Текст книги "Отпускай (СИ)"
Автор книги: Ольга Сурмина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 32 страниц)
Первый приз для самого умного и красивого
– Раздевайся.
Эмма прищурилась и нервно выдохнула, глядя на высокий темный силуэт «брата», который застыл в дверном проеме. Сжимая в руках плед, склонила голову. Опять полуголый. Сколько можно уже? Неужели термоневроз его настолько замучил?
– Нейт. Мне это надоело. – Меж бровей пролегла заметная морщинка.
– Сочувствую. – Словно робот отчеканил он. – Раздевайся, это необходимо. – Штайнер достал телефон, и указал на цифру в календаре.
– Тогда выйди. – Фастер медленно поднялась, отводя отчужденный взгляд в окно, из которого струился белый свет. Иногда мимо проносились птицы.
– Нет не выйду. Ты можешь мне соврать о результате, такое уже было. – Мужчина медленно подошел, и поставил перед ней электронные весы. – Раздевайся. Если тебе неловко, я отвернусь, но я должен видеть результат.
– До старости меня будешь взвешивать? – Сквозь зубы процедила Эмма, нехотя вылезая из ночной сорочки.
Не отстанет ведь.
– Да. – Как ни в чем не бывало ответил Штайнер.
Она вздохнула и закатила глаза. Захотелось сказать, что рано или поздно у неё появится муж, который вряд ли захочет, чтоб его жену взвешивал какой-то мужик, даже если названный брат. Муж, который если посчитает нужным, сам её взвесит. Отчего-то теперь Эмма была уверенна, что он появится. Рано или поздно, и на Нейтане Штайнере свет клином не сошелся.
Голой он её не увидит больше, ни за что. А комплект нижнего белья вряд ли сделает сильно тяжелее, да и люди на пляже ходят в чем-то подобном. Чтобы «брат» отстал, можно было сторговаться с совестью, и показать ему свои хлопковые трусы с цветочками, и такой же лиф. Мало похоже на эротичный комплект, какие все время носила Белита. Носила, Фастер точно это знала. Иногда соблазнительные кружева топорщились сквозь её шелковые рубашки.
Нейтан довольно, возбужденно улыбнулся, и попытался погладить «сестру» по голове, однако та враждебно шарахнулась от его ладони. Улыбка медленно сползала с лица.
Эмма с кислой миной встала на весы. Цифры пару секунд мерцали, затем высветился вес: сорок семь с половиной килограмм.
Мужчина нервно прищурился.
– Ну и что это? – Тихо, жутко спросил он. – За месяц ты потеряла пять пятьсот. Это ты так ешь, пока я не вижу, да? Тебе не двенадцать лет. На твой рост – это степень анорексии. Хотя ты должна была прибавить, если ходишь в зал, мышцы весят больше жира.
– Я ем. – Безучастно ответила Фастер.
– Что ты ешь?! Травку?!! – Он наклонился над её лицом. – Организм окисляет белок из мышц, если недополучает его и углеводов, чтобы не испытывать дефицит глюкозы. У тебя должен быть нормальный, сбалансированный рацион.
– Мой доктор делает мне коктейли с протеином, он все это объяснял. – Эмма отвела голову в сторону. – И приносит еду. А вечером я ужинаю в забегаловке неподалеку, не знаю, почему отвес.
– Какой доктор? Какие забегаловки? – Нейт стиснул зубы. – Я корячусь на кухне, чтобы ты в забегаловках ела?! – Он резко схватил девушку за щеки, и поднес к себе. – Сказал, буду привязывать к стулу и кормить.
– Ты словно скотину выкармливаешь. – Она со злостью выдохнула. Взялась за его запястья, и попыталась отодрать их от себя.
– Я выкармливаю любимого человека!! – Рявкнул Штайнер, и тут же шарахнулся, словно от своих же слов. Нервно уставился куда-то в сторону, и прикрыл глаза. – Я сварю томатный суп с морепродуктами к вечеру. Поешь его, я прошу тебя. Не хочешь есть ради себя – поешь ради меня. Ладно?
– Ладно. – Фастер вновь сжала зубы.
Не отстанет же.
– Вот и умница. – Со странной, жуткой улыбкой ответил Нейт, медленно подходя ближе. Вытянул руки вперед, сгреб «сестру» в объятия и прижал к себе. – Вот и договорились.
Она пыталась пятиться. Отрицательно мотала головой и нервно вытаращилась, когда «брат», все же, обнял. Вечно без футболки, вечно горячий и, что отрицать, приятно пах. Самим собой, с далеким привкусом геля для душа. Сейчас он, её, почти голую, прижимал к себе.
Теплые прикосновения напряженных пальцев скользили по коже спины. По лопаткам, и ниже, вплоть до ягодиц. В груди разрозненно колотилось сердце, и, казалось, его биение раздавалось на всю комнату. Фастер напряглась всем телом, ощущая знакомый стыд, внутренний протест. Положила прохладные ладони ему на грудь, и попыталась оттолкнуть.
– Нейт, ты рехнулся?! Пусти меня, я не одета!!! Не буду я с тобой обниматься в таком виде!! – Нажим усиливался, однако, результата не было. Словно девушку обнимали не чужие руки, а стальные формы, специально выпиленные «для объятий» на токарном станке. Эмма прищурилась, на лице легко читалось возмущение и обида.
Как отпихнуть от себя мужчину, который на полторы головы выше и весит в два раза больше? Что с ним сделать, если захочет сжать еще крепче?
– А почему это врач из клиники тебя кормит? – Тихо спросил Штайнер, склонив голову на бок. – Какое он имеет право тебя кормить? И что это за протеин, который он тебе дает? Ты узнавала состав, производителя? Ценовую категорию? Тип?
– Думаешь, доктор будет меня травить?! – Она все еще остервенело отпихивала от себя мужское тело. – На чемпионате по паранойе и занудству ты, Нейт, первое место занял бы. Думаю, физиотерапевту выбор протеина можно доверить. Да пусти наконец, я не одета!!! Пусти, или укушу сейчас!! – От напряжения дергалось нижнее веко. – Укушу, больно, шрам останется!
– Ну кусай. – Тихо, с жуткой улыбкой сказал молодой человек, поправив своей «сестре» лямку лифа. – Только я тебя после этого тоже укушу. Не больно, я не жестокий.
– Ты не жестокий, ты поехавший. – Фастер с ужасом вытаращила глаза. – Нейт, ты опять не в себе? Ты обнимаешь женщину в белье. Что если зайдет Белита? Что она подумает?!
– Что я просто приобнял «сестру» чтобы согреть. – Взгляд становился безучастным. – Мне приятно обнимать тебя, хочу делать это чаще. И раз… раз ты практически голая, могу сделать тебе массаж.
– Не надо мне ничего делать, пусти!!! – Эмма юркнула вниз, и полуповоротом вывернулась из цепких ладоней. – Дай мне нормально одеться. Отвернись, или еще лучше – выйди. Не буду я чаще обниматься, обними Белиту, раз такое дело. Ей, думаю, будет приятно.
– А тебе не приятно? – Мужчина шагнул вперед, вновь нависая над хрупким женским телом. В зрачках проглядывало странное замешательство.
– Нейт. – Фастер взялась за лоб и покачала головой. Голос дрожал. – Ты совсем кабачок, что ли? Ладно, я объясню. У тебя есть любимая женщина, с которой ты спишь. Её обнимать полуголой – нормально, потому что ты её любишь. Меня… что бы нас не связывало, обнимать не надо. Меня можно обнять на день рождения или Рождество.
– Ты придаешь объятиям слишком большое значение. – С раздражением сказал Штайнер, и поднял весы. – Это просто объятия. Расслабься.
Он развернулся, и медленно вышел из комнаты. Щелкнула ручка двери, однако, шагов не было слышно. Стоял где-то рядом. Не уходил.
Нейт раздосадовано уставился на пол. Кабачок? Она его что, овощем назвала?
Утренний свет скользил по её коже. Совсем зачахла со своим залом, видны кости таза. Ребра. Нужно её кормить, хочет она этого или нет. Кормить, лечить. Делать массаж, чтобы легче переносила спорт. И при чем тут Бел? Весь этот уход нужен ей, Эмме, а не здоровой сильной женщине, которая сама о себе позаботиться. Уход. Тщательный, внимательный, тактильный и мягкий.
И она еще собиралась жить отдельно? Как с такой нуждой в уходе можно замахиваться на самостоятельность? Штайнер сам не мог понять, почему ему так нравилось думать о том, что Фастер несамостоятельная. И как он сам мог размышлять о том, что она хоть как-то, хоть в чем-то потянет съемную квартиру и одиночество?
Конечно она не потянет. Ей нужен он. Куда Эмма без него?
В штанах болезненно тесно и тяжело. Настолько, что терпеть становилось невозможно, но молодой человек пытался это игнорировать. Все еще пытался. Стискивал челюсти, силой воли восстанавливал дыхание. Мысли о том, почему так происходит, вызывали только замешательство и стыд. Наверно, рефлекторная реакция организма. Наверно, само собой. Разве может быть как-то по-другому?
«Этот «кабачок» все для тебя сделает» – пробормотал мужчина, косясь на дверь. «Будь добра его хотя бы обнять за это. Будь добра приласкать».
Объятие… это же такая мелочь. Но такая приятная, теплая. Настолько, что по спине полз возбуждающий холодок. Когда Нейт так полюбил прижимать к себе другого человека? Раньше, вроде как, было все равно. Что произошло? Что переменилось?
Может, объятия слишком много значат для него, а не для неё?
Головка члена терлась о плотную ткань, это ощущение отвратительно досаждало. Вроде как, нужно заняться сексом с женщиной, которую он выбрал себе сам, раз такое дело. Заняться, а не представлять свой кабинет в очередной раз. Однако, театр фантазий выигрывал в сухую. «Сестру» хотелось покормить хотя бы в голове.
«Стоп» – внезапно Штайнер замер, и жутко уставился на дверь.
Какого черта он вообще мечтает об этом, вместо того, чтобы зайти?
Какого черта они вообще расстались, если эта мечта так глубоко въелась под кожу?
Какого черта происходит то, что происходит?
Не было ответов на эти вопросы.
* * *
И снова ей не везло. Нейт с Белитой орали друг на друга пол утра, так сильно, что хотелось ретироваться из дома, не надевая носок. Судя по всему, девушка видела, как её мужчина выходил рано утром из комнаты «сестры». Эмма сконфуженно поджимала губы на это слово, глубоко вздыхала, закатив глаза. Он серьезно не понимает, что так не делают? Или просто игнорирует этот факт?
Совсем не везло. Конвертов со сгущенкой не было, и даже полка с маковыми рулетами пустовала. Разобрали и малиновые, и лимонные пончики. Фастер угрюмо топталась в ароматной кондитерской, смотрела на стеклянные тары со сладостями, по которым бликовали тонкие полоски белого света. Миссис Хорнсби печально оборачивалась на пустые деревянные полки, застеленные маслянистой пергаментной бумагой, пожимая плечами. Почему-то нет сегодня, и такое бывает.
– Можно мне… можно мне вот эти кислые мармеладные вишенки, штучек шесть, и две шоколадные медальки?
– Конечно-конечно. – Продавщица засуетилась, послышался хруст полиэтилена. Судя по всему, она была рада, что девушка не уйдет с пустыми руками, и совсем не из прибыли. – Как ножки, мисс Фастер? Все хорошо? А то давно не была…
– Да, нормально. Я хожу на физиотерапию и из-за этого не успеваю. – Эмма потупила глаза, принимая небольшой кулечек со сладостями из рук в тонких целлофановых перчатках, затем аккуратно сунула его в глубокий карман привычной тканевой куртки.
– Ой, ну вот и прекрасно! – Затараторила женщина. – Ножки поправишь, работать легче станет. Будешь самостоятельной!
Фастер рассеяно кивнула, поднося карту к терминалу. Миссис Хорнсби еще что-то бубнила, нервно смеялась, однако, про «жениха» теперь не спрашивала. Словно Штайнер испарился, или, как минимум, уменьшился до размера буханки хлеба, отчего не представлял больше особой важности. Словно упоминать о нем внезапно стало чем-то кощунственным.
Она вышла из кондитерской, и с грустью посмотрела по сторонам. Шумела бирюзовая листва, которая чуть блестела после недавних дождей. Сухой асфальт рябил маленькими старыми лужами, по тротуарам гуляли теплые порывы ветра. Щекотали кожу, волосы лезли в лицо.
Сегодня, после зала ей предстояла долгая дорога к адвокату. Нужно будет собрать документы об усыновлении, о пребывании в детском доме. Свидетельство о рождении Эммы Эгертон. Возможно, понадобиться ДНК-тест, однако, все это того стоило. Стоило шанса получить жизнь, в которой Фастер могла бы пережить чью-то нелюбовь без эротических «песен» за стеной, без периодического скобления сердца железной теркой жалости и высокомерия.
Говорить о чем-то таком Нейту было страшно. Уже не просто неловко или некомфортно, а страшно. Что он скажет на эту новость? Что… сделает?
Небольшие каблучки стучали по дорожному покрытию. Впереди виднелось здание больницы, и теперь, от одного вида этой больницы что-то предательски потягивало внизу. Заставляло щеки краснеть.
* * *
– Нет, не смотрите вокруг. – Даглас сдвинул брови. – Вы всегда живете с мыслью, что вам нужна лавка. Некий... костыль, чтобы вас поддерживать, но нет. Вы в силах ходить и без него. Отталкивайтесь от уверения, что вы – не инвалид. Вы просто немного более слабая, чем другие. Отталкивайтесь от уверения, что лавка вам не нужна. И однажды вы про нее забудете. Вы... еще не находитесь рядом с пределом ваших возможностей. Вы к нему даже не подошли. – Мужчина мягко погладил пациентку по плечу, внимательно глядя ей в лицо. – Прогресс колоссальный, но это только начало.
– Спасибо. – Эмма неловко таращилась в пол, но совсем не потому, что боялась упасть. Щеки уже стали настолько красными, что, казалось, у девушки температура. Зрачки скользили по синему, матовому ковролину.
– Что-нибудь хотите обсудить? – Доктор слегка наклонился вперед. – Что-нибудь спросить, или услышать?
– Мне просто неловко после всего, так что…
– Эмма. – Даглас прикрыл глаза. – Я вам нравлюсь? Только честно.
– Да. – Ей казалось, еще немного, и сосуды на лице начнут лопаться от стыда.
– Но вам некомфортно, верно? Послушай, все хорошо. Я вижу, что ты чувствуешь. Как сильно тебя рвет на части, но поверь. Это, со временем, пройдет. Я не полный идиот, чтобы к чему-то тебя склонять, ставить ультиматумы. Будет так… как тебе уютно. Уютно дружить сейчас? Будем дружить. Уютно будет начать отношения? Начнем отношения. Меня все устраивает, мне нравится проводить с тобой время.
– Ты просто святой. – Одними губами прошептала Фастер. – Почему… почему?
– О нет, не говори обо мне так. – Молодой человек наклонил голову, и сверкнули стекла очков. – Я просто не идиот, вот и все. Как я сказал раньше… связь с первым мужчиной у всех сильная, глупо её отрицать. Особенно когда он всю жизнь тебе помогал. Сильная, крепкая, как пуповина. Это нормально, что тебя штормит. Я не стану тебя осуждать, что бы не случилось.
– Спасибо. – Эмма нервно сглотнула, затем медленно положила мужчине голову на грудь. Мягкий хлопковый халат пах больничным антисептиком, как обычно, а темно-зеленая рубашка… приятно. Телом.
Беспорядочно быстро билось в груди его сердце.
– Спасибо за все. – Продолжала девушка. – Ты изменил мою жизнь.
– Не стоит. – Тихо, и как-то странно ответил врач. – Если есть ко мне теплые чувства, лучше проведем вместе еще ночь. Мне понравилось. – Губы исказила тяжелая возбужденная улыбка.
Она медленно кивнула. Во влажных глазах скользили блики белого света.
* * *
Смеркалось. Замолчали птицы, и раздавался только далекий шум автомобилей. Шелест травы под летним ветром, тихий гул в трубах. Песня ночной вечерней тишины.
Штайнер с раздражением косился за окно в наступающую ночь, нервно щелкал зубами, затем смотрел на часы. Уютная, кукольная кухня больше казалось такой уютной, а вид красной цветущей герани теперь напоминал пятна крови на темном стекле.
– Нейт, ты заснул? – Послышался недовольный голос сбоку, и мужчина медленно перевел зрачки на женщину в бордовом домашнем платье. – Посмотри вот этот вариант. – Она повернула ему экран телефона, и начала листать фото. – Это трешка. Метраж для одного человека – просто жесть, но за то дешево. Не знаю, почему, однако мы сэкономим. Ремонт нормальный такой, второй этаж, лифт. Окна на дорогу, но дорога не прям под окнами.
– Трехкомнатная на пятьдесят пять метров?! Бел, ты рехнулась?! Посмотри на последнее фото. Это не комната, это вагон. Плацкартный, твою мать, вагон. Все ничего, но я не хочу жить в вагоне!!
– Там будешь жить не ты!! – Взвизгнула девушка. – А твоя безногая и безрукая «сестричка». Мелкий метраж, да, но за то квартира дешевая и все под рукой. Инвалиду разве не нужно, чтобы все было под рукой?!!
– Инвалиду нужна забота и опека. – Со странным выражением процедил Нейт. – Я не хотел бы жить в гребанном плацкарте, и ей не позволю. Ей нужна теплая, уютная комната в доме с хорошим отоплением и удобной логистикой.
– Вот как, значит. – Белита сжала кулаки. – Тогда, может, дом ей свой подаришь, а мы съедем?! Ах да, ей же еще служанка нужна. Подари ей дом, Нейт, перечисляй ей деньги. А сам… наймись-ка ей в служанки. Идеально, разве нет?!
– Не служанка. Ей нужен ответственный, любящий человек, который поможет. – Холодный взгляд скользил по столешнице, словно мужчина говорил все это сам себе. – Который не обидит, не осмеёт, и всегда будет рядом, что бы не случилось. Человек, на которого можно положиться.
– Тогда найди ей мужа. – Кин закатила глаза. – Мужа, лицо у неё миленькое, какой-нибудь парень, у которого проблемы с нормальными женщинами, возьмет. В конце концов, она ходит? Ходит. Руки-ноги есть? Формально да. Как ты там сказал? Сорок семь она весит? Ну вот, сорок семь килограмм счастья кто-нибудь получит. Поможет, позаботится. Инвалидов куча, и все, вон, женятся, замуж выходят. Обыкновенная практика.
Белита опустила взгляд на собеседника и вздрогнула. Тут же отпрянула, сдвигая брови. Зрачки в лиловой радужной оболочке превратились в точки и, буквально, прожигали девушку насквозь. Словно мужчина сейчас смотрел не на любимую, а на матерого уголовника, который только что сознался в убийстве его семьи. Ей казалось, что, если она сейчас ринется в сторону, или что-нибудь скажет, он её ударит.
– Муж, говоришь? – Со стеклянными глазами переспросил Штайнер.
Кин нервно кивнула, затем медленно выдохнула. Он все еще с неприкрытой ненавистью сверлил взглядом её лицо, но никаких агрессивных выпадов не делал. Даже не повышал голос.
В коридоре послышался щелчок замка. Затем усталое кряхтение и топот низких каблучков. Молодой человек невольно улыбнулся, затем медленно повернулся к своей собеседнице:
– Бел, иди к себе. Мне нужно покормить «сестру», уже поздно.
– Угу, покормить, она же сама есть не умеет. – Проворчала девушка, но тут же отвела глаза. Не хотелось нарываться.
Нейт поднялся из-за стола, и с мягкой улыбкой вышел во тьму коридора. Белита семенила за ним, но, как только вышла, тотчас свернула на лестницу. Очевидно, что встречи с мисс Фастер не доставляли ей особого удовольствия, но ничего с ними не сделать. Штайнер диктовал условия жизни в доме, и очень неохотно шел на компромиссы.
– Эмма. – Мужчина глубоко вдохнул, пока по телу полз странный, нервный озноб. Улыбка становилась шире. – Томатный суп, помнишь? Мы договаривались.
– Блин. – Девушка устало потерла лоб, снимая туфли с усталых ног. – У меня сильно упало давление в городе, так что я уже поужинала. Прости, я завтра утром поем, обещаю.
– Да сколько можно!! – Со злостью рявкнул Штайнер. – Это что, шутка?! Я два часа танцевал у плиты, чтобы услышать это?! Сколько можно надо мной издеваться?!! Убираю твою комнату от пыли, чищу тебе одежду, разве что маникюр тебе не делаю!!!
– Нейт, я не просила тебя об этом обо всем. – Во тьме послышался тяжелый, отчужденный вздох. Девушка закрывала ладонью лицо. Все, что он говорил, было очень больно слышать. Каждый упрек ощущался как игла от огромного шприца, который закачивал в организм стыд и печаль. Внутривенно. – Спасибо за все, правда. Но… одежду можно не стирать, я справлюсь. И комнату можно не убирать, я могу протереть полки влажной тряпочкой. Могу, правда, не нужно меня так опекать. Я… справлюсь.
Справлюсь без тебя.
– Любой адекватный, ответственный человек стал бы помогать. – Процедил Нейт. – Пора бы начать ценить чужую любовь к двадцати двум годам!! – Мужчина осекся. – Чужую заботу и совестливость. То, что я даю тебе, просто нужно брать и ценить. И быть благодарной, это не так уж и сложно. Я всё в этом доме для тебя сделал!!! Все!! Никто не сделал бы столько, сколько я для тебя делаю!!
Фастер сжала зубы, и стала рыться в кармане бордовой куртки.
– Тогда вот тебе медаль. – Она с серьезным лицом вложила ему в ладонь сладость. – Ты её заслужил. Ты – самый ответственный, самый умный, самый сильный и самый добрый. Держи.
Штайнер шокировано, непонимающе уставился на ладонь, затем вновь поднял глаза.
– Ты издеваешься? – У него задергалось нижнее веко.
– Нейт. – Эмма вздохнула и отрицательно покачала головой. – Попробуй, они... очень вкусные. Я сейчас не могу дать тебе ничего кроме этой медальки. Могу, может, сшить тебе рубашку или галстук, если захочешь, но на это нужно время. Прямо сейчас у меня есть только это. Возьми.
Взгляд теплел. Мужчина странно усмехнулся и вздохнул.
– Ну. Медаль так медаль. – Игриво ответил он, затем склонил голову. – Хочешь, разделим её? Если будешь хорошей девочкой и съешь суп. Хотя бы чуть-чуть.
Фастер нервно покосилась на Штайнера. Он что, сейчас флиртовал с ней?
Да ну, бред какой-то.
– Нет. – Лицо становилось недоуменным. – Завтра.
– И как мне тогда тебя кормить? – Как-то странно спросил он. – Как мне тебя кормить, может расскажешь?
– Я сама поем, утром, обещаю. – Эмма натянуто улыбнулась, и медленно поплелась наверх. – Спокойной ночи.
Ступеньки обжигали ноги, а на лбу выступал пот. Однако, Фастер изо всех сил делала вид, что все нормально. Что научилась, справляется, что не нужно идти за ней. Не нужно. Хотелось немного покоя, хотя в этом доме о покое приходилось только мечтать. «Нужно купить таких медалек пару кило» – со вздохом подумала девушка. Судя по всему, «брат» внезапно захотел награды за свой непрошенный труд. А что еще можно дать «брату» помимо шоколадной медальки?
Штайнер с предвкушением смотрел вслед худому силуэту, однако, Эмма не шаталась. Не шаталась, не падала, и быстро скрылась с этажа. В зрачках мелькнуло разочарование.
Он медленно вернулся на кухню. Свет мутной луны падал на стол, скользил по паркету. Мужчина сел на стул, и тот под ним скрипнул. Послышался тихий звук рвущейся фольги.
«А неплохо» – пронеслось в голове, когда шоколад коснулся языка.
Вкусно.
Но мало.
«Я буду хорошем мужем» – одними губами сказал Нейт, глядя на собственное отражение в оконном стекле. Смазанное, но все равно слащаво-эстетичное. Красивое. С прямым подбородком, ровными темными бровями и фиалковой радужной оболочкой. Он будет хорошим. Нежным, заботливым, ответственным. Щедрым.
Верным.
* * *
Не спалось. Фастер нервно ворочалась с боку на бок. И так, и этак заворачивалась в плед, и все равно веки не хотели смыкаться. Словно живые, без привычной логики качались шторы: то право, то вперед, то вообще приподнимались. Едва заметно ощущался запах лимонного моющего средства. От химозного аромата свербело в носу, хотя тот почти выветрился. Хотелось кашлять. Темный силуэт шкафа монументально возвышался над окружающим пространством, и от него падала черная тень. Чуть блестели очертания швейной машинки.
Эмма равнодушно изучала глазами узоры на обоях, пока не скрипнула дверь. Тут же по спине пополз нервный холод, и девушка рефлекторно съежилась. Зажмурилась. Зачем бы он не пришел, пусть думает, что она спит. Со спящим человеком говорить не выйдет.
Однако, Штайнер не говорил. Он чуть откинул плед и, казалось, пытался лечь рядом. В горле начинал расти ком, а холод на коже усиливался. Какого черта тут происходит?
«Привет» – послышался шепот прямо над ухом, от горячего дыхания хотелось съежится и уползти. Сердце сжималось в приступе тяжелого, необъяснимого страха. «Брат» что, опять не в себе? Когда он вообще последний раз был в себе?
Железная рука скользнула по талии, гость тут же прижал хрупкое тело к своей груди. Горячий, снова, и жар от него ощущался даже сквозь толстую ночную сорочку.
«Нейт» – прошептала Эмма, и голос дрогнул. «Нейт, убирайся».
