Текст книги "Сюжет"

Автор книги: Олег Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 27 страниц)

– Я нашел больницу, Юрик.

– Правда! – воскликнул обрадованный Прохоров.

Радость оказалась кратковременной. Сергей по-прежнему не знал, что делать дальше. И Юрик не мог ему помочь.

– Попытайся найти Павлика... – просил Ковалевский. – Мне нужно описание входа в подвал!

– Как раз сейчас над этим работаю. Позвоню, когда будут новости! ответил Юрик, поглядев на смотанную веревку в руке.

Он вернулся на свой наблюдательный пункт возле дерева и стал прикидывать, как с крыши найти окна Павлика. Только тут Юрик сообразил, что если спустится на уровень пятого этажа, то подняться обратно уже не сможет.

– Вот незадача! – прошептал он.

Весь план рушился. Необходим второй человек, который мог бы поднять Юрика на крышу...

– Юрик! – раздался удивленный голос из-за спины. – Зачем тебе веревка?

Голос вырвал Прохорова из раздумий. Он обернулся.

Рядом стоял Божедай, держа в руке пластиковый пакет, наполненный продуктами. Ручки пакета сильно натянулись, сверху из него высовывался кончик батона.

– Как хорошо, что ты появился, Павлик! – облегченно вздохнул Прохоров. Божедай сделал испуганные глаза.

– Что ты собираешься делать?

– Будешь сидеть на крыше и держать веревку, когда я спущусь на пятый этаж.

– Зачем?

– Ты не понимаешь! Мне нужно спуститься к окнам... – Юрик замер. Он так долго разрабатывал план, что забыл о конечной цели.

– Павлик, черт возьми! Где ты был?

– Я ходил в магазин.

– Твоя мама водила меня за нос, утверждая, будто ты находишься дома!

– Она ещё не это умеет! – с видом знатока, ответил Павлик.

Юрик свежим взглядом посмотрел на веревку в руке и отбросил её в сторону. Теперь в ней не было надобности.

Старушки на лавочке зашушукались.

– Павлик, – с серьезным видом произнес Прохоров. – ЭТО случилось с Ковалевским!

– Что "это"?

– Он наткнулся на сюжет!

Ручки пакета, который держал Павлик, лопнули, и продукты, за которыми он так долго ходил в магазин, посыпались на землю. Пакет раскрылся, на пожухлую траву повалились хлеб и яйца, громко взорвалась упаковка молока. Из бумажного кулька в молоко посыпались горошины конфет. Юрик с Павликом бросились собирать то, что уцелело.

– Он наткнулся на сегодняшний сюжет? – спросил Павлик.

– Да, – ответил Юрик, доставая из молочной лужи не расколовшиеся яйца. – И он до сих пор успевает за ним проследить.

– Ух ты! – воскликнул Павлик.

Батон был испачкан в земле, но Прохоров положил его в пакет поверх яиц. Изнутри раздался хруст.

– Но ему нужна помощь, – продолжал Юрик. – Он не смотрел фильм и не знает, куда идти дальше. Нужна кассета с фильмом. Вот почему целых полчаса я звоню тебе...

– Мой сотовый остался дома.

Юрик поднялся, передавая Божедаю разорванный пакет, заполненный теперь смесью разлившегося молока, раздавленных яиц и сырого испачканного землей хлеба.

– Ковалевский проследил сюжет аж до больницы.

– Он что, видел профессора и машину в кювете?

– Да.

– Ух ты!

– Сейчас ему нужно найти подвал. Если он не сделает этого, события сюжета могут уйти, как это случилось со мной вчера. Бежим быстрее к тебе!

– Ты что! Там мама!

? Да, вообще-то ты прав, ? согласился Юрик, бессознательно дотронувшись до треснувшей линзы очков. Это движение не осталось без внимания Павлика.

? Это она?

? Я не сделал ничего, что вызвало бы гнев, ? нерешительно произнес Юрик. ? Я только попросил позвать тебя.

? У неё особое отношение к людям. Она может составить мнение о человеке, не встретившись с ним ни разу. Она может, зная тебя лишь немного, наговорить чужому человеку ужасные вещи. Она может унизить, оскорбить и посчитать это само собой разумеющимся. Это относится не только к другим людям. Это может случиться и с членами семьи.

? Как же ты живешь? ? тихо спросил Юрик.

? Я привык. И потом, ведь она моя родная мама.

– Ладно, ? Прохоров бросил быстрый взгляд на уже знакомые окна. ? У нас мало времени. Забирай кассету и бежим ко мне домой.

Павлик взял пакет с продуктами, с брезгливостью достал сырой хлеб, придирчиво осмотрел его и бросил обратно в пакет. После этого он разжал пальцы. Пакет во второй раз шлепнулся на землю, продукты в нем подпрыгнули и растеклись сплошной кашей.

– Если события фильма повторяются в жизни, то значит существуют и сокровища? – спросил Павлик.

– Ты очень догадлив. Именно поэтому мы должны спешить!

– Хорошо. Жди меня здесь. Я быстро.

Решительным шагом он направился к подъезду. Юрик посмотрел ему в след и пробормотал:

– Я тебя уже полчаса здесь жду.

Глава 4.

14.20

Больница выглядела такой пустынной, словно в Колоградском районе никто не болел. Сергей двигался по серым коридорам и лестницам, думая о том, что возможно уже упустил сюжет.

Эх, если бы его не остановили работники автоинспекции... Если бы у него было время как следует подготовиться; если бы он оказался без сына, который связывал в свободе действий по рукам и ногам (Анатолий Сергеевич перед дверями туалета вдруг решил, что писать все-таки не хочет). Если бы не эти обстоятельства, Ковалевский мог бы проследить за сюжетом до самого конца.

Но найдет ли он в финале сокровища? В фильме, который Ковалевский смотрел вчера, Комбо добрался до них. Только странный режиссер Джит Хой Чен не показал, как они выглядят. Существуют ли сокровища Корбэйна на самом деле?

Сергей внезапно остановился.

– Что же это получается! – внезапно произнес он. Сын задрал голову, с интересом глядя на отца. – Если я найду сокровища Корбэйна, значит существовал и сам Корбэйн, ученик могущественного волшебника?

"А если существовал могущественный волшебник, – продолжил он уже мысленно, – то значит, в древнем мире существовало волшебство!"

Ковалевский скривил губы, изобразив улыбку. Строя такие логические цепочки, можно прийти к невесть какому выводу!

Могущественные волшебники! Какая чушь!

Сергей прервал размышления, остановившись на лестничной площадке. Небольшое окно открывало вид на маленький дворик. Рядом на стене висела табличка "Место для курения". В воздухе ощущался затхлый запах табака. На подоконнике стояла пепельница, выполненная из срезанного донышка пивной банки.

– Папа, фу! – произнес сын, затыкая нос. Ему не понравился запах. ? Пойдем отсюда!

? Подожди меня здесь, ? попросил Ковалевский. ? Я недолго.

Он подошел к подоконнику и, взяв в руки пепельницу, обнаружил в ней окурок сигары.

"Я вообще врачей с сигарами ни разу не видел. Мы ж не в Америке!" вспомнились слова санитара из приемного отделения.

– Гаитянин где-то здесь! – пробормотал Ковалевский.

Павлик открыл дверь своим ключом.

– Явился, наконец! – воскликнула мама, выходя из кухни. – Почему так долго?

– В магазине была очередь...

– Понятно, – произнесла Надежда Петровна. Она вышла в прихожую. Рыщущий взгляд скользнул по Павлику, прошелся по углам.

– А где продукты? – удивилась она.

Павлик глубоко вдохнул и прошел мимо Надежды Петровны на кухню.

– Павел! – ошеломленно воскликнула мама. – Бестолковый лентяй! Ты ботинки не снял!

Павлик взял сотовый с зарядного устройства, сунул в карман, затем вытащил из видеомагнитофона кассету. Надпись на корешке гласила:

"Только один просмотр"

– А ну сейчас же сними ботинки! – взвилась мама.

– Я спешу, – откликнулся Павлик.

– Что значит "спешу"? – От такого дерзкого ответа маме вдруг перестало хватать воздуха для фирменных ругательств.

– Меня ждут, – ответил Павлик и остановился в коридоре. Мама полностью перекрывала путь в прихожую.

– Так... – с угрозой произнесла она. – Все понятно.

– Что понятно, мама?

– Очкастый паршивец уже заходил сегодня, спрашивал тебя. Я вышвырнула его с лестницы!

Павлик не думал, что Юрику досталось так серьезно.

– Зачем ты это сделала?

– Ты не смеешь водиться с такими!

– Ты несправедлива к нему. Он хороший...

– Он приучил тебя к спиртному!

– Мама!

– Нет, не "мама"! – вдруг закричала Надежда Петровна, нависнув над бедным Павликом, словно дикий тигр над беспомощным бедуином африканских сафари. – Если он нацепил очки, то это ещё не значит, что он смеет называть себя интеллигентом! Он никакой не интеллигент! Он пьет, и ты научился! Скоро ты научишься курить и грязно разговаривать, а затем...

Павлик увидел просвет между маминым бедром и стеной. Он попытался сквозь него проскользнуть, но мама припечатала сына к гипсолитовой перегородке. Она жгла его уничижающим взглядом, и Павлик, опустив глаза, был вынужден отступить.

– А затем он сведет тебя с грязной потаскушкой, от которой ты сначала заразишься сифилисом, потом она забеременеет, и тебе придется на ней жениться!

– Мама...

– Нет, не "мама"! – воскликнула она, брызнув слюной. – Как ты смеешь не слушаться меня? Как ты смеешь перечить? Ты совершенно не знаешь жизни!

Павлик уставился в пол, не имея воли противостоять матери.

– Ты ещё ребенок! – говорила мама. – Не знаешь жизни! А этот... Прохоров, паскуда, знает только одну грязь...

– Мама...

– Не перечь! – взвизгнула она. Павлик понял, что Надежда Петровна близка к истерике. – А ну, снимай ботинки! Ты никуда не пойдешь! Где продукты?

Она снова повернулась в сторону прихожей, словно надеясь обнаружить там сумку с продуктами, и Павлик воспользовался этим. Он увидел открывшийся проход и проскользнул к входной двери.

– Куда пошел? А ну, вернись!! – закричала мама. – Куда ты подевал продукты?!

Павлик выскочил на лестницу, не помня себя. Как мама могла дойти до такого в своих мыслях о Юрике?

Он бежал с пятого этажа, думая о том, что не выдержит ещё одной словесной атаки со стороны матери.

К месту для курения направлялась симпатичная медсестра. Сигарета уже была зажата в её миниатюрных пальчиках. Увидев Ковалевского, она улыбнулась. Сергею показалось, что несколько натянуто.

– У вас не найдется зажигалочки? – спросила она.

Ковалевский достал зажигалку, крутанул колесико и поднес пламя к кончику сигареты медсестры.

– Лазьве тети куят? – удивленно спросил Анатолий Сергеевич. Медсестра посмотрела на него и слегка покраснела. Кажется, ей было стыдно получить упрек от четырехлетнего ребенка.

– Вообще-то не курят, – ответил Ковалевский.

– Куить – пуохо! – изрек сын.

– Да, – согласился Сергей.

– Это ваш симпатичный мальчуган? – поинтересовалась сестра, подозрительно глядя на Ковалевского-младшего.

– Мой, – сказал Сергей, крутя в руках зажигалку. – Девушка, кто у вас курит сигары?

Он показал ей толстый окурок, который нашел в пепельнице.

Медсестра смерила окурок безучастным взглядом.

– У нас никто не курит сигары, – ответила она. – Это дорогое удовольствие.

– Но кто-то его оставил здесь!

– Возможно, кто-то из больных, – пожала плечами она, и выпустила струйку дыма в направлении Анатолия Сергеевича в отместку за то, что он заставил её покраснеть. Ковалевский-младший закашлялся. Сергей смял свою сигарету, бросил окурок сигары в пепельницу и, косо посмотрев на медсестру, взял сына за руку.

– Но я не видела здесь больных с сигарами, – закончила она.

Ковалевский покинул место для курения, а медсестра проводила их взглядом. На её губах играла самодовольная улыбка.

– Что же нам делать, Анатолий Сергеевич? – спросил Ковалевский.

– Папа, я снова хосю пи-пи, – сообщил сын.

– Ну знаешь... Когда мы подошли к туалету, ты писать расхотел! Теперь тебе снова захотелось! Как это понимать?

– Я хосю!

– Это мнительность! – сказал Сергей. – Тебе кажется, что хочешь, но на самом деле это не так.

– Хосю пи-пи!

– Давай подождем. Возможно, опять расхочется!

Сергей повернул голову и увидел в неосвещенном коридоре силуэт человека. Ковалевский безошибочно узнал в темной фигуре длинноволосого врача с серьгой в ухе.

"Он гаитянин!" – вспомнились слова Юрика.

– Эй! – крикнул Сергей. – Постойте!

Человек в неосвещенном коридоре повернул голову, посмотрев в сторону Ковалевского, и кинулся в противоположную сторону.

– Вот видишь, сынок! – произнес Сергей, поднимая сына на руки. – Нам надо бежать за этим дядей!

– Засем?

– Если б я знал!

Они вбежали в темный коридор, с успехом миновали его и выскочили в небольшое фойе, которое не являлось тупиковым – коридор вел дальше. Но почему-то здесь Ковалевский остановился. Из фойе в разные кабинеты вели четыре двери, посредине стоял прозрачный ларек с лекарствами. Продавщица в нем отсутствовала. В углу находилось неизвестное растение в большой кадке, изрезанные и широкие листья которого напоминали папоротник. Под растением из кадки торчало кольцо. Ковалевский ухватился за него и вытащил из земли. К кольцу крепился непонятный штырь.

Сергей повертел в руках кольцо со штырем и сунул его обратно. Почему он подумал, что человек в халате врача скрылся в этом фойе? Он вполне мог пробежать дальше по коридору. Сергей поставил сына на пол возле ларька и поочередно подергал за ручку каждой из четырех дверей. Все заперты.

– Чтоб тебя геморрой загрыз!

– Папа не лугайся! – одернул его сын.

– Прости, Толик. – Ковалевский пробежал дальше по коридору. Огляделся, раздумывая, и вернулся в фойе к сыну. Анатолий Сергеевич с удивлением смотрел на отца. В этот момент раздался телефонный звонок.

Мама Юрика находилась на работе. Ребята заперли входную дверь и быстро разместились в комнате Прохорова. Павлик подумал, что совсем недавно был здесь – ещё сегодня утром, когда Юрик придумал отвечать на вопросы Мальвинина, воспользовавшись сотовым телефоном. Он усмехнулся этим воспоминаниям.

Между тем Юрик быстро включил телевизор, сунул кассету в видеомагнитофон и начал перематывать на начало. Пока лента жужжала, включил компьютер.

– Зачем? – просил Павлик.

– Пригодится, – бросил Юрик, остановил перемотку и включил воспроизведение.

Экран дернулся и по изображению побежали полосы.

? Что это? – испуганно воскликнул Павлик. – Твой видик сейчас зажует пленку!

? Не волнуйся, ? попытался успокоить его Прохоров. ? Это маленький неконтакт на плате ведущего двигателя. С пленкой ничего не произойдет, а экран подергается и перестанет.

Действительно, экран быстро очистился и дальше фильм смотрелся без казусов. На экране бывший полицейский Комбо входил в двери приемного отделения больницы. Рядом с входом мелькнул знак бегущей лошади.

Не выключая изображения, Юрик нажал на перемотку. Пять горизонтальных полос перечеркнули экран, Комбо смешно забегал по коридорам больницы. Юрик поймал нужный момент и остановил ускоренный просмотр.

Комбо нашел вход в подвал. Он проследил за гаитянином и спускался за ним следом. Подвал был скрыт дверцей в полу с кольцом вместо ручки. Местонахождение подвала оставалось совершенно непонятным.

Юрик перемотал немного назад. Вот Комбо бежит за гаитянином по темному коридору, вот человек в халате врача открывает дверцу в полу.

Прохоров нажал на паузу.

– Как бы ты назвал это место в больнице? – спросил он Павлика.

– Не знаю, – растерялся тот. – Это не фойе, не коридор... Так, угол какой-то!

– Вот именно. Мы не сможем объяснить Ковалевскому – куда ему нужно идти!

Юрик нажал на воспроизведение. На мгновение замерший Комбо подскочил к прямоугольному отверстию в полу. Вниз вела лестница. В подвале было темно и страшно. Павлик подумал, что возможно оттуда пахнет сыростью и плесенью. Прохоров вновь остановил просмотр.

– Смотри! – сказал он Павлику. – Это может являться знаком!

На стене, рядом с входом в подвал висел плакат к фильму "Унесенные ветром". Юрик неспроста обратил на него внимание. На плакате не было ни названия фильма, ни фамилий актеров, ни количества полученных "Оскаров". Только картинка с Кларком Гэйблом и Вивьен Ли. Да мелкая надпись в самом низу.

– Думаешь, ему следует искать плакат "Унесенных ветром"? – спросил Павлик.

– Если бы я знал ответы на все вопросы, я был бы Господом Богом, ответил Юрик. – Ты можешь прочитать это слово внизу?

– Слишком мелко написано.

Юрик кивнул, запустил на компьютере какую-то программу, и через минуту на дисплее появилась картинка с телевизора. Прохоров выделил крошечную надпись внизу плаката и приблизил её. Увеличенная надпись оказалась размыта до такой степени, что её невозможно было прочитать. Юрик запустил оптимизацию, которая убирала лишние точки и сглаживала линии. Через минуту размытая надпись пропала, и на её месте появилось четкое слово на английском:

MASTERPIECE

– Что означает это слово? – спросил Павлик.

– Мастерпис, – прочитал Юрик. – "Шедевр".

– Оно означает "шедевр"? – удивился Павлик.

– Ну а что тут удивительного? Ведь "Унесенные ветром" самый настоящий шедевр в истории кино!

– Ты полагаешь, этот плакат является указателем?

– Звони Ковалевскому! – уверенно сказал Юрик.

Павлик поднял трубку настольного телефона, но Прохоров остановил его:

– Звони с сотового!

– Почему?

– У Сереги мало денег на счету. Если ты позвонишь со стационарного Гортелекомовского номера, в миг просадишь его деньги. А входящие с сотовых для него бесплатные. Звони!

Павлик с неохотой достал свою трубку.

– Алло! – раздался в ней голос Ковалевского.

– Серега! – закричал Павлик. – Мы нашли знак, возле которого находится вход!

– Джедай! А мы тебя потеряли!

– Ищи плакат к фильму "Унесенные ветром", на котором в самом низу стоит крошечная надпись "Шедевр"!

– Надпись сделана по-русски? – удивился Ковалевский.

– "Мастерпис" по-английски!

– Мастерпис, – повторил Сергей. – Хорошо. Буду искать. Тем более, что где-то здесь я видел доктора-гаитянина, но он исчез у меня на глазах.

– Ты видел гаитянина? – удивленно произнес Павлик. – С серьгой и длинными волосами?

– Я вначале подумал, что он цыган.

– Ух ты! – воскликнул Павлик.

– Я перезвоню, – сказал Ковалевский.

Павлик нажал "отбой".

– Что? – нетерпеливо спросил Юрик.

– Он видел гаитянина в больнице!

– Значит, сюжет продолжается?

– Это потрясающе!

14.35

Сергей исследовал коридор до конца. Он выводил в холл с регистратурой и гардеробом. Скучающая старушка из гардероба не смогла ответить, где у них висит плакат "Унесенных ветром", но выразила готовность к разговору, заявив, что книгу читала, однако фильм не видела. Сергей вежливо попрощался, но словоохотливая старушка не отпустила его и продолжила, что кто бы не играл Скарлетт О'Хару в американской экранизации романа, лучше бы это была Вероника Кастро или Эльсера Мигель.

– С такой ролью, – заявила она, – больше ни одна актриса не справится!

Ковалевский покинул её, попутно думая, что бы сказала Вивьен Ли, получившая "Оскара" за свою роль, которую вот так запросто сравнили со звездами мыльных сериалов.

Сергей вернулся в приемное отделение больницы. Сын, бегущий за ним, захныкал:

– Папа, мне надоело!

– Потерпи немножечко, Анатолий Сергеевич! – утешал Ковалевский.

– Я хосю к лоу! – Слово "лор" он выговорить не мог. – Мама обессяла, сто я пойду к лоу!

– Мы уже пропустили прием у лора.

От этого сообщения сын заревел.

– Я хосю к лоу-у-у! – требовал он.

Сергей подхватил сына на руки и подбежал к санитару, который продолжал читать газету. Тот с удивлением посмотрел на знакомую парочку.

– Вы все ещё здесь? Не нашли туалет?

– Туалет мы нашли... Скажите, где у вас висит плакат к фильму "Унесенные ветром"?

Во взгляде санитара Сергей уловил откровенный призыв немедленно обратиться за медицинской помощью, тем более врачи помогут быстро, потому что они находятся рядом. Сергей мысленно поставил себя на место этого человека и ужаснулся. Странная парочка – папа и четырехлетний сынок бегают по клинике и спрашивают то местонахождение подвала, которого не существует, то плакат к фильму тридцатых годов.

– У нас тут не кинозал, – ответил санитар. – Более того, если начальство увидит что-то кроме плакатов "Внимание, вирус!" или "Подумай, прежде чем попробовать наркотики", начнется такая головомойка, что любовь к фильмам быстро пропадет. Поэтому плакат к "Унесенным ветром" поищите через дорогу в кинозале "Премьер".

Ковалевскому пришлось покинуть в этот раз нелюбезного санитара. Возвращаясь к регистратуре, он вновь остановился в разрывающем коридор фойе, где находился безлюдный ларек с лекарствами и размашистое растение с узкими листьями.

Сергей был уверен, что странный врач скрылся именно здесь. Его не видели в обоих концах коридора. Может быть, он скрылся за одной из запертых дверей, а Павлик с Юриком просто ошиблись, приняв плакат к фильму "Унесенные ветром" за знак, указывающий местонахождение подвала?

Ковалевский-младший перестал хныкать и заинтересовался резиновой клизмой, защищенной от него прозрачным стеклом ларька. Он пытался её схватить, но пальцы лишь скользили по стеклу с противным скрежетом. Сергей сморщился, не перенося этот звук, а Анатолию Сергеевичу напротив этот звук нравился, и он, елозя пальцами по стеклу, пытался извлечь из него мелодию.

– Сергеич, хватит! – воскликнул Ковалевский. – Мне неприятно!

– Купи глушу!

– Ларек закрыт. Видишь, висит замок.

– Папа! Ну купи!

Ковалевский отвернулся от сына. Узкие листья растения бросали беспорядочные тени на светлую стену. Он замер, глядя на них.

Перекрещиваясь, тени листьев образовывали букву "М". Ковалевский подумал о случайном совпадении и тут же увидел следующую букву – "А".

Он попятился. Из тени, бросаемой на стену листьями, размыто проступало слово "MASTER".

– Чтоб тебя за ногу... – пробормотал Ковалевский.

Он дотронулся до листьев, они затрепетали, слово рассыпалось и исчезло. Сергей пошевелил растение. Тени от узких листьев больше не образовывали буквы.

Мастер... Начало слова "мастерпис", которое в переводе с английского означает "шедевр". Вместо искомого плаката Сергей нашел это слово. Возможно ли такое?

Он бросил взгляд на пол и сразу все понял.

Между ларьком с лекарствами и кадкой с растением среди половых досок виднелась едва заметная щель, которая образовывала неровный квадрат. Внутри квадрата чернело крошечное отверстие.

Ковалевский припал к полу и попытался поддеть крышку подвала за край. Ничего не получилось. Пальцы не пролезали в отверстие, и поднять крышку он не мог.

В раздумьях Сергей встал на колени. Он постоял так некоторое время и вспомнил.

Ну точно! Как же он мог забыть!

Он вытащил из кадки кольцо со штырем, вставил в отверстие и потянул на себя.

Штырь выскочил.

Анатолий Сергеевич с нескрываемым любопытством следил за действиями отца.

Ковалевский снова вставил штырь в отверстие и на этот раз повернул его на половину оборота. Раздался тихий щелчок. Теперь, уверенный в конечном результате, он потянул за кольцо и распахнул крышку подвала.

– Ну, папа, ты даесь! – восхитился сын.

В нос ударил запах сырости с плесенью, из отверстия потянуло холодом. Сергей заглянул вниз.

Вниз уводили старые деревянные ступени. Глядя на них Ковалевский подумал, что они чудовищно скрипят. В подвале было темно, но откуда-то из глубины падали отблески света. Сергей судорожно сглотнул.

– Папа, пойдем вверх! – попросил Анатолий Сергеевич.

– Не вверх, а вниз, – автоматически поправил сына Ковалевский и достал сотовый.

Сотовый телефон Юрика лежал на столе, готовый к мгновенному использованию. Как только раздался звонок, Юрик резким движением подхватил трубку и тычком указательного пальца нажал кнопку соединения.

– Алло?

– Я нашел подвал! – раздался из трубки настороженный голос Ковалевского. – Возле него нет плаката, но имеется слово "мастер", которое случайно образовала тень от листьев растения.

– Он нашел подвал! – сообщил Юрик Павлику. Тот победно вскинул руки. Рядом на телевизоре, слегка подрагивая, застыла картинка с плакатом "Унесенных ветром".

– Спускайся туда! – приказал Юрик.

– Комбо спускался вниз? – брезгливо спросил Ковалевский.

– Конечно спускался! Что тебя смущает?

– Страшновато там... – Сергей помолчал и добавил: – Немного.

– Переживешь! Давай, двигай ластами по ступенькам!

– Сокровища там?

– Нет еще! Ты даже не добрался до середины фильма.

Из трубки раздалась короткая матерная фраза.

– Вот мою маму ты напрасно приплел, – без злобы сказал Юрик.

– Вам бы все скалиться! – огрызнулся Ковалевский. – Хорошо рассуждать, сидя перед телевизором... Ладно, я пошел.

Юрик нажал "отбой".

– Отлично! – сказал он. – Все идет по плану! Что у нас было дальше?

Он включил воспроизведение. Картинка ожила, Комбо спустился в подвал. Некоторое время, пока ребята смотрели фильм, их лица менялись. Наконец, достигнув определенного момента в сюжете, они закричали от ужаса.

– Господи! – пробормотал Павлик.

– Звони ему быстрее! – закричал Прохоров. – Нужно предупредить!

Павлик бросился к трубке и трясущимися руками набрал номер. Раздалось два гудка, а затем женский голос электронного оператора с садистской радостью произнес:

– Набранный вами номер не существует!

От удивления Павлик раскрыл рот.

– Что случилось? – спросил Юрик.

– Эта механическая дура говорит, что номера Ковалевского нет!

Юрик замер на миг.

– Набери ещё раз. Может, ты перепутал цифры!

– Этот номер заложен в справочник телефона. Я полчаса назад по нему звонил Сереге.

Прохоров оторопело смотрел на Павлика, а потом в сердцах хлопнул себя по лбу.

– Господи, так ведь у него деньги на счету закончились!

– Как же мы его предупредим? – глядя на Прохорова шальным взглядом спросил Павлик.

Глава 5.

15.05

Как Сергей и предполагал, деревянные ступени отчаянно скрипели. Ковалевский-младший сидел на руках отца и уже успел сменить восторг от спуска в подвал на испуг.

– Папа, мне стласно! – произнес маленький Толик.

– Тут не страшно! – попытался оправдаться Ковалевский. – Тут очень даже интересно!

Он поглядел на прогнившие доски под ногами и на облупившуюся синюю краску, нанесенную прямо на кирпичную кладку стен. Интересным назвать подвал было нельзя, даже если бы в нем разместился ночной стриптиз-клуб. Однако вряд ли Сергея с сыном здесь встретят обнаженные красотки и музыка. Из подвала доносился запах формалина, медикаментов и чего-то еще.

Ковалевский спустился с лестницы, достигнув каменного пола. Он остановился, сын на руках задрожал.

– Перестань сейчас же бояться! – велел Сергей. – Ты прямо как девчонка!

– Нет! Я не девчонка! – ответил сын, продолжая дрожать.

– Будь мужчиной!

– Папа, я опять писать хосю!

– Потерпи. Сейчас выйдем из этого чудесного подвала, и сделаешь свое маленькое дело.

– Давай выйдем сейсяс!

– Нет, – возразил Сергей. – Нам нужно найти дядю с серьгой.

– Он пуохой!

– Пусть плохой, зато у него осталась наша пластина.

Ковалевский прошел немного вперед и понял, что находится в длинном коридоре. Под потолком в пыльном плафоне тускло светила лампочка. Метров через пять горела ещё одна.

Он прошел дальше и увидел на стене странную полосу, намалеванную желтой краской. Она оставлена здесь без видимой причины. Обыкновенная полоса, словно неведомый маляр, двигаясь вдоль стены, вздумал прикоснуться к ней кистью.

Маленький Толик протянул руку к полосе, но Ковалевский отвел её.

– Сто это? – спросил сын.

– Не знаю.

Через пару метров на стене попался перечеркнутый треугольник, опять нарисованный желтой краской. Сергей не стал на нем задерживаться, лишь скользнув взглядом.

Разные знаки на стенах попадались через каждые несколько шагов. Они походили на кабалистические, но чем-то отличались от них. Сергей не являлся специалистом в области оккультных наук, поэтому не мог сказать точно.

Справа и слева вдоль коридора стали возникать комнаты без дверей. Сергей заглянул в первые две. Их стены, так же как и стены коридора, составлял старый кирпич. Комнаты были пусты. Однако в следующей кое-что находилось.

У дальней стены стояла медицинская каталка на колесиках. На ней, укрытое белым покрывалом, лежало нечто объемное и громоздкое. С замирающим сердцем и с ужасом догадываясь о сущности предметов на каталках, Ковалевский начал приближаться. Запах формалина усилился.

– Папа, мне стласно! – предупредительно зашептал Ковалевский-младший. Сергей ничего не ответил сыну. Во рту пересохло, он не мог пошевелить языком.

Сергей приближался к каталке. Сливающиеся тени его и сына падали на белую простыню, постепенно накрывая её. Сергей протянул руку, молясь всеми известными способами, чтобы предмет под покрывалом оказался не тем, о чем он думает.

Он приподнял белую ткань.

Из-под покрывала что-то скользнуло вниз.

Мужественный малыш Анатолий Ковалевский закричал и описался на папину рубашку. Чувствуя, как по животу течет горячая и пахнущая жидкость, Сергей закричал вместе с сыном.

Вывалившись из-под покрывала, с каталки свешивалась бледная рука.

Крик Ковалевского-младшего сорвался на визг, перескочив сразу несколько октав.

– Ну что ты, Толик, успокойся! – говорил Сергей, хотя скорее эти слова относились к нему самому. – Незачем так кричать при виде какой-то руки.

Он попытался вернуть руку под покрывало, но она каждый раз вываливалась обратно. Прикасаясь к ней, Ковалевский ощущал твердую холодную плоть, и не тешил себя надеждами, что прикасается всего лишь к больному человеку, которого случайно забыли в темном холодном подвале.

Человек под покрывалом был мертв. Это понимал даже ребенок, который сейчас визжал на руках у Ковалевского.

Результат испуга сына и родительской недобросовестности отца стек с живота в штаны. Ковалевский чувствовал себя так, словно обмочился сам.

– Толик... Толик...

Словами унять сына было невозможно. Сергей решил оставить покойника. Возвращаясь в коридор, он различил вмурованную в стену медную табличку, покрытую плесенью и зеленым налетом. Надпись на табличке гласила:

Душу грешную – Богу, тело бренное – эскулапамъ.

(Спасибо, Господи, что не даешь студентамъ остаться без практики!)

– Это же морг! – воскликнул Ковалевский. Анатолий Сергеевич неожиданно замолчал.

"Хотя, что это за морг, о котором не знает ни один врач наверху! продолжил уже мысленно Сергей. – Заставьте меня слушать группу "Стрелки", если я знаю – что это за место!"

Ковалевский понял, что без посторонней помощи ему не разобраться. Он набрал номер Юрика и услышал в трубке женский голос:

– Недостаточно денег для разговора.

Сергей в недоумении уставился на телефонную трубку, прежде чем до него дошло.

– Проклятие! – воскликнул Ковалевский. Деньги на счету закончились в последний момент.

Он вернулся в коридор и начал осторожно пробираться дальше. Некоторые комнаты, попадающиеся по обеим сторонам, были пусты. Но зато в остальных находились трупы на каталках, укутанные белыми простынями. Над некоторыми на стенах желтой краской были небрежно намалеваны знаки. Сергей больше не подходил ни к одному из тел. Больше всего он боялся трупного запаха, хотя аромат мочи от собственной рубашки сейчас перебивал все остальные.

Впереди, прямо в коридоре, стояла ещё одна тележка, и тело на ней не было накрыто.

– Папа, мозет не надо туда идти? – спросил Анатолий Сергеевич. – Я не хосю смотлеть на спяссего дядю!

Но Сергей уже не обращал внимания на протесты сына. Он неумолимо приближался к каталке. Ковалевский-младший на его руках задергался, пытаясь вырваться.

– Ну хорошо, – произнес Сергей. – Я спущу тебя на пол, только стой рядом и не уходи никуда. Понял?