Текст книги "Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупичка"

Автор книги: Олег Верещагин

И ему сразу расхотелось спешить. Пришло ясное понимание, что ребята и девчонки не уйдут с пляжа, что они вообще почти забыли про Олега – и это было не обидно; пусть! А он немного побродит…

Но «побродить» не удалось.

Буквально через полсотни шагов он наткнулся на кинотеатр. Самый настоящий, хотя и не самый обычный по меркам мира Олега. Он назывался «Новый Одеон», но главным было вовсе не это.

Со стереоплаката (это было похоже на окно в плоской стене, и под этим плакатом толпились мальчишки… да и взрослые стояли) на фоне каких-то сполохов, взрывов и пожаров смотрели на прохожих два мальчишеских лица. Одно показалось Олегу знакомым, второе он видел впервые. Ниже шли алые буквы:

СВОЛОЧИ

По надписи словно пробегали волны пламени.

Наверху плаката – надпись помельче, белая:

ИХ ХОТЕЛИ СДЕЛАТЬ ПРЕДАТЕЛЯМИ

ОНИ СТАЛИ ГЕРОЯМИ

СМОТРИТЕ В СТЕРЕОЗАЛАХ СТРАНЫ НОВЫЙ ПРИКЛЮЧЕНЧЕСКИЙ ФИЛЬМ !

А в самом низу – аннотация:

– год.

Началась Восточная война.

Многие семьи работников КВЖД были захвачены особыми отрядам кемпетай.

Отобрав полтора десятка подростков, японцы, угрожая расправой с их родителями, стали готовить из ребят отряд «Сволочей», предназначенный для диверсий на Транссибирской Магистрали.

Но дети России – не игрушка в чужих играх!

* * *

В главных ролях – Саша Головин, Сеня Куриленко [45]45
  В нашей пространственно-временной реальности 13-летний артист мюзикла «Норд-Ост» Сеня Куриленко трагически погиб в ноябре 2002 года во время захвата театра на Дубровке чеченскими бандитами.


[Закрыть]

В ролях «сволочей» – воспитанники Дальневосточного Его Императорского Величества казачьего кадетского корпуса им. Ерофея Павловича Хабарова.

В фильме песни на слова Н.С. Гумилёва и на свои слова поёт известный бард В.С. Высоцкий

Олег подумал. И пошёл к очередям, стоящим в три кассовых окошечка сразу – окошечки выходили прямо на улицу.

* * *

Сперва Олег никак не мог «всмотреться» в фильм. Мешало то, что не было обычного для боевика антуража вещей. Конечно, стерео потрясало (обалдеть, ни с чем не сравнить!), но не было «калашниковых» (вместо них – «федоровки»), форма (и у наших и у японцев) не походила ни на что знакомое… Он не мог отделаться от ощущения, что смотрит фантастический боевик с непонятным началом. А ведь это было историческое кино о вполне реальных для здешнего мира событиях – Восточной войне 1932-1935 годов, в ходе которой Российская Империя разгромила Японию.

Но потом запел Высоцкий.

Японцы выводили пленных мальчишек из самолёта, похожего на дракона. А Высоцкий пел – немного постаревшим, но таким же, как в мире Олега, непримиримымголосом:

 
За дело, живо! Или в гроб ложись!
Да – выбор небогатый перед нами…
Нас обрекли на медленную жизнь.
Любовью приковали – как цепями…
 

И в конце – ещё один куплет. Когда рушилась внутрь себя секретная база в хинганских горах… А Вадик – его играл тот самый Куриленко – единственный оставшийся в живых, стоял, держал правой ладонью раздробленное левое плечо и смотрел на это, шевеля губами. Казалось, что это он и поёт…

 
Но рано нас равнять с болотной слизью!
Мы гнёзд себе на гнили не совьём!
Мы не умрём мучительною жизнью!
Мы лучше – верной смертью – оживём!
 

– Ура-а! – вдруг крикнул звонкий мальчишеский голос в наступившей темноте стереозала. Олег вздрогнул. Но тут же закричали «ура!» в другом месте, в третьем… а многие захлопали. И хлопали, уже поднимаясь с мест…

* * *

На пляже, казалось, ничего не изменилось вообще. Олег только пожалел мимоходом, что компания Женьки уже ушла – её место заняли несколько солидных пожилых пар. Даже появление денег не вызвало особого энтузиазма – все объелись мороженым.

Ну и пусть, подумал Олег, сбрасывая купленную одежду и обувь. Он окунулся и опять уселся рядом с Артуром, который лежал на спине и смотрел в небо.

– Тут хорошо, – вдруг тихо сказал кадет.

– Я сейчас в кино был, – признался Олег. – Стерео… Хочешь, потом ещё сходим?

– Может быть… – Артур усмехнулся чему-то. – А знаешь, тут давно нет войны. Мы тут говорили… по-тихому, туда-сюда… Это Российская Империя. Они в космос летают. И мы могли поесть бесплатно, вон там есть столовая. Бесплатная. И вообще.

– Я видел, – сказал Олег. Не стал объяснять, что именно он видел – он и сам толком не понял, что имел в виду. Но понялАртур. Он, кажется, хотел ещё что-то сказать, но мальчишек отвлёк человеческий окрик.

– Шамиль! – вдруг крикнул, приподнимаясь на песке, рослый широкоплечий мужчина. В глазах и лице крикнувшего было что-то волчье, опасное, но сейчас он широко улыбался и буквально светился от радости встречи. – Басаев, Шамиль, оглох, что ли?!

Невысокий сухощавый человек, стоявший совсем рядом с Олегом, но спиной к нему, резко обернулся. Остролицый, темноволосый, чуть лупоглазый, с короткой темной бородкой, он свёл густые брови, непонимающе глядя на уже поднявшегося с песка широкоплечего мужчину. Потом вдруг громко сказал:

– Ййэх! Невзоров, Саша?!

Он говорил совершенно правильно, без акцента, но в голосе проскальзывали какие-то нерусские интонации. Шагнув вперёд, чернобородый задел словно окаменевшего Артура, мельком бросил: «Прости, парень…» – и крепко обнялся с почти подбежавшим плечистым. Улыбаясь, мужчины рассматривали друг друга.

– Я думаю – кто мне кричит?! – смеялся чернобородый. – Людей – тьма, час назад приехал, никогда раньше тут не был – кто кричит?! Вот встреча!

– Ну! – Невзоров стукнул чернобородого в плечо, тот охнул и сморщился шутливо. – Да ты же вроде улетал на Марс, потом, говорили, пропал вообще…

– Чуть не пропал, Саша, правда чуть не пропал… А, чего стоим, пошли, посидим где-нибудь, всё расскажу… Ты-то где?..

Мужчины пошли по пляжу, переступая через одежду и людей.

– Это же Шамиль Басаев, – чужим голосом сказал Артур и крупно сглотнул. – Это же Басаев, настоящий Басаев, Олег…

– А второго ты не узнал? – Олег вытер рукой лоб. – Невзоров. «Лошадиная энциклопедия» ещё у него, журналист знаменитый…

Но Артуру было не до Невзорова.

– Как же так, это же Басаев, как же так… – повторял он с болью и растерянностью. – Он же враг…

– Здесь он не враг, – Олег обнял кадета за плечи. – Видишь ведь, здесь всё-всё по-другому, Артур…

Но Артур не дослушал. Он вывернулся из-под руки Олега, опустил голову и вошёл в воду по грудь. И остановился там. Помедлив, Олег пошёл следом.

Артур плакал. Слёзы падали в мерно поднимающуюся и опускающуюся воду моря, Артур окунал лицо и плакал снова. Сперва Олег хотел сказать что-нибудь утешительное, но потом понял – нет слов. Артур плакал о мире, где все войны понятны и завершаются победой, где есть летящий в небе мост, где полицейские ходят без оружия, а Шамиль Басаев дружит с Невзоровым и летает на Марс. И, наверное, врежет в морду тому, кто скажут, что он способен захватить детей и больных в заложники…

Тебя здесь нет, подумал Олег зло. Слышишь, тебя здесь нет. Это не твой мир, гад. И значит, ты не всесилен. Ты точно не всесилен. А раз не всесилен – значит, с тобой можно воевать и там. В моём мире.

И я буду воевать. А если ты всё-таки сможешь меня убить – будут воевать другие.

– Артур, – окликнул он кадета. Тот повернулся. – Артур… послушай…

 
На ладонь ладонь положи – и скажи:
«Дружба, нас веди, словно компас в пути!»
Если рядом друг – и беда не беда,
В самый трудный час дружба выручит нас!
 

– Да, – Артур поднял голову. И Олег вдруг увидел… увидел, что кадет улыбается. У него были слёзы на глазах, но он улыбался. – Ну и пусть, да? Мы просто будем знать, что есть такой мир… Ведь есть же, да?

– Да… – шепнул Олег.

Они, не сговариваясь, легли на спину и стали просто смотреть в небо. Не о чем и незачем больше было говорить. Море качалось, вздыхало, шуршало, и голоса людей вокруг не нарушали этого спокойствия и этой мягкой качки…

* * *

Солнце уже садилось в море, когда вся компания наконец собралась вместе – слегка оглушённая впечатлениями и утомлённая отдыхом, но с начавшимися проблемами.

Вернее – как «проблемами»? Подскочил Борька с двумя незнакомыми пацанами, и, чуть ли не приплясывая от нетерпения, выпалил:

– Олег, мы же тут ещё остаёмся? Можно мы с ребятами на ночную рыбалку? Вон туда, на камни, – он махнул куда-то в сторону Турции.

– Ага, мы там всё знаем, отпустите его, а?! – насели мальчишки. Олег махнул рукой:

– Давайте. Только завтра в полдень тут! – спохватился он. Борька кивнул, подхватил одежду и рванул было бежать, но Олег задержал его ещё на полминуты и сунул за резинку трусов купюру. Кажется, Борька этого и не воспринял… Да и Олег тут же забыл, потому что подошёл тот мужик, который пел под гитару – с Машей подошёл. Кашлянул:

– Простите, молодой человек… Вы бы не могли отпустить Марию со мной? Я гарантирую, что она выспится и поест… Дело в том, что Маша знает немало песен, мне неизвестных, и я имею эгоистичное желание их записать на стерео…

– Олег, пожалуйста… – попросила Маша.

– Я… – растерялся Олег, меряя взглядом пляжного музыканта. Но вмешался Кирилл:

– Да отпусти… И я с ними пойду, если вы не против, – он кивнул музыканту. Тот вроде бы даже обрадовался:

– О, ни в коей мере! Я буду только рад принять двоих гостей…

– Ну… идите, – разрешил Олег. Сунул Кириллу деньги. – Завтра тут, в полдень!

– Ага! – ответил Кирилл. Маша просто махнула рукой. Музыкант вежливо тронул поле шляпы.

Потом «отпросились» обе Ольги – они познакомились с какими-то девчонками-модистками из-под Мурманска и не хотели отрываться от обсуждения нарядов. У Олега слово «модистки» вызвало некоторые подозрения, но он посмотрел на этих мурманских девчонок и сообразил, что здесь(или сейчас?) это слово не имеет негативного значения… И Юрка ушёл – на набережную…

Подошёл Генка. Глядя в сторону, сказал тихо, что пацаны со спортбазы – он с ними плавал – зовут его достраивать яхту, «им нужны руки». Олег кивнул. Генка удивился, когда получил деньги, но потом коротко вздохнул и, поблагодарив, пошёл к своим новым знакомым.

Потом какая-то весёлая полная женщина с тремя мальчишками лет по 7-9 «конфисковала» (она так и выразилась) Тимку с Данилкой – это, оказывается, с её сыновьями они рыли канал и не желали расставаться. Олега она назвала «господин вожатый» и клятвенно пообещала, что доставит мальчишек «к сроку, накормленными и выспанными». От денег она отмахнулась, и Олег разрешил. Все пятеро пацанов подняли бурю и утащили мамашу с берега, как буксировщики – дирижабль. Опять дирижабли в голову лезут…

...В общем, в полутьме на стремительно (хотя и не полностью) пустеющем пляже остались Артур с Сашей, Макс, кидающий камешки в воду, сидящий на освободившемся лежаке Димка – и сам весьма растерянный Олег.

– Вот так, – сказал Макс, поднимаясь. – У нас в школе плакат висит… В лифт с незнакомыми не заходить. Хочешь мусор вынести – погляди в глазок. К соседям в квартиру даже не стучись. Ни с кем не общайся. Заранее считай, что все чужие люди – твои враги и хотят причинить тебе вред. Так и написано. Белым по красному… – он неприятно усмехнулся.

– Ты это о чём? – удивился Артур, обнимавший Сашу за талию.

– О чём? – Макс снова усмехнулся. – Не хочу я в глазок смотреть. И в лифт бояться заходить не хочу. Я хочу, чтобы всякая шваль боялась в лифт заходить. Чтобы даже дышать боялась. А мы – чтобы ничего не боялись. Это будет правильно. Всё остальное – неправильно, понимаете?

– Сделай так, – предложила Саша. Без насмешки. Да Макс и не обиделся. Ответил:

– Сделаю. По крайней мере – буду пытаться сделать так. У них же, – и он кивнул на огни города за спинами, – получилось…

Они ещё помолчали. Потом Олег сказал:

– Ну что? Мы-то куда пойдём?

– Ты что-то про кино говорил? – вспомнил Артур и начал одеваться. – Пошли?.. О, газетка… Меч заверну.

– Пошли, – охотно согласился Олег.

– Я тут поброжу, – сказал Макс. – В полдень завтра – на этом месте?

– Держи, – Олег сунул ему деньги. – До встречи… Дим, ты идёшь?

– Я? – он изумлённо посмотрел на всех. И выпалил: – А вам не противно?

На миг наступила неловкая тишина. Потом Саша, шагнув к глядящему на старших мальчишке, сказала:

– Я пила твою воду. Твою, Дим.

Димка опустил глаза. Посопел. И сказал тихо:

– Не… Вы только не обижайтесь, но я тут посижу. Ладно?

– Держи, – Олег передал купюру и ему.

* * *

Когда они вышли из кино, было около полуночи. Но жизнь на прибрежных бульварах не думала затихать. Она была весёлой, шумной, но не истеричной, какой часто бывает ночная жизнь курортов в мире Олега. Где-то неподалёку вздыхал духовой оркестр.

– В городском саду играет духовой оркестр… – негромко пропела Саша, шедшая между двумя парнями, нёсшими замаскированные газетами клинки. – Мальчишки, пошли туда, а?

Они молча свернули на аллею, освещённую одинарными фонарями на высоких стояках. По ней в направлении музыки неспешно шли пары и одиночки, в том числе – молодёжь.

Олега тоже заинтересовал оркестр, да и музыка была красивой, похожей на морской прибой – но он, в отличие от остальных, вообще ничего не ел, даже мороженого или хлеба. Поэтому, увидев у входа на танцплощадь с оркестром в середине большое открытое кафе, он недвусмысленно заявил:

– Жрать. Не могу больше.

Они подошли к столику, освободившемуся, как по заказу, и опустились в удобные плетёные креслица. Мгновенно подлетела официантка – молоденькая девчонка.

– Приветствую вас в нашем славном городе и в кафе «Снежинка», – отрапортовала она. Но улыбалась искренне, и Олег спросил:

– А почему «Снежинка»?

– А вот… – она повела рукой, и Олег сообразил, что площадка кафе действительно сверху будет похожа на многолучевую снежинку. – Итак – заказ? Мороженое, фрукты?

– Ужин, – сказал Олег. – Нескромный, глобальный, ужасающий размерами и последствиями для желудка и сна ужин на троих.

– Понятно, – девчонка деловито чиркала тонкой палочкой по закреплённому на запястье экранчику. – Что будете пить?

– Шартрез у вас есть?

– Есть, – невозмутимо ответила девчонка, с интересом взглянув на Олега. – Вишнёвый со льдом вас устроит?

– Вполне… – кивнул Олег слегка ошалело.

– Три минуты, – и девчонка исчезла.

– Неужели принесёт шартрез? – шепнул Артур. Олег пожал плечами:

– Не знаю, но такая – может.

Прошло действительно три минуты – и рядом со столом возник поднос на колёсиках. Та же девчонка сгрузила с него солянку, шашлыки, блины, мисочку с соусом, тарелку с хлебом – всё в тройном количестве – и три высоченных бокала с чем-то тёмно-вишнёвым.

– Ваш шартрез, – она сделала книксен. Олег, приподняв бровь, достал деньги, расплатился. Приложил сверху рублёвую бумажку, но девчонка засмеялась:

– У нас не берут чаевых, спасибо. Приятного аппетита и пребывания в Севастополе!

Артур между тем сунул нос в бокал и засмеялся:

– Вишнёвый сок со льдом.

Духовой оркестр тем временем заиграл вальс. Саша быстро посмотрела на Артура:

– Умеешь?

– Сударыня, я русский кадет, – укоризненно качнул головой Артур, вставая. – Поедим потом, ничего, не остынет.

И они пошли танцевать – рука об руку, в белых френчах, бриджах и сапогах. Ничего, никто не косился – наверное, думали, что они из какого-нибудь конного клуба. Конечно, тут есть конные клубы. Как не быть. Бесплатные…

Вальс плыл, а с ним плыли пары. Не только среднего возраста, не только пожилые – почти ровесники Олега, Артура и Саши.

Олег принялся за еду. Всё было очень вкусно, и не потому, что он долго не ел нормально. Просто – вкусно. Запив ужин «шатрезом» (он усмехнулся), Олег подозвал официантку и сказал ей, протягивая половину оставшихся денег:

– Когда закончится танец – передайте, пожалуйста, это моим друзьям. И скажите, что встретимся утром. Где собирались.

– Хорошо, – девушка кивнула. И, помедлив, спросила: – У тебя что-то случилось?

– Почему? – искренне удивился Олег.

– Так… – она пожала плечами. – Мне показалось.

– Случилось, – признался Олег. – Но только хорошее. Спасибо.

– За что? – девушка улыбнулась.

– За всё, – Олег поднялся. – Мне пора.

* * *

Он боялся, что замёрзнет под утро. Но вместе с рассветом пришёл туман, и Олега разбудил не холод, а влажные прикосновения к лицу.

Он сел на садовой скамейке. Было тихо. Птицы спали. Мир спал. Потом за туманом протяжно пропел гудок – и он вспомнил, кто он, где, он, что с ним.

Хотя Олег проспал всего около двух часов, он чувствовал себя отдохнувшим. Вот только одежда намокла. Можно было бы пойти ночевать в какую-нибудь небольшую гостиничку (он видел несколько прямо в этом парке). Он и собирался. Но потом присел на скамейку, прикрыл глаза – и…

Парк казался заколдованным. Мальчишка поднялся, попил из фонтанчика, умылся, прополоскал рот. И неспешно пошёл по аллейке, покачивая свёртком.

До полудня оставалось ещё много времени. И потом…

Они не придут.

Ну, кто-то придёт, конечно. Но кто-то и останется. Останется в добром, уютном мире, где не нужно смотреть в глазок, прежде чем выйти на лестницу.

А, может, это и правильно? Отец Борьки пьёт… Димкиной семье вообще на него плевать. А тут они устроятся как-нибудь. Да нет, не «как-нибудь». Наверняка хорошо…

Туман неожиданно кончился – и Олег вышел в солнечное утро. Просто – вышел, одним шагом, как через порог комнаты. Аллейка привела на смотровую площадку, с которой был виден весь город. Выдававшаяся над обрывок, как бастион, она и сделана-то была под бастион – полукруг с каменной балюстрадой в виде зубцов, мелкий гравий…

Солнце уже грело. Олег огляделся, стащил с себя всё, кроме трусов, развесил одежду на зубцах и сам сел на один из них верхом. Камень ещё не нагрелся, холодил, под правой ногой была жутковатая высота. Олег чуть наклонился туда, потом мотнул головой, соскочил на гравий, потянулся. Подумал, достал из ножен палаш. Полюбовался им, махнул несколько раз – тонко запел воздух. Тогда мальчишка начал выполнять финты и уклонения – всё быстрей и быстрей, чувствуя, что согревается и одновременно как бы выталкивает из себя все страхи и сомнения…

– Х-хаА! – завершил он этот танец быстрым рубящим выпадом, застыл – и увидел, что на него смотрит мужчина.

Очевидно, он смотрел уже давно. Стоял сбоку площадки (наверное, там была лестница снизу), неподвижно – и, увидев, что Олег заметил его, смутился:

– Извините, молодой человек…

Олег настороженно и смущённо оглядел его. За пятьдесят, полноватый, но подтянутый, в светло-сером костюме-тройке, мягкой шляпе того же цвета, белых туфлях, с большой папкой под мышкой… Мальчишка переступил с ноги на ногу, ощущая, что нелеп – в трусах и с палашом.

– Молодой человек… – мужчина смущённо кашлянул. – Ещё раз извините… Вы очень красиво это проделывали… Я понимаю, что с моей стороны это дерзость, у вас, конечно, свои планы…

– Я вас слушаю, – по-прежнему настороженно прервал его Олег. Оглянулся, шагнул к одежде.

– Видите ли, молодой человек, я художник… – мужчина пожал плечами, явно действительно ощущая себя неловко. – Ну, может быть, не настоящий художник, не тот, какими мечтал быть в детстве… Я иллюстрирую книги. Издательство Сытина, серия «Россия молодая». Вы, скорее всего, читали наших авторов. Крапивин, Шепелёв, Колобовский… это из всем известных, навскидку…

– Читал… – осторожно согласился Олег, про себя отметив Крапивина – знают и здесь? И Шепелёва он что-то слышал… – Но…

– Мы выпускаем большой тираж новой книги Путина… – начал мужчина, но Олег не удержался – перебил его изумлённым вопросом:

– Ко-го?!

– Путина, – повторил художник немного удивлённо. – Вообще-то это коммерческая тайна, но… Это бывший офицер, он недавно вышел в отставку в чине полковника Генерального Штаба и представил в издательство очень интересную рукопись… К сожалению, я не могу раскрывать секреты… но поверьте, книга замечательная. Сказка-фантазия… то, что очень любят многие подростки, мечи, кони, путешествия между мирами… Я сам не особенно люблю такое, но мой младший сын, например, в восторге… как и все его одноклассники…

– Я… я… п-понимаю… – Олег был так ошарашен, что даже толком не мог думать. – Но чем я-то…

– Да в том-то всё и дело! – оживился художник. – Я приехал сюда, потому что… скажем прямо, небольшой творческий кризис застиг меня за работой. Я составил пакет рисунков, но в нём не хватает главного героя. Конечно, можно поискать в базах данных снимки подростков из разных клубов и отрядов, но я не люблю такого, это отдаёт ремесленничеством. Я поехал сюда. Буквально только что с поезда – и вдруг встречаю такую натуру.

– Меня? – Олега покоробило слово «натура».

– Я неловко выразился, простите… – художник покачал головой. – Вы не могли бы разрешить мне выполнить с вас полдюжины набросков? Портрет и хотя бы четыре-пять в движении…

Олег нахмурился. Происходи это в его мире… будь у этого человека фотоаппарат… В этом случае Олег подумал бы сто раз. За пятью-шестью вполне невинными снимками речь могла зайти об «обнажённой натуре» – ну и далее по накатанной. Но…

Но, похоже, в этом мире и правда не было нужды выглядывать в замочную скважину.

– Ну хорошо, – Олег засмеялся. – Я согласен. Только…

– Вам нужны деньги? – мужчина полез в карман пиджака. – Мне ассигнованы определённые суммы… только нужно будет расписаться в бланке…

– Нет, – Олег покачал головой. – Я хочу, чтобы вы подарили мне один рисунок. Согласны?

* * *

На лежаке, поставленном боком, сидел коротко стриженый парень лет 16-17. Склонив голову к груди, он наигрывал на гитаре рваную, свирепую мелодию и пел – пел для ещё нескольких ребят, стоящих и сидящих вокруг:

 
– Боже, помилуй! Шкипер – не сдрейфь!
Да перископ – не выдай!
Нас одарили: скоростью – верфь,
и торпеды – победой.
 
 
Боже! Пошли нам заморский конвой,
Дабы сработать на славу:
орден «с дубовыми» в боевой
Рубке сверкает – по праву.
 

Ребята были одеты в военную форму – точнее, военно-морскую, только вместо бескозырок, для Олега прочно связанных с морем, были фуражки. Наверное, курсанты… Или тут их называют «гардемарины»?

 
– Крутит турбинами рурский мотор
с рокотом чертовых мельниц.
К дьяволу кайзера! Наш командор —
морем просоленный Дениц.
 
 
Мы – не потоплены. Что нам до них —
Пышно сидящих в Берлине?
Флаг спускайте?! Тойфель фюр дихь! [46]46
  Наиболее энергичный перевод на русский с немецкого: «Хрен вам!»


[Закрыть]
Мы на родной субмарине!
 
 
Мы будем драться – покуда соляр
плещется в недрах цистерны,
покуда команду не душит угар,
покуда винты без каверны.
 
 
Лишь бы удача не встала спиной,
да скрыла б наш след пучина…
Боже! Пошли нам заморский конвой —
и охрани Кригсмарине [47]47
  Стихи К. Попова. Оригинальный текст слегка переделан в соответствии с реалиями мира, который я описываю. В нём в войне 1895-1899 г.г. 314 спешно построенных и ещё очень несовершенных субмарин военно-морских сил Германской Империи (Кригсмарине) потопили несколько тысяч вражеских судов, полностью прервав сообщение между Британской Империей, Северо-Американскими Соединёнными Штатами и их европейскими союзниками. Почти все субмарины погибли, но их деятельность внесла грандиозный вклад в русско-германскую победу в той войне. Эту же песню пели и русские подводники.


[Закрыть]…
 

Олег рассматривал рисунок. На нём он стоял на парапете, опираясь ногами сразу на два зубца. Смеялся, подбоченившись левой рукой, а правой – поднимал клинок вверх, и на самом его конце горело солнце.

Жаль, что нельзя будет увидеть книгу.

– Ты тоже думаешь, что кое-кто не придёт?

Артур подошёл и встал рядом. Олег, аккуратно свернув рисунок в трубочку, пожал плечами и тихо сказал:

– Знаешь… Если кто-то и не придёт – я не буду его винить.

– Да… – согласился Артур.

Макс с Димкой, сидя неподалёку на гальке, о чём-то разговаривали. Олег не уточнял, но, похоже, они всю ночь провели тут. Саша и обе Ольги (подошли вот-вот только) тоже были здесь. И Борька, и Маша с Кириллом…

Не было Генки, Тимки, Данилы и Юрки. Правда, как только Олег об этом подумал, младшие пацаны появились – шагали, таща какой-то свёрток.

В свёртке оказались тёплые пирожки с абрикосами. Пока ели, пришёл Генка, на ходу то и дело нагибавшийся, оттиравший руки песком. Руки были перемазаны смолой, Генка чему-то задумчиво улыбался и даже не заметил, что ему предложили пирожок.

Олег взглянул на часы, которые поставил по пляжным солнечным. Десять минут первого.

Юрки не было.

Ну что ж, подумал Олег грустно. Наверное, случается и так. И он не откажется от своих слов.

Не будет никого винить. Да и не в чем…

...Тень скользнула над пляжем. На песок опустилось «летающее блюдце» – и с него, махнув рукой какой-то девчонке, соскочил Юрка. Блюдце тут же стартовало к морю, а Юрка дерзко усмехнулся:

– Все в сборе? Пошли.

– Пошли, – сказал Олег. – Все в сборе.