«Дайте мне возможность, я буду счастлива свернуть ради вас горы.»

Войдя на кухню, она оперлась о стол, пытаясь справиться с накатившими чувствами и восстановить дыхание, её качало, безумное сердце разгоралось внутри всё ярче.

– Вера?

Его голос окатил её тёплой волной, заставив вспыхнуть и опустить глаза:

– Что?

– Всё в порядке? – Он вошёл, встревоженно посмотрел на неё, она улыбнулась:

– Всё нормально. Просто голова закружилась.

– И часто у вас это бывает?

– В последнее время всё чаще, – улыбнулась Вера, пряча глаза. Достала чашки, выбрала один из новых чаёв и заварила полный заварник. Министр опёрся о стол, подозрительно окидывая её взглядом:

– Не хотите показаться Доку по этому поводу?

– Нет, – ещё шире улыбнулась Вера, не поднимая глаз, – здесь медицина бессильна.

– М, – он кивнул, как будто сделал какие-то выводы, Вера прикусила губу, сдерживая смешок, и взяла поднос с чашками и заварником, обернулась через плечо:

– Захватите фрукты.

– Хорошо, – он взял тарелку и вышел следом за ней, погасил свет на кухне, стало ещё темнее.

Эта атмосфера вызывала у Вероники какую-то обречённую слабость, желание забиться в кресло и укутаться одеялом по глаза, растворяясь в тепле и тая от счастья, что он просто рядом, она шла осторожно и медленно, пол плясал под ногами, как палуба корабля.

«Что вы со мной делаете, господин министр…»

– Вера?

– А? – она обернулась, увидела его совсем рядом и не отвела глаз, глядя в его потемневшие от полумрака глаза, в которых было что-то такое, что не отпускало, вызывая желание подойти ближе. Ей казалось, мир застыл, огонь прекратил трещать, сердце замедлило ритм… он закрыл глаза:

– Ничего.

Обошёл её и поставил блюдо с фруктами на столик между кресел, Вера поставила туда же чашки, налила чай и подала одну министру:

– Прошу.

– Спасибо.

Она тоже села, сбросила туфли и забралась в кресло с ногами, юбка в процессе задралась, показав штаны, министр криво улыбнулся:

– Вы верны своему стилю.

– Так удобнее и теплее, – смущённо буркнула Вера, поправляя юбку, умостилась поудобнее, подтянула колени к груди, поставила на них чашку и блаженно вздохнула:

– Тёплышко…

Министр прыснул и рассмеялся, чуть не облившись чаем, поставил чашку на столик и смахнул с рукава несколько пролившихся капель, посмотрел на Веру:

– Никогда не выражайтесь так в обществе.

– Почему? Боитесь, что все обольются? – шкодно прищурилась Вера, министр опять рассмеялся и кивнул:

– Все не все, а я уж точно.

– Чем вам не нравится слово «тёплышко»? – сделала невинные глазки Вера, он опять рассмеялся, ответил:

– Просто смешно звучит.

– На каком языке?

– На цыньянском, конечно. Я почти всегда слышу вас на цыньянском.

– Почему? Вы же столько времени провели в Карне, а до сих пор думаете на цыньянском?

– В Империи я провёл гораздо больше времени, – он взял чашку, откинулся на спинку кресла, посмотрел в огонь, невесело улыбнулся и перевёл взгляд на Веру: – Я не хочу об этом говорить.

– Не будем, – кивнула Вера, отпила чая и тоже стала смотреть в огонь. – Рассказывайте.

– Лучше вы рассказывайте, – чуть улыбнулся он, отводя глаза. – На чём мы остановились?

– На том, что любовь не всегда приносит счастье, – почти шёпотом сказала Вера, министр опустил глаза, она улыбнулась, – на том, почему люди обнимаются. На моём деревенском поведении.

– Это было грубо, – чуть смущённо улыбнулся министр, Вера пожала плечами:

– Зато честно. А ещё раньше вы спрашивали, как это происходит в моём мире, когда люди друг другу… что?

– Интересны, – чуть улыбнулся он, бросил на Веру подчёркнуто-невинный взгляд и тут же отвёл. – Я смотрел ваши фильмы. Без перевода, конечно, очень информативно, – Вера прыснула, он закатил глаза, – а моя единственная попытка услышать перевод позорно провалилась.

– Я уже смотрела этот фильм, могу так рассказать. Вы на каком моменте уснули?

Он смущённо закрыл лицо ладонью, она рассмеялась.

– Почти сразу, – виновато ответил министр, опустил голову и с досадой выдохнул: – У вас такой расслабляющий голос… – Вера тихо рассмеялась, он улыбнулся: – Я как-нибудь обойдусь без полного перевода, мне интересно, что она ему написала? – Вероника непонимающе нахмурилась и он уточнил: – Секретарша чиновнику.

– А, – кивнула Вера, пожала плечами, – да ничего особенного, просто поздравила с Новым Годом и подписалась «сердечно ваша», это… вроде как… довольно интимная подпись, начальнику так не пишут.

– Ясно, везде свои тонкости, – он невесело усмехнулся, отпил чая, стал смотреть в огонь. Вера смотрела на него и пыталась угадать, о чём он думает, судя по глазам, мысли были не из весёлых.

– О чём задумались? – шутливо прошептала она.

– О тонкостях, – вздохнул он, ненатурально улыбнулся: – Продолжайте, вы не ответили на вопрос.

– Ой… – она тяжко вздохнула, потёрла лоб, – даже не знаю, с чего начать. У нас запросто знакомятся на улице. Не все, конечно, это требует определённой смелости с обеих сторон, но всё равно. Хотя чаще отношения возникают между теми, кто уже знаком по работе, учёбе, или общается в одной компании. – Она замолчала, задумалась, что ещё сказать, он спросил:

– Я видел в вашем телефоне короткие видео с вашей ужасной музыкой, где люди знакомятся за стойкой таверны или во время танцев… – Вера криво улыбнулась и качнула головой:

– Это другое, в клубах просто снимают себе компанию на ночь. Чаще всего, на том всё и заканчивается. Бывают, конечно, исключения, но отношения, которые начались с ни к чему не обязывающего секса, вряд ли будут долгими и прочными.

Министр поражённо зажмурился, Вера рассмеялась, взяла с блюда ломтик персика и откусила, блаженно прикрыла глаза:

– А ваша коняка знает толк.

– Бес ест всё, – фыркнул министр, тоже взял себе персик и задумчиво посмотрел на него, – а долгие и прочные с чего начинаются?

– Это у всех по-разному, – вздохнула Вера, – люди общаются в компании или по интернету, потом начинают гулять только вдвоём, потом признаются и начинают встречаться – конфетно-букетный период, романтика, все дела. Если они уже взрослые и живут сами, то приглашают друг друга к себе, отмечают вместе праздники, иногда остаются друг у друга на ночь или выходные. Это может длиться годами. Рано или поздно они принимают решение съехаться, живут вместе, этот период тоже может длиться годами. Потом, если уже вообще всё серьёзно и понятно, что они оба готовы жить долго и счастливо вместе, тогда уже знакомство с родителями, свадьба-дети-ипотека.

– В это сложно поверить, – тихо сказал министр.

– На самом деле, это началось не так давно, лет пятьдесят-сто назад свадьба была великим событием, меняющим жизнь, до свадьбы были только свидания, провожания домой и целомудренные поцелуи, а после свадьбы уже молодые жили вместе. Но в моё время свадьба ничего не меняет, это просто очень дорогой праздник, после которого жизнь идёт как шла.

– Да, – криво усмехнулся министр, – и вы говорите, что в моём мире всё сложно! В моём всё проще некуда. Понравилась девушка, пошёл к её отцу, договорился, свадьбу сыграл и она твоя до самой смерти, она уже никуда не денется.

– Девушки, наверное, в восторге, – съязвила Вера. Министр перестал улыбаться, пожал плечами:

– Девушек никто не спрашивает, – помолчал и добавил, – в Империи. В Карне спрашивают, даже в брачном обряде есть вопрос, согласна ли она на этот брак. В Империи брачный обряд проходит в тишине, в Ридии говорит только жрец, но там родители учитывают мнение девушки, хоть оно и не играет решающей роли. У них по этому поводу множество книг и пьес написано, как девушек выдают за нелюбимых и они сбегают с любимыми.

– А на севере? – спросила Вера.

– На севере бардак, – махнул рукой министр, – там князь может жениться хоть на бывшей рабыне, если готов потерпеть дружеские подтрунивания семьи. А если она красива и они явно друг друга любят, то никто вообще слова поперёк не скажет.

Он замолчал, Вера пила чай и бросала осторожные взгляды на глубоко задумавшегося министра, пытаясь понять, почему его так явно раздражают северские традиции. В камине трещал поленьями огонь, переменчивые блики качали тени на лице господина министра, его взгляд становился всё более мрачным.

– Расскажите про своего друга, – попросила Вера, – который случайно влюбился в жену. Как можно случайно влюбиться в жену?

– Проклял, наверное, кто-то, – фыркнул министр. Отпил чая, бросил на Веронику полушутливый взгляд, – никому ни слова, он с меня всю кровь по капле выцедит, если узнает, что я кому-то проболтался. И это не фигура речи, я серьёзно.

– Услышала и забыла, – серьёзно кивнула Вера. – Ну?

– Он женился по договорённости, так все делают, – начал министр. – Ей было двенадцать лет, – он увидел округлившиеся глаза Веры и качнул головой, – это нормально, в Империи свадьба и консумация могут быть разнесены во времени на несколько лет, так почти всегда происходит. В день свадьбы он видел её второй раз в жизни и на следующий день уехал руководить строительством шахт, которые ему достались как приданое по контракту. Там было много работы и он задержался больше чем на четыре года, но потом появились дела дома и пришлось вернуться. Он средний сын правителя и живёт во дворце, дворец по размерам как небольшой город, там много строений, парков, искусственных водоёмов, мостов и беседок, там с непривычки заблудиться можно. И он гулял в одном из садов и встретил девушку, которая тоже гуляла одна. А это для аристократки позор, если её кто-то увидит без сопровождения. Благородная женщина всю жизнь везде ходит со свитой и никогда не остаётся одна, только в своей комнате, и то служанки ждут у двери и прислушиваются, вдруг госпожа позовёт.

Он замолчал, отпил чая, посмотрел на заинтригованную Веру, улыбнулся:

– Он её не узнал, – помолчал, хищно улыбнулся, – но рассмотреть успел, и решить всё для себя тоже успел. Понял, что она из благородных, по костюму, но дело в том, что во дворце правителя живёт очень много людей, она могла быть просто чьей-то родственницей, приехавшей в гости за компанию, он на тот момент только приехал и был не в курсе, кто у них гостит. А в такой ситуации, когда мужчина застаёт девушку гуляющей в одиночестве… – он замолчал, хитро прищурился, глядя в огонь, – это очень неловкая ситуация, как поймать на воровстве или на чём-то неприличном. Он мог требовать за молчание что угодно, – министр увидел заинтересованную улыбочку Вероники и рассмеялся: – В разумных пределах! Но вообще многое, деньги, украшения, какую-то деталь одежды, прядь волос, имя, адрес… максимум поцелуй, это верхний предел. Но если мужчина – истинный джентльмен, воспитанный на идеалах великодушия и щедрости, он может сделать вид, что не заметил её, и позволить ей уйти, это рыцарский поступок.

Он улыбнулся откровенно ехидно, помолчал, как специально дразня Веру, она прикусила губу:

– И что он решил?

– Он дал ей время понервничать, – протянул министр, – а потом, когда она окончательно смутилась, отвернулся и сделал вид, что даёт ей уйти. Там одна дорожка и ей нужно было пройти мимо него, – он опять замолчал, отпил чая, стал придирчиво выбирать персик. Вере хотелось его треснуть, она видела его довольную улыбочку и стискивала зубы от весёлой злости. Министр выбрал самый большой кусочек и посмотрел на него, как на произведение искусства, потом бросил на Веру довольный, злорадный взгляд, на который она ответила напряжённой понимающей улыбкой.

«Любите же вы дразнить, господин министр.»

Прочитала в его глазах ехидное: «о, да, люблю» и тихо рассмеялась, отпила чая и вздохнула:

– Он дал ей уйти?

– Как бы не так! – фыркнул министр, – она ему слишком понравилась, чтобы просто так дать ей уйти. Когда она проходила мимо, он её поймал и поцеловал, потом отпустил и ушёл довольный. Он повеселился, она убежала в слезах, для благородной девушки, к которой никогда не прикасался мужчина, это шок и катастрофа, что какой-то незнакомец такое сделал.

Когда пришёл к себе, он немного успокоился и пожалел о своём поведении, решил завтра выяснить, кто эта девушка, и извиниться.