Текст книги "Туркестанские повести"
Автор книги: Николай Борискин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Глава восьмая
В офицерском клубе катташахарского авиагарнизона готовились встречать гостей. Сегодня здесь состоится совещание, на которое приглашены командиры, штабные и политические работники, инженеры и другие специалисты, участвующие в учениях. Прибыли сюда и песчановцы во главе с подполковником Орловым.
В «Цветущем каштане», названном так досужими выдумщиками, было многолюдно. Здесь после возвращения Потехина от племянницы собрались и местные офицеры и приезжие. Кто-то из завсегдатаев шашлычной в знак расположения подарил Федоту Савельичу фуражку с голубым околышем, и веселый повар без сожаления расстался с белым колпаком, выданным заведующей столовой.
– Спасибо, Антонина Егоровна, – кивнул он ей. – Теперь своя форма.
– Ну чистый летчик! – всплеснув белыми полноватыми руками, польстила ему заведующая, нестарая, миловидная женщина.
– Летчик не летчик, а тоже молодчик! – козырнул он, подмигнув карими чуть навыкате глазами.
– К лицу, право слово, к лицу, Савельич, – улыбалась Егоровна, не скрывая своей симпатии к Потехину.
Потупившись, словно застеснялся похвалы, шашлычник заторопился под брезентовый навес, где дымилась продолговатая жаровня, сплошь покрытая алюминиевыми шампурами с нанизанными на них кусочками баранины вперемежку с дольками репчатого лука.
– Добрый день, Федот Савельич!
– Здорово, хозяин!
– Привет! – всякий на свой манер здоровались с Потехиным любители «перекусить палочки по две».
– Здравствуйте и процветайте, – приподымая козырек фуражки, приветствует Потехин свою клиентуру, – да меня не забывайте. Первый сорт шашлычок, малахитовый лучок, сдобные лепешки – не уронишь крошки…
Смех под сенью «Цветущего каштана» стал как бы дополнительным блюдом, и посетители, неторопливо наслаждаясь мастерски приготовленным шашлыком, похваливали импровизации кулинара.
Майков, разделяя беседу с компанией, сидящей с ним за столиком, смеялся, подзадоривал и без того отменного шутника.
– Рассказал бы ты анекдот какой-нибудь, – попросил кто-то Савельича.
– Пожалуйста, – не заставляя себя долго упрашивать, охотно согласился он. – Как-то случилось мне быть в большой геологической партии в местах, не столь отдаленных отсюда. Подошла зима, и мы начали собирать для топлива всякую всячину. Начальник партии дал телеграмму в центр: мол, так и так, трудновато с топливом, даже используем терескен. И что вы думаете? Приходит ответ: «Прекратите бесхозяйственность. Стволы этой ценнейшей породы используйте как строительный материал. Отапливайтесь отходами». Ну, сами понимаете, сколько было смеху: терескен-то – это трава…
– Давай накручивай! – хохотали клиенты.
Володя Майков, не переставая слушать Потехина, как бы случайно бросил взгляд на соседний столик, за которым сидел Митяй Жук. Молчаливый странный парень вызывал у лейтенанта тревожные предположения. Есть же здесь и другие гражданские лица – мужчины, женщины, но они не в счет…
Вечером Майков зашел к Скворцову.
– Вы запросили Нечаева? – спросил полковник у секретаря и одновременно приветственно кивнул Владимиру.
– Да, еще вчера, – ответил тот.
– Ну и что?
– Вот. – Секретарь подал конверт и вышел.
Скворцов распечатал пакет и вынул из него сложенную вдвое узкую полоску бумаги, затем еще какой-то лист и, наконец, небольшой бланк. Предложив лейтенанту сесть, он неторопливо прочитал содержимое пакета, бегло пробежал глазами по строчкам второй раз и, достав из сейфа папку, в которой находились документы, знакомые лейтенанту под условным названием «Песчановское дело», заклеил эти строки и крупно надписал: «Авиатор».
– Понятно? – спросил Петр Ильич.
– Приблизительно, товарищ полковник.
– Приблизительность в нашем деле не годится. Познакомьтесь…
Когда Майков дочитал последнюю строчку, Скворцов спросил:
– А сейчас расскажите, товарищ лейтенант, о своих наблюдениях за последнее время. Что нового?
Майков доложил о «Цветущем каштане», о веселом шашлычнике, о разговорчивых клиентах и молчаливом Митяе Жуке.
– Откуда он вынырнул?
– Я не интересовался, Петр Ильич, но можно узнать. Остановился же он где-нибудь, не под забором спит, – неопределенно ответил лейтенант, чувствуя на себе недовольный взгляд полковника.
– Та-ак, – протянул Скворцов гласную «а». Никогда он не устраивал разносов своим подчиненным, но это протяжное «а»… Лучше уж разнос…
Не повышая голоса, полковник продолжал:
– А комитетчики-то фитиля нам вставили…
– Так у них же возможности другие, – попытался Майков отвести обвинение.
– Возмо-ожности, – снова начал растягивать слова Скворцов, однако вовремя спохватился и, подобрев, закончил: – В общем, мы должны все узнать об этом Авиаторе, или как его там, будь он трижды неладен, который собирается действовать в районе Песчаного. Связь с майором Нечаевым поддерживайте обязательно. Ну, домой, домой, Владимир Павлович. Я только поговорю с генералом да съезжу в Комитет, потом тоже отдохну…
По дороге лейтенант думал о «резиновых» гласных, о фитиле, о предстоящей работе. У поворота от офицерского клуба к внешней проходной ему повстречалась Аня Скворцова. Майков поспешил к ней.
– Куда держим путь? – спросил Владимир.
– В парк Космонавтов. А вы?
– Если не помешаю, то хотел бы пойти с вами. Время есть.
Майков познакомился с Аней с легкой руки Нечаева. Володе дали небольшую комнату в шестнадцатиквартирном особнячке для офицеров. В первый вечер, приняв душ, Володя устроился поудобнее на диване и взял книжку. Однако перевернуть ему удалось лишь две-три страницы: неожиданно раздался телефонный звонок.
– Лейтенант Майков слушает… Поручение майора? А кто это говорит?.. Товарищ Скворцова? Лечу!
Володя внимательно посмотрелся в зеркало, вылил на себя остатки «Шипра» и со всех ног бросился к проходной.
– Лейтенант Майков! – щелкнул он каблуками.
– Аня, – представилась темноволосая зеленоглазая «товарищ Скворцова». Она была немного выше плеча Володи, но это нисколько не смутило его: если бы она доставала всего лишь до места крепления будущих орденов, он все равно бы выполнил «важное поручение»…
– Вам приказано сопровождать меня до парка Космонавтов и обратно, – покачиваясь на носочках миниатюрных белых туфелек, сказала она.
– Если бы такие поручения были каждый вечер…
– То? – лукаво прищурилась Аня.
– Они выполнялись бы без пререканий, точно и в срок!
– В таком случае имейте в виду это и на завтра.
– Слушаюсь! – И Володя взял девушку под руку.
…Вечер был посвящен воспоминаниям. Володя рассказывал о себе, Аня – о своей жизни. Сегодня девушка уже знала, что он бывший фэзэушник, токарь. В прошлом году окончил училище. Майков теперь тоже кое-что знал об Ане: дочь полковника, студентка консерватории, любит свою скрипку, сливочное мороженое, нарциссы и стихи Василия Федорова.
– Нарциссы, нарциссы! Кому нарциссы? – предлагала цветочница у входа в парк.
Аня вопросительно посмотрела на лейтенанта, а лейтенант на цветочницу.
– Сколько стоят все?
У женщины округлились глаза.
– …надцать, – неразборчиво и торопливо выпалила она.
– Сумасшедший! – расхохоталась Аня и сама выбрала из огромной охапки свежих цветов три самых ярких нарцисса. – Большое спасибо.
– Пожалуйста! – одновременно произнесли продавщица и Владимир.
Цветочница понимающе улыбнулась и покачала головой: ай да пара, любо-дорого!..
Проезжая мимо парка, Петр Ильич не поверил своим глазам: его Анютка вышагивала рядом с лейтенантом Майковым. Володя ожесточенно жестикулировал, а она смотрела на него как загипнотизированная… «Ах, Аня, Аня…»
– Будете выходить? – второй раз спросил шофер задумавшегося полковника.
– Уже приехали?
– Да.
– Ты подожди, я минут через двадцать, – пообещал полковник, захлопывая дверцу машины. Поднимаясь в Комитет по белым ступенькам лесенки, он думал: «Жених… Тьфу ты, дьявол! Адресат еще неизвестен».
Весело переговариваясь, Майкой и Аня шли по нарядно освещенным аллеям парка, и люди провожали их светлыми взглядами.
– Присядем? – увидев под ветвистой акацией свободную решетчатую скамейку, сказала девушка и легким нажимом руки на Володино плечо подтвердила свою просьбу.
Лейтенант с удовольствием подчинился своей спутнице.
– Как хорошо здесь! – восторженно произнесла Аня и блаженно опустила длинные ресницы. – Если бы я была поэтом, написала бы стихи об этом вечере, о парке. А вы любите поэзию? Да? Прочтите что-нибудь.
Майкову вспомнились подходящие для этого случая стихи. И он прочитал их Ане:
Горят огни зеленые,
Малиновые, синие,
Да шепчутся влюбленные
В душистом белом инее.
Парнишка зачарованно
Глядит на синеглазую,
Чьи губы нецелованы,
А косы лентой связаны…
Автор получил за эти строки три рубля двенадцать копеек в радиокомитете и головомойку на семинаре молодых дарований. Но если бы он видел, как студентка консерватории потеребила розовые бантики в черных косах и опустила красивые зеленые глаза, как благодарно погладила она рукав кителя Володи, он считал бы семинарскую головомойку своих витийствующих коллег недоразумением.
Почувствовав прикосновение Аниной руки, лейтенант твердо уверовал, что любовь, как и радиация, всепроникающа…
…Часу в двенадцатом ночи Петр Ильич разогревал на газовой плите остывшую манную кашу и строил самые различные предположения по поводу ночного моциона своей Анютки.
«Ну что бы сейчас сказала Анна? – Жену полковника звали так же, как и дочь. – Не миновать бы мне нахлобучки. – Скворцов негромко рассмеялся. – Хорошо, что уехала погостить к родственникам… А вернется – достанется на орехи: «Петя, я же говорила тебе и еще раз повторяю: Анечка должна быть только в артистической среде…» Хм, артисты…»
Глава девятая
Камил Умаров тяжело переживал свою неудачу. Он ни на кого не обижался и никому не жаловался. Алексею же, пытавшемуся разделить «горе» поровну (ибо, по мнению Карпенко, за недоученность Умарова грех ложится на него), Камил сказал однажды:
– Ты хороший человек, Алеша, но зачем выгораживать меня… Плох тот ученик, который пеняет на учителя… Ведь я же знал свои недостатки, только считал их несущественными. Думал, что ты и нынешний командир звена – придиры и буквоеды: делай вам все, как положено по инструкции. Мы, мол, и сами с усами! А что немножечко горяч – в этом никакой беды нет: какой же это летчик с рыбьей кровью? Теперь я понял, что во многом заблуждался. Правда, обошлось это очень дорого для боевой чести нашего полка. О себе я уж не говорю…
После той памятной беседы летчик весь ушел в работу. За учебным столом – работа, на тренажере – работа, в кабине самолета – тоже. В ней, и только в ней, находил он удовлетворение…
Умаров, кажется, нашел причину своего промаха. Теперь оставалось одно: закрепить узкое место теорией, тренировками, практикой, бить в эту брешь до тех пор, пока не заколотишь ее намертво…
Однажды Карпенко пригласил Камила на командный пункт:
– Сегодня будут интересные полеты. Пойдем, посмотришь перехват маневрирующей радиоуправляемой мишени.
Умаров, изголодавшийся по небу, охотно принял предложение. Ночь была темная, беззвездная. Над пустыней нависли сплошные облака. «Словом, погодка рассчитана на первоклассных летчиков», – подумал Камил.
В воздух подняли очередную пару. На экране индикатора три отметки: одна – от мишени, две другие – от истребителей-перехватчиков.
Камил неотрывно, с какой-то необычной жадностью смотрел на экран. Сердце его было там, в непроглядном небесном мраке, где двое счастливчиков сидят за штурвалами сверхзвуковых громовержцев.
Самолеты были недалеко друг от друга. Тому, что находился ближе к цели, подали команду:
– Атаковать и уничтожить цель!
– Кто это? – тихо спросил Умаров Алексея Карпенко.
– Саша Волков, из третьей эскадрильи, – не отрывая взгляда от индикатора, ответил капитан.
– Так скоро? – удивился Камил.
– Что скоро?
– Он ведь еще молодой…
– Из молодых, да ранний, – улыбнулся Алексей. – У них все хорошие ребята: не хотят ударить в грязь лицом на учениях.
Камил вздохнул, потеребил иссиня-черную шевелюру: «Вот тебе первоклассные…»
Золотистая «рыбешка» круто развернулась и ринулась навстречу цели. Но тут случилось непредвиденное: радиоуправляемая мишень начала пикировать без всякого радиоприказа.
– Что случилось, Алеша? – забеспокоился Камил.
– Мишень вышла из подчинения, – с досадой проговорил Карпенко и тут же скомандовал Волкову: – Атаку прекратить!
– Вас понял, – ответил командир экипажа и отвернул в сторону.
– «Сотый», «сотый», – не медля ни секунды, отдал приказ штурман наведения, – радиоуправляемая мишень вышла из подчинения. Высота… курс… Уничтожить цель!
Умаров смотрел на экран, слушал какие-то противоречивые команды Карпенко и ничего не понимал. Спросить пока не решался: нельзя отвлекать Алексея от работы в такой ответственный момент.
– Вас понял, – спокойно доложил хозяин «сотки».
И вот уже он бросил свою огнедышащую стрелу на перехват «задурившей» мишени. Камил не верил своим глазам: надо иметь черт знает какую виртуозность, чтобы догнать и сбить цель в подобной ситуации. Однако «сотка» сделала свое дело: настигла мишень, ударила по ней ракетами так, что от нее полетели одни лишь обломки.
– Эх ты-и… Вот это маневр! – не сдержался Умаров.
Майор Манохин погладил густую щетку седеющих волос и удовлетворенно улыбнулся. Карпенко подмигнул Камилу и сказал:
– Знай наших! Экстра-класс.
– Кто же это? – спросил Умаров, пользуясь наступившей разрядкой напряженности.
– Орлов! – сразу ответило несколько голосов.
– Да, Камил, командир полка, – подтвердил Алексей. – Он лично занимается молодежью, готовит к учениям.
Умаров был благодарен капитану за то, что тот пригласил его на КП. Классический перехват Орлова – всем урокам урок…
Позавчера Камил весь день провел на стоянке самолетов. По просьбе Карпенко инженер-майор Зуев сам проверял технические знания летчика. Спрашивал его и по планеру, и по шасси, и по оборудованию. «Маленький, а какой въедливый», – беззлобно подумал о нем Умаров.
И все-таки Зуев засыпал Камила: тот не совсем точно рассказал об особенностях запуска двигателя на высоте. Пришлось сидеть в классе и зубрить наставление.
– Заканчивай, Камил, – закрывая книгу, предлагали ему сослуживцы, – пойдем на волейбольную площадку, разомнемся.
– Да нет, я еще посижу.
Дольше всех обычно задерживался Умаров и в классе авиационной техники.
– Дайте, пожалуйста, еще одну вводную, – просил Камил инженера. И Зуев охотно занимался с летчиком.
Упоминание о полетах в последнее время портило настроение Камилу. Кому в воздух, а ему – запрет… В лучшем случае его приглашали на КП или на старт, где сразу же после каждого вылета командиры звеньев анализировали действия летчиков в воздухе.
Как-то в субботний день Алексей Карпенко подошел к Умарову, занимавшемуся на тренажере.
– Хочешь, Камил, поставлю вводную задачу?
– По выводу из штопора?
– Нет.
– По отказу двигателя?
– Нет, не отгадал, – засмеялся Карпенко, поправляя прядь волос, выбившуюся из-под фуражки. – Проще. Как будет выглядеть городской парк, если туда заявятся два летчика – один женатый, это я, и один холостой. – Капитан лукаво подмигнул Камилу.
– Трудно сказать.
– Ну все же?
Умаров улыбнулся. Ему давно хотелось встряхнуться, побыть вместе с друзьями…
– Думаю, что неплохо…
– Значит, так: у нас дома поужинаем и втроем пойдем на танцы. Договорились?
– Опекаешь, секретарь?
– Нет, просто забочусь о друге. А то, я вижу, ты совсем заучился…
В парке, звенящем зазывной музыкой и молодым, задорным смехом, они встретили лейтенантов Федина и Волкова, переодевшихся, как и Алексей Карпенко, в штатское. Молодые офицеры были до того похожи друг на друга, что нередко их называли близнецами. Сейчас они отличались только тем, что Костя Федин начал отпускать усы, тонкие, словно ниточка, и носил буйную шевелюру, а Саша Волков сверкал до блеска выбритой головой.
– А-а, неразлучные! – приветственно кивнул им Карпенко. – Что же не танцуете?
– Присматриваемся, – поправляя ветку сирени в лацкане коричневого пиджака, сказал Федин и взглядом показал на стайку девчат, ожидавших приглашения.
Такой же костюм был и на Саше, и веточка сирени такая же.
– Вечер только начинается, успеем, – произнес Волков. – Это вон Ленька торопится, уже третью партнершу сменил.
Камил, Алексей и его жена с минуту понаблюдали за Голиковым. Спортивная фигура старшего лейтенанта выделялась среди многих танцоров.
– Красив Леонид, соколом плывет, – заметила жена Карпенко. – Что же, друзья, и нам пора.
Камил и Алексей танцевали по очереди со своей партнершей. Вино, выпитое за ужином, музыка и вечерняя прохлада приятно кружили голову.
– Ой, Алешенька, не могу! – смеялась его жена. – Сто витков…
– Танцуем редко, но крепко, – одобрил капитан.
– Дамский вальс! – возвестил распорядитель. – Женщины и девушки приглашают мужчин.
Алексей поплыл по кругу с женой. Камил скромно стоял на краю площадки.
– Позвольте вас пригласить? – Незнакомая девушка в белом платье чуть наклонила золотоволосую голову.
Камил не мог отказать.
– Я давно заметила, – легко подчиняясь движениям Камила, сказала она, – что вы очень хорошо танцуете…
– Вот как? – удивленно произнес Умаров, бережно кружа незнакомку. – Чем же я отличаюсь от других?..
– Очень многим. – Золотистые волосы мягко, приятно коснулись щеки Камила. – Таким именно я и представляла вас…
– Вы меня знаете?..
– Камил Умаров. – Из-под бархатных ресниц девушки светилась радостная голубень. – Знаю… А меня зовут Полина.
Летчик благодарно кивнул и спросил:
– Но кто же вам сказал?
Девушка сняла с плеча Камила свою руку, поправила медальон на тонкой ниточке искрящихся бус, мимолетно взглянула на него и, чуть откинув голову назад, в свою очередь спросила:
– Прелесть, правда?
– Да, – подтвердил Камил. Ему показалось, что он услышал едва уловимый щелчок. – Не раздавили?
– Не-ет, это замок… А узнала я о вас от ваших же друзей. Вот они, видите? Танцуют. Капитан назвал вас Умарычем, а его спутница – Камилом.
Умолкли последние звуки вальса.
– Душно. Давайте пройдем по парку, – предложила Полина.
– С удовольствием. Я только предупрежу…
– Мы ненадолго, не стоит беспокоиться, – сказала девушка.
Они ушли.
А в это время к городскому парку подъехал колхозный автобус, полный молодежи. Приехала повеселиться и Гульчара, девушка, с которой вместе рос и учился в одной школе Камил. Правда, Гуля была года на четыре моложе Камила. Работала она учительницей в «Зеленом оазисе», и, когда Умаров приезжал туда, они встречались, проводили время вместе. Теперь, по известным причинам, он не мог поехать в родной кишлак, и девушка заскучала, забеспокоилась. В часть идти и спрашивать о нем неудобно, поэтому она решила приехать вместе с молодежью в парк. Гуля надеялась встретить здесь Камила.
Осмотревшись, она не нашла Умарова ни среди танцующих, ни среди отдыхающих на парковых скамейках.
– Алеша, – заметив Карпенко, с которым уже давно познакомил ее Камил, спросила Гуля, – а где же?..
– Камил? – смутился Алексей. – Он… курит где-то…
Гуля знала, что Умаров не курит, и потому недоверчиво отнеслась к ответу капитана. Сердце застучало беспокойнее, на душе стало тревожнее. «Я так и знала, что Камил… разлюбил меня. Так и знала… Недаром же и глаз не кажет в кишлак. Конечно, что ему, летчику, кишлачная жительница? Вот их сколько, красивых девушек, – и узбечки, и русские. Городские».
– Идемте, Гуля, потанцуем, – пригласил ее Алексей, заметив перемену в ее настроении. – А ты отдохни, – кивнул он своей жене.
Гуля была в цветном атласном сарафане без рукавов, с небольшим грудным вырезом, по которому искристо переливались любимые девушками-узбечками шода – монисто из нескольких ниток мелких бус. И когда Алексей кружился с Гулей, ее сарафан и украшения сверкали веселой радугой. Легкая, подвижная, девушка была чудесной партнершей. Помимо своей воли Карпенко загляделся в милое Гулино лицо с огромными черными, чуточку печальными глазами. А когда опомнился, увидел свою жену; она сдержанно улыбалась и покачивала головой: «Ой, смотри, Алешка!..»
Продолжая вальсировать в толчее улыбающихся, счастливых пар, Карпенко думал о Камиле… И куда его увела эта синеглазая?
– Алеша, что вы шеей крутите, не простыли? – участливо спросила его партнерша.
«Не я простыл, а след Камила. Тут поневоле будешь крутить шеей: предупредить бы его». Вслух он ответил:
– Воротничок жмет, Гулечка…
Девушка рассмеялась: рубашка у Алексея была с отложным воротничком, и туда можно всунуть еще такую же шею.
Танец уже кончался, когда Карпенко заметил Камила с его новой спутницей. Она держала его под руку и, улыбаясь, о чем-то говорила. Алексей шарахнулся в середину круга и оттуда погрозил кулаком Умарову. Гуля недоумевала: «Что с ним сегодня? Нервный какой-то, рассеянный…»
Полина, увидев Гульчару, танцующую с капитаном, освободила руку Умарова и, сказав, что они еще встретятся, мгновенно скрылась в толпе отдыхающих. Как растаяла. Камил посмотрел туда, сюда – нигде нет. Подосадовал. Подошел к жене Алексея.
– Знаешь, Камил, Гуля приехала!
– Гуля? – Мысли о Полине испарились. – Где она?
– А вон с Алешей идет.
Танец кончился.
– Здравствуй, Гуля! – поздоровался лейтенант.
– Здравствуйте, – невесело ответила она.
«Ого, на «вы», – заметил Умаров. – Ну и дела-а…»
А девушка стояла, опустив руки, и тревожно смотрела на лейтенанта: «Что с Камилом? Вон и третьей звездочки почему-то нет на погонах…»
