Текст книги "Воин из Ниоткуда (СИ)"

Автор книги: Олег Никифоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

– Поворачиваем обратно! – крикнул воевода, обернувшись к своим. – Княгиня с Потаком в беде, на выручку идем!

Дружина летела во весь опор, благо дорога была уже знакома, и даже наступившая ночь не смогла сбить их с пути. На рассвете отряд был уже под стенами Танагиря. С несущих стражу дружинников сон сняло как рукой, они растерянно столпились у бойниц, не зная, как поступить.

– Что встали?! Отворяй ворота!

– Подождите немного, разрешения спросить надо.

– Чего!!! – взревел воевода. – А ну отворяй, пока я не снес их к чертовой матери!! Или вы забыли, что в граде наш воевода и раненые? Войны захотели?!!

Стражники, многократно наслышанные о суровом нраве Олега, испуганно заспешили вниз и распахнули ворота, не забыв посторониться с дороги. Светлогорцы вихрем ворвались в город. Уже почти перед самым домом жреца путь им перегородил большой отряд танагорцев.

– Не спеши, воевода. – выехал вперед сотник большой дружины Турах. – Поговорить надо.

– О чем? Или может, мечи скрестить хочешь? – Олег подъехал ближе, держа руку на рукояти меча, глаза его горели решимостью пройти любой ценой.

– Этого я хотел бы меньше всего. – неохотно ответил сотник. – Мы не враги вам, но и вы не вмешивайтесь не в свои дела.

– Не в свои?! Мы воины Корса, а его правда за Оланой. Именно с ней сейчас его жрец Мирояр, а не с этим старым мошенником Мирадом. Это вы слепо верите ему, как щенята. Хотите сражаться? Давайте! И поглядим, на чьей стороне будет помощь Корса.

Олег намеренно бил на заступничество Корса и стоящую за ним правду. И это возымело свое действие. Среди танагорцев послышались перешептывания и споры, дружинники один за другим стали переходить на сторону светлогорцев. Турах хмуро молчал, понурив голову. Наконец он сдался.

– Твоя взяла. Только я не хочу проливать кровь в моем граде.

– И я не хочу, и надеюсь, что не придется. А если бы вы сразу думали своими головами, а не чужими, то об этом и разговора бы не велось. – и Олег тронул коня, увлекая за собой остальных.

Через несколько мгновений они уже были возле дома жреца. Завидев приятеля, Ждан радостно выбежал на встречу.

– Наконец-то! Я знал, что ты сразу же приедешь.

– И как всегда, вовремя. – подошел к ним Потак. Вслед за ним шел сотник танагорской дружины Богур, который присутствовал на свадебном обряде Олега и Оланы, его приятель, сотник Шадар, был тяжело ранен и сейчас находился на лечении.

– К сожалению, не всегда. – с горечью ответил Олег, но тут его взгляд встретился с взглядом Оланы, выходящей из дома в сопровождении жреца. Она смотрела на него уверенно и спокойно, не выказывая никаких эмоций, перед ним стояла княгиня. И воеводе вдруг нестерпимо захотелось, чтобы она улыбнулась ему, ему одному, той мягкой и нежной улыбкой, которая сводила его с ума. Спрыгнув с коня, он пошел ей на встречу и остановился, не дойдя лишь двух шагов, словно наткнувшись на стену льда ее глаз. Она не проронила ни слова, стоя, сложа руки на груди.

– Прости меня, родная. – мягко произнес Олег. – Я люблю тебя, солнышко, ты вся моя жизнь.

Олана чуть пошатнулась, ее плотно сжатые губы дрогнули, а взгляд потеплел. Она сама преодолела эти два шага, разделяющие их, и внимательно посмотрела в глубокие глаза воеводы.

– Я люблю тебя. – повторил он, чуть улыбнувшись самыми уголками губ. И девушка не выдержала, уткнувшись лицом в грудь мужа, слезы сами полились из ее глаз. Все напряжение, в котором она пребывала последние сутки, вылилось наружу. Теперь пришел тот, кто защитит ее, и в чьи руки она отдала себя добровольно. Олег крепко прижал к себе жену, поглаживая ее по голове и шепча ласковые слова. Наконец он мягко отстранил Олану от себя, посмотрев в ее волшебные глаза.

– Ты должна быть сильной, моя радость. – прошептал ей воевода почти в самое ухо. – Ты – княгиня. Люди верят тебе и вверяют свои жизни.

Отступив на один шаг назад, Олег вынул свой меч из ножен и поднял его над головой, острием вверх.

– Слава княгине Олане!

– Слава! – нестройно подхватили несколько голосов и, потом, более дружно повторили: – Слава!!! Слава!!!

– Слава тебе, муж мой. – как можно нежнее, но очень громко, чтобы все слышали, ответила княгиня.

– Муж?! – замер с открытым ртом Турах, ошарашено вращая глазами.

– Да, муж. – усмехнувшись, чуть с вызовом ответил Олег, и тут же, убрав улыбку, грозно добавил: – Но княгиня – она! И тем, кто об этом забыл, я напомню. В детинец, к терему!!

– К терему!!! Веди нас, воевода. Слава княгине Олане! Долой Мирада!

Дружинники могучей волной, всасывая в себя встречных гридней и набирая силу, хлынули к детинцу. У ворот на этот раз обошлось без пререканий. По знаку Тураха стража тут же отворила дубовые ворота, и значительно выросший отряд без задержек проехал внутрь. У крыльца терема, на ступеньках, расположились несколько дружинников. Заметив надвигающуюся на них грозную массу вооруженных людей, те повскакивали на ноги. Олег, Ждан, Клюд, Андрей и Богур с Потаком в сопровождении нескольких десятников и гридней быстро прошли мимо ошеломленных стражников, не обращая на них ни малейшего внимания. На этот раз все переходы и закутки княжеского терема были настолько хорошо знакомы Олегу, что он, не задумываясь, преодолевал их один за другим, продвигаясь к Малой палате. Именно там он надеялся застать вельмож Танагории и ведуна с ними в купе. Вот и она. Ударом ноги воевода распахнул большую дубовую дверь с искусной резьбой и вошел в палату. Сидящие за столом дружно подняли головы и с изумлением посмотрели на посмевшего их потревожить в столь важный час, да еще таким грубым образом, светлогорца. Мирад, сидевший во главе стола, вскочил и раздраженно сверкнул глазами из-под густых бровей, кое-кто схватился за меч. Но Олег спокойной, слегка вальяжной походкой подошел к столу и окинул взглядом сидящих.

– Что это вы, такой важный совет собрали, а ни княгиню, ни жреца не позвали? К чему непотребу творить?

– А ты не у себя дома, и нам не указывай! – поднялся с места невысокий, но очень упитанный Пуяр, наместник Заболотья, зло щуря маленькие глазки. – И ни какой княгини мы не ведаем!

– Ой ли? – усмехнулся воевода, глядя, как кое-кто из вельмож опустил глаза. – Так уж и не знаете? А как же Олана?

– Ее еще никто на стол не ставил. – еле сдерживаясь прошипел Мирад. – Кого захотим поставить, тот и будет нами володеть.

– Да и не нашего роду-племени она. – тяжело поднялся танагорский больший воевода. – То, что с детства промеж нас росла, то верно. Олана нашим старым князем удочерена, пришлая она.

Олег аж замер от неожиданности, пораженный услышанным, но времени на осмысление не было, и он вновь взял инициативу в свои руки, заговорив уверенным насмешливым тоном.

– Я вижу, ведун, ты сам в володари метишь. Не рано ли? А вы их мнение спросили? – воевода кивнул головой в сторону стоящих за его спиной вперемежку со светлогорцами танагорских дружинников. – И что вы на вече скажете?

Среди собравшихся за столом вельмож, включая и нескольких начальников танагорской дружины, прошлась волна растерянности. Садар, наместник Южной Земли, хмурый высокий вельможа, встал из-за стола и, направившись тяжелыми шагами к Олегу, занял место рядом с ним.

– Твоя правда, светлогорец, не по чести суд творим. Пусть народ решает.

После этих слов еще несколько вельмож, купцов и воинских мужей присоединилось к Олегу, глядя друг на друга виноватыми глазами. Стоящий за спиной Олега Ждан вышел вперед и с презрением бросил оставшимся за столом:

– Дружина, как и прежде, верна княгине, кто бы она ни была. И сомневающихся больше нет. Вам не удастся обвести нас вокруг пальца.

В это время в двери протиснулся весь изрубцованный шрамами Лияк и, подойдя к воеводе, сообщил:

– Прибыл гонец от крепостной стражи. Говорит, посадский люд вооружается, на приступ идти хочет.

– А чего требуют? Не просто же так за топоры взялись. – Олег с замиранием сердца ждал ответа. Сотник посмотрел на вельмож, стоящих у стола, усмехнулся. И повернувшись к воеводе, ответил:

– Хотят княгине Олане на выручку идти, чтоб от этих мужей ее избавить. – и Лияк усмехнулся еще раз.

– Ну, вот вам и глас народа! – вздохнув, с облегчением возвестил воевода. Услышав радостные крики, Олег обернулся и увидел идущую ему на встречу Олану.

– Дорогу княгине! – рявкнул он замершим у стола вельможам, отступая на шаг в сторону. Поравнявшись с ним, Олана с благодарностью кивнула ему головой и подошла к Мираду. На ее голове уже красовался золотой княжеский обруч с каменьями, а на плечи было накинуто красное карзно.

– Ты просчитался, ведун. Тебе не владеть Танагирем! Убирайся прочь, отныне тебе запрещено под страхом смерти приближаться к терему. – в голосе девушки звучали металлические нотки. Но стоило ей повернуться к дружинникам, и ненависть в ее глазах сменилась теплом и благодарностью.

– Спасибо вам, други мои, за вашу верность и мужество. Только благодаря вашей стойкости сегодня не была пролита кровь невинных. Великий Корс не простил бы нам этого. А сейчас все на Вечевую площадь, пока мой народ не разнес в ярости кованые ворота.

Дружинники с трудом сдерживали счастливых горожан и посадских, желающих пробиться к княгине, чтобы поцеловать ее плащ. Столпившиеся позади нее вятшие мужи понуро стояли кучкой, уткнувшись глазами в землю. Потерявший всю свою спесь Пуяр прятался за их спины, став еще ниже, и лишь только его полнота не давала ему возможности стать невидимым. Старый ведун, оставшись один, под грозными взглядами дружинников был выпровожен из терема, и отправился к себе, скрежеща зубами от досады и ненависти. А Олана как будто стала еще краше, ее глаза лучились счастьем. Возможно впервые за многие годы, она почувствовала на себе любовь танагорцев, готовых сражаться за нее не на жизнь, а на смерть. И не то чтобы ее не любили раньше, просто эта любовь еще никогда не предназначалась ей одной, так явно и так сильно. И все часы горечи и отчаяния отступили в этот момент, словно испугавшись этой любви, уступив место спокойствию и вере.

Олег с улыбкой смотрел на жену, любуясь ее статью и красотой. Темно-каштановые волосы, волнами спадающие с плеч поверх карзно и стянутые на голове золотым обручем, горели на солнце красной медью разных оттенков. Белоснежная кожа лица, еще не успевшая покрыться первым загаром, тонкие, чеканные черты носа, губ и глаз. Стройная фигура, обтянутая тонкой, но плотной материей вышитого длинного сарафана… Олег с трудом перебарывал в себе желание подойти и обнять ее, покрывая поцелуями. Но горожане вряд ли бы оценили его поступок, и поэтому, чтобы хоть как-то отвлечься, он внимательно осмотрел теснившуюся толпу. Однако ничего подозрительного Олег не заметил, да в общем он на это и не рассчитывал. Мираду нужно время, чтобы придти в себя и принять какие-то действия, а уж остальным тем более. И Олег снова с любовью и гордостью посмотрел на Олану, произносившую глубокую и доходчивую речь, обращенную к собравшимся. Слова текли связано и без запинок, от самого сердца. Правда для воеводы было немного непривычно произошедшие в любимой изменения, но с другой стороны теперь она княгиня, а не княжна, и это должно было сказаться. За своими мыслями Олег не расслышал последних слов Оланы и поэтому сильно удивился, когда все взгляды обратились в его сторону. Смутившись, он растерянно посмотрел на княгиню, которая протягивала ему руку. Взяв воеводу за руку, она снова обратилась к собравшимся.

– Корс соединил наши реки жизни, смешав их течение, и тому есть много свидетелей. Он храбр и смел, умен и справедлив, многие из вас сумели в этом убедиться. Я верю, что вы примете его и будете ему также верны, как верны мне.

Гул одобрительных голосов поглотил ее последние слова.

– Слава княгине Олане! Слава князю Олегу! – крикнул кто-то из толпы, и его слова поддержали сотни людей.

* * *

Олана не стала рубить с плеча и, заняв престол, сохранила за всеми их места, не зависимо от того, на чей стороне они были. Лишь только Пуяр был лишен титула наместника. Его место занял больший воевода Илутич, тот самый, который заявил о том, что Олана пришлая. После того случая, потеряв уважение дружины, он хотел отойти от дел, но юная княгиня не отпустила умного, опытного княжьего мужа, поручив ему самое большое владение. Ну а большим воеводой стал сотник Богур, сохранивший преданность княгине в самое тяжелое для нее время. Да еще Олег настоял на создании личной охраны княгини, которую возглавил проявивший немалый ум и организаторские способности, произведенный в сотники, Ждан. Он и его жена Дануся стали доверенными лицами Оланы и ее советниками.

* * *

У Олега не выходили из головы услышанные им тогда, в Малой палате, слова. Улучив момент, он спросил об этом жреца Мирояра, и тот пообещал ему об этом поведать. На другой день, когда в той же Малой палате собрались наиболее близкие Олане и Олегу друзья, жрец начал свой рассказ.

– Тяжело судить: прав Илутич или нет. Каждому из вас ведомо, что порой пришлые оказывают больше пользы чем свои, но и то ведомо, что свою родную землю человек тоже до конца никогда не забудет.

– Но я не знаю своей родины. – тихо возразила княгиня, прижимаясь к Олегу.

– Это правда, ты не знаешь ее, хоть к ней и тянешься. Ты – светлогорка.

Сидящие в изумлении уставились на Мирояра, не веря своим ушам. Только Потак с Межатой спокойно восприняли услышанное и согласно закивали головами. Заметив странность их реакции, Олег повернулся к ним, подозрительно прищурив глаза.

– Подождите, так вы что, всё знали?

– Ну, я эту историю от Вочары узнал. – пояснил Межата. – Да и то, не слишком давно.

– Зато я Олану еще совсем грудным ребенком помню. – прогудел Потак, улыбаясь в усы. – Даже на руках пару раз держал.

– Олег смотрел на старших друзей широко открытыми глазами, Олану всю трясло, она крепко стиснула его руку, словно боясь, что и он окажется небылицей. Наконец Олегу удалось справиться с волнением, и он хрипло выдавил, мотнув головой:

– Но как? Ничего не понимаю, я совсем запутался.

– Не мудрено. – добродушно рассмеялся Мирояр. – Ты сам все запутал, влез раньше деда. Нас, стариков, нужно уметь слушать. Это вы, молодые, все торопитесь, а нам уже спешить некуда, вот поэтому наша речь и нетороплива.

Воевода виновато опустил голову, но тут же поднял на жреца вопросительный взгляд. Но тот продолжил, как будто его и не перебивали.

– Да, моя девочка, ты – светлогорка, и твой отец был светлогорским князем.

Последние слова вызвали новую волну восклицаний, но Потак поднял руку, прося тишины. Дальше продолжал он сам.

– Мирояр прав, Олана – дочь светлогорского князя.

– То есть сестра Вельтара? – изумленно спросил Андрей.

– Нет.

– Но…

– Не перебивай. Вы слишком молоды, чтобы помнить те времена. Тогда еще не Измир, отец Вельтара, в Белогоче сидел, а князь Бояр. Именно он отец Оланы. Он был мудрым, добрым правителем. Бояр избегал войн, стараясь улаживать ссоры с соседями мирным путем. Поэтому половина Дикой Земли тогда принадлежала оранцам, зато с Танагорией у нас были самые наилучшие отношения. Купцы безприпятственно ходили через горы туда-обратно. Я тогда был сотником большой дружины и вхож в княжеский терем. Еще мой отец верой и правдой служил Бояру. Когда в семье князя родилась дочка, это был и радостный, и печальный день. Княгиня тяжело перенесла роды и на другой день покинула этот мир. Князь разом постарел, забросив все дела. Он целыми днями сидел, уединившись в своей светлице, или ходил к холму, что возвышался над прахом княгини. А младенцем занимался старый Вочара. – Потак усмехнулся и задумчиво покачал головой. – Мне кажется, он и тогда был не моложе, чем сейчас. В его доме уже рос один ребенок, в котором он души не чаял. Это был сын большего воеводы Измира.

– Вельтар?!

– Он самый. В то время он уже был крепким сильным подростком с упрямым характером, но с головой на плечах. Вельтар не особо ладил с отцом, которому до него не было дела, поэтому часто уезжал с дружинниками в небольшие походы. Вочара сильно переживал в его отсутствие, но считал, что это будет хорошей наукой для мальчика. Мать Вельтар почти не знал, он был еще совсем мальцом, когда отец не рассчитал силы и ударил жену в большом гневе. Та и померла сразу. Это только добавило отчуждения в отношениях отца с сыном… Да, я немного отвлекся. Так вот, как я уже говорил, князь совсем забросил свои дела и этим воспользовался Измир. Дружинники боялись своего воеводу, и он пользовался этим. При поддержке покойного наместника Жабира и нескольких купцов он стал прибирать всё к своим рукам. В конце концов, Бояр догадался о грозящей ему опасности и вспомнил о ребенке. Вместе с небольшим отрядом, прихватив с собой годовалую дочку, князь отправился в Танагорию к своему другу, князю Сажару. Обратно живым он уже не вернулся, его изувеченное тело привезли горцы, которые и нашли его на одном из перевалов. Измир обвинил танагорцев в убийстве князя, а в купе с ними и самих атгаров. Правда, получив достойный отпор, он больше туда не совался, а, заняв княжеский стол, направил свои силы против оранцев. Многие поверили ему, а многие просто боялись за свои жизни. – Потак тяжело вздохнул, запустив мозолистую ладонь в свои посеребренные сединой волосы. Немного помолчав в полной тишине, он слегка пригубил налитой в чарку медовухи и под обращенные на него взгляды слушателей продолжил: – Поначалу и я поверил ему, не обращая внимания на ползущие по Белогочу слухи о причастности нового князя к убийству Бояра. Но как-то раз Вочара обмолвился о том, что дочь князя Бояра жива, и что ее прячут в тереме Сажара. Правда, он тут же взял с меня слово молчать об этом. Вот тогда-то я и стал понимать, что слухи рождены не на пустом месте. Ну а по молодости тяжело скрывать свои чувства, вот Измир и сослал меня в Дикую Землю воеводой.

– Так что же на самом деле произошло с Бояром? – поинтересовался Клюд.

Олана с замиранием сердца слушала историю про своих родителей, вытирая набегающие слезы.

– Скорее всего, Измир и вправду послал навстречу ему наемных убийц. – ответил за Потака Мирояр. – Нашему князю незачем было делать этого. Бояр пришел к нему с одной просьбой – укрыть свою дочь от неминуемой гибели. Сажар предлогал другу военную помощь, но тот отказался. Не хотел он кровопролития на своей земле. Погостил немного, да и уехал обратно. После этого никто его больше не видел. Ну а как стало известно о его страшной гибели… В общем, где один ребенок, там и второй не помеха. Так Олана и стала дочерью Сажара, отца Радана. Они с княгиней как могли, заменяли ей отца с матерью, пока не умерли через семь лет от мора, который свирепствовал в том году в Танагире. Потом уж Радан заменил Олане родителей, окружив ее своей любовью.

На этих словах девушка уткнулась в рубаху Олега и разрыдалась. Тот нежно ее гладил, задумчиво обдумывая услышанное.

– Так значит вот почему, Вельтар перед своей смертью говорил мне, что хотел вернуть Олане ей положенное, и меня просил сделать это. – Олег потер в задумчивости лоб и негромко спросил: – Но тогда получается, что он прекрасно знал, кто такая Олана?

– Конечно. – вновь заговорил Потак. – Но не сразу. Через шесть лет, когда Вельтару уже шел двадцать первый год, он решился выступить против отца. Народ был доведен до крайности его жестокостью, да и не только простой народ. Наместники Роглад и Север, белогочский посадник, а также несколько купцов встали на сторону молодого княжича. Тогда большая часть дружины находилась в Дикой Земле, и мне с Добравом удалось убедить их выступить против Измира. А в Белогоче Велигор поднял остальных. Молодые гридни с жаром откликнулись на призыв юного княжича, встав грудью на его защиту. Поняв, что дружина отвернулась от него, князь попытался уйти на полдень, в Междуречье, где находился верный ему Жабир, но не успел. Его сердце не вынесло поражения, и он умер в один миг, а на стол сел Вельтар. Вот тогда-то Вочара и поведал своему воспитаннику об Олане. Узнав, что она жива, Вельтар очень обрадовался, но уступать ей свое княжение не собирался. Возможно, он и вправду хотел восстановить справедливость с помощью женитьбы на княжне, но тут появился Олег, расстроив все его мечты.

– Как всегда. – буркнул по привычке Андрей, но никто в ответ не проронил ни слова. Подавленные услышанным, все сидели, понурив головы. Олана тихонько вытирала платком стекающие по лицу слезы, а Дануся с Весенкой пытались ее утешить, поглаживая по голове. Мрачный как туча, Олег первым нарушил молчание, тяжело опустив руку на стол.

– Олана по праву не только княгиня Танагории, но и Светлогорской Земли. И я первым признаю за ней эту власть.

– И я. – отозвался Андрей.

– И я. – поддержал их Клюд.

– И я…, и я… – неслось со всех сторон.

Олана испуганно смотрела на сидящих за столом людей, признающих ее своей княгиней, княгиней сразу двух княжеств. Ее охватил такой холод, что даже ногти на руках посидели. Олег мягко накрыл ее ладонь свою и кивнул головой.

– Боюсь, не все в Белогоче обрадуются этому известию. – покачал головой Потак. – особенно те, кто сам на это место метит.

– Если дружина и ремесленники встанут на нашу сторону, как встали здесь, то бояться нечего. – уверенно ответил Межата и, посмотрев на Олега, добавил: – К тому же с такой княгиней и таким князем.

– Нет, дружище. Правитель должен быть один, и это Олана, возможно, я хороший воин, и, возможно, неплохой воевода. Но князь… Нет, каждому свое. К тому же, я еще не вернул должок. Прежде чем возвращаться в Белогоч, я наведаюсь в Роланию, проведаю кое-кого.

* * *

Убедившись в твердом настрое мужа, Олана махнула рукой. Удивительно, как Вельтар терпел такого упрямца рядом с собой. Княгиня хотела было послать вместе с ним еще сотню танагорцев, но Олег категорически отказался. Тогда Олана, не слушая протестов упрямого мужа, отправила вместе с ним своего доверенного Ждана, правда всего лишь с десятком гридней. По наказу княгине он должен был в случае накаливания обстановки пригрозить роланцам войной, выступив от ее имени. Таким образом, светлогорская дружина, насчитывающая две сотни воев да несколько роланцев, через несколько дней после своего возвращения в Танагирь, вновь покинула город, увеличившись лишь на один десяток.

Олег не стал сразу вторгаться в роланские земли, а, испросив согласия наварского князя, переправился на другой берег Хори и по ходу ее течения отправился к ханкасам. Двое оставшихся в живых соплеменников Рогвода заверили его, что их род, в отличие от других, живет в самом устье реки и идти до него не более трех дней. И они не ошиблись. На закате третьего дня дружина вышла к морскому заливу, на берегу которого расположилось несколько ханкаских поселений, окруженными мрачными неприступными скалами. Правда, вдоль реки вовсю кипела жизнь: рыбари закидывали свои сети, на свежей траве паслись небольшие стада коров и овец. Зеленица здесь только-только вступила в свои права, и теплое яркое солнце прогрело, наконец, каменистую почву. Поморцы настороженно встречали большой военный отряд, но успокоенные земляками, переставали вскоре обращать на него внимание, продолжая заниматься своими делами. А гридни с восхищением и благоговением смотрели на простирающую морскую гладь, так отличающуюся от привычного их взгляду спокойного Белого озера.

Родители Рогвода жили на самом берегу моря в большом крепком деревянном доме. Жизнь не переставала преподносить сюрпризы, и Олег с удивлением узнал, что отец Рогвода не только вождь рода, но и глава союза ханкаских племен. Узнав о цели прибытия светлогорцев, их приняли как самых дорогих гостей, со всеми возможными почестями, хоть те и принесли горькую весть. Услышав о гибели сына, его мать, высокая статная женщина со светлыми волосами, в простой одежде, но величественным видом, не выдержала и расплакалась. Извинившись, она покинула гостей и ушла в свои покои. Отец же стойко перенес печальное известие, оставшись с гостями, лишь только его лицо, обветренное холодными морскими ветрами стало серым, как пасмурные рассветы его земли. В знак траура на корабле, стоящем в бухте, был приспущен развевающийся на ветру вымпел. Хоть Олегу и не терпелось быстрее повернуть в Роланию, он пообещал задержаться на три дня.

Светлогорцы в изумлении бродили по скалистому берегу, любуясь раскинувшейся морской ширью, кипящей бурлящими волнами, которые разбивались об огромные каменные глыбы. Олег проводил дни с родителями Рогвода, рассказывая им об их сыне, об их дружбе и совместных походах, узнавая в ответ так же немало интересного о своем друге. Кроме Рогвода они имели еще одного сына, но сейчас он отсутствовал. Один лунник назад он отправился в плавание к соседним берегам и островам, так что вернется, возможно, не скоро. Рогвод, в отличие от брата, недолюбливал море, предпочитая бродить по суше, и часто покидал родительский дом в компании друзей, таких же бесшабашных парней, как он сам. И вот теперь он покинул свой дом навсегда. Узнав о том, куда направляется воевода и с какой целью, вождь пожелал отправить с ним своих воинов-ханкасов. Поначалу Олег было согласился, но потом отказался от этой помощи. Запасных коней светлогорцы с собой не взяли, а от пеших воев было бы больше проблем, чем помощи.

Покинув гостеприимных хозяев, дружина выступила в обратный путь, но теперь уже по другому берегу реки. Обходя мелкие заставы и не ввязываясь в ненужные им стычки, светлогорцы продвигались вглубь Ролании. Наконец одно из укрепленных селений, предупрежденное о вторжении чужеземцев, выставило свое ополчение, насчитывающее несколько десятков наспех собранных воев. Будь это на поле битвы, Олег, не раздумывая, бросил бы вперед свою дружину, пройдя насквозь их нестройные ряды. Но он устал от крови. И хоть воевода и пришел сюда именно за ней, но это должна была пролиться кровь лишь одного человека.

Остановив движение, Олег послал вперед двух гридней с белым флагом, давая понять, что он готов вступить в переговоры. Ждать пришлось не долго, вскоре дружинники вернулись в сопровождении двух роланцев, один из которых оказался посадником крепости. Воевода вежливо встретил послов, предложив им присесть возле импровизированного стола. Мягким спокойным голосом, но тоном, не терпящим возражений, он выдвинул свои требования.

– Мне не нужна ни ваша земля, ни ваше богатство. Я пришел не воевать. Но мне нужен один человек, и без него я назад не уйду.

– Кто же он?! – удивленно поднял брови роланец. – И что он такого сделал, что ради его одного пришло целое войско?

– Он предал нас, так же как предал своих товарищей. Сотня доблестных воев взирает на нас с небес и ждет отмщения. Его имя Довень, ваш воевода Довень.

– Твои слова подобны острию меча. – лицо посадника мгновенно стало серым как пыль на дороге. – Такое на ветер не бросают. Мне нет причин не верить тебе, чужеземец, но я слышал, что Довень всем рассказывает, как он с большим трудом спас половину своего отряда, столкнувшись с превосходящим его врагом.

– Хм. Он почти не врет. Он действительно увел половину сотни, позорно бежав с поля боя и оставив тех, кто отказался проследовать за ним, сражаться против вчетверо превосходящего врага.

– Если это так, то он достоин самой позорной смерти. Но не боишься ли ты, что наш князь не поверит тебе и пошлет сюда свои дружины?

– Я бы хотел, посадник, чтобы ты лично передал вашему князю мои требования. Он выдает мне предателя, и мы мирно уходим обратно. Но если он попытается обмануть или выступить против меня, то пусть знает: вслед за мной сюда придут светлогорские, танагорские и ханкаские дружины. Скажи ему это. Я же обещаю, что во время твоего отсутствия не трону ни твоих людей, ни твою крепость.

Потянулись томительные дни ожиданий. Олег держал свое слово и старался вести себя как гость, а ни как завоеватель. Благодаря находившимся в его отряде роланцам с противоборствующей стороной завязались вполне дружеские отношения. За вполне умеренную плату в светлогорскую дружину поставлялись еда и питье, осмелевшие селяне вернулись к своим повседневным делам, тем более что посевные работы были в полном разгаре.

Посадник вернулся только на четвертый день, и не один. Роланский князь выслал навстречу Олегу своего наместника, на удивление достаточно молодого еще мужчину, только недавно переступившего тридцатилетний рубеж. Сопровождала его отборная сотня дружинников. Такой оборот не слишком понравился воеводе, приготовившегося к худшему. Но вопреки ожиданию, наместник был предельно вежлив, хотя и насторожен. Олегу еще раз пришлось по его просьбе повторить свой рассказ, который слово в слово подтвердили оставшиеся в живых роланцы. Закончив их слушать, наместник согласно кивнул головой.

– Мы больше не сомневаемся в его гнусной измене, и он будет предан княжьему суду.

– Боюсь, князь меня неверно понял. Я хочу видеть Довеня.

– Не стоит так горячиться, дорогой воевода. Довень схвачен и привезен сюда. Ты сможешь его увидеть, но… не сможешь увезти. Я должен привезти его обратно.

– Я не хотел бы создавать тебе неприятности, но… А впрочем, я готов пойти на уступку. Если он ответит честно на все интересующие меня вопросы, он мне не нужен. Нет разницы, где его осудят. Но если он будет лгать и выворачиваться… Я вынужден огорчить тебя, наместник, я заставлю его говорить мне правду!

Встретив хищный прищур воеводы, наместник тяжело вздохнул. Обернувшись, он жестом руки приказал привести Довеня. Через мгновение двое гридней за шиворот приволокли связанного роланского воеводу под несмолкаемые свист и выкрики с обеих сторон. Пленник как загнанный зверь озирался вокруг, все глубже втягивая шею и сжимаясь в комок. Олег с презрением посмотрел на некогда важного роланца.

– У тебя есть выбор. – начал воевода. – Отвечаешь на вопросы, и остаешься здесь, молчишь, и едешь со мной. Что для тебя лучше, я не знаю, но отвечать тебе придется все равно. Итак, – жестко взглянул он на поникшего роланца, – почему ты ушел с поля боя, бросив товарищей и не дождавшись подмоги?

– Хорошо, я все скажу. – обреченно мотнул головой тот. – Мне заплатили.

– Кто, кунавцы?! – изумился Олег.

– Нет, они должны были меня просто пропустить. Им тоже платили. У него везде свои люди, даже среди ларконцев.

– Кто он?!

– Мирад.

– Мирад?!! – проскрежетал зубами воевода. – Но какой ему в этом смысл?

– Не знаю. Он сказал, что я должен уйти до прибытия светлогорского князя, именно для него все это было задумано. Я шлю гонца и ухожу, а кунавцы, и с ними кто-то из ларконцев, должны были разбить его и уничтожить. Еще Мирад сказал мне, что могу не бояться мести Радана, он тоже не доживет до конца сражения. Я… я испугался. Я не знал, что он задумал, а он очень страшный человек, и я не хотел иметь его среди своих врагов.