Текст книги "Дай мне руку (СИ)"

Автор книги: Остин Марс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Руку дайте.

Он молча завёл руку за спину, она брызнула спреем на запястье и отставила банку:

– Ждём. Вообще на него редко бывает аллергия, но на всякий случай. Если будет чесаться, напухать – говорите.

– Зачем вы носите с собой обезболивающее?

– Домой купила, для гигиенических процедур.

– Какие процедуры настолько болезненны?

– Ужасно неприличный вопрос, – косо усмехнулась Вера, опускаясь на колени за его спиной, чтобы поближе изучить самые проблемные раны.

– Настолько неприличный? Имейте в виду, нам придётся написать развёрнутый отчёт по каждой вашей вещи, выставляемой на аукцион – состав, материалы упаковки, предназначение, любая мелочь. Так что вы всё равно расскажете.

– Офигенно, – мрачно поджала губы Вероника, представляя, как будет объяснять ему, что такое прокладки, тампоны и презервативы; рассказывать, зачем носит с собой мужские трусы, футболку с бэтменом и кружевные чулки; а на десерт устроит рекламу омолаживающего крема, антицеллюлитной маски, полосок от чёрных точек и воска для эпиляции зоны бикини.

«Прелестно. Познакомимся поближе. Это именно то, чего так нехватает нашим отношениям, да.»

– Как рука? – мрачно спросила Вера.

– Без изменений. – Он полуобернулся и сказал с долей веселья: – Почему вас так смутила перспектива описи имущества?

Она выразительно подняла бровь и бросила на него взгляд «совсем дурак или прикидываетесь?», он тихо рассмеялся и отвернулся, Вера собралась с силами и взяла из пачки ампулу, стала нервно щёлкать по ней ногтем. Шприцы она не купила, о чём сейчас сильно жалела, хотя и сомневалась, что сможет сама сделать укол – обычно ей всё делал косметолог, она даже не смотрела. С трудом сломав ампулу, Вера с сомнением посмотрел на край и накрыла отверстие сложенным бинтом, стала сквозь него лить лекарство прямо в рану, маленькими каплями, начиная с самых глубоких ран. Осторожно проверяла эффект кончиками пальцев, капала ещё. Результат оказался совсем не таким сильным, как она ожидала, но вариантов не было. Наконец она взяла нож, ещё раз протёрла водкой, беззвучно поминая всех богов и демонов, и вскрыла самый опухший нарыв. Оттуда хлынул поток грязной крови, опять стало больно, она очищала раны одну за другой, лила обезболивающее ручьём, открыла вторую ампулу.

Постепенно стало действовать, ей стало легче, она смогла справиться с дрожью и взялась дезинфицировать раны по второму кругу. Открыла аптечку, взяла антисептик и ватные тампоны, стала очищать раны и складывать использованную вату в тарелку с камнями и водорослями, министр посмотрел на тампон в смеси крови и гноя, поморщился и сочувственно сказал:

– Простите, что заставил вас ковыряться в этой гадости, я думал, что мы успеем, и до этого не дойдёт.

– «Гадости», – перекривила его Вера, – эта «гадость» – тела отважных лейкоцитов, павших в битве за ваше здоровье. У них не было шансов выжить, и не было никакого оружия, кроме собственных тел, но они сразились и погибли как герои, проявите уважение.

– Тела отважных кого? – прищурился министр.

– У вас не изучают в школе состав крови? – она положила на тарелку очередной тампон, бросив короткий взгляд на лицо министра, он качнул головой:

– Я изучал медицину, но состав крови подробно не рассматривал.

– О, там целый мир! – значительно, как сказочник, завела Вера. – Там работяги-эритроциты, которые всю жизнь таскают кислород из лёгких по всему телу, они вообще железные, как шахтёры, пашут круглосуточно. Это же из-за них кровь красная, из-за железа.

– Кровь красная из-за железа? – переспросил министр.

– Я вижу, ваша медицина на достойном уровне, – вздохнула Вера, старательно задавливая саркастичные нотки в голосе. – Да, железо в эритроцитах окисляется и переносит кислород. Лейкоциты – полиция, охраняют покой работяг и вообще всего тела, если где-то непорядок, они мигом туда и разбираются, гибнут, зато выгоняют из тела интервентов. Ещё есть тромбоциты – эмчеэсники, которые бросаются туда, где произошёл какой-то песец, и всё ремонтируют, тоже, между прочим, жертвуя собой. А самое клёвое то, что в крови содержится информация о всём теле, в перспективе, по капле крови можно будет когда-нибудь воссоздать всего человека.

– В вашем мире это умеют? – поражённо спросил министр, Вера качнула головой:

– Пока нет, на людях запрещено проводить опыты. Но животных уже клонировали, хотя получилось немного не то, чего они ожидали. – Она опять встала, выбрасывая грязный тампон и беря чистый, министр посмотрел на неё через плечо:

– На людях вообще не проводят опыты?

– Теоретически опасные – вообще не проводят, нельзя.

– Да ну, не верю. Даже на заключённых и военнопленных?

– Да, даже на них, это запрещено Женевской конвенцией, – недовольно ответила Вера.

– Ваша Женевская конвенция препятствует прогрессу.

– Наоборот, она толкает к прогрессу. И если вы этого не понимаете, значит, ваш мир до этого ещё не дорос.

Он фыркнул, но промолчал. Вера выбросила очередной тампон, тронула следующую проблемную рану, замерев от боли, опять потянулась за лидокаином, министр поймал её руку на полпути:

– Хватит, это ерунда, обойдёмся.

– Там ещё много, – она попыталась освободить руку, он не дал:

– Вы понимаете, что с каждой каплей теряете деньги?

– А вы понимаете, что мне плевать на эти деньги?

– Это вам сейчас плевать, а когда они начнут кончаться, вы об этом пожалеете.

– Пожалею я или нет, станет известно потом, а больно мне сейчас.

Она всё-таки освободила руку и дотянулась до коробки, стала обрабатывать рану, министр медленно глубоко вдохнул и как будто в пространство вопросил:

– Как можно настолько не уметь терпеть боль?

– Для этого надо всего лишь всю жизнь прожить в безопасном, благополучном мире, а потом попасть в грёбаное средневековье, с лошадьми, мечами и отсутствием нормальной медицины, – зло выдохнула Вера.

Министр хмуро промолчал, она дрожащими от нервов руками поставила полупустую ампулу на стол и стала протирать руки, опять занялась ранами, постепенно начиная жалеть о своей несдержанности, он молчал, но она ощущала его злость, досаду и вину, от этого становилось стыдно и неуютно.

Ему ещё несколько раз приносили документы, один раз Вера узнала голос Эрика, но даже не подняла глаз, раны затягивались всё быстрее, одна умудрилась срастись криво и Вероника ломала голову, что с ней теперь делать. Наконец самые страшные раны стали чистыми, она занялась мелочью, дезинфицируя всё подряд снизу вверх, дошла до шеи, отвела волосы в сторону, чуть улыбнулась, заметив, как по его шее посыпались мурашки. Аккуратно промокнув царапину на затылке, не удержалась и ещё раз перебрала пальцами его волосы, они оказались такими гладкими, что скользили между пальцами, как будто стремясь сбежать. Каждая волосинка толстая и упругая, но все вместе такие мягкие…

Из портала кто-то вышел и Вера непроизвольно дёрнулась, убирая руку, отложила антисептик, взяла полотенце, отжала над кастрюлей и стала мягко вытирать с его спины остатки грязи и крови, больше чистить было нечего. Краснота сошла, кровь остановилась, но ей не хотелось прекращать. Больно уже не было, она водила влажным полотенцем по его плечам, делая вид, что там очень грязно.

Визитёр получил распоряжения и ушёл, Вера с неохотой отложила полотенце:

– Всё, воспалений больше нет, теперь только шить. Особенно на вот это место скажете Доку обратить внимание, тут криво.

– Шейте, – полушутливо кивнул министр, Вера в ужасе округлила глаза:

– Вы издеваетесь? Я никогда этого не делала.

«Дзынь.»

– Один раз делала, – закатила глаза Вера, – но во-первых, я шила на себе, во-вторых, у меня не было выбора.

– Почему не было выбора?

– Потому что это было в том походе, о котором я вам рассказывала, между «шить самой» и «доверить свою рану на видном месте девчонке, у которой моя Милка вчера увела парня» я выбрала первое.

– Это на левой ноге, что ли, над коленом? – с улыбкой поинтересовался министр, она раздражённо кивнула:

– Да, моё художество, нравится?

– Вполне, аккуратно и ровно. Шейте, там всё равно уже такая красота, что хуже не будет.

Вера обречённо зарычала, запрокидывая голову и шепча в потолок:

– Боженька, за что ж ты меня так не любишь… – Повысила голос и спросила: – Чем шить? Там в аптечке есть что-нибудь?

– Нет. Возьмите шёлковые нитки и иглу подлиннее, бросьте в чашку с водкой, пусть полежит немного. Только не белые, намокнут – не будет видно, возьмите тёмные.

Она подошла к диванчику и выдвинула свой сундук с шитьём, выбрала иглу и пачку ниток, сходила на кухню за чашкой, сделала как он сказал и остановилась, устало опираясь о стол. Поймала ироничный взгляд министра Шена, скорчила рожицу и ушла на диван, села, попыталась расслабиться и дать отдохнуть спине и плечам.

Из портала опять вышел солдат в сером, положил на стол папку, министр спросил:

– Как Двейн?

– Плохо.

Он кивнул и открыл папку, Вера закрыла глаза и стала молиться своим неясным волшебным богам, приносящим удачу и увеличивающим резерв магов, внутри стоял звон, как от сотен колоколен, под плотно сомкнутыми веками сияли солнца…

– Уснули? – с мягкой иронией позвал министр, она открыла глаза и ехидно показала язык, поднимаясь и разминая плечи. Подошла, протёрла руки, опять стала на колени за его спиной, хмуро изучая самую проблемную рану. – Режьте, не бойтесь. И потом сразу шейте.

Она несколько раз глубоко вдохнула и встала, потянулась за обезболивающим спреем, министр отодвинул банку:

– Хватит.

– Вы представляете, что я вам там нашью?

– Поверьте мне, при таком характере повреждений уколы от иглы не ощущаются.

– Сейчас узнаем, – недобро поддёрнула рукава Вера и опять села, взяла нож, собралась, выдохнула и провела ножом точно по линии заживающего шрама. Боль обожгла совсем не так сильно, как она боялась, опять пошла кровь, она потянулась за антисептиком и заодно захватила чашку с нитками. Очистила разрез, вдела нитку в иголку, прицелилась и замерла, пытаясь заставить себя действовать.

– Вера, ничего сложного. Просто представьте, что это ткань, у вас получится. Только узлы на каждом стежке делайте и отступайте от края подальше, чтобы прочнее было. Вперёд.

Она ещё раз быстро вдохнула-выдохнула, выбрала место и решилась. И ахнула, когда игла, упершись остриём в кожу министра, с хрустом вошла ушком в её палец.

Вероника не могла понять, где чья боль, пыталась справиться, пыталась вытащить иглу за нитку, она выползала неохотно, в месте прокола стала набухать ярко-красная капля, Вера автоматически промокнула её тампоном с антисептиком и задумалась о том, насколько неэтично будет пойти взять из сундука напёрсток.

– Что случилось?

– Ваша кожа оказалась крепче моей, – иронично ответила Вера.

– Иглу обычно держат пинцетом. Но если вы не привыкли, вам будет неудобно, возьмите напёрсток.

Она бросила иглу обратно в чашку с водкой и пошла к дивану. Вернулась с напёрстком, опять попробовала и на это раз вогнала ушко в середину ладони, но кроме нервного смешка, никак не отреагировала. Попробовала опять, на этот раз получилось, она сосредоточенно шила, пытаясь выравнивать края и соблюдать хотя бы минимальную эстетику, незаметно кончилась нитка, она взяла вторую и поднялась с коленей, продвигаясь вверх по ранам. Получалось всё лучше, хотя она всё равно исковыряла себе всю ладонь, в какой-то момент дошла до места, где анестезия уже отошла, опять потянулась за ампулой.

– Вера, хватит бросать деньги на ветер!

– Ещё один вяк – и я вашему дракону в ноздре цветочек вышью! – прошипела Вера, раздражённо пытаясь отвинтить крышку истыканной рукой. Министр поражённо выдохнул и с беззвучным смешком поднял ладони, больше она от него комментариев не слышала. Закончила со швами, ещё раз всё вытерла, проверила и устало опустила руки. Осторожно погладила пальцем татуировку и сказала:

– Вроде, всё. Лапку драконью дорисовывать придётся. Крыло я сшила, но тут вообще без вариантов.

– У него нет крыльев, это земляной дракон, он не летает, – министр полуобернулся, шутливо прикрыл рот рукой и округлил глаза: – Или мне всё ещё нельзя вякать? Скажите сразу, я только что заработал себе цветочек в ноздрю?

– Можно, вякайте, – ехидно скривилась Вера. – Не знаю, кто там не летает, но крылья у него есть.

– Не может быть.

Вера раздражённо запрокинула голову и раскинула руки:

– Как?! Как вы умудряетесь спорить в такой ситуации, я же его вижу, я что, сочинять буду?! Вы сами на него когда в последний раз смотрели?

– Давно, – с сарказмом отвернулся министр, – вряд ли он с тех пор изменился. Разве что превратился в корявые ошмётки из-за шрамов, которые вы, кстати, могли принять за крылья.

Вера хлопнула себя по лбу, беззвучно шепча ругательства, провела ладонью вниз и выдохнула:

– Я не собираюсь с вами спорить. Придёте домой, поставите напротив два зеркала и рассмотрите.

– Ещё я с зеркалами не бегал, чтобы на это полюбоваться.

– Проблема, блин, – саркастично фыркнула Вероника, взяла со стола телефон, щёлкнула его спину и бросила перед министром: – Любуйтесь на здоровье!

Он на миг растерялся, но потом заинтересованно взял телефон, приблизил фото, изучая свою спину. Вера смотрела на его лицо, там недоверие сменялось осторожной радостью, потом опять недоверием, слабой улыбкой… Он поднял глаза и шутливо улыбнулся Веронике:

– Отличная работа. Я могу обращаться ещё?

– Не вздумайте, – угрожающе заявила она, начиная убирать со стола, он с наигранной печалью развёл руками:

– Ладно, как скажете, буду ходить драный, как собака, пока само не заживёт.

Вера изобразила лицом, что шутки у него дурацкие, пошла на кухню выбрасывать мусор. Когда вернулась, у него опять были посетители, она тихо закончила убирать, начисто вытерла его нож и залюбовалась переливами серых барханов на лезвии, убрала в ножны и села на стул, без мыслей глядя на татуировку спящего дракона.

«Прикидывается.»

Посетители ушли, министр закончил с бумагами и обернулся к Вере:

– Док освободился, можем сходить полечить ваши руки. Бинтуйте и пойдём. – Он придвинул ей несколько сложенных кусков белой ткани и толстые мотки бинтов, – умеете? – Она отрицательно качнула головой. – Тогда просто накройте всю спину большим куском и обмотайте бинтом сверху вниз.

Она нахмурилась и попыталась сделать как он сказал. Неловко попробовала так и этак, но в итоге всё равно получалось, что бинтовать надо двумя руками, перекладывая моток из левой в правую, при этом практически прижавшись к его спине. Выпрямилась и неуверенно предложила:

– Может, вы до Дока так дойдёте? Тут два шага.

– Нет, – преувеличенно возмутился министр, – ни в коем случае. Я вымажу рубашку, занесу заразу и продемонстрирую свою спину всему отделу, они к этому не готовы. Бинтуйте, Вера, это же несложно.

– По-моему, на вас лидокаин как-то нестандартно действует, – съехидничала Вероника, министр прыснул и промолчал, отвернувшись с независимым и довольным до неприличия видом.

Вера опять взяла бинт и мысленно махнула рукой на всё – если его это не смущает, то почему должно смущать её? Наклонилась ближе, пытаясь провести бинт перед его грудью, он и не подумал убрать руки, так что она прикасалась к ним довольно плотно… а длины рук всё равно не хватало. Пришлось придвинуться ближе, и ещё немного ближе, её грудь коснулась его спины, он мигом напрягся, она почувствовала движение его мышц, пославшее по телу пушистые мурашки, и подумала о том, что он обязательно почувствует её реакцию. Зажмурилась от стыда, отворачиваясь, как будто он мог её видеть, прижалась ещё плотнее и наконец дотянулась до бинта. Вцепилась в него и сразу же отодвинулась, уложила новый виток повязки и опять прижалась к его спине, пытаясь перехватить бинт перед грудью. Как-то так получилось, что прижалась сильнее, чем нужно, а руки вообще промахнулись и она какое-то время шарила пальцами по его груди, пытаясь отыскать собственную руку и одновременно не сгореть со стыда.

Министр как на зло вдохнул поглубже как раз тогда, когда она нащупала бинт, пальцы соскользнули и Вера опять мазнула рукой по его коже.

– Госпожа Вероника, – вальяжно протянул министр, изображая укор, – держите себя в руках, это неприлично.

– Сейчас как тресну кого-то больно, – прошипела Вера, опять пытаясь поймать проклятый бинт.

– Ну, если вам очень хочется. Найдите где-нибудь целое место и наслаждайтесь, я открыт для экспериментов. – Он развёл руками и наклонился вперёд, опираясь о стол, от чего Вера потеряла равновесие и навалилась на него так, что раны отозвались болью.

Зато ей наконец удалось поймать бинт и отодвинуться, она от злости на собственную неспособность как следует ответить сделала широкий виток, ловко пропустив бинт вокруг его талии и подняв повыше уже на приличном расстоянии, таким же образом сделала ещё несколько кривоватых витков и закрепила бинт, отряхнула руки:

– Всё, до доктора дойти хватит.

– Уже надоело? – наигранно удивился министр, Вера скорчила рожицу:

– Сейчас рот забинтую и продолжу.

Он напоказ испугался, отшатнулся и смерил её медленным взглядом:

– Скажите честно, в вашем мире у всех такие специфические вкусы, или только у вас?

– Я извращенка, да, вы меня раскусили, – с сарказмом подняла руки Вера. – А теперь собирайтесь и топайте к Доку, а я буду смотреть и ловить извращённый кайф.

«Дзынь.»

– Ладно, всё, я понял, – успокаивающе улыбнулся министр, – хватит так хватит, идём к Доку. Надо только рубашку найти, чтобы людей не пугать. Помните, где лежит?

– Помню. – Она встала и пошла в спальню. Перебирать его вещи казалось чем-то неприличным и криминальным, она старалась поменьше к ним прикасаться, но при этом хотела зарыться в них с головой, даже в чистые.

«Если бы он оставил здесь грязные, у меня было бы самоконтрольное безумие.»

Выбрав рубашку и безрукавку, она пошла в библиотеку и смущённо остановилась на пороге, не зная, что с ними делать. Он увидел её замешательство и опять ехидно улыбнулся, напоказ разводя руками:

– Да, вам придётся позаботиться о пострадавшем.

Вера положила рубашку на стол и развернула безрукавку, мягкая ткань ласкала пальцы, пыталась выскользнуть, Вероника вцеплялась крепче и ругалась про себя последними словами, пытаясь не показывать своё смущение и прекрасно понимая, что уже поздно и он всё видел. Министр так откровенно любовался её лицом, что его хотелось бить, пока силы не кончатся, Вера дышала глубже и держала себя в руках. Он протянул руку и она поймала её безрукавкой, но попытавшись надеть на вторую, поняла, что поспешила и придётся снимать, обречённо выругалась под нос, министр мурлыкнул:

– Госпожа Вероника не умеет одевать мужчин? Странно, раздевали вы очень уверенно.

– Могу одеть вас в костюм моего мира, там у меня море опыта.

«Дзынь.»

– Откуда у вас костюм вашего мира?

– На рынке купила, лежит в шкафу не распакованный.

– Вы думаете, мне подойдёт ваш размер? – он полуобернулся, закончил с завязками безрукавки на боку и поднял на Веру ехидный взгляд, она медленно кивнула:

– Я уверена. Попробуем?

– Несите, – махнул рукой он, она пожала плечами и пошла. Вернулась в библиотеку с футболкой с бэтменом, жестом фокусника встряхнула её, разворачивая и демонстрируя министру Шену, он недоверчиво нахмурился и поднял глаза на Веру:

– Почему-то мне кажется, что вы это не себе покупали.

– Чего это? – напоказ возмутилась Вера, приложила к груди: – Гляньте, как мне идёт!

– Очень, – с серьёзной миной кивнул министр, – размерчик только не ваш и расцветка мужская.

– В моём мире не бывает гендерной расцветки, – скривилась Вера. – Я просто люблю огромные футболки, я в них дома хожу.

– Это, по-вашему, огромная? – скептически приподнял бровь министр, Вера кивнула, он хмыкнул: – Мелковаты люди в вашем мире.

– Вы мерить будете или нет? – поморщилась Вера.

– Буду, надевайте.

– Руки вверх, – скомандовала она, сворачивая футболку для мгновенного надевания, он рассмеялся, поднимая руки:

– Звучит как приказ немедленно сдаться.

Вера промолчала и одним движением одела его, вытащила из-под воротника волосы и внезапно поняла, что футболка ему как раз. Министр поправил низ, повёл плечами, расправляя рукава, выпрямился и осмотрел себя, недовольно бурча:

– Оно и должно быть таким тесным?

– Да, – внезапно ослабевшим голосом ответила Вера. Она соврала, футболка покупалась для Виталика, она всегда брала ему этот размер, хотя и знала, что он ему великоват – ей нравилось потом забирать его футболки себе и ходить в них по дому, наслаждаясь его запахом.

«Я всё время покупала футболки на министра Шена и отдавала Виталику…»

– Ну и как вам? – министр изобразил самодовольную позу и Вера обошла его, рассматривая спереди и пытаясь справиться с улыбкой.

– Отлично, забирайте. Этому городу нужен герой.

– В смысле? – он с улыбкой поднял брови, она кивнула на пафосную фигуру в плаще на фоне небоскрёбов на его груди:

– Это бэтмен, человек-летучая мышь, который одновременно ниндзя, детектив и бизнесмен, а в свободное время собирает в подвале супер-машины и катает на них обольстительных преступниц в неприличных костюмах с кошачьими ушками. – Он изобразил лицом что-то вроде «сильно заумно для нашей местности» и Вера махнула рукой: – Не обращайте внимания, сказки моего мира. Расскажу как-нибудь попозже, если будет совсем не о чем говорить. Снимайте, она на вас маленькая.

– Вы же сказали отлично?

– А вы вдохните поглубже, – криво улыбнулась Вера, глядя на натянутую ткань на груди. В плечах село нормально, но грудь и рукава были явно малы.

«Чёрт, а мне казалось, Виталик крупнее министра. Качалка с дорогим тренером, спортивное питание, сон по двенадцать часов в день… А министру тесновата его футболка. Чёрт, каким же здоровенным он станет, если его хорошо кормить и следить за режимом.»

Её взгляд всё никак не мог отлипнуть от его груди, перспективы там вырисовывались такие выдающиеся, что она жалела, что не купила футболку-стрейч.

«Стрейч Виталику не идёт, для этого надо быть не просто большим, а ещё и с талией и осанкой… с вот этой, королевской осанкой… чёрт.»

Она попыталась отвернуться, но поворачивался только корпус, плечи, шея… глаза отводиться не желали совсем, им было отлично ощупывать выпуклые небоскрёбы и неоновое небо, которого в этом мире ни за что не увидеть. Мистер Уэйн высокомерно скалился из-под маски, как будто знал, о чём она думает. Министр Шен деликатно прочистил горло и довольным до безобразия тоном поинтересовался:

– Так снимать или не надо?

Вероника закрыла глаза и кивнула, обошла его, помогла снять футболку и аккуратно сложила её, глядя на небоскрёбы и неон как на фентези-картинку с эльфами.

«Всё, никакого неона. Это другой мир, министр туда не помещается… а на мне очень хреново сидят вещи его мира. Мы слишком разные, как бы ни пытались, это нельзя подогнать по фигуре, надо просто бросать и искать что-то другое…»

– Вера? – Она с усилием вынырнула из неоновых мыслей и на секунду подняла глаза, увидела неожиданно серьёзный взгляд министра и отвернулась, он сказал: – Выберите вещи, которые хотите оставить себе, я куплю их на аукционе через посредников, чтобы все думали, что у вас не осталось ничего из вашего мира, и не пытались подослать воров проверить. Светить их на публике будет нельзя, зато можно будет ходить дома.

– Не надо, – она сложила футболку ещё раз, картинкой внутрь, качнула головой, пытаясь справиться с охрипшим голосом: – Ничего не надо оставлять, оно будет мне напоминать о моём мире и расстраивать, лучше избавиться от всего сразу и не травить душу. – Бросила футболку на стул и взяла рубашку министра: – Одевайтесь, Док заждался уже.

Он надел рукава, стал застёгивать пуговицы, а Вера всё стояла над ним, пытаясь прогнать из головы странные видения министра Шена в её мире, в любимых кафешках, на лавочках парков, на колесе обозрения… он не подходил, как плохо прифотошопленный, такой странный, с другими тенями, лишней резкостью.

«Я в его мире выгляжу точно так же. Пришелец. Хоть во что меня одень, хоть как меня назови – внешность обманчива, внутри я всё равно чужая, лишняя, неподходящая…»

– Вера, – он обернулся через плечо, заглянул в глаза, – всё в порядке?

– Да.

«Дзынь.»

Она опустила глаза, он встал и мягко положил руку ей на плечо, наклонился ближе:

– У вас будет всё, гораздо лучше, чем было в том мире. Не прямо сейчас, но обязательно будет. Вы мне верите?

– Да.

«Дзынь.»

– Зря. Я заставлю вас передумать, очень скоро. Идёмте.

Она кивнула, не поднимая глаз, прошла за ним к порталу, сцепила зубы от боли, когда он поднял её, глубоко вдохнула углекислый воздух ж/д вокзала, осмотрелась, с непривычной нежностью вбирая взглядом синие крыши автобусных остановок, яркие троллейбусы, золотой купол церкви, скрытой пышными деревьями, бесконечно-синее небо без единого облачка, от края до края, белую маршрутку, медленно подъезжающую ближе, недовольных людей в джинсах и синтетике, неоновые цифры номера маршрута…

– Вера!

Голова дёрнулась от удара, она крепко зажмурилась, потёрла сухие глаза:

– Я в порядке.

– Чёрт, я был уверен, что мы нашли способ, – с досадой прошипел министр, Вероника качнула головой:

– Нашли, всё нормально. Она меня не сбила, просто это длится долго. Не больно, просто долго. – Она подняла голову, попыталась изобразить успокаивающую улыбку, но он, похоже, не поверил, сжал губы и молча взял её за плечо, повёл к кабинету Доктора.

Док улыбнулся и кивнул им обоим, довольно сказал:

– Двейн идёт на поправку, спасибо за благословение. Как у вас дела?

Министр молча снял рубашку и безрукавку, сел на стол, Док ловко размотал бинт, провёл рукой над большим куском ткани и тот соскользнул на стол, отклеившись сам, Вера с завистью поджала губы, заставив Дока рассмеяться. Он внимательно изучил швы и довольно крякнул, скосив глаза на Веру:

– Даже не знаю, Шен, что тебе сказать. Кто-то тебя явно любит.

– Кое-кто очень криворукий, – с сарказмом фыркнула Вера, показывая свою истыканную ушком иглы ладонь. Док сочувственно поморщился, изобразил вялый жест в её сторону, от чего у неё дико зачесались царапины и почти сразу облезли коркой. Доктор вернулся к спине министра Шена и стал водить над ней руками, что-то бурча под нос. Вере стало неуютно, сразу подумалось, что она сделала всё плохо и сейчас он будет переделывать. Док улыбнулся, не поворачиваясь, сказал:

– Хорошая работа, не переживай.

Вере сразу же стало стыдно и она подумала, что лучше бы он молчал. Док быстро закончил осмотр, намазал министра какой-то пахучей мазью и заново забинтовал, так умело, что Вера точно не смогла бы повторить, хотя смотрела внимательно.

– Всё, кушать и отдыхать. Тебе тоже, – он с шутливой грозностью указал пальцем на Веру, она улыбнулась и, немного помолчав, решилась:

– Кто такой «сенс»?

Док бросил вопросительный взгляд на министра Шена, тот отвернулся и буркнул:

– Говори.

– Это маг без магии, Вера, – смущённо ответил доктор. – Так бывает очень редко, когда маг рождается с каким-то отклонением или болезнью, из-за которой у него есть магическое виденье, но нет магической силы. Или когда нормальный маг лишается силы из-за травмы или по другой причине.

– Что значит «магическое виденье»?

– Умение видеть ауры, аномальные места, чужие чувства и эмоции. У тебя виденье слабо выражено, на уровне интуиции, зато эмпатия очень сильная, потому ты так нравишься людям и умеешь втереться в доверие. Отличный шпион из тебя получился бы, – он ненатурально улыбнулся, отвернулся, Вера внимательно посмотрела на министра Шена:

– И давно вы об этом знаете?

– Мне Барт сегодня сказал, – вздохнул Док, – когда болванку для амулета просил, я бы сам нипочём не разглядел, уровень не тот.

Министр смотрел в стену, Вера смотрела на министра:

– Ясно.

– Ладно, отдыхайте, – Док пошёл мыть руки, отмахиваясь от них обоих, министр встал со стола и жестом пригласил Веру на выход, она осталась на месте. Он неохотно поднял голову и посмотрел ей в глаза, виновато и непреклонно, как обычно.

«Это для вашего же блага, госпожа Вероника» – мысленно собезьянничала Вера и отвернулась, выходя в коридор. Министр догнал её и пошёл рядом, у портала взял за плечо, молча поднял и шагнул вперёд, её бросило на асфальт, горячий и шершавый, пахнущий смолой, резиной и пылью, рифлёные колёса накатывались угрожающе медленно, Вера видела, как из-под шины выстрелил в бок маленький камешек, вращаясь в воздухе…

– Вера…

Она медленно кивнула и закрыла глаза, открыла, попыталась улыбнуться встревоженному министру, он не поверил.

– Ложитесь и отдыхайте, лучше даже поспите, если получится, я разбужу вас вечером. – Она посмотрела на заваленный стол, он качнул головой: – Не убирайте, я Барта пришлю, он займётся. Ложитесь.

– Хорошо, – она устало кивнула и осталась стоять с опущенной головой, он погладил её плечо, ещё немного постоял молча и сказал:

– До вечера, – кивнул и ушёл. Она посмотрела на гору его окровавленной одежды, оружие, бутылку на столе… взяла со стула смятую футболку и пошла в постель.

* * *

Уснуть не получалось, она провертелась пару часов и встала. Сама убрала в библиотеке, вернула водку на место, заодно перенюхав все остальные впечатляющие бутылки, пахло восхитительно. Торжественно похоронила в мусорном ведре тела отважных лейкоцитов, насыпав им курган из окровавленных камней и травинок. Аккуратно собрала аптечку, протёрла стол и стала перебирать бумажки, это медитативное занятие успокаивало. Собрала в отдельную стопку иероглифы и переводы, почему-то вспомнилась тонкая ладонь госпожи Ви А Ри, выводящей кистью собственное имя.

«У неё довольно необычная манера начертания линий.»

Она взяла кисть и попробовала повторить, получилось интересно. Вывела несколько раз имя старушки, потом решила попробовать написать имя девочки-«камешка», по-русски оно звучало как «Дэ Ми», но стопроцентной уверенности у Веры не было, она попробовала несколько вариантов, забуксовала на тонкостях и бросила. Опять села чертить «Desert Eagle», задумчиво выводя линии и думая о любимой теме.

«У него скоро день рождения.»

Представлять это огнестрельное чудовище в его руке было приятно, этот коллаж не выглядел слепленным из кусков, тут всё прекрасно подходило друг другу. Мысли перескочили на спящего дракона с раненой лапой, она задумалась, как бы он выглядел, если бы встал, или в полёте. Стала рисовать на отдельном листочке гордый разворот крыльев, орлиный взгляд из-под гребня, угрожающие когти. Выходило красиво, она положила тонкий полупрозрачный лист на чертёж пистолета и попыталась вписать дракона в накладку на рукоять, нарисовала три варианта, когда услышала шаги у портала и подняла голову, заранее улыбаясь.

– Госпожа Вероника, – министр был одет в новое, чисто выбрит и вообще свеж со всех сторон, ничего не напоминало о том, что несколько часов назад на него падал мост.