Текст книги "Отпускай (СИ)"

Автор книги: Ольга Сурмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Три любовника в трех кладовках

«Соберись, тряпка.»

– Ты уже вернулся? – Эмма попыталась состроить как можно более ленивый, слегка удивленный взгляд. Перестать, наконец, облизывать губы и бегать глазами по полу. Вроде бы… получилось. – Как ты себя чувствуешь? Стало хуже?

– Нет-нет, милая, все прекрасно. – Нейт прищурился. Губы начали растягиваться в жуткой, безумной улыбке. – А у нас, я полагаю, гости, да? Ну что ж. Хочет твой спутник чай? Или, может, заказать полноценный стол, раз ему хватило смелости притащиться сюда?

– Это и мой дом тоже. – Фастер вытаращила глаза, и с обидой сжала кулаки, однако, тут же себя одернула. – Мне кажется, тебе, все-таки, стало хуже. Ты несешь какой-то бред. – От волнения мокла спина, по виску сползла потинка. – Даже если бы у меня были гости, это и мой дом тоже. Или что, тебе можно водить к себе людей, а мне нельзя?!

– Ну что ты, милая, можно. – Улыбка становилась все шире. – Могу я с ним поздороваться? А то как-то не вежливо. – Мужчина медленно посмотрел по сторонам, словно сканировал взглядом окружающее пространство. Заглянул на кухню, но разочарованно выдохнул. Никого. Затем с ухмылкой покосился в сторону гостевой и гостиной.

– Нейт, тебе что, голову напекло? – Эмма сглотнула ком. – Я тут одна. Какой спутник? С кем ты собрался здороваться? Только если со свой шизой. – Она заметно напряглась. От нервов влажнели ладони.

– Значит вот так, да? – Штайнер с усмешкой выдохнул. – То есть мы пришли к тому, что ты в нашем доме прячешь от меня любовника? Ладно… ничего. Когда мы снова будем вместе, я физически дам тебе понять, почему так не стоит делать. А пока… я просто с ним поздороваюсь. Попью чай вместе с вами, почему нет? – Больная ухмылка превращалась в оскал. – У меня же нет выбора. Я же лох, олень. – Взгляд становился неадекватным. – Доктор Даглас, я думал, прятаться от меня в моем же доме ниже твоего достоинства. – Рявкнул Нейт.

– Что? – Фастер раскрыла глаза. Ноги стали ватными, сердце пропустило удар.

– Или, может, ты мне в отместку решила развлечься с ним в нашей спальне? – Штайнер стал медленно подниматься наверх, все еще сказывалась головная боль. – Я это сожру, конечно, я же люблю тебя. Что мне еще остается? Ты свободная женщина. Интересно, падать со второго этажа – больно? – Он мерзко засмеялся себе под нос. – Твой врач тебе расскажет. И мне плевать, что это не честно, я тебя люблю, и не собираюсь терпеть вот это!!

– Нейтан, ты дурак? – Чуть-чуть дрожали губы. Оглушительно стучал пульс в висках. Все еще мокла от нервов спина, несмотря на то, что мужчина был не в лучшей форме из-за удара головы. Жути нагонял не меньше, чем обычно, и все еще казалось, что при желании мог схватить за руку и потащить в неизвестном направлении.

А она ничего не сможет ему сделать.

– Да, дурак, а по мне не видно? – Штайнер с усмешкой вскинул брови. – Просто клинический. Сперва я уничтожил свою личную жизнь, потом лез, хотя мне ясно дали понять, что я больше не сдался. Теперь, вот, любуюсь на свои рога. Думаю, смогу с ними в дверь пройти, или больше нет? – Раздался ядовитый, тяжелый смех. – Но ничего. Ради любимого человека можно пойти на жертвы, какое-то время потерплю рога. А твой друг какое-то время полетает со второго этажа.

Фастер чувствовала, как от волнения вздрагивали пальцы, а в горле снова распухал ком. Нейт был в бешенстве, решил, что гость, которого она в самом деле решила попытаться спрятать – её доктор. Кто это еще мог быть? У девушки не было друзей кроме него. Пытаться его остановить, переубедить, или соврать – все равно что пытаться заставить договориться быка с красной тряпкой.

Нельзя подставлять Элис. Она помогла, она тут не при чем. Просто нельзя, и все. А Штайнер, если увидит её, может спустить всех собак, потому что гостья его «сдала».

Эмма сжала кулаки. «Думай, тряпка, думай, сколько можно трястись?!»

– Нейт! – Крикнула девушка и стала подниматься следом. – Ты в своем уме?! Ты…

– Что, не хочешь, чтобы твоего доктора отправили в полет, да? – Мужчина прищурился. – Тогда поцелуй меня. Поцелуй, и попроси, чтоб я этого не делал. Затем скажи ему, чтобы убрался отсюда. – Взгляд становился жутким. – Видишь? Я даже даю тебе альтернативу, милая. Поцелуй меня, и я растаю, вздохну, и спущу тебе с рук такое унижение. Потому что я дурак. – Голос стихал. – Не дурак просто развернулся и ушел бы. А я – дурак. Пользуйся. Я привык.

– Что? – Слегка вздрагивал подбородок. Мокли глаза.

– Что? – Вздох. – Откуда такой удивленный вид? Посмотри на нашу с тобой жизнь со стороны. Кто я по-твоему? Умный человек, который знает себе цену, живет в отношениях с равным партнером? – Смех. – Нет, я – кухарка, прачка, дворецкий, кошелек. И меня все устраивает. – Он сжал в ладони поручень. – Мне не надо другой жизни. Мне все нравится. Если ты будешь меня обнимать, целовать, говорить, что любишь. Спать со мной. Я – дурак, и меня все устраивает. Но твой любовник будет летать отсюда до тех пор, пока я не куплю ружьё. И не обнесу дом забором с колючей проволокой.

– Ты шутишь что ли, Нейт? – Голос дрожал. – Ты в своем уме?

– Я же сказал, что нет. – Снова смех. Мужчина продолжил подниматься наверх. – Так что? Может, все же, решишься меня поцеловать? Если нет, это все равно будет лестно. В таком случае треснутые ребра твоего доктора для тебя значат меньше, чем поцелуй со мной.

– Я не буду тебя целовать. – Эмма вытаращила глаза и сжала кулаки. – Ни за что.

– Как хочешь. – Глухо ответил Штайнер, поднявшись наверх. Он быстро подошел к первой попавшейся двери и рванул её на себя. Пусто.

Фастер попятилась к кладовке в конце коридора, и заслонила её спиной, уставившись на сумасбродного хозяина.

– Нейт, тебе нервы лечить нужно. Ты невменяемый. – Зубы сжимались сами собой.

– Да что ты говоришь. Мало того, что дурак, так еще и невменяемый, ну ладно. Когда-то ты меня таким любила. – Два лиловых глаза жутко таращились в пол. – Поэтому у нас не все потеряно. Похоже, тебе нравятся невменяемые дураки. Тогда у меня есть шанс. – Он резко развернулся и двинулся на девушку. Резким движением отставил её в сторону, отпер кладовку, заглядывая внутрь.

– Любила. – Прошипела Фастер. – Только ты не ценил это. – Она резко толкнула Штайнера внутрь, и тут же захлопнула дверь, заперев её.

Через щель послышался разъяренный рык.

– Эмма, милая, вот ты как? – Раздался скрежет. – Думаешь выиграть ему пару минут? – В тот же момент девушка отскочила от двери, потому что на неё рухнул тяжелый, глухой удар. – Это мой дом, родная. Здесь каждая дверная петель моя, так что... – Вновь удар. Скрип.

– Нейт, ты обезумел!! – Закричала Фастер, судорожно набирая СМС сидящей в швейной гостье. – Я тут, я не иду прятать никакого любовника, потому что тут нет любовника!!! У тебя съехала крыша! Я тебя боюсь, и не стану говорить, пока ты не возьмешь себя в руки!!

– Незачем бояться. Я тебя люблю, и никогда не причиню тебе вреда. – Раздался притворно-мягкий голос, вновь удар, и петли заскрипели. Судя по всему, «пленник» со всего размаха бил по ним ногами.

Ванэйк высунулась в коридор, с нескрываемым ужасом уставившись на кладовку, но тут же на цыпочках засеменила вниз по лестнице, прямо ко входу.

Эмма набрала побольше воздуха в легкие, в очередной раз сжала кулаки. Тряпке пора посмотреть своему быку в глаза, что бы там ни было. Тряпке пора заставить себя уважать. Она отперла дверь, уверенно глядя на человека, который вот-вот снес бы её с петель.

– Невменяемый истерик. Что это за цирк?! Опять забыл принять успокоительное?! – В воздухе раздался звон тяжелой пощечины. – Ты меня просто достал. Эти сцены ревности уже в печенках сидят!!! Хоть каждый сантиметр в доме обнюхай, тут никого нет!!! Даже если бы был, это не твое гребанное дело, но тут никого нет!!! Я никогда не опущусь до того, чтоб устраивать свиданки в общем доме. Я никогда не опущусь до тебя, Нейтан Штайнер!!! Твою мать, еще утром мне было тебя жалко. И вот опять ты пробиваешь дно, сколько можно?!! – Голос вздрагивал, глаза вновь намокали. Она едва сдерживала нервный тремор, но продолжала стоять, пересилив страх. Даже если мужчина сейчас схватит её за шкирку, даже если вновь поставит на колени. Морально больше не поставит, все. Достаточно. Хватит.

– Спасибо, что сохранила нам дверь в кладовую. – Прохрипел Нейт, прищурившись от пощечины. Затем тяжело вздохнул, и сгреб девушку в объятия, зарывшись носом в волосы. Он часто, рвано дышал, пытался взять себя в руки. Получалось. – Упокойся, не нужно кричать, все хорошо. Успокойся. Не нервничай.

Та попыталась выставить руки вперед, отрицательно замотала головой и зажмурилась, но, все же, выдохнула, прикрыв глаза. Теплые руки согревали кожу сквозь сарафан. Еще одна сцена ревности, где Фастер не могла понять, что чувствовала. Сердце бешено колотилось внутри от страха, шока, по спине ползли мурашки. Нейт плохо держал эмоции в узде, а Эмма только сейчас об этом узнавала. Плохо держал в узде ревность, обиду, печаль и похоть. Прямо сейчас, казалось, он немного успокаивался, пока нюхал её голову. Ощущалась то ли неловкость, то ли конфуз, то ли… что-то еще. Что с ним делать? Он такой. Бедовый Штайнер. Злобный отщепенец, но заботливый, настолько, что подташнивало. Услужливый, мягкий, как теплый воск, но твердый и холодный, как гранитная скала. Одновременно.

– Прости. Я люблю тебя. – Бубнил Нейт. – Не смотри на меня как на монстра. Меня… иногда заносит. Не бойся так, все хорошо. Я никогда, ни за что не сделаю тебе больно. Но не проси меня быть вежливым с твоими ухажерами, это выше моих сил. Мне показалось, что… в доме кто-то есть. Если эти выводы были поспешными – прости меня. Меньше всего я хочу трепать тебе нервы или доставлять неудобства. – Нажим объятий усиливался. – Я тебя люблю, и однажды ты вернешься ко мне.

– Ты приехал один? – Фастер притворно прислушалась, словно что-то странное происходило внизу.

– Что? – Штайнер сдвинул брови, но тут же напрягся, и пальцы сильнее сжали женский сарафан. – Да. А в чем дело?

– Пусти, пожалуйста, мне нужно попить. – Эмма сцепила зубы, едва скрывая ухмылку. – Я спущусь на кухню, попью.

– Не нужно, я принесу тебе. – Взгляд становился стеклянным, но девушка, все же, выкрутилась из чужих рук, и быстро помчалась к лестнице.

– Мне кажется, к нам кто-то пришел. – Добавила она, и Нейт тут же ринулся следом, вытаращив глаза.

– Эмма, стой!!

Она стиснула челюсти. Губы вздрагивали, Фастер все еще сдерживала странную ухмылку. У входа нервно топталась Элис, иногда опускала взгляд, иногда поднимала его вновь, напряженно поглядывая на часы.

– Нейт? – Эмма застыла на лестничном пролете, пытаясь состроить максимально удивленное, недоуменное лицо. – Кто это? Это опять к тебе? – Она указала на гостью.

– Что?! – Штайнер застыл рядом, затем растянулся в нервной улыбке.

– Я не вовремя, да? – Ванэйк театрально вздохнула. – Позвонил бы тогда, предупредил, что больше не актуально.

– Это мой секретарь, с работы. – Нейт сжал зубы. – Я попросил её подъехать.

– Но ты же только что приехал с работы. – Фастер прищурилась. – Не мог приехать вместе с ней? Или решить все вопросы в офисе?

Он вытаращил глаза, потирая холодные пальцы. Пытался что-то придумать, как-то объясниться, но слов не находилось.

– Ты приехал, потому что решил, что меня нет дома, да? – Эмма склонила голову. – А это, должно быть, твоя новая девушка. Ты… закатил мне истерику, хотя сам планировал провести время с ней? При всем при том, что говоришь мне, мол, любишь меня? – Она сложила руки на груди. – Нейт, ты просто… сгусток цинизма.

– Это не то, что ты подумала. – Мужчина схватил её за запястье. – У меня нет никакой девушки!!

– Тогда кто это? – Фастер жутко уставилась на Штайнера.

– Моя сестра. – Сдавленно проскрежетал он. – Знакомься.

Обычно Элис всегда опаздывала. Никогда не приезжала вовремя, ни разу, и уж тем более не появлялась спустя пятнадцать минут после звонка.

Но сегодня ему не повезло. Почему-то.

Иногда чай казался вяжущей водой. Иногда враждебный холод казался свежим ветром.

Слушать ту же самую историю из уст Нейта было странно. Второй раз она не вызывала той же боли, но все еще вызывала неловкость, дискомфорт и печаль. Он рассказывал тезисами, обезличено, сухо. Как всегда пытался приуменьшить опасность своего состояния на момент операции, даже сказал, мол, написал завещание на случай «непредвиденных обстоятельств», только и всего. Мало ли, вдруг по дороге в клинику его убьет метеорит, свалившийся с неба?

Элис просто кивала, таращась на стол. Вздыхала, и косилась на чашку с чаем, затем на Фастер, которая пустым взглядом сверлила пресловутый букет роз. Не то что бы она была хорошей, ответственной сестрой. Скорее… такой же, как все, самой обыкновенной. И, как любой обыкновенной сестре ей хотелось, чтобы брата не бросали. Чтобы его любили, ценили, обнимали. Чтобы… простили. Ведь он, вроде как, заслуживал этого. Был, в среднем, скорее хорошим, нежели плохим. Такой точно не заслужил того, чтобы его встречал дома только кот. По крайней мере, Ванэйк так казалось.

Фастер обреченно вздохнула, словно услышала мысли гостьи. Руки и ноги ощущались ею как ватные, а в сознании не витало ни одной мысли.

Вскоре Элис засобиралась домой, ссылаясь на то, что нужно делать уроки с сыном. Неловко попрощалась, обулась, и ушла. Штайнер, словно робот махнул ей вслед, затем удрученно вздохнул, тихо спросив:

– Ну что? Не думаешь теперь, что у меня есть семья, или дети?

– Почему ты не рассказал обо всем после операции, когда тебе перестала угрожать опасность? – Эмма опустила голову.

– Не хотелось, чтобы ты думала об этом. Переживала, волновалась. Нервничала. Мне проще сделать вид, что ничего не было. – Мужчина грустно улыбнулся. – Ну что, пошли поужинаем? Который сейчас час?

– У тебя сотрясение мозга, тебя заносит, когда ты ходишь, какой ужин? – Фастер сжала кулаки. – Я закажу еду сегодня, ладно? И оба отдохнем от всего что было. Придем в норму, хотя бы немного. Не нужно все время что-то для меня готовить, не нужно пытаться мне угодить. Я вечно чувствую себя то виноватой, то должной. Не нужно, правда. Как видишь, я что-то могу сама, когда это необходимо. Я не безрукая, не безногая, и не безнадежная.

– Эмма. – Нейт горько рассмеялся себе под нос. – Жаль, если тебе это не нужно, но готовить тебе я не перестану. И ухаживать за тобой не перестану. Чистить твою обувь, перестилать постель. – Взгляд становился тяжелым. – Если тебе это не нужно, то мне это нужно. Мне нравится это делать. Нравится кормить, обувать, одевать, как куклу, носить на второй этаж. Взвешивать. Даже если я где-то перегибаю, плевать. Я верю, что ты не безнадежна, хотя бы потому что я видел это. И я ничего не прошу за свою помощь. Мне просто нравится это делать, мне это нужно. Поэтому я не перестану. – Лицо исказила странная улыбка. – Мне необходимо о тебе заботиться, какой бы сильной и самостоятельной ты не стала. В такие минуты мне хорошо. Не лишай меня этого чувства. То, что хотела, ты уже доказала.

Она нервно сглотнула, вытаращив глаза на горько усмехающегося Штайнера. Внутри словно встал кол, на который поочередно нанизывали орган за органом. Ощущалась то ли боль, то ли стыд, то ли… облегчение. Странное облегчение, словно с сердца упал мешок силикатных кирпичей.

– Ты же говорил, мол, я не ценю. – Сдавленно прошептала она. – Что хотел благодарности, и все прочее…

– А кто не хочет ласки, скажи? – Нейт прикрыл глаза. – Объективно мои действия заслуживали, хотя бы, благодарности, так мне казалось. Но если с этим ты наотрез отказываешься их принимать, то… к черту благодарность. Я просто хочу тебя провожать, встречать, завязывать тебе шнурки. Готовить еду. Делать массаж. – Казалось, мужчина напрягался всем телом, когда говорил это. – Просто… превосходное чувство. Я бы хотел прожить так жизнь. Ты же понимаешь, о чем я, да?

Она чувствовала, как вздрагивали пальцы на руках, как сердце билось где-то в глотке.

– Не знаю. Ты же устаешь. Как можно получать удовольствие в процессе опеки над кем-то?

– Ну. – Штайнер пожал плечами. – Сложно объяснить, мне просто нравится. Заботиться и видеть реакцию человека на это. Результат своей заботы… довольный вид, сытость, счастье, расслабление. Вижу это и чувствую, что человеку со мной хорошо.

– «Хорошо» не складывается из одной только еды и… материальных благ. – Эмма с грустью посмотрела в пол. – «Хорошо» – это нечто неосязаемое. Когда… тот, с кем имеешь дело… мягкий, понимающий, добрый. Любящий.

– Это тоже часть заботы. А еще я, в целом, не соглашусь. Когда дома нет еды, а вокруг грязь и разруха, каким бы человек не был распрекрасным, с ним не будет хорошо.

– А как же я? – Фастер грустно улыбнулась. – Получается, раз я не могу поддерживать идеальную чистоту, со мной не может быть хорошо?

– Ну вот зачем ты выворачиваешь все наизнанку? – Нейт прищурился. – Мне с тобой хорошо. Лучше, чем с кем-либо, я тебя люблю. С ответственной хозяйкой я, наверно, подрался бы через пару дней. – Он усмехнулся, а Эмма сконфузилась. Такая себе шутка. – Потому что мы бы не поделили, кто за что отвечает, была бы молчаливая борьба за «лучший участок» и междоусобная критика. Нет, если ты захочешь готовить, или вроде того, то ладно… но я все равно буду о тебе заботиться. Меня это, в каком-то роде, возбуждает. Люблю гладить тебя по спине, делать массаж. – Взгляд вновь становился тяжелым. – Сделать тебе массаж, любимая?

– Нет, не нужно, спасибо. – Она понуро опустила голову.

– Тогда давай, хотя бы, помогу тебе расчесаться. Ты слегка растрепалась из-за всей этой беготни по дому.

– Все с моими волосами нормально. – Фастер покосилась в сторону, невольно глядя на полку с обувью.

– А я знаю. – Улыбка вновь становилась странной.

– Пойду прилягу, сил нет. – Девушка опустила глаза. – Прошу, не закатывай больше сцен ревности, или вроде того. Это просто невыносимо.

Он промолчал. Но явно хотел сказать что-то вроде: «не могу обещать».

* * *

Темный коридор больницы в ночи выглядит жутко. Электрические лампы трещат, и в мертвой тишине этот треск звучит как рев, слишком громко. Гротескно. Ощущается малейший шаг и стук. Малейшее колебание воздуха.

Раньше Фастер казалось, что она не боялась больниц. Однако сейчас, почему-то, ежилась, враждебно глядя по сторонам. Почему враждебно, девушка сама не могла объяснить, ведь в белые халаты облачаются не линчеватели, а врачи. Те, кто лечат людей, ставят на ноги, а не воспринимают их как кукол для препарирования, познания работы сложного человеческого организма.

В каком-то роде Эмма сама была куклой. Её долгое время носили на руках, сажали, поднимали, кормили и поили. Не так давно кукла научилась двигаться самостоятельно, но ей, как никому была знакома эта роль. Должно быть, как-то так чувствуют себя люди, навсегда прикованные болезнью к постели. Как куклы, ощущая лишь стыд, горе, печаль, и чужую власть.

Она облегченно улыбнулась, когда увидела впереди знакомый силуэт физиотерапевта. Он куда-то шел, быстро удалялся, и полы халата привычно развивались на ходу.

– Доктор Даглас! – Фастер подняла руку, помахав, и мужчина тут же остановился.

– Эмма, добрый вечер. – Лицо исказила пластмассовая, фальшивая улыбка. – Вы как-то поздно сегодня.

– Сама не понимаю, почему. – Честно призналась та, пока врач медленно подходил к ней. В белом свете его черты казались ей восковыми.

– Не переживайте, вы тут всегда вовремя. – Он протянул пациентке ладонь для рукопожатия. Отчего-то она была непривычно бледной, с какими-то синими, мертвыми ногтями.

Фастер заметно напряглась, но, все же, пожала её. Холодная, словно побывала в холодильнике. Словно…

В тот же момент мужчина с ухмылкой отвел руку в сторону, оставив девушку пожимать… чью-то ладонь, которую он все это время придерживал за запястье в рукаве халата. Вытянул перед собой руки в белых латексных перчатках, и мерзко рассмеялся:

– Сюрприз!

Потемнело в глазах, по спине пополз холодок. Фастер шарахнулась, чужая часть тела со странным звуком упала на пол. В тот же момент раздался резкий, оглушительный крик.

С этим криком Эмма раскрыла глаза, и тут же вскочила с кровати. По виску ползли капли пота, сердце лихорадочно стучало в грудной клетке. Чуть дрожали пальцы. Она в панике осматривала свою швейную, свой небольшой диванчик и слегка раскачивающиеся в ночи шторы. Просто сон. Кошмар.

Скрипнула дверь, и Фастер вновь вздрогнула, нервно обернувшись. На входе стоял встревоженный, знакомый силуэт.

– Что случилось? Ты кричала?

– Все нормально, просто кошмар приснился. – Она облегченно выдохнула. – Нормально.

– Ты перенервничала сегодня днем. Нужно выпить успокоительное, и, может, перейти в комнату, где будет удобная широкая кровать. – Нейт присел рядом, слегка опустив голову, и пряди волос заслонили лицо. – Что скажешь? Я побуду с тобой, хотя бы пока ты не уснешь снова.

– Мне тут комфортно. – Эмма прищурилась, затем прикрыла глаза. – Я не ребенок, чтобы не спать пол ночи после кошмара.

– При чем тут ребенок-не ребенок? Всем снятся дурные сны, и всем хочется, чтобы кто-то был рядом после такого. Не воспринимай в штыки мои попытки помочь тебе. – Штайнер вздохнул. – Я хочу быть рядом. Просто расслабься. Ты не железная вечно сопротивляться усталости, боли, вечно доказывать свою самостоятельность. Я не буду смотреть на тебя хуже, если вверишь мне заботу о себе, как раньше. Я буду только рад. – Он подсел ближе и сгреб девушку в охапку, заворачивая в одеяло. На лицо падала мрачная тень, но, казалось, мужчина улыбался. Усаживал к себе на колени.

– Нейт, я не хочу обниматься. – Фастер сдвинула брови. – Какие тебе снятся кошмары, если вообще снятся? Пусти. Мы можем поговорить, но не более того.

– Ну. – Голос чуть-чуть осип, но тут же в интонации появилась легкая ирония. – Когда мне снится, что ты прячешь трех любовников в трех кладовках, это кошмар.

– Так, все, пусти меня. – Эмма скрипнула зубами.

– Не хочу. – Тихо ответил Штайнер, и нажим объятий усиливался.

Он склонился над девушкой, и та вздрогнула от жаркого дыхания, которое обжигало ухо. Затем спускалось ниже, щекотало кожу шеи. Через мгновение её коснулись сухие, горячие губы.