Текст книги "Повелительница Духов (СИ)"

Автор книги: Ольга Золотухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

– Невероятно... Невероятно... Она нас отпустила... Мы встретимся с близкими... – зашелестело по тоннелю, отталкиваясь от стен. Мгновение спустя течение потока возобновилось: никто уже, казалось, и не вспомнит, из-за чего произошла первая остановка. Предоставленные самим себе, вечные спутники как-то незаметно приблизились друг к другу, чего никогда себе не позволяли, сохраняя дистанцию. Бывший первослужитель осторожно взял за руку очаровательную собеседницу заглянул ей в глаза. Вряд ли они вспомнят друг о друге там, За Облаками, да и дороги назад не предвиделось... Разве что... ой!

– Ой! Призрак! – неожиданно взвизгнула светловолосая эсса, наваливаясь на спутника и тыча пальцем в стену за его спиной. Мужчина резко оглянулся и упёрся взглядом в размытые черты юного личика, словно впечатавшиеся в чешуйчатую стенку с наружной стороны.

– Кыш отсюда! – не нашёл он ничего лучшего. Так как на слова "ой, призрак" откликалась в нижнем мире добрая половина неприкаянных духов, имевших неосторожность проявиться перед живыми существами, вокруг вечной пары образовалось изрядное пустое пространство. Впрочем, в образовавшееся суматохе исчезло и привидевшееся личико (кажется, это всё-таки была маленькая девочка... а, может, и мальчик). Однако спутники успели в полной мере насладиться плодами своих неожиданных действий (и почему они раньше не попробовали? Уберегли бы головы от посмертных шишек!), да и времени у них оставалось не так уж много. В общем, не успел бы клекатоп и клюв раскрыть, как из их голов вылетели бесполезные отныне воспоминания о странном происшествии...

* * *

Похмелье гостило в этой голове довольно давно, поэтому возвращённые насильно похожие ощущения не особенно порадовали своей новизной. Скорее наоборот, вместе с естественными рефлексами возродились стонательный и ругательный. А ещё хватательный, приведший к тому, что неизвестный сострадатель рядом зашипел и с силой дёрнул руку в сторону. Дай Лагрима, чтобы на пути спасённой из тисков ладони не попался твёрдый угол какой-нибудь тумбочки!.. Эх, судя по звуку, точнее, по его отсутствию, можно в уверенностью судить, что рядом находится существо разумное... М-м-м, Ёжик?

– Вот видишь, не так у тебя, оказывается, плохо с головой, – увещевательно протянул лучший друг, пришлёпывая мокрую тряпку мне ко лбу. Вот гад, на лечащих заклинаниях, что ли, экономит, промышленник несчастный?! Это для верной подруги, которая и списывать давала, и прикрывала, когда проспал или просто загулял!.. – И не стоило так уж жалостливо высказывать всё, что ты о ней думаешь...

– Уйди от меня, предатель, – прохрипела я, вяло отмахиваясь. – Дай хоть умереть по-фейрски. И знай, изверг, что если я каким-то образом в Заоблачье выясню, что ты лично не плюнул в физиономию моего убийцы, предварительно не оплевав остальные части тела, я к тебе явлюсь за разъяснениями даже из-за черты!

– Но, к сожалению... нам так и не удалось поймать того мага...

– А?!! – меня словно подбросило на постели, я схватилась за гудящую голову и обиженно на весь мир взвыла, хлопаясь обратно: – Что ж ты молчал, несчастный?.. Я и так не блещу хорошим общественным мнением! Ваше пресветлие, вы не могли кашлянуть предварительно, чтобы я перед вами не опозорилась?

– О, не бери в голову! – сдерживая смех из последних сил, легкомысленно махнула рукой вторая превласта. – А как ты догадалась... впрочем, да, – Маргаритка скептически оглядела себя и хмыкнула, – прежде чем маскироваться под сердобольную кумушку, надо было хотя бы снять броню...

– Так, значит, вы его не поймали? – на всякий случай уточнила я в тщетной надежде, что сейчас они оба нахально ухмыльнутся и заявят, что "всего лишь пошутили"...

– Более того, мы как-то не успели сориентироваться на местности и поймать Жасмина...

– Минуточку! – на этот раз я приняла таки сидячее положение, поддержала голову руками, чтобы безвольно не заваливалась на бок, и сфокусировала расплывающийся взгляд на Ёжика: – То есть вы проклекатопили и... – я посмотрела на заинтересованно прислушавшуюся превласту и торопливо поправилась: – ...и этого несостоявшегося убийцу молоденьких девушек, и второго, несостоявшегося убийцу меня? Ну и как вы сподобились?

– Понятия не имеем, – честно призналась Маргаритка за них обоих. – Маги засуетились, как потом оказалось, они просто пытались удержать государственных охотников, которые буквально рвались на "священную битву". Какой-то особенно голосистый из них перепугал все звёзды, крича, что "теперь-то он поймает эту..." – Маргаритка задумалась, подбирая цензурный вариант прозвища, а мы с Ёжиком выразительно переглянулись. Каким образом этот настырный охотник, которому полагалось давно уже из головы меня выбросить, разглядел мою рыжую макушку в призрачном тумане?! Не иначе как зрение у него орлиное, а у меня везение – ллоговое. Скорее всего, второе, вот за это я могу ручаться самым дорогим – Ёжиком-младшим, первое же проверять как-то не очень хочется. – И вот, атака а-Джастана и его ближайших помощников захлебнулась, тщательно сплетаемое заклинание было рассеяно чьей-то опрометчивой огненной сетью, брошенной в "мятежников". Сила рассеялась, вернувшись обратно к магам, таким образом, преступник мог и не спешить с контрзаклятиями. Но он как-то вовремя переориентировал проклятие на тебя и... собственно, оставленному без внимания извне, ему ничего не оставалось, кроме как просто исчезнуть в клубах оранжевого дыма, всколыхнутого его силой. Когда мы опомнились, от ночного сражения на поле стадиона осталась только ты. Я бросилась проверять наличие а-Каррига, но и того и след простыл. То ли он добровольно поспешил унести свои преступные ноги, то ли его украли...

– ...то ли под землю провалился таки от стыда за свою несостоятельность, – злобно процедила я сквозь зубы. А как было не раздражаться?! Птенчик упорхнул у меня из-под носа как раз в тот момент, когда от него требовалось так много ответов на вопросы! Эх, по крайней мере, хоть на один из них можно получить, не отходя от койки: – С чего бы вдруг он так заинтересовал ваше пресветлие?

– Зови меня просто Маргаритка. В конце концов, – по-свойски улыбнулась девушка, – скоро мы станем в некотором роде родственники.

– Ещё бы, – фыркнула я, заметив, как неуловимо потемнели ясны очи роднули Ёжика. – Слышишь, родственничек, ты обещал мне первой сообщить о рождении наследника!

– Хм, – профессионально скрыла за кашлем усмешку вторая превласта. – Так вот, по поводу а-Каррига. Твой знакомый преступный элемент, Курара, ни кто иной как двоюродный брат некоего Подсолнуха, – она как-то странно покосилась сначала на меня, потом несколько торжествующе оглянулась на Ёжика, как будто отслеживала мою реакцию на что-то. Кхэм, любопытно... ха, не удивлюсь ведь, если при звуке имени бедняги лучший друг залился радостным гоготом. А по мне, имя как имя... в семье не без роксали, как говорят фейры. – Их отцы были родными братьями, и так получилось, что у объявленного государственного преступника против жизни наследницы не осталось больше близких...

Что-то такое умное мелькнуло в голове и, как все здравые мысли, не задержалось надолго. Ладно, не буду сейчас напрягать и без того расстроенный разум, потом выдастся время подумать.

– И не делай такое лицо, – наставительно вклинился Ёжик, – как будто Кипарис не рассказывал тебе, почему его вызывали во дворец!

– С предателями не разговариваю! – надулась я. – И вообще, напомни мне попозже, когда я соизволю пересмотреть свои поспешные решения, чтобы поведала тебе кое-что из истории. Я понятно подмигнула обоими глазами?.. А, кстати, где папаня, почему не льёт горькие слёзы над бесчувственным телом дочери?

– Увидел, что ты очнулась, и сбежал! – нахально заявил Ёжик. Я скорчила ответную физиономию.

– Вообще-то, эсс а-Лилли накладывал на тебя лечебные заклинания, а потом просидел всю ночь у постели, – примирительно произнесла Маргаритка. И несколько смущенно закончила: – А потом убедился, что твоей жизни не угрожает опасность, и отправился навестить одну... девушку... мм, которая лежит неподалёку...

Ага-ааа, приехали. Эрмосу тоже привезли в городской лазарет... И папаня на крыльях седины, которая в голову, полетел проверять, как там устроилась эта прекрасноликая фея... Наверное, выражение моего лица так сильно изменилось, что они разом – и превласта, и лучший друг – напряглись, готовые в любой момент одна – прыгать в ближайшее окно, второй – приковывать меня к кровати... Но я решила их разочаровать. Просто повернулась на другой бок, предоставив её пресветлию любоваться моей спиной, и глухо буркнула:

– Спасибо, что навестили. Больше не навещайте, – и затихла.

Ёжик не заставил долго себя упрашивать, на что я, в тайне сказать, и надеялась. Маргаритка, которой воспитание не позволяло просто так покинуть больную, ещё потопталась рядом, но была уведена чуть ли не насильно лучшим другом... Эх, и откуда ты только такой взялся, понятливый?!

* * *

Судя по интенсивности душераздирающего крика, испустившую его эссу, по меньшей мере, разбудил морской страж Пришедших Богов, ласково дохнув ей в лицо солёным прибрежным воздухом и произнёсший голосом любящей матери "детка, утро пришло, пора вставать". Мысли, так уютно устроившиеся у меня в голове на вечерних посиделках, посыпались в разные стороны. Мне даже показалось, что я услышала, как они стучат по полу мелкой дробью.

– Ну, что там ещё? – проворчала моя соседка слева – бойкая торговка с чисто человеческой хваткой, попавшая в городской лазарет после непродолжительной потасовки с государственным казначеем. Милая женщина не стала долго церемониться с "забулдыгой горемычным", вообразившим себе, что имеет право предъявлять претензии к качеству её весов с подпиленными гирьками, и просто-напросто надела ему вышеупомянутый инвентарь на голову. Бессознательная жертва здорового сопротивления установлению порядка до сих пор не приходила в себя где-то на мужской половине лазарета. Торговка же, жестоко проученная потерявшей было бдительность стражей, возвратилась к бренной жизни уже через несколько часов и довольно быстро шла на поправку, используя редкие мгновения затишья для отдыха.

Чему активно сопротивлялась ещё одна моя соседка – кокетка среднего возраста, бывшая некогда горничной у богатой горожанки, после смерти коей слегла с "недомоганием". Её надежды на достойный уход так и не оправдались: стоны любимицы хозяйки не нашли в сердцах её домочадцев должного отклика, наоборот, с фейрой не стали церемониться, выделяя отдельную комнату под лазарет, а отправили в лазарет реальный, правда, столичный. Здесь индивидуального подхода предусмотрено не было, бывшую горничную поместили в общую палату, где врачеватели подыгрывали несчастной, закрывая глаза на слишком "явные" симптомы непонятной болезни, которая проявлялась при каждом осмотре. Со свойственной её народу практичностью фейра чисто подсознательно поняла ошибку и пока предпочла пожить пусть и в менее комфортных, зато в более спокойных условиях. Потому что если ей и удастся вернуться обратно в дом отбывшей хозяйки, вряд ли молодая эсса пожелает держать при себе великовозрастную горничную.

– Там... там... там... – мямлила фейра, картинно держась одной рукой за грудь, а второй указывая на окно.

– Да что же это за наказание на мою голову?! – зарычала торговка, бойко вскакивая с постели и тут же морщась от боли, пронзившей сразу несколько точек на теле. – Ты что, каждое моё слово повторять собралась, размазня? Дальше было "ещё"! О-о-ох, грехи мои тяжкие...

– Что вы имеете в виду под своими гнусными подозрениями?! – мигом позабыв об испуге, взвизгнула фейра. – Вы хотите сказать, что я... глупая? – закончила она свистящим шёпотом. Торговка, поборовшись какое-то время с болью, плюхнулась обратно на койку и выразительно хмыкнула. – Но там приведение!

– Чего?..

– Сидите, я сейчас посмотрю, – подхватилась я с места. Не знаю, что подразумевала горничная под словом "приведение", но лично передо мной встала картина из минувшей ночи: мы вдвоём с Жасмином, а вокруг нас смыкают плотный круг десятки белёсых теней, по эту сторону черты некогда имевших телесную оболочку.

– Ишь, чего добилась?! – снова вцепилась торговка в пугливую соседку. – Девчонку едва залечили, а она уже от твоих воплей с места подскакивает! Детка, слышишь, – неожиданно тепло окликнула меня женщина, – ложись-ка ты обратно. Мало ли что старой курице сослепу померещится...

– Это кто тут старая курица? – от прежнего благородства и следа не осталось. Личная служанка богатой горожанки оскалилась на противницу не хуже желтобокой тыквы, которую торговка не долго думая надела на голову казначея поверх весов. – От самой разит как от вылезшего из-под земли душника, а туда же, встревает в спор с умной интеллигентной женщиной!

Я уже подобралась к окну, в которое, слегка подрагивая от негодования, по-прежнему тыкал палец горничной. На обозримой площадке, засаженной цветущими клумбами нежных оттенков, никого на первый взгляд не оказалось. Пришлось приотворить одну раму. Ветерок, прятавшийся в терпеливом ожидании в тёмной массе цветника, выскочил из-под карниза и совершил попытку проскользнуть внутрь палаты. И ему вряд ли бы это удалось, так как настроена я была решительно, когда вместе с ним под окном выросла гибкая невысокая фигура...

– Слышь, интеллигентка! Ты поосторожнее с выражениями! Как знать, может статься, выкинут тебя из особняка твоей покойной хозяйки! А мне как раз нужна работница по дому убирать и за скотиной в хозяйстве ухаживать! Глядишь, ещё поменяемся мы с тобой местами, тогда уж так языком не помелешь!.. Эй, детка, ты чего там у окна застряла?.. Ой, или увидела чего?

Я с трудом удержалась от вскрика в голос (ещё не хватало и впрямь до смерти напугать соседок):

– Эээ... Хе-хе, кхэм, – овладеть собой удалось довольно быстро: – Ничего страшного, не беспокойтесь. Это так... знакомый один... знакомая...

– Ваша знакомая? – скривила старательно подведённые губки фейра. – Обязательно было ей лезть в окно и мешать отдыху порядочных граждан? Вы понимаете, девочка, к каким последствиям это могло привести?

– Тебе бы хуже в любом случае не стало: извините, дальше некуда!..

Стены палаты и стёкла окон мгновенно покрылись испариной вскипевшего спора "кто-кого". Я немного подтянулась, навалившись животом на подоконник, и свесилась в прохладу ночи.

– П... прости... те за беспокойство, – жеманно раздалось снизу, и на фоне узорного кустарника блеснули огромные глазищи феи. – Я только хотела спросить, не могли бы вы позвать к окну Шалфея?

– А его нет, – чувствуя себя мамочкой малолетнего сынишки, которого подруга позвала гулять, откликнулась я. Ощущение было не из приятных. – Зато здесь есть я. Таска, ты меня не узнаёшь? Я приходила как-то с Ёж... то есть с эссом Вольским к вам на выступление, помнишь? Эсс Вольский – знакомый Чертополоха...

– А-а, Эттор, – понятливо протянула девушка, и в глазах её отразился блеск тёплых воспоминаний. М-да, феи действительно не отличаются строгостью нравов. В чём они с Ёжиком, кстати, совпадают. Хм, а мне в голову что-то и не приходило раньше провести такую параллель. Ллог бородатый, как страшно жить! – О, и ты была с ним? – честно говоря, я так и не поняла, спросила она или утвердила. Произнеся эту странную фразу, акробатка поднялась на цыпочки и заглянула мне в лицо. Взгляд её скользнул внутрь палаты и замер. – О-о, – снова протянула она, – а я точно попала в лазарет? Больше похоже на петушиные бои...

– Скорее, на куриные, – промычала я себе под нос, оглянувшись назад. В глазах рябило от мельтешивших в воздухе перьев, палата и вправду начала напоминать курятник. Словесные прения, как часто случается во всех порядочных обществах, стремительно переросли в вооружённые столкновения. А, как поговаривает моя бабка, когда женщины выясняют отношения, даже клекатоп предпочитает слиться с окружающей растительностью. Несколько перьев запуталось в моих волосах, но милые эссы не получили должного удовлетворения от боя подушками, и в сражение вступили резервные запасы – полетели утки. Мне лично было не жалко местный инвентарь. Однако к собственной голове я всё-таки испытывала родственные чувства, она была дорога мне как память о периодически просыпающемся здравом смысле. Поэтому, пока фея увлечённо следила за ходом уменьшенного варианта войны фейров и людей, я ещё поднатужилась, переползла через подоконник и даже весьма удачно спрыгнула вниз.

– Ой, а ты уже здесь, – захлопала на меня ресницами красавица Таска. – Тебя ведь Курара зовут, я запомнила – красивое имя... Так что, Шалфея тут нет? Ох, жаль, я уже целое крыло проверила, и нигде его не оказалось.

– Может, стоило сначала поискать в мужском крыле? – осторожно поинтересовалась я. На лице Таски отразился мыслительный процесс, как то: поползшие вверх брови, мелкие складочки на переносице, прикушенная губа. Но, не успела акробатка благодарно просиять, как я безжалостно добила её заявлением: – Но, боюсь, его и там не окажется.

– Правда? – загрустила фея. – Очень жаль. Он такой хороший, милый, цветы мне на площадь приносил – каждый день разные – слова красивые говорил, обещал, что обязательно женится, как только властитель даст ему отпуск. Я ему, конечно, не верила: ну какая семья из феи-полукровки и шейфа?.. И всё же никто ещё так ко мне не относился, как будто я – Пришедшая Богиня...

– Этого ещё не хватало, – буркнула я и невольно пригляделась к узкому личику девушки. Глаза уже почти привыкли к полумгле клумб, да и луна сегодня светила полная, нависая храмовым гонгом над крышей лазарета. В некоторых окнах – очень редких – продолжал гореть свет, и перечёркнутые прожилками рам жёлтые прямоугольники мостили на траве диковинную дорожку. В детстве, сидя по ночам на мраморной лавочке в нашем с отцом садике, я часто представляла, что однажды эта дорожка дойдёт до самого Заоблачья. Казалось, стоит только собрать побольше светляков в одном помещении. А по этой дорожке уже не составит труда маме спуститься вниз: всё-таки отошедшие души намного легче их телесных воплощений... Но это так, лишь фантазии, которыми я отличаюсь и сейчас, в более зрелом возрасте. Однако даже этой неуёмной фантазии ни за что не хватило бы, чтобы представить папаню, решившего променять маму на какую-то девчонку! Тоже мне, престарелый любитель молоденьких красавиц!.. Не знаю, может быть, потревоженные лечебные заклинания устремились куда-то не туда, вместо боли ударив по мозгам. Я резко повернулась в противоположную сторону (бедная фея отпрыгнула назад, с кошачьей грацией приземлившись точно посреди клумбы) и, ломая кусты, напролом помчалась к третьему отсюда окну. В этом свет не горел как таковой, лишь какой-то слабый отблеск мелкой крошкой запорошил карниз и нижнюю часть рамы. В самый последний момент опасливо пригнувшись, я осторожно заглянула в палату. Не нравится мне, конечно, чувствовать себя словно вновь вернувшейся назад во времени, но в этот раз поводов для недовольства было гораздо меньше. Например, притихший ветер, шелестевший странно поблёскивавшей в лунном свете зеленью, создавал прекрасную звуковую маскировку.

На жилищных условиях Эрмосы знакомство с сильными города сего сказалось куда заметнее. Чего только стоила отдельная палата со всеми удобствами: кровать, судя по узорной спинке и пышному балдахину, отпрыск Морских Лилий притащил из личных покоев; зеркало с полкой юноше, видимо, пришлось позаимствовать у матери или у кого-нибудь из сестёр; если, конечно, в интерьере его покоев нашлось место и для плетёного изделия с бабочками и ленточками. Следы самого томного воздыхателя терялись где-то вне лазарета. На его месте, в изголовье кровати, восседал мой неразумный родитель. Во всей его позе, в том, как он держал ручку Эрмосы, в наклонённой голове и седых кудрях, живописно разметавшихся по плечам – читалось такое неземное блаженство от нахождения подле красавицы, что предмет их разговора не вызывал никаких сомнений. Одно сходство в наших палатах всё-таки было: пострадавшая от покушения сидела к окну спиной, что значительно облегчало процесс наблюдения. Ещё бы они створку приоткрыли, чтобы иметь возможность хоть отдалённо услышать, о чём конкретно можно было так увлечённо беседовать...

– Ой, а я знаю эту девушку! – радостно возвестила над моим ухом оставленная без присмотра акробатка. Я охнула, зажала фее рот рукой и вжала в стену под окном. Мелкая крошка сыпанула через карниз, посыпалась на клумбу, перемешиваемая неясными тенями. Папаня так и не позволил Эрмосе подняться: я почувствовала лишь его приближение. Помаячив немного у окна, знаменитый врачеватель вернулся на место. По-прежнему пределов палаты не покинул ни один звук. Поэтому спешить с возвращением к наблюдательной позиции не стоило. Подождав пару секунд, я занялась нарушительницей своего спокойствия:

– Я сейчас разожму ладонь, а ты не смей кричать, слышишь? – акробатка подозрительно активно закивала, кося на меня безумными глазищами. Пришлось сочинять на ходу: – Ты только не подумай ничего плохого, ладно? Просто эта девушка... парня у меня увела, и я решила за ними проследить.

– О-о, – привычно протянула фея, едва я ослабила хватку, убедившись в её вменяемости. – И у тебя тоже?

– В... в каком смысле, "тоже"? – перед глазами живо предстала картина с феей и папаней на переднем плане.

– Это очень грустная история, – потупилась Таска. – Очень-очень... Дело в том, что он... умер...

– Как умер?! – раздался мой сдавленный хрип. Я же только что видела его живым! Я его всё ещё чувствую!

– А ты не знала? – изумилась акробатка. – Его так жаль, такая нелепая ранняя смерть! Бедный Шиповник...

– Шиповник? Минуточку, какой Шиповник? – после таких заявлений можно было окончательно потеряться. Я уже начала сомневаться в том, кто из нас недалёкая фея-полукровка... – И причём тут эта девушка?

– Я часто видела его с ней, – послушно кивнула Таска. – Почти также часто, как он о ней упоминал. Бывало, мы с ним целовались, и вдруг я понимала, что мыслями он очень далеко от меня. Конечно же, было интересно, что могло отвлечь его от меня, и я задавала вопросы. Иногда он злился, иногда принимался отвечать. Но я всё равно много не понимала из его рассказов. Странный он был какой-то...

– А ещё у него была татуировка в виде хризантемы на щиколотке? – внезапно осенило меня.

– Да. Ты тоже его хорошо знала? – подозрительно нахмурилась акробатка. – А когда вы познакомились?

– Мы познакомились при очень неприятных для него условиях. К тому моменту он уже умер, – я заметила, как девушка снова совершила попытку отодвинуться от меня и поспешно добавила: – Я имею в виду, мы с Ёжиком, то есть Эттором, были на площади, когда он соскользнул с крыши.

– А-а... Злые артисты из нашей труппы говорят, что так ему и надо. Да-да, я сама слышала, как Вилле, глотатель огня, шептался с канатоходцем о каких-то долгах, о том, что Шиповника из-за них и убили... М-м, – она в задумчивости подняла глаза к небу. – Да нет, вроде не было у него таких уж больших долгов. По крайней мере, при мне он расплачивался изумрудными листочками и никто не хватал его за руки, крича, что они фальшивые.

– А с чего ты решила, что Шиповник ушёл к этой девушке?

– Ну, как же! Я видела их вместе уже после того как мы расстались. Они заходили в какой-то дом...

– В гостиницу эссы Длиез на побережье? – подтолкнула я её.

– Да нет, гостиница эссы Длиез совсем на берегу моря, – протянула Таска, поглядев на меня с жалостью. Видимо, я поразила её своей недогадливостью. – А дом тот почти в самом конце центральной улицы столицы. Мы ходили туда с Гором заказывать новые костюмы портнихе, и я случайно увидела Шиповника с девушкой.

– Ты сможешь проводить меня туда? – неожиданно даже для самой себя перебила я. Мелкую крошку с травы лунный свет так и не смахнул, в ней по-прежнему неясные тени выписывали постоянно меняющиеся узоры. У меня, пожалуй, было время до того момента как папаня вознамерится выяснить, отчего ходит ходуном женская половина лазарета и не замешана ли в этом родная дочурка.

– Что? – растерялась Таска.

– Ты ведь помнишь, где находится тот дом? Так проводи меня туда! Шалфея в лазарете ты уже не отыщешь, делать тебе наверняка нечего... Ну, если только ты не собиралась сейчас идти спать...

– Не-е-ет, – протянула девушка, поверну головку набок. – Спать я бы пошла, если бы завтра было выступление. А представления возобновятся в лучшем случае послезавтра. А в худшем... в худшем мы через два дня уедем на новое место.

– Тем более не стоит тратить ночь на всякую ерунду! – воодушевилась я. – Мало ли когда тебе представиться снова случай посетить столицу Альданского государства! А так ты ещё и сможешь приоткрыть завесу тайны на гибели младшего Шиповника!

– Какую завесу? – покосилась на меня Таска. – Ты хочешь забраться в дом и оттуда посмотреть в окно? Уж лучше попробуем пройти дальше, вдруг наткнёмся на что-то интересное? Идём же, что сидеть!

Я не стала уточнять, что на "интересное" мы наткнёмся как пить дать. Не стоило портить ночь раньше времени. Вот когда наткнёмся, как следует перепугаемся, тогда и будем действовать по обстоятельствам...

У Таски оказалось огромное количество знакомых в городе. Впрочем, девушка она была не совсем уж безнадёжная, к тому же красавица каких поискать и весьма непритязательная в общении. Так что вопрос о том, как добраться до конца центральной улицы, отпал сам собой: стоило акробатке появиться на освещённом ночными светляками пространстве, как к её услугам тут же была подана карета. Извозчик, увлечённый разглядыванием прелестей Таски, в первые мгновения совершенно пропустил мимо ушей конечный пункт доставки. А когда сообразил, что к чему, мы уже прочно обосновались на мягких сидениях и повелительно кричали, чтобы он "трогал, чего стоять". Мужчина воспринял последнее как указание к действию и щёлкнул кнутом, пуская с места скакуна. Донеслись быстро, с ветерком. Дорога центральной улицы была проложена на совесть, так что путь оказался лишён весёлых подпрыгиваний на каждой кочке, характерных для прочих населённых пунктов. Таска не смолкала ни на минуту, увлечённо повествуя о том, как они с Шиповником познакомились, куда на протяжении романа ходили, о чём разговаривали, так что вскоре я уже могла и сама согрешить написанием какого-нибудь завалящего трактата в стиле слёзных историй. Количество полезной в хозяйстве информации было наименьшим, из чего можно было сделать вывод, что парень выбрал акробатку в подруги не для того чтобы распространяться в её присутствии о стоящих вещах. Всякая попытка выяснить что-нибудь более подробное о загадочных хризантемах заканчивалась ничем: Таска и вправду мало что поняла из сбивчивых объяснений возлюбленного, и дело было вовсе не в её, так сказать, рассеянности. Похоже, Шиповник и эту информацию причислял к особо значимой и абсолютно лишней рядом с такой девушкой. Что ж, самим разбираться, конечно, не в пример сложнее, но раз нет иного выхода...

Дом, куда по прошествии почти получаса нас домчала карета, вызывал невольное уважение при первом же взгляде. Не причём тут была громоздкость, внушительность или показная роскошь. Просто строение относилось к той категории, о которых люди могут сказать лишь "дом как дом", в то время как фейр бессознательно постарается впредь обходить здание стороной. О феях и шейфах вообще речи не шло: те даже смотреть бы не стали, отвернулись бы и пошли по своим делам, мысленно взывая к Богам о защите.

Живые существа по-разному реагируют на такое явное обилие шуршей поблизости одного здания. Эти маленькие шустрые зверьки, такие умильные на первый взгляд, могли приносить беспокойства не меньше прожорливых крыс или назойливых комаров. Не знаю, как кого, но лично меня, мягко скажем, раздражают мохнатые крылатики, неожиданно появляющиеся в любой точке пространства и так же незаметно исчезающие. Мало ли кто их посылает и зачем. А тут и шагу нельзя было ступить, чтобы на макушку тебе не свалился из ниоткуда маленький шурш. Мне, например, хватало собственных проблем, регулярно требовательно стучащих по темечку. Таска только передёрнула плечами: сказывалась неоднородность крови.

А вообще дом стоял на весьма и весьма любопытном месте. Здесь некогда протекала речушка, через неё даже был перекинут мостик, связывавший одну часть города с другой. Сама я в этой части Альдана впервые, но Эрмоса как-то раз рассказывала, ещё в первые дни нашего знакомства. В общем, тут произошла довольно странная история. Как водится во всех порядочных легендах, не обошлось без таинственной и прекрасной любви. Разве что различия состояли в некоторых деталях: в богатом особняке на той стороне речушки жила благородная семья фейров со старой фамилией. Случилось так, что младший сын начал по ночам покидать родные стены и проводить в саду до самого рассвета. Как потом оказалось, причиной тому послужила любовь его к обворожительной незнакомке, являвшей в сени омел с полуночью и бесследно исчезавшей с первыми лучами солнца. И всё бы ничего: ну, подумаешь, влюбился парень, из дома по ночам убегает, так наоборот, радоваться бы надо тому, что чувство его не безответно. А молодым людям его возраста и положения надо иметь хоть какое-то увлечение, лишь бы не забивал голову прочими неблаговидными занятиями. Но начали замечать, что чем больше времени проходит с момента встречи юноши с незнакомкой, тем печальнее он становится от невозможности постоянно быть вместе. Родители пытались как-то воздействовать на отпрыска, водили его к магам, знакомили со множеством молоденьких красивых девиц. Ото всех от них парень только нос воротил, а то и вовсе никак не реагировал. А однажды утром служанка не обнаружила младшего хозяина в его постели. Зато садовник-шейф под одним из кустов омелы нашёл мёртвого старика в одежде молодого эсса. Хотел было сначала поднять шум, мол, что это ещё за шутки такие, куда охрана смотрела. Как вдруг пригляделся хорошенько и едва не поседел: старик и был младшим хозяином. Страшные слухи тогда поползли по столице, государь устроил настоящую облаву, подозрительные личности толпами сгонялись в казематы, но всё без толку. Незнакомку так и не нашли, зато в соседнем особняке вскоре нашли ещё одного старика, тоже в одежде младшего из хозяев. За какие-то три-четыре двулуния неизвестная убийца побывала во всех домах, где были молодые незамужние юноши, и ни один не спасся. Семьи несчастных, поражённые внезапной смертью любимых сыновей, собирали вещи и бежали из столицы. Постепенно на той стороне не осталось ни одного жилого особняка: уходили даже те, кому при всём желании не грозила постигшая соседей беда. Но горожане по вполне понятной причине предпочитали перестраховаться, вместо того чтобы потом лить горькие слёзы над чёрным голубем или свежей могилкой. Женщины неожиданно стали дорожить даже своими плешивыми ленивыми муженьками, которых до того момента только попрекали в глаза и за глаза. А ещё через несколько двулуний вдруг пересохла речушка.