Текст книги "Прямо до самого утра или Секрет неприметного тупичка"
Автор книги: Олег Верещагин
Жанр:
Детская фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)
И опять там, где стоят часы.
Костёр развели со старанием – до самых небес, чтобы стало жарко здешней холодновато-голубой луне, благо – в топливе недостатка не предвиделось. Олег и опомниться не успел, как у костра оказались какие-то всадники, оставившие неподалёку рассёдланных лошадей и снявшие лёгкие доспехи, парочка ну совершенно первобытного вида джентльменов, какие-то мальчишки и девчонки, солдаты в непонятной форме – и в форме начала ХХ века… Короче, всего – человек тридцать, не считая его собственных подопечных. Над огнём оказался вертел с тушей оленя и отчётливо запахло виноградным вином из притащенного кем-то меха.
В руках у Кирилла оказалась гитара, и он аккомпанировал, а Олег, плюнув на смущение и условности, пел, видя, что его все понимают – и радуясь тому, что его понимают все:
– Как уезжал я – не вспомнится...
Будто мне с неба что крикнули!
Ночью подкралась бессонница —
А утром лишь досочки скрипнули...
Может, я ветреный – может быть
Все вы окажетесь правыми...
Да я бы остался, я пожил бы,
Если б не ветер над травами!
А что душа моя? Да пылинка в пространстве.
Я вернусь, как и исчез – на рассвете!
Ведь хозяин мой один – ветер странствий,
Богом посланный с небес странный ветер...
Артур, кивая песне, оттачивал меч у кого-то одолженным бруском. Тимка с Олькой-младшей спали неподалёку, накрытые одеялами – торчали только макушки. Сидели рядом, приобнявшись, Саша и старшая Ольга. Борька, подбрасывая ветки в огонь, что-то объяснял мальчишке своих лет – белокожему, с длинной медной гривой, одетому в ребристый переливчатый комбинезон. Усатый воин весело взмахивал рогом с вином в такт песне Олега:
...Встретили их руганью – Борька даже сбился на мат. Оказывается, они ушли четыре (а не два) дня назад, и всё это время оставшиеся не знали, что и подумать. Но ругань быстро утихла, даже Сашка простила Артура, когда Олег быстро, но подробно рассказал о том, что они видели и что с ними было. А вечером как-то сама собой вдруг собралась вся эта компания.
Но в какой-то момент Олег устал от шума, от пламени костра – ото всего. Он поднялся (благо, Кирилл уже аккомпанировал одному из первобытных товарищей, певшему нечто, звучавшее в «автоматическом переводе» как не очень приличная песенка о проделках дикого кролика) и пошёл в темноту.
Ну как – в темноту? Она быстро превратилась в серебристую ночь, и Олег не удивился, когда вышел на берег знакомой реки.
Далеко внизу, на берегу, тоже горел костёр, двигались тени, и Олег хотел было туда спуститься, но обнаружил, что берег обрывистый – и просто остался стоять над откосом, скрестив на груди руки и глядя за реку. Позади катился в ковылях тёплый, упругий ночной ветер. Почему-то вспомнился Женька. Как он там, сделал ли то, на что надеялись его друзья? И ещё – а ведь этот Женька был кадетом авиационки…
– Артур, – окликнул Олег. И не удивился, когда Артур возник рядом, хотя позвал-то он негромко. – Ты случайно не знал такого у вас в авиационке – Женьку Баруздина?
– Баруздина? – Артур удивился. – Знал. Вернее, почему знал, знаю. Хороший парень, упёртый. Но он старше меня. Три года назад спасал мальчишку маленького, чуть сам не погиб, и учиться у нас ему врачи запретили. Из-за травмы – что-то там с давлением у него стало… А прошлый год явился и потребовал восстановить. Его так-сяк покрутили – и руками развели. Ремиссия, абсолютно здоров. Необъяснимо, но факт… А что это ты?
– Да так, – Олег засмеялся. – Так просто. Всё правильно.
Тут тоже был какой-то временной закидон. Однозначно. Но главным было другое – у Женьки получилось.
– Возьмёшь меня дальше? – Артур положил руку на плечо Олегу. Олег медленно повернул голову.
– Опять рисковать? – спросил он. Артур шевельнул бровями неопределённо: – Ну зачем?
– Слушай, – в голосе кадета не было ни сердитости, ни недовольства, – если бы я гонялся за адреналином, ты бы мог спросить: «Ну зачем?» Но я не гоняюсь за ним. Уверяю тебя. Ты ошейник на Тимке помнишь?
Олег кивнул. Ошейник с мальчишки снял один из подошедших к костру офицеров начала ХХ века – покрутил, пощёлкал, потом сунул в замок проволочку, повертел – и, брезгливо отбросив туго щёлкнувшую металлическую полоску в ковыль, потрепал мальчишку по голове. И Тимку тут же как будто «отпустило» – до этого натянутый, словно струна, он обмяк и почти сразу завалился спать.
Олег вспомнил всё это и сказал:
– Возьму. На этот раз не обману.
– А помнишь, как Тимка пропал? – неожиданно спросил Артур.
Олег опять кивнул. Тимку похитили не «неожиданно» – его классически запихнули в машину под аркой собственного двора, увезли куда-то на окраину и там втолкнули во двор заброшенного дома… И всё.
– Он говорит, что одного похитителя точно запомнил, – задумчиво продолжал Артур. – Вот если бы его там, у нас найти и…
– Давай сначала здесь закончим, – предложил Олег. – Смотри, Саша идёт.
Девчонка появилась рядом, выйдя из ковыля, как серебристая тень. Посмотрела на одного мальчишку. На другого. И приоткрыла губы, чтобы попросить – Олег даже знал, о чём. Но Артур опередил её:
– Пошли, – он взял Сашу за руку. – Пошли пройдёмся.
И увёл её – так и не сказавшую ни слова – за собой.
Олег посмотрел им вслед. Присел в траву. Около костра на речном берегу громко засмеялись, послышался плеск. А ещё – музыка, музыка не с берега, а из воздуха. Олег узнал её – «Hotel California» Вентуры. И, прикрыв глаза, стал слушать. Слушал, пока рядом не зашуршали шаги и не засопел присевший рядом человек.
– Борь, – не открывая глаз, спросил Олег, – тебе какая музыка нравится?
– Да так вообще никакая, – немного удивлённо отозвался Борька. – А откуда ты узнал, что это я?
– У рыжих особый запах, – Олег со вздохом открыл глаза и повернулся. Борька сидел рядом, обняв поднятые колени. Смотрел печально. Потом спросил:
– Не возьмёшь?
Олег покачал головой.
– Не возьму.
И ничего не стал объяснять. А Борька больше не стал ничего спрашивать. Помолчал и добавил:
– Я своё ружьё Кирке дам.
– Зачем? – удивился Олег. Борька удивился тоже:
– А как же? Он с тобой идёт.
Олег усмехнулся:
– Вот так?
– Ты его возьми, – серьёзно сказал Борька. – Вдвоём – это мало. А там кто его знает, как. Ты же не знаешь, куда попадёшь… Лучше втроём. И с ружьями.
– И ещё два меча, револьвер и нож, – добавил Олег. – Возьму. Ладно. А ты больше не матерись, когда мы вернёмся.
– Не, я случайно… А кто на берегу? – он вытянул шею. Олег пожал плечами:
– Не знаю. Люди.
– Какие?
– Хорошие, – Олег встал. – Тут не бывает плохих людей… Пошли?
– Не, я ещё посижу… – Борька поставил подбородок на колени…
...Около костра остались только Кирилл с Генкой. Старшая Ольга спала, Артур с Сашей ещё не вернулись, «гости» разошлись, оставив какую-то одежду (Кирилл уже был переодет в грубую балахонистую куртку с капюшоном, плотные штаны и тяжёлые ботинки на ремнях) и что-то из еды. Да ещё неподалёку сидел на седле и перебирал струны всё той же гитары молодой рыцарь в вытертой коже – не смотрел по сторонам, напевал для себя о белой ночи и серебряной воде. Тихо, как будто опять пел воздух…
– Пойдёшь со мной? – кивнул Олег, садясь к огню. Кирилл вскинул голову – пряди волос отлетели с глаз:
– Возьмёшь?!
– Возьму.
Кирилл отчётливо-судорожно вздохнул. Но совладал с собой и почти равнодушно ответил:
– Пойду.
– Ружьё тебе Борька даст, – Олег хотел опять прикрыть глаза. Но услышал голос Генки – еле-еле слышный:
– А меня… возьмёшь?
Олег смерил Жукова взглядом. Губы у того дрожали, руки он прятал между колен. А глаза блестели нехорошим блеском. Сказать «нет» – всё равно что толкнуть человека, балансирующего на краю пропасти, протянувшего руку за спасением…
– Попроси ружьё у Ольги, – сказал Олег. – Лучше четыре ствола, чем три.
Сказал – и ощутил какой-то то толчок изнутри. Как будто потянуло за душу.
Но лишь на секунду.
* * *
Разбудила всех Ольга. Старшая.
Олег не сразу понял, что к чему. Но потом ощутил запах кофе и увидел, что уже утро. Никакой усталости не было, он чувствовал себя совершенно отдохнувшим.
Мальчишки собирали вещи – припасы, оружие, нехитрое снаряжение. Ольга, сидя у огня, разливала кофе в кружки. Младшие спали под одеялами. Саша готовила бутерброды с сардинами
– Кофе откуда? Сардины? – Олег потянулся, кивнул Артуру: – Слей…
– А эти оставили, ночью, – откликнулась девчонка. Посмотрела на Олега больными глазами, шевельнула губами. Олег покачал головой, и она со вздохом промолчала.
– Садитесь есть, – сказала Саша. И, когда Олег подошёл к ней за бутербродом, тихо сказала:
– Генку берёшь?
– Сам попросился.
– Смотри.
– В оба глаза.
Саша фыркнула и поглядела негодующе, отвернулась. Олег отошёл к Артуру, присел рядом, шепнул:
– Просилась?
Тот молча кивнул, и Олег вдруг увидел, что у него сильно припухли губы. Местами даже полопались и подсохли корочкой – Артур пил кофе осторожно, морщась.
Олег сообразил отвернуться раньше, чем Артур поймал его взгляд…
...Потом они шли по степи. Шли, наверное, долго – снова трудно стало определять время. Пару раз проскакивал где-то справа невидимый, но отчётливо слышный поезд. Мальчишки не разговаривали – как-то не разговаривалось и, если честно, Олег стал опасаться, что на этот раз с переходом ничего не получится. Он не очень понимал, как и почему это получалось в прошлые разы и честно пытался сосредоточиться, но мысли лениво расползались в стороны. Олег усмехнулся. «Поручик Ржевский попытался подумать, но уж очень непривычным оказалось это занятие…» Почему-то вспомнился старый фильм – «Гусарская баллада». А, да, это ведь оттуда поручик Ржевский перекочевал в анекдоты…
– Чёрт! – вскрикнул Артур.
«Где?!» – почти спросил Олег.
И сообразил, что спрашивать не имеет смысла.
Прибыли.
Круши, гусары!
Первое, что Олег увидел – это был труп лошади.
Большой рыжий конь лежал на боку, и над этим боком торчал в небо загнанный в стремя обитый металлом носок сапога. Всё это было до такой степени неожиданно и так близко, что Олег какое-то время не понимал, что именноон видит. Потом обошёл вокруг лошади – и увидел, что ничего, кроме ноги в сапоге, там нет. Разве что – лужа крови.
Он обернулся, стряхивая в руку ружьё.
Похоже, нужды в этом не было. Артур, Кирилл и Генка, озираясь и тоже сжимая в руках оружие, стояли неподалёку. Пахло сухой травой – так, словно они ещё находились в степи. Но к этому запаху примешивался ещё один.
Пахло кровью.
Мальчишки в самом деле стояли в степи. Точнее, тут начиналась степь. В сотне метров зеленел лес. За него садилось солнце, ещё было светло, но тени деревьев тянулись по равнине. Олег вскинул голову – в небе парили большие птицы. А в другую сторону степь продолжалась до холмов на горизонте – и была совершенно безлюдна. Разве что лежали ещё три конских туши. И…
Олег скривился. Пожалел, что взял ребят с собой. Но они, оглядывавшиеся туда-сюда так же ошарашено, как и он сам, тоже заметили…
– Опа, – сказал Артур излишне спокойно.
– Йо… – выдохнул Кирилл.
Генка молча отвернулся и закрыл глаза. Веки у него тряслись.
Три трупа лежали в траве рядом, явно специально положенные, ничком. Совершенно голые, один – без ноги. Раны казались на телах синими, кровь – чёрной. Все трое – коротко стриженные, широкоплечие. В волосах горело солнце. Волосы… как это, тёмные, но в то же время вроде бы рыжие? А, шатен называется…
– Смотри, – Артур что-то поддел ногой. – Гильзы.
Олег подошёл. На ходу приказал:
– Кирка, Ген, смотрите по сторонам.
Кирилл отвернулся с облегчением. Генка и так не смотрел.
– А ты сюда смотри, – Олег привычно заметил следы. – Вот лёжка. Кто-то в ковыле прятался… и не только люди, но и кони. Много, не меньше десятка…
– И гильз – прямо россыпь, от винтовки так не будет… – Артур присел. – Длинные какие, пулемёт, наверное… – он поднял голову. – Я так понимаю. Эти трое выехали из леса. И их в упор срезали из пулемёта. Били прямо впритык, ногу-то очередью срезало… Потом раздели трупы. Или бандиты, или сильно нужна одежда.
Машинально кивая, Олег осматривал (морщась от неожиданной жалости) одного из мёртвых коней. В холке тот был выше орловского рысака и мощней, шире в кости. Снаряжение – без индивидуальности, стандартное какое-то, зато Олег нашёл распотрошённые седельные сумки, чехлы от оружия, пробитую пулей круглую флягу. Фляга была жестяная, в серо-зелёном ворсистом чехле. Сбоку – тиснёная эмблема:
AMORI’S HUSSARS
Ниже – треугольный щит, на нём – сверху вниз – прямой меч, на меч наложена большая буква А в дубовом венке. А ещё ниже –
KINGDOM OF NORSLIF
R.A.M.
– Тут по-английски, – Олег показал флягу Артуру. – Королевство Северного Листа, если перевести. Немного с ошибками, но понятно. А наверху – «гусары Амори», что-то вроде… Странно, я про гусар как раз думал, когда мы сюда вышли…
– На сёдлах то же самое, и на сумках, – Артур выпрямился. – Похоже, опять влетели куда-то в заваруху. А?
– Ну а ты чего ожидал? – Олег почесал нос. – Так. Ну это точно не второй код. Не средневековье это – что раннее, что позднее. Пятый или четвёртый… Хорошо бы пятый.
– Почему? – Артур положил сумку рядом с конской тушей.
– Из-за Юрки, – честно признался Олег. – Я всё время ощущаю себя так, как будто конкретно именно его должен освободить – и опаздываю, а он ждёт…
– Давай-ка в лес уйдём, – предложил Артур вдруг. – И поглубже. Кто тут хороший, кто плохой – чёрт его знает, но видно, у них тут отношения простые. Кто раньше выстрелил – тот и король… – и вдруг добавил: – Знаешь, а мне на трупы не противно смотреть. Уже не противно, понимаешь?
– Понимаю, – Олег кивнул. – Но знаешь… мне их жалко, – он кивнул на убитых. – И по-моему, они – «наши». Ну, «хорошие». Ощущение такое… Пошли! – он махнул рукой Кириллу и Генке – и зашагал к лесу последним, то и дело оглядываясь и вертя головой и стволом ружья.
И, уже дойдя до крайних деревьев, подумал: лошадей было четыре.
А трупов – три.
* * *
В лес забрались на полкилометра, не меньше – чтобы совершенно точно было не слышно никаких звуков и не видно огня костра. Без костра тут оказалось никак – лес стоял стеной, дремучий, весь из дубов и буков, не то чтобы очень высоких, но кряжистых, могучих, каждый сук – как отдельное немаленькое дерево. В общем, неприветливый, лес, в подлеске – можжевельник, и почти ночная темнота наступила, едва отошли на полсотни метров от опушки. В кронах деревьев перекликались птицы, а внизу царила тишина. Так и казалось, что, едва стемнеет совсем, как начнутся неприятности. Поэтому все четверо на небольшой полянке как можно скорее развели костёр, натаскали гору сушняка и с облегчением уселись у огня. Сперва, пока закипал котелок с водой, прислушивались внимательно к лесу, не снимая рук с оружия. Но потом мальчишки успокоились. Похоже, лес был не слишком опасен.
– Что будем с утра делать? – спросил Артур, заливая кипятком заварку в стоящих в ряд кружках.
– Неохота в степь выходить, – признался Олег. – Не по себе как-то. Но опять-таки, раз мы тут оказались, значит наши где-то рядом.
– Может, как раз в лесу? – сказал Кирилл. Олег согласился:
– Может. Всё, что угодно может быть… Поэтому предлагаю поесть и поспать, чтобы разбираться со здешними проблемами на свежую голову. Дежурим по два часа. Первым Жуков. Потом Кирилл. Я дежурю третьим. Артур последним.
– Вообще-то мы только недавно встали, – заметил Кирилл. Олег усмехнулся – как ни крути, а это было правдой.
– Ну, тут-то ночь, – возразил он. – Так что будем применяться к условиям…
...Олег, если честно, и сам думал, что не уснёт, не получится. И первые минут пять правда лежал без сна, завернувшись в одеяло. От костра осталась алеющая куча углей, новых дров не подбрасывали. Над нею пробегали синеватые полосы огня. Потом они свились в клубок, похожий на шаровую молнию. Клубок оторвался от углей и поплыл по воздуху – выше и выше, к верхушкам деревьев. И там взорвался беззвучной вспышкой пламени…
Пламя потекло по окружающему, как вода по экрану телевизора – смывая и размывая. Олег увидел себя… нет, не так. Он был собой, но не этим, спящим в лесу далёкого мира.
Он полз по канаве вдоль горящих домов. Полз и узнавал то, что видел – Марфинку. Деревня горела, она была сплошным озером пламени. Олег слышал собственное дыхание – свистящее и горячее. В правой руке он сжимал ружьё – не нынешнее, трофей Оранжевых Песков, а свою «сайгу» 12-го калибра, записанную пока на старшего брата. В канаве пахло сыростью, тиной. Земля упруго вздрагивала, и мальчишка знал, от чего – совсем рядом по дороге шли плоские пятнистые бронемашины. С них раздавались очереди. Длинные, гремучие, как падающая из рук металлическая цепь. Поднимать голову было нельзя. Можно было только ползти, надеясь на одно – добраться до речки, до прибрежных кустов, переплыть на ту сторону…
Окрик над головой заставил Олега приподняться. На краю канавы метрах в трёх от него стояли два человека, казавшиеся огромными и громоздкими в тяжёлом пятнистом снаряжении. В опущенных на глаза больших защитных очках металось пламя. Тонкие стволы винтовок были наведены на замершего мальчишку.
Олег увидел, как шевельнулся обтянутый чёрной перчаткой палец на спусковом крючке – и с криком попытался перевернуться на спину, вскидывая «сайгу». Но опоздал – прорезанный щелями пламегасителя конец ствола беззвучно расцвёл оранжевой звездой…
...Наклонившийся к Олегу Кирилл отшатнулся – Олег сел, тяжело дыша.
– Ты чего?!
– Я? – Олег потёр руками лицо. – Нет, ничего… А что, пора?
– Пора, – Кирилл стоял рядом на одном колене. – Послушай лучше.
Олег прислушался. И понял, что из степи – еле-еле, но слышно – доносятся какие-то клёкот, бульканье, икание… Кирилл передёрнул плечами:
– Блин, это же этих… жрут. Слушать невозможно. Уже с час так.
– Ладно, – Олег сел удобнее, начал обуваться. – Ложись на моё место… – он передёрнул плечами: – А холодновато, слушай.
– Угу, – Кирилл, морщась, лёг на живот. Олег, натягивая ботинок, спросил:
– Болит спина?
– Всё болит сзади, – отрезал Кирилл.
– Извини, я просто так спросил.
– Ладно, ничего.
Как обычно в таких случаях, Олег больше всего хотел завалиться обратно под одеяло. Он знал – это желание скоро отступит, но всё равно злился, что приходится вставать, двигаться…
Действительно – здорово похолодало. Не мороз, конечно, но градусов 15, не больше, пожалуй. Для летней ночи – маловато. Олег перепоясался ремнём, застегнул куртку, взял на руку ружьё и, отойдя тихим шагов метров на десять, присел (глаза к темноте привыкли) на поваленный ствол.
Мальчишка проспал почти четыре часа и чувствовал себя вполне отдохнувшим. А терпеливо ждать он привык давно – недаром Князь впервые взял его на охоту, когда Олегу было всего семь лет (хотя в семь лет ты знать не знал никакого Князя, привычно добавил внутренний голос). Лес сейчас был наполнен привычными ночными звуками. Пробежало что-то мелкое. Протрусило – покрупнее. Прошёл недалеко совсем крупный зверь. Сова скользнула между деревьев – наверное, выследила мышь.
Сон, подумал Олег. Неприятный сон. Страшный. Даже во сне страшно, когда война у тебя дома… А если… он похолодел. Если это не сон, вернее – не простойсон, а что-то типа пророческого, вещего? Если это будущее, недалёкое будущее?! Нет, стоп, а то ему раньше война не снилась. Это просто от напряжения такое в голову лезет.
Он выдохнул, стараясь с этим выдохом вытолкнуть из себя тяжёлые мысли. Но не получалось. Они продолжали слетаться из темноты, как тяжёлые ночные птицы. Всё когда-нибудь кончается. В ночь на 22 июня 1941 года тоже была обычная жизнь. У людей был выпускной в школе. И кто бы поверил тогда, что война уже фактически началась? Что кончилась мирная жизнь? Вот так вернёшься домой – а там…
Прекрати, сердито подумал Олег. Переставил ружьё удобнее. Ничего этого нет. Просто неуютный сон.
Внезапно ему ужасно, до боли в сердце, захотелось домой. И на какой-то неуловимый миг он понял – он дома. Сидит на ступеньках и ждёт Валюшку. Потом накатился запах, пришли звуки летнего жаркого полдня – и Олег судорожным усилием «выдернул» себя обратно в ночной лес чужого мира.
Обдумать произошедшее или как-то иначе отреагировать на него Олег не успел. Какой-то звук привлёк внимание мальчишки.
Звук плыл в высоте над деревьями, где-то в небе, очень-очень далеко. И тем не менее был совершенно реален.
Это был звук самолётного винта.
* * *
Место, где лежали трупы коней и людей, Олег с Генкой обошли стороной.
Если честно, Олег сам не очень понимал, зачем решил высунуться в степь, если ночью, слушая звук летящего самолёта, почти решил искать в лесу тропинки или дороги, а потом – людей, товарищей этих убитых. Может быть, потому что просто не хотел оставлять позади ничего непроверенного? А уж Генку-то он взял с собой из чистой психологии. Собирался, конечно, Артура, но Жуков молча и умоляюще смотрел над дымящейся кружкой с чаем, и Олег, поднимаясь, сказал: «Пойдёшь со мной на рекогносцировку.» Генка просиял. Артур громко хмыкнул. Кирилл пожал плечами.
Мальчишки прошли метров двести через ковыль. Олег то и дело поглядывал на небо и гадал – а уж не почудился ли ему всё-таки тот звук? Конечно, ничего странного в наличии самолётов тут нет. И всё-таки – зачем летать ночью?
Было жарко. Олег подал знак остановиться, оглянулся на лес, чтобы оценить пройденное расстояние. И тут же удивлённо спросил:
– Куда ты так уставился? – увидев, что Генка каким-то странным взглядом смотрит за его плечо. Вместо ответа Генка попятился, поднимая ружьё. Стволы описывали бесконечную восьмёрку.
Олег резко обернулся. И тут же бросил ружьё стволами на ладонь.
Не меньше двух десятков всадников приближались через ковыль. Откуда они взялись – было непонятно, как из горячего воздуха сформировались. Всадники были похожи на классических монголов – плосколицые, в мохнатой одежде, хвостатых шапках, на невысоких косматых лошадях… Только у монголов не могло быть винтовок – упертых прикладами в бедро, поднятых тонкими стволами в небо.
Увидев, что Олег обернулся, всадники, как ни странно, остановились. Они рассматривали обоих мальчишек с сёдел узкими, ничего не выражающими глазами.
Лошади пофыркивали.
Ветер шуршал ковылём.
Генка тяжело дышал за спиной.
– Ген, – не оборачиваясь, сказал Олег, стараясь как можно незаметнее шевелить губами, – отступай назад. Не оборачивайся. Пройдёшь пятьдесят шагов и остановишься. Окликни меня, целься в них и жди меня.
– Я… – голос Генки дрожал. Олег прервал его:
– Только не бойся и не беги. Лес рядом. Дойдём. В лесу не погонятся. Понял?
– Понял…
– Иди, – Олег уловил слева движение, угрожающе дёрнул стволами. Крикнул – английские слова сами пришли на ум: – Стэй хир, ор айм шут! [17]17
Стоять, или я стреляю! ( искаж. англ.)
[Закрыть]– должен же хоть один из них понимать английский, если в этом мире пишут на нём…
Похожая на полумесяц линия всадников замерла снова. Олег отчётливо понимал – если кто-то из них решится действовать, то он, возможно, даже один раз выстрелить не успеет. Оставалось надеяться лишь на то, что каждый побоится рисковать первым.
Он думал и считал. Десять… пятнадцать… двадцать пять… сорок пять… Пятьдесят. Олег напрягся. Всадники молчали. Стволы смотрели в небо, как будто подпирали его. Или протыкали.
Генка молчал.
«Семьдесят… восемьдесят пять… сто…» – машинально считал Олег. Потом обернулся – быстро, на миг всего, посмотреть, что делает Жуков. И так и застыл с повёрнутой к лесу головой, даже не думаю о том, что на него могут напасть. А всадники и не думали нападать.
Они засмеялись.
Сперва один, потом другой, третий… а скоро хохотал – громко, с подвизгом – весь отряд.
Но Олегу было всё равно. Он смотрел и смотрел на пустую степь, на кусты, всё ещё раскачивающиеся на опушке леса. А потом сказал – с безграничным изумлением, не со злостью даже – в жаркую ковыльную пустоту:
– Сбежал, паскуда.
* * *
– Что-то они долго, – Кирилл сплюнул в огонь. Артур молча протянул ему галету с толстым слоем паштета. – Спасибо… А ты правда кадет авиационки?
– Угу, – Артур вгрызся в свою порцию.
– Здорово, – задумчиво сказал Кирилл, не поясняя – что именно. – А я вообще бальными танцами увлекаюсь.
– Чем?! – Артур поперхнулся. Кирилл засмеялся:
– Бальными танцами. Один раз даже мы заняли – в смысле, моя пара заняла – второе место по области…
– Вообще-то нас тоже классические танцы учат танцевать, – вспомнил Артур. – Вальс там… Только мне это не нравилось никогда.
– Ну и зря, – Кирилл увлёчённо наклонился к огню, сцепил перед ним руки. – Здорово. Особенно с девчонками.
– А что, есть варианты? – уточнил Артур.
– Это у вас есть, – заметил Кирилл, – вам же не сразу партнёрш приводят. Сперва со стульями там, друг с другом…
– Кино насмотрелся? – сердито посмотрел Артур. – Не танцуем мы со стульями.
– А друг с другом? – засмеялся Кирилл, подкладывая в огонь ветку.
Артур не успел ответить, хотя явно собирался.
Кусты затрещали так, как будто через них ломился кабан, не меньше. Мальчишки вскочили на ноги, хватаясь за ружья. Но вместо кабана к костру вывалился Генка – растерзанный, как будто вырвался из когтей льва, тяжело дышащий, мокрый от пота, с блуждающими глазами. Лицо – расцарапано тут и там. Ружьё он тащил за стволы. Вид его был настолько ошеломляющ, что Артур невольно заорал:
– Чё случилось?!
Генка замотал головой, забулькал и заикал. Потом согнулся пополам, уперся руками в колени, уронил ружьё и затрясся. Мальчишки смотрели на Жукова в полном обалдении. Кирилл спросил недоумённо:
– А где Олег?
Не разгибаясь, Генка судорожно замахал рукой и забормотал:
– Там… много… верхом… с ружьями… он там… я побежал…
Несколько секунд мальчишки молчали, переваривая сказанное. Потом Артур даже не сказал, а кашлянул:
– Бро… ты его бросил?!
Генка начал отплёвываться зеленоватыми сгустками. Артур шагнул к нему и ударил в ухо – не по-боксёрски-рассчитанно, а с размаху, от души, по-деревенски. Генка завалился на бок, сжался и даже не попытался встать.
От опушки донеслись сразу несколько выстрелов…
* * *
– Ты живой?
Спрашивали по-английски. Это было, пожалуй, единственное, что Олег сообразил внятно. Для всего остального слишком болел затылок.
– Мх, – сказал Олег. И понял, что голый лежит на чем-то колком и упругом.
Вокруг был полусумрак. Какой-то оранжевый, пронизанный тут и там пыльными лучиками света. За пределами этого полусумрака слышались звуки – гортанно-визгливая речь людей, ржание коней, блеянье овец… Что-то мешало на шее. Олег поднял руку.
Пальцы наткнулись на металл.
Он был в ошейнике, цепь от которого уходила куда-то в этот сумрак.
– Не дёргайся, – сказал тот же голос – голос мальчишки. – Не вырваться, я пробовал.
Олег повернул голову.
Возле него стоял на коленях парнишка лет 14-15. Голый и тоже на цепи с ошейником. Попривыкнув к полутьме, Олег различил, что его сосед буквально сплошь покрыт синяками и кровоподтёками. И ещё различил короткую стрижку, широко поставленные глаза, крепкий подбородок и усмешку.
– Где я? – спросил Олег по-английски.
* * *
Пятнадцатилетний Хирст Доррен был корнетом гусар эрла Амори – 5-й полк лёгкой кавалерии Королевства Норслиф. День назад во время рекогносцировки патруль, который он вёл, попал в засаду кочевников, нанятых Торбайским Халифатом после его поражения в Приморской компании, чтобы беспокоить южные границы королевства. О самом Олеге Хирст не особенно расспрашивал. Тот лишь рассказал, что попал в плен в степи, его товарищ погиб (при мысли о том, что произошло в реальности, Олег стиснул зубы так, что покрошилась эмаль), и Хирст сказал только:
– А, ты егерь… То-то я слышу – у тебя такой акцент… Нам говорили, что ваш полк сюда перебрасывают. Только это без пользы. В лес они не пойдут, а в степи пехотинцу делать нечего.
Возраст Олега его не насторожил. А говорил Хирст и правда почти на классическом английском, только иногда вставлял какие-то непонятные слова.
Тогда, в степи, Олег успел выстрелить из обоих стволов. А дальше что-то туго перехлестнуло горло – и была темнота, из которой он вынырнул лишь тут, в войлочной юрте, на цепи, прикованной к глубоко вбитому в землю металлическому столбу. Хотелось пить, но Хирст сказал, что воды нет и не будет.
– Нас захватил Юргил, – морщась, пояснил Хирст. – Каган Юргил, у нас по нему давно плачет верёвка. Жирная тварь почти без мозгов, но с огромным самомнением. Торбайцы осыпают его золотом, он разоряет наши границы. Всё просто.
– Зачем мы ему? – Олег старался подавить то и дело охватывавшую его дрожь.
– Ему нужны… рабы? – он с усилием выговорил это слово.
Хирст дёрнул губами:
– Ему нужно потешить своё самолюбие. Рабов у него – всё его племя. А мы – развлечение и игрушка.
Олег прикрыл глаза.
Да, это был код 4. Это Олег понял, едва Хирст упомянул Торбайский Халифат. Но понял как-то отстранённо, потому что теперь думал о том, что же будет с ним.
Именно с ним.
– Ты держись, Эльги, – тихо сказал Хирст. – В конце концов, мы все знаем, на что идём. Никто не встаёт под знамя насильно…
Да, мы знаем, на что идём подумал Олег. Знаем, но мне страшно.
Мне хочется пить. И мне оченьстрашно.
Неужели это – всё?!
* * *
Трудней всего переносят плен, рабство, заключение те, кто никогда не находился под угрозой потерять свободу. Олег не питал особых иллюзий насчёт сверхценности своей жизни. В конце концов, он родился и вырос в России – а дети этой страны во все века – как бы она не называлась! – гибли в больших и малых войнах с изумлявшей врагов и друзей отвагой, временами напоминавшей фанатичное безразличие.
Но быть убитым – это одно. А другое – когда тебе выкручивают руки! Когда тебя кормят какой-то гнилью! Когда держат голым в вонючем сарае!
От этого начинали заклинивать мозги. Он и взялся-то за это дело именно потому, что ему была непереносима мысль, что мальчишки и девчонки одного с ним народа – где-то в рабстве.
И вот сейчас он сам оказался на их месте…
Тому, кто живёт среди опасностей и бед, они начинают казаться частью жизни. Он может смириться – или мужественно бороться за своё достоинство – но в любом случае окружающее его не потрясает. А если случается перемена к лучшему, такой человек воспринимает перемену как временный праздник и всегда готов к возвращению прежних неприятностей. Но Олег-то был лишён подобного иммунитета! Он никогда не интересовался такими научными вещами, как статистика поведения в плену (он и не слышал о существовании такой науки!), иначе узнал бы, что в ситуации, похожей на его, ломались очень многие профессиональные военные. Сильному, уверенному в себе человеку вообще трудно осознать себя зависящим от чьей-то злой воли.
