Текст книги "Роско планета Анджела"
Автор книги: Николай Полунин
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)
Управник Большой Карт Анджел отставил ковш с брагой, не донеся до рта. Руки он сцепил было пред собой на столе, но сразу убрал на колени.
– Ты бы умылся, что ли, Большой К. И накинь что-нибудь.
– Успеется. Продолжай.
– Ну, значит, про то, что на Второй Подгорной, я тебе уже сказал. Теперь вот…
– Там хоть что-нибудь осталось?
– Да! Там как раз осталось много! Пэкор остался, рядом с ним Элы, Ригоны, Ниду… Кто им еще, Сол, который в каждую Ярмарку по шесть и больше бочек солонины выкатывает, опять еще этот, как его…
– Они там небось к Горе убегали?
– Ага, точно. Дома, конечно, погорели почти все, а люди – живы.
– А здесь?
– Тут ты сам видел. Ярмарочная, считай, в два раза больше стала.
– Гацци?
– Сгорели вместе с лавкой.
– Рафальды?
– То же самое. Кажется, один парень из ихних остался.
– Еще?
– Да все почти. Как Управный дом уцелел. Тетка Мина умом тронулась. Эти… огни-то ее вместе с дочерьми по всей Швейной гоняли. Девки не убежали, а она – спаслась, да только…
– Где Мис?
– На Кузнечной. Там мужики уже разбирают, где чего осталось недогорелого. А на Холодных тоже… того. Почти никто не уберегся.
– Убережешься…
Карт Анджел снова хотел выпить, снова не сумел поднять ковш, не плеская. Руки дрожали от судорог. Он был весь закопчен, обгорел. Кое-где кожа сгорела до мяса, особенно руки. Он выхватывал горящие вещи, закидывал полыхающих людей снегом, валил, катал, сбивая пламя.
– Я сейчас дам тебе мазь, – сказал Колотун Скрига. Прошаркал к стене, где в мешках было развешено всякое барахло, которое он наотрез отказывался выбрасывать. – На! Ки-Ту приносила. Твои-то как?
– Мои целы. К нам не дошло. Огни только в паре мест появились, пропали. Ты чего мне подсунул?! – Черная вязкая мазь в футляре из чапановой кости в первый момент лишь усиливала жжение.
– Терпи, Управник, терпи. Дай-ка я тебе затылок да плечи… о! полголовы опалил!
– А, это свалилось мне там по хребту…
На Охотничьей окраине Управник Карт очутился почти одновременно с началом нападения таинственных огней на Город. Только увидев их, жутковато подрагивающие, вплывающие в дома прямо сквозь стены, услыхав крики людей внутри, он тотчас повернул назад, к дому. Юмат Анджел бежал вместе с отцом. В их стороне неведомая и оттого еще более страшная беда еще никак не проявилась, но о том, что происходит на Охотничьей и уже отчасти на Холодных, странным образом знали все. «Где Ник?» – убедившись в целости дома и всех в нем, выдохнул Карт Анджел. Сиэна, с перевязанной головой и боевым самострелом в руках, не очень тихо ответила, что понятия не имеет и дела ей нет. «Уводи детей, Си!» – приказал он. Жена рявкнула: «Одурелый ты чапан! Куда – уводи?! Мы отсидимся под мшаником!» – «Уходите прочь! К Горе! В дому не отсидишься, а эти… – он еще не знал, как назвать то, что напало, – они движутся со стороны степи. Где Чагар? Вернулась Анджи? Что там Дэна копается с малым?»
Выставив их с задней двери, проследив, как Сиэна уводит семью цепочкой в метельном кружении, Карт Анджел подумал, что вряд ли поможет бегство. Под руку попался Юмти, который заявил, что никуда не пойдет и готов драться. От затрещины мальчишка пролетел из двери до самого забора. Карт вернул, приказал утереться, вытащил и сунул в руки свой собственный боевой самострел. Оружие парню было велико, не по рукам. Большой Карт быстро надел сыну пояс со своим ножом, тоже великоватым. «Считай, боевой клинок, – сказал он и пихнул за семьей: – Охраняй!»
На улице и верно было мало паники. Просто сюда еще не дошли. Сейчас от его присутствия ничего не зависило, и он решил пробиться на Охотничью.
Дом Мака Силача был его целью. Если Анджелка где-то в Городе, то ее спрятали там или поблизости. Зачем – другой вопрос.
Он пробежал свою улицу, быстрым шагом миновал Кузнечную, начал осторожно красться по Безымянному тупику. Здесь уже горело. Содрогнувшись, Карт Анджел увидал первые черные трупы на снегу. Непонятные враги убивали людей его Города.
Из одного двора вдруг завопили несколько истошных голосов, и, содрогнувшись вторично, Управник понял, что кричат дети. Карт инстинктивно кинулся туда, и вновь оказалось, что он поступает прямо противоположно, чем все.
От кричащего дома побежало несколько фигур. В сгустившихся сумерках плохо видно, но кого-то Карт ухватил. Это был один из сыновей хозяина дома, старший, насколько он помнил. «Куда?! Там – что?!» Парень задергался, захрипел. Глаза белые, незрячие, рот в пене. Оставив в руках Карта Анджела воротник, бросился прочь. Крики оборвались, и Управник Карт почувствовал запах.
Сладкий запах жареного человеческого тела смешался с ясным, каким-то послегрозовым духом.
Не утруждая себя проникновением через каменную кладку, прямо из окна, испарив двойной пузырь в нем, наружу выплыл бело-голубой шар. Завис, дрожа. Внутри дома что-то занялось, поверх отвратительного запаха потянуло обычной гарью.
А потом Управник Карт Анджел ощутил, что бежит сам. Потом он командовал людьми, что где-то, на какой-то другой улице, тушили пожары. Потом кричал, обрывая голос, перед слепо шарахающейся толпой. Кого-то бил и от кого-то получал удары сам. Снова тушил и командовал. Рвался в один или несколько горящих домов. Помогал оттаскивать сгоревшие трупы.
Ходил к самой степи, смотрел в черноту опустившейся ночи. Давал распоряжения. Пробирался обратно к Ярмарочной и Управному дому, не зная, остался ли он там. Много раз останавливался возле воющих погорельцев, говорил какие-то слова. Запомнилось лицо сумасшедшего, которого он сразу и не узнал, лишь после вспомнил – Афира-бедняк. На нем не было никакой одежды, и лохмотья кожи с обугленных ног волочились по снегу. Неузнанному Афире он отдал остатки своей рубашки.
Карт Анджел все-таки выпил полный ковш браги.
– Что с амбарами под Горой? На остаток зимы Городу хватит?
– Вот это не знаю, сам там не был, а Мис…
– Вернется – пусть сразу туда. Вскрыть, раздать… еще поглядим, есть что там… Слушай, где Чагар, он тебе не попадался? Сюда приходил, нет?
Скрига сопел за спиной, корявые пальцы втирали мазь, от которой сперва жгло, а после боль уходила.
– Что ты там бормочешь, старый ульми?
– Посытели они, – сказал Скрига, – потому ушли. Проголодаются – опять придут.
– Кто? Ты о ком?
– Про огни эти смертные. Какие времена настали. Городу-под-Горой конец, Управник. Половину народу из Скайлы, говорят, в чистой степи пожгли. Сам Киннигетт тоже там остался.
От мази и от браги стало легче, но начинало стремительно мутиться в голове. В вышибленное окно намело снегу, он не таял. Тут только Карт Анджел увидел, что многие предметы в комнате опалены, а дальний запорошенный конец стола вроде бы даже обуглен под свеженапавшими снежными крошками. Карт Анджел пригляделся – окно не выбито, а прожжено.
– Скрига, это что? Выходит, кто-то из них тут был? А дом цел.
– Видать, так, Управник. Видать, залетали, да никого не застали. Не дома им нужны, видать. Вот я и говорю – проголодаются, снова вернутся.
Большой Карт посидел, набычившись, свирепо прорычал:
– Что ж за дрянь объявилась? Скрига, что люди говорят? Знает хоть кто что-нибудь? Есть на них хоть какая-нибудь управа? И где Чагар, где этот м-м-мудрец, чтоб его?! – У него перед глазами встал дрожащий, переливающийся огненный шар у стены, за которой он сжег детей Винора-бондаря. Неторопливый, и впрямь какой-то пресытившийся. А может, они не придут больше? Взяли свою дань – и… Влепил, по привычке, оба кулака в хрястнувший стол.
– Где Мис?! Почему без меня вы тут дурака валяете?! Немедленно на улицы, всех сосчитать, переписать!
Нет Чагара – тащи старую ведьму Ки, пусть колдует, пусть свои камни раскидывает, в потроха свежие глядит – чего ожидать? Чего ты тут расселся, как грай на яйцах, Колотун?!
– Все, – буркнул Скрига, отирая пальцы. – Одевайся, Карт, до следующей свадьбы заживет.
– Слышал меня?
– Не ори, слышал. Я тебя тут ждал, а то ведь никто ж не знает, что там с тобой. Может, ты тоже того… Ника Чагара я с тех пор, как вы от Громкого камня сбежали, в глаза не видел, сам ищи друга-приятеля. Мис в Городе этим и занимается, что всех обходит, пишет списки, я тебе говорил. Я сейчас тоже пойду. Ки-Ту сюда приходила, мазь вот принесла, это я тебе тоже говорил. А искала она вовсе не тебя, Управник Большой К., а девку твою, ну, Анджелку, Солнечную, Говорила, как это она умеет, вокруг да около, но я так понял, что у твоей Солнечной есть какая-то вещь, которая Ки-Ту сейчас позарез необходима. И не самой вроде как Ки, а – всему Городу. Сходить за девчонкой, что ли, или это все – так?..
Карт Анджел, надевавший, шипя от боли, новую целую меховую рубашку, при упоминании Анджелки дернулся, как от нового ожога, что пришелся прямо в сердце. Ведь так он до своей девочки и не добрался. А на Охотничьей дома выгорели все.
– Я не знаю, – сказал он, с трудом проглотив комок, – не знаю, вернулись ли они. Я, понимаешь, всех своих в самом начале из дому к Горе, подальше выгнал.
– Это ты правильно, – одобрил Скрига. – Верно решил, Управник. Там вроде поспокойней было.
– Еще неизвестно.
– К утру в любом разе вернутся. Уж пять страж прошло. Скоро.
– Да, люди в дозорах были, несмотря ни на что, – Карт Аджел вспомнил, что именно дозорным отдавал распоряжения и выходил с ними в степь, хотя что за распоряжения были – начисто вылетело из головы. Будем надеяться, по делу.
– Всем бы так сразу верно решить, – сказал Скрига. – Уцелело б больше.
– Сам не пойму, как мне это в голову пришло. – Большой Карт, казалось, ищет оправдания. – Сразу как-то, как кто подсказал.
«А и верно, – подумал, – так и было. Подсказкой едва слышной». – И опять с болью представил себе Анджелку. – Жива ли ты, Солнечная?»
– Ладно, Скрига, я пока останусь. Небось к утру тут в Управном доме будет не продыхнуть, так что вы с Мисом заканчивайте поскорее. Найдите на каждой улице грамотных, пусть обойдут у себя сами, а вы потом соберите, что они запишут. Вон еще возьми листы, знаешь, где…
– Там погорело все. Мы что-нибудь придумаем.
Как же так, Карта, – сказал седой Скрига, останавливаясь на пороге; иногда он позволял себе так обращаться к Управнику Большому К., – как же так? Выводит, верно кричали те, кто назвал чужака Роско виновником новых смертей? Он появился опять – и гляди, что сталось с Городом. Какие еще доказательства нужны? Да я, попадись он мне теперь, я бы… – Голос Скриги задрожал от злобы. Еще внушительные кулаки его сжались. – Ведь это он был? Над площадью, над Громким камнем? Он разведчик у них, Управник. Тут и думать нечего. Он навел на Город смерть! Так все теперь говорят, еще услышишь, приготовься. У Карта Анджела непроизвольно поникли плечи.
– Кто вам сказал, что в небе над Городом был Роско? В этом своем «ша…». – Но он вовремя оборвал слова. Незачем Скриге знать. «Да где, чтоб ему лопнуть, этот Чагар?» – Иди, Скрига, не серди меня глупой бабьей болтовней. – И добавил неожиданно для себя: – Иди, старик, не обижайся. И крепись.
Скрига скрылся за пологом. Большой Карт Анджел потянулся к браге, но пить не стал, а, наоборот, кинул в бочку ковш, и он там брякнул на дне. Оружия в Управном доме больше никакого нет, и какое оружие против огней, которые пожирают людей, как снег, и проникают через камень?
«Мы бессильны, – подумал Карт в накатившей панике. – Нас уничтожит неизвестно что неизвестно чем, и мы ничего не можем противопоставить. Мы, люди, привыкшие охотиться и побеждать».
Он обхватил голову, сидел так, пока не услыхал знакомый, чуть дребезжащий голос Ки-Ту:
– Не смей поддаваться страху, Управник. Я, старуха, не побоялась прийти сюда второй раз этой ночью смерти. А ты тем более не имеешь права быть слабым. Карт Анджел увидел ее, будто спросонок. Может, и забылся на мгновенье-другое, не больше. На Ки-Ту была отчего-то праздничная накидка из особенно густого чапана, расшитая и изукрашенная на плечах. Но мех накидки был черным, а затейливую яркую вышивку закрывал наброшенный поверх платок из редкого длинноволокнистого и прочного мха. Тоже черный.
– Отстань, бабка. Я не поддаюсь страху. Я просто не знаю, что делать. Как спасать людей. Может, сняться всем Городом, уйти? Но куда? И Дни Буранов только начались. И что там осталось от Города…
– Не поддавайся, Управник. Я сегодня потеряла внучку. Доню огонь сожрал прямо на моих глазах, как твоего сына, как многих. Уходить некуда, Карт Анджел. Худые времена пришли повсюду. В Мертвом ущелье завтра прибавится надписей на камне.
– Людей Города примет Меринда. Примет Маленькое Городище. Примут Села и Шесть Хуторов. – Карт Анджел чувствовал нарастающую злость. – Не причитай без толку, старая карга!
– От огней не укроешься нигде. Прошлой ночью под Наконечником Копья полегли все охотники и охотницы Скайлы. Они шли в Город на поддержку Маку Силачу, но не дошли.
Стол охнул под кулаком Карта. Проклятье!
– Туда им и… Нет, я не то говорю. Что ты хотела от моей дочери, старая?
– Где она? Ты можешь позвать ее сюда прямо сейчас, быстро, как можно быстрее?
– Я ничего тебе не отвечу, пока ты не скажешь, зачем тебе моя дочь. Что у нее есть такого, что может помочь Городу в нашем огромном несчастье? При чем здесь маленькая моя хромоножка, что вы все ее обхаживаете – ты, Чагар, Роско этот?
– Значит, Солнечная сказала правду, и ты позвал Чагара, – задумчиво проговорила Ки-Ту, как-то сразу обессилев. – Ник Чагар на самом деле здесь. Ты позвал, или, может быть, он пришел сам? Хотя значения это уже не имеет… Я присяду, Карти, сынок, если не возражаешь.
– Да. Прости, Ки-Ту, это все от этой ночи. Вот сюда, здесь удобно. Тебе не дует, я завешу окно?
– Спасибо, Карти, ты всегда был добрым мальчиком. Слушай меня, Управник Города-под-Горой, Большой Карт Анджел, Карти, сын Керра. Я буду говорить коротко, потому что скоро в твой Управный дом потянулись все, кто выжил. Я скажу так, чтобы ты, Управник и отец, понял, что только в одной твоей дочери надежда для всех людей под Горой, где бы они ни жили. То, что я дала твоей Солнечной в подарок, не так уж важно, потому что главное – не в этой вещи, и у другой, все равно у кого, толку от нее хоть и будет, но то не имеет отношения к тому, что нам нужно сейчас. Главное – в ней самой, в твоей Анджи… Ты помнишь Ки-Ану, мою бабку? – задала Ки-Ту неожиданный вопрос.
– Ну… помню, но не очень. Мы ребятней бегали к ней, как теперь наши бегают к тебе. Она умерла…
– Давно, – закончила за него Ки-Ту. – Тебе еще было долго до первого года возраста. Ки-Ана нагадала, что от брака детей из родов Эта и Керра родится ребенок, не похожий ни на кого в Городе-под-Горой…
– Подожди, это я слышал. Это наше семейное предание. И я, кажется, знаю, что за вещь, о которой ты говоришь.
– Вряд ли ты можешь знать.
– Да нет же, говорю тебе, я ее видел. Анджи мне показала сама. Мне и Чагару. – И снова, в который раз, Карт Анджел ощутил болезненный укол в груди при упоминании дочери. Ки-Ту не заметила. Она презрительно сощурилась.
– Нет, Солнечная не стала бы показывать тебе. Ни тебе, ни тем более постороннему Нику Чагару, никому из мужчин. Уж поверь мне, пожалуйста. Кстати, позови хотя бы его, потому что говорить мне трудно, и я не хотела бы повторять еще раз. Ки-женщинам открывается не так уж много, а Чагары испокон веков были хранителями многих тайн и умножителями знаний. Он доскажет за меня то, чего я не сумею.
– Если бы я знал, где Чагар. Мы разошлись с ним. Возможно, тоже погиб.
– Управник Города. Большой К. Испуганный мальчишка Карти, которому его страх совсем залепил глаза. Ты должен был держаться за Чагара, как маленький чапан за материн хвост.
– Бабка!
Ки-Ту неожиданно проворным движением поднесла раскрытую коричневую ладошку под самый подбородок Карта Анджела.
– Утихни, Управник. Не дорос еще кричать на Ки-Ту. – И гнев замерз в его горле, и сделалось так, что не вымолвить ни слова. – Слушай, я буду говорить, и многое тебе придется просто запомнить, потому что понять не хватит ума. Я буду говорить быстро, ибо времени нет. У тебя нет, у твоей Солнечной, у горожан, у всех людей, что исторгла в незапамятные времена из себя Гора, и они все хуже и ожесточенней живут рядом с нею. («Исторгла Гора?» – хотел спросить Карт Анджел.) Да, Карти, сын Керра. Единственную, но самую важную сейчас тайну пронес с собой род Ки. Слушай.
Придет время, день это будет или ночь, в Дни Тепла это будет или в Дни Буранов, но Гора разверзнется вновь. И выйдет из нее Великий Огонь, и очень может статься, что Огонь уже забудет людей, и они не смогут справиться с ним. Тогда…
Ки-Ту говорила, прикрыв глаза и слегка раскачиваясь, а Управник Большой Карт слушал завороженно. Как в детстве. Он не понимал больше половины, но что понимал – объясняло все. По крайней мере, для него. И понимание это было ужасно, как может быть ужасной лишь сама истина.
Анджелка…Белый снег и синий снег, и серый снег в цвет туч. Она летит по-над снегом, длинными полосами снег несет наискосок в степи под нею. Она впервые в жизни видит снежную степь так – проносящейся под ней внизу. Это очень красиво. Захватывает дыхание.
А вот вереницы перекати-мхов, еще разрозненные, цепочками один за другим, предвестники Большого Мшинного поля. И вот оно – густой бурой лохматой массой, скрывшей снег. Оно колышется и ползет.
Странное происходит с Анджелкой. Она словно в тысяче мест сразу. Здесь, летящая над Мшиным полем, дальше – где кончается Долгий Край, и она еще не тает, что там, но туда сейчас лежит ее путь. Она и еще дальше, где не бывал совсем никто, и где хоть и нет столько снега, но так же холодно, и о голые скалы бьется седая волна за волной, и до того много этой воды без конца, что столько и быть не может. Хотя она помнит, что однажды видела уже бескрайнюю воду, если не эту, то похожую…
А еще она – позади, там, где остались люди в своих домах, невредимых и сгоревших. Она над многими селениями и внутри каждого дома. Она – с каждым из людей, и – со всеми вместе, и – сама по себе. И саму себя она почти видит где-то там, в одном из домов, но это как раз не самое важное…
А по правую руку от нее, летящей, – Гора. И еще немного – и Анджелка проникнет внутрь Горы, потому что теперь точно знает, что Гора полая, и в ней заперто такое пространство, какого не виделось еще человеку.
И в нем – те, кого она не может назвать, потому что их никак не называют. Но нет, сейчас она что-то слышала краем. Или пробормотала сама?
Но в своем полете она не одна. Их снова двое. Они снова вместе…
Все длилось мгновение, и мгновенно прекратилось. Исчезла степь, бегущая поземкой, полет прервался. Пропало ощущение, что вот-вот откроется нечто… Что? «Старшие» и «Новые, Здесь Рожденные» и о чем это? О ком?
Темнота. Духота. Тяжелый дух и тяжесть на груди от волглого покрывала. Вспомнился Громкий камень, фигура отца, удар по виску…
Анджелка нашла в себе силы не стонать и не шевелиться.
– …Справная девка. Сытая, чистая. Сладко ее Управник выкормил, я как тащил, лапнул – все при ней.
– Мак тебе лапнет.
– А, все едино, не ему одному достанется, надо бы и нам попробовать, а?
– Ты не акай, не акай…
Послышался шум, как от раздернутого полога. Протопали тяжкие шаги. Загремело, залязгало. Кто-то выругался.
– Где девка?
– О, Мак!
– Мак, мы, слушай, мы тут ее – ничего, ты не…
– Что она?
– Как ты велел – вот…
– Кто был? – С Анджелка сдернули покрывало.
Светлее стало не намного, но она увидела близкий прокопченный потолок. Смотрела сквозь прижмуренные веки и постаралась не выдать себя. «Они не посмеют тронуть дочь Управника. – Но тут же возразила себе: – Уже ведь тронули…»
– Анджелка, – ее щеки коснулась грубая ладонь.
Кожа шершавая, а само прикосновение осторожное, даже ласковое. – Анджелка, дочь Карта, ты слышишь меня? – Голос под стать ладони запнулся и добавил: – Солнечная.
За изголовьем несмело гыгыгнули. Присевший рядом сделал движение, гыгыкавший как подавился.
– За что, Мак…
– Катитесь отсюда, вы, оба! Ну, живо! Стойте! Она что-то говорила?
Анджелка решила, что пора и ей принять участие, но последние слова заставили удержаться.
– Да ничего… Так… Да ее не понять, слушай.
– Да, Мик, бред и бред. Мак, ну чего там, когда наши подойдут из Скайлы-то?
– Скоро. Проваливайте. Идите встречать. Зарт проводит.
Анджелка остро почувствовала, что осталась с мужчиной (с Маком Силачом, можно не сомневаться) наедине. Она села, резко выпрямившись. В голове как будто перекатился шарик тяжелого металла, губы обметало горечью.
– Анджелка…
– Ты сошел с ума, Мак Силач? Сперва твои охотники хватают меня у бабушки и силком тащат на площадь, как будто я сама идти не могу. Потом – того хуже, я оказываюсь тут, как… как кто, Мак Силач? Твоя пленница? Ты знаешь, что с тобой сделает мой отец?
Надо было ошеломить, не дать сказать слова, перебить собственным напором, не выказать страха. Ей, кажется, удалось. От девчонки он вряд ли ожидал такой прыти. Только ломило висок. Попутно Анджелка осмотрелась.
– Анджелка…
– Ты немедленно выпустишь меня отсюда! И проводишь до дома, Мак Силач! Тогда я, так и быть, замолвлю за тебя словечко перед отцом и… и дядей Ником Чагаром.
От собственной храбрости, как она держится перед этим огромным охотником, известным грубияном и вообще взрослым мужиком, у Анджелки сладко закололо в кончиках пальцев. Потолок сводом, крохотное помещение, помимо лежанки – стол и рухлядь по углам. Конечно, она никогда здесь не бывала, но на Охотничьей сколько угодно закоулков, шесть дней-ночей ищи – не отыщешь.
– Анджи, Солнечная, послушай, что я тебе скажу. Я не сделаю тебе ничего плохого. Мы не во всем сходимся с Управником К., но я уважаю его. Разве я мог бы силой удерживать его дочь, как это только пришло тебе в голову! Я… пригласил тебя, Анджелка. Нам нужно кое-что обсудить. Ты взрослая девушка и, говорят, вообще умница и, конечно, не станешь поступать себе во вред. Твой отец был хорошим Управником… нет-нет, с ним ничего не случилось. Но времена меняются, и Городу сейчас нужен другой человек. Который может договориться со Скайлой по-настоящему, а не так – устраивать невыгодные для горожан Ярмарки дважды в год, и больше ничего. Мы с Киннигеттом решили…
– Зачем ты мне все это говоришь, Мак Силач? – перебила Анджелка. – Это ваше дело, дело мужчин. Разговаривай об этом с отцом, если хочешь. К тому же, – она вспомнила, – ты совсем другое кричал под Громким камнем. И при чем здесь я? Я – только маленькая неуклюжая Анджи. Гуляй-нога – дразнят меня твои дочери.
– Они больше никогда не посмеют сказать так! Анджелка! – И вдруг на ее плечи оказалась наброшена шелковистая шкура с каким-то необыкновенно знакомым запахом. – Анджелка, тебя недаром зовут Солнечной! Ты уже достаточно взрослая, и лучше тебя нет в Городе, спроси любого охотника, любого ремесленника! Молокососы только о тебе и говорят, но тебе нужен настоящий мужчина. У Города будет новый Управник, а у него молодая и разумная жена-красавица. Мы станем вместе управлять Городом, Анджи, соглашайся! Мои дурищи Оэна и Окана будут прислуживать тебе! Все будет для нас, тебе палец о палец не придется ударить, а со временем – и Скайла, и Меринда, и остальные, – все подчинятся Городу!
Анджелка настолько оторопела, что и сказать ничего не могла. Только сбросила с плеч шкуру чапана.
– Соглашайся, Анджи! Здесь, сейчас! Пока еще заварушка не началась.
К ней вернулся дар речи.
– Как тебе не стыдно, дядя Мак. (Она сказала так нарочно.) Твоей старшей дочери столько же, сколько мне, – постыдись!
– Соглашайся! Соглашайся, Анджи!
Мех чапана снова очутился у нее на плечах, но рука Мака Силача не убралась. Одним движением Анджелка была притиснута к широченной груди в твердом кожаном панцире. Она попробовала упереться обеими руками, но это мало что дало. Со смятением, переходящим в ужас, Анджелка ощутила шарящие пальцы у себя под платьем.
– Пусти… дядя… Мак!
– Анджи, Анджи, ну же, я ведь знаю о тебе. Сам Киннигетт рассказал мне, хотя представить нельзя, откуда он узнал. Анджи, ты ведь не простая девушка! Скоро будет так, что только ты сможешь повелевать… И я с тобой – вместе. Сюда идут люди, это я беру на себя – они подчинятся…
– Они не придут! Они уже не дошли! – Анджелка отчаянно сопротивлялась (вонь прогорклого жира, проволочный волос бороды, навалился всей тушей, больно ухваченная грудь, стыдно, страшно!) – но что она могла против мужчины… Мак Силач засопел. Вдруг его хватка чуть ослабла.
– Анджи, что это у тебя? Ах, вот оно какое…
Она почувствовала, как полоснуло по шее. Голова дернулась, тяжелый шарик внутри стукнул. Мак Силач сорвал с нее медальон, того желтого зверя, ведь Анджелка носила его под своим глухим платьем на груди.
– Вот оно… – Мужчина даже на минуту оставил девочку, рассматривая фигурку в свете одинокой светильни. – Ты это получила от Ки-Ту? Погоди, – вскинулся, – как это – не дошли?!
Анджелка всхлипывала, пытаясь отползти, но там была только стена.
– Ну? Говори! – Он снова попробовал улыбнуться. – Ты не бойся, Анджи. Видишь, я же говорю – ты не простая девушка. Что ты там еще увидела, ну-ка?
– Нет, нет, вы все умрете, а они уже умерли, а ты, Мак Силач, умрешь скоро. Прямо здесь. Пусти, сволочь! – вдруг завизжала она, и крик ее совпал с криками на улице. Судя по тому, как глухо они донеслись, эта каморка находилась ниже уровня почвы.
Мак не обратил внимания. Он снова придвинулся, подтащил к себе Анджелку. Ее судорожные попытки сопротивления, похоже, им вообще не замечались.
– Ну же, Анджи, не дури. Это совсем не больно в первый раз, все врут. А женой моей ты все равно теперь должна стать: иначе что скажут люди. Я посватаюсь, как полагается… Потому что это обязательно – чтобы женой…
Заходясь от слез, Анджелка услышала, как рвется ее подол. Ракушки-бисер сыпанули о каменную стенку.
– Мак! Мак! Спасайся, беги! – Это кричала, вбежав сверху, Окана, младшая жена Силача.
– Убирайся! Прочь, сука! Не мешай!
Мак Силач терзал девочку, но делал это с умом. Он не хотел искалечить Анджелку и даже повредить ее. Не очень, во всяком случае. Чтобы не было толков сверх того, что и так будут. Управника Большого Вола он в расчет уже не принимал. Но Анджелка, дочь Карта, нужна ему именно женой. Потому что так сказал Сам Киннигетт, а Мак Саму верил. В Скайле тоже есть Ки-женщины, и они умеют гадать не хуже старухи Ту.
– Мак, спасайся, брось эту падаль!
Нет. Он не бросит. Он… вот сейчас… все. Сладкая была девочка. Даже в последнем своем содрогании Мак Силач постарался не слишком глубоко и резко проникнуть в нее. Она еще у него своими ножками отсюда пойдет. Пойдет, пойдет, девки выносливые. Похромает. И никуда теперь не денется. И тот, кому станет эта солнечная дрянь женой, – он…
Мак Силач, оправлявший меховые штаны, не успел додумать мысль. У него в голове разорвалось сразу шесть раз по шесть тысяч солнц, и он, мягко сложившись, повалился рядом со стонущей Анджелкой. И умер. Охотница Окана, крепкая и сильная женщина, упала еще раньше, но она была жива. И останется жива.
Мак Силач так и не узнал о гибели отряда из Скайлы. Точнее, не понял. Но уже чего он точно не узнал, так это о нападении на Город сил, которые никто и представить себе не мог.
Если бы у убившего Силача было время, он ни за что не дал бы насильнику умереть так просто. Времени, однако, не было. Он свел белые на шкуре ноги девочки, укутал подвернувшимся чапаньим мехом. Поднял на руки и понес к выходу. Здесь, к сожалению, только один выход наверх, из этого каменного мешка. Ничего, он успеет, он должен успеть. Анджелка оказалась совсем не такой маленькой и легкой.
Город горел, но это человека с ношей не касалось. Повсюду на Охотничьей мелькали гоняющиеся за людьми безжалостные огни, но и их он не очень опасался. Проскользнув между рогатками, он уверенным шагом направился в степь. Уходил все дальше и дальше в черноту ночи, а позади зарево только разгоралось.
– Отец убьет тебя… Мама Сиэна убьет тебя… Роско прилетит и убьет тебя…
– Тихо, тихо, Анджи, я уже убил его, забудь. Забудь, как сон. Ничего не было.
– О, это ты? – и Анджелка разрыдалась у него на плече. – Я… я… меня… Он… я не хотела…
– Ничего не было, – повторил уносивший ее. – Вот, посмотри, я прихватил, я подумал, что ты не захочешь оставлять. – И вложил Анджелке в руки изображение смешного зверька из желтого солнечного камня. – Ее зовут кошка.
О!.. – Снова рыдания. Он не успокаивал. Девушке надо дать выплакаться. Он только уносил ее сейчас из этого Города. А руки потихоньку деревенеют. Годы не те.
– Куда мы? – всхлипнула Анджелка, пытаясь успокоиться. Она крепко вцепилась в скользкую непривычную ткань плаща. Плаща Роско.
– Уже недалеко, – сказал Ник Чагар. – В Городе плохо. Надо пересидеть ночь. У меня подготовлено место. И вот что, Анджи, накройся-ка ты полой этого плаща. С головой, с головой, вот так.
