Текст книги "Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупичка"
Автор книги: Олег Верещагин
Жанр:
Детская фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
– Барон ван Доррен, Ваша Светлость, это вы? – послышался высокий металлический голос. И, увидев, что Хирст шагнул вперёд, наклоняя голову, Олег смог только выдохнуть:
– Вот блин…
А потом совсем близко истошно заорал Артур:
– Олег, сука, ты живой?!?!?!
– Живой, – сказал Олег и сел на землю. Повторил, глядя на то, как качается травинка: – Живой.
* * *
Лёжа на животе, Олег сонно и бездумно смотрел, как покачивается угол палаточного полога. Туда-сюда… туда-сюда… Спина ныла, но несильно. Ноги и руки ныли тоже, почти приятной тянущей болью. Думать не очень хотелось, да и вспоминалось всё плохо, наползало друг на друга и морщилось. Туда-сюда, туда-сюда… Рядом на раскладном столике белел кувшин и стояла жестяная кружка. Привстав на локте, Олег дотянулся, отпил – вода. Холодная вода, и кувшин тоже, конечно, полон холодной воды.
Он снова лёг, подтянул жестковатое лёгкое покрывало повыше – и закрыл глаза…
...Когда Олег проснулся снова, то в палатке кроме него сидели Кирилл и Артур. Они устроились прямо на полу, тихо шлёпая картами – играли в очко. Вместе с ними сидел и наблюдал за игрой, время от времени что-то тихо комментируя, мальчишка лет десяти, круглолицый, коротко стриженный, одетый в белую рубашку, серо-зелёные нейтрального вида штаны и грубые ботинки. Рядом с ними лежало оружие и снаряжение, среди которого Олег с облегчением увидел свои револьвер и нож. От этого облегчения стало смешно: чуть не погиб, но беспокоится, что надо будет вернуть чужую вещь. Револьвер-то Ванькиного дяди…
А потом Олег увидел, что в палатке – ещё один человек, тоже мальчишка. Не Хирст (Хирст вообще сейчас казался сном – был ли на самом деле?), хотя и чем-то похожий, пусть и младше. Мальчишка сидел на раскладном стуле и читал какую-то книжку, Олег не видел обложки. Серо-зелёную рубашку перечёркивали смешно выглядевшие подтяжки, поддерживавшие подшитые кожей штаны того же цвета, только с чёрным узором по шву ниже карманов. Коричневые сапоги с белым отворотом были в пыли, на них поблёскивали шпоры. Со спинки стула свисала куртка с нашивками. На полу стоял длинный горн на витом шнуре. С горна свисало кепи – низкое, с бело-алым султаном.
Олег рассматривал мальчишку на стуле около полуминуты, удивляясь, как никто не заметил, что он проснулся. А потом, подчиняясь какому-то наитию, окликнул:
– Игорь.
Мальчишка быстро поднял голову. На звук голоса Олега повернулись и все остальные, но Олег сейчас не обращал на друзей (и даже второго незнакомого пацана, младшего) внимания. Он повторил:
– Игорь Марков?
– Да, – кивнул горнист. И встал, аккуратно положив книгу на стул. – Я Игорь.
* * *
– Значит, ты на самом деле сын шефа полка.
Олег и Хирст шли по тропинке между склонившими ветви буками. За спиной, в лагере аморийских гусар, горн пропел: «Go-go-go, boys, clean the horses!» [20]20
Сигнал к купанию и чистке коней.
[Закрыть]
Хирст точным ударом хлыста сбил бледный цветок шиповника. Кивнул:
– Да. Сын шефа полка. Юргил об этом не знал. Я и тебе не сказал, чтобы ты невзначай не выдал. Но ведь и ты не сказал правды.
– Не сказал, – подтвердил Олег. – Конечно, я не егерь. Теперь ты прикажешь арестовать меня и моих друзей?
– Если бы не твои друзья – вряд ли бы я был на свободе, – Хирст понюхал цветок и усмехнулся: – Хорошо быть живым.
– Хорошо, – снова подтвердил Олег.
И подумал, что правда – хорошо.
Артур и Кирилл тогда вычислили становище кочевников по следам. И вернулись в лес ненадолго – подготовиться к ночному налёту. Они собирались на него совершенно спокойно, как будто напасть вдвоём на становище, где одних воинов – больше трёхсот – пустяки.
Когда мальчишки снова выбрались в степь, то буквально натолкнулись на приземлившийся самолёт из авиаразведки 5-го полка. И уже тем же вечером две конных роты обрушились на Юргила, освободив сына шефа полка, барона Хирста ван Доррена, сына эрла Амори, а заодно и покончив с бандитским племенем.
– Четыре месяца назад, – Хирст снова рубанул шиповник, – война ещё шла. Я прибыл в полк. Мы сражались на юго-востоке, брали укрепрайон Сарык-Шан. Я первый раз убил человека. И второй, и третий… Потом устал считать. Они взорвали дамбы, вода из арыков пошла на поля. Кони вязли в грязи, мы сражались по колено в жиже… Кони не шли, выбивались из сил. Плакали. Мы несли на себе пулемёты и горные пушки. Разбили стены… В инженерной пехоте служил суб-лейтенант Гэри Шало. Мы с ним дружили в школе, долго, почти семь лет. Он был немного постарше, попал в армию раньше и я очень радовался, что мы служим вместе… Он был не англианин, рипуар с северо-востока, но всё равно… Их рота вошла внутрь и стала расчищать улицы. Огнемёты, заряды на шестах… Торбаи вышли на вылазку. Гэри прикрывал раненых. Его схватили и прибили к доске, а доску подняли над стеной. Тогда я… – Хирст растёр цветок между пальцами. – Я не помню. Просто мы вошли в форт, а потом мне сказали, что я был впереди. Не помню, правда… А Гэри уже умер. Я не успел, ему отрубили голову… Там мы освободили двух мальчишек. Впечатление было такое, что они помешались. Даже язык почти забыли. Мы от них ничего не могли добиться толком… Ингер стал у нас трубачом, а Дэнни просто… воспитанником… – Хирст остановился и взял Олега за плечо: – Они оттуда же, откуда ты? Ты ведь их искал?
– Да, – Олег кивнул, глядя прямо в немигающие глаза корнета.
– Где ваша родина? – Хирст не сводил глаз с Олега. – На какой звезде?
– Далеко, – Олег улыбнулся. – За временами и мирами…
– За временами и мирами… – мечтательно повторил Хирст. – Значит, есть место, откуда прискакал конь Хенгиста и привёл за собой наших предков? Я читал про это много книжек… А отец смеялся и говорил, что это просто сказки бардов.
Олег не совсем понял, о чём говорит корнет. Но кивнул:
– Да. Есть это место.
Хирст кивнул, как будто только и ждал подтверждения. Потом кивнул снова:
– Друзья – всё, что у нас есть, – сказал он. – Хорошо тому, у кого они не только называются друзьями, но и живут, как друзья… Возвращайтесь к себе. Но знай, Эльга, – Хирст встал прямее. – Знай: если тебе понадобится помощь – найди меня среди этих своих времён и пространств. Я приду и встану стремя в стремя с тобой.
– Спасибо, – искренне ответил Олег.
Хирст кивнул в третий раз. Повернулся на каблуках. И пошёл прочь – не оглядываясь, ровный и негнущийся, как клинок палаша.
Олег долго смотрел вслед гусарскому корнету. А в голове, в мозгу, бился пульс…
– Кто сказал: «Один не воин, не величина!»?!
Кто сказал: «Другие времена!»?!
Мир жесток и неспокоен,
За волной – волна...
Не робей – и не собьёт она!
Кто сказал, что страсть опасна, доброта смешна,
Что в наш век отвага не нужна?
Как и встарь – от ветра часто
Рушится стена...
Крепче будь – и буря не страшна!
Кто сказал: «Борьба напрасна, Зло сильней Добра!»?!
Кто сказа: «Спасайся – вот нора!»?!
Путь тяжёл – но цель прекрасна,
Как огонь костра!
Человек! Настал твой час! Пора!
Встань!
Страх преодолей!
Встань в полный рост!
Встань на земле своей —
И достань рукой
до звёзд! [21]21
Песня рок-группы «Ария».
[Закрыть]
Медленно, задумчиво, повернулся Олег – и…
– Подожди, Олег!
Олег обернулся. Игорь нагонял его, подняв руку и придерживая на боку горн.
– Подожди, надо поговорить.
– Что такое? – Олег напрягся, каким-то чутьём поймав напряжённую нотку в голосе Игоря.
– Да нет, ничего… – Марков снял кепи, зажал под мышкой, вытер лоб рукавом. – Просто я не поеду… в смысле, не пойду с вами. Тебе, конечно, офигенное спасибо, ты настоящий мужик. Но я не вернусь.
– Ты что, бредишь? – даже не рассердился, а изумился Олег. Но Игорь покачал головой:
– Послушай… Тебе, конечно, может показаться, что я правда брежу… Только ничего подобного. Я всё обдумал, я долго думал. Мне нечего делать дома. Понимаешь, Олег… – он вздохнул. – Ты можешь сказать, что я чокнутый или урод, но мне там скучно. Не в какой-то конкретно момент, а вообще скучно. Я сколько себя помню, всегда хотел воевать…
– А что, у нас нельзя быть военным? – спросил Олег зло. Он и правда злился на этого мальчишку. Но Игорь помотал головой:
– Ты не понял. Я не просто мечтал быть военным, я мечтал воевать.
– А? – Олег поднял брови. Игорь вздохнул, его серые глаза вдруг заискрились:
– Я… вот когда мы шли в атаку… конь летит, все кричат… выстрелы, а мне не страшно. А когда я затрубил… когда я затрубил… – глаза Игоря заблестели. – А потом они побежали… спины… и мы скачем… – он сбивался, захлебываясь словами. – Они кричали, что нас повяжут и посадят на колья… а детей и женщин возьмут себе… как нас с Данилкой… когда мы… когда нас… в сарай… и кнутом, понимаешь, его, мелкого – кнутом!.. а теперь бежали, как… как стадо… – он махнул рукой: – У меня не получается объяснить, но я не вернусь. Этот мир мой. И война моя. И эти люди – мои старшие друзья, и я буду таким, как они. Я стану полковником, и Его Величество даст мне имение и герб, в котором будет горн. И если даже меня убьют, это будет не зря. И можешь считать меня придурком или маньяком. Вот.
Почему-то злость у Олега пропала. Совсем. Он спросил тихо:
– А мать? Отец?
– Я не вернусь, – Игорь стиснул зубы так, что вспухли скулы, повернулся и пошёл вниз, с маху нахлобучив кепи – прямой и упрямый.
Чем-то похожий на Хирста.
* * *
Когда Данила узнал, что Игорь остаётся, то у него набухли губы. Олег терпеливо ждал. Конечно, за четыре месяца здесь (опять фокусы времени!!!) младший мальчишка привык смотреть на старшего, как на брата, как на защитника, а дом подстёрся в его памяти. Но всё-таки не стёрся. А возвращаться один Данила не хотел.
– Ну хорошо… – пробормотал он наконец, когда Олег в отчаянье и ему напомнил про маму. – Только я пойду… пойду с Игорем по… – он передохнул. – Попрощаюсь.
И пошёл между палаток, украдкой размазывая слёзы.
Старшие мальчишки смотрели ему вслед.
– Скотина всё-таки этот Игорь, – мрачно пробурчал Кирилл. Но Артур возразил, опираясь на ружьё:
– Нет… Я, может, тоже остался бы… С Григорием Викторовичем остался. Если бы он был жив… и если бы не кадетское. А кстати, видели здешние самолёты? Тридцатые годы прошлого века, смех.
Они заспорили насчёт самолётов, причём Кирилл постоянно «зарывался», не желая признавать, что ни фига не смыслит в теме. Олегу это было не очень интересно, он хотел, чтобы поскорее вернулся Данилка и чтобы опять что-нибудь не произошло.
Ничего не произошло. Если не считать того, что сзади подошёл Генка.
Олег обернулся равнодушно. За все эти три дня он видел Генку всего однажды – тот пятился от него между шатров, когда Олег первый раз вышел наружу. Но Олег тогда прошёл мимо – а Генка вдруг повернулся и побежал, как будто его ударили.
Олег больше и не вспоминал о нём. И не злился, что странно. Нет, он не простил Генку. Но и не желал больше прикончить Жукова, как хотелось ему в плену.
Просто Генка перестал его интересовать. Он как бы перестал бытьдля Олега.
И сейчас Олег отвернулся снова. Даже не посмотрев – скользнув взглядом…
...Данила вернулся повеселевший. Неизвестно, что сказал ему Игорь – но слова точно нашёл. Правда, не пришёл сам.
Зато Хирст шагал рядом. Подтолкнул младшего в плечо, а сам остановился перед Олегом.
– Кое-кто из офицеров настаивал на том, чтобы вас задержать, – прямо сказал он. Олег усмехнулся и сказал:
– Ну что ж…
Взрослые – они такие же, как дети.
Только жаль – не верят в чудеса...
Это он сказал по-русски, больше для себя. Но Хирст кивнул – и вдруг протянул Олегу коричневую потёртую перевязь, на которой крепился длинный палаш в черных, стянутых бронзовыми оковками, ножнах. Тяжёлую рукоять палаша закрывала выпуклая гарда в рядах мелких ямок. Хирст подвыдернул из ножен плоское, без выборок, лезвие.
– Смотри, – сказал он, поднимая оружие к глазам Олега. – Рукоять новая. Но клинку больше семисот лет. Тогда не полировали сталь.
– Вижу, – Олег в самом деле видел на матовой поверхности переплетения узоров, образовывавшие вроде бы фигуру человека, стоящего с прижатыми к бокам руками расставив ноги. А около эфеса чернели буквы – не современные, а руны.
– Так писали наши предки, – сказал Хирст, убирая клинок. – Тут написано: «Я – закон». Может быть, это и неправда. Но моих предков это спасало. Возьми его, Эльга. Пусть он служит тебе. Тем более, я думаю, что закон – рука, которая держит это оружие, а сам клинок – лишь орудие воли. Твоя воля не будет злой.
– Мне нечего тебе дать… – растерялся Олег, но потом спохватился и сорвал с пояса чехол с «оборотнем». – Бери. Это хороший нож. И надёжный инструмент, им много можно делать… ну, ты разберёшься.
Хирст кивнул. Потом уже привычным жестом взял Олега за плечо:
– Будь осторожен с этим, – он скосил глаза в сторону Генки. – Он трус. Я не знаю, что там у вас с ним произошло, но у него глаза труса. Я наблюдал за ним эти дни, и мне даже странно, что он вместе с тобой.
– Мы не выбираем, кого нам спасать, – сказал Олег. Хирст приподнял светлые брови и медленно сказал:
– Да. Это, наверное, так. Но всё-таки будь осторожен. Иногда трусы начинают ненавидеть остальных как раз за то, что те прощают им их трусость…
Ещё раз там, где стоят часы.
– Пас!
– Даю!
– Оп!
– Держи!
– Взял!
Чёрно-белый потёртый мяч метался между ногами мальчишек. Мяч нашёл Борька – просто нашёл в траве – и теперь он, Тимка, Данилка и даже Кирилл пасовались между двух импровизированных ворот из сухих сучьев.
Девчонки готовили обед. От костра тянуло запахом горохового супа – из запасов, оставленных каким-то караваном, прошёдшим здешними местами в те два дня (не восемь), что отсутствовали старшие ребята. А Артур с Олегом загорали в ковыле, расстелив куртки, голова к голове. Олег рассматривал палаш, вынутый из ножен.
– Бриться можно, – сказал он, вдвигая оружие обратно. – Только пока нечего.
– Почему ты не сделал то, что от тебя требовал тот гад? – вдруг спросил Артур. Олег поморщился. – Ну всё-таки?
– А ты бы сделал?! – рассердился Олег.
– Не знаю, – вдруг ответил Артур. – Меня просто несколько раз ударили палкой. Не больше, если подумать. А тебя пытали.
– Зачем тебе это, Артур? – прямо спросил Олег. И Артур ответил так же прямо:
– Затем, что я – будущий военный. Мне интересно, что даёт… что даёт силу. В такой вот… ситуации.
– Правильное питание и чистка зубов пастой «колгейт», – ответил Олег. И, увидев, что кадет помрачнел, искренне добавил: – Извини… Не знаю я. Это высокие слова надо говорить.
– Скажи, – серьёзно посоветовал Артур. – Хватит ёрничать и ползать по дерьму. Нам этого и дома выше крыши… Скажи высокие слова, командир.
– Честь, – коротко ответил Олег. – Русская честь. Оказывается, она действенна во всех мирах и временах. А я и не знал, что она у меня есть.
– Я пойду с тобой и дальше, – Артур сел. – И знаешь что? Когда вернёмся… ну… давай дружить, что ли?
– А сейчас мы что делаем? – искренне удивился Олег. Но Артур ответил рассудительно:
– Сейчас – это другое. Сейчас ты командир, я подчинённый, мы оба – соратники. А там, дома, мне хотелось бы, чтоб у меня был такой друг.
– Смотри, какие облака… – Олег поднял голову, оперся ладонями о землю за спиной. – Облака-облака… Первый раз вижу тут облака.
– Про облака есть стихи, – вздохнул Артур. – Отец их любит петь, как песню…
– Отец… он у тебя военный? – спросил Олег. Артур отвернулся и тихо сказал:
– Он у меня… был военным. Он инвалид. Без обеих ног.
– Что? – выдохнул Олег.
– Ничего, – сказал Артур. – Вот такое стихотворение. Я запомнил. Я только спеть не смогу…
Над землёй бушуют травы,
облака плывут, кудрявы.
А одно, вон то, что справа, —
это я…
это я…
это я…
И мне не надо славы.
Ничего уже не надо
мне и тем, плывущим рядом.
Нам бы жить – и вся награда.
Нам бы жить,
нам бы жить,
нам бы жить —
а мы плывем по небу.
Эта боль не убывает.
Где же ты, вода живая?
Ах, зачем война бывает,
ах, зачем,
ах, зачем,
ах, зачем,
зачем нас убивают?..
А дымок над отчей крышей
всё бледней, бледней и выше.
Мама, мама, ты услышишь
голос мой,
голос мой,
голос мой —
всё дальше он и тише…
Мимо слез, улыбок мимо
облака плывут над миром.
Войско их не поредело, —
облака,
облака,
облака…
И нету им предела! [22]22
Слова Вадима Егорова
[Закрыть]
– Грустные стихи, – задумчиво сказал Олег. – Почему у нас так много грустных стихов?
– Жизнь такая, – мрачновато ответил Артур. – Вот ты мне скажи – с чего нам, например, веселиться?
– А облака всё-таки красивые, – подытожил Олег, укладываясь животом на куртку.
– Ты не передумал? – спросил Артур, по-прежнему глядя в небо. Олег вопросительно посмотрел на него, приподняв голову. – Искать тех, кто всем этим занимается?
– Нет, – отрезал Олег.
– А не думаешь, что это могут оказаться весьма высокоторчащие граждане?
– Ты когда-нибудь видел барабан? – лениво спросил Олег, уткнувшись носом в локоть. Артур сердито спросил:
– При чём тут барабан? Ну видел.
– А лейбгвардейский? – серьёзно допытывался Олег. – Высокий такой, у него по бокам ещё струны натянуты?
– При чём тут это? – окончательно разозлился Артур. – Что всякую хрень спрашиваешь?
– А при том тут это, – Олег улёгся удобнее, – что мне как раз по такому барабану, насколько высоко они торчат, эти граждане. Я детьми торговать никому не позволю.
– Ну и правильно, – сказал Артур.
– Мальчишки! – крикнула Саша. – Идите есть! Борька, бросайте эту штуку пинать, есть, вам говорю!
* * *
Олег не собирался уходить. По крайней мере – не сейчас. Просто, когда лагерь уснул, он перепоясался ремнём с револьвером и палашом, забросил за плечо ружьё – и отправился побродить по степи. Со стороны, наверное, могло бы показаться, что он отправился на какую-то странную охоту…
Временами ему казалось – совершенно отчётливо – что в этой степи можно найти ответ на все загадки. Хотя он и не очень-то понимал сам, какиезагадки имеет в виду. Да и не стремился разобраться, если честно.
Степь и луна.
Олег побежал. Размеренно, не ощущая тяжести оружия, придерживая палаш у бедра рукой. Усталости не было; мальчишка не удивился бы, увидев, что его ноги в насквозь пропылённых ботинках, уже не подлежащих никакой чистке, не касаются земли.
И не удивился он, опять увидев реку. Странно, но над нею всё ещё пылал закат – огромный, какой-то неестественно-красивый – хотя вроде бы уже давно была ночь.
Олег остановился. И вдруг, глядя на то, как среди лесной черноты на той стороне горит одинокий огонёк, подумал: а что, если ему переплыть реку? Широкая, но можно справиться… А далёкие предки Олега верили, что за рекой начинается другой мир.
Но верили ещё и в то, что за рекой – тот свет.
По реке опять плыл корабль – колёсный пароход. Может, тот самый? Когда же это было? Олег понял, что не ощущает времени. Нет, конечно, тут его и не существует. Но он даже не мог посчитать, сколько дней длится его эпопея…
Странно, что Одиссей [23]23
ОДИССЕЙ – в греческой мифологии царь Итаки, участник осады Трои, главный герой поэмы Гомера «Одиссея». Славился умом, хитростью, изворотливостью и отвагой. После победы над троянцами десять лет добирался домой, где его верно ждала жена – красавица Пенелопа.
[Закрыть]десять лет добирался домой. Как-то, классе в шестом, Олег взял карту и нашёл Трою и Итаку. Их разделяло всего несколько сотен километров. Даже учитывая гнев богов и прочие неприятности – можно было добраться и быстрее. Именно тогда, рассматривая карту, Олег подумал, что, наверное, Одиссей просто не торопилсядомой. Мир, который он увидел, был большим и чудесным. Куда больше его маленького островка.
Но Одиссей вернулся на Итаку. В конце концов – всё-таки вернулся, потому что это была его Родина.
А Игорь Марков не вернулся. Просто не захотел. Выходит, он – предатель?
Олег не додумал эту мысль – и обернулся. Неспешно, но уверенно, потому что ощутил присутствие двух человек за спиной.
Он не ошибся.
Двое людей над берегом сильно напоминали обложку военного журнала, причём западного: громоздкое снаряжение, пятнистая форма, высоченные ботинки с тугой шнуровкой, глубокие шлемы, очки в пол-лица (в них отражался закат, не давая ничего рассмотреть за стёклами), хорошо узнаваемые винтовки – М16 с высоким прицелом и рукоятью для переноски. Оба целились в Олега, но как-то неуверенно.
– Ясно, – пробормотал Олег и помахал руками, ощущая, что положение нелепое и смешное. – Новенькие… Э, братва! (хорошо, что можно не опасаться быть непонятым…) Уберите стволы, миру-мир!
– Бросай оружие! – грозно, но неуверенно (и каким-то тонким голосом) крикнул тот, который стоял слева. Предложение было не просто глупое. Предложение было странное, так как и палаш, и револьвер у Олега висели на поясе, а ружьё – за плечами, и проще было бы всё оставить, как есть. Всем меньше хлопот.
– Если настаиваете – могу и бросить, – вздохнул мальчишка. – Думаете, необходимо?
– Бросай оружие! – повторил тот же с интонациями героя кинобоевика.
– Заклинило… – пробормотал Олег. – Ну, брошу. Дальше что?
– Лечь на землю, раздвинуть ноги и заложить руки за голову, – ещё более неуверенно предложил тот же кадр.
– Зачем?! – искренне изумился Олег. Предложение выглядело несколько двусмысленным.
Неизвестно, как далеко зашёл бы этот идиотский разговор, если бы второй незнакомец – до сих пор молчавший – не закинул винтовку стволом на плечо и не буркнул товарищу:
– Хватит орать.
Потом он поднял на лоб большущие очки с жёлтыми стёклами. И Олег понял, что голоса-то недаром звучали как-то слишком тонко.
Ну конечно. Пацаны. Лет по 13-15, и можно было сразу догадаться, просто не с чем сравнивать – оба показались Олегу выше, чем на самом деле. Да ещё и снаряжение сделало их похожими на киборгов… А так – мальчишки, и говорят они на… (Олег прислушался к себе) на английском. Точнее – на «американском». Тот, который «давил на психику» – светловолосый, чуть веснушчатый, сероглазый. Второй – пониже, черноволосый, смуглый, с яркими синими глазами.
– Ну что – добро пожаловать на Дорогу, – Олег сделал гостеприимный жест рукой. – Прошу к нашему костру, разделите с нами лепёшки и весёлую воду. Пошли?
* * *
Джок Рутберг и Анри Халлман оказались кадетами – как и Артур, только кадетами пехотной школы где-то на Иллинойсщине. Само по себе это было не так уж и удивительно дураков, стремящихся вырасти и защищать родную страну, везде хватает, как ни странно, даже в наше время.
Куда удивительней было то, что именноони тут делали.
Две недели назад у Джока и Анри пропали младшие брат и сестра. В тихом городке, где располагалась школа и где жили семьи мальчишек (потомственные офицерские), подобные события не происходили никогда. В смысле – не редко, а вообще никогдана человеческой памяти. Кадеты участвовали в поисках, так как самым вероятным было, что восьмилетний мальчишка и семилетняя девочка «просто-напросто» заблудились в лесу. Как раз в этом не было ничего невероятного. Вместе пошли погулять (а их видели именно вместе в тот день) и заплутали. Лес был глухой, хотя и без особых опасностей.
Невероятным скорее было то, что детей так и не нашли. Хотя искали полиция, масса добровольцев, те же кадеты…
Немедленно по любимой американской привычке власти начали грешить на «заезжего» маньяка, поиски раскинулись на весь штат. Возможно, Джок и Анри тоже поверили бы в эту версию – если бы не одно но…
Джок и сам не поверил в то, что обнаружил, а уж тем более – не поверили взрослые, когда он бросился к ним. «Уличные» кроссовки его братишки стояли дома, под стойкой для обуви, вместе со спортивными тапочками сестры Анри. Получалось, что дети пришли домой к Рутбергам – и пропали из дома!
Естественно, что от кадета отмахнулись. Ну, даже если и были они дома – позабыли ребятишки переобуться, вышли опять на улицу… Но Джок точно знал: его помешавшийся под влиянием реклам на гигиене братец никогдане позволил бы себе такого. Это – во-первых. И даже не в главных.
Вторым было то, что в их общей комнате (с тех пор, как Джок переселился в школу и дома стал бывать только по выходным и на каникулах) Джок нашёл песок. Песок был в шкафу. Когда-то мокрый, а потом высохший, он сохранил форму следов – нескольких следов мужской обуви, ботинок 43-44 размера.
Песок был тольков шкафу. И одежда… Она висела странно.
Как будто кто-то шагнул от задней стенки шкафа к дверце, а потом… а что было потом– Джок не мог предположить. Он просто бросился к Анри.
Подобно всем юным американцам, кадеты в душе твёрдо верили в живущих в шкафах чудовищ (хотя вслух никогда бы в этом не признались) и почитали Стивена Кинга [24]24
Американский писатель. Начавший работать в жанре «романа ужасов», постепенно «перепрыгнул» себя и последние его романы – скорее эпически-философские произведения о человеке, долге, месте в мире. Широко известен в мире. Многие произведения Кинга экранизированы («ОНО», «Сияние», «Кристина», «Способный ученик» и прочие.)
[Закрыть]новым мессией литературы (да и кинематографа). Начали они с того, что в выходные устроили дома у Рутбергов засаду. Несколько раз врывались в шкаф с травматическим пистолетом и ружьём 410-го калибра, снаряженным специально отлитой серебряной пулей (Олег, слушая это, с трудом удерживал смех – несмотря на всю общую серьёзность изложенного.) Конечно, из этой затеи ничего не вышло.
Но через четыре дня после того исчезновения, когда кадеты были на полевом выезде (соревновались в пейнтбол на заброшенном заводе), на их глазах из захламлённого цеха выехала машина. Серебристо-серый «шевроле» скользнул по рельсам, перевалился через полуразрушенный мостик – и исчез…
Они видели это только вдвоём. И немедленно сунулись в тот цех.
Чтобы убедиться – там нет ничего. Там даже просто не может проехать автомобиль. Да он там и не проезжал.
Следующие три дня Джок Рутберг и Анри Халлман готовились к побегу и совершению сразу нескольких уголовных преступлений.
Пробравшись в локальную компьютерную сеть школы, Анри вскрыл кодовые замки оружейной комнаты. Джок в это время стоял ночным дежурным – сам напросился. В спящей казарме мальчишки тихо обмундировались, набили поясные рюкзаки консервами, галетами и пачками патрон, взяли две М16А2, два «кольта», восемь гранат, штыки. И ушли на завод.
Вообще-то они были готовы просидеть там как угодно долго. Были уверены, что искать их там никто не станет. И были уверены, что на правильном пути, хотя толком не понимали, что вообще происходит. Может быть, именно из-за этой уверенности им повезло. Как везёт тем, кто готов идти до конца.
Машина появилась, как по заказу – в два ночи. Мальчишки готовы были расстрелять шины и крупно поговорить с теми, кто внутри. Но автомобиль остановился около въезда в цех. Вышедший из неё мужчина вынес на руках завёрнутое в одеяло тело – ребёнка, не понять, мальчишку или девчонку. И сказал, наклоняясь к переднему окну: «Это в девятый код. А ты поезжай на базу.»
Машина дала задний ход.
Мужчина с телом на руках шагнул в проём входа.
Кадеты бросились следом…
...Американские мальчишки сидели, скрестив ноги и положив руки на винтовки, около импровизированного костра над берегом. Олег полулежал по другую сторону огня.
– Значит – просто хотеть? – Анри свёл брови. – Сильно хотеть? Если я захочу увидеть сестру – я попаду туда, где она находится?
Олег кивнул:
– Да, и учти – довольно близко от неё. И второе – это не факт, что мальчишка… ну, твой брат, – он кивнул Джоку, – тоже будет рядом… – Олег подумал и спросил: – Ну а этот, которого утащили в девятый код? Что вы думаете делать?
– Вытащим и его, – мужественно сказал Джок голосом Вьетнамского Ветерана. – Когда спасём наших близких.
Олег опять хотел фыркнуть. Но потом понял, что зря. Просто эти двое не умели выражать мысли иначе, чем киношными штампами. Однако, от этого их намерения не становились менее определёнными.
– Я бы пошёл с вами, – сказал Олег вместо насмешки. – Но…
– Мы понимаем, – кивнул Джок. – Ничего личного.
– Но ты знаешь, – вдруг вмешался Анри, – нам теперь легче.
– Легче? – удивился Олег.
– Легче, – повторил Анри. – Похоже, что не только мы считаем это своим делом. Ну, я имею в виду – борьбу с этим.
– Можете быть уверены – не только вы, – подтвердил Олег, поднимаясь. – И вот ещё что. Вы тут, в этой степи, встретите немало людей. Учтите – это всё хорошие люди. Не машите винтовками – и, может быть, получите более существенную помощь, чем от меня… А вот если где-то тамк вам подкатит джентльмен, который будет уговаривать вас бросить ваше дело…
– Мы не бросим, даже если нам прикажет сам Президент, – заверил Анри. – Понимаешь, младшие ведь ждут нас, так что…
– Ну, вашему президенту до него далеко, – заметил Олег. – А этот джентльмен – просто Сатана. Не купитесь.
У американцев были большие глаза. И Олег, отряхивая зад джинсов, грубовато сказал:
– Ну а вы что думали? Что это русская мафия? Вернее – это и русская мафия, и итальянская, и вообще, я думаю, много кто в этом замешан. А заправляет всем Сатана. Самый обычный. Усрались, бойцы?
Какое-то время американцы молчали – и блики огня метались по их лицам.
– Я католик, – сказал Анри. – И я правда верю в Господа. Господь нас не оставит, а Сатана потерпит поражение, – и мальчишка перекрестился, – ведь мы идём защищать беззащитных.
– А я верю в свою винтовку, – Джок хлопнул по прикладу М16. – И Сатана точно потерпит поражение вместе с любой мафией. Потому что я выбиваю 100 из 100 на трёхстах ярдах.
– Так вот вы какие на самом деле… – Олег улыбнулся. – Ну и отлично. А мне пора.
Он повернулся и зашагал прочь. И остановился, услышав:
– Эй!
– Чего? – Олег обернулся. Американцы стояли у костерка.
– Удачи, русский! – крикнул Анри. А Джок поднял в руке винтовку и крикнул:
– У нас есть мы!
Олег шёл и улыбался. Не оглядывался – зачем? Американцы былитам. Были, и всё тут. Он вспоминал строчки из прочитанной когда-то книжки:
– Разве я один? – спросил он вслух.
– Да конечно нет, – сказал прошедший навстречу рослый человек в лохматом одеянии. Возник из лунной тьмы – и исчез в ней.
Олег засмеялся.
