Текст книги "Отпускай (СИ)"
Автор книги: Ольга Сурмина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 32 страниц)
– Но она ничего не сделала, она просто там сидит. – Парень пожал плечами.
– Угу, и будет сидеть до ночи. А потом преследовать меня до дома. Скажи ей, что меня нет. – Штайнер прищурился, сжав в кулаке карандаш.
– Но вы есть. – Секретарь потупил глаза.
– И что?
– Ну, я сказал ей, что вы есть. – Взгляд становился неловким. – Извините.
– Твою мать. – Нейт прикрыл ладонью лицо, затем, все же, встал, раздраженно таращась на работника. – Никогда больше не говори ей, что я есть. Для неё меня никогда нет. Слышал? Уволю.
Мужчина быстро вышел в коридор, оставив работника в кабинете. Раз уж она снова здесь, стоило разобраться с этим прямо сейчас. Если эта больная на голову женщина еще и узнает, где он живет, точно не даст прохода вообще. В каком-то роде и без того сложная жизнь станет просто невыносимой. Хоть один сталкер сделал чью-нибудь жизнь лучше? И не просто сталкер. Человек, который будет плестись следом, и ныть. Причитать, просить. Эмма, если увидит это, будет в ужасе. Мало того, поднимет брови и тихо скажет: «может, выслушаем её? Может, поможем?».
Она сидела на бежевом диване в приемной, прячась в тени фикуса. Прищуривалась, глядя на молодого человека, заметно напрягалась. Поправляла красное драповое пальто, сжимала в руках небольшую черную сумочку.
– Нейтан, привет. Да, это снова я.
– Я вижу. – Сухо процедил Штайнер, резко остановившись в нескольких метров отсюда. – Элис, убирайся отсюда.
– Не надо на меня так смотреть. – Она понуро опустила глаза.
– Если ты снова кинешься на меня драться, я не стану больше вызывать охрану. Я вышвырну тебя отсюда самолично. – Молодой человек сложил руки на груди и склонил голову немного в сторону.
– Так было нужно. – Промямлила Элис, затем стала рыться в сумочке. – Разве ты бы согласился сделать тест по своей воле? Мне нужно было немного твоих волос с луковицами, поэтому так. – Взгляд становился сконфуженным. – Прости. Я не хотела драться, просто взять волосы, но ты стал меня отпихивать.
– Элис, ты больная. – Нейт ощущал лишь возрастающий, с каждой секундой, конфуз.
– Вот, держи. – Она достала из сумочки сложенные несколько раз бумаги. – Тест, подтверждающий родство. Если хочешь, можешь сделать свой, я не против. Мне нечего скрывать, просто знай, что я реально твоя сестра. И я на самом деле в беде.
– И что теперь? – Штайнер прикрыл глаза. – Сестра ты мне, или нет, плевать. Даже если так, где была ты, и твоя мамаша, когда я был в беде? Десять лет был в беде, в детском доме. Я вам не сдался, пока был ребенком, и ничего из себя не представлял. А сейчас, вдруг, внезапно про родство вспомнили, какая ирония. Ублюдочная семейка лицемерных приспособленцев. У тебя, Элис, нет брата. А на твои бумажки мне насрать. Ты знаешь, куда их засунуть.
– Но я не знала, что у меня есть брат. – Ванэйк неловко пожала плечами. – Если бы знала, я бы, хотя бы, ходила к тебе. Будешь ты отрицать, или нет… у тебя есть племянник. Маленький мальчик, который мечтает с тобой познакомиться…
– Ой, вот только не надо давить на жалость. – Нейт прищурился. – Организовала бы сбор средств для своего сына. Обратилась бы в СМИ.
– Знаешь сколько там таких как я? – Элис опустила голову. – На фоне других детей мой мальчик не выглядит таким уж больным. Не знаю, какие у меня шансы собрать для него хоть немного денег. Не хочешь, хотя бы, узнать, что с ним?
– Его диагноз не поменяет мое отношение к сложившийся ситуации. – Рычал Штайнер. Но больше не прогонял.
– У него врожденные аневризмы артерий головного мозга. – Женщина опустила взгляд. – Их три штуки. Он может умереть от кровоизлияния в мозг в любой момент. – Она сжала зубы. – У нашего отца был этот дефект. Знал ты об этом? – Голос стихал. – Конечно нет. Сам-то не хочешь сделать МРТ, или КТ?
– На что ты намекаешь? – Нейт усмехнулся. – Я не страдаю от головных болей или вроде того.
– А в том-то и проблема. – Ванэйк сложила руки на груди. – У тебя не обязательно будет болеть голова. Не обязательно ты вообще хоть что-нибудь будешь чувствовать. Почувствуешь только когда кровь польется в мозг. Давай сейчас сходим в клинику, и ты сделаешь МРТ, если никогда не делал. Посмотришь, что у тебя в голове. Разве не интересно?
– На что ты пытаешься меня развести? – Мужчина щелкнул зубами. – Элис, проваливай. Уже в печенках сидят твои попытки вытрясти из моего кармана деньги, теперь еще и со ставкой на паранойю.
– Ты ничего не теряешь, твердолобый жмот. – Она резко встала. – Если дом для тебя дороже жизни племянника, это низко, но простительно, потому что ты нас не знал. Но если дом для тебя дороже собственной жизни, то ты не только жмот, ты еще и идиот. – Глаза наполнялись злостью. – Твоя девушка будет очень рада получить по завещанию недостроенный дом, и этаж с осиротевшим инженерным бюро, где на нее круглыми глазами будут смотреть работники и ждать зарплату.
Штайнер сузил глаза, и меж бровей пролегла морщинка.
Если серьезно. Что будет, если он, вдруг, умрет? Что будет с его работой, с проектами?
С Эммой? Где она будет жить? С кем, и на что? Что станет с её здоровьем?
* * * один месяц спустя
Чем снимок здорового мозга отличается от снимка больного мозга? Иногда кажется, что, внешне, ничем. Мозг как мозг. Симпатичный, насколько тут уместно это слово, морщинистый, объемный. Вот только врач не разделял энтузиазма своего пациента. Удрученно смотрел на результаты, то поднимал взгляд, то опускал. Заметно мялся и тяжело вздыхал.
– Ну, в общем, вы поняли мой посыл. – Серьезно сказал мужчина, сидящий за широким светлым столом в кабинете клиники. – Локализующаяся в вертебро-базилярной системе аневризма, мешотчатая, шестнадцать миллиметров. Отчего у вас такое лицо? Я не знаю, как сгладить эту новость. Это опасно, это нужно лечить.
– Какие у меня варианты? – Кривая ухмылка сползала с лица. Нейт потупил глаза, затем перевел взгляд на окно. – Что будет, если я не буду оперироваться срочно? – Казалось, он до сих пор не мог переварить то, что услышал. Не мог принять и нанизать это на себя.
– Я не знаю. – Доктор развел руками. – Может, будете жить, и ничего не произойдет. А, может, ударитесь головой и умрете. Или утром за чашкой кофе умрете. А, может, не умрете. Может, останетесь инвалидом. Вы все успели, мистер Штайнер? Прожили долгую, счастливую жизнь, чтобы так рисковать?
Нейт стеклянными глазами уставился на стол.
Он не прожил счастливую жизнь. Он ничего не успел. Семья? Ну, у него есть Эмма. Единственный близкий человек, но та ли эта семья? Любимой женщины в том самом смысле у Штайнера никогда не было, лишь человек, о котором он забоится и с кем дружит. Да, с Эммой интересно. Весело, а еще с ней можно расслабиться, но это, скорее, дружба, нежели настоящие отношения. Получается, он может умереть, даже не попробовав… любовь? Романтическую. Эротическую. Смешно, но это так. Всю жизнь о ком-то заботился, но не позаботился о себе. Все время избегал этих мыслей, заталкивал в подсознание, откладывал на потом. А что если «потом» не будет? Нейтан не молодел. И не будет молодеть.
– Так какие у меня варианты? – С нажимом повторил Штайнер. – Отвечайте на мои вопросы.
– Ну. – Доктор надел очки. – В вашем случае будет уместно предложить метод эндоваскулярной окклюзии. Через бедренную артерию будет введен катетер, который доставит к сосудам баллон и гидрогелевые спирали, они отключат аневризму от основного кровотока. Или… платиновые спирали, зависит от вашего кошелька. И никакого больше риска кровоизлияния, аневризма будет тромбирована.
– Каков шанс, что я не переживу эту операцию? – Стальным голосом спросил Нейт.
– У нас в клинике первоклассные специалисты. – Заискивающе-уклончиво ответил врач. – Риски минимальны.
– Это не ответ. – Штайнер мрачно усмехнулся. – Сколько времени займет операция, реабилитация?
– Без учета дополнительных анализов… день подготовки. Если все пройдет успешно, через два-три дня вы уже будете дома.
– Понятно. – Мрачная усмешка становилась безучастной. – Мне принципиально важно, чтобы по времени это было быстро.
– В течении суток вы будете наблюдаться в стационаре. Далее… исходя из вашего состояния.
– А что по цене? – Нейтан прищурился.
– В зависимости от плана вашей страховки. – Улыбка вновь становилась заискивающей. – С полным прайсом вы можете ознакомиться у секретаря.
– Ясно. Спасибо. – Штайнер вновь криво усмехнулся. – Я подумаю надо всем этим, и вернусь.
– Будьте благоразумны. – Врач кивнул. – До свидания.
Нейт медленно вышел за дверь, отрешенно глядя в пол. Все это время он мог в любой момент умереть, просто не знал об этом. Поскользнулся зимой, ударился и умер. Бесславная, печальная смерть человека, который даже не знал, что он болен. Просто он до этого… никогда не падал. Но все ведь бывает впервые, так?
Пульс стучал в висках, словно понимание начало приходить только сейчас. Ему нужна операция на мозге, и чем скорее, тем лучше. В ходе этой операции он может умереть, только других вариантов не было.
– Ну что там? – Элис неловко подняла глаза, опираясь на дверь рядом с кабинетом.
– Должен признать. – С горькой иронией начал Штайнер, – что… твои слова не пустой звук.
– Что, ты тоже?! – Она раскрыла глаза. Казалось, девушка сама не ожидала такого расклада. – И сколько их у тебя?!!
– Одна. Без намеков на прочие. – Безучастно ответил Нейт. – Только это не делает ситуацию лучше. Наверно… я тебе должен. Было бы совсем смешно, умри я от удара о дверной косяк где-нибудь на работе.
– Вряд ли ты мог бы заподозрить у себя аневризму, если бы я не появилась. – Элис тут же подхватила его слова и гордо отвела голову в сторону. – Если бы не я, ты бы, скорее всего, умер. Глупо, и из-за какой-нибудь мелочи. – Взгляд становился печальным. – Так что? Поможешь мне и моему сыну?
– Если б у меня было на что помогать. – Штайнер прикрыл глаза. – Я не располагаю средствами оперировать аневризму.
– Серьезно? – Казалось, Ванэйк едва начинала верить в то, что услышала. – А что тогда делать?
– Ну. – Мужчина отвел взгляд. – У меня есть пара идей. Попробую выиграть грант за инженерный проект реставрации местной плотины, при должном подходе можно управиться за полгода. Максимум – год. Я слышал о нем, но как-то не думал лезть в это. Слишком большие риски.
– Тогда ты просто обязан его выиграть!!! – Элис сжала кулаки.
– Да, потому что если я не сделаю этого, Эмма может остаться без средств к существованию, за то с путевкой в дом инвалидов. – Нейт прищурился. – Сперва Эмма, затем твой сын, мои приоритеты стоят так.
Memento mori
Ich hab geliebt und verlor'n
Doch stieg ich wieder empor
Die nackte Faust gen Himmel hab' ich mir geschwor'n.*
Восемь месяцев назад
С учетом размера его аневризмы и её местоположения он мог умереть во время операции с вероятностью от двух до пяти процентов. Звучит как мелочный риск, который не стоил внимания, ведь сама болезнь могла убить Нейта в любой момент, однако… все не настолько мелочно. При самых плохих оценках, в среднем, умирал от такой операции каждый двадцатый. Что если ему «повезет» стать именно тем самым двадцатым? Что если аневризма прорвется, пока мужчина будет лежать на операционном столе?
Все эти мысли лезли в голову, словно паразиты, и Штайнер не мог вытеснить их силой воли. Безучастно смотрел на белое небо, горько ухмылялся себе под нос.
Он не был счастливым. И ничего не успел. Ходил, как робот, на работу, возвращался. Обнимал Эмму, строил дом, готовил еду, ложился спать. Только дом, к большому сожалению, нельзя было забрать с собой в могилу, да и достроить его там тоже довольно проблемно.
Словно крот в своей норе, жил по нормативному расписанию, не влюблялся, не чувствовал. Жил долгом, обязанностями, нуждами, какие сам на себя взвалил. Не слышал стука собственного сердца, как будто сердца у Нейта не было вовсе. Когда он собирался жить по-настоящему? Дотянул до момента, когда жизнь оказалась под угрозой. В каком возрасте ходят на первое свидание? В восемнадцать, двадцать лет? Еще раньше? Можно ли сказать, что он «слегка» опоздал?
Раньше мысли о личной жизни тут же обрубал стыд перед Эммой, с которой, вроде бы, все сложилось. Они друзья, близкие люди. Вот станет Фастер на ноги, «подрастет», тогда он и подумает о себе. Теперь же Штайнер усмехался собственной изворотливости перед самим собой, стену стыда проломило холодное дыхание смерти. Она уже подросла, давно. У них даже что-то вроде… отношений. Отношений, в каких Нейт чувствовал себя ответственным опекуном, который соглашается на сдержанный «секс по дружбе», чтобы угодить своей воспитаннице и не расстраивать её. Как долго будет продолжаться такой фарс? Кто будет рубить этот узел?
Штайнер прикрыл глаза. Он, если выживет, если откроет глаза. Скажет все, как есть, найдет привлекательную для себя девушку и будет жить так, как хочет. Жить, чувствовать романтическую привязанность, эротическое влечение. Позаботится, наконец, о себе. Эмма по-прежнему будет его любимой младшей сестрой, но для счастья этого мало. Для счастья хотелось любви в самом прямом смысле.
Его любовь где-то существует. Где-то живет, кем-то работает, о чем-то мечтает. Однажды Нейт её найдет, и расставит точки над i. Станет, наконец, счастливым.
Если выживет.
Он особо не слушал рекомендации врачей, когда его вели в операционную. Вернее, слушал, но не вдумывался в них и не волновался. Страха не было, только смирение, и чувство гнетущего ожидания. Белые лампы били в лицо, пахло антисептиком. Люди в белых халатах шныряли туда-сюда. Тут, в больнице закачиваются множество жизней. Тут засыпают и не просыпаются чаще, чем где-либо.
Штайнер с едкой усмешкой наблюдал, как медсестра вставляла ему катетер в руку. Очень неловко, не с первого, и даже не со второго раза, бубня себе под нос про светлые вены. Где-то звякали инструменты, мерно в капельнице падала прозрачная жидкость.
Он не понял, как и когда потерял сознание. В какой момент воспоминания оборвались, последним, что Нейт помнил, было нытье медсестры, а следом…
Следом он открыл глаза. Не было никакой темноты, провала, ощущения сна или, хотя бы, понимания времени. Штайнер просто моргнул, и обнаружил себя в больничной палате. Первые пару минут не мог вспомнить, где он, зачем, что происходит, и даже кто он, однако, страха опять не было. Только непонимание и напряжение в попытке осознать себя.
После осознания тут же накатила тошнота. Возвращалось ощущение тела, начал нестерпимо ныть надрез артерии в паху. Радость от того, что он жив, не наступала. Только небольшое облегчение, которое тут же сменялось озадаченностью и отвращением к собственному состоянию.
От наркоза отходить тяжело.
Как ни странно, Штайнер не чувствовал никакой разницы внутри головы. Она болела, но не больше, чем обычно от недосыпа. Словно в черепе ничего не изменилось, но он знал – изменилось.
Нейт больше не умирал.
Стиснув зубы, молодой человек попытался перевернуться на другой бок. Тошнота усиливалась. Желание сходу перекроить свою жизнь, отправившись на поиски будущей жены постепенно гасло, но не оставляло. Да, он живет не так, как он хочет. Не чувствует влечения, внутреннего заряда, но сейчас рядом нет никакой достойной кандидатуры. Сперва нужно достроить дом, а потом уже думать об этом.
* * *
Когда Нейт вернулся из недолгой «командировки», Эмма просто ринулась ему навстречу. Стиснула его в объятиях, уткнулась носом в белую рубашку, которая пахла… прачечной. А он просто стоял, как свеча, не в силах поднять руки, обнять в ответ. Медленно моргал, картонно улыбался, кивнул. Потрепал по голове, поздоровался, спросил, как она, кончилась ли еда, и все ли было в порядке. Все в его жизни переменилось из-за близости смерти, но он не мог об этом сказать. Мог лишь тяжело вздохнуть, затем предложить стейк на ужин.
Помимо жизни многое переменилось в его голове, но сейчас Штайнер тоже не мог об этом сказать. Не смог даже тогда, когда она легла ночью рядом, неловко поцеловала в шею холодными от нервов губами. Она скучала, беспокоилась, ждала его. Неустанно выглядывала в окно, пыталась звонить, и Нейтан с грустью видел эти пропущенные в больнице, но ответить на звонок не мог. Не мог позволить ей услышать писк аппаратов и собственный сдавленный наркозом голос.
Он вновь промолчал, когда почувствовал, как Фастер его обнимает. Сильно, жмется, кусает кожу на его плече. Мило, жалко. Промолчал, и… вновь пошел на поводу. Ей так хотелось, чтобы они были вместе этой ночью, так… почему бы и нет? Это же тоже, в своем роде, забота. Да и потом, «сестра» просто непростительно приятно пахнет. Почему-то Штайнер гнал от себя мысли об этом, но, когда наклонялся, чувствовал этот запах от волос.
Почему гнал, правда, сам не мог понять. Просто… почему-то. Резко отстранялся и шел делать свои дела. Во время секса сложно было отстраняться, но у него как-то это получалось. Из раза в раз. Изо дня в день. Можно же плыть по течению, пока не найдется «та самая». Наверняка она где-то была. Наверняка сделает его жизнь лучше, наполнит его жизнь любовью, желанием, смыслом.
Разве могло быть как-то по-другому?
* * * настоящее время
– Вот как-то так. – Элис пожала плечами. – Потом моему сыну сделали, тоже все нормально было. Правда Нейт сказал, что повесит меня на столбе вверх тормашками если ты об этом обо всем узнаешь. Ты… не должна была. Мол, это здоровье может подорвать. Он очень трясся за тебя, говорил, что сойдет с ума, если тебя снова в больницу положат.
– Дурак. – Фастер тяжело вздохнула. – Вот дурак.
– Ну а потом… понятно, что было. Он рехнулся, сказал, о тебе будет продолжать заботиться, но жизнь свою будет по-другому строить. Сказал, что привел в дом девушку, я аж присела.
– Да, было такое. – Эмма сжала кулаки.
– Ну ты… совсем надумала уйти, да? – Ванэйк подняла на собеседницу неловкий взгляд. – Если честно, мне бы не хотелось, мне его очень жалко. Он много говорит о тебе, практически постоянно. И все время такой грустный, потерянный. То одну хрень придумает сделать, то другую, мечется, злиться, а сделать ничего не может. Говорит: «я все улажу». Ну и не улаживается у него ничего…
– Элис. – Фастер прикрыла глаза. – Женщин на земле очень много. Я думаю, он найдет себе кого-нибудь по душе и будет счастлив. У него… все наладится. В самом деле.
– Да какая же ты каменная! – Гостья вытаращилась на Эмму, но тут же взяла себя в руки. – Он уже нашел то, что ему нужно. И пытается докричаться, но ты не слышишь!! Кого он найдет?! Кого он будет любить хотя бы в половину того, как любит тебя?! Да Нейт себя так не любит, как тебя!!!
– С этим я бы поспорила. – Фастер тяжело вздохнула. – Я… понимаю. Он для тебя много сделал, ты хочешь для него счастья, но…
– Он и для тебя много сделал! – Ванэйк сложила руки на груди. – Что, нет, что ли?! Да если ты попросишь, он на тебя и дом, и бюро свое перепишет, просто под честное слово! И деньгами осыплет, и еду приготовит, и уберется!! Еще и массаж вечером приползет делать, все уши мне прожужжал с тем, что у тебя сколиоз, спасу нет!! Где ты еще такого мужика найдешь?! Заботливый, умный, сильный, красивый!!
Эмма с улыбкой вздохнула. Она уже нашла. А так… какая сестра не будет рекламировать брата перед его интересом? Только, конечно, будет умалчивать о том, что брат предатель, жесткий циник, несостоявшийся насильник и латентный садист. А еще невротично-занудный, давящий, высокомерный, ревнивый. Жестокий. Казалось, Фастер только недавно до конца осознала все его недостатки. До этого предпочитала либо романтизировать их, либо упорно не замечать.
На слове «сколиоз» Эмма смущенно поежилась и отвела голову в сторону. Легкий же, из-за частой сутулости в силу слабых мышц, почти незаметный, а спина все равно болела. Иногда.
– Он очень сильно любит. – Неловко продолжала Элис. – Мне кажется, он умрет, если ты его бросишь.
– От тоски? – Вновь грустная улыбка. – Я-то не умерла, когда слышала его ночами с другой женщиной. Пережила как-то. Перегорела.
– Ну… может Нейт любит тебя сильнее, чем ты его? – Ванэйк подняла брови. – Поэтому будет терпеть, страдать, но ждать?
– Что? – Фастер стиснула зубы от нахлынувшей обиды. – Он был всем, что у меня было в жизни. Я только им и жила. Растворилась в нем. И все равно как-то выжила, выстрадала. Справилась. И он справится.
– Не справится. – Элис опустила глаза. – Ты вот такая. А Нейт… другой. Не суди людей по себе. Он может где-то занудным быть, где-то злобным, но он не плохой. И он не справится, не отпустит. Если ты пропадешь, не знаю, что с ним будет. Может, бросит все. Может, пить начнет. Ради чего ему надо будет жить? Сейчас он живет ради тебя, ради будущего с тобой. А потом?
– Зачем ты говоришь мне все это? – Эмма сжала в руках подол сарафана. – Чтобы я осталась с ним из жалости, или что?!
– Да хоть из жалости. – Ванэйк вздохнула. – Все лучше, чем никак. А он дельный, может… может еще раз влюбишься по ходу. Главное останься, сил нет видеть его убитым, когда еще и сделать ничего не могу. Дай… ему шанс. Последний. Я думаю, он ни за что не подведет.
Фастер покачала головой, уставившись в стол, а Элис вздрогнула, когда в сумочке зазвонил телефон. Пару секунд покопалась там, и, как увидела, тут же отпрянула от экрана аппарата.
– Это Нейтан. – Проскрежетала та. – Что ему не работается?! – Она замялась, но, все же, сняла трубку. На другом конце сперва послышалось шипение, а затем тихий, удрученный голос:
– Привет. Эмма ушла в зал, можешь подъехать, помочь мне с мелочами по дому? Не хочу, чтобы она надрывалась. и так утром у плиты стояла. – Вздох.
– Что? В зал? – Элис недоуменно подняла одну бровь, а Фастер пожала плечами на этот жест. С чего он вообще это взял?
В тот же момент тело словно пробило потом, а по спине поползли мурашки. Девушка нервно посмотрела на гостью, заметно напрягшись. Всякий раз, когда Эмма уходила, Штайнер откуда-то это знал. Даже если просто выходила потоптаться рядом с домом, или посидеть на траве, Нейт знал, словно был вездесущим приведением. И сейчас в его голосе звучала железная уверенность в том, что она ушла.
Фастер потерла виски. Вероятнее всего он знает, когда кто-то заходит в дом, или выходит оттуда, но не различает эти действия меж собой. Прямо сейчас хозяин даже подумать не мог, что у него гость. Когда входная дверь открылась для человека, он просто решил, что Эмма ушла в зал. Это было бы логично и ожидаемо.
– А, ну, я... – Элис замялась. – А к какому времени тебе нужно? Ты сейчас на работе?
– Нет, я дома. – Глухо ответил Штайнер, и в тот же момент за окном послышались тихие шаги. – Подъедь в течении часа. Заплачу столько же сколько в прошлый раз.
– Я поняла, хорошо, чуть-чуть позже перезвоню. – Ванэйк судорожно повесила трубку и уставилась в окно. Хозяин неотвратимо приближался к двери.
– Он тут. – Фастер раскрыла глаза. – Как же не вовремя…
– Не вовремя?! Эмма, умоляю, день меня куда-нибудь!!! – Элис вскочила со стула, нервно осматривая кухню. – Если он увидит, что я с тобой говорила, мне влетит!! Нет, мне не просто влетит. – Взгляд становился испуганным. – Иногда я у него подрабатываю, езжу по поручениям, и все прочее. Если он узнает, что я говорила с тобой, он мне больше ни цента не заплатит!!! Прошу, спрячь куда-нибудь, а пока он будет в душе, или в туалете, я убегу!!!
Фастер начала сконфуженно улыбаться, но тут же взяла себя в руки и решительно кивнула. В конце концов, гостья помогла ей узнать правду, выложила все карты, не стала припираться и не ушла. Встряхнувшись, Эмма бросилась в коридор, схватив с полки для обуви туфли гостьи, затем кивнула ей на лестницу.
– Вторая дверь налево по дальней стене, моя комната. Сам по себе Нейт туда не заходит. Подожди пока там, я разберусь с ним.
Послышался щелчок замочной скважины. Через пару секунд в коридоре появилась темная, высокая, сутулая из-за головной боли тень.
Штайнер с грустью усмехался под нос, вспоминая день своей операции. Было хуже, чем сейчас, но не на много. Однако, самым плохим, все же, было то, что именно тогда Нейт решил начать жизнь «с чистого листа». Чувствовал себя взрослым, ответственным человеком, но при этом заложником обстоятельств. Заложником чужих чувств и ожиданий. Заложником собственного страха расстроить, обидеть самого близкого любимого человека. Пленником своей жалости.
И что с ним стало теперь? Больше не заложник?
Запоздалый растлитель-неудачник. Эмма все равно моложе его на шесть лет, культивировала в нем братские чувства, даже тогда, когда он встретил её с букетом возле детского дома в восемнадцать лет. Теперь, если бы Нейт мог перемотать время, то просто набросился бы, сказав, что долго этого ждал. Целовал бы там, где нельзя, делал такое, от чего мурашки по коже. Потому что она, наконец, выросла. Выросла под него, для него, словно на заказ. Выросла даже более идеальной, чем это нужно. Ровно под его мрачные, пошлые мечты.
Кого винить в том, что все было «не так»? Свою безумную голову с болезненно искаженным восприятием? И как теперь быть? Как снова заставить обнимать себя ночами? От одной мысли, что она будет кусать его за плечо, он ощущал болезненно сильную эрекцию и непреодолимое желание укусить в ответ. За грудь, за живот, за выступающие тазовые кости. За… ноги. Чуть-чуть, чтобы не больно, но ощутимо. Чтобы почувствовала, что дразнить его – двоякая затея, и сейчас её «съедят». Что серый волк придет и укусит, потому что может и хочет.
С каждым днем ему это все сильнее было нужно. Настолько, что становилось нестерпимо.
Очень необходима разрядка.
Нейт поднял взгляд, и брови медленно поползли вверх. Фастер стояла у лестницы, неловко ежилась, косилась в его сторону. Тяжело и часто дышала, напрягалась, прикрывала глаза. Облизывала губы. Нервничала.
Она дома. Значит у них что, гости?
*Feuerschwanz «Memento Mori»
