Текст книги "Роско планета Анджела"

Автор книги: Николай Полунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

«Ну и что вы скажете, Наставник, теперь?» 5

Он встречал их на Южном побережье, в маленьком заливе под обрывом с соснами. Трое стандарт-суток прометался он из конца в конец Земли, побывал у каждого выхода под Южными скалами, прошел каждой дорогой, которую мог выбрать Роско.

В заполнившем все сыром тумане не было видно дальше сотни шагов. Туман, сменивший ветры, висел неподвижно. Но солнце еще загоралось, и можно было отличить день от ночи. На след он напал только сегодня утром – они ночевали в пустом доме, готовили какую-то пищу, хотя что они могли найти, Наставник не представлял. У Земли отпала нужда заботиться о своих детях.

Ялик, привязанный к камню, затопили ливни и захлестнули бури. Он вытащил его, отчерпал воду. Он даже неумело развел огонь, но сырые ветки только дымили. Тогда он спустил разбухшую лодку снова на-воду, уселся на корме, поплотнее завернулся в несколько слоев грязных тряпок, которые когда-то были его белыми тогами, и стал ждать.

– Смотри, Роско, там кто-то есть! Я же говорила, что чую дым.

– Ну-ка, в сторону, Анджи…

– Погодите, Чагар, со своим оружием. Я, кажется, знаю, кто это.

– Добро пожаловать, братья по крови! – Наставник Скин помахал бутылкой. – Роско, Самый Большой Друг Всех Человеков, что же ты прихватил так мало? Место освободилось. Прошу выбирать! На Земле стало невыносимо холодно, но вам не впервой! А мне приходится согреваться так.

Роско спустился, вошел в набегающие волны. Ялик был в хорошем состоянии, весла в камнях на берегу. Больше его сейчас ничто не волновало. На Наставника Скина он даже не смотрел.

– Это – море, Роско? – спросила Анджелка.

– Да, Анджи, это море. Мы переплывем его в этой лодке.

– Роско, мой мальчик, ты заделался совсем планетником. Тебя не трогает, как переменилась родная Земля?

– Не трогает. Наставник, позвольте вас побеспокоить.

– Ты уже все понял? Ничего не желаешь узнать? – сказал Наставник Скин.

Анджелка, чуть в стороне, положив возле свой узелок, осторожно трогала беспокойную – то подскочит, то отпрянет – воду. Захватила в горсть, плеснула в лицо, засмеялась. Ник Чагар предпочитал наблюдать издали.

– Ничего не хочу, – у Роско вырвалось. – Не такая уж эта Земля нам родная!

– О, Роско, да ты поумнел. А ну, дай взглянуть. Ты же вернулся снизу, обязан отчитаться, Роско, мой мальчик. Не всем Наставникам, так хоть одному…

Рука Наставника лежала на плече Роско. Глаза заглядывали в самую душу. И Наставник улыбался. Своей доброй, отеческой…

Роско решительно стряхнул руку. Вытеснил из затылка горячие нити. Наставник рассмеялся, но смех его был нехорош.

– Так. Вот так, значит, обстоит дело. Ты и вправду поумнел. Какие они там бережные к памяти своей Земли братья… А ну позови его, как его, Чагара, что ли. Что он там торчит. Тебе наплевать, так хоть он послушает. Напрасно я вас ждал тут, нет? Давай-давай, зови. Вам все равно… отдохнуть, обогреться перед дальнейшей дорогой…

– Не знаю, зачем я остался, – сказал Наставник Скин, когда костер был разведен, прикладываясь к своей бутылке. Роско почти не испытал удивления, когда Наставник заговорил сразу на том исковерканном стандарт-земном, какой был в ходу на планете Анджи. – Может быть, хотел еще раз взглянуть на моего мальчика Роско. Ведь я по-настоящему привязан к нему, что бы там ни было. Или уйти с Земли последним, покинуть наш мир после всех. Или остаться и разделить его судьбу, как это положено Наставнику, да и землянину вообще. Я не знаю. Но раз так произошло, и мы все-таки встретились, братья-планетники, такие же люди, как жили на этой бывшей Земле, то было бы обидно не узнать вам о настоящей сути Земного пути. Того, чему преданно служили мы… и вы когда-то.

Ваша гипотеза, Чагар, о соперничестве многих ци вилизаций за право использования некоей уникальной составляющей разума нашей расы не лишена смысла. Такое могло быть… но такого не было. Был всего один разум, поставивший людей на дорогу, которая закончилась здесь, у этой планеты. Наша – чуть позже, ваша – чуть раньше, не имеет значения. Мы просто выработали свой ресурс, свой запас сил. Такое случается со всеми разумами. Вот случилось с нами, чего же тут?

Что хотел тот иной, могучий и непостижимый разум? А очень простого. Вселенная бесконечна – и мала. Разумы в ней редки – но их бессчетно, ибо маленькая Вселенная все-таки бесконечна. Разумы различны, и не во внешнем облике существ дело, Роско это знает по себе. Разумы различны прежде всего по своему уровню, по достижениям, но это лишь внешнее, не главное их различие.

Силы, которые привлекают себе на службу тот или другой разум, энергии и виды пространств, в которые он вторгается, – вот определяющее. Те, не известные нам могучие, сами предназначены кем-то еще более могучим судить и выбирать. Не пропускать в неподобающие сферы одних, и, быть может, продвигать каких-то других – последнее нас не касается.

Расу, которая зовется землянами, затрагивает лишь сторона: «Не допускать!» Мы – орудие, Роско, мальчик! Всего лишь орудие, избранное за наибольшее соответствие поставленной другими цели! То «что-то», что в нас есть, мгновенно и бесповоротно пресекает опасные потенции у рас, которым, по мнению анонимного сверхразума, а может, по самому устройству этой поганой Вселенной, «не полагается»! Мы несем… несли, Роско, но не свет, а тьму! Как, соотносится это с гордостью служения Земле и делу Земного пути? Так ведь ты, Роско, только сейчас узнаешь, а Наставникам приходится жить с этим добрую половину их долгой-долгой жизни… приходилось…

Наставника Скина не прерывали. Анджелка приникла к плечу Роско. Ник Чагар вообще не поднимал головы, отблеск костра играл на его лысине. Наставник опорожнил свою бутыль, размахнувшись, зашвырнул в море.

– Я ведь чувствую, чего ты от меня ждешь, Роско, поумневший мальчик. Эти рассуждения о каких-то там разумах… Конечно, все у нас тут на Земле было обман. От ненастоящего солнца до твоей обязательной «молитвы» перед остолопами-Наставниками. Не требовалась «молитва» Наставникам, но не оттого, что все при этом они узнавали не на слух, а изнутри тебя, а оттого, что ничего этого им узнавать не требовалось. Земля все уже знала и так. Достаточно тебе было пройти сквозь «лабиринт». А может быть, даже раньше – достаточно Роско очутиться в «кораблике», да разнежиться под включенную заботливо «встречу с Землей», а там уж умный «кораблик» вытянет из Роско потихоньку, незаметно впечатления наисвежайшие, точные, незамутненные… и сам передаст Земле, мгновенно и без искажений, покуда там Роско крадется, вздрагивая, своей собственной дорогой в своем собственном «лабиринте»…

Ты можешь гордиться собой, Роско! Всей расой своей, если угодно, не гордись, а собой – можешь. Ты на самом деле редчайший, единственный, уникальный в уникальном народе. Лишь у Роско имеющееся в любом землянине «что-то» отличается совершенно особыми свойствами. Пусть даже в ущерб остальным, доступным всем и каждому. Пусть это даже где-то угнетает его тонкую натуру. Зато, неощутимо ему самому, захватывает такие глубины, что позволяет нашей пр-р-ро-зорливой Земле делать далеко пр-р-ростирающиеся (Наставник Скин пьянел) выводы о действительных потенциях намеченных к оглуплению – хорошенькое словечко, правда? сам придумал! – слишком беспокойных рас. Она ведь тоже разок-другой ошибалась, наша не знающая промаха Земля, и тогда последнее слово оставалось за Роско. И он его приносил, сам о том не ведая… любимое занятие нашей Земли – таскать из огня чужими руками… Интересно, Чагар, а бывшей вашей?

Роско вживался в планетников душой и телом – вы его, девушка, порасспрашивайте, какого рода планетницы оставили наиболее неизгладимое впечатление, чешуйчатые, а может быть, осклизлые пупырчатые? По дороге к земле Роско ненавязчиво потрошили, и все уже было давным-давно решено, когда мы тут играли в детскую игру «мы все работаем во имя будущего нашей расы!». Какое будущее у горстки распыляемого по Вселенной яда?

Роско, я скажу еще о методах нашей Земли. Обычно кандидата в следующего Роско Земля указывает еще в младенчестве. Указывает нам, Наставникам, сама она с детишками возиться не любит. Мы забираем ребенка, пока он еще мал, и воспитание начинается сразу. С тобой произошла какая-то ошибка. Накладка, сбой. Всю семью Земля спровадила в Переселение заблаговременно, а о тебе сообщить Наставникам забыла. Ты слишком долго рос не зависимым ни от кого. Это повлияло дурно на твою хрупкую незримую составляющую. Ты стал грубеть, Роско, еще немного, и ты сделался бы только лишь землянином, наверное, посмертным, потому что никуда бы уже не годился. Нет, тебе бы стали доступны все основные черты обычных людей – ну там, безмолвный разговор, запахи да светлячки наводимые, комариные полеты по оранжерее с цветами, внутри Земли, то есть все, по чему ты так страдал. Но главное в тебе было бы загублено безвозвратно. Пришлось прибегать к сильным мерам. Помнишь случай на островке? Когда тебя чуть не закусали до смерти? Это тебе устроил Наставник Гаарт. Ты его так любил потом, да, Роско? Мальчишке, которому уже почти: пришло умение слышать чужие мысли, необходима была встряска, чтоб он навсегда забыл, как это делается… Ха, Роско, не переживай, я тут открыл одно древнее свидетельство – в прошлые времена Земля нечто подобное устраивала вообще всем. Пугала якобы начинающейся катастрофой, а потом снова приходила в норму, а смиренные человечки начинали ее за это только больше обожать. А возвращавшийся снизу Роско врал, будто это Земля уничтожает непокорные миры… Один почерк у светлой доброй Земли, одна манера, она и с нами, Наставниками, так же, ты не думай… Настоящая катастрофа приходит не бурей, а таким вот бесцветным крахом, – Наставник Скин обвел нетвердой рукой туман, замкнувший их в зыбкое сырое кольцо. Слышался только шорох близкого прибоя.

Внезапно, в отблесках догоревшего костра, встал со своего места Чагар. Ни слова не говоря, подхватил узелок с пожитками Анджелки, разворошил ногой угли. Сошел к воде, стал укладывать вещи в ялик. Анджелка потянула за ним и Роско. Поднявшись, он последний раз посмотрел на Наставника Скина, с изумлением взиравшего снизу вверх. Сошел в воду. На руках перенес через борт Анджелку. Оттолкнулся.

И через несколько взмахов весел Наставник Скин пропал в тумане на берегу.

…В борт плескали мелкие волны. Анджелка уже смело опускала в них ладони по обе стороны кормы.

– Между прочим, ему ничего не стоит сейчас вдруг появиться прямо тут, – сказал Роско, сидевший на веслах.

– Вряд ли он станет, – уверенно заявил Чагар.

– Почему?

– В одном из моих бедных сгоревших свитков я нашел строчку древнего мудреца. Кажется, они назывались поэтами. «Я жив, он мертв – о чем нам говорить?» Слушай, Роско, это правда, что мы можем неуспеть, куда идем?

– Вообще-то… – Роско покосился на Анджелку. Она ответила бледной в тумане улыбкой. – Можем.

– Тогда поторопись. Эй, если делать вдвоем то, что ты один делаешь сейчас, выйдет быстрее.

– Ну да.

– Подвинься, сынок. Я кое-что читал у себя про это.

Усевшись рядом, он вдруг хлопнул Роско по плечу:

– А вообще тут у вас в раю ничего. Всего чуть прохладнее, чем в Дни Гроз. То-то, Роско, ты ж ведь у нас только в Дни Льда да в Дни Буранов и бывал.

7

Северные Ходы (Последнее табу Земли)

– Теперь я твоя жена? По-настоящему? Так считается у вас на Земле?

– Да, Анджи. – Золотая головка девочки-женщины лежала у него на груди, и дыхание их уже успокоилось, и было сладко и страшно, и чудесно, удивительно, и только что она шептала: «Бабушка говорила, на Земле живут боги, ты – бог…»

Разве мог он ей ответить, как считается на Земле. Считалось…

– Да, Анджи. Солнечная, по-настоящему.

Потому что и сам в это верил. И потому что очень хорошо помнил, что ему сказал Ник Чагар. И потому что сейчас ему было на слова Чагара наплевать.

– Да, Солнечная, я тебя люблю, отныне и навсегда ты – моя настоящая жена. Поспи, родная…

Это была их последняя стоянка перед плато Кан, где начинался Главный отрог Инка. Туманная мгла, скрывшая былое великолепие цилиндрических видов пространства Земли, лишь мерцала. Солнце окончательно замерло на какой-то определенной силе тусклого свечения, и мгла слабо светилась со всех сторон.

Они долго, слишком долго пересекали Срединное море, и Роско понял, что они проблуждали в тумане. Север он знал гораздо хуже, чем Юг, но им повезло – случай вывел ялик прямо на Искристый пляж. В саду Крааса от них в сторону бросилось какое-то голое существо. Роско с отвращением и жалостью узнал Ольми. В зубах тот держал пойманную крысу.

Через эвкалиптовую рощу, через весь Заповедник, мимо Старого города, который Роско знал по руинам опрокинутой решетчатой башни, старыми дорогами, нащупывая путь только чутьем, Роско вел Ника Чагара и Анджелку по развалинам своего рая. Туман не только скрывал, но и был милосерден: они не видели всего.

Наткнувшись наконец на широкую реку, другой берег которой тонул в тумане, Роско облегченно вздохнул. Он уверенно взял вверх по течению. Это была Холодная, в верховьях он знал один дом, а от него горную тропу. По ней он поднимался всего единожды – когда искал подтверждения своей догадке.

Секрет Земли, который после откровений Наставника Скина кажется маленьким и по-детски очевидным. Но именно сюда Роско Анджелку вел.

Она дышала у него на руке. Он осторожно высвободился. Она по-ребячьи сопнула и обняла подушку. Роско сполз в ноги, приподнял Анджелке одеяло до колен. Левая ступня была не только меньше правой, но и вся голень искривлена и укорочена. Кроме того, пятка вывернута внутрь. Роско стиснул свои такие ненужные ладони, такие неумелые, такие бессильные… Тихонько, стараясь не коснуться, но как можно ближе, обхватил. Замер, напрягшись так, что пот дорожками побежал с бровей.

…«Ты самая умная, хорошая и красивая девочка вашего Города, Анджи. Я верю, все у тебя поправится… верю, верю… И я люблю тебя»…

Убрал дрожащие руки. Ступня не изменилась. Как вчера, когда она тоже спала. Да он и не надеялся. «Только травмы, только раны. Решись я сломать эту бедную ножку, и что? Восстановится прежнее. Но мы уже почти дошли».

Он поцеловал эти пальцы, вспомнив, как Анджелка в первый же их день на Земле решительно потребовала, чтобы они с Чагаром удалились, а сама полезла плескаться в ручей. И делала это ежедневно, пока шли.

– Роско, не смей! – Анджелка спрятала ногу, вспыхнув. – Роско, любимый, прошу тебя!

– Подожди, не плачь. Ну не плачь же… ну? Ну вот. Иди ко мне. – Он обнял всхлипнувшую Анджелку, стал целовать. – Я хочу тебя кое о чем спросить. Чагар, он сказал мне, будто твоя бабушка передала тебе некую вещь. Она, как бы это сказать, колдовская. Эта вещь поможет тебе обрести силу бороться с вашими огнями. Там, внизу, ведь мы отправляемся вниз, ты знаешь, только используем другой путь. Мой «кораблик» нас больше не повезет. Что это может быть за вещь? Ведь это важно.

– Но как же, Роско, ты должен помнить, там в ущелье… ты меня сам потом лечил.

– Только это? Больше ничего? Припомни.

– Только… нет, еще… вот. – Протянула розовый флакон. – Только это уже не нужно. И потом, я бы все равно этим не воспользовалась. С тобой.

– Что это?

– Такое средство… тайное, женское. Считается, что если дать это мужчине, он наверняка будет твой. Роско, клянусь тебе, я бы никогда…

– Что с этим делают?

– Пьют. Несколько капель.

– А если все выпить – умрешь? Или выпьет сама женщина?

– Ки-волшебство никогда не убивает. Но ведь не надо, чтоб за тобой ходили толпы. Или мужчина стал зверем. – Анджелка покраснела, пряча глаза.

– Решено. Пьем на двоих. Я хочу за тобой ходить толпой. И чтобы мы оба стали зверьми друг с другом.

(«И чтоб отвязался Чагар. Все, что мог, я сделал. Надо же, использовать не хотела, а с собой взяла».) Я люблю тебя, Анджи, – сказал он, отпивая свою долю. Во флаконе была жидкость без запаха. «Даже не горькая», – подумал он.

Анджелка растерянно моргала, потом протянула руку.

Они подождали.

Ничего не случилось.

Роско, склонившись, поцеловал Анджелку, говоря:

– Я люблю тебя, Солнечная, и ты моя самая настоящая: жена навечно. Поднимайся, пора. Я разбужу Чагара, он на первом этаже.

…Два остроконечных столба в тумане Роско видел уже давно. Он только недоумевал, где третий. Они приблизились, и стало ясно.

– Смотрите, Ник, это символ многого, что происходило на нашей Земле.

Колокол Древних лежал на боку, придавленный третьим столбом. От него откололся край.

– Что ж, символы разрушаются.

– Что это, Роско? – Закутанная в свои меха Анджелка невольно попятилась от глыбы. Пар дыхания оседал крупинкамм льда. – Как тут холодно, – пожаловалась она. – Даже в Дни Буранов у нас такого…

– Пусть лежит, – проскрипел Чагар. – Трогаемся, Роско, нет времени.

Они прошли еще более двух стандарт-часов по однообразной черно-серой равнине. Вокруг было прежде всего холодно, потом – темно, а потом… пусто.

«Как пусто, – думал Роско, поддерживая Анджелку, – пусто, пусто. Вон там, прямо над головами, через солнце, – Серпантин. Вон там, четверть оборота влево – Ущелье Розовых елей. Вон там, справа… еще что-то. Что там сейчас? Пусто, пусто…»

Он наткнулся с размаху на спину Ника Чагара.

– Об этом ты говорил? – Рука с тесаком указала в светящийся арочный вход.

– Да, пусти-ка вперед. Анджи, держись с дядей Ником.

Шестиугольные выпуклые плитки блестели, стены широких, как площади, улиц и протяжных, как улицы, площадей светились и переливались, и шесть высоких, как скалы, дверей…

Были закрыты. Закрыты.

Закрыты! закрыты! закрыты!

В изнеможении он уселся под крайними. Земля устроила последнюю каверзу. Следовало ожидать. Куда годятся его выведанные секреты. Наплевать ей. Светлой и доброй. Как захотела, так и сделала. Все. Пришли.

– Роско, что ты там бормочешь?

– Пришли. Все.

– Как же все, милый?..

Смех Наставника Скина был больше похож на карканье. Он возник рядом с ними, в тех же грязных тряпках, которые, кажется, стали еще грязнее.

– Как же ты мог забыть, мой мальчик, главную истину, что решает только Земля. Только она! Вы ушли, не попрощавшись, это невежливо. Можете сделать вторую попытку. Я жду. Ну, кто первый? Может, ты, старик? Вы, красави…

Роско сделал движение, и у Наставника обе кисти повисли, как перчатки. Наставник стоял мгновение, мягко сложился и упал, тихонько подвывая. Потом снова послышался смех-карканье:

– Зря ты меня мучишь, мой мальчик. Только Наставник Скин может тебе помочь еще. Я ведь просто пришел попрощаться. Но Земля послушает только Наставника… – Он еще побормотал и захрипел, пряча раздробленные руки под мышками.

– Что он говорит?

– Он говорит… – Роско отвечать не хотелось. – Он говорит, что я дурак. Он говорит, что я понадеялся на непреложное правило Земли: пока не окончится Переселение, Северные Ходы открыты. Секрет, – не охотно пояснил. – Цена этому секрету… Ну, я подумал, раз люди уходят все, то пока хоть один остался – значит, идет Переселение… Сами видите.

Он плюнул в стену, в которой мутно отражались они все.

– Я могу обратиться, – прошелестел Наставник Скин. – Шестой раз. Моя очередь… Только попроси… Понимаешь, мой мальчик, ты меня только попроси… на прощанье, а?.. папе Скину…

– Так что ж ты его так, – ругнулся Чагар, отпихивая Роско плечом и нагибаясь к Наставнику.

– Роско, любимый, не проси, – торопливо зашептала Анджелка, – чем хочешь тебя заклинаю, не проси, пускай мы тут сгинем, я буду с тобой, правда, только не проси…

– Ты, – допытывался стоящий рядом с Наставником на коленях Чагар, приставив тому к горлу острие своего тесака. – Ты, правда, можешь? Ну, обращайся давай, а то ведь что Роско тебе сделал, – тьфу. Я – Чагар, мы умеем такое, что даже у вас никому не снилось. Обращайся, ну! О смерти, как о благе, молить станешь… Обращайся к своей Земле!

Роско вдруг увидел, как они, оказывается, похожи – Наставник Скин и Ник Чагар. Как братья. Он не успел додумать эту мысль, как пришла другая: «Запах! Откуда такой знакомый запах?!»

Розы-лала-веретенник. И еще свежесть, как в грозу. И тихое, тоже знакомое потрескивание.

– Огни! – взвизгнула Анджелка, хватая Роско за рукав и пытаясь оттолкнуть прочь. – Огни! Уходи, любимый! Спасайся!

– Ну нет, девушка, – Нока позволила себе усмехнуться. – Он спасаться не побежит. Он сейчас в атаку бросится, уж я его знаю. Да, Роско, боевитенький мой?

Нока стояла в своей белой распашонке и шортах, а вокруг нее вился хоровод светящихся шариков. Казалось, холода для нее не существует.

– Роско, драгоценненький мой, не бросайся, не надо. Я ведь тоже пришла попрощаться, и только. А ему не верь, – обратилась к Чагару и показала на корчащегося Скина. – Он врет! Он всегда врал, таково уж было его служение Земле. Другого очередь была, не его. Тот… ушел. Вы с ним встретитесь, наверное…

Роско, замершему в полупрыжке, почудилось, будто силуэт Ноки слегка колышется. От беспрерывного огненного мельтешения, наверное.

– Не-ет, Роско, наблюдательненький мой, – Нока погрозила своим длинным безупречным пальцем, – не почудилось. Ах ты, бедненький, всегда ты был для меня прозрачненький. Таким и остался. Роско. Любименький. Помнишь, да? Травка, старая дорога? Мур-мур, Роско, дружочек?

– Пусть эта женщина замолчит! – Анджелка за визжала так, что и у Роско, и у Чагара, и у полумертвого Наставника Скина заложило уши. – Пусть она не смеет касаться моего мужа!

Неизвестно как у Анджелки очутился нож, тот самый, с удобной изогнутой рукоятью. А ведь был за поясом у Роско. Он едва успел перехватить ее руку. Он, кажется, начал кое-что понимать. Мельком взглянул на Чагара – Чагар тоже.

– Я? Женщина? – Нока рассыпала пригоршню смеха. – Нет, той женщины уже нет. Она где-то там, – жест за спину, – в моем «лабиринте». Счастливая и… безумная. Она тоже выполнила свое служение. Твой муж? – Нока-призрак подняла брови. – Ну, конечно, твой муж, маленькая планетница. Вы отправитесь, и он будет твоим мужем там, внизу. Сколько хочешь.

Шариков в хороводе вроде бы добавилось. Они замелькали так быстро, что слились в одно кольцо – спираль, пульсирующую, живую, что бегала вдоль тела призрачной Ноки вверх и вниз. Стены зала запульсировали, свет достиг далекого сталагмитового потолка.

– Не бойтесь, это для вас не опасно. Я приняла меры, и все они там, – из света и кружения вынырнула рука, указала неопределенно, – вовне. Они уйдут.

А те, кто останется, снова вспомнят свой долг. Ты хитра, маленькая планетница… Роско, та женщина… она и вправду любила тебя, ты знаешь? Знаешь?..

За спинами людей поехали в стороны половинки сверкающих ворот, уходящих ввысь.

– Знаю, – прошептал Роско одними губами.

– Спасибо, – голос становился все дальше и дальше, и уже один только сверкающий кокон мерцал на месте призрака. – Спасибо. Теперь она знает тоже.

Теперь ей совсем хорошо.

Анджелка вцепилась в руку Роско. Ник Чагар стоял по другое плечо, выставив тесак.

– А теперь идите, люди. Я выбрала вас, потому что… выбрала…

Они пятились в черноту за дверями.

– …потому что…

Вот порог света и мрака.

– …выбор… – И совсем последнее: – Иди, Роско, иди…

Мрак.

Анджелкино:

– Ой!