Текст книги "Дай мне руку (СИ)"
Автор книги: Остин Марс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
Вера по долгу службы отлично разбиралась в драгоценностях, но чисто автоматически попытавшись прикинуть стоимость работы, даже без материалов, впала в ступор – мозг отказывался признавать такую цифру.
«А ведь у них нет 3d-принтеров, это всё сделано руками…»
Работа выглядела восхитительной, не просто безукоризненно-точной, а талантливой, такой мастер запросит впечатляющую сумму, и правильно сделает, потому что оно того стоит.
«Господи, почему он ничего не сказал?»
Вера бессильно опустила руку и закрыла глаза. Услышала довольный смешок госпожи Ви А Ри и открыла, женщина смотрела на неё со старушечьим добродушным ехидством:
– Значит, это зеркало ты всё-таки взяла. Набиваешь себе цену? Не очень красивое поведение, но нельзя не признать, задуманное тебе удалось с блеском. Но я всё равно не понимаю, почему ты не показала его Йо Ри?
– Я его в первый раз вижу, – обречённо вздохнула Вера, беспомощно посмотрела на старушку и покачала головой, убито шепча: – Это у вас тут фишка такая, подсовывать подарки втихаря? Он мне ни слова не сказал!
– Он и не должен был, – удивлённо ответила женщина. – Вероника, милая, где же это видано, чтобы мужчина являлся лично смотреть, как ты отреагируешь на его подарок?
«Где угодно. Например, в моём мире, нет?»
Она убито застонала и закрыла лицо руками, прошептала сквозь ладони:
– Он мне совершенно ничего не рассказывает, я понятия не имею, как тут у вас принято, в моём мире подарки дарят только лично, откуда мне знать, что то, что внезапно появилось у меня в сумке – подарок?!
– А что же это ещё может быть? – рассмеялась госпожа ВиАРи. – Девочка, этим миром владеют мужчины, всё, что есть у женщины, даёт ей её отец, абсолютно всё – пищу, кров, одежду, украшения, образование, общественное положение, любую мелочь. Если у девушки есть братья и другие родственники, они тоже могут делать ей подарки, но никто никогда не скажет прямо, что это от него. Богатые люди передают презенты со слугами, бедные тайком подкладывают на видное место, где девушка точно заметит подарок. И о нём не будут говорить, это неприлично, обсуждают подарки только с продажными женщинами, а родных такими разговорами смущать не принято, чтобы девушка не считала себя обязанной. В большой семье попытки угадать, от кого подарок, превращаются в целое приключение, – женщина улыбнулась с тёплой ностальгией, от глаз разбежались лучистые морщинки, сделав её необычное лицо мягче и теплее, она вздохнула: – У меня была большая семья. Четыре брата, сильные, умные, красивые! Выпускник Императорской Академии, удачливый купец и отважный капитан Императорского флота – отец гордился так, что благодарил богов дважды в день и повторял, что попал на небеса ещё при жизни. А когда родилась я, он закатил пир во всей провинции и с благословения богов дал мне такое вычурное, неприлично длинное имя – Ви А Ри Сонг. Ты хочешь что-то спросить?
– Да, – Вера смущённо поджала губы, – я учу язык, перевожу и записываю всё подряд, а в вашем имени я половину не понимаю. Вы не могли бы..?
– Да, конечно, – женщина осторожно встала, медленно прошла к шкафчику у стены, – тяга к знаниям похвальна в любом возрасте. – Она шуршала полками, потом внезапно фыркнула и шутливо сказала: – У меня здесь выпускной альбом Шен Она лежит. Я тебе не покажу, и не проси, он взял с меня обещание, что ни единая душа его не увидит, я поклялась, что когда умру, прикажу положить альбом к себе в гроб. Я храню альбомы всех своих учеников, у него самый красивый. В детстве он прекрасно рисовал, но стихи – это что-то невыносимое.
– Да нормальные у него стихи, – поморщилась Вера. Госпожа Ви А Ри замерла, обернулась и с вытянувшимся лицом уточнила:
– Он читал тебе свои стихи?
Вера сжала губы в тщетной попытке сдержать улыбку, хозяйка заметила и тоже беззвучно рассмеялась, прикрыла рот ладонью и громко прошептала:
– И как ты это пережила? – У Веры всё-таки сорвался смешок, ей тоже пришлось зажать рот рукой. – Там были описания пьяных подвигов ваших общих знакомых? – спросила старушка, Вера отрицательно качнула головой. – Описания пейзажей после боя? Нет? Может быть, странное поведение животных?
Вера опять не сдержала смех, прорывающийся даже через ладонь, несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки, закрыла глаза и медленно прошептала:
– Там был глупый… бешеный… олень.
Госпожа Ви А Ри по-старушечьи захихикала, прикрывая ладонью рот, вытерла уголки глаз, отдышалась и вернулась к столу, опять очень плавно опускаясь на подушку. Вера в первый раз подумала, что эта её осторожность может быть связана с возрастом и здоровьем больше, чем с этикетом, женщина поймала её взгляд и чуть улыбнулась:
– Ты научишься. Это не сложно, в тебе есть природная грация, а красиво носить платье нужно просто привыкнуть. – Вера отвела глаза, старушка отставила чай и положила перед собой пачку бумаги и карандаш: – Смотри. «Ви», «А», «Ри». «Сонг» – это ты не смогла перевести?
– «Ви А Ри», – медленно прочитала Вероника, стала читать по слогам: – Холодный Звонкий… «Ринк» – река, значит «Ри» – ручей? Если после «рин» нет гласной, то «н» же не читается, да?
– Верно, – улыбнулась хозяйка, – я была ужасно шумным ребёнком с вечно холодными руками. А «Сонг» значит «гора», мой отец правил маленькой провинцией высоко в горах, там бедная земля, почти не дающая урожая, зато богатый лес, обеспечивающий людей дичью, орехами, ягодами и целительными травами. От того и пошла слава моего рода – место такое, каждая былинка для чего-нибудь полезна, знай только запоминай и для потомков записывай, у нас была огромная библиотека, – женщина с гордостью подняла голову, – я не продала ни единой книги. Если бы у меня была дочь или внучка, я передала бы знания ей, но боги не подарили мне этого счастья, остаётся надеяться на невесток и ждать правнуков. У меня прелестные внуки, – она гордо улыбнулась и кивнула, – очень красивые, умные, отважные. Женить бы их удачно, – она перестала улыбаться, потом сама себя одёрнула и через силу растянула губы в улыбке: – Спрашивай, Вероника, время идёт, не стоит злоупотреблять терпением Шен Она, оно у него не отличается безграничностью. Всё, что ты хочешь узнать, спрашивай, я много знаю и таить не буду.
А Вера от такой щедрости впала в ступор. Вот только что вопросов было море, а как только ей предложили задавать, в голове стало пусто и тихо.
– Что у вас так обалденно пахло в тот раз, когда я приходила? – наконец сдалась она, госпожа Ви А Ри иронично улыбнулась:
– Серый рассветник, это растение обладает обеззараживающими и заживляющими свойствами, его добавляют в мыло и делают настойки для обработки ран. Ты хочешь такое мыло?
«Я хочу такие духи.»
– Да.
– Хорошо, – госпожа ВиАРи осторожно поднялась, пряча улыбку в глазах, вышла в магазин, вернулась с маленьким свёртком, села и протянула его Вере двумя руками: – Если позволишь, я хотела бы, чтобы это было моим подарком.
– Спасибо, – Веру это страшно смущало, но она боялась сделать лишнее движение и опять попасть впросак. Женщина удовлетворённо кивнула, помолчала и решилась:
– Ты не спросила, но я скажу. Я вижу, что Шен Он тебе небезразличен, он тоже, я думаю, это видит. Но этого мало. Если ты хочешь сделать ему приятное, принимай с благодарностью то, что он даёт. Не обсуждай это, просто пользуйся, смотрись в зеркало, расчёсывайся гребнями, наслаждайся ароматом саше… носи украшения. Это кажется мелочью, но это важно, когда ты хочешь быть красивой ради мужчины, он это видит и это наполняет его гордостью и радостью, – она хитро улыбнулась и понизила голос, – и желанием дарить ещё и ещё. – Захихикала и игриво прищурилась: – Раз уж ты достала при мне своё зеркало, я тоже должна похвастаться. – Она вынула из складки пояса крупное зеркало из потемневшего от времени серебра, ласково провела пальцем по узору из веток яблони на крышке: – Это последний подарок моего покойного мужа. Он очень любил меня, всю жизнь, даже в старости. Говорил, я всегда выгляжу как девочка, – сухой старушкин палец обвёл контур ветки, она улыбнулась зеркалу, – видишь, на ветке одновременно плоды, листья и цветы? Три яблока значат, что он благодарен мне за наших троих сыновей. Пышная листва символизирует изобилие и полноту нашей жизни, уют дома. А цветы означают, что несмотря на возраст, я всё ещё привлекаю его и способна родить ещё детей. Льстец, – она насмешливо задрала нос, тут же смутилась и рассмеялась сама с себя, спрятала зеркало.
– Узор всегда что-то означает? – спросила Вера.
– Не всегда. Тебя интересует твоё зеркало? Я никогда не видела этих цветов, подозреваю, их вовсе не существует.
– Существуют, – вздохнула Вера, – только очень далеко.
– Значит, он хотел сказать, что ты для него – иностранная диковинка, которой больше ни у кого нет, гордись.
– Ага, – с натянутой улыбкой кивнула Вера. – Спасибо вам, вы мне здорово помогли.
– Обращайся, девочка, я всегда рада помочь. – Она помрачнела, невесело улыбнулась: – Я не бог весть какая поддержка, но учитывая то, что у вас совсем никого нет, я тоже на что-нибудь сгожусь. Не обижай его, ему сильно досталось от жизни, но он смог не превратиться в чудовище, одни боги ведают, чего ему это стоило. Пусть хотя бы от тебя он видит только хорошее, постараешься?
Вера смущённо кивнула, не глядя старушке в глаза, эти разговоры, как будто они уже обручены, здорово нервировали.
– Пойдём, я провожу тебя.
Они встали, прошли через магазин, Вера опять засмотрелась на картину на стене, хозяйка заметила её взгляд и улыбнулась:
– Нравится?
– Да. Очень красиво и гармонично, немного пусто только, но в целом хорошо.
– А что бы ты туда добавила, чтобы не было пусто? – хитро спросила госпожа Ви А Ри, Вероника пожала плечами и указала на пустое небо и ветки деревьев:
– Пару птичек над водой, и бабочку какую-нибудь, вот здесь, под деревом.
– Твои бы слова да богам в уши, – с печальной улыбкой вздохнула женщина, открывая перед ней дверь. – Счастливо, Вероника, рада была повидаться. Приводи её почаще, Шен Он, – она поклонилась министру, кивнула Вере и вернулась в магазин.
Вера попыталась посмотреть на него, но не смогла поднять глаз, было ужасно стыдно, почему-то казалось, что он всё слышал. Она даже не посмела взять его под руку, так и шла рядом, теребя в руках сумку и думая о каждом своём проколе, с самого начала.
Он первым нарушил молчание:
– О чём вы говорили?
– О поэзии, – с печальной иронией ответила Вера, – о наших неприлично длинных именах, о её внуках, о драгоценностях. О роли языка жестов во взаимоотношениях женщин.
Он двусмысленно хмыкнул, но ничего не сказал, они в молчании прошли ещё пару кварталов, потом министр осторожно спросил:
– О чём говорила госпожа Ви А Ри, когда прощалась? О том, что ваши слова бы богам в уши?
Вера нахмурилась, припоминая:
– Мы говорили о картине на стене у входа. Она спросила, что бы я туда добавила, а я сказала, что птиц и бабочек. Эта картина что-то значит?
– Да. Эта картина – отображение жизненного пути. Река – жизнь; повороты обозначают перемены – замужество, переезд; горы слева символизируют родную семью, справа – семью супруга и его род, деревья – детей, животные и птицы – внуков, насекомые – правнуков.
– Ясно. – Вера замолчала, хотя вопросов было много, но господин министр излучал столько холода, что ей не хотелось с ним заговаривать.
Они прошли через арку выхода из рынка, направились к «Чёрному Коту», министр спросил:
– Вы не передумали навещать Булата?
– Нет. Только я же должна была ему мясорубку отдать, а она дома осталась.
– Я распоряжусь, – кивнул он.
Дальше они шли молча. Таверна была полупустой, министр открыл дверь с иллюзорным туалетом и не останавливаясь прошёл сквозь него, Вера закрыла глаза и стала спускаться следом. Мрачные коридоры подземной тюрьмы совсем не изменились, она даже узнала некоторых парней на пунктах дежурных, кивнула им, проходя мимо. В одном из коридоров им навстречу вышел Двейн, министр передал Веронику ему и попросил отвести к Булату, а сам кивнул Вере и ушёл, не прощаясь. Она вопросительно посмотрела на Двейна, указала глазами вслед министру и спросила одними губами:
– Что случилось?
Двейн отвёл глаза и пожал плечами, тут же сделал вид, что ничего не было, и повёл её в сторону кухни.
Булат так обрадовался её визиту, что Вера на какое-то время забыла обо всех своих проблемах. Этот огромный дядька был похож на ходячий диван с пледом и котом, в него хотелось завернуться и ни о чём не думать. Она сначала рассказывала, объясняла и диктовала рецепты, потом им принесли мясорубку, она закатала рукава и бросилась помогать, натянув фартук поверх цыньянского платья. В двери периодически заглядывали, то радостный Барт, то недовольный Двейн, то какие-то незнакомые парни, которых послали проверить, как тут дела и скоро ли можно будет попробовать результат. В конце концов они так задолбали Булата, что он преодолел свою нелюбовь к Двейну и попросил закрыть столовую до его личного распоряжения, после чего заглядывал к ним в святая святых только Двейн, но через какое-то время и он перестал.
Наконец у Булата кончилась свободная посуда, везде что-то жарилось, тушилось и запекалось, сам повар мыл стол, а Вера сказала, что отлучится на минутку, и выбежала в столовую, сразу увидев одинокую сгорбленную спину за одним из столов.
– Двейн? – заискивающе позвала она, – мы тебя не сильно задерживаем, да? Ну Двейн, мы честно не думали, что так надолго затянется, оно само. Зато ужин будет офигенный… Двейн, ну поговори со мной.
Он сгорбился ещё сильнее, она как-то почувствовала, что дело не в том, что они с Булатом затянули с готовкой, здесь что-то другое. Подошла ближе, положила ладони ему на плечи и мягко погладила:
– Что-то случилось?
Он еле ощутимо пожал плечами, она наклонилась, укладывая подбородок ему на макушку, провела руками по его плечам до локтей и обратно, наклонилась и шепнула на ухо:
– Кто тебя расстроил? Расскажи мне, я их всех побью. – Он беззвучно рассмеялся, она улыбнулась, сделала важный голос: – Да, я могу, доктор Вера лечит всё. И всех. Доктор Вера только господина нашего вредного министра не лечит, но тут уж, я думаю, ты и сам справишься, у тебя отлично получается.
Он рассмеялся громче, покачал головой и уже набрал воздуха, чтобы что-то ответить, но щелкнула дверь и оттуда раздалось:
– Господин? К вам… простите, я попозже зайду, – дверь захлопнулась, стало тихо.
Вера окаменела, внезапно поняв, что если Двейн только что вышел, то…
Она дёрнулась убрать руки, но министр крепко сжал её запястья, не давая двинуться:
– Поздно. Если взялись, то уже держитесь.
– А вы не боитесь, что… – перехваченным голосом начала она, он перебил её, насмешливо фыркнув:
– Не боюсь. К тому же, время не имеет значения, чуть коснулись на секунду или держались долго – не важно, платить приходится одинаково.
Ей стало дурно от этого «платить», в памяти вспыхнули его шрамы на руках, забинтованная шея…
– Уже поздно, Вера, расслабьтесь, – тихо рассмеялся министр, она нервно прошипела:
– Почему вы меня не остановили?
– Я не думал, что у вас с Двейном настолько тёплые отношения. Или вы виснете действительно на всех подряд?
– Не на всех, – ей захотелось его придушить, а в таком удобном положении соблазн был велик. – Я, чтоб вы знали, в вашем мире…
– Вера! – раздалось из кухни, – вода выкипела, мне как, ещё..? Ой, ё! Я ничего не видел!
Хлопнула ещё одна дверь, Вера с министром невольно сдавленно рассмеялись, он погладил её руку, она осторожно прижалась к нему чуть сильнее, закрывая глаза и касаясь щекой его волос, слушая… Ощущение было странное и непривычное, она много раз обнимала так Виталика и друзей, но сейчас всё было по-другому, её руки привыкли к другим плечам, более мягким, более податливым… а министр был твёрдым и крупным, внешне он не выглядел таким большим, каким оказался на ощупь. Она медленно сдвинулась, выбирая более удобное положение, затихла. Внутри полыхал жар, казалось, её грудь оставит ожог на его спине.
– Вера?
Его голос отдавался во всём её теле, вибрации проходили по каждому нерву.
– Что? – она сказала почти шёпотом, но он услышал.
– О чём вы говорили с госпожой Ви А Ри?
– О вас. – Он напрягся, но промолчал, Вера мягко погладила его по груди, с горьковатой иронией добавила, – она сказала, нам будет очень тяжело. – Он невесело рассмеялся, качнул головой:
– Это и без гадалки ясно было. Что-нибудь конкретное она сказала?
– Рассказала, как у вас принято дарить подарки, я была в шоке. Спросила, где моё зеркало, которое с бабочками. Где моё зеркало?
– Оно же вам не понравилось, – наиграно надулся министр, Вера навалилась на него сильнее и буркнула:
– Мне придушить вас хочется.
– Вперёд.
– Я серьёзно, – невесело вздохнула Вероника, переставая дурачиться, опять прижалась щекой к его волосам и прошептала: – Вы же знаете, что я дикий пришелец, нихрена не понимающий в местных играх, вы могли как-то…
– Как?! – с горьким сарказмом выдохнул министр, до боли сжал её запястья, прижал к груди сильнее, – Вера, вы в некоторых вещах так проницательны, что я диву даюсь, зато там, где надо, проявляете чудеса непробиваемости!
Она набрала полную грудь воздуха, готовясь возмущаться, но передумала и промолчала, сильнее прижалась к нему, закрывая глаза, слушая шелест его волос и пытаясь утонуть в ощущении его близости, это всё было так невероятно, что ей то и дело становилась страшно, что сейчас её разбудят.
– Вера…
Его перебил медленный, оглушительный скрип двери, деликатный, как галопирующий носорог, голос Булата прокряхтел:
– Э… не хочется вам мешать и всё такое… но совесть тоже надо иметь, у меня всё готово, а Двейн в одиночку сдерживает это стадо голодных баранов, просто потому, что вам приспичило прямо вот тут вот… это. Давайте, короче.
Дверь опять скрипнула, Вера почувствовала, как плечи министра Шена дрогнули беззвучным смешком, медленно выпрямилась, с усилием отрываясь от него, но пока не убирая руки. Он тоже не спешил отпускать её, они молчали, потом она обречённо зарычала и опять обняла его, ещё крепче, как в последний раз… уткнулась лицом в его волосы, вдохнула полные лёгкие и замерла так, наполнившись им до краёв и не желая думать, что делать дальше.
– Так и пойдём? – с невесёлой иронией спросил министр, с силой погладил её руку, она молча кивнула, зная, что он почувствует её движение. – Отличный план. Действительно, так и пойдём. Всё время будем так ходить. И когда настанет час расплаты, попросим Дока так и забинтовать.
– Я не знала, что это вы, – перехваченным голосом ответила Вера.
– Не важно, – мягко улыбнулся он, провёл ладонью по её руке, сжал пальцы, – всё равно уже поздно. Как вы там говорили? Что бы жизнь ни предложила, надо брать всё? Вот и возьмём всё. А потом расплатимся по счёту. Так, значит так, что теперь делать.
– Вы мне расскажете, что это такое?
– Зачем? Вы и так уже всё поняли.
– Почему это происходит?
Опять скрипнула дверь, Булат громогласно прокашлялся, министр в последний раз сжал Верины руки и отпустил, она выпрямилась, пряча глаза и одновременно сгорая от любопытства и желания увидеть его лицо, но смелости хватило только на короткий взгляд, не принёсший облегчения – он выглядел так же, как и всегда, бесстрастным, хмурым и холодным.
– Вы всё закончили здесь?
– Да, – кивнула Вера.
– Тогда я провожу вас, прощайтесь.
– Булатик, пока! – попыталась изобразить беззаботность Вера, но судя по тому, что повар даже не вышел, а буркнул «пока» из недр кухни, её клоунада никого не обманула.
– Идёмте, – министр обнял её за плечо, повёл к выходу, Вера опустила глаза, чтобы не видеть лица Двейна и целой толпы бойцов, ждущих у двери. Когда они проходили мимо, парни пытались сохранять спокойствие, но атмосфера неприличной шутки всё равно висела над ними, отзываясь в шепотках, смешках и переглядываниях, Вероника старалась этого не замечать.
Министр довёл её по петляющим коридорам до портала и шутливо шепнул на ухо:
– Ну что, проверим теорию Барта?
Она не успела испугаться, как он наклонился, подхватывая её под колени, как ребёнка, поднял и шагнул в портал.
Смоговый шум ж/д вокзала ударил её плотной волной, всё было таким ярким и подробным, что восприятие затормозилось, звуки растянулись, как в замедленной съёмке, Вера оборачивалась медленно-медленно, белый капот надвигался на неё…
…и исчез.
Она поражённо выдохнула, осматриваясь в библиотеке третьей квартиры, министр поставил её на пол и с обречённым весельем усмехнулся:
– Ну как?
– Она меня не сбила, – поражённо прошептала Вера, медленно поднимая глаза и набираясь смелости, чтобы посмотреть на него, – не успела. Я не видела аварию. Спасибо, – смелость кончилась, она опустила голову, чувствуя, как отчаянно заливается краской, замерла, не зная, куда деть руки и что вообще теперь делать, всё было так странно и неожиданно.
– Обращайтесь, – с шутливым высокомерием кивнул министр, смерил её взглядом, – давайте развяжу пояс. Хотя, нет, лучше не здесь, а то будут дёргать постоянно.
– Не будут, если делать это молча, – съехидничала Вера.
– Угум, – двусмысленно протянул министр, – отличный план. Будем делать… это… молча. Но всё равно не здесь. Идём.
Опять взял её за плечо и потащил в спальню, плотно закрыл дверь, развернул к себе спиной и стал развязывать узел. Она чувствовала, как министр что-то делал с длинными концами пояса, давление плотной ткани ослабилось, петли из-под груди сползли до талии, потом резко натянулись, сжимая, заставляя её выдохнуть и напрячься, министр довольно усмехнулся, наклонился к её уху и сказал:
– Знаете…
– Господин?
– Молча! – прошипела Вера со смесью раздражения и смеха, – неужели это так трудно?
– Это очень трудно, – с сарказмом прошептал министр, отпуская концы пояса, с силой потёр лицо и добавил: – Переодевайтесь и приходите на кухню, я вас…
– Господин?
– Иду!
Он нервно щёлкнул замком и стремительно вышел, Вера с беззвучным стоном закрыла лицо руками и запрокинула голову – это всё сводило с ума. Повернулась к зеркалу – девушка за стеклом смотрела на неё абсолютно сумасшедшими и неприлично счастливыми глазами, щеки красные, распухшие губы приоткрыты, из причёски выбилось несколько прядей. В груди было горячо и трепетно, там что-то колотилось в стены клетки, стремясь вырваться и расправить крылья, утонуть в небе, закричать в это небо что-то самое главное.
«Возьми себя в руки, психическая.»
Это было почему-то так смешно, что Вера зажала рот рукой, глядя себе в глаза в зеркале. Вытащила из волос большие гребни и собрала рассыпавшиеся локоны и косы заколкой, не вынимая шпильки – пусть их ищет тот, кто их закалывал. Голова кружилась…
«Сумасшедший день. Хоть бы он не кончался!»
Дрожащими от волнения руками сняла платье, надела рубашку с вырезом на спине и штаны, уродливую юбку затолкав поглубже в шкаф, увидела кобуру и решила не надевать – она была свято уверена, что сегодня будет в безопасности даже голой.
Голоса в библиотеке стихли, шаги министра Шена теперь раздавались из кухни, там звенела посуда и шумела вода.
«Что сейчас будет?»
Способ узнать был только один, и она решительно толкнула дверь.
Министр сидел на своём любимом месте и читал какие-то бумаги, когда Вера вошла, он поднял голову и осмотрел её костюм, но до глаз так и не дошёл, чуть улыбнулся на одну сторону и опять уткнулся в бумажки:
– Я поставил чайник.
– Хотите чая? – хрипловато спросила Вера, он глубоко вдохнул и ответил:
– Я много чего хочу, но остановимся на чае.
– Хорошо, – она пошла мыть руки, одновременно пытаясь справиться с неприлично широкой улыбкой. Министр молчал, Вероника достала фрукты и блюдца, стала мыть и чистить яблоки. За спиной зашелестели бумаги, между лопатками скользнул щекотный взгляд, министр сказал:
– Вы сегодня решили…
– Ура, я пришёл! – Барт возник прямо посреди кухни, раскинул руки и заявил: – Вера, у меня сегодня такое случилось! Я так счастлив, если бы ты знала! – радостно подскочил к ней со спины и сгрёб в объятия с неожиданной для такой мелочи силой. Вера попыталась напрячь руки, но не успела – нож, которым она вырезала сердцевину из половинки яблока, легко скользнул остриём сквозь яблоко и её ладонь, показав кончик с тыльной стороны.
Она ахнула, хватая воздух ртом и пытаясь справиться с замораживающей по локоть болью, рот обожгло солёным, кровь с глухим стуком закапала на стол, её сразу стало так много, что она не смогла рассмотреть рану, даже когда вытащила нож и уронила окровавленную половину яблока на стол. В ушах звенело, она отдалённо слышала за спиной шум и топот, потом рядом возник министр, решительно отобрал у неё нож, задрал рукав и сунул пробитую насквозь ладонь под воду, вся раковина мигом окрасилась красным, красные брызги осели на столе, на стене и на рукаве министра Шена, Вера виновато отвела глаза.
Прибежал бледный Барт, протянул ей деревянную пластинку с выжженным знаком, она взяла и непонимающе посмотрела на министра:
– Зачем это?
– Регенерация, – успокаивающе ответил он, указал глазами на её ладонь под водой, – сейчас всё заживёт, чуть-чуть потерпите.
Она видела, как невыносимо ему стыдно.
«За что? За то, что в этот раз получил не он, а я?»
Красный поток под её ладонью постепенно светлел, наконец рана перестала кровоточить, хотя и не зажила, рука успела замёрзнуть и Вера мягко попыталась убрать её из-под воды.
– Подержите ещё, – попросил министр, – будет не так больно.
– Мне не больно, – улыбнулась она, заглянула ему в глаза с самым честным и беззаботным видом, – у меня уже отнялось всё от холода.
Он неохотно разжал пальцы на её запястье, позволив ей убрать руку, сделал тише воду, стал вытирать кровь со стола. Вера попыталась его оттереть:
– Не трогайте, я уберу.
– Сядьте, я сам.
Прозвучало зло и нервно, Вера сочла за лучшее не выделываться и прошла к столу, села, стала смотреть как он вытирает брызги крови со стола и стен, заново моет тарелки, яблоки, нож.
– Почему вы пользуетесь этим ножом?
Она съёжилась от его тона, пожала плечами:
– Нож как нож.
– Где тот, что я точил?
– Наверное, остался на той квартире, – смущённо вздохнула Вера, – у меня там много чего осталось.
– Почему вы не сказали? – он обернулся, припечатывая её недовольным взглядом, она пожала плечами и отвернулась:
– Не хотела вас беспокоить такой ерундой.
– А надо было. Впредь потрудитесь меня беспокоить любой ерундой. – Он бросил нож в ящик, с грохотом задвинул его и развернулся к Вере, опираясь о стол и излучая злость на себя и на весь мир. – С моим ножом такого бы не случилось.
– Почему? – подняла глаза Вера, он саркастично фыркнул и посмотрел на неё как на неразумное дитя:
– Неужели вы думаете, что я стал бы дарить вам игрушку, которой вы можете причинить себе вред? Он магически обработан таким образом, что вы не сможете им порезаться, даже если сильно захотите.
Вера впечатлённо дёрнула бровями и опустила глаза, пожала плечами. Министр вытер руки и медленно выдохнул в потолок:
– Так говорите, его просто не принесли с пятой квартиры? – Она молча кивнула, он нехорошо усмехнулся, – я выясню, чья это недоработка. Что ещё у вас там осталось?
– Да так, по мелочи, – замялась Вера, – ерунда всякая.
На самом деле, у неё при переезде бесследно пропал перешитый комплект белья, но она не хотела это обсуждать.
– Если мы решили проблему с телепортацией, можем сходить туда и всё забрать, – предложил министр. – Как думаете, переживёте ещё два перемещения?
Она на секунду подняла взгляд, страшно смутилась и опять опустила, многозначительно ответила:
– Смотря как.
– Так же, как в прошлый раз, – улыбнулся он.
– Тогда да, наверное.
– Тогда я пойду возьму у Дока аптечку и договорюсь, чтобы нам перенастроили портал напрямую. Постарайтесь никуда не влезть пока меня не будет.
Она скривила мордочку, он тихо рассмеялся и ушёл, оставив её в смешанных чувствах.
С одной стороны, было жутковато, с другой – оно того стоило. И если ещё раз придётся таким образом платить за возможность как следует обнять господина министра, она согласилась бы, не колеблясь. Вот только он вряд ли принял бы такой её выбор.
«Если бы я знала механику процесса…
Он так и не ответил, почему это происходит.
Очередное проклятье? От кого? За что? Я тут при чём?»
Вопросов становилось всё больше, рука начинала опять болеть. Вера подумала о том, чтобы ещё немного подержать её под водой, но не успела ничего решить, он пришёл раньше. Поставил на стол аптечку, достал баночки, бинт и стал осторожно обрабатывать её рану, стараясь не прикасаться к коже.
– Это работает только напрямую? – тихо спросила Вера, – через одежду не считается?
Он нахмурился сильнее, но ничего не сказал, отложил мазь и взял бинт, стал внимательно отматывать кусочек. Вера невесело усмехнулась и отвернулась.
Министр закончил бинтовать, спросил:
– Не туго?
– Нормально.
Он стал собирать всё в аптечку, Вера осмотрела ладонь, шевельнула пальцами и подумала, что сама не сделала бы лучше, здесь явно ощущался опыт.
– Портал готов, – министр внимательно защелкивал аптечку, рассматривая её так, как будто никогда до этого не видел, – вы уверены, что выдержите переход туда и обратно? Со мной действительно настолько легче?
– Да. – Голос звучал хрипло, она решила больше ничего не добавлять и вообще болтать поменьше.
– Ну смотрите, дело ваше. – Он встал и жестом пригласил её к порталу, они прошли через библиотеку, остановились у стены, Вера нервно теребила здоровой рукой край рубашки, смотрела в сторону, чувствуя, что заливается краской ещё сильнее, хотя казалось, сильнее уже некуда, щеки пульсировали от притока крови, дышать становилось всё тяжелее.
– Не передумали? – чуть хрипловатый голос министра Шена пробежал по телу горячей волной, она решительно мотнула головой, боясь заговорить и выдать своё состояние, попыталась поднять глаза, но взгляд заблудился на уровне его груди, не в силах сделать ещё один рывок вверх, скользнул вправо по плечу, по руке до ладони, которую он открыл ей навстречу приглашающим жестом: – Идём?
Дыхание перехватило где-то под горлом, Вероника кивнула и сделала маленький шаг к нему, замялась, не зная, что делать дальше. Министр положил ладонь ей на плечо, мягко сжал и наклонился ближе:
– Вы уверены, что нормально это перенесёте?
Она решительно кивнула, закрывая глаза и всё равно видя его лицо. Ладонь министра Шена скользнула вниз по её руке, по талии, дальше, до середины бедра… Вероника поражённо открыла глаза, увидев как министр опускается на одно колено и примеривается взять её так же, как в прошлый раз. Он заметил её реакцию и поднял голову, вопросительно дёрнул бровями, заставив её смутиться и отвернуться. Он молчал, Вера лихорадочно искала, что ему сказать, пытаясь куда-то деться от отпечатавшегося в памяти взгляда– когда он смотрел вверх, свет падал на его лицо, проявляя странный красноватый цвет глаз, это пробуждало воспоминания, волновало и выбивало из колеи, она молчала слишком долго, он всё ещё ждал. Она решилась:
