Текст книги "Отпускай (СИ)"

Автор книги: Ольга Сурмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

Сердце на разделочной доске

– Она тобой манипулирует. – Тихо сказала Белита, глядя на мужчину, что сидел на кровати, опираясь на изголовье, и едва прикрывался белым одеялом. – При чем очень умело, и много лет. Не слушает то, о чем ты просишь, полностью игнорирует просьбы. Ничего не делает, мол, я – инвалид, ничего не знаю, у меня лапки. – Она выдохнула, и опустила глаза вниз. Даже не пыталась прикрыть крепкую, круглую грудь с темным ореолами, иногда чуть поджимала её руками. – Слушай, я не пытаюсь её очернить в твоих глазах, или вроде того, просто говорю, что вижу. Ты, конечно, что хочешь можешь думать… но даже я, если бы меня попросили не ходить на каблуках, не стала бы. Просто чтобы не расстраивать своего мужчину. А тут… еще и последствия, но как об стену. Сам увидел, насколько ей плевать.

– Что ты этим хочешь сказать? – Спросил тот, тяжелым, отчужденным взглядом таращась на балдахин впереди.

– Особо ничего, просто высказываю свое мнение. – Девушка пожала плечами. – Ты пригрел у себя на груди пиявку. Любой человек, глядя на вас двоих со стороны, так бы сказал. Вот что она тебе, за все годы вашего знакомства, сумела дать?

– Не знаю. – Нейтан сжал зубы. – Сложно объяснить. Просто была со мной, когда мы дом строили, да и потом… квартиру для меня продала. Потому что знала, что нам сильно не хватает средств. Продала, хотя я ее даже не просил об этом. И просто… принесла мне деньги. Тогда мы очень в них нуждались.

– Постой-ка. – Кин сдвинула брови. – Но раз она осталась без квартиры из-за этого дома… она собственник?! Или просто прописана здесь?

– Собственник. – Штайнер прищурился. – Я и она. Половина на половину. Или что, я должен был её бомжом оставить? Серьезно?

– Но… – Девушка раскрыла глаза, словно услышала самую жуткую, омерзительную новость за последний год. – Но половина этого дома не идет ни в какое сравнение с однокомнатной халупой на окраине, которую ей дали как сироте!! А что если она потребует раздела собственности?! Стрясет с тебя раз в пять больше, чем принесла!! Осознаешь это?! Или тоже нет?!

– Она не станет так делать. – Зубы сжимались все сильнее. – Не станет.

– Господи, да с какой ты планеты, Нейт?! – Она откинулась на кровати, ошарашенно уставившись в потолок. – Повезет, если она просто востребует с тебя сумму, которую дала, но вряд ли. Блин… надо же. Дом, который стоит в десять, а то и в двадцать раз дороже. Я теперь не думаю, что она захочет прям на съемную квартиру. И что не решит вернуться, как снег на голову, сказав: «это мой дом тоже».

– Ты её совсем не знаешь. – Тихо сказал Штайнер, глядя перед собой. – И я, похоже, тоже не знаю. Не думал, что она может дать мне по лицу. – Кулаки сжимались сами собой.

– Вот видишь! – Бел оживилась, словно подловила мужчину на чем-то. – Знаешь еще сколько таких сюрпризов можно будет ждать?

– Нисколько. – Молодой человек медленно моргнул. – Это слишком далеко зашло.

– Ты это о чем? – Кин непонимающе подняла брови.

– Слишком далеко зашло. – Бормотал Нейтан, затем медленно встал, и начал надевать штаны. Глаза скользили по комнате, словно он до сих пор не понимал, что произошло, и почему.

А еще не понимал, когда Эмма стала плохой. Никогда не смотрел на ее поступки в таком ключе, в каком на них смотрела Белита. Хотя её выводы… были логичны? Тогда почему он сам об этом обо всем не подумал? Фастер… умеет крутить людьми? Так хорошо, что Штайнер не заметил этого? Стал… жертвой?

Об одной мысли об этом сводило зубы. Брала такая ярость, что начинали дергаться нижние веки. Он не идиот. Не идиот.

Не идиот?

Мужчина медленно вышел из комнаты, тяжело выдохнул, и уставился в пол. Что-то секс в последнее время являлся не очень хорошим антидепрессантом. В какой-то мере из-за этого Нейтан чувствовал такую злобу, словно его обманули. Стресс не снимался. Удовольствия от постели, как и прежде, не было. Почему? Девушка, вроде, любимая. Та, которую он сам выбрал, та, которую хотел. О которой периодически думал, с которой представлял секс. Так что не так? Все на своих местах. Где хоть грамм удовольствия? Только исступленный гнев, который не пойми, откуда взялся, и продолжал крепнуть. Откуда он взялся? Что с этим гневом теперь делать?

Понять, на что именно злится, Нейт так и не смог. В очередной раз стиснул челюсти, и подошел к двери своей «сестры». Это и вправду зашло слишком далеко. Даже если она закрылась, он возьмет ключ. В конце концов… ударила его каблуками в висок. Может, можно считать, что они квиты?

Или нет.

Не заперто. Мужчина медленно вошел внутрь, и бросил странный взгляд на силуэт, который сидел на узком диване. Девушка сгорбилась, и волосы закрывали ей лицо. Казалось, только, слегка вздрогнула, когда он вошел.

– Я так и знал, что ты не спишь. – Тихо сказал Штайнер, вглядываясь в темноту. – Прости меня за мое поведение, я просто… пришел поговорить. Не хочу замалчивать то, что произошло. Если хочешь ходить на каблуках… ходи. Не мне диктовать тебе, что делать. – Он медленно прошел внутрь комнаты. – Иногда я забываю, что не твой родитель. Не мне читать тебе нотации и говорить, что правильно, а что нет.

– Нейтан. – Шепотом ответила Эмма, не поднимая головы. – Я поняла, что ты не любишь меня. Что мой любимый, мой теплый, и мягкий Нейт... его никогда не существовало. Я поняла это. – В комнате едва раздавался сдавленный, дрожащий голос. – Но когда... ты успел стать таким злым? И почему? Что я... что я тебе сделала? Я не могу, я боюсь тебя. Не хочу, чтобы ты приближался, мне страшно. Не знаю, что ещё взбредёт тебе в голову.

– Не бойся. – Хрипло ответил мужчина и опустил глаза. – Я сам не свой в последнее время. Вообще я просто... хотел предложить салат с брынзой, твой любимый. И начал злиться, что ты снова не хочешь есть. Я же... переживаю. Наверно просто скопился стресс. Не знаю. – Он присел рядом, и закрыл лицо ладонью.

Она тут же шумно, тяжело выдохнула, и губы задрожали. Казалось, ей совсем не понравилось, что Нейт сел здесь.

– Почему бы тебе не поговорить об этом с Бел? – Глухо спросила Фастер. – Мне кажется, это...

– Потому что я не на ней злость опять сорвал. А на тебе. Похоже, я правда не в себе. – Штайнер опустил голову. – Прости. Мне в какой-то момент стало казаться, что ты совсем не думаешь обо мне. О том, что я переживаю. Что я тебе раз за разом лечил ранки на ногах, и не хочу, чтобы это повторялось. Я стал думать, что тебе плевать. Что... ты делаешь только то, что хочешь. Не знаю, когда во мне появилась эта мысль.

– Нейт. – Губы дрожали. – Я никогда не делала то, чего хотела. Даже не знаю, что…. Я старалась не доставлять тебе проблем. Так что даже не думала о том, чего мне хочется. Конвертиков со сгущенкой, вот был мой предел. – Слезы капали на пол. – А они ведь правда такие вкусные. Люблю конвертики со сгущенкой. Очень. Больше всего.

Мужчина поднял глаза. Почему-то ее захотелось обнять. Очень. Сильнее всего. Но вряд ли она сейчас оценила бы этот порыв. Нейтан не знал, с чего он это взял, но чувствовал. Просто чувствовал, и не лез. В конце концов… сам себе обещал не лезть, чтобы не давать надежд.

– Ты могла бы сказать мне. – Тихо ответил Штайнер.

– Обычно... ты был очень занят. А я не люблю навязываться, особенно тому, кому... должна всем, что у меня есть. Я видела, что ты не настроен, и не лезла.

– Я тут подумал. – Он сдвинул брови. – Я правда не знаю, чего бы ты хотела. О чем мечтала. Ты тихо шила платья для кукол, и я думал, что ты думаешь только о них. Что ты, вроде как, счастлива.

– Я мечтала съездить с тобой на море. – С тяжёлой улыбкой сказала Эмма. – Хотелось увидеть волны своими глазами. Посидеть на набережной. Я ещё думала тогда, что мы будем вместе. – Взгляд становился пустым, а глаза вновь солёными. – Но я знала, что тебе не понравится эта затея, поэтому никогда о ней не говорила.

– На море? – Нейт зачарованно поднял брови, словно услышал что-то неожиданное. Странное. – Это так просто… но я, сказать честно, не подумал бы.

– Забудь. – Уголки губ дрогнули. – Это теперь не особо важно. Да и… вряд ли когда-то вообще было важным. Я просто хотела попросить тебя ничего у меня не отбирать. И лучше… не помогай мне совсем, если потом будешь говорить то, что сказал сегодня. Мне не нужна помощь такой ценой. Извини.

Штайнер раскрыл глаза. Несколько секунд не мог проморгаться, затем закрыл их и опустил голову.

– Я не знаю, зачем сказал то, что сказал. Зол был, что ты меня ударила. Хотя, наверно, это было заслуженно. Отбирать подарки… не знаю, извини. – Меж бровей появлялась морщинка. – Я о том, что… я не испытывал неприязни, когда спал с тобой. Или нежелания. Мне… наверно мне было хорошо.

– Нейт. – Лицо девушки вновь скрылось за волосами. – Я не хочу этого знать. Не хочу говорить об этом, и не хочу думать. Ты любишь другую женщину, и мне теперь… я пытаюсь не думать о том, что между нами вообще что-то было. Сестра… так сестра. Может так даже лучше. Проще осознать, почему именно ты все эти годы был рядом. Мой… старший брат, а меня просто заклинило.

– Ладно. – Тихо, и как-то сдавленно ответил мужчина. Вроде как, сам этого хотел, однако услышать это сейчас, да еще и от нее было странно. На долю секунды показалось, словно мир сошел с ума. – Как ты себя чувствуешь? Может что-нибудь принести?

– Нет, спасибо. – Она пыталась улыбаться. – Я попытаюсь поспать, мне завтра рано на физио.

– Обнять тебя? – Вдруг спросил Нейт, и вновь прикрыл глаза. – Может, станет легче после всего…

– Нет, нет… я просто полежу. – Казалось, она стиснула зубы. – Просто полежу, в сон клонит.

– Ну ладно. – Молодой человек встал, и перевел взгляд на шторы, которые уже были закрыты. – Я обещаю больше не выходить из себя, что бы ни было. То, что я делаю в последние дни, это… в общем я обещаю, что мои проблемы никак на тебе не отразятся больше. У тебя и так достаточно бед из-за меня. Извини.

Эмма кивнула. Все еще пыталась фальшиво улыбаться, все еще дрожали губы. Она нарочито устало прилегла на узкий диван, и прикрыла глаза. Казалось, хотела остаться одна. Но, почему-то, не хотела об этом просить. Штайнер сдвинул брови. Тяжело выдохнул, бросил тихое «спокойной ночи» и вышел.

Вновь темный коридор. Вновь это едкое, тяжелое чувство, которое сбивалось внутри. Мерзкий осадок. Сам виноват, что повысил голос, устроил скандал. Сам. Но негатив продолжал накапливаться, и Нейт стал словно сосудом для злобы. Этой злобе не было выхода, не было конца и начала. Откуда она внезапно взялась? В какой момент?

Сердце ровно билось. Столько всего произошло… но ничего не менялось. Вернее, менялось, но совсем не в ту сторону, в какую он предполагал. Да, должно было быть тяжело. Да, мерзко. Но где… хотя бы кусочек удовлетворения? Хотя бы от того, что любимая женщина рядом? Где?

Его нет. Мужчина резко выдохнул, и стал уходить, растворившись во тьме коридора.

Эмма резко выдохнула, как только дверь закрылась. Поежилась, и с ужасом на нее посмотрела. Ушел. И, почему-то, стало легче. Впервые легче оттого, что Нейт ушел, а не пришел. Озноб сходил, уступая место чудовищной, дикой боли, которая пульсировала в груди. Даже капли успокоения от его извинений не было, только недоверие, и запудренная улыбкой обида.

Она мечтала с ним поехать на море. Мечтала купить там огромную, колючую ракушку, привести домой, и положить на полку. Мечтала попробовать на язык неосязаемый морской туман. Пройтись босыми ногами по песку, и чтобы Он… был рядом. Обнимал и улыбался.

Однако теперь мысль о том, что Нейт обнимет, вызывала только боль и протест. Приступ исступленной ревности. Он только что… спал с другой. Фастер словно слышала их дыхания, пока дышала через рот, потому что нос заложило от слез. Слышала гортанные стоны Бел, которая казалась Эмме самой счастливой на свете. Самой счастливой, хотя… зависти не было. Только смирение, печаль, и озноб от боли. Кактус не может завидовать розе. Однако, роза все равно виделась самой счастливой, потому что Нейт её полюбил.

В чем еще счастье, если не в этом?

Девушка не могла ответить на этот вопрос. И все равно стало, почему-то, легче, когда Штайнер ушел. Мечты о поездке на море больше не было, как и мечты о свадьбе. О семье с ним. Где-то на полях воображения осталась только выжженная земля. И туфли посредине, на которые Эмму обещал поставить доктор Даглас. Странный, подозрительно мягкий физиотерапевт с блуждающей улыбкой.

За окном завывал ветер.

* * *

Приглушенный свет, железный стол. Пахло антисептиком, формалином и спиртом. Мужчина в распахнутом белом халате со скукой смотрел вниз, отряхивая руки от желтой жидкости. Капли летели на белую простыню, которая что-то накрывала. Что-то, что не имело под собой конкретных очертаний.

Послышался сдавленный звук входной сирены, железная дверь двинулась в сторону и открылась. На пороге стоял другой врач. Весьма высокий, с пыльно-русыми, всклоченными волосами и тусклыми, серо-голубыми глазами, которые скрывали стекла прямоугольных очков. Он замер на входе, поднял брови и с улыбкой выдал:

– Доброй ночи, доктор Даглас. Хорошо, что здесь вы. Я, пока открывал дверь, успел три причины придумать, зачем сюда притащился.

– Это всего лишь я. – Физиотерапевт прикрыл глаза и кивнул. – Мусор хотите вывезти? Кто-нибудь еще, помимо дежурных, есть в больнице?

– Да… точно на месте доктор Рейд. Доктор Хоффман, вроде бы, тоже тут. Ну и мы с вами. – Мужчина пожал плечами. – Никого лишнего. Можете… можете продолжать.

– Я уже закончил. Домой собирался ехать. – Майрон вскинул брови. Привычной, въевшейся улыбки не было, от нее не осталось и следа. На лице присутствовала только усталость, в смеси с легким разочарованием. А вот его коллега, что стоял рядом, напротив, дежурно улыбался и качал головой.

– То есть вы вывозите?

– Да. Меня попросили не сорить. – Даглас хитро прищурился. – А что, хотите попросить меня об одолжении?

– Если вывозите, то да, было бы удобно. – Высокий мужчина так же прищурился. – Буду у вас в долгу.

– Ладно. – Майрон с улыбкой прикрыл глаза. – Что там? Как обычно?

– Я присвоил тарам категорию «В», но, если лень возиться, можете сменить на «Б». Не принципиально.

– Не принципиально? – По лицу, все же, поползла нервная улыбка, и Даглас тяжело вздохнул. Коллега-инфекционист жонглировал классами медицинских отходов, как мячиками, и даже относился к ним с некоторым высокомерием. Не то что бы физиотерапевт был образцом правильности и ответственности, но такая халатность раздражала даже его. – Я понял. Ладно. Только у меня есть ответная просьба.

– Да-да? – Молодой человек добродушно зажмурился.

– На днях ко мне на физио пришла девочка. Предполагается, что с Беккером, но это не точно. Тряхните, пожалуйста, лаборатории, чтобы поторопились с её анализами, мне любопытно, что там. А, и еще. Мне бы… хотелось знать, чем были больны её родители. Только вот… она из детского дома. Усыновлений, полагаю, не было. Инвалиды не в фаворе для них. Я скину вам её свидетельство, будьте так добры.

– Ладно. – Инфекционист пожал плечами. – Действительно интересно. Женщина с Беккером… надо же. – Взгляд становился пристальным, и блеснули стекла очков. – И все равно просьба не маленькая. Могу я рассчитывать… на вашу благосклонность ночью?

– Разумеется. – Даглас жутко улыбнулся. – Я не видел вас, вы не видели меня. И в остальном… я не брезгливый. Нужна будет моя помощь – не стесняйтесь.

– Хорошо. – Мужчина, было, хотел еще что-то сказать, однако бросил взгляд на часы и тяжело вздохнул. – Мне нужно возвращаться. Увидимся днем. – Он махнул коллеге рукой, и направился к выходу. Скрипнула металлическая дверь, и раздалась знакомая приглушенная сирена.

– Спокойной ночи, доктор Маэда.

Мастер живых кукол

За стеклянными холодильными витринами прятались порезанные торты. Пирожные разных размеров, форм, с мастикой и без. Пахло сахаром, слоеными булочками, которые румяная продавщица перекладывала на деревянных подносах. Шуршали её целлофановые перчатки. Из двух широких окон лился белый свет, который только помогал желтой подсветке. Молодой человек в серой футболке и бежевом плаще ветровочного типа с аппетитом смотрел на весь этот съедобный цветник, и думал. Купить? Не купить? Съесть? Не съесть?

Скрипнула дверь, и в булочную вошли еще двое: темноволосый мужчина с конским хвостом на затылке, и его улыбчивая, миловидная спутница.

Даглас оторвался от разглядываний пирожных, переводя взгляд на новых посетителей. Брови медленно поплыли вверх, а один уголок рта опускался вниз. Врач прищурился. Лиловые глаза, в самом деле. Сколько крови в этих глазах? Может, просто преломление света? Оптическая иллюзия?

Он окинул взглядом гостя с ног до головы, и попытался скрыть ухмылку. Надо же. Мир и вправду тесен, кто бы что не говорил.

– Доброго утречка, мистер Штайнер! – С лучистой улыбкой выдала продавщица, однако тут же чуть сдвинула брови, увидев девушку с короткой стрижкой.

– Доброе, миссис Хорнсби. – Тот кивнул, окинув глазами полки. – Цельнозерновой хлеб, две буханки. Сегодняшний?

– Конечно-конечно, сегодняшний. – Женщина засуетилась. – Как там мисс Фастер? Обещала зайти во вторник, но не было… не болеет?

Врач дернулся.

– Нет… не знаю, почему не зашла. Передумала, может. – Молодой человек сухо пожал плечами, пока продавщица продолжала безотрывно таращиться на его спутницу.

– Ладно. – Миссис Хорнсби медленно кивнула. – Передавайте ей там, что конвертики со сгущенкой теперь и по пятницам привозят. Зайдет, может.

– Передам. – Мужчина со спокойным отчуждением взял из рук продавщицы белый пакет-майку с хлебом, расплатился, и тут же пошел прочь из булочной. – Спасибо, до свидания.

Майрон едва сдерживался, чтобы рот все-таки не расползся в ироничной, кривой ухмылке от уха до уха. Действительно презентабельный. С прямой осанкой, прохладным взглядом. И, казалось, такой правильный, что сводило зубы. Правильный. Хотя, обычно, как раз те, кто так выглядел, являлись полной противоположностью той самой правильности. Доктор ловил себя на предрассудках, но тут же пожимал плечами. В случае с этим человеком они работали.

Мистер Штайнер.

Стал бы такой носить в детский дом еду и подарки какой-то неизвестной девочке, которая к нему прилипла? Почему-то Даглас думал, что нет, хотя знал, что да. Интуиция упорно твердила, мол, такой просто сухо попрощался бы и ушел. Но, если на секунду представить, что все именно так… почему, все же, вернулся?

– Молодой человек? – С опаской спросила продавщица, обращаясь к посетителю, который завис возле витрины и зачарованным взглядом гипнотизировал дверь. – Что-нибудь выбрали?

– А? – Майрон спохватился, затем мягко, вежливо улыбнулся. – Посоветуйте мне что-нибудь с заменителем молочного жира, у меня плохая переносимость лактозы. Но только без гидрогенизированных жиров, пожалуйста. – Улыбка становилась шире.

– Чего? – Женщина заметно смутилась, сдвинула брови и отвела глаза.

– Какой-нибудь чизкейк, на ваше усмотрение. А лучше… лучше два. Спасибо. – Врач неловко поднял брови. Не хотел смущать, но что уж теперь.

– Хорошо! – Миссис Хорнсби тут же оживилась. – Вот эти, с клубничкой, посмотрите… они на растительных жирах у нас.

– Вот и хорошо. – Даглас кивнул. – И пакет. А! И… дайте еще конвертик со сгущенкой. Несколько.

– Конечно. – Продавщица добродушно кивнула. – Еще что-нибудь?

– Нет, это все.

* * *

Ветер гнал по небу бесконечную толщу белых облаков. Ввысь взмывали листья и пыль, но тотчас падали на дорогу. Их сносило потоком автомобилей, затем зеленые кусочки растений опускались на тротуар, переживая свой последний фотосинтез. Лето пахло сквозняком, хотя термометр вновь застыл на двадцати четырех градусах. Не меньше и не больше.

Беспощадный свет выжигал остатки тьмы в углах крупного помещения. Бликовал на спортивных снарядах и тренажерах.

Казалось, матовый синий ковролин поглощал этот свет. Когда Эмма становилась на него босыми ногами, ощущала приятную мягкость, но за тем тут же вспоминала, что на пол ступали десятки чужих ботинок. Бабушки активно переговаривались меж собой. Одна при этом, тяжело ковыляя, ходила по кругу, а добрый доктор придерживал её за руку. Пожилые леди то и дело глядели на него с блестящими глазами, но дальше шуток дело не заходило. Никогда.

Фастер с аппетитом жевала конвертик со сгущенкой, и с легким смущением смотрела на физиотерапевта. Угостил. Еще и как-то сумел угадать, что девушка любила больше всего. Последнее время складывалось впечатление, что Даглас читал мысли. Однако, с мягкой ухмылкой Эмма гнала от себя эту глупость.

Мужчина отвлекся. Очень вежливо кивнул старушке, затем подошел к девушке и склонил голову:

– Ну как, перекусили? Готовы работать дальше? Несколько дней прогулов… скажутся на скорости достижения результата.

– Мне требовался отдых. – Фастер тяжело вздохнула, вспомнив два дня лёжки на диване с легкой температурой. Ни один стресс не проходил для девушки бесследно. Ни один. – Не от терапии, а просто. Я слегка простыла. И… можно на «ты», все в порядке.

– Хорошо. – Майрон медленно кивнул. – Что у тебя с иммунитетом, раз так? Тебя часто привозили с обмороком. Хоть раз после этого был полноценный осмотр?

– Мне диагностировали железодефицитную анемию. – Эмма пожала плечами. – Наверно поэтому. Давление падает, от усталости. – Она прищурилась, разом засунула в рот остатки слоеной выпечки, и принялась жевать. – Ты… очень хороший доктор. Я рада, что попала к тебе. Очень… очень добрый. Ты любишь помогать другим, да?

– Помогать? Не знаю даже. Не думал об этом. – Мужчина вскинул брови, озадаченно потирая двухдневную щетину на подбородке.

– Но ты же все время помогаешь другим. Помогаешь мне, и им всем. – Фастер кивнула на сидящих в рядок старушек, которые со смехом обсуждали своих внуков.

– Нет. – Даглас сузил глаза. – Тут это моя работа. И за это мне платят деньги.

– Но все равно ты делаешь это с такой заботой. – На лбу появлялась морщинка, а взгляд становился отчужденным.

– Эмма. – Мужчина прикрыл глаза и усмехнулся. – Помогают волонтеры. А я лечу людей. Это не помощь. Это – взаимовыгодный обмен, в своем роде. Они получают лечение, в котором нуждаются, а я – деньги за то, что его предоставляю. С помощью это не имеет ничего общего. Помощь, это когда один человек что-то кому-то бескорыстно дает. Дает... просто потому, что чувствует желание дать. Нужду, внутренний порыв. Эмоции. Например... сочувствие, жалость. Понимаешь, что я имею ввиду?

– Понимаю. – Фастер подозрительно прищурилась. – Сегодня ты бескорыстно дал мне слоеную булочку.

– Это был внутренний порыв. – Он протянул девушке руку, и елейно улыбнулся. – Как раз-таки. Идемте со мной, нужно кое-что сделать.

– Ладно. – Эмма легко коснулась горячей, бледной, мужской ладони и врач тут же её сжал. Помог подняться, и быстро пошел прочь из спортивного зала.

Полы халата развивались из-за быстрой ходьбы. Даглас пытался старательно пригладить вновь растрепавшиеся волосы, однако те непослушно падали на лицо. Губы растягивались в каком-то странном, незнакомом выражении, которое теперь мало напоминало улыбку. Длинные пальцы нервно теребили ручку в широком кармане, постоянно снимали, и надевали колпачок. Казалось, сегодня мужчина пах чем-то сладким, словно целую вечность проторчал в кондитерской. Или, хотя бы, пол часа.

– Ты довольно много говоришь со мной, кстати. – Фастер прищурилась, пока шла за доктором в темный коридор. В нос тут же ударил знакомый запах больничных антисептиков. – Что насчет других пациентов? Они… не ревнуют?

– Ах, поверь. – Майрон тихо, но раскатисто рассмеялся. – Женщинам преклонного возраста гораздо интереснее друг с другом, нежели со мной. Мое общество здесь мало кого интересует. Кто-то, с кем я могу без напряжения поддерживать беседу встречается не так уж и часто. Зайдешь? – Молодой человек открыл дверь тусклого кабинета перед пациенткой, и, как только та вошла внутрь, тут же её закрыл.

Послышался тихий щелчок внутри узкой замочной скважины.

– А зачем мы здесь? – Эмма окинула взглядом знакомое помещение. – Что-то по документам?

– Нет, пока нет нужды. – Внезапно мягкая улыбка стала жуткой, а глаза скрылись за бликами прямоугольных очков. – Разденьтесь, пожалуйста. Мне нужно вас осмотреть.

Почему-то он вновь перешел на «вы».

– Раздеться? – Фастер едва заметно напряглась, но тут же сомкнула веки, отринув странное чувство. Осмотреть. Должно быть, это нормально, он же врач. А у нее… проблемы с мышцами во всем теле. Быть может, хочет осмотреть масштаб работы. Прощупать плотность…

…наверное.

– Ну да. – Улыбка недвижимо застыла на его лице. – Я же ваш врач. Не будем терять время, хорошо?

Эмма тяжело вздохнула, но послушно принялась стягивать с себя очередной сарафан. На этот раз бежевый, в мелкий желтый цветок. Чуть поежилась, когда сквозняк коснулся кожи, и положила одежду на кушетку. Нервно закрыла хлопковый бюстгальтер руками, и низко опустила голову.

– Тут прохладно. – Девушка закусила губу. – Просто мне…

– Нет. – Доктор Даглас склонил голову, и тихо добавил. – Полностью, мисс Фастер. Это необходимо. Вы ведь мне доверяете, так?

Отчего-то мягкий, дружелюбный голос начал казаться жутким. Настойчивым, пустым, а интонация слегка давила. Стекла очков по-прежнему скрывали зеленую радужную оболочку и прозрачный, мутный зрачок.

– Ради вашего же блага, мисс. Разденьтесь. Я настаиваю.

– Что? – Эмма вытаращилась на врача. Брови медленно поползли вверх, а уголки губ опустились вниз, словно девушка только что попробовала на вкус порченный апельсин. По бледному телу поползли неуютные мурашки, а взгляд враждебно забегал по помещению. – Это еще зачем? Состояние моих мышц можно оценить и так. Разве нет?

– Если врач говорит вам что-то делать, значит, это необходимо делать. – По очкам вновь пополз блик. – Чего именно вы боитесь? Может, думаете, что я полезу вас насиловать?

– Нет. – Одними губами ответила Фастер, со стыдом ощущая, как по щекам пополз нервный румянец. – Просто… вы же не гинеколог. И не маммолог. Зачем тогда?

– Разве я говорил, что буду заглядывать вам в промежность? – Даглас как-то странно, тихо рассмеялся, и потряс головой. – Разденьтесь. Так измерения будут более точными.

С каждой секундой провалиться хотелось все сильнее. Эмма сжимала в руках лямки бюстгальтера, терпела волны ужасного стыда. Должно быть, любая женщина подумала бы что-то не то, когда малознакомый мужчина просит раздеться полностью. Даже если врач. Врач ведь… совсем не той дисциплины, которая предполагает раздевание для осмотра.

– Я даже запер дверь. Никто не войдет, не бойтесь. Кроме меня вас никто не увидит. – Пряди волос разрозненно падали на его лицо, а на губах держалась тяжелая, фальшивая улыбка.

Фастер стиснула зубы, но стала покорно расстегивать белье. Довольно крупная для худой девушки грудь вывалилась из чашек, Эмма дрожащей рукой положила лиф на кушетку. Что происходит? Она правда делает это? Затем бледными пальцами стала спускать с бедер трусы, которые падали вниз, обнажая прямые серые волоски возле половых губ.

– Мне это совсем не нравится. – Румянец расползался все сильнее. Краснели уши, начинала краснеть шея и грудь, чуть-чуть. До этого ни один мужчина, кроме Нейта, не видел её голой. Даже гинекологи, которые принимали Фастер по счастливой случайности всегда были женщинами.

– Ну вот, не так уж и сложно, правда? – Даглас продолжал улыбаться. Затем на пару секунд отвернулся к столу, что-то с него забрал, и повернулся вновь.

Эмма раскрыла глаза и отпрянула. На мгновение показалось, что мужчина держал в руках шнур, или мягкую плеть, однако, то была лишь темная сантиметровая лента. На лбу выступил холодный пот, девушка отвела лицо в сторону и нервно рассмеялась.

– Каждый миллиметр имеет значение. – Стальным голосом произнес врач, подходя ближе. Он медленно вынул из кармана латексные перчатки, и стал натягивать их на руки, попутно придерживая сантиметр. – В вашем случае. Потребуется много замеров, жаль я не могу вас отсканировать, или вроде того.

– Каждый миллиметр. – Фастер чувствовала, как от волнения подрагивал уголок рта. Обреченно прикрыла глаза, когда на нее легла темная тень, и вздрогнула, ощутив прикосновение к грудной клетке прохладных перчаток.

Измерительная лента казалась холодной. Врач ловко её натягивал, затем называл вслух цифру, что-то черкал в блокноте. По коже ползли тяжелые мурашки, когда он коснулся пальцами груди и, чуть надавливая, обводил ими ореолы. Должно быть, обхват груди непосредственно тоже важен для контроля веса. Должно быть…

Ладони едва ощутимыми прикосновениями скользнули вниз, к животу. Раз за разом натягивался сантиметр, и мужчина с жуткой улыбкой бубнил цифру. Затем опускался чуть-чуть ниже, замеряя снова. Доктор сдавливал ягодицы, поправляя сбившийся измеритель, а девушка всякий раз вздрагивала от его действий. Осторожные. Уверенные. Профессиональные. Он явно знал, что делал, и из-за бликов на очках Фастер не могла понять выражение его лица. Видела только тяжелую, странную улыбку.

– Разведите ноги чуть в стороны, мисс. – Послышался тихий, низкий, мягкий голос. – Хочу померить их у основания. Если мышечная ткань будет перерождаться в жировую, на внутренней стороне бедер, как и на икрах это будет сильнее всего заметно.

– Ладно. – Голос дрогнул. Она действительно немного развела ноги в стороны, и тут же почувствовала знакомое прикосновение толстых перчаток прямо возле половых губ. А после холодное натяжение сантиметровой ленты. Казалось, доктор чуть поглаживал кожу между ног, или то было просто для того, чтобы поправить. Фастер нервно сглотнула, и отвернула лицо в сторону. Дыхание сбивалось, а биение сердца начинало бешено пульсировать в висках.

– Вы очень чувствительная. – С неизменным лицом продолжал Даглас. – Вам нравится то, что я делаю?

– Что за бред? – В ту же секунду Эмма почувствовала, как от возмущения и шока все посинело перед глазами, но это чувство тут же сменял стыд. – Я просто нервничаю.

– Значит, ваш организм рефлексивно на меня реагирует. Мне… даже лестно. – Улыбка становилась шире. – Все нормально, не хотел вас смутить. На цикл полового ответа человека я смотрю больше с профессиональной точки зрения, и понимаю, что в такой ситуации это вполне нормально. Мне… наверно стоило тактично промолчать, да? – Голос из насмешливого становился виноватым. – Извините.

– Даже не знаю, что вы имеете ввиду. – Зубы сжимались все сильнее, и девушка чувствовала, как само по себе начинало дергаться нижнее веко. Настойчивые прикосновения продолжались, и она обреченно выдохнула. – Нервы, доктор Даглас. Меня впервые голой видит… незнакомый мужчина.