Текст книги "Дай мне руку (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

– Я понял. Ладно.

– Глупо? – поджала губы Вера.

– Ага, – он мягко улыбнулся и сполз по стулу ниже, откинулся головой на стену и надолго задумался. Вера смотрела на него, рассеянно изучая руки, медленно вращающие чашку, лицо с неуловимыми тенями мыслей… Ей показалось, что ему легче, как будто о том, что он рассказал, было тяжело молчать, а теперь эта тяжесть пропала.

«Какая всё-таки между нашими культурами пропасть…»

Она медленно глубоко вдохнула, он вопросительно посмотрел на неё и она поспешила изобразить беззаботность:

– Ещё чая?

– Давайте, – министр прикрыл рукой зевок, потёр глаза, Вера заметила:

– Засыпаете?

– Нет, – он сел ровно, решительно кивнул: – Я бодр, как бобр! В смысле… как кто? – министр задумался, Вероника рассмеялась, он опять потёр глаза, – ну как это говорится?

– Понятия не имею, как у вас это говорится, – подняла руки Вера, – у нас это называется «сонная тетеря».

– Я тетеря? – возмутился министр.

– Ага, – издевательски закивала Вера, ссутулилась и сделала сонное лицо, кривляя министра Шена: – Сидит так и из стороны в сторону качается, качается…

– Я не качаюсь, – заявил министр, заглянул в чашку и сурово вопросил: – Мы вообще чай пить будем или нет? У меня блины остывают! Ух ты, блины… Почему мы их раньше не ели?

Вера покачала головой и пошла ставить чай, министр в это время аккуратно развернул все три вида блинов, выбрал начинку и завернул обратно.

– Что там за несанкционированные движения? – грозно обернулась Вера, министр сделал честное лицо:

– Разведка, – облизал пальцы и добавил, – боем. Вкусно. Черт, а я уже объелся.

– Я же говорила, тефтельки были лишние.

– Тефтельки никогда не лишние, – наставительно произнёс министр, потёр живот и пробурчал: – Почему вы меня не остановили?

– По-моему, этот вопрос давно не актуален.

– В следующий раз остановите меня.

– Обязательно. – Она сняла закипевший чайник, выбрала чай и заварила самую маленькую чашку. Отнесла на стол, села рядом и подпёрла щёку ладонью, с умилением глядя на откровенно засыпающего министра. Он взял блинчик, посмотрел на него и вздохнул:

– Я стану очень, очень толстым, – покивал и добавил: – Все будут тыкать в меня пальцем и говорить: «Фу, жиробас! Сколько еды ты сожрал?». А я буду отвечать: «Много. И это было обалденно», – печально вздохнул и откусил половину, запил чаем и загрустил окончательно.

– Что опять не так? – улыбнулась Вера.

– Я вспомнил, что этот пояс застёгнут на последнюю дырку. И больше нету.

– Ничего, здесь есть диван. Можно будет сесть, откинуться на спинку и расслабиться.

Министр зажмурился и простонал с набитым ртом:

– Звучит, как музыка. – Посмотрел на половину блинчика, решительно нахмурился и заявил ему: – Лопну, но доем. – В два подхода запихал блинчик в рот, допил чай и чемпионским жестом показал пустые ладони, Вера рассмеялась и зааплодировала, встала убрать со стола, министр с трудом поднялся и выпрямился, взглядом победителя обвёл всю кухню, достал из кармана блокнот, что-то размашисто написал, шлёпнул печать и вырвал лист:

– Вера! Это для тефтелек.

Она взяла лист, там было две строчки на карнском и три столбика на цыньянском, из всех иероглифов она узнала только «прикасаться» и «смерть», усмехнулась и просунула листок сквозь ручку крышки кастрюли, убрала всё в холодильник и обернулась:

– Идём?

Он кивнул и пошёл в гостиную, с блаженным видом устроился на диване и достал из кармана телефон, стал что-то искать, посмотрел на Веронику, остановившуюся в нерешительности между диваном и креслом, похлопал по дивану рядом с собой и кивнул на телефон:

– Давно хотел у вас спросить… Что здесь происходит? Я ничего не понимаю.

Она села рядом, он тут же придвинулся ближе, почти касаясь её бедром, включил фильм, сел чуть ниже, Вера поднялась выше, чтобы хорошо видеть экран. Стала рассказывать, через время почувствовала, как господин министр всё ниже сползает по дивану и удобно устраивает голову на её плече, и замолчала. Его волосы рассыпались по её груди, дыхание было тихим и ровным, руки расслабленно лежали на коленях. Она осторожно повернула голову, глубоко вдохнула до дрожи пробирающий запах своей постели и закрыла глаза. Ей хотелось его поцеловать. Хотелось взять за руку, ощутить кончиками пальцев каждый шрам, каждую линию на ладони, взять двумя руками и греть, целовать каждую чёрточку…

Но она боялась пошевелиться, потому что понимала, что он проснётся, поэтому просто сидела тихо и старалась дышать медленнее. Казалось, она излучает своё неутолимое желание, оно наполняет воздух, пропитывает всю комнату.

«Господи, как же я люблю вас… как же…»

Ей хотелось кричать об этом, на весь мир, чтобы он услышал и понял. Его волосы были так близко, что она могла бы дотянуться и прижаться губами…

«Он проснётся.»

Сердце грохотало так, что она видела его удары сквозь рубашку, грудь подбрасывало, в голове шумело, как после бешеного бега.

«А может и не проснётся…»

Вероника зажмурилась изо всех сил и приказала себе держать себя в руках.

«Хрен поймёшь этот грёбаный мир…

Что он имел в виду, когда говорил, что я свободна и могу выходить замуж? Что всё было несерьёзно и уже кончилось? Когда ночью я гладила его по щеке, а он сказал, что ничего больше не будет, это от нас не зависит?

Почему он говорит одно, а делает другое? И почему я вижу в его глазах, что ему хорошо со мной, но делать ни шага дальше он не хочет?»

Она слушала его дыхание и сходила с ума от желания встряхнуть его и потребовать объяснений… и осознания, что ни за что его не разбудит.

«Ты же хотела, чтобы он спал в твоей постели. Радуйся.»

Внутри действительно была радость, где-то в груди, под всеми страхами и сомнениями.

«Приятных снов, солнце моё.»

Она представила тот поцелуй, на который так и не решилась, как поворачивается и прижимается губами к его волосам. Даже думать об этом было счастьем. Она закрыла глаза, мечтая утонуть в этом чувстве.

* * *

Она так и не поняла, спала она или нет, но когда в библиотеке раздались шаги, глаза открыла первой.

Вошёл Двейн, округлил глаза и сделал шаг назад в библиотеку, согнулся в поклоне и тихо позвал:

– Господин, вы пойдёте на тренировку?

Министр приоткрыл глаза, повернул голову к двери и хрипло прошептал:

– Иди отсюда.

– Я зайду через пять минут. – Двейн ушёл, министр опять опустил голову на Верино плечо и задышал ровно, она начала улыбаться, в восторге от этой картины. Спустя пару минут он вздрогнул и резко окаменел, открыл глаза, зажмурился и осторожно выровнялся, отодвигаясь от Веры. Потёр глаза и спросил:

– На чём мы остановились?

«На том, что я хотела вас поцеловать.»

– Где-то на половине третьего ночи, – иронично шепнула Вера, он посмотрел на часы и ахнул, взялся за лоб, замер на секунду. Потом встал и поклонился, не поднимая глаз, тихо сказал:

– Не забудьте, что вечером идёте к Булату, – замялся на миг, как будто не знал как попрощаться, ещё раз поклонился и ушёл.

Вера подумала, как Двейн отреагирует на отпечаток швов её рубашки у министра на щеке, сбросила туфли и растянулась на диване, мигом отключившись.

* * *

– Госпожа Вероника? – голос Лики, короткий стук в открытую дверь библиотеки. – Госпожа?

Вера с трудом разлепила веки и села:

– Незаперто.

Дверь открылась, вошла улыбающаяся Лика с двумя здоровенными корзинами, поклонилась:

– Господин Шен прислал меня помочь вам одеться для похода на рынок. Мы можем позавтракать, у нас есть два часа. Вы будете завтракать?

– Да, пойдём. – Вера подавила зевок и встала, попыталась привести в порядок волосы, бросила любопытный взгляд на корзины, которые Лика с облегчением опустила на пол, – а что ты принесла?

– Вашу одежду. Это моё платье… в смысле, ваше, я в нём хожу на рынок, – Лика смутилась, как будто сболтнула лишнего. – Господин сказал, вы согласились, чтобы наряд выбрал он, – мечтательно вздохнула и понизила голос, – это так романтично, что вы так ему доверяете.

Вера опасливо покосилась на корзины и молча пошла на кухню.

«Как бы я об этом доверии не пожалела.»

– Ты уже завтракала? – поинтересовалась Вера, ставя чайник и доставая из холодильника пакеты с фруктами, девушка смущённо замялась в дверях:

– Вообще, да, но уже время обеда, если честно.

– Ясно, – фыркнула Вера и достала кастрюли с салатами и прочей едой, услышала, как за спиной ахнула Лика, и обернулась: – Что?

– Простите, – Лика резко опустила глаза. Вера выровнялась:

– Это не ответ на вопрос. Что случилось? – Лика смущенно указала глазами на продетую в ручку крышки кастрюли бумажку, Вера криво улыбнулась: – И?

– Там написано: «Объект под охраной, любой несанкционированный доступ карается смертью», – опасливо шепнула Лика.

Вера фыркнула и тихо рассмеялась, покачала головой. Лика шумно сглотнула и попросила:

– Уберите эту кастрюлю, пожалуйста. Я не хочу, чтобы кто-нибудь случайно узнал, что мы её доставали.

– О мой бог, – убито пробурчала Вера, убирая тефтельки в холодильник, – что ж вы все его так боитесь?

Лика невесело усмехнулась и прошептала:

– Вы когда-нибудь видели господина в гневе?

Вера вспомнила сидящего на полу Барта, щепки в своих руках и голубую полосу от меча, невольно передёрнула плечами и кивнула:

– Ага. Но неужели ты думаешь, что он станет убивать за еду? По-моему, он просто шутит таким образом.

– У господина Шена, – почти шёпотом сказала Лика, – слова с делом не расходятся. И если там написано «смерть», это значит «смерть», поверьте, я давно с ним работаю и знаю.

Вероника невесело усмехнулась и промолчала. Стала выставлять на стол еду. Задумалась, о чём бы поговорить со своей подделкой и решила по делу:

– Расскажи мне, с кем ты общалась под моим именем, какое впечатление они произвели. А то мне скоро с ними всеми разговаривать, а я вообще не в курсе.

– Господин говорил, что даст вам записи.

– Записи дают однобокое представление, я хочу услышать твоё личное мнение.

– Ну… – Лика задумалась, – его величество приходил дважды, вёл себя очень приветливо, разговаривали мы в основном о политике и истории, но он мало гостил, у меня был приказ выпроваживать его пораньше.

Вера порадовалась, что стоит спиной, и Лика не видит её удивлённого лица.

«Надо же, как интересно…»

– Господин Рубен пришёл один раз, расспрашивал о вашем мире, я рассказывала ему о маркетинге, господин Шен давал мне конспект. Господин Рубен был впечатлён, слушал очень внимательно, обещал прийти ещё, но не пришёл. Спасибо, – Вера поставила перед девушкой тарелку и вручила вилку:

– Приятного, – тоже села и придвинула салат, – а кто пытался тебя отравить?

– Господин Хаким, – Лика поморщилась, – очень милый, весёлый, добрый и жизнерадостный. И он не пытался, он отравил, я два дня в лазарете лежала.

Вера впечатлённо дёрнула бровями, но промолчала. Они занялись едой, Вероника думала о том, как это – чувствовать себя в чужой шкуре.

«Мне бы не понравилось.»

– А как тебя узнал мастер Валент?

– Я не знаю, я всё делала по инструкции. А он понял мгновенно, как будто знал.

«Облачко увидел.»

– Меня больше никто не узнал, а я общалась со всеми, пила чай с Сайдэ, ходила на примерку платья… – девушка грустно улыбнулась и вздохнула: – У вас очень красивое платье.

Вере почему-то стало стыдно, как будто она была виновата перед Ликой за то, что у неё есть то, чего у Лики нет. В своей жизни она видела много зависти, достаточно, чтобы узнавать её с первого взгляда, но Лика в этом смысле была особенной, она не просто смотрела со стороны и завидовала, она смотрела почти изнутри.

«Но есть кое-что, что у тебя есть, а у меня нет, детка. Поддельный министр целует поддельную меня с настоящей страстью, которой я до сих пор не видела у настоящего министра ни разу.

Но ты об этом никогда не узнаешь. Красивые девочки плачут только ночью, днём они улыбаются.»

Вера улыбнулась и стала тщательно выбирать кусочек. Они доели, Лика посмотрела на часы и нахмурилась:

– Нам нужно поторопиться.

– Ты говорила, у нас два часа, – подняла брови Вера.

– Нам ещё причёску делать, – вздохнула Лика, – а я, если честно, ещё не очень хорошо умею, так что может быть, придётся переделывать.

– Там что, настолько сложная причёска? – насторожилась Вера, Лика неопределённо пожала плечами и Верино нехорошее предчувствие стало ещё сильнее.

Они вышли в гостиную, Лика сказала Вере снять всё и завернула её в три слоя одежды, похожей на вечернее платье и кимоно одновременно. Множество шёлковых юбок здорово мешало ходить, широченный пояс от талии до груди сковывал движения, а накидка, похожая на болеро, не скрывала кобуру. Вера посмотрелась в зеркало и решительно качнула головой:

– Нет, нужно что-то длинное, чтобы спрятать оружие. Я могу надеть на это куртку?

– Нет, – шокированно ахнула Лика, – она совершенно не подойдёт к платью!

– Мне плевать, как это будет выглядеть, я не пойду туда без оружия.

– Господин Шен не позволит, – тихо сказала Лика.

Вера тяжко вздохнула и ещё раз посмотрела в зеркало. Единственное, что её в костюме устраивало, это ткань – синий, зелёный и фиолетовый шёлк выглядел и ощущался как волшебство, но ходить в этом всём…

– Какая-нибудь сумка мне положена? – мрачно спросила Вера, Лика радостно кивнула:

– Вот, две на выбор. – Вера взяла большую, заглянула внутрь, перебрала зеркало, кошелёк, какой-то узелок, платок, гребень, вывернула сумку и вытряхнула над кроватью. Сунула туда револьвер и горсть патронов, мрачно сжала губы, поняв, что больше ничего не влезет, деньги придётся носить в кармане.

«Интересно, а ещё меньше сумки не было?»

И тут Лика окончательно добила её, мягко попросив:

– Снимите часы, пожалуйста. Женщины не носят часы.

Вера раздражённо зарычала и сняла болеро, ткнула его Лике и попыталась развязать мудрёный узел пояса, шипя под нос:

– Что ещё женщины не делают в вашем грёбаном средневековом мире?! В штанах не ходят? Теперь будут.

Лика на секунду закрыла глаза и медленно сказала с бесконечным терпением:

– Госпожа Вероника, не ломайте ногти, пожалуйста. Каждый раз, как вы их обрезаете, господин Шен заставляет меня стричь мои. Если вы передумали идти на рынок, то я помогу вам переодеться, но сначала я должна предупредить группу, что всё отменяется.

– Он предвидел, что я откажусь это надевать, да? – прищурилась Вера, Лика отвела глаза:

– Господин предполагал, что вы найдёте, к чему придраться.

Вера поражённо выдохнула и всплеснула руками:

– Придираюсь я, значит! Офигеть. – Сложила руки на груди и мрачно засопела, пытаясь решить, чем пожертвовать – походом в загадочные восточные ряды или собственным спокойствием. – Ладно, – наконец решилась она, – ладно, хорошо. – Расстегнув часы, она подняла их выше локтя и опять застегнула, прикрыв рукавом, достала из сумки свёрток с наручными «часами истины» и точно так же надела их на вторую руку, переведя в вибро-режим. Проверила амулеты и кивнула: – Я пойду. Что там дальше?

– Причёска, госпожа, – ответила Лика с таким видом, как будто не ждала ничего хорошего.

Спустя минуту, Вера поняла, почему. Лика явно делала это в первый раз, у неё не получалось, она тянула волосы, тыкала шпильками куда зря и, судя по ощущениям, выдрала у Веры полголовы, но она мужественно молчала всё время, пока Лика сопела и ругалась. Через время она ушла в себя настолько, что начала бубнить под нос, кроя в три этажа Верины волосы, слабые заколки и загадочного «его», который «взял бы и сделал сам, умный какой».

– Кто «умный какой»? – наконец не выдержала Вера, Лика испуганно пикнула: «Простите» и замолчала, Вероника улыбнулась: – Слушай, мне правда интересно, кто тебя учил?

– Вы не знаете? – шепнула Лика, – господин Шен…

«Он умеет делать причёски?.. Ах, да, он ведь умеет всё, кроме пения, как я могла забыть?»

Вера улыбнулась и промолчала. Когда Лика наконец сказала: «Всё», она увидела в зеркале сложную конструкцию из жгутов и косичек, неопределённо пожала плечами и вынесла вердикт:

– Экзотичненько. Это всё?

– Ещё украшения. Сядьте, я сама надену. И снимите серьги. – Вера сняла и застегнула их на цепочке амулета, оставив болтаться на шее. Лика вернулась с маленьким сундучком и протянула руку: – Давайте, я уберу.

– Не надо, пусть тут будут, – Вера поправила цепочку.

– Куда вы их дели? – озадаченно нахмурилась Лика, в упор глядя на серьги, Вероника опять тронула цепочку с амулетом, начиная догадываться.

– В кошелёк положила, пусть там будут.

«Дзынь.»

На самом деле, звука не было, но когда часы на локте завибрировали, Вера почти услышала его в своей голове. Лика кивнула:

– Как хотите, – и стала доставать заколки и украшения. Вера молча смотрела, как она развешивает на ней гору блестяшек, и сжимала зубы, чтобы ничего не сказать – она решила, что у него не выйдет заставить её отказаться от визита в восточные ряды, она вынесет всё что угодно. Когда Лика закончила, Вера ощущала себя новогодней ёлкой, позвякивающей на каждом шагу, на ней было штук двадцать цацок, включая массивные перстни на обеих руках. Лика восхищённо смерила её взглядом и вздохнула:

– На меня господин никогда столько не тратил.

Вера замерла и набрала воздуха, готовясь возмущаться, но Лика уже выскочила за дверь, из гостиной раздался голос Двейна, Веронике пришлось выйти из спальни, чтобы поздороваться:

– Привет.

– Госпожа, – он медленно поклонился, – прекрасно выглядите.

– Я похожа на новогоднюю ёлку, – мрачно фыркнула она.

– Вы похожи на благородную цыньянку, – качнул головой парень, – когда вы их увидите, вы поймёте, там все так ходят.

– Лика сказала, что одевалась попроще.

– Она никогда не ходила в восточные ряды. Вы готовы?

Она проверила револьвер, повесила сумку на локоть и кивнула, он сочувственно поморщился и сказал:

– С вами буду я и ещё двенадцать человек охраны, вам нечего бояться.

– Я не выйду из дома без оружия, – медленно качнула головой Вера, Двейн махнул рукой и кивнул:

– Как хотите. Идём?

Она кивнула, он предложил ей руку и провёл через портал. В знакомой квартире на втором этаже ничего не изменилось, Вера посмотрела на засыпанный бумагами стол и опять смутилась от вспомнившейся картины с Ликой и Сантом. Потом вспомнила, как от неё утром уходил министр Шен, и прикусила губу, пряча улыбку. Двейн открыл перед ней дверь и сказал:

– Госпожа, вы должны кое-что запомнить, прежде чем мы доберёмся до восточных рядов. – Она бросила на него удивлённый взгляд, но тут же опустила глаза, глядя под ноги – боялась запутаться в юбках и загреметь с лестницы. Двейн продолжил: – Когда благородная женщина куда-то выходит со служанкой, она может с ней разговаривать, но если она идёт с телохранителем, то должна делать вид, что его нет. Поэтому, будьте любезны, не называйте меня «дружище» и вообще ко мне не обращайтесь. И не надо отдавать мне сумки, руки телохранителя должны быть свободны. Просто называйте имя «госпожа Вероника» и говорите, что покупки заберёт слуга.

Вера кивнула и шутливо насупилась, бурча:

– Тебе не нравится, когда я зову тебя «дружище»?

Он сдавленно прыснул и опустил голову:

– Обращаться так к слуге неприлично.

– Ты офигел?! – шутливо возмутилась она, – господину своему будешь так отвечать! В моём мире слуг нет, и вообще, я обиделась! Как борщик жрякать, так все друзья, а как борщик закончился, так всё.

Она бросила на него грозный взгляд и всё-таки запуталась в юбках, чуть не рухнув со ступенек. Двейн поймал её за плечи и с усталой улыбкой вздохнул:

– Осторожнее. Можете называть меня как хотите, но только тогда, когда никто не слышит. А на людях – только по имени.

– Короче, тебе не нравится, – вздохнула Вера.

– Да, не нравится, – поморщился он.

«Дзынь.»

Вера сжала губы, задавливая улыбку, и шёпотом протянула:

– Хочешь, секрет расскажу? – Он иронично поднял бровь, она толкнула его бедром и довольно шепнула: – Я знаю, что ты врёшь, – увидела его неуверенную улыбку и захихикала ещё довольнее, подобрала юбку и стала прыгать по ступенькам, шёпотом напевая: – Тебе нра-ви-тся!

Он пытался сдержать смех, но у него плохо получалось, Вера допрыгала до конца и поправила юбку.

– Слушай, а мы можем зайти к мастеру Валенту? Или у нас строгий маршрут?

– Если ненадолго, то можем.

– Отлично. И ещё вопрос. Ты видишь, что у меня на шее висят серьги на цепочке от амулета?

Двейн внимательно посмотрел на её шею:

– Я вижу мыслеслов и два амулета-щита, которые раньше носил господин Шен, больше ничего.

– Понятно, значит, это Барт наколдовал. Щиты, кстати, надо вернуть, я постоянно забываю.

– Не нужно, господин уже заказал себе новые, а эти решил оставить вам, после того случая, – Двейн замялся, Вера понизила голос:

– А что тогда случилось? Ну, когда Артур был не в себе?

Двейн напрягся, отвёл глаза. Открыл перед Верой дверь на улицу, подождал, пока она выйдет, и пошёл за ней, отстав на шаг и делая вид, что не слышал вопроса.

– Ясно, – насмешливо буркнула Вера, – ты не в курсе, что мне соврать по этому поводу, как обычно. Меня чуть не убили, а я даже не узнаю, как и почему.

– Спросите господина Шена, – тихо ответил Двейн.

– И он мне либо соврёт, либо не ответит, – скривилась Вера, махнула рукой и замолчала. Они в тишине дошли до лавки мастера Валента, Двейн буркнул:

– Три минуты, – и подпёр стенку у двери, а Вера как обычно пристроилась в конец короткой очереди. На неё странно посматривали, но она делала вид, что не замечает, списывая всё на свой странный костюм. Через время за ней заняли ещё несколько человек, она слегка расстроилась, что поговорить с мастером наедине не удастся, но выбора не было.

– Госпожа Вероника, – мастер приветливо кивнул ей, смерил восхищённым взглядом, – вы сегодня сияете.

– Меня заставили, – шутливо прошептала она, он рассмеялся:

– Слышал, военный министр приглашал вас в гости?

– Да ну их, такие гости, – отмахнулась Вера, он поднял ладони, оставляя тему:

– Как вашему другу понравилась мясорубка?

– Я ещё не подарила, сегодня пойду. Зато мне очень понравились часы, – она сделала загадочные глаза, он довольно просиял и понизил голос:

– Я снял матрицу заклинания с тех часов, что вы принесли. Вообще-то, это незаконно, но я не думаю, что вы на меня пожалуетесь.

Она понимающе улыбнулась, он довольно потёр ладони:

– Вы за чем-то конкретным или просто поздороваться?

– Я за ментальным щитом.

– Понял, – он кивнул и ушёл в подсобку, вернулся с ящиком и щедро распахнул его: – Выбирайте. И ещё, я бы рекомендовал вам взять два, когда щиты накладываются друг на друга, уровень повышается, как если бы два мастера второй ступени, объединившись, сумели одолеть мастера третьей.

– Хорошо, давайте эти, – она выбрала два маленьких серых камешка и полезла в карман за деньгами, протянула мастеру горсть монет, он выбрал несколько серебрушек и кивнул, она спрятала остальное. Понизила голос и хитро улыбнулась: – Как ваши облачка?

– Всё ярче, госпожа, – протянул мастер.

– А что вы видите во мне? – заинтересовалась она, он устало улыбнулся и пожал плечами:

– Вы сияете. Так сильно, что кроме этого света, я ничего не вижу, он слепит. – Помолчал и чуть серьёзнее сказал: – Со мной на улице стали здороваться шаманки, просто так, ни с того, ни с сего. Просто идут, смотрят, смотрят… потом улыбаются и кивают, как знакомому. Я вот всё думаю, что они видят во мне? Может быть, отражение вашего света? – Вера смутилась и опустила глаза, он вздохнул: – Когда вы мне расскажете? Я же не могу делать, и не знать, что делаю?

– То, что вы делаете, приносит людям радость? – виновато улыбнулась она, он кивнул:

– Да.

– А вам приносит радость?

– Да.

– Значит, мы делаем что-то хорошее? – с надеждой шепнула Вера, он улыбнулся, склонил голову:

– Заходите ещё, госпожа.

– Удачи, мастер, – она тоже чуть поклонилась и вышла, спрятала амулеты в сумку, посмотрела на Двейна: – Всё, в восточные?

– Идите, я за вами, – кивнул он.

Она пошла по центральному продуктовому ряду, нашла ту женщину, которая в прошлый раз сунула ей персик, и попыталась за него заплатить. В итоге купила ещё корзину, а шумная торговка собрала вокруг себя такую толпу, что Двейну пришлось прорываться наружу при помощи локтей.

Вход в восточные ряды был отмечен высоченной аркой с надписью, из которой Вера ни слова не поняла, но на всякий случай, запомнила. За аркой начинались лавки и закусочные, вроде бы, такие же, как и по ту сторону арки, но всё же другие. Здесь было гораздо больше цыньянцев, их одежда и причёски отличались от карнских тем сильнее, чем дальше Вера углублялась в восточные ряды. Буквально в паре улиц от арки карнские костюмы исчезли совсем, здесь все мужчины носили халаты или длинные жилеты с поясами поверх рубашек и штанов, а женщины были одеты почти как Вера, в платья с широким поясом и короткие курточки, отличалась только ткань. Через время она заметила, что яркую одежду из шёлка носят богачи, торговцы и их помощники одеваются поскромнее, но тоже в цветное, а бедные ходят в грубом полотне серо-коричневых цветов.

Женщин, одетых как она, Вера увидела всего человек пять, они ходили в сопровождении толпы служанок и смотрели на весь мир, как на дерьмо. Торговцы перед ними в прах рассыпались, а девушки кривили мордочки и постоянно смотрелись в зеркальца, поправляя серьги и браслеты. Кстати, столько украшений, сколько надела на неё Лика, Вера не увидела ни на ком, ни разу. Максимум восемь-десять предметов, но никак не два десятка.

«Вы мне это объясните, господин министр, о, да.»

Ещё она заметила, что на неё смотрят. Здесь все вели себя не так, как она привыкла, но эти взгляды выглядели странными даже для этого странного места. Она чувствовала острое внимание, оборачивалась и ловила пристальный взгляд, на неё смотрели в упор несколько секунд, потом резко отворачивались и делали вид, что заинтересовались стеной. Так на неё смотрели только мужчины. Женщины рассматривали исподтишка, причём не её саму, а костюм и украшения, в их взглядах она видела такую чёрную зависть, что желание пнуть министра Шена росло с каждой минутой.

Двейн за спиной шёпотом командовал, куда идти, чтобы посетить те лавки, которые запланировал для неё министр. Она купила чай в чайной лавке, нитки и ленты в лавке для рукодельниц, целую гору разнообразных круп и сушёных травок в лавке с едой и весьма странную губную помаду в лавке косметики.

А потом зацепилась карманом за перила крыльца какой-то очень скромной лавки.

Сначала Вера не поняла, что случилось, показалось, что её дёрнули за юбку, заставив остановиться. Она резко замерла, в неё чуть не врезался Двейн, извинился и отступил на шаг. Вера сняла зацепившийся карман, запрокинула голову, читая вывеску, там было всего три слова – «красота» и «здоровье», третье она перевести не смогла. В этот момент открылась дверь, из неё вышла немолодая красивая цыньянка и две служанки с корзинами, спустились по ступенькам и прошли мимо, овеяв Веронику запахом травяного чая, который у неё уже давно ассоциировался с министром Шеном.

– Что это за место? – шепотом спросила она у Двейна.

– Лавка косметики, – так же тихо ответил он.

– Я туда хочу.

– Вы уже были в подобной лавке.

– Я хочу именно сюда.

– Почему? – устало вздохнул парень.

– Ты веришь в знаки? – полушутливо шепнула Вера, Двейн зажмурился и тяжко вздохнул, Вера скромно опустила глаза: – Если ты скажешь «нет», я не пойду.

Он поморщился, секунду поколебался и обречённо выдохнул:

– Это лавка для женщин, я не могу войти туда с вами.

– Там может быть опасно?

– Нет.

– Тогда всё в порядке? – с надеждой улыбнулась она, он медленно глубоко вдохнул и прошептал:

– Две минуты.

– Спасибо, – она радостно улыбнулась и юркнула в дверь.

За дверью оказался небольшой коридорчик, украшенный настенной росписью и вышитыми веерами. Вера остановилась, рассматривая нарисованные на стене горы, реку в ущелье и деревья, полоскающие цветущие ветки в спокойной воде. Очнулась и открыла вторую дверь, входя в просторное помещение с длинным прилавком и полочками на стенах. На полках стояли бесчисленные баночки и коробочки, все разные, некоторые с надписями, некоторые с рисунками, а за прилавком стояла женщина, абсолютно седая, но со странно молодым лицом. В традиционном костюме, небогатом, но искусно вышитом, широкий пояс подчёркивал нереально тонкую талию, женщина медленно мешала пестиком в ступке что-то, источающее тот самый запах Вериной постели. Когда она вошла, женщина подняла глаза и чуть улыбнулась, медленно склонила голову:

– Что угодно госпоже?

– Здравствуйте, – Вера тоже чуть поклонилась, улыбнулась, – у вас так краси… – она замерла не полуслове, когда выпрямилась и увидела, что женщина до белых костяшек стиснула пестик и окаменела, глядя в пол с таким лицом, как будто с трудом удерживается от желания запустить свою ступку в Верину наглую морду.

«К торговцам нельзя обращаться на «вы»…»

– Простите, – прошептала Вера, увидела, как женщина вздрогнула, и тут же закрыла ладонью свой глупый рот, зажмуриваясь от стыда.

«Чёрт.»

Она весь день общалась так, как говорил министр, научилась мастерски строить предложения таким образом, чтобы навязчивое «вы» нигде не влезло, а тут умудрилась так сглупить, дважды. Убрав руки ото рта, она с силой переплела пальцы и виновато склонила голову, тихо заговорила, тщательно подбирая слова:

– Я сказала, не подумав, мне очень жаль.

«Простите.»

– Я издалека и многого не знаю. Вряд ли…

«…вы захотите…»

– …кому-то захочется общаться с таким невоспитанным человеком. Надеюсь…

«…это не испортит вам настроение на весь день…»

– …этот день ещё будет хорошим для нас обеих. Удачной торговли, я пойду.

Она закрыла глаза, желая удачи так сильно, как раньше желала только министру Шену, ещё раз поклонилась и вышла. Дверь тихо закрылась, Вера медленно выдохнула, глядя на пейзаж на стене и замечая, что на нём нет ни единой живой твари, хоть бы одна птичка была в небе нарисована, или бабочка какая-нибудь…

Внутри было так гадко и мерзко, что ей хотелось биться в стену головой и обзывать себя последними словами. Взяв себя в руки, она попыталась справиться с лицом и вышла на улицу.

Двейн увидел её и мигом напрягся:

– Что случилось?

– Похоже, я сделала большую глупость. Пойдём домой.

Он нахмурился, посмотрел на вывеску:

– Нет, это я сделал глупость. – Помолчал и спросил: – У нас по плану ещё ювелирный и книжный, вы уверены, что хотите уйти?

– У меня нет настроения смотреть на цацки, пойдём домой, а?

– Ладно, – мрачно кивнул он, – до конца ряда и направо.

Вера кивнула и пошла, куда он сказал, глядя в землю и ни на что не обращая внимания, внутри сжималась кольцами ненависть к себе и злость на себя, дикое чувство вины, и перед женщиной, и перед Двейном, который, похоже, теперь винит во всём себя.

Под каблук попался камешек, Вера больно подвернула ногу и чуть не упала, Двейн придержал её, она благодарно улыбнулась и опять опустила глаза.