355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Николай Борискин » Туркестанские повести » Текст книги (страница 20)
Туркестанские повести
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 02:58

Текст книги "Туркестанские повести"


Автор книги: Николай Борискин



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Глава восемнадцатая

За два часа и одну минуту до радиосеанса для «Бархана» должна была состояться очередная встреча Авиатора с Агрономом. Джесси Улворд приготовила для шефа все необходимое, рассчитывая получить причитающееся в таких случаях щедрое вознаграждение. Получить и без сожаления расстаться с профессией «агронома», чтобы в скором будущем превратиться в «геолога», «ихтиолога», в любого «…олога» в зависимости от решения неизвестных ей людей, которых она привыкла называть просто хозяевами…

Мэри, а проще Марийке Елизаровой, было лет семь, когда скончался ее престарелый дед – бывший русский купец Елизар Елизаров, эмигрировавший еще в 1917 году за границу. Отец ее, Галактион Елизаров, не вернулся из так называемой Русской освободительной армии генерала Власова. Впрочем, убит он был под другим именем… А свою мать девочка никогда не видела в глаза. При упоминании о ней строптивый дед всегда бормотал: «Сия особа не заслуживает, чтобы ее упоминали в нашей семье…»

Деньги, оставленные сироте в наследство изрядно обнищавшим прародителем, опекуны определили на обучение и воспитание Марийки в специальном пансионе. Когда ее стали называть Мэри и она начала понимать, чего лишился купец первой гильдии Елизар Елизаров и за что погиб «истинный патриот родины» Галактион Елизаров, ее перевели в другое заведение. Там ее заставили позабыть свое имя, дали новое – Джесси Улворд, научили тому, чем она занимается вот уже несколько лет…

Согласно подготовленной легенде Джесси должна была выдать себя за альпинистку, получившую травму при восхождении на пик Неизвестный (в этот день как раз состоялось восхождение на этот пик довольно большой группы спортсменов).

Перевязав голову и правую ногу бинтом, Улворд направилась в ближайший кишлак. Еще не дойдя до него, она увидела встречный автомобиль и подняла руку. Шофер затормозил «Волгу».

– В чем дело? – спросил по-русски с сильным местным акцентом парень в тюбетейке.

Джесси объяснила.

– Ц-ц, – покачал шофер головой и пошевелил пальцами правой руки, будто они занемели, долгое время держа руль.

Жест был достаточно выразительным, и Джесси, вымучив страдальческую улыбку, поспешила заверить:

– Да вы не беспокойтесь, – и сунула парню десять рублей.

– До вокзала в Песчаный? Ц-ц, – покачал шофер кудлатой головой и, отпустив тормоз, тронулся.

– Эй, алло! – закричала Улворд и показала еще такую же купюру. – Ради бога… Это последние.

– Хоп, – чмокнул шофер сальными губами. – Садысь, с вэтэрком паэдым.

От него разило спиртным. Он сказал, что и сам собирался в предгорье, откуда нередко подвозил на своей машине альпинистов и экскурсантов до районного центра. Джесси почти не слушала его, она думала о том, чтобы побыстрее отсюда убраться, о встрече с Эдвином Блэком…

И вот она приготовила для него все необходимое: сделала снимки аэродрома и самолетов, записала разговор Умарова с генералом Плитовым, сфотографировала Камила во время танцев в городском парке, заморочила голову солдату-первогодку. Теперь оставалась последняя решительная акция. Но это уже должен был сделать сам шеф…

Все было задумано, как говорил Блэк во время первой встречи на вокзале, великолепно. И вдруг солдат не явился на свидание. Это не на шутку встревожило Улворд, и она вынуждена была переменить квартиру. Такую удобную квартиру…

Звонок из Катташахара оторвал майора Нечаева от «абстрактного» ребуса, над решением которого он напряженно думал с тех пор, как прибыл в полк Орлова.

Николай Иванович пометил на крупномасштабной карте маршрут самолета-нарушителя от аэродрома взлета до места падения. Пометил и определил, что ни в пустыне, где нет укрытия и никаких средств передвижения, ни на хлопковых полях, где каждый человек, особенно посторонний, на виду, ни тем более в местных кишлаках незваный гость не мог десантироваться. Где же самое удобное место для этого? Видимо, в районе предгорья, где пролегает путь романтиков восхождений на безвестные вершины и белоголовые пики. Да, там вероятнее всего. К этому месту и направить надо сейчас основное внимание.

Вспомнил Нечаев и рассказ Усмана Кадырова о шофере-лихаче, мчавшемся без включенных фар по дороге через пастбища и поля колхоза «Зеленый оазис». Почему без света и почему торопился? Если принять версию, что ничего не подозревавший шофер вез нарушителя… Прежде чем утвердиться в этой мысли, майор запросил все посты ГАИ по трассе от предгорья до Песчаного: «Сообщите номера машин типа «Волга», проезжавших после часа ночи… числа». Назвали семь номеров. Седьмой был именно тот, который искал чекист.

В «ребусе» Нечаева появилась вторая отметка, хотя шофер-лихач не мог рассказать майору о приметах пассажирки. Он лишь эскизно обрисовал ее черты.

Следующая пометка на карте появилась после сопоставления дня отправки телеграммы из Катташахара о вызове агронома Шаофат Анарбаевой с днем стремительной переброски «альпинистки» из предгорья в Песчаное. Вызов в министерство был двумя днями позже. Значит, «альпинистка» оставалась здесь, в этой округе.

«Альпинистка» и Агроном? Какая между ними связь? Чтобы прийти к ответу на этот вопрос, Нечаеву еще раз пришлось проанализировать рассказы многих людей – работницы почты и Митяя Жука, Родиона Кузькина и Виктора Петрова, Майкова и Толчковой, Михаила Долгова и старого чабана… Выходило, что «альпинистка» и Вероника Стрижевская – одно и то же лицо.

Обо всем этом Нечаев и доложил полковнику Скворцову, позвонившему из Катташахара.

– Срочно включайтесь всей группой в поиски исчезнувшей Стрижевской. Слышите? Срочно. Всей группой, – повторил полковник. – Постараюсь, чтобы в помощь вам выделили нескольких местных оперативных работников. Я тут в свою очередь тоже приму необходимые меры… А? Сам тоже прилечу в Песчаное. Действуйте, Николай Иванович, решительно: медлить нельзя.

Поиски начались тотчас же.

Джесси испуганно отшатнулась от Родиона. На ее меловом, ставшем вдруг морщинистым лбу застыл немой ужас. Казалось, железными клещами сдавил он ее тонкую шею и душил, душил молча, беспощадно.

– Вы просили прийти на свидание! – жестко напомнил Кузькин. Не поворачивая головы, он почувствовал, что в комнату вошел майор.

– Я не знаю! Не знаю вас! – отстранилась Улворд.

– А наши прогулки? А цветы?..

– Подите отсюда вон! – указала женщина на дверь.

– Не очень вежливо, – сказал Нечаев. – Нежеланная встреча?

– Я вижу его в первый раз! Это… это хамство – так поступать с незнакомой женщиной… Как вы смеете?! – открещивалась Джесси-Вероника.

– Агроном Вероника, – напомнил Родион, – вот ваше письмо.

С перекошенным от злобы лицом заметалась она по комнате.

– Вот! Вот! Вот!!! – потрясала Улворд паспортом, судорожно выхваченным из сумочки.

– Ну что ж, – спокойно проговорил Нечаев, – паспорт – это документ. Значит, Полина Григорьевна Толчкова? Придется уточнить. Товарищ Кузькин, проводите задержанную в машину…

Прошло полтора-два часа.

– Прошу. – В дверях стоял офицер, задержавший Джесси.

Улворд вздрогнула, бросила тревожно-испытующий взгляд на майора.

– Ваша фамилия? – спросил Нечаев, усевшись за столом напротив женщины.

– Толчкова… Я же говорила, Полина Григорьевна Толчкова, – ответила Джесси Улворд, решившая по профессиональной привычке держаться спокойно, пока возможно.

– Вы утверждаете?

– Перед вами же мой документ! – Она кивнула на паспорт, лежащий на столе.

Майор едва заметно усмехнулся:

– Есть такое выражение – липа. Знаете? Но в данном случае липой следует назвать ваше право на этот паспорт… Потрудитесь вспомнить свою настоящую фамилию.

Улворд вздернула плечи, и на ее лице изобразилось недоумение.

Нечаев бросил на нее насмешливый взгляд и решительно нажал кнопку звонка. В кабинет вошел Майков.

– Владимир Павлович, пригласите гражданку Толчкову.

– Есть!

Появилась истинная Толчкова, очень похожая на Джесси Улворд. Она, видимо, что-то хотела сказать, может быть, упрекнуть свою бывшую квартирантку за оплошность с паспортом, может, защитить ее перед майором, но, глядя то на Джесси, то на офицера, так и не вымолвила ни слова.

– Знакомы? – спросил Нечаев.

Толчкова едва приметно кивнула головой. А Улворд, спекулировавшая ее именем, отвернулась.

– Так какая же ваша настоящая фамилия? Может, Стрижевская?

– Да, – едва слышно проговорила Джесси, не поднимая глаз на Толчкову. – Пусть она уйдет, я расскажу все.

Когда дверь закрылась, Нечаев подвинул к допрашиваемой стакан воды:

– Выпейте. – Затем жестко спросил: – Где вы взяли паспорт?

– Я… мне дали его там… – Лжестрижевская неопределенно махнула на запад.

– Кто, где и когда? – Нечаев посмотрел на допрашиваемую. – И вообще, прекратите бесполезную игру. Это будет лучше. От вашего поведения зависит многое. Прошу учесть. У вас два паспорта – один подложный, второй настоящий…

– Да… вижу… играть с вами бесполезно, – вяло отозвалась Улворд.

Эта неожиданная покорность насторожила Нечаева. Он еще раз внимательно взглянул на нее и подумал: «Что это – откровенность или быстро придуманный новый ход? В искренность врага, люто ненавидящего все советское, верить невозможно. В его безволие – тоже. Улворд не могла так поспешно сдаться. Что же тогда она задумала?»

Джесси медленно подняла на майора усталые голубые глаза. Казалось, в них угасали последние огоньки жизни.

– Можно папироску? – попросила она.

Нервно прикурила, жадно глотнула табачного дыма и, чуть подавшись вперед, облокотилась на стол. Лицо Джесси становилось все более напряженным, на правом виске все учащеннее пульсировала синеватая жилка. Как бы намереваясь ее помассировать, женщина медленно, очень медленно сдвинула правую ладонь с подбородка. Пальцы поползли к виску. И вдруг каким-то резким, судорожным движением она рванула с мочки уха красивую каплевидную клипсу…

Нечаев успел перехватить цепкие пальцы Улворд у самого рта. Джесси вскрикнула и, навалившись грудью на стол, глухо зарыдала…

Клипса оказалась красивой ампулой с цианистым калием.

Когда Улворд успокоилась, Нечаев спросил:

– Во второй клипсе тоже яд?

Она отрицательно покачала головой и, сняв украшение, положила его на стол.

– А медальон?

– Это – фотоаппарат… – Джесси сняла и его.

Улворд начала исповедь…

Через два часа майор прервал разговор:

– На этом пока закончим. – Он взял стопку исписанных листков бумаги, положил их в сейф и посмотрел на часы. Пора было идти встречать полковника Скворцова.

По дороге на аэродром майор думал о том, что сообщила во время допроса Улворд, какую долю ее признаний составляет правда, какую – ложь, чего еще можно добиться от нее для более полного выяснения обстановки.

Петр Ильич только что прилетел из Катташахара вместе с офицерами, назначенными посредниками на период учений.

– Ну как вы тут, Николай Иванович? – спросил Скворцов, садясь в машину рядом с Нечаевым.

Майор сообщил начальнику о показаниях задержанной.

– Фотографии и пленка у Авиатора?

– Улворд говорит, что передала ему, Петр Ильич, – ответил Нечаев. – Как с ним быть? Улворд не знает, где он и кем работает. Встречалась с ним два или три раза…

– Встречалась? – переспросил Скворцов и, чуть прищурившись, посмотрел на майора. – Внешние приметы?

Нечаев пересказал со слов Улворд.

– Те-те-те! – повеселел полковник. – Сдается мне, Николай Иванович, что Антонина Егоровна говорила о том же человеке. Очень и очень похож на обожаемого ею Федота Савельича. Да, да, похож, но это еще предположение. И только.

Скворцов помолчал. Уже на подъезде к штабу полка, продолжая мысль об Авиаторе, он сказал:

– Правильно, дадим ему возможность встретиться с лейтенантом Умаровым, а там видно будет. Камил знает об этом? Нет? Тогда пригласи его. Надо поговорить.

«Волга» остановилась. Приехавших встретили капитан Долгов и лейтенант Майков. Офицеры зашли в помещение.

Сообщив подчиненным новости по делу, которым занимались не только они, но и сотрудники Комитета государственной безопасности, полковник изложил свой план предстоящей встречи летчика Умарова с Авиатором, на след которого напали…

– Чтобы не вызвать подозрения у резидента, надо действовать через Улворд. Авиатор безусловно доверяет ей, он еще не знает, что Джесси провалилась. Позаботьтесь, майор, чтобы все было сделано по-настоящему, не вызвало подозрений ни у Авиатора, ни у его сообщницы.

– Будет сделано, – ответил Нечаев.

Майков, не знавший до сих пор о замыслах Авиатора в отношении Камила, был поражен.

– Значит, ошибку лейтенанта во время перехвата хотят квалифицировать как преступление – умышленное действие в пользу летчика самолета-нарушителя? Или выдавай секретное описание современного боевого истребителя, или разоблачим тебя перед соответствующими органами с помощью сфабрикованной фальшивки? – недоуменно спросил Майков.

– Именно так, – ответил Скворцов. – Хотят запутать парня, запугать и вырвать секрет. Шаблонный прием и максимум наглости. Кстати, Умарова пригласили?

– Да, через пять минут будет здесь, – сказал Долгов.

– Хорошо, – кивнул Скворцов. – Потолкуем с ним о предстоящем визите к Авиатору. Жука не надо пока трогать… Ты, Володя, иди с майором. Михаил Петрович останется со мной. Доводите дело Улворд до конца.

Полковник позвонил командиру части Орлову и попросил его прислать описание боевого самолета-истребителя. Описание принес инженер-майор Зуев.

Перелистывая страницы, Скворцов время от времени расспрашивал своих собеседников об Умарове, о его учебе, внеслужебных интересах.

Чаще всего отвечал инженер, а Карпенко лишь подтверждая его слова кивком головы или короткими «да», «нет». Когда все просмотрели, полковник сказал:

– Что ж, описание этого самолета можно передать господину Авиатору. Пусть фотографирует…

Инженер-майор и капитан отправились в город, а Петр Ильич, позвонив коллегам в Песчаное, пригласил к себе лейтенанта Умарова.

Чекист и летчик беседовали долго. Сообщение Скворцова настолько потрясло Камила, что в первые минуты он никак не мог собраться с мыслями.

– Что же это, а? – искал Умаров ответа у полковника. – Да как они смеют?!

– Обыкновенный шантаж, – спокойно разъяснил Петр Ильич, – попытка запутать вас и получить интересующие их сведения. Кстати, вы обещали своей партнерше по танцам встретиться? Забыли об этом? А она помнит и ждет… Так вот, товарищ Умаров, запомните все, что я вам сказал…

Поздней ночью Скворцов проводил оперативное совещание.

– Вы закончили допрос Джесси Улворд? – спросил он майора Нечаева.

– Да.

– А как обстоит дело с обменом «посланиями»?

– Улворд при мне приготовила записку для Авиатора. В ней условным шифром сообщается, что Умаров согласен на встречу.

– Хорошо, – одобрил Петр Ильич. – Доложите вы, товарищ лейтенант!

Майков поднялся и, щелкнув каблуками, коротко сообщил:

– Вторую записку, которую Улворд оставила в «Священной могиле», взял Митяй. Жук, значит…

– Все ясно, – констатировал Скворцов. – Приготовьтесь, товарищи. Завтра решающий день…

Беспокойный хозяйственник метался по полевому аэродрому как заведенный. Он торопил подчиненных, которые размещали в палатках нелетный состав, дооборудовали землянки для продовольственных запасов, натягивали огромный парусиновый навес над времянкой-столовой и делали еще много других неотложных дел.

– Что они распелись, Антонина Егоровна? – рассердился представитель тыла, указывая на официанток. – Завтра чуть свет людей кормить, а они…

Вытирая посуду и неторопливо складывая ее горками, девушки тешили себя частушками:

 
Что же не летите вы,
Летчики-молодчики,
Или не хотите вы
Беспокойной ноченьки…
 

– Ну будет, будет вам, – урезонивала официанток заведующая. – Хоть бы ты посовестил их, Савельич, – попросила она вдруг примолкшего шашлычника.

– Ваше горе – ерунда, – невесело, вяло отмахнулся Потехин. – У меня своя беда…

– Что еще за беда, Савельич? – всполошилась Антонина Егоровна. – Аль забыл что-нибудь?

– Забыть не забыл, а барашка не добыл, – посетовал кулинар. – Из чего завтра шашлык-то будем готовить?

– А-а, батюшки! – всплеснула пухлыми руками хозяйка столовой. – Что же делать? Ведь у нас всего-то шашлыков двадцать…

– Сорок, Тонюшка, сорок. Но ведь это же очень мало… Придется ехать в «Зеленый оазис». Как-нибудь упрошу колхозное начальство, а деньги верну после выручки…

– Я дам свои деньги, Савельич. Свои… Только вызволи из беды. Завтра же сам Плитов, говорят, прибудет… Федотушка, – жарко зашептала Антонина Егоровна. – Многожды выручал ты меня… Еще раз, а? Можешь? Ну, милый, хотя бы по палочке на любителя, а?

– Тонечка! – многозначительно подмигнул Савельич и так сочно чмокнул губами, что Егоровна замахала своими пребелыми руками.

– Поняла, поняла: все будет в порядке, как говорят в авиации.

Договорились так: машина, идущая в Песчаное за газированной водой, подвезет Потехина в колхоз, там он погрузит барана, а сам, навестив племянницу, несколько позже вернется попутным транспортом.

Вскоре грузовичок запылил по тряской полевой дороге…

А некоторое время спустя на аэродром приехал лейтенант Майков с важным поручением от полковника Скворцова. Он долго беседовал с заведующей столовой, а затем вместе с врачом тщательно осмотрел все продукты, а те, которые находились в ведении Потехина, взяли на анализ. Маринад, вся приправа к нему и баранина, намечавшаяся под шашлык, были отравлены.

С Антониной Егоровной сделалось плохо…

Этот день и радовал Авиатора и пугал. Радовал потому, что предстояли встреча с лейтенантом Умаровым, передача последней шифрограммы… Пугал тем, что завтра здесь уже не будет Джесси Улворд. Она исчезнет… А заменить ее пока никем не удалось… Он, Эдвин Блэк, с удовольствием оставил бы ее, но приказ есть приказ. Да, он отпустит Джесси и заменит… заменит ее беспутным Митяем! Хотя бы ненадолго, а там дьявол с ним. Митяй пойдет: он жаждет выбиться в люди, жаждет счастья… Счастливейший человек тот, у кого деньги, много денег. Вот они, парень, бери и делай свое счастье!..

Все складывалось пока удачно. Улворд, как и обещала, пришла на конспиративную квартиру вовремя. И не одна, а с лейтенантом Умаровым. «Джесси молодец, – не удержался от мысленной похвалы Эдвин Блэк. – Какому черту она где-то понадобилась? Ей можно вполне доверить то дело, которым занимался до сих пор я. Жаль, но придется обходиться без нее. Кого-нибудь подберут, а пока… пока поработает Жук…»

Хорошо сервированный стол. Приятная беседа…

– Извините, дядя, – мило улыбнулась Джесси, – я оставлю вас на некоторое время…

– И кстати, милая, кстати! – заговорщически посмотрел «дядя» на нее, затем на Камила. – У нас есть мужской разговор…

Улворд вышла, а Блэк, чуть помедлив, начал «мужской разговор».

– Так вот. Хочу показать вам уникальные в своем роде вещицы и, если вы согласитесь, подарить их. Кому? Конечно же вам! Вот смотрите. На этой фотографии очень знакомый вам летчик… Что? Это вы? Чудесно! Обратите внимание на грустное выражение лица. А почему? Может, летчика обидели, понизив его в звании до лейтенанта? Ага, так оно и есть… А за что? Не за то ли, что он не сбил вражеский самолет? В этом не может быть никакого сомнения…

Авиатор наглел с каждой минутой, полагая, что Камил Умаров, потрясенный логикой доказательств, будет не в силах отказаться от его предложения.

– Люблю последовательность, молодой человек, и потому спрашиваю: почему не может быть никакого сомнения? Все очень просто. Вот послушайте. – И он воспроизвел запись разговора лейтенанта Умарова с генералом в классе методической подготовки.

Хотя полковник Скворцов и предупредил Камила о провокации, однако наглостью Авиатора он был потрясен. Этот человек спокойно, буквально на глазах расставлял капкан, в который ему, Камилу, предполагалось сунуть голову.

– Знаю, молодой человек, – самоуверенно продолжал Блэк, – вы ошеломлены, как принято у вас говорить. Но докажите чекистам свою невиновность, если на борту самолета, который вы не сбили, мог находиться ваш отец. Да, да, отец, которого у вас все считают погибшим…

Камил вспомнил разговор с Петром Ильичом. Кажется, все было ясно. «На что рассчитывает враг? На мое неведение, на слабость? Низкая, подлая затея».

– Итак! – жестко закончил Блэк. – Мы передадим вам эту уникальную коллекцию и предоставим возможность встретиться с отцом. Но… Услуга за услугу: вы принесете мне – всего на один час – описание нового самолета. Выбирайте – доброе имя или…

Камил никогда не замечал в себе артистических способностей, плохо владел мимикой лица, лишь глаза его передавали степень волнения да тембр голоса менялся в минуты радости или сильного огорчения. Но сейчас…

Глядя на собеседника, произнесшего угрожающее «или», Умаров отрицательно покачал головой.

– Никаких «или», только доброе имя!

– Значит, согласны? – спросил Блэк и взял рюмку. – За это стоит выпить.

– Кто вам сказал, что я согласен?! – От удивления у Камила брови пошли вразлет. – Мои командиры разберутся, не дадут в обиду.

Блэк расхохотался, но глаза оставались холодными, как вороненая сталь.

– Черта с два они разберутся! – выкрикнул он. – Не они, а КГБ будет заниматься этим делом. Понял? – Блэк так стукнул рюмкой по столу, что расплескалось вино на скатерть. Он посмотрел на часы и зловеще прошипел: – Если вы не дадите согласие, сообщение о вашем отце окажется в руках чекистов.

У Камила округлились глаза.

– Не удивляйтесь, я уже об этом побеспокоился, – добавил Блэк.

– Ну и передавайте, передавайте, мерзавец! – Умаров вскочил рывком и, подавшись к Авиатору, гневно выпалил: – Все равно я не выдам тайну! Слышишь, ты, черный каракурт?

Камил побледнел, ссутулил плечи и безвольно, словно стал бескостным, опустился на стул.

Блэк хохотал, и его жирные щеки вздрагивали.

– Не выдашь? А это видел? – Он вытащил несколько фотографий отца Камила, очень похожего на него, лейтенанта Умарова.

– Да! Да! – истерично выкрикнул Умаров. – Принесу я, принесу описание самолета…

Блэк хищно оскалил зубы, вытер пот со лба и буркнул картаво, утробно:

– Распишитесь. Вот та-ак, это по-джентльменски…


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю