Текст книги "Море Троллей"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

Фрит задыхалась от ярости.

– Тогда мне… мне придется подыскать им замену, – пробормотал Джек.

Он приблизительно представлял себе, какой именно песней вернуть на место прежние волосы, но теперь вот выяснилось, что это невозможно, поскольку волос-то и нет.

«Что делать? Что делать?» – лихорадочно думал мальчик.

Разум его захлестывала паника. Сегодня – полнолуние, завтра – жертвоприношение в честь Фрейи.

Впряженные в повозку кошки отвезут Люси на Луг Фрейи, к месту ритуального жертвоприношения. Там девочку увенчают цветочными гирляндами и вручат ей небольшую статуэтку богини. А затем ее скрутят по рукам, по ногам и привяжут к повозке. Жрец столкнет повозку в затянутую волглым туманом топь; некоторое время повозка продержится на поверхности, а потом медленно погрузится в темную пучину.

Джек перевел дух. Перед его мысленным взором словно наяву предстал священный луг, озаренный полной луной. И тут он понял, что ему говорить.

– Вот как возродится твоя красота! – воскликнул мальчик.

Руна, Скакки и Торгиль вздрогнули и изумленно уставились на него. Впрочем, Джек и сам осознавал, что голос его изменился до неузнаваемости. Гулкие и звучные раскаты наполнили зал; в глазах его друзей и даже короля Ивара бескостного промелькнул страх. Сейчас Джек не просто мальчик, он – глашатай норн. Сами норны вещают его устами из своего тайного прибежища у источника Мимира.

– Тебе дóлжно состричь немного шерсти с кошек Фрейи – только смотри, не переусердствуй. Возьми одну треть, а остальное оставь кошкам, чтобы не мерзли. Затем ступай на Луг Фрейи и расстели белый покров, дабы уловить лунный свет. Рассыпь по нему шерсть, а сама ложись сверху. Когда луна достигнет зенита, красота вернется к тебе.

Джек бесстрашно глядел на Фрит, особенно уродливую в чадящем свете потрескивающих светильников. Страха он вовсе не испытывал. И ненависти – тоже. Одну лишь спокойную уверенность в правильности своих слов. Фрит побледнела.

– Ты похож на… – Королева умолкла, пытаясь собраться с мыслями. – Мать, бывало, принимала в гостях вот таких же… они еще все в шахматы играли… – Фрит покачала головой. – Ну да ладно, неважно. Я, так уж и быть, испробую твой фокус. Но если он не сработает – что ж, принести твою сестру в жертву никогда не поздно.

Она обратила взгляд на короля Ивара, что с широко разинутым ртом изумленно таращился на Джека.

– Да вставай же, тряпка! – завизжала Фрит. – Зови воинов! Пусть тащат сюда моих кошек!

Не прошло и нескольких минут, как воины Ивара Бескостного уже вернулись в залу, волоча за собой упирающихся кошек. Им предусмотрительно скрутили лапы и завязали пасти, но зверюги каким-то непостижимым образом все-таки умудрились высвободиться и теперь яростно кусались, царапались, шипели и выли. Воины вопили, ругались – и стригли, стригли, стригли… По приказу Фрит они сбрили всю роскошную рыже-золотую шерсть, до последнего волоска; в результате получился туго набитый мешок шерсти – и девять совершенно обезумевших лысых кошек.

– Вот теперь я знаю, откуда они взялись, – шепнул Джек на ухо Торгиль, что наслаждалась каждым мгновением унижения злобных тварей. – Из Ётунхейма. Это же тролльи кошки.

– Скорее уж, тролльи крысы, судя по виду, – хмыкнула девочка.

– Охо-хо-хо-хо, – стонал жрец Фрейи. – Королева забрала у них всю шерсть. Кошки мне этого никогда не простят!

– Эти двое отправятся на луг вместе со мной, – скомандовала Фрит, указывая на Джека с Торгиль. – И тащите сюда повозку Фрейи. Если что-нибудь пойдет не так, хочу, чтобы мальчишка собственными глазами увидел, как умирает его сестра!

– Вот уж не удивляюсь, что Горная королева вышвырнула ее из дому, – пробормотала Торгиль, пока воины Ивара гнали их с Джеком через лес. Скакки и Руну на луг не пустили.

– Лучше б она выдала Фрит за великана-людоеда, – посетовал Джек.

– Людоеды – народ разборчивый.

Позади них по лесной дороге с грохотом катилась повозка. Джеку ужасно хотелось поглядеть, как там Люси, да только воины его не пускали. Лишь краем глаза он заметил сестренку на руках у Хейди. Кошки, что тянули повозку, в лунном свете казались совсем дикими. Звери кипели от ярости и норовили полоснуть когтями любого, кто приблизится к ним на достаточное расстояние.

Позади повозки шествовала Фрит с несколькими рабами из числа домочадцев и король Ивар собственной персоной. Он был так слаб, что с трудом передвигал ноги и поневоле опирался на двоих своих спутников.

Вух-вух-вух! – ухали в кронах мелкие бурые совы. Где-то невдалеке завизжала рысь. Ночь была напоена прохладными лесными ароматами, полная луна ярко освещала дорогу.

Но вот наконец и поляна, поросшая белыми цветами, – Луг Фрейи. Казалось, будто сонмы звезд пали на землю – а дальше, в глубине, там, где луг заканчивался, над черной водой и торфяником торчали низкорослые, чахлые деревья. Там начиналась Топь Фрейи.

Повозку подкатили к краю луга. Четверо домочадцев расстелили поверх цветов белую ткань. Еще двое рассыпали по ней рыже-золотую шерсть: в лунном свете она казалась почти черной. При виде нее кошки зашипели и зафыркали.

– Они мне в жизни этого не простят, – сетовал жрец Фрейи.

– Заткнись, или языка лишишься! – завопила Фрит.

Над толпой пронесся сдавленный ропот.

– Неужто она дерзнет поднять руку на жреца? – прошептал кто-то.

– Заткнитесь все, или тоже лишитесь языков! А ну, давайте-ка, возвращайтесь в лес, но далеко не уходите. Мальчишка с Торгиль останутся здесь.

Скандинавы испуганно отошли подальше, чуть ли не на руках неся короля Ивара: ноги у того распухли от долгой ходьбы.

Домочадцы раздели Фрит. Джек зажмурился, но Торгиль пихнула его в бок.

– Нет, ты посмотри! Зрелище-то занятное!

И верно, зрелище было занятное – но и кошмарное. Тело Фрит белело под полной луной, кожа казалась мягкой и дряблой, точно плесень на тухлом мясе. И тело это – не то чтобы человеческое и не то чтобы троллье – непрестанно меняло свои очертания: раздувалось, вспухало, собиралось в морщины и складки. Руки покрывались чешуей, но чешуя эта тут же отслаивалась. Пальцы ног то растопыривались в разные стороны – по шесть или семь на каждой ступне, – то вновь съеживались до нормальных человеческих размеров. В общем и целом картина была малоприятная.

Рабы аккуратно сложили одежду Фрит на краю луга. Сверху поблескивало ожерелье из серебряных листьев, столь милое сердцу Торгиль, – то самое, что ей пришлось волей-неволей уступить королеве. Пальцы девочки крепче стиснули рукоять меча.

– Даже и не думай напасть на меня, воительница, – прозвучал холодный голос Фрит. – Ты – в кольце воинов. Одно лишнее движение – и я прикажу отрубить тебе правую руку. Как тебе это понравится? Навечно остаться калекой и никогда более не участвовать в битвах?

Джек слышал, как девочка скрипнула зубами. В былые дни Торгиль очертя голову бросилась бы на свою обидчицу, и Хель с ними, с последствиями. Источник Мимира научил ее выдержке.

Фрит жестом отослала рабов: теперь в центре луга осталась лишь она одна, да еще Джек с Торгиль. Луна почти достигла зенита. Фрит опустилась на ткань: шерсть тихонько зашуршала под ее тяжестью. Сколько, однако же, шерсти вышло с девяти гигантских тролльих кошек! То-то роскошные волосы заполучит Фрит – на диво всему Срединному миру!

Луна тем временем поднималась все выше и выше – и вот наконец засияла прямо над головой. На болоте закричала гагара, кто-то шумно плюхнулся в трясину. По иссиня-черной поверхности трясины побежали небольшие волночки.

– Ты глянь-ка, – шепнула Торгиль.

Тут и там, и повсюду на белой ткани шерсть словно ожила и задвигалась. Пряди свивались в длинные локоны, шурша и извиваясь, ползли к голове Фрит и прирастали к голому черепу. Не прошло и нескольких минут, как королева уже покоилась на ложе из роскошных, длинных волос. Потом начала изменяться и она сама. Тело ее вытянулось, постройнело. Лицо вновь обрело форму идеального сердечка – за такое лицо короли отдают свои короны. Джек отлично понимал, как Ивара Бескостного угораздило в нее влюбиться. Да она едва ли не прекраснее самой Фрейи!

А шерсть все шуршала и шуршала. Фрит было велено взять лишь треть, – а она отобрала у кошек все. Остатки шерсти оплели ее тело, а затем и лицо. Королева лежала, словно загипнотизированная, – явно не сознавая, что происходит. Она неотрывно глядела на луну, а шерсть покрывала ее все гуще и гуще, пока Фрит не сделалась лохматой точно дикий зверь. Тело ее вновь изменило очертания – превратилось в здоровенную, косматую, ни на что не похожую тушу.

Фрит поднесла руку к лицу – и завизжала. В этом яростном вое не было ничего человеческого – равно как и тролльего. Королева вскочила на ноги и разодрала белую ткань с той же легкостью, с какой вы разорвали бы паутинку, сбрызнутую утренней росой, – растерзала в лохмотья, пронзительно голося и завывая. Слов в ее вопле было не разобрать. Возможно, в этом своем новом обличье говорить Фрит просто разучилась. Вот она поднялась на задние лапы – и, по-волчьи задрав голову, выплеснула свою ярость в лицо полной луне.

Джек бросился к повозке – освободить Люси с Хейди. Стражники уже вернулись, но при виде нового облика своей повелительницы испуганно замешкались под деревьями. Зато кошки разбушевались не на шутку – что твои берсерки. Будь у них шерсть, она непременно встала бы дыбом у них на загривках. Но шерсти у них не было, так что кошки просто отчаянно орали и вырывались. Торгиль выхватила меч и перерубила привязь.

Кошки ринулись на луг. Фрит заметила опасность и обратилась в бегство. Бросилась в болото и запрыгала по кочкам, по-прежнему неумолчно визжа, а девять кошек мчались следом, разбрызгивая воду. Очень скоро плеск и крики затихли вдали.

Вообще-то в болоте есть безопасные тропы – если их знать, так топь можно пройти насквозь из конца в конец, некогда объяснял Джеку Руна. Возможно, Фрит и ее преследователи эти тропы знали. А возможно, что и нет…

– Ох, Джек, – выдохнула Торгиль, обессиленно приваливаясь к повозке. – В жизни такого удовольствия не получала!

А жрец Фрейи расхаживал по краю трясины и приговаривал:

– Кисоньки, кисоньки мои, кис-кис-кис! Кис-кис-кис!

Глава 41
ЛЮСИ ВЕРНУЛАСЬ

Дужек извлек Люси из повозки, удивляясь про себя, какая она маленькая и легонькая. Девочка беспомощно повисла у него на руках.

– Люси, это я, – шепнул Джек. – Ты в безопасности. Теперь мы поедем домой.

Но малышка не отозвалась ни словом, ни жестом.

– Ее разум блуждает дааалеко отсюда, – объяснила Хейди, в свою очередь спускаясь на землю. – Может, оно и к луучшему. Таким, как она, Фрит выдержать трууудно.

Один из воинов Ивара предложил понести девочку, и Джек пошел рядом, держа сестренку за руку. Короля погрузили в повозку – этакую тяжесть до дворца не дотащил бы никто. Двое скандинавов впряглись в повозку вместо кошек. Король словно бы не понимал, что происходит, хотя ему уже несколько раз объяснили, что и как.

– Ну где же, где же ты, мой троллий цветик? – причитал он под мерный скрип колес. – Так поздно – ей бы давно уже пора спать. Что-что, а поспать она любит, моя красавица!

– Не только Люсин разум бродит в иных пределах, – пробормотала Хейди.

Скакки и Руна встретили их возвращение ликующими воплями, а по мере того, как весть об исчезновении Фрит распространялась все шире, толпа, собравшаяся у дверей королевского чертога, тоже разразилась приветственными возгласами. Но Джек был слишком измучен, чтобы радоваться вместе с друзьями. По счастью, очень скоро все они покинули дворец и возвратились в усадьбу Олафа.

Дотти и Лотти приняли Люси из рук воина и тотчас же принялись отмывать малышку. Грязное платьице бросили в огонь; волосы девочки пришли в состояние столь плачевное, что пришлось их состричь. Теперь Люси выглядела еще более жалко – ни дать ни взять утонувший мышонок.

– А она вернется? – спросил Джек у Хейди.

– Может, и вернееется, если тыы ее позовешь, – отозвалась ведунья. – Я попробовала бы, да только мой голос так далеко не донесется. Она ведь тебя хооочет услышать.

Хейди водрузила на стол поднос со снедью и питьем. Затем все ушли, оставив брата с сестрой одних.

В неверном свете очага мальчик напряженно всматривался в лицо Люси. Он говорил и говорил с нею – казалось, прошло уже несколько часов. То и дело Джек ощупывал лицо сестренки, желая убедиться, что кожа теплая. Девочка лежала совсем неподвижно… а вдруг она умерла?

– Мы поедем домой, – повторял Джек снова и снова. – Мама с папой ждут нас. Вот они обрадуются! А помнишь скамеечку для ног, что вырезал папа? Ты, бывало, еще сиживала на ней у огня, пока мама подогревала сидр на завтрак.

Джек призывал на помощь одно воспоминание за другим, пытаясь пробиться в то место, где спряталась Люси, но все было тщетно.

Мальчик встал и прошелся по залу. Ноги затекли от долгого сидения на месте; несмотря на пылающий в очаге огонь, он жутко замерз. Высоко на стропилах встрепенулся уснувший там Отважное Сердце – видимо, дело шло к рассвету. Джек споткнулся о груду детских игрушек, оставленных малышами Олафа, и увидел среди них четыре деревянные фигурки: коровку, лошадку, мужчину и женщину. Эти фигурки Олаф вырезал для Люси – ох, как же давно это было! Джек собрал их и опустился перед сестренкой на колени. Вложил лошадку в безжизненные пальчики девочки, а остальные три подпихнул ей под локоть.

– Помнишь, солнышко, как ты играла в них на песке у моря? Ты еще сделала забор из палочек, а домик нарисовала прямо на песке. А курочек тебе Олаф не вырезал, так что вместо них были ракушки.

Отважное Сердце спорхнул на пол и с явным интересом уставился на разложенные на полу игрушки.

– Да-да, а ты их таскал украдкой, помнишь, негодник? – обратился Джек к ворону. – Я, правда, так и не понял, неужто ты действительно в игру тогда играл? Потому что для птицы это как-то слишком умно…

Ворон скакнул вперед и выхватил лошадку из Люсиных пальчиков.

– А ну, перестань! – закричал Джек.

Отважное Сердце выронил фигурку и насмешливо булькнул.

– Да как ты смеешь отнимать игрушку у беспомощного ребенка? – возмутился Джек.

И снова вложил лошадку в детскую ручку. Отважное Сердце тут же уворовал корову.

– А ну вернись, ты, ворюга! – пискнула Люси.

Девочка села на постели и крепко прижала к груди оставшиеся фигурки. Джек глядел на нее во все глаза. Сердце его отчаянно билось в груди; слова просто не шли с языка. Отважное Сердце отбежал подальше – и нахально выронил коровку за пределами Люсиной досягаемости. Девочка свесилась с тюфяка и схватила коровку. Ворон запрыгал вверх-вниз, озорно квохча и покрякивая.

– Ох, Люси, – выдохнул Джек.

– Ишь ты, небось думает, что меня обхитрил, а я-то все вижу! – фыркнула девочка.

– А ты знаешь, кто я такой?

– А то нет! – снова фыркнула Люси. – Ты – Джек, а это – Отважное Сердце. Он прилетел к нам с Островов блаженных. Ну, а домой-то мы когда поедем? Что-то устала я от этого приключения!

– Совсем скоро, – заверил Джек сестренку.

В горле у него стеснилось. Он указал Люси на поднос с едой. Девочка тут же схватила миску с остывшим тушеным мясом и принялась жадно есть, вылавливая куски пальцами. Джек разломал хлеб на мелкие кусочки и разрезал девочке яблоко. А Люси все ела, ела и ела. И наконец осушила чашку с пахтаньем.

– До чего же я проголодалась! – воскликнула она. – Ох! Прямо живот разболелся – но как же теперь хорошо!

С этими словами девочка вновь рухнула на тюфяк и заснула. Джек встревоженно оглянулся на вошедшую Хейди.

– Пууусть себе отсыпааается, – промолвила ведунья.

Она закутала Люси в одеяло и уложила ее в уголок за ткацким станком.

– Тут на нее никто не наступит, – заверила Хейди.

Ибо в залу, погреться у огня, толпой ввалились Дотти, Лотти и с десяток детей.

Год близился к концу, и Джека с Люси следовало отвезти домой, в родную деревню, прежде чем разыграются зимние шторма. Скакки придирчиво проверил отцовский карфи: все ли в порядке. Юноша впервые шел в море капитаном, но поскольку ему было только шестнадцать, он заручился помощью таких опытных мореходов, как Руна, Свен Мстительный и Эрик Красавчик. Однако по большей части он приглашал в команду обычных воинов, а не берсерков: предполагалось, что это торговое путешествие, а не набег.

Возвращаться во дворец Ивара Бескостного Джеку уже не пришлось, за что мальчик не уставал благодарить судьбу. Скакки рассказал, что хоромы отдраивают сверху донизу – скребут, чистят и моют, хотя пройдет еще много месяцев, прежде чем удастся избавиться от всех следов присутствия Фрит. За королевой водилась привычка припрятывать в трещинах стен косточку-другую – поглодать на досуге. Этим и объяснялось царящее в зале зловоние.

Скакки гордо привел домой Облачногривого. Король Ивар объявил, что конь по праву принадлежит наследнику Олафа, – а самому Облачногривому юноша явно пришелся по сердцу. Жеребец охотно подтрусил к нему и ткнулся мордой в раскрытую ладонь.

– Его отец родом из страны альвов, – объявила Хейди, внимательно рассмотрев великолепного скакуна. – Кони альвов, они невысокие, быстрые и преданные – и хозяина со спины вовеки не сбросят.

– А ты видела альвов? – спросил Джек.

Но Хейди лишь загадочно улыбалась в ответ.

А еще король Ивар вернул Скакки сокровища, подаренные ему Олафом, а Скакки, в свою очередь, щедро поделился ими с Джеком.

– Это сущие пустяки по сравнению с тем, чем мы тебе обязаны, – уверял юноша. – Ты избавил нас от Фрит и вновь вдохнул жизнь в наше королевство.

Джек степенно принял дары. Откуда взялись эти серебряные монеты, лучше было не задумываться. В землях скандинавов серебро перетекало из рук в руки словно вода.

И вот наконец солнечным, погожим утром корабль отчалил от пристани. Дул попутный ветер, собравшаяся на берегу толпа провожала мореходов радостными криками. Джек с грустью наблюдал, как Хейди, Дотти и Лотти становятся все меньше, меньше и меньше – пока вовсе не затерялись в мерцающей над водою дымке. Воины налегли на весла; Торгиль встала к рулю; Отважное Сердце восседал на носу и нахально каркал, задирая чаек. Вконец протухшую голову морского змея загодя перенесли в дом Эрика Красавчика.

«А мы ведь и вправду возвращаемся домой», – подумал Джек.

Он ужасно боялся, что их корабль угодит в шторм и его унесет неведомо куда. Но погода стояла – лучше не придумаешь. На сей раз путь мореходов пролегал в иных пределах – на самом-то деле скандинавы были отнюдь не такими уж искусными мореплавателями, какими хотели казаться. Они просто-напросто задавали более-менее правильное направление – и плыли вперед, пока не натыкались на землю. В большинстве случаев этот нехитрый способ срабатывал.

Так что мальчику не суждено было вновь увидеть береговую линию владений Магнуса Мучителя и Эйнара Собирателя Ушей, равно как и пепелище усадьбы Гицура Пальцедробителя. Джек с Торгиль, устроившись на корме, часами играли в «Волков и овец». Они попытались научить и Люси, но та была слишком мала. Девочка то и дело нарушала правила, всеми правдами и неправдами спасая бедных овечек. А когда ей объясняли, что так нельзя, она принималась капризничать и вываливала все фигурки в лужу.

Вечерами Джек пел сестренке разные песенки и рассказывал истории – те, что узнал от Руны, и те, что сочинил сам. Постепенно, далеко не сразу, он вытянул-таки из Люси рассказ о том, что случилось с нею в его отсутствие.

Бедняжке пришлось куда как несладко: девочка пряталась за занавесками и под скамейками, воровала объедки у кошек Фрейи. Если кошкам удавалось ее сцапать, они тащили пленницу к Фрит. Королева бранилась и драла ее за волосы. Но поскольку Люси не отвечала ни словом, ни делом, Фрит вскоре утратила к девочке всяческий интерес и оставила ее в покое.

Неделями Люси хоронилась на заднем дворе. На ее глазах Ивар и Фрит впадали в безумие, а грязь и запустение в зале множились и росли. Ночами девочка спала на груде соломы, что кишмя кишела блохами, а днем забавлялась, выдергивая ниточки из настенных гобеленов. Пока кошки спали, она обвязывала им этими нитками хвосты. Если проказа удавалась, кошки просто с ума сходили, пытаясь содрать с себя нитки.

В один прекрасный день Фрит поймала Люси за этой забавой и приказала запереть девочку в повозке Фрейи. Как ни странно, после этого положение пленницы только улучшилось. По крайней мере, жрецы Фрейи кормили ее досыта. Однако бесконечно долгие дни текли себе и текли, ничего ровным счетом не происходило – и разум Люси покинул тело.

– И куда же ты отправилась? – спросил Джек, обнимая сестренку.

– К настоящей королеве. Вот она-то была ко мне добра – потому что всем сердцем любила. Она отвела мне чудесную спаленку. А еще там росло дерево, обвешанное медовыми лепешками, и собачка там тоже была. В зеленом ошейнике с серебряными колокольцами. Собачка бегала по всему замку, и я слышала перезвон…

Люси все тараторила и тараторила, заною облекая в слова сказку, что отец рассказывал ей бессчетное количество раз.

Спорить с девочкой Джек не стал. На родине Хейди зимы долгие и темные. И чтобы люди не сошли с ума, души их странствуют на воле, а с приходом весны возвращаются. Примерно то же самое, похоже, произошло и с Люси.