Текст книги "Сюжет"

Автор книги: Олег Синицын

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)

Приятели вернулись на места. Павлик перемотал немного вперед. Картинка показывала опрокинувшуюся в кювет длинную машину. Кажется "кадиллак".

– Не напрасно в начале фильма тот тип раскладывал поперек дороги ленту с шипами, – иронично заметил Ковалевский. Юрик с Павликом недовольно на него зашикали.

На экране появился старый знакомый Комбо. Он вытаскивал из салона автомобиля человека, который двигался с трудом. Возможно у него повреждена нога.

– Я – профессор археологии! – добросовестно перевел Юрик слова человека, обращенные к Комбо. – В старых каменоломнях Нумора я раскопал древний артефакт, который позволяет найти сокровище, спрятанное Корбэйном!"

– Все ясно, парни, – произнес Ковалевский. – Не знаю, что ты вчера видел, Юрик, но фильм о том же! Сидите, наслаждайтесь повторным просмотром, но лично меня от этого Комбо уже тошнит. К тому же, мне пора за Анатолием Сергеичем в детский садик. Пока!

И Ковалевский покинул Павлика с Юриком, которые округлившимися глазами уставились в экран, где главный герой Комбо в паршиво снятом фильме опять искал сокровища Корбэйна, а люди так и не появившегося в кадре Мастера продолжала ему мешать. Вот только события фильма развивались по новому сценарию. Совсем не похожему на вчерашний просмотр.

Фильм закончился практически тем же. Комбо проник в сокровищницу, но что он там делал – осталось за кадром. Даже когда прошли финальные титры и погас экран, а лента, дойдя до конца, начала автоматически перематываться на начало, Павлик и Юрик не могли оторвать взгляды от экрана телевизора.

– У меня действительно эта кассета в единственном экземпляре, произнес наконец Павлик. Юрик опустил голову, уставившись в пол.

– Этого не может быть! – произнес он.

Глава 2.

12.30

Ковалевскому-младшему было почти четыре года. Он уже неплохо говорил, и в тот момент, когда Сергей, держа его за руку, как всегда красноречиво прощался с молодой воспитательницей, сын произнес слово, обозначающее в единственном числе женский пол лучшего друга человека. Причем произнес он это слово, откровенно глядя на родного отца.

Сергей и молоденькая воспитательница в шоке уставились на малыша, одетого в джинсовый комбинезон.

– Это что ты такое произнес! – думая что строго (на самом деле не очень), воскликнул Ковалевский.

– Это я такое имечко придумал! – ответил Анатолий Сергеевич.

– Ничего себе имечко! – усмехнулся Сергей и поднял глаза на воспитательницу. – Развиваете детям языковую базу?

– Да что вы! – всплеснула руками девушка. – Это он от кого-то услышал!

Ковалевский вернул насмешливый взгляд на сына и попытался изобразить строгость, однако его продолжал разбирать смех.

– Это плохое слово! – нравоучительно произнес Сергей, наконец справившись с собой. – Очень плохое! Не повторяй его и забудь!

Анатолий Сергеевич отлично устроился на заднем сидении восьмой модели "жигулей" Ковалевского. На всякий случай Сергей пристегнул его ремнем безопасности, на что Ковалевский-младший был очень недоволен, так как из-за маленького роста он не мог заглянуть в окно. Сергею пришлось свернуть фуфайку, которая валялась в багажнике, и на неё усадить сына.

Когда Ковалевский-младший наконец оказался удовлетворен, Сергей сел за руль, поморщился от головной боли и выехал на окружную дорогу.

Стояла сухая погода, солнце скрывали кисельные облака, дорога была пуста. Ковалевский выжал сто двадцать километров в час, но потом, вспомнив о сыне на заднем сидении, снизил скорость до восьмидесяти.

– Папа! – раздался голос Анатолия Сергеевича. – А почему делевья плывут за окном?

– Нет, Толя, деревья-то стоят, а вот мы – движемся. Но мы сидим в машине, и нам кажется, будто мы стоим, а движется то, что за окном... Объяснение получилось никудышным. Но не объяснять же ребенку теорию относительности! – Ну в общем ты понял?

– Ага, – ответил Ковалевский-младший. – А почему столбы плывут за окном?

– Я же объяснял, что они стоят на месте. Просто мы едем, и нам кажется, что столбы плывут... Ты понял?

– Ага.

Сергей перевел дыхание и обогнал медленно плетущийся по центру дороги "запорожец".

– А почему...

– Хватит! – оборвал сына Сергей. – Почему двигаются дома я объяснять не буду! Если так жаждешь это узнать, то первая книжка, которую я тебе подарю после букваря, будет учебник Матвеева по теории относительности Эйнштейна.

– Нет, папа, а почему там наисована лошадка?

Ковалевский кинул взгляд на зеркало заднего вида, определил направление, куда указывает малыш, и поглядел вперед сквозь лобовое стекло.

– Черт возьми! – пробормотал он.

Мимо него стремительно пронесся знак, похожий на обычный дорожный. Вот только такого дорожного знака Сергей Ковалевский не знал.

В обрамленном черной лентой квадрате была изображена отрубленная голова лошади. Именно отрубленная, потому что из линии, обрезающей шею, капала красная кровь.

Сергей пролетел мимо знака, уже за ним притормозил, намереваясь вернуться, но затем махнул рукой. Какая разница, если на обочине дороги вместо знака "остановка запрещена" поставили знак с отрубленной лошадиной головой! Сергей готов сейчас отсечь свою голову, лишь бы избавиться от пульсирующей в ней боли.

– А почему птисы не падают? – задал очередной вопрос Анатолий Сергеевич, не отрываясь от окна.

– Потому что они умеют летать, – резонно ответил Ковалевский. Они съехали с моста, пролегающего над железнодорожными путями, и сейчас двигались по широкой трассе, вокруг которой простирались неиспользуемые поля.

– Да? – произнес в ответ сын. – А почему?

– Что "почему"?

– Почему птисы умеют летать?

Около полуминуты Ковалевский находился в растерянности от заданного вопроса. В конце концов он не нашел ничего лучше:

– Вот такие они умелые!

Сзади раздался настойчивый гудок. Ковалевский мельком посмотрел в зеркальце заднего вида и сместил машину правее. Его обогнал потасканного вида "кадиллак".

Сергей подумал, что американский "кадиллак" довольно редкая машина для российских дорог. Автомобиль широкий, словно баржа. Американцы делают их в основном для себя. В Европе, откуда поступают в Россию подержанные иномарки, "кадиллаков" практически нет. Возможно, кто-то переправил этот автомобиль из Америки через Тихий или Атлантический океан. В любом случае, такой "вояж" вряд ли оказался дешевым.

Когда "кадиллак" поравнялся с "восьмеркой", Сергей увидел, что за рулем автомобиля сидит интеллигентного вида человек в узких прямоугольных очках. Еще мгновение, и "кадиллак" ушел далеко вперед, сильно дымя выхлопными газами.

В удаляющемся автомобиле Сергей разглядел ещё одну особенность. У него не было номера. Ни стационарного, выданного в России или США, ни временного транзитного, налепленного на заднее стекло. Вместо номера на заднем бампере была прикреплена табличка с надписью:

"Искра исполнит лишь одно желание"

Сергей вылупился на удаляющийся автомобиль. Он не был уверен, что правильно прочитал фразу на табличке, но теперь сделать это невозможно. "Кадиллак" шел со скоростью не меньше ста тридцати километров и почти скрылся из глаз.

Ковалевский подумал немного и надавил на педаль газа.

– Папа, ты осень быстло едес, – произнес Анатолий Сергеевич.

– Нормально я еду, – заверил его Сергей.

Стрелка на спидометре плавно приближалась к отметке сто сорок километров в час. Благо, дорога была ровной – без выбоин и, столь любимых отечественными градостроителями, колодцев канализации посреди трассы.

На такой скорости Ковалевскому казалось, что он не едет, а летит. Он затаил дыхание, в то время как кровь кипела, каждую секунду получая лошадиные дозы адреналина. Головная боль усилилась. Спасти его могла таблетка анальгина, но в автомобильной аптечке вместо лекарств и бинтов находился базовый набор радиолюбителя – паяльник с оловом и канифолью, отвертки, комплект резисторов, конденсаторов и транзисторов.

Полцарства за таблетку анальгина!

Дорога поворачивала. Ковалевский немного сбавил скорость и прошел поворот, только слегка почувствовав занос.

Сразу за поворотом обочина дороги ныряла под откос. Ковалевский бросил туда взгляд и стремительно надавил на тормоз. Завизжали колодки, трущиеся о вращающийся барабан диска. Автомобиль с заблокированными колесами повезло по асфальту, шины прочертили длинный дымящийся след. Сила инерции придавила к рулю Ковалевского, который гордился тем, что никогда не надевал ремень безопасности. Зато Анатолий Сергеевич визжал от восторга.

Автомобиль остановился у обочины. Сергей устало выдохнул. Ковалевский-младший воскликнул:

– Давай снова так!

– Нет, – отрезал Сергей. – Сиди здесь!

Он вылез из машины и обнаружил, что не может идти. От перенесенного стресса Ковалевский почти не чувствовал ног. Несколько секунд Сергей стоял, держась за крышу салона, потом подошел к краю дороги, откуда был виден склон.

Внизу крутого склона, уткнувшись носом в землю, лежал "кадиллак", на задней табличке которого вместо номерного знака было написано: "Искорка исполнит только одно желание". Автомобиль казался покинутым. Что произошло?

Сергей поднял ногу, чтобы начать спуск, как из машины раздался требовательный голос сына:

– Папа, я хосю с тобой!

Сергею пришлось вернуться.

– Толя, подожди меня немного! Я сейчас приду!

– Нет, я хосю с тобой!

– Ты должен сидеть в машине!

– Тогда я сказу маме, сто ты курил в масине!

Ковалевский замер с раскрытым ртом, осознав, что сейчас подвергся шантажу со стороны собственного сына. Светка ругала Сергея на чем свет стоит, когда тот курил в салоне в присутствии маленького Толика. "Еще раз такое повторится! – срываясь на крик, говорила она. – И сына ты больше не увидишь!"

Сергей откинул спинку водительского кресла, снял с сына ремень безопасности и помог ему выбраться из машины. Затем поднял Анатолия Сергеевича на руки, и начал осторожный спуск по склону.

– Папа, а посему масинка упаа? – вертя головой, спросил сын.

– Слишком быстро ехала, – ответил Ковалевский, сосредоточенно пробираясь вниз по склону так, не упасть.

– Мы тозе быстуо ехаи!

Ковалевский промолчал, игнорируя очевидную аналогию, прослеженную сыном. Они приблизились к багажнику "кадиллака". Спуск закончился, и Сергей поставил сына на землю. Разгибаясь, Ковалевский обратил внимание на разорванные задние покрышки автомобиля.

– Черт возьми! – пробормотал он.

– Папа, а сто это такое? – спросил сын.

Сергей обернулся к нему.

Рядом с машиной лежала металлическая лента, на каждом сегменте которой был смонтирован невысокий, но острый шип.

– Не трогай это! – воскликнул Сергей и вдруг из машины раздалось жалобное:

– Помогите!

Он кинулся к салону. В машине находился пожилой человек в узких прямоугольных очках. Его карие глаза с мольбой смотрели на Ковалевского.

– Вытащите меня из машины! – прошептал человек. – Кажется, у меня сломана нога.

Сергей попытался открыть водительскую дверь, но её перекосило. Тогда он обошел автомобиль и принялся вытаскивать человека со стороны пассажира. Сын пытался помогать отцу по мере возможностей, но увидев Анатолия Сергеевича рядом, Ковалевский заорал на него. Сын испуганно отскочил.

Кричать на сына – не самый лучший из воспитательных методов. Но сейчас Ковалевскому вспомнились сразу несколько эпизодов из фильмов, где попавшие в аварию автомашины вспыхивали и взрывались. Судьба оставляла героям несколько секунд или несколько минут, чтобы спастись. Но то, что автомобили в итоге обязательно взрывались, Ковалевский знал как закон Ома.

Поэтому Сергей кричал на сына, увидев его рядом с автомобилем. Поэтому торопился, вытаскивая из салона человека в узких прямоугольных очках.

Когда они оказались на безопасном расстоянии, Сергей опустил человека на большой валун. Сын с интересом разглядывал нового знакомого. "Кадиллак" пока не взорвался.

– Как вы себя чувствуете?

– Зверски болит нога, – ответил человек.

– Я вызову "скорую помощь", – сказал Сергей и уже достал телефон, чтобы набрать номер службы экстренного вызова. Человек поднял руку, останавливая Ковалевского. Тот замер с поднятым над кнопкой телефона пальцем.

– Подождите, – произнес человек и дрожащей рукой полез в карман. Через секунду он вытащил на свет проржавевшую железную табличку.

– Возьмите, – сказал он, протягивая её Сергею. – Возможно, я уже не выживу...

– Да бросьте! У вас всего лишь сломана нога!

– Держите! Я приказываю вам! – сжав зубы от боли, произнес человек. Сергей взял в руки странный кусок металла. От прикосновения на ладони осталась ржавчина. Но ещё более странными оказались сквозные крестообразные вырезы в пластине. Их было четыре, и все отличались друг от друга размерами и формой. Сверху стояла едва различимая надпись на латыни.

– Я профессор из университета, – говорил человек. – По специальности археолог. На раскопках одного из средневековых городов я наткнулся на эту пластину.

Ковалевский недоверчиво посмотрел на человека в прямоугольных очках.

– Один старик рассказал мне, – продолжал профессор, – что с помощью пластины можно найти сокровища Корбэйна.

От произнесенного имени Ковалевский вздрогнул. Человек, не заметив этого, продолжал рассказ:

– В древней Аравии жил великий волшебник. Очень великий. Волшебник правил великим городом. И был у волшебника ученик, по имени Корбэйн. Когда учитель умер, Корбэйн получил волшебство учителя, но был изгнан из великого города. Корбэйн стал служить могущественному властителю другой страны. Во времена завоевательных походов своего господина он помогал его войскам захватить богатый город купцов и торговцев. Говорят, он наслал на защитников страшный мор, который истребил всех жителей за несколько дней. Войска вошли в город, а Корбэйн захватил сокровища купцов и скрылся. Властитель долго преследовал его. В конце концов настиг и в сражении лишил глаза. Однако, перед этим Корбэйн успел спрятать сокровища. Ключ к их местонахождению и есть эта пластина. Волшебника заточили в высокую башню, а через несколько дней отрубили голову. Пластина с прорезями пропала на много веков, но я нашел её.

– Это невероятно! – произнес Ковалевский, который внезапно понял, что Юрик был прав, когда рассказывал, что события фильма повторяются в жизни.

– Нет, это очень даже вероятно! – заметил человек. – Сокровища Корбэйна существуют! Вам нужно найти место, где вы сможете использовать пластину. Самый маленький крест на ней укажет на сокровищницу!

– Послушайте, – внезапно произнес Ковалевский. – Хватит!

– Что "хватит"? – не понял профессор.

– Хватит повторять фразы из этого дурацкого фильма! С виду, серьезный человек, а занимаетесь такими глупостями!

– Простите?

– Ну зачем вам было кидаться под откос, дорогой товарищ?

– Кто-то положил поперек дороги стальные шипы! У автомобиля лопнула покрышка, и меня бросило в овраг.

– Папа, а сто такое "покрыфка"? – спросил Ковалевский-младший.

– Толик, погоди! – Сергей хотел сказать профессору что-то еще, но внезапно с дороги раздался вой сирены. Человек в очках обеспокоено поднял голову.

Рядом с "жигулями" Ковалевского остановился микроавтобус "скорой помощи". Сергей уставился на эту машину. Она выглядела весьма странно и совершенно не походила на "рафики" и "газели", которые использовались экстренной медицинской службой. Машина была вытянутой, блестящей, со странными металлическими устройствами на бортах, белой полосой посредине синего корпуса и парой обтекаемых "мигалок". Возможно, городская администрация закупила несколько микроавтобусов за рубежом.

– Я, кажется, не вызывал "скорую", – растерянно произнес Сергей.

Из кузова выскочили два человека в белых халатах с носилками. Последним появился степенный врач с длинными вьющимися волосами.

– Вот и все! – обречено пролепетал профессор. – На вашем месте, я бежал бы отсюда!

– Зачем? – задал резонный вопрос Ковалевский. Профессор не ответил.

Двое с носилками быстро оказались возле камня, на котором сидел спасенный из разбившейся машины. Сергей смотрел, как эти двое в белых халатах деловито уложили профессора на носилки, причем сделали они это достаточно грубо, потому как задели сломанную ногу, и профессор жалобно вскрикнул. Один из санитаров накинул на человека белое покрывало, укутав его с головой, словно мертвеца. Ковалевский с нескрываемым удивлением следил за ними.

– Это вы спасли его? – раздался позади Сергея хрипловатый голос.

– Да, – кивнул Ковалевский, поворачиваясь. – А кто вызвал "скорую помощь"?

Врач в белом халате имел внешность цыгана. Длинные вьющиеся волосы заправлены за уши, в правом ухе торчала золотая серьга. Чистое холеное лицо было приятным, если бы не глаза. Глаза доктора сразу не понравились Сергею. Немного прищуренные и чуть насмешливые они, казалось, все время оценивали тебя. Доктор не отрывал взгляда от лица Ковалевского, и Сергею стало не по себе.

– Разве "скорую помощь" вызвали не вы? – спросил врач, показав глазами на трубку сотового, которую Сергей продолжал сжимать в руке.

– Нет, я не успел позвонить.

– Да? – произнес врач. Ковалевский был готов поклясться, что тот нисколько не удивился. – Возможно это сделал кто-то из проезжающих по дороге водителей.

Это высказывание сбило Сергея с толку. Он хотел бы поверить врачу, но за все время, пока находился здесь, он не мог вспомнить ни одного проехавшего мимо автомобиля.

Тем временем врач поднес ко рту сигару, которую Сергей не заметил раньше. Врач затянулся и выпустил на Ковалевского облако сизого ароматного дыма.

– Это он вам дал? – вдруг спросил врач и без разрешения взял из рук студента проржавевшую пластину.

– Да... – растерянно ответил Сергей, не зная, как ему поступить в данной ситуации. Однако врач, пресекая возможные попытки Ковалевского вернуть пластину, уверенным движением положил её в карман.

– Я верну это пострадавшему! – произнес он. – Спасибо за помощь. Вы можете идти!

Он вдруг заметил Анатолия Сергеевича и изобразил некое подобие улыбки.

– Какой симпатичный малыш! – произнес странный доктор и взъерошил волосы Ковалевскому-младшему. Между пальцами у него торчала дымящаяся сигара. Сергей почувствовал, как похолодело сердце, когда этот человек с золотой серьгой прикоснулся к его сыну. Однако неприятно было не только ему. Ковалевский-младший сбросил руку со своей головы и испуганно спрятался за отца.

Сверху раздался новый жалобный вскрик. Сергей поднял голову и увидел, как санитары уже подтащили носилки с профессором к автомобилю "скорой помощи" и стали заталкивать их внутрь.

– Скажите... – начал Ковалевский, переведя взгляд на то место, где находился врач, и обнаружил, что тот исчез.

Сергей повернулся на сто восемьдесят градусов и увидел доктора неподалеку. Он наклонился, что-то подбирая с земли. Через секунду Сергей понял, что врач взял в руку ленту с шипами.

– Кто-то разложил шипы посреди дороги, – высказал догадку Ковалевский. – "Кадиллак" профессора наехал на них и свалился под откос.

– Скорей всего так, – произнес врач и вдруг деловито стал сматывать ленту.

– Что вы делаете? – удивился Ковалевский.

– Хочу сохранить улики для органов правопорядка.

С торчащей изо рта сигарой, он продолжал сматывать грязную металлическую ленту, пачкая руки и белый халат. Подозрение начало расти в Ковалевском, но не настолько, чтобы он мог высказать его вслух.

Врач полностью смотал ленту и накинул её на согнутую в локте руку.

– Счастливо! – произнес он. – Желаю вам больше не встречаться со мной!

Сергей оторопело уставился на врача.

– Что вы хотите этим сказать? – с угрозой спросил он.

– Только то, что лучше вам не попадать в неприятности, из-за которых придется вызывать "скорую помощь".

Врач повернулся спиной, выплюнул сигару и принялся взбираться по крутому склону.

– Папа, он мне не нъавится! – сказал Ковалевский-младший. Сергей ничего не ответил.

Длинноволосый врач, похожий на цыгана, добрался до "скорой", открыл заднюю дверцу, кинул туда (прямо к пострадавшему!) ленту с шипами и запрыгнул внутрь. Взвизгнув покрышками, автомобиль сорвался с места и уехал. Ковалевский посадил маленького Толика на плечи и принялся взбираться по откосу. Земля осыпалась под ботинками, ноги то и дело норовили соскользнуть. Наконец он оказался на обочине дороги. Сергей поставил сына на асфальт и поглядел на удаляющийся силуэт "скорой помощи".

В этот момент взорвался "кадиллак" под откосом.

Звук взрыва разорвал тишину загородной магистрали, огненное облако мигом поглотило разбитый автомобиль. Обломки двигателя и кузова выбросило на дорогу. Ковалевский едва успел накрыть своим телом сына, когда осколки стекла и мелкие детали посыпались на них.

Некоторое время Сергей не решался поднять голову, и лишь недовольные жалобы придавленного Толика заставили его сделать это. "Кадиллак" полыхал. Пламя из оврага поднималось до уровня дороги. Черный столб дыма занял половину неба.

Этот взрыв что-то сдвинул в Сергее. Ковалевский почувствовал нечто странное, словно вспомнил старого, давно забытого друга. Какое-то щемящее чувство.

Головная боль исчезла.

– Быстрее! – воскликнул он сыну. Тот непонимающе смотрел на отца. Сергей запихнул его в машину, крепко пристегнул ремнем безопасности и прыгнул за руль.

– Папа, мы поедем за зеленой масинкой? – поинтересовался сын.

– Она синяя, сынок, – произнес Сергей и надавил на газ.

Когда Юрик зашел к Аренштейну, он застал Леву собирающим вещи.

– Я переезжаю, – объяснил тот. – Мальвинин вернулся и теперь желает сидеть в одном кабинете с женой. А я – бедный аспирант. Меня можно вышвырнуть как вшивую кошку... Поможешь вещи перенести?

– Конечно, – ответил Юрик.

Аренштейн покинул кабинет, унося в охапке чертежи. Юрик подхватил со стола стопку книг и отнес их в новый кабинет Аренштейна, который раньше являлся подсобным помещением уборщицы. Места в новом кабинете разработчика нефтепромышленных роботов было в аккурат, чтобы разместить однотумбовый стол и монитор с компьютером. Однако Лева сумел основательно забить комнату чертежами и книгами, в результате чего ему самому оказалось негде и присесть.

Юрик вернулся в старый кабинет и остановился перед полкой с книгами Марины Мальвининой. "Сознание человека" Томберга находилось на месте. Юрик оглянулся, убедившись, что остался в кабинете один, и вытащил книгу.

За книгой лежал конверт, который помялся, когда в прошлый раз Юрик ставил книгу на место. Он некоторое время смотрел в щель, образованную книгами, а затем быстро просунул в неё руку. Юрик приложил усилие, но пальцы не достали до конверта, щель между книгами была слишком узкой. Нужно вытащить несколько учебников. Он взялся обеими руками сразу за восемь корешков.

– Что ты делаешь? – внезапно раздался в кабинете голос Марины.

Юрик испуганно втянул голову. Марина застукала его за грязным занятием – Прохоров пытался прочесть в чужое письмо.

Он не сомневался, что это письмо от Николая Григорьевича, которое преподаватель отправил из Германии. Почему Мальвинин вернулся? Этот вопрос мучил Юрика не меньше вчерашних событий. Он даже был готов пойти на скверный поступок.

Юрик покраснел, затем побледнел, рука его по-прежнему торчала между книг.

– Что ты делаешь тут? – уже грозно спросила Марина Мальвинина.

– Я... помогаю Аренштейну перетаскивать книги.

Марина испустила протяжный вздох. Из её голоса исчезли угрожающие нотки.

– Эти книги оставь, – сказала она. – Это моя полка и мои книги.

– Ой, извини, – произнес Юрик и вернул на полку "Сознание человека".

Марина выглядела неважно. Волосы не расчесаны, косметика на лице отсутствовала, на свитере притаилась маленькая дырочка, которую забыли заштопать. Глаза Марины покрасневшие.

– Значит, Николай Григорьевич теперь здесь будет обитать? – спросил Юрик.

– Да, – ответила Марина. – Как прежде.

Ему не давали покоя её покрасневшие глаза. Но что в этом такого! Быть может она много работала на компьютере?

– Сегодня он провел у нас лабораторную, – сказал Юрик, пытаясь избавиться от странных мыслей.

– Он нормально себя чувствовал? – неожиданно спросила она. Юрик не понял вопроса.

Что это значит? В каком смысле?

Но потом до него дошло. Мальвинин не просто так пропускал занятия, он лежал в больнице. Значит, Марина переживает за его здоровье. Но Мальвинин не кашлял, не сморкался. Значит – выздоровел.

– С ним все в порядке! – бодро ответил Юрик и вдруг вспомнил, как Николай Григорьевич, держа все время согнутой левую руку, постоянно прижимал её к боку. Еще поразмыслив, Юрик пришел к выводу, что ни вчера, ни сегодня Мальвинин вообще не пользовался левой рукой.

Марина похоже ему не особо поверила. Она опустилась за свой стол и уставилась в бумаги. Юрик готов был поклясться, что сейчас она не читает текст, а только делает вид. Марина не хотела разговаривать с Юриком, и студент Прохоров понял, что ему лучше убраться из кабинета.

Он поплелся на лекцию, продолжая думать о покрасневших глазах Марины Мальвининой.

А может она плачет по ночам?

13.10

Ковалевский разогнался, презрев все характеристики восьмой модели "жигулей", установленные заводом-изготовителем. Когда стрелка спидометра достигла ста километров в час, врубил пятую скорость.

Двигатель работал как часы, машина слушалась хозяина, словно преданный пес. Стремительно рассекая воздух, она летела по пустынной трассе.

– Папа, а мы не слишком быстуо едем? – осторожно поинтересовался сын. Ковалевский огрызнулся что-то в ответ.

На ста двадцати километрах в час Сергей достал сотовый телефон. Левой рукой держа руль, правой начал набирать номер. В трубке раздались длинные гудки.

– Алло? – послышался голос Юрика.

– Юрик, ты где?

– На лекции. Не кричи так, а то преподавателя напугаешь!

– Юрик, со мной случилось это! – прокричал в трубку Ковалевский.

На другом конце беспроводной линии повисло молчание.

– Юрик, не трать время! У меня очень мало денег на счету.

– Эпизод из фильма? – наконец произнес Прохоров.

– Да. Тот кусок вначале, который я успел посмотреть! Я наткнулся на упавший в кювет "кадиллак", на профессора со сломанной ногой! Я так же видел ленту с шипами из-за которой машина свалилась в кювет. Профессор снова рассказал историю про Корбэйна, но уже другую. Он дал мне пластину с прорезями в форме крестов, но её у меня отобрал врач "скорой помощи".

– Который носит золотую серьгу в ухе и курит сигару? – спросил Юрик.

Сомнения Ковалевского окончательно развеялись.

– Черт! – выругался он. – Именно так! Он похож на цыгана.

– Он гаитянин.

– Кто?

– Выходец с острова Гаити... Эта "скорая помощь" не настоящая. В ней приспешники Мастера. Включая и этого доктора.

– Черт! – снова выругался Ковалевский.

– Папа, не лугайся, – раздался с заднего сидения голос Анатолия Сергеевича.

– Извини, сынок!

– Ты с сыном? – спросил Юрик.

– Да, ехал в больницу по окружной дороге, и вдруг увидел это...

– Что ты сейчас делаешь?

– Несусь со скоростью сто двадцать километров в час за этой "скорой помощью"! – Вдалеке появился размытый силуэт автомобиля. – И кажется, я её не упущу... Но, Юрик, мне нужно знать – что было дальше.

– Кажется, они едут в какую-то больницу, – произнес Юрик.

Ковалевский напряженно вздохнул. Медленно он настигал "скорую помощь".

– Я не знаю, как это происходит, Юрик... Почему сюжет повторяется в жизни, но я попытаюсь не упустить "скорую помощь".

– Комбо тоже преследовал "скорую помощь", – раздался из трубки голос Юрика.

– Значит, я выступаю в роли Комбо... – произнес Ковалевский и замер, внезапно увидев что-то впереди на дороге. Он начал сбрасывать скорость.

– Юрик, я перезвоню!

Скорость упала до пятидесяти, до двадцати. Синий силуэт "скорой помощи" исчез вдалеке. Ковалевский прижался к обочине по указанию полосатой палочки работника автоинспекции.

– Основой работы ректификационной колонны является чаша, на которой происходит разделение тяжелых и легких компонентов... – говорил большой и толстый преподаватель предмета "Машины и аппараты химических производств", медленно двигаясь из одного угла аудитории в другой. Каждое вылетающее из его уст слово напоминало ворчание, а сам он казался чем-то недовольным.

Юрик смотрел на огромного ворчащего преподавателя, который беспрестанно двигался, и думал о Ковалевском. Ведь Сергей не поверил, что Юрик видел вчера двух желтолицых карликов, а сегодня эпизод из фильма случился с ним.

Юрик сидел один. Павлик не пошел на лекцию по "Машинам и аппаратам ", объяснив, что будет учить ТАУ.

– По крайней мере, – сказал он, – из-за "машин" меня не грозятся выгнать из университета, а из-за предмета Мальвинина это очень даже реально.

Юрик не мог перестать думать о том – как происходит воплощение фильма в реальности. Какие процессы переносят сюжет с экрана в жизнь? Ковалевский, например, ни на секунду над этим не задумывался. Он следовал за сюжетом, несясь на скорости сто двадцать километров в час. Но Юрик не мог оставить эти мысли.

Это казалось волшебством, но студент Прохоров не верил в чудо и божьи проявления. В мире господства науки для чуда не оставалось места. Тогда что это?

"Случайное совпадение, – говорил себе Юрик. – Невероятное, один шанс из миллиона, но совпадение событий в фильме и в жизни." Похожее на то, когда он, напевая песенку "Оазиса", вытащил из почтового ящика газету с текстом этой песни.

Если так рассуждать, то в любой момент совпадение с фильмом может прекратиться, если уже не прекратилось. "Скорая помощь", за которой мчится Ковалевский, приедет не в больницу, а в другое место. На этом совпадение закончится, потому что чудес в жизни не бывает.

Однако, если представить на секунду, что все события фильма... вся цепочка приключений Комбо повторится в жизни! Если Ковалевский сумеет проследить цепочку событий, и ему удастся дойти до самого конца?

– Боже мой! – произнес он.

Юрик застыл, пораженный выводом, к которому привели рассуждения. Тучный преподаватель говорил о дистилляте и тяжелых компонентах нефтепродуктов, но Прохоров не видел и не слышал его.

Он схватил телефон и принялся набирать номер Ковалевского.

...три, четыре, пять длинных гудков...

Ковалевский не отвечал.

– Проклятие! – пробормотал Юрик.

Глава 3.

– Добрый день, товарищ водитель, инспектор Васин, – приложил руку к козырьку дорожный инспектор. У него было наивное детское лицо и заячья губа. – Ваши документы, пожалуйста!

Ковалевский улыбнулся ему через опущенное стекло и протянул права, техпаспорт и талон технического осмотра. Первое правило поведения водителя, если тебя остановил инспектор ГАИ, – ни при каких обстоятельствах не выходить из машины. Только если тебя попросят это сделать.

Двигатель продолжал работать. Ковалевский не стал его глушить.

– Папа, а я хосю пауочку как у дяди! – произнес Ковалевский-младший с заднего сидения. Инспектор Васин поднял голову и посмотрел на Анатолия Сергеевича с таким подозрением, словно увидел в салоне бородатого чеченеца.