Текст книги "Воин из Ниоткуда (СИ)"

Автор книги: Олег Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 2

– Слушай, Макс, а где Андрюха? – оглядываясь, спросил Олег.

– Да опять на Медведку убежал. Его от воды не оторвешь. Надоест – придет.

* * *

Уже вечерело, селяне подтягивались с работ: кто с поля, кто из леса. Наши герои, как почетные гости, к работам не привлекались. Но без дела и они не сидели. Посмотрели, как пристроились арожичи, как дела у раненых, хотя это было излишне. Гостеприимные дрожичи относились к ним как к своим родным, как могли, старались им заменить павших родичей. Поэтому после недолгого обхода, парни направились в общинный дом, куда вчера свалили захваченное оружие. Дрожичи, как и арожичи, были охотниками, и поэтому боевое оружие, как правило, хранилось в общинном доме и раздавалось только в случае угрозы. Да и обычными рабочими топорами селяне владели лучше чем саблями. Но сегодня было сделано исключение и по просьбе Араха и остальных им было разрешено выбрать себе оружие из числа трофейного.

Самым скромным оказался Вадар, хотя глаза мальчишки и горели от нетерпения. Но он уступил право выбора старшим, чего нельзя было сказать об Андрее.

– Так, все в очередь, я первый.

– А плохо тебе не станет?! Твоего топора здесь нет, так что шел бы ты отсюда. – Олег отпихнул в сторону Андрея, пропуская вперед Араха, который хоть и был на три года старше их, но не решался претендовать на лидерство.

– Сам маши этой каменюгой, я тебе чё, Геракл что ли? Я им так намахался, что ложка из рук вываливается.

– Тем более, дохлякам здесь делать нечего. – заметил Макс. – Иди с ложкой тренируйся.

– Убью, гад! Ты меня не трожь. Я хоть и маленький, но злой. По стене размажу так, что год соскребать будут!

– Угу. – отмахнулся Макс. – Еж – птица гордая, пока не пнешь, не полетит. – имея в виду Андрея, резюмировал он.

Арах с Вадаром растерянно стояли, не зная как воспринимать происходящее. Черак с Лудом усмехались в бороды и покачивали головами: может поражались пришлым, а может вспоминали свою молодость – когда-то и они за острым словцом в карман не лазили. Однако перебранка закончилась очень быстро. Места, как и оружия, хватало всем, и каждый стал выбирать себе то, что было по нраву. Впрочем, не смотря на большое количество оружия, выбор был не велик – это были сабли, копья, ножи. Каждый из парней выбрал себе по сабле и ножу, и только Вадар взял себе еще и лук с колчаном. Вообще-то это были единственные целые колчан и лук. Видно их хозяин был убит еще до того, как успел им воспользоваться. Было странно, что шурусы, являясь кочевниками и разбойниками, не имели почти луков. А ведь он так был популярен у хазар и печенегов. Но видно у шурусов были свои вкусы. Что же касается сабель, то они, как и ножи, были грубой работы, с небольшим изгибом и, судя по ремням, носились за спиной. Ножи были с односторонним лезвием и довольно длинными – около тридцати-тридцати пяти сантиметров.

Ножи тут же все повесили на пояса, а вот сабли, а так же лук и колчан, были отнесены в дом Черака. После этого все разошлись кто куда, и Андрей тут же слинял на речку. Вспомнили про него только тогда, когда в центре селения стали собираться родовичи. Кто-то рассказывал о своей охоте на кабана, тут же пошли в ход шутки, смешки. Как и в любой глуши, здесь остро ощущалась нехватка новостей и поэтому селяне были рады маломальскому событию. Что же касается прошлой ночи, то ее тактично обходили стороной. Нужно дать время арожичам придти в себя, а уж потом они сами все расскажут, приукрасив события и шутками и мистическими историями.

Но это будет потом, а сейчас все слушали вернувшихся охотников и время от времени добродушно поддевали их, когда они уж слишком начинали преувеличивать. В этот момент и появился Андрей – мокрый, взъерошенный, с горящими глазами.

– О! Андрюха. – первым увидел его Олег. – Ты откуда такой? За тобой что, приведение гонится?

– Приведение..! – растягивая слово, проговорил Андрей и разъяренно добавил: – Тебе бы такое приведение. Предупреждать надо. Эта же мокрица хвостатая меня чуть не утопила. Развели тут, черт знает что!

– Это ты про кого? – с удивлением спросил Макс.

– Про кого? А ты сходи на речку, там и узнаешь. Плавает там одна, проститутка, блин, зеленая. «Иди ко мне, я тебя поцелую, обласкаю». Еле вырвался. За хвост ее, да об корягу, за такие ласки.

– Не слишком ты вежлив с женским полом. – усмехнулся Олег. – А может, тебе привиделся хвост-то, а?

– Привиделся?! Ну сходи, полюбезничай. Ох, как она будет рада! Ей как раз твои усы по душе придутся.

– Ты, паря, не серчай на нас. – вмешался Черак. – у нас каждый знает, как удобрить водяного и отвести о себя беду. Страшна встреча с русалкой. Игривая она, все думает, что и другие смогут под водой жить как она. Как же ты спасся от нее?

– Так эта зараза – русалка? – обалдело переспросил Андрей. – Ну, приплыли! Тут еще и русалки водятся… – он, кажется, только сейчас осознал, что это произошло с ним, и наяву. – Да дура она, ваша русалка. Обняла она меня своими ручками и ну лезть целоваться: «Никого кроме меня не захочешь». Ну а у меня на этот счет свои взгляды. Я ей и киваю через плечо, мол, а эти крошки тоже такого же мнения. Она развернулась резко в ярости, а я деру; в гробу я видал такие ласки.

Народ дружно засмеялся: парню и в самом деле повезло, легко отделался. Подождав, пока все успокоятся, Черак произнес:

– Завтра ночью новая луна зародится, а утром мы соберемся на холме. Есть мне что сказать вам, родичи, да будет Корс мне в свидетели.

Черак с Лудом пошли к землянке, да и другие селяне, обсуждая слова вождя побрели к себе. Олег, похлопывая Андрея по плечу, предложил тоже пойти к землянке. Пора было ужинать и они всей ватагой двинулись к жилищу Черака. Вдруг Андрей заметил за дубом Лунгу, медленно идущую в сторону соседней землянки.

– Я сейчас, идите, на ужин успею.

– Поосторожней с моей сестренкой. – весело улыбнулся Арах.

– Да не боись, не обижу. Разговор у меня к ней есть.

– Да я за тебя боюсь, это тебе не русалка, можешь и получить. Если что не так.

– Спасибо за предупреждение… – догоняя Лунгу, отозвался Андрей. Парни зашагали одни, надеясь все узнать перед сном.

Андрей догнал девушку и пошел рядом.

– А ты чего не со всеми? – спросила Лунга, заметив того.

– И без меня дойдут, а ты куда?

– Тут недалеко березка есть, вот туда и иду. Место там красивое.

– Тогда я с тобой, покажешь, что за березка.

– А я думала, что после поцелуев русалки ты от всех девок шарахаться будешь? – озорно поглядывая, спросила Лунга.

– Вот если б ты меня поцеловала, тогда бы точно от всех шарахался бы.

– То есть я такая страшная, что после моего поцелуя можно бежать не оглядываясь?! – резко остановилась девушка, глядя на него изумленными глазами.

– Да нет. – поспешил поправиться Андрей. – Просто по сравнению с твоим поцелуем остальные противней кислой ягоды будут.

– А ты не попробовав – не хвастай! – хмыкнула Лунга, заливаясь румянцем.

– Угу, попробуешь тут. Видал я, как ты ножом управляешься. Да и братец твой предупреждал…

– Я, кажется, говорила ему, чтобы в мои дела не лез, не маленькая. – возмутилась девушка, и тут же игриво добавила: – А вообще он врать не станет, всегда знает, что говорит.

– Вот-вот. Ну а пройтись хоть с тобой можно?

– Иди, я же тебя не гоню. – мягко уступила Лунга, но своим видом давая понять, что это ничего не значит.

Они подходили к окраине селения, землянки остались позади, а впереди, на небольшом пригорке, и в самом деле раскинула свои «кудри» стройная береза. Солнце еще не успело опуститься за лес, и дерево светилось своей белоснежной одежкой с черными полосками.

– Нравишься ты мне. – задумчиво произнес Андрей, боясь посмотреть на спутницу.

Глаза Лунги вспыхнули, и легкий румянец разлился по ее щекам. С мягкостью в голосе она ответила:

– Нравиться могут многие, а любить нужно одну. – и с грустью добавила: – Нельзя верить воину. Вы разбередите девичьи сердца, а сами уходите. А нам что делать? – Последние слова Лунга произнесла, повернувшись к Андрею. Лицо ее было серьезным, а в глазах стояла печаль.

– Может ты и права. – хрипло произнес Андрей, беря руки девушки в свои и нежно их сжимая, та не сопротивлялась. – Но и воину нужно чтобы его ждали, и было куда вернуться и ради кого.

– А ты вернешься? – Лунга смотрела в глаза Андрея, ища ответ на свой вопрос. Тот запустил руку в густые волосы девушки и ласково притянул ее к себе. – Обязательно вернусь, моя красавица, обязательно.

Лунга прижалась к Андрею всем телом и он нежно ее обнял. Девушку слегка трясло. Андрей прижался лицом к ее волосам и когда она подняла голову, их губы оказались рядом. Лунга не могла и не хотела уйти от поцелуя, ее руки обвили шею ставшего ей дорогим чужеземца, и их губы слились в жарком поцелуе.

– Я… я… я люблю тебя! – жарко произнес Андрей, покрывая поцелуями губы, глаза, все лицо Лунги.

– И я тебя люблю, мой чужеземец. – шептала она, гладя его волосы и отвечая на поцелуи. – Только нам надо идти, нас уже наверно ждут.

– Пусть ждут. – прошептал Андрей. – Мне никто не нужен, кроме тебя.

– Нет, мой любый, нам нужно идти. – и Лунга ловко выпорхнула из объятий Андрея. – Догоняй! – весело крикнула она уже на ходу.

* * *

В доме Черака уже готовились садиться за стол. Агура возилась возле очага и Лунга сразу же направилась к ней. Вскоре все сели за стол, но никто не проронил ни слова в адрес Андрея и Лунги, хотя догадаться об их отношениях большого труда не стоило. Андрей сидел рассеянный до самого конца трапезы, Лунга же старалась занять себя любой работой. Подавала на стол, а как только все поели, она занялась мытьем посуды, отправив Агуру укладывать Дуга.

Вскоре темнота поглотила селение. Кое-где еще маячил слабый огонек от лучины, но ночная тишина входила в свое царство и лишь неугомонные сверчки нарушали ее поступь.

– Пора и нам ложиться. – прокряхтел Черак и затушил горящую лучину. Лишь слабый отблеск от тлеющих углей в очаге слегка освещал землянку.

* * *

Утром, успев только позавтракать, Луд с Чераком засобирались на холм. От помощи молодежи те с усмешкой отказались – придете, мол, вместе со всеми. В ожидании сигнала сбора, парни отправились к реке. Медведка была довольно спокойной, не очень широкой, но глубокой. Чтобы зайти в воду, нужно пролезть через кустарник, почти сразу же уходя по пояс. Правда, некоторые прыгали с навеса, сделанного из длинных жердей, с него обычно селянки полоскали белье. Сейчас на берегу еще никого не было – взрослые, в ожидании сбора, занимались мелкой работой по хозяйству, а ребятишки не успели еще вырваться от мамок и оккупировать речку. Поэтому парни облюбовали сухое бревно недалеко от реки, слегка поеживаясь от утренней прохлады.

– Олег, вы надолго здесь? – спросил Арах, бороздя тонкой веткой песок.

– Не знаю. – задумчиво ответил тот. – Но вообще-то мы собирались к князю. Не век же нам здесь сидеть.

– Это я понял. Я и сам к князю собираюсь.

– Ты?! – удивленно уставились на пего парни, лишь только Вадар промолчал, как будто зная причину такого решения.

Арах поднял голову и посмотрел на ребят, лицо его было серьезным и исполнено решимостью.

– Я поклялся, что вернусь на землю своих предков и защищу ее от вражеских ног.

– Ты думаешь, тебе князь так просто даст дружину, чтобы ты гонялся за призраками по степи? – усмехнулся Андрей. – Держи карман шире.

– Андрей прав. – присоединился Макс. – Без защиты вам не выдержать, а на князя судя по всему, надеяться не приходится.

– Да я и не надеюсь. – отмахнулся Арах. – Просто хочу в дружину напроситься, обучиться воинскому делу. Может смогу уговорить дрожичей, тех, кто раньше ушел, назад вернуться. Сами соберем оборону. Может кто и из соседних селений к нам переселится. Места всем хватит. – и немного помолчав, добавил: – Может и неправильно это, но другого пути нет.

– Да. Другого пути нет. – Вадар яростно сжимал кулаки.

– Что ж, пожалуй ты прав. – задумчиво проговорил Олег. – А как же семья: жена, ребенок? Да и отец старый?

– Я думал об этом… Здесь им будет хорошо, а я за год обернусь, дольше и нельзя. Время нельзя упускать.

– Значит тогда вместе и пойдем. – подытожил Олег. – Узнаем, что нам старейшины скажут, а потом поговорим с ними на эту тему.

Андрей лишь тяжко вздохнул в ответ, остальные готовы были идти хоть сейчас. Они с улыбкой посмотрели на товарища.

– Надо, Андрюх, надо! Хотя… если ты хочешь, то…

– Отвали! – оборвал Олега на полуслове Андрей. – Вечно вы только о себе, блин, думаете!

Раздавшийся крик из селения оборвал смех парней, всех звали на холм, где находилось капище дрожичей.

* * *

Капище располагалось в другом конце селения и когда парни подошли к нему, там уже собрались оба рода. Селяне почти кольцом встали на холме, обступив родовое святилище с трех сторон. Род Дрога Смелого был более многочисленным, чем род Арога Старого, а с присоединением остатков арожичей стал еще многолюдней. Но места на холме хватало всем: и взрослым, и детям. Само же капище ни чем не отличалось от арожского: Корс стоял так же величественно и могущественно, строго взирая на своих детей, но готовый, казалось, улыбнуться в любой момент, как наверно и любой родитель. Рядом с Корсом, в выложенном камнями подобии очага уже горел огонь, тут же стояли Черак с Лудом. Родовичи перешептывались, выдвигали разные причины столь неожиданного сбора. В первый день новой, только что зарождавшейся, луны свободные от работ селяне всегда собирались на капище, чтобы принести жертву Корсу. Но этот день будет только завтра. А что же сегодня? Нет, наверно это все из-за арожичей. Но они же нам родня, чего тут обсуждать? А может из-за тех троих, так странно одетых, что пришли с арожичами? Про них уже легенды ходят. Да что голову ломать-то, вон Черак уже говорить собрался, сейчас все и узнаем.

– Родичи! – Черак умышленно не назвал собравшихся дрожичами, как это было раньше. Не следует обижать арожичей, тем более что им теперь вместе жить. – Я собрал вас сегодня по очень важному делу. Но прежде чем я начну, обратим наши сердца к Доброму Корсу и принесем ему наши дары.

– Правильно! Мы никогда не оставляли Корса без даров.

– Правда! Корсу не за что на нас сердчать. Но почему именно сегодня? Первый день нового месяца будет завтра.

Селяне явно были в недоумении – что может решить один день? Ведь никаких вестей ни от князя, ни от других родов и племен не было.

Черак грозно взглянул на своих родичей.

– Мы собрались здесь, а значит, первым делом отдадим должное Корсу и щурам нашим. И пока мы этого не сделаем, я не произнесу ни слова о причине сбора.

Тут же воцарилась тишина. Не то чтобы Черака боялись, его очень уважали и знали, что от своих слов он не откажется. Как сказал, так и сделает. Не зря он уже много десятков лет стоит во главе их рода, многие помнят его старейшиной с самого своего рождения. И никто не сможет вспомнить хотя бы одного случая, когда бы Черак поступился своей совестью и решил дело не по старине, не по правде. Может, и было кому его решение не по душе, но проходило время, и они понимали его правоту. Дрожичи гордились своим старейшиной, но годы уходили, так же как уходили отпущенные Чераку годы его жизни. Нет уже в нем его былой силы, и недуги стали подбираться к его телу. Сколько он еще выдержит, и кто его заменит? И есть ли вообще ему замена!?

Между тем Черак и Луд подошли к деревянному изваянию Корса и высыпали в жертвенную чашу у его ног рожь и полили ее карагой. Немного караги плеснули и в огонь. Тот сначала недовольно зашипел, а потом, как будто распробовав угощение, взвился с новой силой.

– Добрый Корс! – обратился к идолу Черак. – Прими от детей твоих сей дар и будь нам защитой и опорой.

Черак еще немного постоял перед идолом и повернулся к селянам.

– Родичи! – прорезал тишину его крепкий голос. – вам не терпится узнать для чего я вас здесь собрал. Вы знаете, я никогда не отрывал вас от дел без надобности. Так и в этот раз. – Он немного помедлил и продолжил: – Чую, грядут большие дела и нам не остаться в стороне. Не спрашивайте меня сейчас, что за события идут и откуда это чувство. Я и сам не могу ответить – стариково это. Страшно, но хочется самому увидеть все, да только не знаю, доживу ли. Стар я стал и силы покидают помалу мое тело.

Среди селян прошелся шепот и раздались обадривающие выкрики. Для них он все еще был главой рода, а значит сильным телом, а главное душой.

– Да, это так. – не обращая внимания на выкрики, продолжил Черак. – и я не зря завел об этом разговор. Завтра первый день новой луны, первый день нового месяца. День, который мы обычно посвящаем Корсу. И я хочу, чтобы вы, родичи, выбрали мне приемника. Кого вы выберете – то будет ваша воля. Но как глава рода я должен сказать вам о своем выборе заранее.

– Да, это верно.

– Скажи, Черак, кого ты хочешь.

– Укажи достойного.

– Выбор нелегок. Вы знаете, сколько достойных мужей подалось на службу к князю, и нет надежды, что они вернутся когда-нибудь обратно.

В толпе раздались согласные голоса, полные горечи. Молодежь покидает землю предков, и род не может этому воспротивиться – князю нужны воины.

– Недавно большое горе постигло наших братьев – арожичей. – глухо рек старейшина. – Шурусы опять подло напали ночью, но никто не смог уйти от кары. Только и арожичей немного в живых осталось. Сейчас они среди нас, а Луд, старейшина рода Арога Старого, стоит рядом со мной. Вы все хорошо знаете и его, и его детей. В позапрошлом бою пала почти вся его семья, остались только Лунга и Арах. Многие из вас ходили с Арахом на охоту и были свидетелями его мужества, ума, доброты и твердости. Он молод, но и я был не старцем, когда меня избрали старейшиной. Вот мой выбор. – Черак указал рукой на Араха и подозвал его к себе. Тот вышел из толпы селян и растеряно подошел к Чераку и отцу. Он не ожидал такого поворота событий. Да, он скорее всего стал бы старейшиной над своими, но над дрожичами… кто он им? Сосед?

Родовичи громко обсуждали только что услышанное. Одни, одобрительно кивая головой, продолжали перечень лучших качеств Араха, другие говорили, что нужно все равно выбирать из своих. Были и те, кто хранил гробовое молчание, обдумывая все сам с собой.

– Ну, дела! – только и произнес Андрей, единственный, нарушивший молчание из всей троицы.

Арах смотрел на собравшихся и не мог решиться. Наконец, собравшись с силами, он сдавленно произнес:

– Я благодарю Черака за оказанные мне честь и доверие, а так же тех, кто одобрил его выбор. И я понимаю тех, кто считает меня чужим, хоть мы и одного корня. – голос Араха набирал силу и твердость. – и прежде чем вы сделаете свой выбор, я должен сообщить о своем решении. Не дело вставать мне на место тех, кто еще силен духом и крепок разумом, мое дело сдержать клятву, данную мной Корсу и пращурам. А для этого я должен идти к князю. Не за его дружиной, а за умением. Чтобы людей знающих собрать и других обучить. Мы сами должны защищать свои земли! – Арах стоял выпрямившись, раздвинув плечи, грудь его вздымалась от учащенного сердцебиения. В напряженной тишине раздался лишь сдавленный вскрик Агуры да тяжкий вздох Луда.

– Что ж, вы все слышали. – устало подытожил Черак. – Теперь выбор за вами. Утром вы его сообщите, как большинство решит, так оно и будет. Но это еще не все, есть еще одно решение, не менее значимое, чем это. – и мягко отступив в сторону, он указал на Луда. Тот, вскинув голову, оглядел всех собравшихся и с дрожью в голосе заговорил.

– Вы все меня знаете, и многие знают, что пятнадцать лет назад я потерял четырех сыновей в бою. Это тяжелая утрата. Я часто слышу их голоса и мысленно вижу их лица. Скоро я встречусь с ними в крие и мы опять будем вместе, и теперь уже навсегда. – Луд замолчал, смаргивая скупую слезу, его руки мелко дрожали. Справившись с комом в горле, он продолжил: – Но небеса послали мне утешение напоследок. Добрый Корс смилостивился надо мной и послал мне еще сыновей, таких же отважных и добрых, как и те, которых он держит у себя. Я пришел с ними к вам. Они называют меня отцом, а я их сыновьями, и я хочу, чтобы они были друг другу братьями по крови. Нет ничего священней крови. Мы живем, пока она есть и умираем, когда она покидает нас. Идите ко мне, дети мои – Олег, Андрей, Макс, Вадар, Арах. Вас снова пятеро, как и раньше.

Люди расступились, пропуская вперед крепких парней. Первым к луду подошел Олег.

– Здравствуй, отец. И спасибо тебе. – он крепко обнял старика, пытаясь сдержать навернувшиеся слезы. Остальные так же обняли луда, каждый называя его отцом. Вадар даже внимания не обратил на режущую боль в груди, он боялся только одного – чтобы бешено колотящееся сердце не выпрыгнуло из нее.

– Спасибо тебе, отец. Я никогда этого не забуду. – тихо прошептал Арах, прижимая к себе Луда. Тот уже не сдерживал катящихся по лицу слез. Это были слезы радости, их нечего стыдиться. В этот момент он был самым счастливым человеком на земле. Он гордо смотрел на собравшихся селян, многие из которых утирали слезы – рядом с ним стояли его дети. Его дети!

Черак украдкой вытирал нахлынувшие слезы. Он был рад за друга, рад его счастью, и одновременно сердце разрывалось от тоски – не испытал он такой радости и уже никогда не испытает. «Где ты, моя ладушка, что приворожила навек бесстрашное сердце? Никто не смог стать милым ему. Я скоро приду к тебе в крий и может… может там добрый Корс подарит это счастье – иметь дитя». Он с трудом взял себя в руки, его долг еще не выполнен. Люди ждут от него решения, решения по правде.

– Родичи! Как положили наши щуры, решивших побрататься кровью ждет последнее испытание – они должны очистится от сомнений и подготовится к обряду. Каждого из них посадят возле своего дуба, где они должны будут провести весь этот день и всю ночь без еды и с небольшим количеством воды. Им так же запрещено общаться с кем бы-то не было. Разрешается только отойти по нужде, для этого будет приставлен человек. Этого времени будет достаточно, чтобы обдумать свое решение. Любой из них, если передумает, может спокойно встать и уйти. Любое принятое ими решение будет их решением. Да будет Корс с нами!

Селяне одобрительно зашумели. Правда есть правда, и отступать от нее нельзя.

– Ну а теперь все расходимся по своим нуждам. Встречаемся завтра утром и каждый выскажет свое решение. Вагýр, ты и Сáрва будете с новобратающимися. Отведите каждого к дубу и займитесь всем необходимым. – отдал последние указания Черак. Потихонечку все стали расходиться, у каждого нашлась работа, да и подумать было над чем. Вскоре остались только Луд с Чераком, новобратающиеся и двое охотников.

– Корс с вами! – пожелал удачи парням Черак. – Пошли, Луд, нам тоже нельзя правде мешать.

Луд тепло посмотрел на своих детей и пошел следом за старейшиной дрожичей.

Парни сгрудились вместе, будто пытались избежать расставания.

– А как же Лунга? – еле слышно проговорил Андрей.

– Она брататься с тобой не будет, на нее это не распространяется. Хотя она с радостью назовет братом любого из вас. – так же тихо ответил Арах. – Так что из-за этого не переживай, лучше побойся того, что она тебе ответит.

– Хо! Я уже получил ответ. – весело ответил Андрей, словно камень скинувший с груди. Теперь его счастью ничего не грозило. – Эй, парни, а где там мой дуб зеленый?

– И цепь ему златую дайте. Тоже мне, кот ученый. – весело поддел его Олег. – Может тебе и русалку на ветвях подать?

– Ни каких русалок, мать их… Наобщался, хватит!

– Эх, нам бы день простоять, да ночь продержаться. – занялся плагиатом Макс. – Слушай, Вадар, а как же ты, с раной-то?

– А что мне? Сидеть можно, вода тоже есть. Я не то что день, я и седмицу так просижу.

Вагур с Сарвой шли рядом и только головами мотали. Вот ведь собралась шайка-то, один другого чище. Эти на самом деле всю седмицу просидят. Одно для них испытание – разговаривать нельзя, о чем не преминул тут же заметить Вагур:

– Как же вы продержитесь целый день и ночь, не разговаривая?

– А мы на пальцах объясняться будем. – ответил за всех Андрей и парни грохнули от смеха.

– Тогда я вас подальше друг от друга посажу. – сквозь смех сказал Вагур.

Через некоторое время всех пятерых по очереди разместили под дубами, и в самом деле в разных концах селения, так что каждый мог видеть одного, двух собратьев, да и то лишь издалека. Дубы были развесистыми, с пышными кронами, так что, не смотря даже на жаркое солнце, тени вполне хватало. А вскоре принесли и воды в берестяных больших кружках. Парни сели под своими укрытиями, каждый думая о своем. Селяне ходили мимо, ободряюще посматривали на них, но никто даже не пытался заговорить. Правда, она для всех, и все перед ней равны.

* * *

(Вадар) Интересная все-таки штука – жизнь. Никогда не знаешь наперед – что и как будет. Еще несколько дней назад я был уверен, что как только вырвусь из под опеки стрыя, подамся в охотники. Лучше меня стрельбой из лука и так мало кто из арожичей мог похвастаться. Конечно, одного этого недостаточно, и простого знания леса и зверей, тоже. Нужно сродниться с ними, только так можно настоящим охотником стать. А как тут сроднишься, когда стрый[1]1
  Стрый – дядя, старший брат отца или матери.


[Закрыть] на шаг от себя не отпускает. Все боится, что я повторю участь своего отца, его брата. Моего отца Корс к себе в крий давно забрал, когда я еще мальчонкой был. Задрал его раненный медведь… Эх, отец, если бы ты знал, как мне все эти годы не хватало твоих крепких ласковых рук! Чтобы уткнуться в твою рубаху, спрятаться от всех горестей и обид, а твои мозолистые руки гладили бы и гладили по голове. И ты бы привычно сказал: «Ты мужчина, сынок. А обиды и горести пройдут, главное будь сильным, смелым и добрым, иначе никогда не станешь настоящим охотником. Лес слабых и злых не жалует». А вот брат твой по-другому думал. Все к земле жался, лес стороной обходил, да и родовичей то же. Так и не обзавелся семьей, думал что и я таким буду. А я бы все равно с охотниками ушел бы, ведь и ты, и мамка этого хотели, хоть я и не помню ее совсем… Так бы и было, если бы не шурусы и не… братья мои. С ними куда угодно, хоть в само логово шурусов. Лишь бы не передумали они признать меня своим братом, а Луд своим сыном. У меня никогда не было братьев, а тем более таких отважных воинов. И хоть недолго их знаю, но и этого достаточно, чтобы понять – такие в беде не бросят и никогда не предадут. А я… я никогда не опозорю тебя, отец, и свою новую семью. И мы обязательно вернемся на нашу землю и в наш лес. Быстрее бы прошли эти день и ночь. И пусть это будет последний день моего отрочества, я не жалею об этом. Я буду настоящим мужчиной, как ты хотел, отец.

* * *

Вагур и Сарва исправно следили, чтобы никто из селян не подходил к их подопечным. Особую заботу вызывали ребятишки. Те так и липли к заветным дубам, чтобы подбодрить сидящих под ними новобратающихся или просто на них поглазеть, тем более, что о них уже ходили легенды. При приближении «надзирателей» ребятня с визгом разлеталась в стороны, чтобы снова собраться уже у другого дерева. Сами же «пленники» улыбаясь смотрели на возню вокруг себя, но сохраняли молчание, время от времени погружаясь в собственные раздумья. Солнце уже высоко поднялось над селением и не скупилось на жаркие лучи. Впрочем, густые кроны дубов не давали им никакого шанса пробиться к парням.

* * *

(Макс) Господи! Что я делаю, что творю?! Ты учишь возлюбить ближнего своего как себя самого, а на моей совести около десятка трупов! Фу ты, черт! Трупов… – загубленных душ. Хотя какие это души, если подняли руку на младенцев и женщин. Они сами себя загубили. И я не мог поступить по-другому, я не мог смотреть, как убивают детей. Да, я грешен, но разве это по-христиански, бросить в беде тех, кто приютил тебя, делил с тобой кров и хлеб? Прости меня, Господи и помоги мне! Я нуждаюсь в тебе! Я совсем запутался в себе. Раньше, там, все было ясней и проще. А здесь… я присутствовал при языческих обрядах, клялся перед идолом вместе со всеми, а теперь готовлюсь сам совершить языческий обряд. Мне дороги эти люди, они стали моими братьями, не по Христу, а по… крови. И я выполню этот обряд, хотя это и грех. Только для меня это не грех, а счастье. Я нашел свою семью. Понимаешь, Господи, я нашел ее. Та. Что осталась там… в той жизни, я был чужой в ней, я был лишен понимания. Может когда-нибудь я и пожалею о том роковом дне, когда все встало с ног на голову, но сейчас я благодарен ему. Здесь люди еще не разучились сопереживать, открывать свои чувства, быть людьми, в конце концов. Я не хочу обратно. Здесь жизнь бушует, а там тлеет. Только прошу, Господи, не оставь меня, дай мне силы и веру в Тебя и укажи мне мой путь в ЭТОЙ жизни!

* * *

(Арах) Старейшина. Да какой из меня старейшина. Вот отец с Чераком – это старейшины. Им еще управлять и управлять. А какой же я старейшина, если сразу же свой род покидаю? И оставаться нельзя. Иначе нас шурусы скоро и отсюда выгонят. Надо найти на них управу, не на других надеяться, а своими силами. Эх, вот бы таких собрать как… братья! Братья… Правду отец сказал, вернулись они. Только старшим теперь я стал. Хотя какое уж тут старшинство, неизвестно кому еще у кого учиться надо. Вон хотя бы Вадар – мальчишка мальчишкой, а такой характер имеет, каким не каждый седовласый похвастаться может. Про этих же троих и говорить нечего, у таких в друзьях ходить за честь было бы, а уж в братьях тем паче. С такими никакая беда, никакой враг не страшны. И слава Корсу, что они разделят вместе со мной мой путь… А отец и правда постарел. Жалко его оставлять. А уж про Агуру и Дуга и говорить нечего. Только нет другого пути, клятва за душу держит. Должен я вернуться на родную землю, и не просто победителем, а в первую очередь ее защитником.

* * *

Жара давала о себе знать. Парни время от времени припадали губами к берестяным кружкам, делая небольшие глотки, день был в самом разгаре, а воду стоило поберечь. Ребятня умчалась на речку и с визгом там резвилась, те же кто был привлечен родителями к работе, с завистью поглядывал в сторону раздающихся криков и смеха. Вагур и Сарва по очереди проводили парней до отхожего места и теперь решили установить дежурство. Вагур первым остался возле деревьев, отправив напарника отдыхать. День еще не собирался заканчиваться, а впереди вечер и ночь, так что силы надо беречь. Он не спеша переходил от одного дерева к другому, хотя особой нужды в этом не было. Но работа есть работа.

* * *

(Андрей) Вот зараза! Значит мне есть нельзя, а меня можно?! Проклятые комары. И вообще, что за дурацкие обычаи, они бы еще цепь с ошейником одели и к столбу приковали. Неужели нельзя по-человечески, русским языком спросить: «Согласны ли вы добровольно взять в жены, тьфу ты, в братья то есть, этих мымриков?». Да! Да! И еще раз да! Кто ж против. Эти двое и так уже давно как братья, чтоб им там икнулось, про пацана и говорить нечего, отчаянный парень. Стеснительный больно, но это не проблема, вот закончится вся эта тарабарщина, и возьму над ним шефство. Он потом любому из них рот закроет, научу его дверь с пинка открывать… Ну а с этим доморощенным президентом тоже все ясно, только занудный как Макс. Но того хоть подоводить можно, а этого, как Олега, фиг выведешь из себя. И молчит, как об угол ударенный. Но уж лучше такой президент, чем такой болтливый, как наш Боря… Эх! Угораздило же попасть фиг знает куда, и все из-за этих чудил. Приключения им подавай, недоумки, блин. А я теперь топором тут размахивай, как полоумный неандерталец, накрылся мой диванчик на кухне. Ну да ладно! А вот батя ничего, староват немного, ну так пятерых таких придурков как я «вырастить», любой не выдержит. Тут железные нервы нужны. Вон мой родной, от одного меня сбежал. Помахал нам с мамочкой ручкой и был таков. Ну и пусть катит. Он там, а я теперь здесь. Маманю конечно жалко, да у нее свои дела, пока она мне там папашу нового ищет, я себе уж здесь отца нашел. И дочка у него классная, любого за пояс заткнет, не то что тамошние. Только и знают сплетничать о том кто где что купил и почем. И при знакомстве чуть ли ни первый вопрос: «А на бар у тебя деньги есть?». Тьфу, достали! А Лунга… Эх, не успел влюбиться, а уже расставаться. А все эти черти виноваты, вечно им на месте не сидится. Послать бы их подальше, да ведь пропадут без присмотра, как дети малые. Так и придется с ними тащиться. Да и клятву ведь дал, куда от нее сбежишь. И Лунга не простит, если останусь. Эх, жизнь! Быстрее ночь что-ли бы настала, да утро!