Текст книги "Роско планета Анджела"
Автор книги: Николай Полунин
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)
5
В Хижине 2Роско осторожно высвободил ладонь из-под щеки уснувшей Анджелки. Сидеть, согнувшись, возле лежанки, на которой разметалась девушка, было неудобно, но Роско не шевелился, пока она не затихла. Послушал ровное дыханье, хотел стереть дорожки слез на лице, но побоялся тревожить.
Тело на лысом покрывале в маленькой комнате лежало так, как он его оставил. Роско некоторое время постоял над ним. Вернулся к Анджелке, поправил на ней черную шкуру. Кинул в очаг корья, и когда разгорелось, стал калить кончик изогнутого ножа.
«Ну, давай, давай, Роско, ты же умеешь. А если не получится? Сколько они гнали в снегу и морозе… нет, что мороз – это как раз хорошо, хуже было бы, пролежи он хотя бы полдня в доме, в тепле. У них тут рациональный способ хоронить своих умерших…» Он вдруг подумал, что если получится, и об этом узнают, ему не миновать славы чудотворца. «Колдуном слыву уже, а то буду почти богом…» Нож накалился.
Первым делом он срезал загнивший струп и омертвелую плоть по краям выходного отверстия. Наверняка стрела еще и отравлена была. Не может быть, чтобы он умер так быстро от одной раны. Ведь Анджелка говорила, что они сразу остановили кровь… Пальцы Роско работали. Он повернул тело, вычистил вход стрелы. В теплой спальне Ник Чагар уже не был таким деревянным. Пока место, куда вошла стрела, Роско просто завязал.
Роско нащупал на сухом, но широком и сильном локте вену, сделал надрез. По руке покатилась капля почти черной крови. Ага. Он согнул, привязал Нику запястье к плечу, предварительно заткнув ранку. Уложил тело прямее, открыл зияющую подмышку. По краям очищенной раны тоже проступили капельки крови. Это было хорошо.
«Ольми бы сюда. Вообще кого-нибудь из них, детей Земли, играющих в ее садиках и на лужайках. На «зеленых» полянах, например, да, Роско? Ничего-то ты в Земле своей не понимаешь. Да, не понимаю. И сейчас не хочу думать об этом. Ну, пробуй, «как умеефь, д'уфок…»
Роско еще немного поприглядывался к лохмам развороченного и обрезанного мяса. Машинально потер ладони. Протянул обе руки к ране. Наложил так, чтобы закрывать ее всю. Зажмурился. Проглотил сухой комок в горле. Ну…
И сразу в кончики пальцев воткнулись незримые иглы, и пробежали по рукам до плеч и дальше к шее, и вошли, почему-то из-за ушей, прямо в мозг.
…«Катитесь, катитесь, катитесь, невидимые волны… Нарастайте, нарастайте, нарастайте, покалеченные мышцы. Начинай, начинай, начинай биться сердце, гнать, гнать, гнать кровь… «Совершенно все равно, какие слова ты будешь произносить про себя, – учил его Наставник Гаарт, – не думай о словах, пусть они покажутся тебе смешными и глупыми потом, когда ты их вспомнишь. Главное – не в словах. Представляй себе. Превратись целиком в каждую клеточку, которую тебе надо восстановить. Отдай ей все силы твоего желания. До капельки. Честно, без страха и обмана. И сам увидишь, как все получится. Только верь и не бойся».
Роско как будто раздвоился. Одна его часть оставалась возле койки с мертвым Ником Чагаром, а другая переселилась в само это бездыханное тело, и теперь обе половины рвались навстречу друг другу.
По лицу, по спине Роско лил холодный пот. Ноги и руки дрожали. Он не замечал этого. Пальцы не отрывались от исковерканного бока мертвеца. Глаза у Роско оставались плотно закрыты, поэтому он не видел, как рана начала сперва чуть заметно, а потом все быстрее затягиваться розовой живой плотью.
Бейся, бейся, бейся, сердце. Оттаивайте, оттаивайте, оттаивайте, задремавшие нервы. Просыпайся, просыпайся, просыпайся, мозг. Возвращайся, Ник Чагар, спаситель моей Анджелки. Возвращайся оттуда, куда ты почти ушел. Помогайте ему, невидимые силы…
Роско вкладывал в свое действие и то, что получил на Земле от веселого лохматого толстого Наставника, и то, что вдруг обрел здесь неожиданно для самого себя. И ведь что-то он делал тут похожее раньше. Со Сваном, братом Анджелки, еще кое с кем. С самой Солнечной, когда она так неудачно упала. Но подобного случая, конечно, предполагать не мог. Очень тяжело. Очень трудно. Никакой уверенности в успехе.
И вдруг ему стало легче. Как прорвалась где-то плотина, и на подмогу ему пришел еще кто-то. Не очень умелый, но искренний и самоотверженный. Вдвоем они еще раз повернули уже задышавшего Ника Ча-гара. Вдвоем зарастили сравнительно небольшую рану под лопаткой. Вдвоем проверили, чтоб не осталось незаживших мест в раневом канале под рукой. Вдвоем передали последний, уже необязательный, толчок жизненным силам Чагара, возвратившимся в худое длинное тело. А потом второй пропал.
Роско, застонав от боли и слабости, повалился рядом с Чагаром. Тот шевельнул рукой, что-то пробор мотав. А за стеной жалобно позвала Роско Анджелка.
– Что ж, дети, выходит, я вам обоим обязан жизнью, – сказал Ник Чагар, ставя кружку с дымящимся отваром на край полки над очагом.
– Ну что вы, Ник, – смущенно пробормотал Роско и снова стал смотреть на Анджелку напротив.
Она и Чагар оправились поразительно быстро. По меркам Роско. Он все судил, как если бы дело касалось людей на Земле. Забыл, как быстро поправляются люди, живущие среди снегов и буранов. Сам он еще чувствовал себя совершенно разбитым.
– Как же это все-таки получилось, дядя Ник? – спросила Анджелка. – И не понимаю.
– А как ты слышала голос Роско почти у себя за спиной? Как поняла, что он – в Хижине? Как позвала Лохмача с Сивым?
– Лохмача позвал ты сам, дядя Ник… – Анджелка смутилась, но все равно не могла оторвать сияющих глаз от Роско.
– Пса жаль, – сказал Ник Чагар. – Он мне долго служил верой и правдой, второго такого не найти.
– Да, – сказал Роско. – Они мне сразу показались…
– Меня больше удивляет, как Роско жив остался когда они его в угол загнали. Это у них с братцем обычная тактика, – пояснил Чагар, – я в том углу костей находил – о!
– Да вот как-то так получилось.
– Это же Роско, дядя Ник! – восторженно сказала Анджелка. – Он все может! Правда, Роско? Вот погоди, увидишь, как он справится с проклятыми огнями! Нам с Роско теперь ничего не страшно!
– М-да. С огнями. – Ник Чагар потянулся за кружкой, отхлебнул. Роско заметил, как Чагар осторожно повел раненым плечом, но, видно остался доволен, потому что на его лице вновь отразилось блаженство пополам с недоверием.
– С огнями, – повторил он. – Роско, как вы чувствуете себя?
– А что? Я – вполне.
– С моей стороны непростительное нахальство, но может быть, нам выйти, и вы посмотрите моих сиу? Их на самом деле не хотелось бы потерять, они еще могут пригодиться.
– Да, Роско, помоги им! Это ведь они нас примчали, а значит, тоже спасли. Дядю Ника и… меня. А, Роско? Но может, ты устал? Он устал, дядя Ник!
– Я совсем не устал. Конечно, надо посмотреть зверей. Они заслужили того. Да и просто симпатичные, – добавил он, вспоминая жуткие морды.
– Анджи приготовит нам хороший ужин. Ты как, Анджи, совсем выздоровела?
– Да, дядя Ник. Теперь с нами Роско, и я выздоровела совсем. Роско показалось, что они подразумевают что-то еще. Выходя за Чагаром, он обернулся.
– Тебе не помочь?
– Иди, Роско, домашние хлопоты – это дело женщины, – сказала Анджелка важно. Улыбнулась ему. Улыбка не сходила с ее губ, едва только она открыла глаза после своего обморока, когда он долечивал Чагара. Как могло быть, что они делали это вместе? Но он же чувствовал, и одному бы ни за что не справиться.
– «Иди, Роско, иди», – пробормотал он.
– Что?
– Ничего. Ты очень красива, Анджелка.
Чагар в наступающих сумерках откапывал из-под наметенного снега Лохмача и его брата. Сиу уже закоченели.
– Послушайте, Ник, вы на самом деле думаете…
– Да нет, конечно. Даже если вы в состоянии возвращать к жизни не только людей, им вы вряд ли по можете. Сивый и Лохмач уже шесть раз были мертвыми, пока дотащили нас. Как им это удалось, представить не могу.
– По-моему, они – не совсем обычные звери.
– По-моему, тоже. Помогите перенести за дом. Там похороним. У лохматого сиу торчала отвердевшая лапа, они так его и засыпали, будто еще устремленного в беге.
– Теперь снова придется идти в лощину за молодняком. Снова дрессировать, учить… – проговорил Чагар, стоя над снежным холмиком. – А, скорее всего, и не придется. Роско, я хотел задать вам несколько вопросов без Анджи.
– Я так и понял. Только почему – несколько? У вас их должен быть целый ворох. У меня к вам – ворох.
– Да, конечно, но несколько неотложных. Вы к нам надолго?
– Не знаю. Это зависит не от меня.
– От нас тут?
– Тоже нет. По крайней мере, не в том смысле, что вы можете думать.
– Вы снова один? Кто-нибудь должен последовать за вами еще?
– Я один, но последовать должны. Опять-таки не так, как вы себе, наверное, представляете. Это не будет завоеванием. Вторжением. – Роско кривовато улыбнулся. – Если вообще будет.
– Вот как. У вас есть специальная цель здесь? С чем она связана?
– Есть. С вами. С нами. В двух словах этого не объяснишь.
– М-да, – Ник провел рукой по лысой блестящей голове, сметая снежинки. Последствия ранения и короткой смерти остались на его лице лишь в виде обозначившихся резче складок у крыльев носа да черной, как пепел, щетины, обметавшей щеки. – Я, кажется, задаю вопросы с середины, а не с начала.
– Даже с конца.
Окна Хижины светились верхними краями, что торчали из-под снега. От ограды легла черная тень.
– У вас богатый дом, Ник Чагар. Я еще никогда не видел…
– Вы много видели?
– О, да. Немало, – Роско подумал, сколько он видел, и даже засмеялся. – Но я только хотел сказать…
– Вы не представляете, сколько у меня к вам вопросов, Роско. Если вы действительно прибыли оттуда. – Коротким движением Ник указал вверх. Голос его вздрогнул от непонятного Роско волнения.
– Да, действительно оттуда, – сказал он спокой но, – Земля сейчас на орбитальной…
– Земля. Легенды не лгут.
– Ваши легенды не лгут, хотя я не представляю себе, откуда вам тут известно.
– Ваш «шарик»… это вы были над Городом?
– Я. Не мог опуститься, от меня не зависит и это. Далеко ли отсюда Город? В какую сторону?
– Туда, – махнул Чагар. – Перехода четыре. Пять. Как идти.
– Я зову «шарик» «корабликом».
– «Кораблик»? Что ж…
– Что с Городом-под-Горой, Ник? Что это за огни, о которых говорила Анджелка? Она сказала только, что какое-то несчастье…
– Вот это мой самый главный и неотложный вопрос, Роско, человек с неба. Вы – лично вы и ваша… Земля – вы имеете какое-либо отношение к нашему несчастью? К огням, которые убивают?
– Я слишком мало знаю, Ник.
– Вы узнаете, конечно. Все, что в моих силах. Только сперва мне хотелось бы послушать вас. Ну, идемте, вон Анджи машет нам, должно быть, у нее готово.
В коридоре Ник Чагар споткнулся о свой металлический нагрудник с разбитым краем, который Роско сорвал с него, когда вносил в дом.
– Не очень-то помогает броня, если стреляют в спину.
– Что там было? – осторожно спросил Роско.
– Там было… много чего там было. Вот что, Роско, пока Анджи не слышит. Вы должны быть особенно б режны с ней, слышите?
– Я…
– Слышите, особенно! Ей пришлось многое перенести. Ее душевное спокойствие очень важно. – И входя в комнату, обычным громким голосом, как продолжая разговор: – Что же касается «Земли» как названия, то почему вы полагаете, Роско, будто не может быть просто точного повторения, только и всего.
– Точного повторения? Я так не думаю? Да я одно это твердил и доказывал там у себя, Ник. Вы не можете знать…
– Садитесь! – объявила Анджелка, повторяя слова мамы Сиэны, с которыми она усаживала за стол отца. – Навалитесь! Пока не наедитесь, на что вы мне годитесь?! Садитесь, – сказала от себя, – смотрите, я приготовила похлебку и успела испечь лепешек. Дядя Ник, почему у тебя нет браги, мы бы отпраздновали сейчас.
– Придется попраздновать так, Солнечная.
– Мы бы отпраздновали сразу все. Твое и мое спасение, и что мы живы, и что Роско опять пришел!
– Я обещал тебе, помнишь? Я вернулся, как обещал, Анджелка.
– Ах, Роско, милый, я так верила и ждала тебя! Роско, почему ты не ешь? Ты должен есть! Пожалуйста, ты так много потерял сил. Ешь, милый, я ведь старалась для тебя. Дядя Ник, ты не думай, что я веду себя бесстыдно.
– Что ты, Солнечная, ведь ты же говоришь от сердца.
– Да. Я говорю от самого сердца, и могу сказать об этом и дяде Нику, и всем, всем, всем. Нет, Роско, ты, пожалуйста, ешь, это не должно тебя отвлекать. Вот еще у дяди Ника я нашла заквашенных побегов гребешка, попробуй…
Роско взял отложенную было серебряную вилку. Анджелка счастливо лепетала. У него самого сердце билось где-то в висках. Нет никакой Земли там, за небом. Нигде его никто не ждет. Он дошел до конца своего собственного Земного пути. Жаркий огонь в очаге, рядом любимая, ветер бессильно воет над крышей, торчащей из снега. Чего еще? Он этого хотел. Все просто и честно, как эта вилка. Кстати, тоже впервые у Чагара видит – такой изысканный прибор. Еще в первый день обратил внимание. Вот о простых вещах он теперь будет думать. Как бы, например, попросить Чагара оставить их с Анджелкой вдвоем. Завтра он собирался в какую-то лощину за новыми сиу…
– Что?
– Роско, на твоей Земле не умирают?
– С чего ты взяла, Анджелка?
– Ну, вы же можете воскрешать мертвых.
– А-а… нет. Понимаешь, это, кажется, только я… Вообще-то я раньше не пробовал. Только лечить…
– У вас болеют? – включился Ник Чагар.
– Да нет, пожалуй. Бывают травмы, но редко. Я – больше самого себя. Других начал только тут… Роско окончательно отложил вилку. Они ждали. Анджелка и Ник Чагар. Девушка, почти подросток, и старик, хозяин набитой книгами и рукописями Хижины, явно единственного сосредоточения знаний на этой планете, – та и другой с одинаковым выражением смотрели на него.
«Вот, Роско, никуда тебе не деться от своей судьбы посредника».
– Я не смог прочесть ни одной из ваших книг, Чагар, – сказал он. – Это какой-то особый язык? На Земле пишут похоже, но…
– Ничего особенного, – пожал Чагар острым плечом. – Обычное письмо. Вот Солнечная очень хорошо знает грамоту.
– Тебе прочесть, Роско? Какую? Мне хочется и самой…
– Начинайте, Роско, – сказал Ник Чагар, мягко усаживая Анджелку обратно. – Пусть это будет долго, ничего. Время у нас, как я рассчитываю, есть до самого утра, и еще завтрашний день, и еще завтрашняя ночь.
– А потом, дядя Ник?
– Потом к нам могут нагрянуть гости.
– Они придут к тебе, дядя Ник?
– Они придут за тобой, Анджи. Я думаю, их будет сразу несколько. Роско, мы готовы слушать вас.
На мгновение Роско захотелось огрызнуться. Что-нибудь вроде: «А почему вы так уверены, что я стану говорить?!» – но он посмотрел в любящие глаза Анджелки, и вся ожесточенность его пропала. Осталось беспокойство за нее и желание во что бы то ни стало уберечь.
Он глубоко вздохнул и начал: – Земля существовала всегда…
Легенда для Анджелки 3Темно, но скоро рассвет. Долгая ночь подходит к концу. В Хижине Чагара всегда темно, во всяком случае – зимой, когда наметает до верха окон.
– Как ты думаешь, может нас занести совсем?
– Нет. Так не бывает. Не может быть.
– Почему же? Вот снег, он будет падать, падать, и укроет, и сровняет.
– Роско, смешной, не бывает так. Ветер сдует снег, и Хижина откроется.
– Жаль. Мне бы хотелось.
– Нельзя. Дяд Ник не сможет войти.
Ник Чагар ушел недавно под предлогом оглядеть окрестности. Роско даже намекать не пришлось. Он был Нику благодарен сейчас.
– Дядя Ник хороший…
– Конечно.
– Нет, Роско, ты не понял. Ник Чагар, вообще все Чагары, они особенные. Как женщины Ки. Вот он ходит сейчас и думает. А когда все поймет, что ты рассказал, он скажет тоже. Слово Чагаров звучит редко. Мне только бабушка рассказывала. Видел книги? Он все их знает.
– Я все-таки не совсем у вас научился ориентироваться, кто есть кто. Да мы и не говорили с тобой на эти темы.
– Ты вернулся другим, Роско.
– Может быть, ты стала другой?
Анджел ка промолчала. Роско почувствовал, что опять ляпнул не то. Так же замолчала и отвернулась она, когда он ненароком спросил о ее замечательном вышитом ракушечным бисером платье и сказал, что оно ему очень нравилось, и он даже приводил его в пример там у себя на Земле. Он только хотел сделать приятное…
Они лежали, смотрели на потухающий очаг. Они лежали очень близко, однако Роско не решался протянуть руку. Правда, они уже коротко целовались, как только вышел Ник. Но – и все. Анджелка в полутьме тихо дышала, как маленький пушистый зверек.
– Ты улыбаешься, Роско. Чему?
– Откуда ты знаешь, что я улыбаюсь? Я подумал, что ты похожа на пушистого типи.
– Я слышала тебя здесь, Роско. Как ты говорил со мной. Когда тебя не было. А ты?
– Я тоже. Там. Не могу понять – как.
– Но ведь на твоей Земле все умеют слышать мысли друг друга. Как это, наверное, здорово.
– Кроме меня. Один раз получилось. Здесь. С сиу Чагара. А теперь даже не знаю… Анджи, что тут у вас стряслось? Какие огни? Что они из себя представляют? Почему ты не хочешь сказать?
Анджелка вздохнула судорожно, и Роско все же протянул руку. Чтобы найти ее щеку, провести по бархатной прохладной коже. Щека была сухой, Анджелка не плакала. Тогда он взял ее руку в свою.
– Пусть это скажет дядя Ник. Не заставляй меня, Роско.
– Конечно. Хорошо. Как скажешь. О чем же мы будем говорить?
– О твоей Земле. Мне хочется послушать еще. Я закрою глаза и буду представлять. Там всегда тепло? Всегда видно солнце?
Роско осторожно втянул запах волос Анджелки. В этих смрадных домах, наполовину землянках, она сохранила запах чистоты, молодого тела, чуть горьковатый от дыма очагов. Меньше всего ему сейчас хотелось опять говорить о Земле.
– Что же тебе сказать. Солнце там видно только днями, а ночью светит луна.
– Что такое – луна?
– Ну… такое солнышко маленькое. Ночник, чтобы не было страшно. Только там никогда не бывает страшно. Нечего бояться. И некого. Да. И солнце на Земле, Анджелка, совсем не как ваше, потому что ненастоящее…
Что он мог ей сказать? Он стал рассказывать про хрустальные ручьи, про веселые леса-сады на много переходов без гнилья и нечисти, про отягощенные плодами деревья всюду, и можно просто брать, сколько хочешь, лишь дай себе труд сорвать, про волшебные дома и белые одежды, про землян – людей беспечных, веселых и добрых, про дивную страну там за низкими рваными тучами, которая называется по-странному – Земля…
Он только не рассказал Анджелке о покинутых и разрушенных Старых Городах, и какой там слышится шум и гул временами, о Парках Грез и Игр, столь любимых землянами, о «зеленых» полянах и о Наставниках, о «лабиринте» и о Тех, Кого Не Называют, о тайне Северных Ходов и о Переселениях, и о старом Колоколе, что висит зловещей тенью над сухим морозным плоскогорьем…
Он и с Чагаром не очень касался этих сторон. Что-то подсказало ему, что будет время рассказать Нику позже, наедине. Роско дал лишь общее представление о том, откуда он явился, и в чем, чисто внешне, состояла его роль на их планете. Ник Чагар почувствовал недосказанность и ушел.
– Как там замечательно, Роско! Мы полетим туда? На твоем «кораблике»?
– Н-не знаю, Анджи. Что-то «кораблик» перестал меня слушаться. Он, может быть, вовсе больше не прилетит.
– Значит, ты остаешься?
– Я не знаю, – сказал Роско честно. – Сам ничего сейчас не знаю, Анджи.
Анджелка затихла. Роско боялся пошевелиться.
– Ты возьмешь меня в жены, Роско? – вдруг тихо, но твердо спросила она, – Я знаю, так не годится, но ты не сомневайся, я добуду чапана и принесу тебе. Что бы все по-настоящему. Ты сейчас мне просто скажи – возьмешь? Если я тебе не понравлюсь, ты сможешь взять еще кого-нибудь, а я буду вести хозяйство и защищать дом. Я смогу. Хромота не помешает, ты не думай.
– Я… Анджи… Насчет твоей ножки… Я не говорил…
– Я уже не маленькая девочка, Роско. Я изменилась, да. Я теперь не маленькая девочка.
– Анджи, я только там понял, как ты мне… что ты для меня…
– А ты скажи просто – да, Солнечная.
– Да, Солнечная, – выдохнул Роско.
– Спасибо, любимый.
Он ощутил нежные губы на своих губах. Весь мир качнулся и поплыл. Вселенная треснула, как догоревшая головня, и звезды брызнули каскадом последних искр.
Неужели это я?.. – Кто прошептал: он, она? Или только подумал?
– Дети! Дети! – Снаружи, а потом в коридоре Хижины послышался шум. Грохот – Чагар опять обо что-то задел. – Роско, Анджи, где вы, скорее!
Анджелка пугливо отпрянула, руки Роско обняли пустоту. Их первый настоящий поцелуй даже не успел разгореться. Что там еще у этого Чагара?
Ник быстрыми шагами прошел в комнату. В руке у него был заряженный самострел необычного вида. Не оборачиваясь, Чагар стал снимать со стены клинки.
– Собирайтесь, дети, – сказал он напряженным голосом. – Я ошибся, сегодняшнего дня у нас нет. Собирайтесь, уходим. Анджи, засвети что-нибудь.
– Я вижу и так, дядя Ник, – Анджелка уже увязывала в свой тючок какие-то вещи.
– Анджи, собирай все. Все собирай, что с собой из Города брала, ничего не забудь!
– Да, дядя Ник.
– Чагар, вы объясните все же…
– В дороге, – они стояли перед Роско, оба собранные, готовые. Ник протягивал ему два клинка. – Возьмите и перевязь. – Сам он был увешан оружием, снова в своем пробитом нагруднике и прочем.
– А куда мы…
– Роско, милый, в степи не спрашивают, – Анджелка помогла перепоясаться. – В степи делают. А то добыча уйдет.
– Мы не в степи, да и добыча, по-моему, сегодня – мы сами.
В дверях Ник Чагар задержался, окинул стены в книгах взглядом, в котором была настоящая мука. Быстро повернулся, выбежал из снежной выемки наверх. Три верховые чапы держал в поводу всадник на червертой. Он был маленький, скрюченный и весь заросший.
– Давай, давай, Чагар, – прохрипел он, – торопись! Они ночью прошли Ойлу, да покуда я вкруговую скакал, обгонял…
Ник Чагар подсадил Анджелку, заботливо помог ей устроиться. И снова задал тот же вопрос:
– Ты все взяла, Анджи? Ничего не забыла?
– Да, да, дядя Ник, – Анджелка похлопала по узелку, приложила руку к груди. – Какие у тебя красивые чапы.
– Потом повосхищаешься. Роско! Готово?
– Роско замешкался перед крупным, действительно очень красивой седой окраски зверем. Решительно вставил ногу в широкое стремя.
– Готов, – пробурчал, – мой дом – что унесу с собой…
– Все готовы? Вперед! Луду, вперед!
Когда они вынеслись за ограду и в вихрях снега пошли широким наметом куда-то прямо в беспредельную белую степь, Роско показалось, что на самом краю сливающегося с небом горизонта он видит маленькую черную точку. Несколько маленьких черных точек. Трудно было судить, движутся ли они, но сомневаться Роско не стал.
