Текст книги "Повелительница Духов (СИ)"

Автор книги: Ольга Золотухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– А я имею право последнего желания? – невозмутимо вскинулся привратник. Маг тихо зарычал.

– Обойдёшься! Что за человеческие привычки? В самом скором времени от тебя останется лишь временно приносящая пользу оболочка! Так что закрой рот и начинай молиться своим Близнецам, может, услышат... – привратник снова открыл было рот, но Орешник легонько хлопнул юношу по губам, и тот утерял дар речи. Убедившись, что строптивая жертва больше не помешает плетению заклинания, маг медленно закрыл глаза и протянул руки к пламени. Алые язычки доверчиво ткнулись в раскрытые ладони, вкусно затрещали снопом искр и уютными шариками скакнули в чуть шевелящиеся пальцы. Пленник у ног Орешника беспокойно завозился, но маг, соединив руки ковшиком, нежно выдохнул над огоньками какое-то слово, словно обращался к возлюбленной, и резко развёл руки в стороны. Заметавшиеся в центре "клубочков" серебристые мотыльки расправили крылышки, лишь украшенные огненной бахромой, и скатились по услужливо наклонённым ладоням. В считанные секунды рассыпавшиеся искрами огоньки окрасили черневшие сажей надписи, и неравномерно освещённое помещение маяка стало похожим на вращающийся калейдоскоп.

Блики мошкарой кружили в раскалившемся воздухе, вовлекая в сумасшедший танец огненные искры, то и дело собираясь в диковинные узоры, оседавшие на стены и плащи, но даже не касавшиеся пола. Охваченный неповторимо блаженным процессом вплетения в заклинание всё новых и новых компонентов, Орешник неожиданно преобразился. Тень, падавшая ему на лицо, придавала магу сходство со старыми гравюрами Майера Смутного в ужасные моменты его возвышения над всем миром. Это случилось ещё в те счастливые дни, когда сильнейший маг в истории Цветны не познакомился с не в меру талантливым полукровкой Агром Океана. Впечатление оказалось столь сильно, что привратнику вдруг по-настоящему стало страшно. Какие там честь и покой Близнецов?! Самому бы не упокоиться на веки вечные! А тут ещё пламя взметнулось к потолку, боязливо отхлынуло обратно в чашу, оголив на потеху всем ветрам маковый цветок. Нежно прядая бархатистыми лепестками, он медленно раскрылся и в мгновение ока растерял для юноши всю свою завораживающую прелесть. Как бы не прекрасно было отбытие в Заоблачье таким способом, привратник всё же предпочёл низменную жизнь по эту сторону черты... А потом храбрый стражник заглянул в глаза своему палачу и с головой окунулся в серебристое сияние тоннеля, переливающегося змеиными чешуйками...

– Вы не опоздаете с жертвой? – ехидно поинтересовался а-Йелли. Орешник вздрогнул, неловко дёрнул рукой, протянутой к огненному цветку, и зашипел от внезапной боли.

– Я убью вас, а-Йелли, – прохрипел Орешник, так что пришедшему в себя привратнику показалось, будто змеиный тоннель рисовали с мага. Колдун меж тем глубоко вздохнул, едва успев удержать кальку заклинания сплетённой, и хрипло добавил: – Но чуть позже... а сейчас...

Привратник, качнувшись, шлёпнулся на бок, гулко ударившись о неприятно тёплую деревянную мозаику, выстилавшую пол, и крепко смежил веки. Каркнул у него над головой нечто непереводимое маг, и невероятная лёгкость наполнила тело юноши. Очень хотелось представить, словно тебя, маленького ещё мальчика, подхватывает бережно на руки мать, чтобы убаюкать непослушное дитя. Ой, как хотелось...

– Это ещё что за дрянь? – недоумённо пробормотал Орешник. Привратник, почти смирившийся с неизбежностью, поначалу не уловил ничего странного в резко поменявшейся интонации мага. Кто их знает, этих безумных "детей Хризантемы"? Иногда создаётся такое впечатление, что у современных колдунов просто страсть к дешёвым эффектам, ну, вроде того же цветка (ох, не приведи Близнецы во сне такого увидеть: прачка засмеёт!)... Так. Что-то неладное происходит: слишком уж долго ему удаётся мыслить как живому существу! Может, стоит всё-таки открыть глаза и оценить обстановку?..

– Ого! – искренне присвистнул привратник, обнаружив себя парящим без всякой посторонней помощи над самым центром чаши. И, конечно же, совершенно пропустил факт возвращения возможности говорить. Ветер, словно сорвавшийся наконец-то с цепи морской змей, хозяйничал в верхнем помещении башни, видимо, вознамерившись выгнать из маяка незваных гостей, которые мало того что наследили, надымили, так ещё и ноги на стол положили, приспособив чашу со священным огнём для корыстных целей! Пламя, ворчливо отплёвывавшееся поначалу, постепенно пристыжено притихло, истаяв до маленького очажка, а затем и вовсе свернувшись калачиком и зарывшись в чуть тлеющие угольки.

Соратники, несколько сбитые с толку, развесили по помещению с десяток храмовых светляков – самых неприхотливых из их семейства – и слаженно рассредоточились, заняв позиции у огромных окон. Все, кроме Орешника. Маг, страдальчески скорчив физиономию, так и замер на прежнем месте с разведёнными руками – только на этот раз в его жесте не было ни капли недавней самоуверенности. Привратник поймал себя на том, что в некотором роде сочувствует неудавшемуся "укротителю огненной стихии", однако вслух высказываться по этому поводу, а тем более давать ценные советы (а ведь мог же!) поостерёгся.

– Ты-ы!.. – с горловым булькающим звуком вырвалось из груди мага. От негодования он махнул рукой, вознамерившись дотянуться до безвольно болтающихся на ветру ступней пленника, но не достал и даже пару раз злобно подпрыгнул на месте, как легендарный Ловец Шуршей.

– Это не я! – клятвенно положил привратник руку на сердце, чему весьма способствовали упавшие в чашу путы. Орешник наконец-то вспомнил, что вообще-то является соратником могущественного мага и...

– Угомонитесь, Орешник! – осадил его один из коллег, бросая мимолётный взгляд через плечо. – Алоэ, вы, как растительный маг, улавливаете, откуда исходят волнения магического поля?

– Й-я, к-кажется, уже и-итак всё ска-казал! На-нашли, н-на кого свалить то, ч-что ру-руки растут не из то-того места! В-высший Агр пре-предупреждал, что з-за ба-башней следит ду-дух! – сварливо отозвался единственный среди учеников Лазурита шейф, нервно отбрасывая на плечи капюшон. – И-и что з-за д-дурацкая т-традиция н-напяливать на голову эту б-бесполезную тряпку?! К-как будто мне м-мало с-собственных лохм, л-лезущих в глаза!

– Ну и кто догадался задать ему вопрос? – риторически вопросил неестественно чернеющее небо.

– Извините, что вмешиваюсь! – радостно откликнулся вспыхнувший в нескольких коленах от окна звёздный вихрь. А-Йелли опасливо отступил от края площадки – и покатился через голову к огненной чаше, сбитый с ног разыгравшимся порывом ветра. Маг несколько раз неуклюже кувыркнулся и довольно проворно вскочил на ноги. – Кажется, я повторяюсь, но... мне нравится!

Соратники, не сговариваясь, одновременно ударили сконцентрированной волной неоформленной силы. Девица с визгом подпрыгнула, подхваченная воздушным потоком, и шутливо погрозила пальчиком.

– Ай-яй-яй! Вы такие негостеприимные, будто лично строили башню, а теперь жадничаете! Нехоро...

"Ещё одна безмозглая кукла", – с отвращением подумал а-Йелли, с холодной расчётливостью швырнув в девицу огненную крошку, безошибочно заставляя ведьму отпрыгнуть прямо в расставленные сети. Оглушить, уничтожить, растоптать эту ядовитую тварь, пока она не оказалась очередной наперсницей Лазурита!.. Однако "ядовитая тварь" на глазах изумлённой публики просочилась сквозь частые ячейки магической сети и без особых усилий ушла из-под удара длинной шипастой лозы, в холостую ударившей по полу.

– А теперь играть буду я! – злобно, в точности так, как и полагалось безмозглой рептилии вроде неё, зашипела девица, и закружилось, замельтешило вокруг соратников помещение, наполняясь белёсыми тенями.

Повеяло такой безысходной пустотой и ледяным отчаянием, что недавнее буйство ветров рядом с ними показалось морским солоноватым бризом. Безвольно окунаясь в обрывки чьих-то воспоминаний и голосов, соратники становились беспомощнее человеческих детей. Лишь Орешник и вездесущий а-Йелли попытались противиться неумолимому зову ушедших на ту сторону черты духов. Стоит ли говорить о том, что когда цепкие призрачные руки перестали тянуть магов за собой, у них едва оставалось сил на то, чтобы начать лихорадочно вдыхать воздух. Перепуганный до полусмерти увиденным привратник, по-прежнему подвешенный на центром погасшей чаши, уверовал в то, что смерть в пасти огненного цветка была не столь уж и страшна...

– Видите ведь, какими вежливыми вы умеете быть, – покровительственным тоном хлебосольной хозяйки похвалила девица, не спеша прохаживаясь меж безвольными телами и дотошно вглядываясь в бледные лица. – И каким поразительным гостеприимством лучатся ваши лица! Любо-дорого посмотреть! Значит, мальчики, будем знакомиться. Я...

– Повелительница Духов! Единственная и неповторимая! Самая могущественная ведьма на всей Цветне!

Соратники пришли в вялое движение. Неважное, конечно, приветствие Высшего Агра у них вышло. Но всё лучше, чем срубленными стволами лежать вокруг чаши, смазывая бесполезные надписи Орешника. Лазурит не изменил своей привычке появляться в самый интригующий момент, когда на его вмешательство перестают надеяться. Обычная лишь для обрядов бабочка наполовину скрывала его лицо, что косвенно говорило о полной осведомлённости Высшего Агра о разыгравшихся в башне событиях. А-Йелли, не глядя на Лазурита, повернул голову к девице и досадливо заскрежетал зубами: бесновавшаяся "из-за проявленного к ней неуважения" ведьма оказалась той самой девчонкой, с которой они впервые столкнулись ещё на Альмире, в святилище Судебника! И это она – Повелительница Духов?! Может, пора уже уверовать в существование Сетеплёта? Иным способом объяснить происходящую в его, а-Йелли, жизни дребедень просто невозможно!

– Кто из них убил мою мать? – пророкотала новоявленная Хозяйка. Неупокоенные духи, от безделья заинтересовавшиеся было скромной персоной привратника-полукровки, мгновенно образовали зыбкую, но, без сомнения, прочную стену. Картинка навевала мрачные воспоминания о древних сражениях между людьми и фейрами: порой войску той или иной стороны хватало одного колдуна, повелевающего мертвыми телами, и героическая битва превращалась в бесславную резню. И хотя магов с такой страшной силой не рождалось на Цветне уже более четырёхсот лет, бесплотность неприкаянных духов тоже не могла ввести в заблуждение своей хрупкостью и неустойчивостью.

– Его здесь нет, – мгновенно ответил Лазурит таким спокойным тоном, словно неумолимые оковы Заоблачья, плотно сжавшие горла соратников, сделали ему скидку на высокородность. Впрочем, смертельная хватка тут же ослабла, очертания призраков размылись, стремясь покинуть башню вместе с Повелительницей. – Он уже поплатился за свою глупость и поспешность...

– Ах, поспешность, – немедленно отреагировала девица, возвращаясь на прежнее место. – А если я по причине крайней эмоциональности выну из ваших магических подкованных тел тщедушные душонки, это чем будет?

– Большо-ой ошибкой, – широко улыбнулся Лазурит и точно между делом стянул с лица бабочку. Ведьма с минуту молчала, а потом, откинув голову назад, с наслаждением расхохоталась. "Н-ну да, он не у-умудрённый се-сединами ста-арец, – пробормотал про себя шейф. – Н-но фи-физиономия как фи-физиономия: со-совершенно не смешная..."

– А ты думал, Птенчик, что я тебя до сих пор не прощупала сквозь... телесную оболочку?..

– Вот знаешь, сумасшедшая, ни секунды не сомневался в способностях твоей матери, – ещё один церемонный поклон. Странно было видеть так много любезности от непримиримого смотрителя. Ох, как же растяжимо было понятие "телесная оболочка"! – А теперь и твоих собственных. Тем более, кому, как не тебе, знать всё об этом теле. Может быть, поговорим в более тёплой обстановке? Тебе наверняка хотелось бы много о чём меня расспросить?

– Более тёплая обстановка – там, где я смогу познакомиться с убийцей матери? – прищурилась ведьма.

– Если ты попадёшь туда, сумасшедшая, у тебя появится шанс ещё и мать расспросить во всех подробностях!

– В этом всё ваше семейство? Пакостить другим, выполняя их работу?.. Стоять! – красная каёмка радужек мгновенно затопила всю зелень, добравшись до самых зрачков. Пронзительный взгляд, привыкший к беспрекословному подчинению, заставил духов расступиться с поклонами в стороны. Никому из них даже в призрачную голову не пришло покрывать товарища по несчастью. Хотя, скромному хранителю башни возлюбленной Богини помощь нужна не была. Диковато оглянувшись на Повелительницу, дух через силу ухмыльнулся и с разбегу прыгнул прямо в оконный проём. Противоречивое это было зрелище: словно легчайший полупрозрачный шёлковый платок подбросили в воздух и тот, распластавшись по ветру, закружился по направлению к земле. – Я приказываю тебе: стой! Стой! Стой!! – всемогущая Хозяйка кинулась вслед за нерадивым "слугой" и в забытьи шагнула чуть дальше края площадки. Победно застонав, а-Йелли резко приподнялся на месте. И тут же получил настойчивый тычок в грудь, поваливший его обратно. Повелительница спокойно вернулась на твёрдую поверхность, в ярости сжимая губы, и прямиком направилась к притихшему свидетелю своего первого в карьере стихийной ведьмы поражения. – Кто сотворил этого сторожевого морского змея? – девица схватила привратника за щиколотку и с силой толкнула назад, заставив беднягу раскачиваться, как маятник. – Кто? Молчишь, ошибка природы? А дай-ка я сама угадаю: Солнечная Богиня, так? – она любовно понаблюдала за тем, как привратник, выпучив глаза, болтается над чашей, и вытянула вперёд руку, медленно сжимая пальцы, словно на чьём-то горле: – Где она?

– Не думал... – пропыхтел юноша, бессильно свесив руки по бокам, чтобы наглядно выразить своё нежелание бороться, – что... упоминание о вашем... возрасте... так вас... заденет...

– О нет, дорогуша, ты ещё представления не имеешь о том, что может меня задеть! – поморщившись, ведьма оттолкнула привратника, демонстративно вытерла руку о широкий рукав как раз подвернувшегося Лазурита и задумчиво приподняла левую бровь. "И с этой то же самое, – печально подумал привратник, безуспешно пытаясь прочистить лёгкие. – И снова любовь к дешёвым эффектам... Но разве такой сделаешь замечание?.." Юноша и дальше развил бы мысль, что хоть в какой-то мере позволяла ему чувствовать себя живым, когда невыразимая лёгкость с головой накрыла его шумной волной и потащила полукровку за собой туда, назад в серебристое сияние тоннеля. Только на самом деле та сторона черты не всем открывала гостеприимные объятия. И целую вечность спустя привратник обнаружил себя вытянувшимся по струнке перед новой Хозяйкой. Необычное это было зрелище: смотреть со стороны, как могущественный Высший Агр с лицом будущего зятя властителя внешнего мира медленно опускает раскрытую в потолок ладонь, а вместе с ней опускается прямо в угли твоё... ох, простите, уже абсолютно чужое тело... И вовсе это не больно! Грустно...

– Вот что, местный правдолюб, – заговорила Повелительница, обращаясь непосредственно к новому подчинённому. – Награждаю тебя за преданность своей Богине. Отныне ты будешь сторожить башню наравне с её изначальным хранителем. Делай что хочешь, хоть песни вместе с ним распевай, но ждать ты будешь только меня. До встречи, мальчик, будь паинькой, шали, но сильно маяк не раскачивай!..

Она ушла, сопровождаемая Высшим Агром и свитой из безмолвных теней. Исчезли и соратники.

Привратник послушно огляделся, привыкая к новой подведомственной территории. Удивительно, но в нынешнем своём состоянии новый хранитель башни не испытывал ни малейшего неудобства из-за излишней отчуждённости помещения и присутствия лишь естественных тусклых светил. Обидно, конечно, что так бесславно закончилась его насыщенная жизнь... Но кого теперь это интересует? За гранью бытия, вне телесной оболочки у него тут же нашлась достойная служба! Разве мог он об этом мечтать раньше, по ту сторону?.. Так, а это ещё что такое? Не успел он вступить в права хранителя, как незримую границу уже нарушают? Непорядок...

– Назовите себя и цель посещения башни! – отчеканил хранитель, обращаясь к размытым фигуркам.

– Ой, как вы громко кричите, любезнейший, – жеманно раздалось в ответ. – Не могли бы вы потерпеть несколько минут, пока мы соберёмся с ответом. Благодарю вас, – стройная женщина кивнула юноше и обратилась к спутнику: – Мой герой, похоже, нас снова выбросило за пределы тоннеля. Признайтесь, вы успели разглядеть, как хотя бы выглядит Заоблачье? Хотя бы одним глазком?

– Не велите казнить, прекрасная эсса, но, к сожалению, оба моих глаза как всегда смотрели только на вас, – иронично вздохнул мужчина с бритой на лысо головой. Его подруга, фыркнув, задрала носик, но спутник не спешил с дальнейшими комплиментами: – Ныне же вы не заслоняете мне обзор, и я великолепно вижу, что у многострадальной Цветны очередные неприятности. В частности, новая Повелительница Духов, – он сделал вид, что не заметил выражения лица женщины, с которым та вырвала из его руки свою руку. – Судя по всему, дорогая, нам всё-таки придётся слегка вмешаться в планы живых. Как вы на это смотрите?

– Делайте что хотите, только побыстрее покиньте башню! – поспешно вмешался хранитель. Вечные спутники понимающе переглянулись и, слегка подпрыгнув на месте, провалились сквозь доски пола, наконец-то оставив полукровку наедине с новым долгом.

* * *

– Фи-и-и-и, мой молодой господин заклинатель, что это? – не меняя вальяжной позы, несравненная Афродита подплыла по воздуху к чаше, имеющей форму перевёрнутой вверх дном пирамиды, и заглянула в чёрную воду. Затянувшая её поверхность плёнка потрескивала и поблёскивала, почти закончив старательно выстраиваемую Пустырником магическую форму. Несмотря на кропотливый труд последнего часа (а кому не хотелось бы сдать экзамен без пресловутого вытягивания бумажек с заданиями и нудного пересказа заклинаний, имеющих исключительно практическую пользу?), ученик мага вздрогнул, упустил не доплетённое заклинание и во все глаза воззрился на божественную красавицу. – Что за неряшливое ремесло? Надеюсь, этот уродец – не женщина? Как бы она не обиделась и выцарапала тебе глаза...

– Э... э-э-э-то... Гм! – Пустырник выпятил грудь, напустив в глаза властной надменности (Богиня скромно захихикала, прикрывая ротик зажатой в пальцах толстенной косой), мучительно поискал достойный ответ и выпалил то, что первым пришло в голову: – Это не женщина! Это – эсса Курара а-Лилли!

– Да что ты говоришь, мой господин... – пристально вгляделась в разрозненные частички образа Богиня, тщетно пытаясь разглядеть в них недавнюю знакомую. – Надо же, как немилосердна к ней судьба... Говорила я ей: перестань натягивать на себя что попало! И вот исход!.. О-о-ох, как же карму искромсало...

– Карму? – переспросил Пустырник и посмаковал новое слово: – Карму... Да нет! Это магический след!

– След? – разговор уже сейчас напоминал занимательную беседу двух глухих товарищей, шуткой случая занесённых на разные берега бурной реки. – Что-то я не очень понимаю... Может быть, ты хотел сделать вот так? – Богиня перебросила косу через плечо за спину (та мягко бухнула по полу) и наморщила очаровательный носик. Не прошло и полуминуты, как на глазах изумлённого ученика мага гибкие пальчики красавицы прямо в воздухе соорудили полноцветный слепок искомого объекта: причём не только магический, но и кармический, и даже естественный. Точно отлитая из бронзы, фигурка покрутилась вокруг себя, опускаясь на поверхность чёрной воды. Пустырник, раскрасневшийся от восхищения, наклонился к слепку, боясь дышать, и испуганно отшатнулся от чаши, когда многогранная копия вдруг распахнула веки и вполне осмысленно посмотрела на ученика. Поражённый юноша был беззлобно осмеян прекрасной мастерицей и запоздало вспомнил об избранном образе надменного профессионала. И тут же не удержался от наивного вопроса:

– А она нас не видит?

– А ты помаши ей рукой, посмотрим, может, ответит, – лукаво прянула роскошными ресницами Богиня.

Пустырник вскинул было кисть, но вовремя остановил себя и залился краской до самых корней волос.

– Ой, какой ты смешной, мой молодой господин! – Афродита кокетливо повела плечиком и, подплыв ближе, слегка коснулась губами пламенеющей щеки: – Проси, что хочешь!

– А... А покажите мне ещё раз, как вы это делаете! – воодушевился юнец. Афродита разочарованно поджала губки, но добросовестно взялась за разъяснение. Пока не надоест, можно и подержать слово.

– Кажется, он только что с треском провалил экзамены, – философски заметил Вольский. За чайным столиком их разместилось пятеро, включая Эттора: Чертополох, наотрез отказавшийся отправляться в лагерь бродячих артистов отдыхать после бессонной ночи (что не помешало ему изготовить по собственному рецепту отвар, возвращающий силы, который, по его же собственным словам, ни раз выручал его на выступлениях после бурных ночей. Видимо, занимался он тогда чем угодно, но только не магией, ибо теперь широко зевал, периодически опускаясь носом в ароматный чай); Афина, на правах хозяйки потчевавшая гостей отменным напитком и мудрыми советами; мэтр Ива, выглядевший куда бодрее акробата, и великий а-Джастан, в свете последних событий и не подумавший оказаться в стороне.

Властитель и Маргаритка, неподражаемая в своих сверкающих доспехах, с серьёзными лицами внимали чему-то из уст польщённого вниманием Артемиса. Впрочем, нетрудно было догадаться о причине напряжённых выражений на лицах правителя и его наследницы, беря в расчёт манеру речи Луноликого: "А этом палкам замахнёшься я высоко и резкий насаждаешь быстрым змей, понимает?.." – "Ага, как тут не понятно – тьфу! – понять..." – неизменно повторял властитель.

Врачевателю а-Лилли решили пока не сообщать о дочери. Безусловно, слухи о злобной ведьме, запугавшей всё подворье властителя, быстро просочится в город, но знавшие эсса Кипариса лично уповали на его чрезвычайную занятость: в последние дни участились случаи нападения душников на мирных горожан. Жадные до чужих душ твари, немногие из спасшихся после триумфального колдовства магов Гильдии у стен дворца, преследовались охотниками, всё же успевая в промежутках между погонями поживиться припозднившимся мелких торговцем или непослушным малышом, сбежавшим от отвлёкшейся матери. Так что работы у эсса а-Лилли было хоть отбавляй, а во время неё врачеватель не имел обыкновения отвлекаться.

– Пусть мальчик развеется, – по-отечески кивнул мэтр, благодарно принимая из рук Мудрейшей третью по счёту дымящуюся чашку. – С его-то "усидчивостью", всё равно я отправил бы его на пересдачу. Причём, боюсь, не единственную: возможно, не трудно привить себе любовь к прекрасному, разглядывая цветные гравюры обнажённых фей по ночам, однако практически невозможно выучить материал по двум листкам, которые он поспешно бросает сверху на картинки, едва я покажусь на пороге... – продолжил он под приглушённый смех собеседников. – И листки, надо вам сказать, преотвратнейшие: мятые, испещрённые нераспознаваемыми каракулями. Никакого уважения к старшим...

– Вспомните-ка себя в его годы, старый вы хрыч, – "тонко намекнул" глава Гильдии. – Сами что прятали?

– Думаете, противоположный лагерь в данный момент тоже обсуждает нечто подобное? – с привычной хитринкой в раскосых глазах вскользь поинтересовалась Афина. Ударившиеся было в воспоминания о минувших днях маги притихли, словно нашкодившие котята, и исподлобья переглянулись. А-Джастан кивнул коллеге, и тот небрежно поманил великолепный слепок работы Пеннорождённой Богини. Пустырник и Афродита, увлечённые то ли спором, то ли некой животрепещущей темой, даже не оглянулись на проплывшую мимо фигурку. Доставив последнюю к чайному столику, маг увеличил образ почти до натуральных размеров. Фигура прикрывшей глаза Повелительницы, переливаясь тремя различными оболочками, медленно вращалась вокруг своей оси, позволяя рассмотреть себя во всей красе. Рядом была растянута карта Альдана и окрестностей, включая приграничные воды с основными островами. Жёлто-серебристым медальоном в бирюзовом море поблёскивал Альмир.

– Сомневаюсь, что Судебник может заинтересовать их теперь, когда они и без того знают все ответы на свои вопросы, – продолжила озвучивать витавшие в воздухе мысли Мудрейшая. Вид непривычно молчаливой Курары доставлял ей видимое удовольствие, но не больше. – У вас ведь есть что сказать и без бесполезного приплетания сюда святилища возродившихся Близнецов, – Афина пристально посмотрела на а-Джастана.

– В каком смысле, возродившихся? – немедленно очнулся от тихой дрёмы Чертополох.

– Вы что-то знали и молчали? – недобро нахмурился крупный промышленник. – Выкладывайте.

– Эттор, вы как разговариваете с главой Гильдии? – мэтр Ива сдвинул брови как суровый воспитатель.

– Ничего, друг мой, – а-Джастан откинулся на спинку кресла и, уперев локти в подлокотники, сплёл пальцы. – Нашего будущего властелина судьба эссы а-Лилли касается напрямую. Он разговаривает так, как говорил бы на его месте деловой человек. Естественно, было прекрасно, если бы каждый ощущал и вёл себя соответственно настоящему статусу, а не намечающемуся в обозримом будущем...

– В таком случае мы бы и сейчас топтались на месте, размениваясь на любезности, – усмехнулся Вольский.

– Да-да... да-да... – а-Джастан прикрыл веки, так что из-под них поблёскивали только щёлочки глаз, и приготовился к неторопливому повествованию: – Это случилось... давно, в общем, вас тогда ещё и на свете не было, исключая, естественно, Пришедших Богов. Но на Цветне в те времена и своих хватало...

Эттор выразительно цокнул языком, демонстрируя всё своё отношение к нудным старческим воспоминаниям – таким "своевременным" именно сейчас. Однако собеседники не разделяли его нетерпения, и постепенно вынужденно прислушавшегося Вольского с головой затянуло в омут тех далёких дней...

...В храме Пресветлой Богини Лагримы стоял прохладный полумрак. Говорят, что вершители судеб Цветны никогда не стареют, но главная заступница, намеренно выбрав образ матери взрослых детей, и вела себя соответственно образу, избегая частого нахождения на солнце. Однако неземная красота, когда-то на заре мира пленившая Вербена, супруга Богини, и по сей день вводила почитателей Лагримы в благоговейный трепет и не позволяла им даже на мгновение усомниться в том, что эта женщина – самая прекрасная из виденных ими когда-либо в жизни.

И всё же, приводя к ней достигших семилетнего возраста детей, счастливые родители руководствовались далеко не принципом "увидеть Богиню – и умереть". Чистокровные отпрыски фейров в день исполнения совершеннолетия по обычаю должны были быть сопровождены в храм Пресветлой, дабы та своей неумолимой рукой определила дальнейшую судьбу чада. Младший сын славного рода а-Джастан, Гладиолус, даже в столь юном возрасте заранее знал, чему посвятит жизнь. Его привлекали опасные странствия и невероятные приключения, о которых так часто читал по ночам под одеялом. Что бы там ни говорили отец или мать, но прирождённые способности мальчика нужны были ему лишь для того чтобы сплетать светляка размером с грецкий орех – достаточного для освещения отдельно взятой страницы. Конечно, родители будут в восторге, если хотя бы младший отпрыск вступит в Гильдию и значительно продвинется там по служебной лестнице, в то время как самого Гладиолуса манили затерянные в необъятных водных просторах острова, населённые загадочными, опасными, но оттого не менее прекрасными древними зверьми – клекатопами. Ах, как было бы замечательно сразиться с таким чудищем, чтобы раскрыть пусть одну, самую-самую мелкую и неинтересную, но тайну!..

Вид Богини, величественно и вместе с тем совершенно незаносчиво восседавшей в плетёном кресле из цветущих веток черёмухи, на некоторое время вышиб из светловолосой головы младшего а-Джастана все решительные мысли. По разные руки от Пресветлой, повернувшись друг к другу спинами, стояли похожие как две капли воды юноша и девушка – знаменитые Близнецы. Видимо, в который раз разругались в пух и прах, потому что слишком уж независимо глядели в разные стороны. Лунный Бог пристально разглядывал мерно кивающую изумрудной макушкой плакучую иву за окном, а Солнечная Богиня небрежно поигрывала золотым шариком на цепочке, то выпуская его из пальцев, то вновь сжимая в кулаке. Блики от игрушки зайчиками скакали по стенам, полу и потолку, увлёкшийся Гладиолус поймал их взглядом и до слёз зажмурился. Мать, видя, что чадо замешкалось на пороге, легонько подтолкнула сына, но тот увернулся и решительно зашагал к креслу Богини. Отец несколько обогнал его, выступил перед Лагримой первым и низко склонился. Вблизи Пресветлая оказалась ещё прекрасней, так что поражённый Гладиолус забылся, и матери пришлось легонько упереться ему в спину между лопатками, чтобы мальчик не забывал о почтении. Однако стыдливо опускать ресницы отпрыск так и не подумал, не спуская глаз с Лагримы. Та кивнула с тёплой улыбкой, разрешая посетителям подняться из поклона, а Солнечная Богиня, искоса поглядев на Гладиолуса, приподняла уголки губ и проказливо ему подмигнула. Мальчик поскорее перевёл взгляд на Лунного Бога, но тот сохранял отстранённую безучастность к происходящему, как бы невзначай навострив слегка лопоухое ухо. Пока младший а-Джастан изумлённо наблюдал за вершителями судеб Цветны, отец успел произнести приветственную речь, а Лагрима – вежливо её выслушать и согласно чуть наклонить голову набок.

– Я помню старших детей рода а-Джастан, – наконец заговорила Пресветлая, внимательно посмотрев на притихшего мальчишка. – Они добьются больших достижений на выбранном пути. По крайней мере, их жизненные пути дойдут до черты в отмеренное время, отдав им всё до последней крохи...

Мать приглушённо потянула носом, потянувшись за платком, но так и не осмелившись воспользоваться им в присутствии Богов. Средний сын, подававший большие надежды на прославление рода, не дожил до своего восемнадцатилетия, погибнув во время учебной вылазки, неожиданно переросшей в вооружённое сражение с превосходящими силами противника – войска соседнего Ласточкиного Гнезда. И хотя сейчас, почти год спустя, напряжение между государствами спало, в основном стараниями нынешней главы Гильдии, след от пережитого горя был ещё очень свеж, а мама часто плакала, заперевшись в комнате брата...

– Вы не плачьте, – неожиданно заговорила Солнечная Богиня, обращаясь к матери Гладиолуса. – Ему там хорошо, он почти не скучает и ни на кого не обижается. Он умный мальчик и считает, что всё случилось так, как должно было случиться...