Текст книги "Море Троллей"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

Торгиль же, напротив, никаких затруднений не испытывала. Она уверенно свернула налево. Вскоре путники подошли к еще одной развилке, затем еще и еще. И всякий раз направление выбирала Торгиль, как если бы точно знала, куда они идут. Джеку же, по правде говоря, было все равно. Он радовался уже тому, что решение принимает кто-то другой, а не он.

К его вящему изумлению, вышли они в небольшую лесистую долинку. По дну ее протекал весело журчащий ручей, по обе стороны которого росли кусты малины и черники. Тут и там краснели головки крохотной горной земляники. В воздухе разливалось блаженное тепло.

– Ох, Торгиль, – только и пробормотал Джек.

Он бережно усадил девочку в заросли клевера и бросился собирать ягоды. Все трое с удовольствием поели, хотя Торгиль ягоды приходилось выдавливать прямо в рот. Отважное Сердце набил брюхо так, что едва переставлял лапы.

Джек украдкой капнул две капли макового сока на ягоды, что скармливал воительнице. Он и сам не знал толком, разумно ли это, но был твердо уверен, что, если Торгиль не отдохнет как следует, ей не выжить. Очень скоро девочка уже растянулась среди клевера и принялась мирно посапывать. Лицо ее дышало покоем – впервые с тех пор как… ну, в общем, впервые.

Сгустились синие сумерки, над ручьем заклубился туман. Джек неспешно прошелся вдоль края долинки. Трудно было даже предположить, что в таком месте может стрястись что-нибудь нехорошее. Здесь царили мир и благодать. На поросших мхом берегах ручья росли цветы – самые что ни на есть обыкновенные цветы, не какие-то там тролльи растения, что только и ждут, как бы тебя уморить. На поваленных стволах пестрели грибы всевозможных форм и расцветок.

Джек нагнулся наполнить мех водой. Вы только подумайте! – ручей оказался теплым: не горячим, нет, но теплым ровно настолько, чтобы коже было приятно. Мальчик вымыл лицо и руки. А затем вытянулся на земле рядом с Торгиль и Отважным Сердцем. Плащ у них остался один на троих, но в мягком, ласковом воздухе долинки его вполне хватало. Джек залюбовался яркими осколками звезд в темном небе над головой – и сам не заметил, как заснул.

Глава 31
ГЛУХАРКА

В эту ночь никаких кошмарных чудовищ из лесу не вылезло. Никто не ломал ветвей, не изрыгал огня и не пытался оттяпать чью-нибудь ногу. Джек открыл глаза: лес кишмя кишел птицами. Они тараторили и пели повсюду. В воздухе звенели трели, щебет и трескотня: птичий хор неумолчно приветствовал рассвет. Из густой сосновой хвои выпархивали клесты, дятлы долбили кору, дрозды и вьюрки носились туда-сюда среди осин, дубов и берез: эта теплая, потаенная впадинка напоминала мальчику леса его далекой родины.

– Ну не чудесно ли? – проговорил Джек со вздохом.

А вот у Торгиль на лице читался неприкрытый ужас.

– Да все в порядке, – успокоил ее Джек. – Просто тут все немножко иначе, чем мы ожидали. Не знаю, как ты отыскала эту долинку, но я ужас как этому рад. Кстати, вода в ручье теплая. Если хочешь искупаться, я доведу тебя до берега.

Торгиль поглядела на него как на сумасшедшего.

– Да ладно тебе, я знаю, вы, скандинавы, любите, чтоб от вас за версту разило, но водичка такая приятная! Ужасно жаль будет уходить отсюда. Ну да ладно, по крайней мере, отдохнем хоть немножко…

– Нажжо ытти, – с трудом выдавила из себя Торгиль.

– Ух ты, да ты уже говорить можешь! Открои-ка рот, я погляжу, спала ли опухоль.

Торгиль послушалась. Джек с удовлетворением отметил, что язык ее выглядит гораздо лучше. Да и лицо тоже. Волдыри почти сошли, осталась лишь легкая припухлость.

– Нажжо ытти фейфяс, – не унималась Торгиль.

– Ладно, как скажешь. Я отойду вон за те деревья, а ты купайся себе на здоровье.

– Ни-эт. Ытти ыз долыны. Глупый раб!

Джек удивленно поглядел на девочку. Ну естественно, а он чего ждал-то?! Все хорошее Торгиль от себя упрямо отталкивает.

– По-моему, неразумно называть «глупым рабом» того, в чьих руках сейчас единственный нож…

– Нынавыжу птиц. Ны-на-вы-жу, – проговорила Торгиль и расплакалась.

Джек совершенно оторопел. Невзирая ни на что, ему было ужасно жаль девочку. В конце концов, она спасла его от дракона – и долинку тоже отыскала она. Да что с ней творится?

– А что, здесь опасно? – спросил он. – Или я не знаю чего-то важного?

– Нет. Нынавыжу птиц, вот и все!

– Ну тогда, боюсь, этого недостаточно. – Джек пожал плечами. – Мне они очень даже по душе. Я даже с ними разговариваю – ну, по крайней мере, с теми, что поумнее, вроде Отважного Сердца. Нам позарез нужно отдохнуть, правда. Если тебе не нравится птичий гомон, заткни уши мхом. А я пойду поищу еды – вот, кстати, еще одна из наших мелких неприятностей, ежели ты вдруг позабыла…

Торгиль тут же последовала его совету: напихала в уши мха. И уселась на берегу ручья. По щекам ее катились крупные слезы.

Джек оставил с ней Отважное Сердце: пусть на всякий случай приглядывает. Увещеваниям воительница не поддавалась. Она твердо вознамерилась страдать и мучиться, даже если все складывается просто отлично. Джек же неспешно шел по берегу, и настроение у него поднималось с каждой минутой. Жизненная сила пульсировала повсюду – на нее отзывались и листва деревьев, и ликующие птицы, и полевки, и лемминги, что проворно шуршали в землянике, и даже бабочки, мошки и жуки. Долина прямо-таки бурлила жизнью.

Джек быстро насобирал ягод, но ему хотелось отыскать чего-нибудь более питательного. Он подумал было о грибах – но кто их знает, вдруг это поганки? Зато он отыскал и накопал дикого лука.

Неожиданно в подлеске громко затрещало: Джек тут же похолодел от ужаса. Медленно и важно из-под ветвей выступила огромная птица. Роскошный коричневый хвост веером стоял сзади, а под ногами у нее суетились с десяток пестреньких цыплят. Джек сглотнул слюну. Да это же глухарка, да еще какая – размером с четырех куриц! Однажды Хейди подала глухаря к столу в усадьбе Олафа. Джек до сих пор помнил вкус сочного мяса, приправленного брусникой из садика Дотти.

Глухарка надменно поглядела на чужака. В глазах ее, над которыми, словно брови, красовались широкие красные полосы, читалось легкое недоумение. Она даже не испугалась! Джек нащупал нож.

Птица подошла ближе. Цыплята клевали что-то в траве, то и дело поглядывая вверх: одобряет мамочка или нет. Глухарка нагнула голову и ласково заквохтала. Джек знал: этой птицы им на много дней хватит. Он зажарит ее с диким луком – как удачно, что он его накопал! – и подаст с той самой земляникой, что так жадно клюют птенцы.

Птица с достоинством прошествовала мимо. Она абсолютно не боялась чужака. На то, чтобы перерезать ей горло, нужна была секунда, не более… но у Джека просто рука не поднималась. Ведь Бард объяснял: дурно использовать жизненную силу для охоты. Долина буквально бурлила жизненной силой, и глухарка чувствовала себя в полной безопасности. Убить эту птицу было бы… ну… неправильно.

Глухарка скрылась за деревьями. «Ну и дурень же я», – упрекнул себя Джек, провожая ее взглядом. Однако вскорости лес вокруг изменился. Здесь, среди знакомых уже сосен и осин, попадались яблони, каштаны, лещина и даже груши. Ветви их были усыпаны цветами и спелыми плодами, словно весна и осень смешались в долине воедино. Джек снял тунику и использовал ее как мешок.

И тут вдали послышалось гудение, от которого сердце у Джека предательски дрогнуло. Ибо он узнал этот звук: то жужжали бесчисленные пчелы. Как же их много… должно быть, впереди стоят сотни и сотни ульев. Джек, благодаря матери хорошо знавший пчелиные повадки, отлично разбирал все оттенки их монотонного пения. По звукам, что издают пчелы, нетрудно понять, в каком они настроении.

Джеку доводилось слышать пчел разозленных и пчел бодрых, пчел озабоченных и пчел отчаявшихся – если их улей постепенно вымирает. Но этими владела безумная радость. Мальчуган словно наяву увидел, как они тысячами роятся над деревьями, поднимаясь и опускаясь. И встревожился – хотя прежде никогда пчел не боялся. Просто этой неуемной радости ему было не вынести. Джек поспешно повернул назад.

Торгиль по-прежнему сидела на берегу ручья, как зачарованная глядя на воду. Джек нарезал ей спелых груш, потом отыскал большой плоский камень и размолол ядрышки орехов в кашицу. Девочка поела – и вновь уставилась в ручей.

«Ну и ладно», – подумал Джек.

Однако спустя какое-то время все же встал и поменял повязку у нее на лодыжке. Девчонка же не виновата, что она берсерк с кошмарным характером. Опухоль на ноге прошла, равно как и волдыри на щеке. Торгиль явно выздоравливала – хотела она того или нет.

Остаток дня все отдыхали: Джек то дремал, то играл с Отважным Сердцем, катая туда-сюда круглый каштан. Мальчик знал, что надо бы собираться в путь, но им овладело умиротворенное благодушие. Давным-давно он не чувствовал себя так уютно.

Ближе к ночи Джек вновь пошел прогуляться и увидел на полянке снежных сов. Они клевали морошку и о чем-то ухали меж собой. Тут же пристроилась полевка: мышь деловито точила побег дикого горошка. Привычные Джеку совы грызуна тотчас бы сцапали, а эти – нет, даже внимания на него не обращали.

Джек решил задержаться в долине чуть дольше, хотя Торгиль упрямо его разубеждала. Воительница вновь могла говорить – и говорила не умолкая.

– Мы – в походе, – твердила она. – Рабу, конечно, этого не понять, но вообще-то расслабляться нам не полагается. Наш долг – как можно скорее отыскать Горную королеву. Олаф именно этого и хотел бы. Мне осточертело валяться пузом кверху.

– Да ты ничем другим и не занимаешься, – парировал Джек. – А я вот пошел еды добыл!

– А я отыскала долину.

– Как тебе вообще это удалось? – полюбопытствовал мальчик.

Торгиль покраснела до корней волос.

– Просто случайно догадалась.

В любом случае, нужно, чтобы твоя лодыжка окончательно зажила. Не могу же я вечно таскать тебя на руках, словно котенка.

– Никакой я не котенок! Я – Торгиль, дочь Олафа. Я поползу на окровавленных коленях и ладонях, если понадобится!

Джек с удовольствием отметил, что Торгиль вновь стала самой собой. Значит, и впрямь поправляется. Для перелома лодыжка ее срасталась на удивление быстро. Через день-два девочка уже сможет идти самостоятельно, и Джек твердо вознамерился дождаться, пока Торгиль вновь обретет свободу передвижения.

С каждым днем цветущая, прогретая солнцем долинка очаровывала его все больше. Жизнь между тем текла по заведенному распорядку. По утрам Джек отправлялся промыслить еды. В полдень он купался в ручье, а по вечерам просто гулял, исследуя окрестности. А в промежутках болтал с Торгиль (по мере того как девочка выздоравливала, она становилась все мрачнее и угрюмее) и с Отважным Сердцем: ворона положение дел вроде бы тоже не особо радовало.

В воздухе разливалась радость. То и дело Джека охватывало безумное желание покувыркаться во мху или набить рот земляникой так, чтобы сок потек по подбородку. Порою он именно это и проделывал. А иногда закатывался идиотским смехом и хохотал до колик, до упаду, безо всякой видимой причины, пока не начинал задыхаться. «Это место – средоточие чистейшей жизненной силы», – думал он.

Мальчик резко сел.

Ему вдруг вспомнился рассказ Барда о том, как тот учился в Ирландии вместе со своим лучшим другом. «День за днем мы сидели, пытаясь приоткрыть разум жизненной силе. А когда она подступала слишком уж близко – тут же отдергивались, точно боясь обжечься… Но моему другу нравился вкус власти. Он не остановился вовремя. И в один прекрасный день в нем что-то сломалось. Он громко взвыл и бросился бежать – так быстро, что только я его и видел. Пока не добрался до Долины Безумия».

«Я услышал их хриплый гогот задолго до того, как увидел их своими глазами, – рассказывал Бард. – Жуткий был звук, что-то вроде смеха – смеха, в котором нет ни капли радости. Все барды-неудачники в Ирландии находили дорогу в это одно-единственное место, где жизненная сила мощнее, чем где бы то ни было. И оставались там навсегда».

Пожалуй, смеяться до упаду все же не стоит, – пробормотал Джек.

Он сидел с закрытыми глазами, всем своим существом вбирая животворящую силу этого места. А теперь вдруг открыл глаза – и взгляду его предстало зрелище отнюдь не из приятных.

Здесь, в зачарованной долинке, Джек впервые столкнулся с существом действительно опасным: прямо перед ним, оскалив пасть, стоял гигантский, неуклюжий троллий кабан. В пасти его угрожающе поблескивали острые, как кинжалы, клыки.

Мальчик похолодел от ужаса. И сделал первое, что пришло ему в голову, – запел материнское заклинание, успокаивающее растревоженных пчел. Он пел его снова и снова, чувствуя, как заговору эхом вторит жизненная сила. Сила слишком близкая, слишком могучая. Словно стена огня надвигалась на него…

Джек рухнул навзничь. В мыслях у него прояснилось, пламя погасло. Кабан, пыхтя, обнюхивал его со всех сторон, тыкаясь пятачком в грудь, лицо и руки.

– Золотая Щетина?! – воскликнул мальчик. Он порывисто обнял чудовище за шею, почесал за кожистым ухом. – Так ты нашел-таки дорогу домой? Хорошая свинка! – Поднявшись на ноги, Джек потрепал зверюгу по щетинистой холке. – Я так счастлив. Ну разве здесь не чудесно?

Золотая Щетина согласно хрюкнул.

Джек повел кабана в лагерь. Едва завидев чудище, девочка вскочила на ноги и нацелилась в него камнем.

– Нет-нет, не надо! Это друг, – закричал Джек. – Вот, смотри!

Он вскарабкался кабану на спину, отчасти ожидая, что зверюга тут же скинет его в ближайший куст. Однако Золотая Щетина, похоже, отнюдь не возражал, чтобы на нем покатались, как на ослике.

Кабан хрюкнул, Отважное Сердце что-то прострекотал в ответ.

– Он говорит, что ты его освободил, – прошипела Торгиль, испепеляя Джека негодующим взглядом.

– Ну, было такое… Погоди-ка. А ты откуда знаешь, чтоон говорит?!

– Не твоего ума дело. Да Олаф едва не погиб, пока его словил!

– И что?! Беднягу собирались утопить в болоте. Я, в отличие от безмозглых берсерков, страданий терпеть не могу.

– Глупый ты раб! Теперь его место займет Люси! – закричала Торгиль.

– Я тут ни при чем! – завопил Джек, соскакивая с кабаньей спины на землю.

– Еще как при чем, ты, дубина саксонская!

– Brjóstabarn! Это ты отдала малышку Фрит! – заорал Джек.

Теперь они стояли лицом к лицу, задыхаясь от ярости.

Впервые за много дней в голове у Джека прояснилось. Гнев разом развеял сонные чары долины. Мальчуган внезапно вспомнил о Люси. Небеса милосердные, он же здесь только ради сестренки, – а он и позабыл! Не может даже вспомнить, сколько здесь пробыл!

– Вот именно, – кивнула Торгиль, безошибочно угадав его мысли. – Пока ты тут пускал слюни в землянику, время ушло.

– Боже мой, Люси! – прошептал Джек. И тут в голову ему пришла новая мысль. – Ты поняла, что сказал Золотая Щетина! Да ты сама занимаешься колдовством, как я погляжу! Ты лгала мне!

Торгиль понурилась.

– Я никогда не лгу. Эта треклятая способность настигла меня внезапно. Мне так стыдно, – едва слышно проговорила она.

– Тебе? Стыдно?! Да скорее кошки Фрейи устыдятся, чем ты!

Воительница гордо расправила плечи. Кто-кто, а она была не из тех, кто уклоняется от битвы.

– Тролльего кабана я не понимаю, зато понимаю Отважное Сердце. И всех этих негодных пичуг тоже! – Она погрозила кулаком в сторону леса. – Все равно что сидеть в зале, битком набитом перепившимися воинами. Чив-чив-чив – тараторят и тараторят всякую чушь. Типа: «А ну пошел прочь с моего дерева», или «Глянь, что за смазливые цыпочки!», или «Извиняйте, мне надо отлить». И ведь ни на минуту не заткнутся – с рассвета и до темноты! А ночью вступают совы.

– Так вот как ты нашла это место, – догадался Джек. – Совы…

– Да! Именно там, в скалах, я впервые обнаружила, что понимаю птичий язык. Совы ужасно разволновались из-за драконицы: дескать, а что она станет делать, когда обнаружит, что весь ее выводок погиб? Одна из сов рассказала остальным, как отыскать эту долину. Видно, драконице сюда вход воспрещен…

– Да ты прям как Сигурд! Ты отведала драконьей крови!

– Лучше бы мне этой крови вовеки не пробовать! Я превратилась в мерзкую ведьму!

– Торгиль, но это же чудесный дар!

– Я его ненавижу!

Девочка упрямо отвергала свою удачу, прямо-таки обеими руками от себя отталкивала. То ли дело Джек: да он бы полжизни отдал за то, чтобы научиться понимать язык птиц; вот только драконья кровь, пожалуй, убила бы его на месте. Торгиль и то с трудом выжила…

– Сдается мне, нам и впрямь лучше уйти, – проговорил мальчик. – Чем раньше мы доберемся до Горной королевы, тем лучше.

– Давно пора, – буркнула Торгиль.

Со сборами никаких проблем не возникло. По той простой причине, что у путников, почитай, никакой поклажи и не было. Джек набрал про запас орехов и плодов и увязал их в Торгилев плащ. За пределами долины воительница, конечно, продрогнет до мозга костей, но ведь и он, Джек, замерзнет ничуть не меньше, а еда им нужна. По пути назад мальчик заметил лежащих в траве сов. Бедняги так ослабли, что даже взлететь не могли.

Совы спаслись от драконицы только затем, чтобы угодить в опасность еще более страшную. Мир и покой долины усыпили их бдительность: птицы и не догадывались, что не смогут здесь охотиться. А на плодах и ягодах долго не протянешь…

Джек сложил припасы на землю и перенес сов – одну за другой – на голый камень ближайших холмов. И оставил их на тропе, уводящей к утесам. Не видя долины, совы разом оживились.

– Что тебя так задержало? – поинтересовалась Торгиль, едва завидев Джека.

– Совы, – коротко отозвался он, в подробности, впрочем, не вдаваясь.

Мальчик перебросил мешок с провиантом через плечо, а в другую руку вместо оружия взял посох. Единственным ножом завладела Торгиль, под предлогом того, что она, дескать, владеет им лучше. Отважное Сердце вспорхнул на спину к Золотой Щетине: кабан как раз направлялся к чертогам Горной королевы. Зверюга, как выяснилось, был с нею в дружбе и всегда заглядывал в гости, ежели оказывался поблизости.

Все это Джек узнавал, так сказать, через вторые руки. Золотая Щетина болтал с Отважным Сердцем, а тот переводил для Торгиль со свиного на вороний. А девочка передавала услышанное дальше. Ну, или часть услышанного. Большую часть она замалчивала, бог весть почему: то ли по просьбе Золотой Щетины, то ли просто чтобы позлить Джека.

Глава 32
ЛЕДЯНАЯ РАДУГА

В конце долины, где ручей нырял под землю, Золотая Щетина отыскал проход, густо увитый виноградными лозами. Заметить лаз со стороны было ну никак невозможно, пока не окажешься внутри, а перебравшись на противоположную сторону, видел ты только трещину в скале – и все. В воздухе разом похолодало.

Эта тропинка вилась по дну очередного глубокого ущелья. Она убегала все вниз и вниз, петляла туда-сюда, а порою и разветвлялась. Дорогу выбирал Золотая Щетина. Сгустилась тьма, а путники так и не выбрались из ущелья, так что постелью им сослужил голый камень.

Ночлег под открытым небом оставлял желать лучшего. Джек и Торгиль спали сидя, привалившись к массивной туше тролльего кабана, словно к спинке кресла. В кабаньей щетине кишмя кишели вши: они ползали повсюду, в том числе и в волосах у Джека с Торгиль, хотя кусаться – не кусались. Похоже, человечья кровь была им не по вкусу. Тем не менее, ощущая их вкрадчивое щекотание, Джек всякий раз просыпался.

Впрочем, он и без того глаз почти не сомкнул. В ущелье поднялся ветер, а ближе к рассвету и вовсе ударил мороз. Джек спрятал Отважное Сердце под туникой – чтобы обоим согреться хоть немножечко…

Один лишь Золотая Щетина мирно продрых всю ночь – с его-то слоем жира! Кабан прегнусно храпел, пускал слюни и поскуливал в длинный пятачок, а копытца его то и дело подергивались – видать, снилось что-то.

– Ну и далеко еще? – простонал Джек, оскальзываясь и спотыкаясь о камни: с рассветом все вновь тронулись в путь. Даже с помощью ясеневого посоха он с трудом удерживался на ногах.

– Сейчас спрошу, – отозвалась Торгиль.

Теперь, когда страдали и мучились все, воительница заметно приободрилась. Девочка задала вопрос Отважному Сердцу, а тот перевел его Золотой Щетине. Кабан ответил пространно и обстоятельно. Ворон перевел снова, столь же подробно.

– Недалеко, – коротко ответила Торгиль.

– Долго же они болтали для простого «недалеко», – заметил Джек.

– Это точно, – с видимым удовольствием подтвердила Торгиль.

– Ты что-то недоговариваешь.

– Тебе этого никогда не узнать.

«Brjóstabarn», – подумал Джек.

Путники остановились подкрепиться, хотя еды почти что и не осталось. Запас плодов и орехов надолго не растянешь, тем паче если приходится делиться с тролльим кабаном. Зато Торгиль с Джеком по очереди ехали на свинюге верхом. Зверь был такой толстый, что и ногами не очень-то стиснешь, а при попытке ухватить его за уши кабан злобно ворчал.

Путники все шли и шли, пока наконец Джек совершенно не отчаялся добраться хоть куда-нибудь. Он уже решил было, что вот-вот рухнет на землю от усталости, но тут они ступили на сверкающий лед. После сумеречного ущелья солнце слепило глаза. А сам лед был прозрачным и синим, точно речные воды; в глубинах его Джек различал призрачные силуэты животных и людей, и созданий еще более странных.

Блестящая же поверхность была еще того хуже. Торгиль попыталась ускорить шаг – и ноги ее тут же разъехались. Девочка стремительно заскользила вперед, чудом затормозив у самого края глубокой расщелины. После чего засеменила куда осторожнее. Джек из последних сил хватался за кабанью щетину – невзирая на отчаянные зверюгины протесты. Сам кабан вроде бы никаких трудностей не испытывал: ну да, конечно, ему-то что! Могучие копыта ввинчивались в лед словно нож в масло, оставляя за собой цепочку глубоких следов-царапин.

– Глядите! – неожиданно воскликнула Торгиль.

Перед путниками воздвиглась ледяная гора, гораздо выше, чем Джек мог себе вообразить, и куда более великолепная и затейливая, нежели казалось издали: этакий гигантский замок с башнями, изящными галереями и внутренними двориками. Ни дать ни взять – дворец из отцовских сказок.

«Эх, жаль, Люси не видит», – подумал Джек.

– Ну и как нам перебраться на ту сторону? – пробормотал мальчик.

Ибо от того скального уступа, куда они вышли, и до жилища Горной королевы был переброшен парящий в воздухе мост. Аркой выгибался он над головокружительной бездной, вздымаясь все выше и выше, а затем стремительно уходя вниз сверкающей ледяной радугой – искрящейся и пугающе-скользкой!

Отважное Сердце каркнул.

– Он говорит, Золотая Щетина сможет нас перевезти, – перевела Торгиль.

– А пусть он уточнит, позволит ли нам кабан держать его за уши, – попросил Джек, заглядывая в черную пропасть под мостом.

Да там даже дна не различишь! Холодный туман, клубясь, обтекал подножие горы.

Отважное Сердце задал вопрос кабану, тот заворчал недовольно.

– Насколько понимаю, это значит «нет», – произнес Джек.

– Он говорит, уши у него очень чувствительные. Он позволит нам держаться за щетину, если мы не будем дергать слишком сильно, – перевела Торгиль. И опасливо глянула вниз. – Интересно, а те, кто падают с моста, попадают в Вальхаллу или нет?

– Наверняка попадают, – заверил ее Джек. – По мне, так смерть достаточно дурацкая: для Вальхаллы в самый раз.

В последний момент в голову мальчику пришла отличная мысль. Он разорвал плащ Торгиль на полосы и связал из них длинную веревку. Один конец он закрепил на шее Золотой Щетины на манер хомута, вторым обвязался вокруг пояса, а затем проделал то же самое с Торгиль. Дети уселись верхом, кое-как обхватили ногами широкую кабанью спинищу и крепко вцепились в загривок. Посох Джека – особого смысла брать палку с собой не было, но и бросать ее мальчик не захотел – засунули под хомут. Отважное Сердце привычно угнездился под Джековой туникой.

– Ну, поехали, – скомандовал мальчик, думая про себя: «От души надеюсь, что, когда мы сверзимся вниз, мне позволят-таки поселиться на Островах блаженных».

Джек сидел впереди, Торгиль – у него за спиной. Троллий кабан двинулся вверх по мосту. Его копытца так и ввинчивались в лед. Блестящее крошево разлеталось во все стороны и осыпалось в пропасть. У Джека засосало под ложечкой; он заставил себя не смотреть вниз.

Чирк, чирк, чирк, чирк, – поскрипывал лед.

Мост подрагивал под тяжестью Золотой Щетины. Неподалеку парил орел – ётунхеймский, понятное дело! – громадина из громадин. Завидев чужаков, он развернулся и подлетел так близко, что Джек смог заглянуть в его желтые глазищи.

– Пошел прочь! – пронзительно завопила Торгиль, размахивая ножом.

Мост заходил ходуном.

– Не дергайся! – заорал Джек.

Ветер, что было улегся, пока они шли через наледь, поднялся с новой силой. Засвистел у Джека в ушах, просочился за шиворот туники. Отважное Сердце недовольно заворочался. Джековы пальцы постепенно наливались синевой.

Орел снова пронесся мимо – и рванул Джека когтями за плечо. Мальчик ощутил удар – но боли не почувствовал. Слишком уж оцепенел от стужи.

– Я тебя убью! – взревела Торгиль у него за спиной.

Она замахнулась ножом, пытаясь достать птицу, – и чуть не свалилась с кабаньей спины. Мост дрогнул снова. Джек в своем полуобморочном состоянии даже не нашел в себе сил прикрикнуть на воительницу. Боли он по-прежнему не чувствовал, но тело знало: ему нанесли серьезное увечье. Мальчика била неуемная дрожь.

– Держись крепче! – проорала Торгиль. – Если орел налетит снова, я до него доберусь!

Эх, лучше бы она перестала ерзать! Если из-за нее Золотая Щетина потеряет равновесие, все они свалятся в пропасть.

Чирк, чирк, чирк, чирк, – поскрипывал лед под копытами.

А ведь Золотая Щетина уже добрался до самого верха! Вот он хрюкнул – и начал спуск. Орел налетел в третий раз, Торгиль свесилась с кабаньей спины – и пырнула-таки недруга ножом. Птица, пронзительно заверещав, резко пошла вниз, но от рывка девочка сползла набок. Джек попытался было удержаться, но руки его совсем онемели от холода – так что и он скатился вслед за Торгиль.

Спасла их только веревка, обвязанная вокруг пояса. Джек с Торгиль повисли над пропастью. Ветер раскачивал детей из стороны в сторону, веревка до боли врезалась Джеку в живот, так что дышать было нечем. «Быстрей, быстрей, ну быстрее же!» – мысленно заклинал он кабана.

Однако Золотая Щетина ступал медленно и осторожно. Бегать по крутому спуску зверюга явно не привык, тем паче с веревкой на шее. Он тяжело засопел.

«Надо вытащить посох», – подумал Джек отрешенно.

Он понятия не имел, зачем ему посох, но, по крайней мере, на кабанью шею не так давить будет. Хомут, похоже, и без того бедолагу душит… Джек ухватился за конец палки и что было сил рванул ее на себя. Посох легко высвободился – так легко, что мальчик едва его не выронил.

«Тепла, мне бы тепла хоть немножечко», – подумал он.

Перед глазами поплыли огненные круги. Посох выскальзывал из онемевших пальцев.

«Тебе холодно, только если ты сам так считаешь», – донесся откуда-то голос Барда.

«Сейчас должно быть тепло. Сейчас тепло», – твердил про себя Джек и тянулся к жизненной силе, что пылала в самом сердце мира инеистых великанов.

Ладони его излучали тепло, жар заструился с конца посоха. В ледяной мост ударила струя пламени. Закапала вода. Золотая Щетина поскользнулся, чуть не упал…

– Хрю-ууу! – взревел гигантский кабан и сломя голову ринулся вниз по мосту. Наконец он вылетел на твердую землю и покатился по снегу. Джек с Торгиль шлепнулись в глубокий сугроб. Торгиль тотчас же вскочила на ноги и смахнула снег с лица Джека. Затем она отвязала веревку и вытянула Золотую Щетину – чтобы отдышался. Глаза девочки ярко сияли.

– Какое… отменное… приключение! – выдохнула она. Веревка едва не задушила ее, но охваченной восторгом воительнице дела не было до таких мелочей. – Я сражалась с гигантским орлом! Я висела над пропастью, как Один на Иггдрасиле! Я так… так… счастлива!

– Хрю-ууу! – обиженно хрюкнул Золотая Щетина.

В голове у Джека мутилось; он оглянулся и увидел, что в самой середине моста зияет огромная дыра. По обе стороны от нее осталось лишь по тонкой ледяной перемычке. Посох провалился в сугроб – лишь почерневший кончик торчал наружу.

– Вот уж не думала, что ты умеешь творить такую магию, – воскликнула Торгиль. Она отплясывала вокруг, вся во власти безумного ликования.

– Да я тоже не думал, – признался Джек.

Теперь, когда все оказались в относительной безопасности, глубокая рана в плече, оставленная орлом, дала о себе знать. И тут над ним нависла гигантская тень. Откуда-то повеяло гнусным серным дыханием.

– Как насчет поколдовать еще немножко? – прошептала Торгиль, нащупывая нож. Но ножа не было. Он канул в пропасть вместе с орлом.

Джек поднял глаза: прямо над ним возвышалось чудовище из самых страшных, самых худших его ночных кошмаров. Страшилище было восьми футов ростом, голову и плечи его украшала взлохмаченная копна жестких оранжевых волос. Глаза цвета гнилых каштанов мрачно взирали из-под надбровных дуг, что больше всего походили на грибовидные наросты на древесной коре. А еще у чудовища были длинные зеленовато-грязные ногти, а зубы – существо как раз оскалило пасть – напоминали неплотно пригнанные друг к другу куски дерева. Клыки размером с козлиные рога приподнимали верхнюю губу в неизменно-злобной усмешке. Существо рыгнуло, и Джека вновь окутало отвратительной серной вонью.

И тогда Джек потерял сознание. А что ему еще оставалось? В конце концов, он впервые в жизни столкнулся с настоящем троллем…