Текст книги "Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупичка"

Автор книги: Олег Верещагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Снаружи на ступеньках сидели всё те же оборванцы. А ещё стояли двое людей, которых Олег определил, как «стражников» – в кожаных шлемах и доспехах, с маленькими круглыми щитами, длинными кинжалами на поясах, дубинками в руках и какими-то бляхами на шеях. Они о чём-то возбуждённо говорили, и Олег шастнул мимо, но… совершенно неожиданно дубинка в загорелой жилистой руке преградила ему путь, а другая рука схватила за волосы и запрокинула голову назад с такой силой, что Олег замычал от боли. Хорошо, что именно замычал…

Один из стражников что-то спросил, подкрепив вопрос толчком дубинки в пах (больно). Олег сделал непонимающее лицо, мыкнул, показал на уши, на рот. И обмер.

Оборванцы со ступеней смотрели прямо на него. Все. Внимательно и вроде бы насмешливо.

Потом тот, которому Олег плюнул в миску, что-то лениво сказал. Стражник повторил те же слова, его товарищ что-то буркнул, и Олег, получив неожиданный пинок, пролетел пару метров и распластался на булыжниках. Будь тут асфальт – он свёз бы всю кожу с коленей, ладоней и локтей, а так – просто обидно проехался. Вскочив, мальчишка обернулся – но стражники на него уже и не смотрели. А оборванцы активно сигнализировали глазами – мотай отсюда!!!

Олег юркнул в улицу. И обнаружил, что по щекам текут злые слёзы. Не от боли. Его ни разу в жизни не пинали вот так – под зад. На секунду даже возникла мысль вернуться и…

Нет. Нельзя. И так непонятно, чего они прицепились – подозрительно… Размазав слёзы руками, Олег плюнул на булыжники и пошёл к воротам – на встречу с Артуром. А потом ещё предстояло искать лавку почище – купить еды для Ольки.

* * *

Погони не было. И хорошо, потому что кони оказались фиговыми – быстро начали засекаться, запалённо сипеть, и на удары пятками не реагировали почти совсем. Наверное, «мобилизованные» у крестьян или ещё у кого.

– Пржевальские чёртовы, – Артур выругался, соскакивая наземь. Стремена растёрли середину подошв. – Пошла отсюда, скотина! – он замахнулся рукой, но лошадь и ухом не повела.

Кирилл тоже слез, бросил меч, сел на траву, сжался в комок и заплакал. Артур смотрел на его трясущиеся плечи со вспухшими рубцами – свежими – от кнута и не понимал, что делать. Опять выругался, начал рассёдлывать лошадей. В одной попоне прорезал дырку, получилось что-то вроде пончо. Откромсал кусок ремня с затяжным узлом – вместо пояса… Пока он этим занимался – Кирилл пришёл в себя и хмуро смотрел обведёнными тёмным глазами. Спросил:

– Ты как тут оказался?

– Долгая история, – Артур сел рядом, стащил до пояса свою накидку. Кирилл покосился, криво усмехнулся:

– А, понятно…

– Ничего тебе не понятно, – беззлобно буркнул Артур. – Потом расскажу. Вообще-то тебя ищем… и других. С тобой сюда кто-нибудь…

– Нет, наших никого больше не было… – Кирилл взял меч. Поводил по клинку пальцем, тихо сказал: – Я его убил. По-настоящему убил. Я никогда даже воробья не убивал, а тут человека убил…

– Ну убил, – Артур вздохнул. – Я тоже убил. И кто его знает, что там дальше будет… Оденься, вот. Пахнет, правда…

– Пахнет… – Кирилл рукой убрал с лица грязные сосульки волос. – Пить хочу… – он поднялся, накинул «пончо», перепоясался. – Пошли ручей поищем, а?..

...Кирилл попал сюда из собственной квартиры. Делал зарядку, разминался – и вдруг… что «вдруг» он не очень помнил, вроде бы распахнулась дверца шкафа… или просто какая-то дверца… И он оказался прямо посреди каравана, который гнали в Тале-Тиалу.

Дальнейшее развитие событий было стандартным. Его продали перекупщику. Там мальчишка первый раз взбунтовался – истерично, но яростно – и его первый раз избили. Несильно, чтобы не портить товар. И почти сразу продали какому-то городскому меценату, которому был нужен мальчишка для спектаклей домашнего театра. Отсюда Кирилл сбежал и был пойман раньше, чем выбрался за пределы городских стен. Его избили снова и продали в село, на плантацию. Работать там он отказался начисто и после трёх сильнейших порок его приковали во дворе – около ворот, рядом с будкой для привратников. Мальчишка сумел расшатать штырь, удерживавший в стене цепь, оглушил попавшегося под руку хозяйского сына и снова попался. На этот раз хозяин собирался просто-напросто посадить мальчишку, осмелившегося поднять руку на свободного – на сына хозяина – на кол, но проходивший мимо отряд лучников перекупил Кирилла – им был нужен работник-слуга. Кирилл чистил доспехи, ухаживал за несколькими лошадьми отряда – без сопротивления, это была не унизительная и даже, в общем-то, не рабская работа. Может быть, он бы прижился у лучников – и кто знает, как дальше пошло бы дело, не сменись в Тале-Тиалу командир отряда. В стычке с мятежными рабами прежний командир получил копьё в живот и через два часа умер, а новый начальник пришёлся не по нраву и многим воинам, что уж – рабам при отряде… Кирилла он почти не задевал, но однажды мальчишка заступился за старика-раба, который изготавливал древки для стрел – за какую-то мелкую оплошность, допущенную по возрасту, тому досталось по голове щитом. Не ожидавший худого начальник оказался в пыли раньше, чем сумел сообразить, что и как – и щит с гулким звуком обрушился на его голову.

Если честно, потом мальчишка не раз пожалел о своём заступничестве. То, что его избили – это было уже почти привычно. Но потом начались обычные настоящие пытки. Начальник вознамерился наказать наглеца – кроме того, ему явно доставляло удовольствие издеваться над мальчишкой. Днём Кирилл отлёживался в душном крохотном помещении за оружейной, привязанный за руки к двум крюкам в стене, а вечером начальник лучников начинал развлекаться. Об этих развлечениях Кирилл наотрез отказался говорить. Артур было заподозрил, что бородатый скот оказался извращенцем, но потом понял – нет, «просто» садистом…

Как не пытался Кирилл сопротивляться, в конце концов от боли и её ожидания он дошёл до того состояния, когда человеком управляют самые примитивные инстинкты. Очевидно посчитав, что непокорный раб сломлен, начальник лучников выставил его как мишень на той тренировке. Наверное, мальчишка покорно умер бы под стрелами, но незадолго до этого увидел, как начальник по очереди в кровь избил ножнами меча семерых лучников, наотрез отказавшихся стрелять в «Кейоду».

– Это они меня так прозвали, – Кирилл улыбнулся дрожащей улыбкой. – По-здешнему это «В каждой бочке затычка», что-то вроде. Я сперва обижался, а потом не стал, они почти все без зла это говорили, так, со смехом… Ты знаешь, глупость, конечно, но там многие были хорошие люди… Ну, простые, как наши мужики. Хорошие, в общем…

Мальчишки полулежали на берегу ручья, загорали, отдыхали… Артур слушал Кирилла.

– В общем, меня как-то встряхнуло, что ли… – Кирилл осторожно сел. – Я подумал – ну всё равно сейчас убьют, так я хоть им покажу, что я… что я человек. Ну а дальше ты и сам видел.

– Видел, – кивнул Артур. – Ты молодец. Просто молодец.

– Да ну… – Кирилл опять слабо улыбнулся.

– А ты их язык что, понимаешь? – вдруг вспомнил Артур интересовавший его вопрос. Кирилл удивился:

– Немного понимаю, а как же? Два месяца же прошло…

– Лажа какая-то… – пробормотал Артур удивлённо-озабоченно. – Олег говорил, ты пропал девятого июня. Сейчас примерно 24-25-е… А ты говоришь, что ты тут уже два месяца…

– Кто такой Олег? – Кирилл опять обхватил коленки руками.

– Один отличный парень, – усмехнулся Артур. – Ты с ним познакомишься… надеюсь.

* * *

Артура возле ворот не было.

Но Олег не растерялся, потому что была дикая суета, вопли, свист уличных пацанов и всеобщее хаотичное метание. Прямо в воротах лежал какой-то бородач с перерубленной шеей – кровищи натекло столько, что смотреть было, прямо скажем, тошновато. Вокруг трупа суетились человек пять, на лицах у многих в толпе было написано скорей злорадство, чем сочувствие. Конечно, языка Олег не знал (хотя и предполагал, что несколько часто повторяемых всеми слов – это местная ругань), но был уверен – без Артура не обошлось, куда уж там.

Уверенность его приобрела крепость железобетона, армированного сталью, когда, отойдя чуть в сторону, он обнаружил около какого-то стрельбища, где спешно засыпали песком кровавые пятна, дубинку кадета. На секунду Олег перепугался, но потом решил, что едва ли Артур попался или убит. Собственно, никаких причин для такой уверенности вроде бы и не было… а вот уверенность – была. Олег мимоходом стянул с лотка у возбуждённо обсуждающего что-то с соседом разносчика оранжевый фрукт и, откусывая от него большие куски, стал осматриваться внимательней.

Фрукт оказался совершенно неизвестным, сладковато-мучнистым, похожим на банан – и в то же время имел неизменно присутствующий во всех тропических плодах привкус земляники. А внимательный осмотр опять же ничего не дал. Ясно было только – тут что-то произошло, и в этом чём-то активно участвовал Артур. Оставалось надеяться, что это не было попыткой захвата власти.

Оставаться у ворот дальше было не слишком разумно. Олега неожиданно охватило ощущение, что его внимательно рассматривают. А это могло и не быть ощущением – да, лениво поведя вокруг глазами, Олег убедился, что на него смотрит один из стражников у ворот. Неужели запомнил входивших в город утром мальчишек?

Но стражник отвёл глаза, а Олег, доев фрукт (внутри оказалась круглая косточка, которую он щелчком из пальцев запулил в спину какому-то «полицейскому» в кожаном доспехе и довольно подумал «хамею»), быстренько сдёрнул от ворот.

Поиски хороших продуктов довольно быстро привели его на улицу, почти сплошь застроенную двухэтажными зданиями, украшенными солидными вывесками с изображениями счастливых рыб, довольных телят-поросят, дымящихся булок и прочего. Судя по тому, что входили-выходили туда-сюда люди прилично одетые, которых ожидали на улице один-два слуги (или раба?), торговали тут не собачьим студнем и не ливерной колбасой.

Правда, переступив порог первой лавки, Олег ощутил внезапно себя так, словно вошёл в лучший продуктовый магазин Фирсанова, одетый в драные шорты и босой после того, как всё утро месил глину и забыл помыться. Это было глупо и неожиданно, но мальчишка по-настоящему впал в ступор сразу за порогом и был готов к тому, что его элементарно вышвырнут.

Однако, выяснилось, что торговцы тут достаточно терпимы и демократичны. Наверное, были в городе лавки, куда Олега и правда не пустили бы на порог, но не на этой улице. Правда, сперва его почти везде встречали хмурым взглядом – или даже удивлённым взглядом: мол, ну обнаглели побирушки! – но после появления монет становились равнодушно-услужливыми: дескать, глаза б на тебя не глядели и провались ты, но уж если есть деньги…

Олег купил винограда. Купил копчёного окорока (кто там будет готовить свежее мясо?). Купил (с опаской – не всучили бы дрянь, уксус какой-нибудь опять) запечатанный сосуд с вином. Купил белого хлеба. И купил, наконец, корзину, куда всё это сложил. Корзина получилась приятно тяжёлой.

И пустился в обратный путь – благо, хорошо помнил дорогу до дома того врача…

...Оля Томилина шла домой с дискотеки, когда очередной шаг привёл её на городскую – точнее, в закоулок, где поджидали несколько человек. Один тут же выбыл из строя, причём надолго – девчонка, ещё ничего не понявшая, но отреагировавшая на стандартную ситуацию с занятий по ОБЖ, нанесла ему сокрушительный удар носком туфли между ног и с визгом «пожар!» принялась вырываться из рук навалившихся остальных. Ей показалось, что нападающие – какие-то бомжи и она была уверена, что сейчас всё разрешится самым лучшим образом.

Уверенность кончилась очень быстро. Когда Ольга осознала произошедшее, то впала в ступор и вполне равнодушно позволила себя продать «мадам», как женщины такого рода назывались в России. «Мадам» содержала отнюдь не худший дом развлечений и искренне была уверена, что обеспечивает девушке лучшую долю. Сама «мадам» тоже так начинала – уж всяко лучше, чем попасть на работу в поле или в домашнюю прислугу к какой-нибудь мегере… Поэтому дальнейшее поведение лопочущей на каком-то неудобоваримом языке девицы искренне возмутило «благодетельницу» и крепко пошатнуло её взгляды на мир.

Если бы Ольгу в день дискотеки спросили, что такое «чувство собственного достоинства» – она бы не смогла ответить, да и не захотела бы отвечать, скорее всего, просто рассмеялась бы и махнула рукой: на дворе не девятнадцатый век. Но совершенно неожиданно оказалось, что чувство собственного достоинства у неё есть. Началось всё с кувшина, разбитого о голову «инструктора», явившегося в отведённую Ольге каморку. А дальше покатилось…

Если честно, Олька и сама не смогла бы объяснить, что заставляет её так упорно сопротивляться. Никаких надежд на лучшее будущее или возвращение домой она не питала. Может быть, отчаянное сопротивление, которое не могли сломить никакие испытанные наказания, действовавшие на самых строптивых, было просто реакцией на неприятие всего этого мира?

После предпринятой сумасшедшей рабыней попытки покончить с собой, мадам прибегла к последнему средству – девушку, привязанную в мучительной позе прямо на улице, лишали воды и пищи. Олег застал девчонку в начале вторых суток её мучений – суток, скорее всего, ставших бы для Ольги Томилиной последними.

Излив душу, Олька наконец спросила:

– А ты вообще кто?

– Вольный рок-стрелок Мовсес Расчёскин, борец за права пассивных феминисток… – сонным и раздражённым голосом ответил Олег с соседнего ложа. Больше всего на свете ему хотелось раздеться и как следует поспать. Раздеваться он постеснялся, а спать не давала отлично выспавшаяся за день Олька. Голосок у неё был всё ещё слабенький, но энтузиазм переполнял девицу, и она то и дело будила начинавшего дремать Олега сакраментальным: «Ты спишь?!» Поэтому мальчишка пребывал в совершенно бредовом состоянии, пронизанном некрасивой, но простительной мыслью: «Да чтоб ты!!!»

– Я тебе спать не даю? – осознала наконец эта трещотка. – Ой, прости… Но ты знаешь, я столько пережила за этот месяц… – в голосе её прозвучал настолько дурацкий сериальный пафос, что Олег невольно улыбнулся, хотя смысл сказанного был совершенно правильным.

Вот ещё фокус. Почему месяц-то? Олег подумал, что эта хрень со временем ему очень и очень не по душе. Знаем мы, чем это кончается [15]15
  См. книгу «Если в лесу сидеть тихо-тихо или Секрет двойного дуба».


[Закрыть].

– Давай спать, – попросил он. – Нам завтра надо выбраться из города, потому что на днях, наверное, тут будет бой.

– Бой?! – изумилась девчонка. Но Олег наотрез отказался слушать и вскоре уснул – крепко, благо, девчонка замолчала. Спала ли она – осталось загадкой, но что не мешала мальчишке – точно.

* * *

Свою и Олега одежду и снаряжение Артур упаковал в аккуратный тюк, который водрузил себе на спину. Не сказать, что очень легко, но нести можно… Кирилл, наблюдавший за его действиями внимательным взглядом, вдруг сказал:

– Знаешь, я только сейчас поверил, что ты по правде из нашего мира. А так… – он вздрогнул, – я стал уже думать, что его просто нет…

– Угу, – буркнул Артур. – Давай-ка быстро назад, нам сначала надо к Григорию Викторовичу, должен же я ему сведения передать – да потом ещё обратно до города добираться, а по дороге идти нельзя…

Ночь до рассвета мальчишки провели под кустом и дико замёрзли – выпала роса, похолодало, в лесу выли какие-то звери. С утра, ещё до рассвета, почти бегом добрались до «схрона» – Артур, почему-то ожидавший, что там ничего не окажется, обрадовался.

– Мы будем искать ещё этого мелкого, как его – Тимку? – Кирилл полюбовался мечом и поместил его в импровизированную перевязь.

– И девчонку, – Артур осмотрелся. – Девчонку придётся искать Олегу, в город мне теперь не сунуться… Может, и мальчишка там. Куда могли продать восьмилетнего?

– Не спрашивай, – глухо ответил Кирилл. – До фига мест и все – отвратительные.

– Блин, – ругнулся Артур. – Ладно, пошли, тут до лагеря часа четыре быстрого хода.

Они маршировали довольно ходко; двустволку Артур убирать не стал и держал наготове заряженной. Солнце поднялось высоко в небо; по горизонту в нескольких местах тянулись дымы, но местность была совершенно пустынной. Неожиданно Кирилл остановился и резким жестом откинул со лба волосы:

– Ты слышишь это?

– Что? – насторожился Артур.

– Ну… это, – Кирилл поднял палец. – Я слышу это уже пару минут. Какой-то шум… знаешь, похоже, как на стадионе.

Артур тоже прислушался. У него было великолепное зрение, на слух он тоже, в общем-то, не жаловался, но…

Хотя да. Шум. На самой грани восприятия, но у Кирилла, наверное, слух острее. Какой-то рёв, как будто и правда на стадионе беснуются тысяч шестьдесят фанатов.

И вдруг Артур обмер. Он понял, что это за шум.

– Кирка! – крикнул он вздрогнувшему младшему мальчишке. – Кирка, скорее! Это же – это битва!..

...Очевидно, на повстанческую армию напали ранним утром, когда мальчишки только проснулись. Григорий Викторович выбрал место для лагеря умело, даже укрепил его, что не было в традициях этого мира, но, наверное, подвела стража. Не нужно было быть гением, чтобы понять – враг подобрался со стороны реки, где укрепления были хиловатыми, то ли заранее зная, то ли втихую разведав броды. И одновременно вторая группировка противника подошла лесом и обрушилась на лагерь, когда войска повстанцев стали выходить оттуда, чтобы построиться для боя с ворвавшимся в расположение противником. Получились классические «клещи» между занятым врагом собственным лагерем – и атакующими из леса отрядами.

Странно, но картина, которую увидели мальчишки с холма, была очень похожа на голливудские блокбастеры. Рябило в глазах – сражалось не менее ста тысяч человек одновременно. Разобрать какие-то эпизоды было невозможно, только били в глаза тысячи солнечных вспышек на оружии. Заполнивший всё пространство между холмами, лесом и рекой звук больше всего напоминал низкое мрачное «гггууууу…», лишь изредка пронзаемое визгом – не ржанием, а именно визгом, жутким и тонким – коней. Там, где бой уже прокатился, поле шевелилось, как разворошенный муравейник – десятки искалеченных или оглушённых пытались подняться, ползли среди разбросанных тел и целых груд трупов, просто возились на одном месте. Потоками чёрных штрихов летели в воздухе стрелы. До мальчишек доносился тошнотворный, непередаваемый ни в каком кино запах – дикая смесь пота, крови, рвоты и дерьма.

– Господи, – потрясённо сказал Кирилл. Артур промолчал. Он пытался разобраться в том, что происходит на поле, кто побеждает. Флаг Григория Викторовича – алый кулак на белом поле – он нашёл сразу. Но со всех сторон текли реки воинов под золотыми флагами с чёрной птицей, распростёршей крылья и распахнувшей клюв – отряды Сиано Демо. Артур нашёл взглядом группу конных позади атакующих войск Синмейи – и понял, что старый знакомый Григория Викторовича находится именно там, руководит войсками…

А потом он нашёл и самого бывшего гладиатора. Под тем самым флагом с кулаком, тоже в конном отряде. Но этот отряд не стоял на месте, а рубился. Воины Синмейи бросались на него, как рушится морской прибой на скалы – и так же откатывались, брызгами пены оставляя всё новые и новые трупы…

...И как раз по тому, что Григорий Викторович бился сам, Артур понял – всё кончено.

* * *

Самые неприятные предчувствия начали сбываться, когда один из воинов, стоявших слева от ворот – незнакомый – протянув копьё, остановил Олега. Ольга не остановилась – шла, как шла, вполне уверенной походкой, даже не покосившись в сторону мальчишки, которого зачем-то задержали. Олег мог только искренне поблагодарить её за такое поведение и, с туповатым видом повернувшись к воину, в ответ на его вопрос замычал и показал руками на рот и уши.

Неизвестно, какой приказ получил (и получил ли вообще) насчёт Олега стражник, но «глухонемой» его удивил, он опустил копьё… а в следующую секунду судьба послала Олегу подкрепление в виде буквально вихрем подлетевшим к воротам троих всадников. Передний – в выложенном золотом шлеме, молодой – что-то крикнул высоким голосом, вскинул коня на дыбы и промчался в ворота. Стража разразилась ликующими криками, вскидывая копья и щиты. Про Олега, конечно, и думать забыли, и он – сперва неспешно, осторожно, потом – почти бегом – нагнал Ольгу.

– Я думала тебе крышка, – прошептала та, идя, как шла. – Перепугалась страшно.

– Хорошо, что не остановилась, – Олег оглянулся, не выдержал. Ликование у ворот становилось всё более и более бурным, похоже – перекидывалось в город. – Интересно, чего они так взбесились… Давай-ка свернём с дороги.

– Куда мы пойдём? – Ольга послушно свернула. Она была в платье и в сандалиях, купленных Олегом.

– Устала? – спросил мальчишка.

– Нет, я сколько нужно пройду. Просто спросила…

– Пойдём в лагерь Григория Викторовича. Артур должен быть там.

– А Григорий Викторович… – удивлённо начала Ольга, но Олег прервал её:

– Сейчас я тебе про него расскажу. Идти будет веселей, да и кроме того, он заслуживает, чтобы о нём рассказывали почаще…

* * *

У всех историй есть финал. Бесконечные истории бывают только в детских книжках. Да и то – пока не иссякнет нетребовательный интерес читательской аудитории.

Нечестно, думал Олег, глядя на вечернее небо. Я бы написал по-другому. Я бы написал, что он победил и стал правителем – справедливым и мудрым. И пусть бы это была сказка.

Они с Артуром лежали за густыми кустами, ограждавшими неприметную, укромную полянку, на которой отдыхали Кирилл и Ольга. Олег глядел в небо. Артур смотрел перед собой, на равнину между холмов. Последние отзвуки битвы утихли часа два назад, примерно через час после того, как две двойки наших путешественников по пространствам встретились.

Надо было поесть, и еда была – но есть никто не мог. Даже Кирилл и Ольга, которые не знали Григория Викторовича.

– Завтра отправь их на Дорогу, – сказал Артур. – А мы будем дальше искать этого. Мальчишку. Тимка он, да?

– Уходи с ними, – предложил Олег. – Ты тут теперь личность известная, а вокруг уже завтра будет полно разных карательных отрядов. Я вывернусь, меня мало кто знает.

– Ага, около ворот чуть не схватили.

– Ну… всё равно, – Олег перелёг на живот. – Всё равно меньше засвечен, чем ты.

– Не уйду я никуда, отстань.

– А думаешь, они уйдут?

Артур не ответил.

– Ты же знаешь, – тихо сказал Олег, кладя руку ему на плечо. – Ты же знаешь, он не могвыиграть.

Артур ожесточённо мотнул головой. Промолчал. Плечо было горячим и вздрагивало.

– И он это знал.

– Я бы, может, остался с ним… – тихо ответил Артур. – Не гляди на меня, я плачу.

– Ничего, – сказал Олег. – Я не гляжу… Как бы ты остался? А родные, а наш мир?

Артур снова промолчал. Тогда Олег лёг лицом в сухую траву под кустами и закрыл глаза. Ему хотелось поспать, но уснуть не удалось снова. Артур прикоснулся к его спине.

Олег открыл глаза.

– Всадник, – Артур перекатился на спину и смотрел на Олега. – Один.

Олег чуть приподнялся на локтях, вглядываясь в приближающуюся шагом фигуру. Солнце садилось и светило всаднику в спину, не давая ничего рассмотреть, превращая его в плоский чёрный силуэт. Но он и правда был один. И ехал так, как будто никуда не торопился.

Уцелевший воин из армии Григо Ёллу? Кто-то из воинов Сиано Демо, ошеломлённый побоищем и желающий побыть от него подальше? На гонца не похож… Хотя – не похож и на спасающегося от врагов. Непонятно… А может, просто какой-то человек, едущий куда-то по своим делам – ведь такое бывает и во время войны…

Ну что ж – едет и пусть едет… Мальчишки прилегли к земле. И как раз в этот момент услышали детский плач.

Плакал не маленький ребёнок, но и не подросток – так плачут дети, которые уже научились понимать происходящее, но не в силах как-то на него влиять. Олег и Артур вновь приподнялись.

– По-моему… – начал Артур неуверенно, но тут же почти вскрикнул, хотя и шёпотом: – Это же Григорий Викторович!..

...Ёлохов держался в седле очень прямо и без удивления кивнул выскочившим из кустов мальчишкам. Шлема на нём не было, голова перевязана какой-то тряпкой. Доспехи – от ворота панциря до пластин, защищавших подъём ступни – были забрызганы кровью, конь тоже весь в крови; на нём было видно не меньше десятка ран.

– Он всё-таки меня обманул, – сказал Григорий Викторович – без злости и без гнева, скорее даже уважительно. – Всегда был умным… Я бы мог догадаться об этой повадке дикарей, вместе служили ведь – выводить людей в нужное место в полной скрытности мелкими группами, потом – сбор и удар кулаком… Я разбит. На этот раз окончательно.

– Мы видели, – Артур придержал коня.

– Я бы не бросил своих… но из меня не получилось Спартака вот поэтому, – Григорий Викторович погладил растрепанные волосы сидящего прямо перед ним мальчишки лет 7-8, одетого в драную набедренную повязку, грязного и босого. Мальчишка всё ещё всхлипывал, удивлённо и недоверчиво глядя на стоящих перед конём «больших ребят». Слёзы оставили на лице подтёки грязи и промытые дорожки. На тонкой шее свободно, но плотно сидел металлический ошейник с остатком цепи. – Привезли как раз перед самым боем, нашли на одной брошенной плантации. Все убежали, а его как приковали около выгребной ямы, так и забыли… Когда всё кончалось уже, я с ребятами прорубился к шатру… они погибли, чтобы я мог его увезти. Было так много смерти, что должна остаться хотя бы одна жизнь…

– Тимка? – Олег подошёл ближе. – Ты Тимка Борус?!

– Да-а… – тонким, дрожащим голосом ответил мальчишка. – Только меня били, если я себя так называл… А ты кто?..

– Мы ищем тебя! – Олег протянул руки, но мальчишка отпрянул и прижался к улыбнувшемуся Григорию Викторовичу. Тот погладил волосы мальчика:

– Не бойся. Они хорошие ребята, вернут тебя к маме… – и помог поджимающему ноги мальчишке слезть. Тот, недоверчиво посматривая на Олега и Артура, не спешил отходить от коня. – К маме… домой… – словно во сне повторил Григорий Викторович.

– Но вы ведь живы, – сказал Артур. – Вы сможете начать заново. Всё заново… Это всё равно как уцелевшее знамя – оно есть, и армия не разбита…

– Домой… – повторил Григорий Викторович ещё раз. – Всё было не зря, но… домой…

Он склонился на гриву коня – и мальчишки увидели в его спине – под правой лопаткой – два близко сидящих дротика. Брошенные, очевидно, с близкого расстояния и со страшной силой, они пробили броню насквозь.

– Иду, мама, – неожиданно ясно и чисто сказал бывший гладиатор и пионер. Его глаза расширились, он улыбнулся и мягко соскользнул в руки Олега, который сумел его удержать.

– Нет! – яростно крикнул Артур. – Нет, ну нет же, нет, нет, не-ет!!! Гады!!!

Тонко и жалобно заплакал Тимка. Олег с натугой, но осторожно, положил тело Григория Викторовича на траву и обняв младшего мальчика, прижал к себе.

* * *

Григория Викторовича похоронили на холме над рекой.

Ребята, как могли, отмыли кровь с доспехов и тела полководца, обломили дротики и расстелили в выкопанной мечом и руками могиле плащ, прикреплённый позади седла. Его полой хмурый Кирилл закрыл лицо Григория Викторовича.

Артур держал в руках меч в потёртых ножнах. И вдруг сказал:

– Если я не положу его… возьму себе… он не обидится?

– Не обидится, – сказал Олег. – Ты ведь берёшь его не на стенку вешать.

– Не на стенку, – кивнул Артур.

– Ну и бери…

Они какое-то время стояли возле открытой могилы, из которой тянуло холодком. Пока темнота не скрыла того, кто лежал на дне – и не стала быстро наползать на окрестности. Ребята нехотя, но быстро засыпали могилу. Ясно было, что никаких знаков ставить нельзя – но они всё-таки замерли растерянно. Это и есть – всё?!

– Мальчишки, скажите что-нибудь, – попросила Ольга, пряча руки под платье. – Надо сказать.

– Говори ты, командир, – тихо сказал Артур.

– Я? – Олег огляделся немного беспомощно. – Хорошо, – он поднял голову. – Я скажу. Когда трудно быть человеком – некоторые ломаются. Другие остаются людьми. Но только настоящий человек может и сохранить себя, и повести за собой других. За мечтой. Григорий Викторович, врут те, кто говорит, что мечта – это напрасная ложь. Просто врут. Я не знаю, как сказать, но вы меня поймёте… Вы жили как человек. Как воин. И умерли как человек и как воин. Счастливого вам пути домой, Григорий Викторович. Вы всё сделали правильно.

И, достав револьвер, Олег трижды выстрелил в потемневшее небо…

...Ковыль переливался бесконечными плавными волнами. В каменном жёлобе вдоль рельсовых путей с отчётливым журчанием бежала прозрачная вода. Прямо перед Олегом высилась груда брёвен – некогда бывших стеной какого-то здания вроде склада.

А по другую сторону этой груды таращил глаза Борька – с охапкой щепок.