Текст книги "Море Троллей"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

– Я решил, что с нами пойдет Торгиль, – объявил великан.

– Торгиль! – воскликнул Джек. – Она же кошмарна! Нам нужен закаленный воин, а не эта… эта… brjóstabarn!

Торгиль набросилась на обидчика с кулаками, Джек отскочил в сторону и подставил девочке подножку – за последние недели он здорово поднаторел в драке. Торгиль извернулась и вцепилась мальчику в волосы. Оба покатились по палубе. Олаф растащил драчунов и, ухватив их за шиворот, встряхнул, как собака – крысу.

– Поберегите свой гнев для троллей! Я беру с собой Торгиль, потому что считаю: она заслужила приключение. Кроме того, она мечтает погибнуть в битве, а наш поход – прекрасная тому возможность. К слову сказать, вы оба brjóstabarn! – Олаф разжал руки, и дети шлепнулись на палубу.

Тяжело дыша, Джек и Торгиль испепеляли друг друга яростными взглядами. Отважное Сердце слетел с мачты и опустился на Джеково плечо.

– Вот только тебя мне не хватало! – в сердцах воскликнул мальчик, пытаясь стряхнуть ворона. – Этот поход не для птиц.

– Никаких чародейских прихвостней нам не надо! – вторила ему Торгиль.

Однако Отважное Сердце намертво впился когтями в Джекову тунику – не стряхнешь. Наконец мальчик оставил безнадежное занятие и тяжело опустился на дно корабля.

– Ну не могу я взять тебя с собой – и точка; так что изволь с этим примириться.

– Я вот что тут думаю, – проговорил Руна, не без труда опускаясь на колени и внимательно приглядываясь к ворону. – Я вот что тут думаю: с какой стати эта птица прилетела к нам в открытом море? И зачем он нас держится?

Руна протянул шишковатый палец, и Отважное Сердце ласково куснул его клювом. Старый воин улыбнулся.

– Эта тварь к нам вяжется, потому что он – чума чародейская, – буркнула Торгиль.

Руна погладил ворона по голове. Птица блаженно закурлыкала.

– Сдается мне… даже если мы оставим его на корабле, он все равно удерет и последует за тобой, Джек. Он – часть твоей судьбы.

– То есть ты советуешь взять его? – уточнил Олаф.

– Нет, ни за что! – закричала Торгиль.

– Не думаю, что у вас есть выбор. Он все равно полетит за вами, хотите вы того или нет. Только тебе, Джек, придется перенести его через луг. От ядовитых испарений птицы теряют сознание скорее, чем люди.

– Ну, считай, ты своего добился, – буркнул Джек, когда Руна подвесил ему на шею мешочек с вороном. – Но ты этому не порадуешься, это уж я тебе обещаю.

Глава 26
ДРАКОНИЦА

На последнем отрезке пути карфи разогнался до полной скорости: воины гребли что было сил, гоня его к берегу. Вот корабль ударился о песок; Эрик Красавчик с Эриком Безрассудным выскочили его выровнять, а Олаф, Торгиль и Джек, спрыгнув на землю, сломя голову помчались вперед.

Джек оказался прав. Под ногами хлюпало болото. Грязь липла к ногам и замедляла бег. Над лугом кружили пчелы, здоровенные, что твои каштаны. Джек увидел, как одна такая пчела пытается вырваться из хватки непомерно огромного, с виду ужасно липкого листка, а листок, словно сам собою, сворачивался вокруг злополучного насекомого. Тут Джек задел один из таких листьев и, к вящему своему ужасу, обнаружил, что лист прилип и к нему. Он вырвался на свободу, а в следующее мгновение угодил в целые заросли. Да их тут пруд пруди!

Мальчик быстро уставал – или, может, это дурманящий аромат цветов сказывался. Вот он ненароком наступил на слизня – длиннющего, с локоть. Тот изогнулся, приподнимаясь, – бледно-желтый, в отвратительных кроваво-коричневых пятнах; глазки на стебельках так и заходили ходуном. Отважное Сердце высунул голову из мешка и пронзительно закаркал.

– А ну, живо лезь внутрь! – пропыхтел Джек, заталкивая птицу обратно.

Запах был таким сильным, что мальчика буквально выворачивало наизнанку. Перед глазами все плыло, мысли путались. «Нет! Нет! Нет! Я не остановлюсь, ни за что не остановлюсь!» Джек готов был дать голову на отсечение: слизняк приполз на луг не просто так. Он ищет еду; а оглушенный мальчишка – чем не обед? Джек пошатнулся, споткнулся… Он не сводил глаз с леса, но понимал, что в жизни до него не доберется. Он рухнул на колени…

– Дрыхнуть потом будешь, – буркнул Олаф, подхватывая бесчувственного Джека на руки.

Великан во всю прыть промчался через луг, не останавливаясь пронесся мимо первых деревьев, взбежал по склону холма и сгрузил Джека на залитой солнцем поляне. Вокруг – о радость! – зеленела нормальная трава, а не хищная растительность страшного луга. Неподалеку лежала Торгиль. Олаф извлек из мешочка Отважное Сердце и уложил птицу рядом с Джеком.

Мальчик блаженно вытянулся под солнышком: на свежем воздухе мысли его постепенно прояснялись. Он пошарил вокруг, ища Отважное Сердце; птица захлопала крыльями, и Джек разом приободрился.

– Если хочешь поглядеть на корабль, то вставай, – окликнул мальчика Олаф.

Джек, все еще во власти головокружения и тошноты, кое-как поднялся на ноги и потащился на вершину холма. Корабль плыл через озеро. Олаф помахал друзьям, и кто-то – с такого расстояния было не разобрать, кто именно, – помахал в ответ. Воины яростно работали веслами, и Джек заметил – или ему это только померещилось? – будто за кораблем тянется полоска ряби: словно вдогонку ему плывет нечто темное и длинное…

– Фью! Не хотел бы я повторить эту пробежку, – выдохнул Олаф, прислоняясь к дереву. – Вот уж не думал не гадал, что яд окажется настолько сильным. Прошлый раз я ходил другим путем…

– А почему мы в этот раз пошли по-другому? – спросил Джек.

Голова у него до сих пор кружилась, а Торгиль от слабости даже сесть не могла. Девочка все пыталась приподняться – и снова падала. И прямо-таки кипела от бешенства, видя, что Джек пришел в себя раньше нее.

«Если бы она так не выдохлась, проклиная всех и вся, то, пожалуй, преуспела бы больше», – подумал мальчик.

Отважное Сердце сумел-таки встать, однако пошатывался из стороны в сторону, точно пьяный. Ворон что-то недовольно ворчал про себя. Бранился, наверное. Во всяком случае, звучало это как самые что ни на есть заправские ругательства.

– На том пути я натолкнулся на гнездо драконят. Думается, сейчас они уже выросли. – Олаф отхлебнул воды и протянул мех Джеку. – Мне пришлось сперва вынести с луга Торгиль, а потом вернуться за тобой. Еще немного, и мне бы конец. Фью! Годы-то уже не те!

Джеку ужасно хотелось прилечь, но сидеть и дразнить тем самым Торгиль было куда приятнее. Он помотал головой из стороны в сторону, проверяя, кружится ли. Голова кружилась, и не слабо.

– А что это были за листья на лугу?

– Росянки. Они ловят и едят насекомых.

– Растения – и едят что-то живое?!

– Росянки – те еще подлянки. Эгей, да это же почти стихи! Может, из меня со временем скальд получится? В нашем мире росянки совсем крохотные, но в Ётунхейме…

– Знаю, знаю. Здесь все страшнее, – подхватил Джек.

– Пожалуй, останемся-ка мы здесь на денек. Отдохнем как следует. Я тут углядел одно местечко в скалах, там легко держать оборону, ежели что… – Олаф встал и отправился собирать дрова для костра.

– Это рабья работа, – крикнула Торгиль ему вслед.

Олаф пропустил слова девочки мимо ушей. Джек внимательно пригляделся к деревьям вокруг поляны. То были гигантские ели: они тянулись к самому небу, все выше и выше, иголки у них были темно-зеленые, а стволы такие темные, что казались почти черными. И надо ли говорить, что тени у корней лежали ничуть не менее мрачные.

«Знать бы, кто там живет…» – подумал Джек.

Он слышал все тот же странный ропот – шепот не шепот, шелест не шелест, – что уловил еще на корабле. Мальчуган навострил уши, пытаясь понять, что это за звук. Или, может, голоса?

Джек встал и отправился вдогонку Олафу.

– Не оставляй Торгиль одну, – велел великан. – Она беспомощнее тебя.

– Еще чего! – негодующе завопила Торгиль.

Спустя какое-то время Олаф отнес ее к тому месту в скалах, где надумал расположиться на ночлег. Эта неглубокая пещерка – великан тщательно ее обследовал – сулила надежное укрытие. Снаружи тех, кто в ней, было не видать, а упавшее дерево отлично маскировало вход. При помощи обломка кварца и собственного ножа Олаф высек искру и развел костерок. Путешественники наскоро перекусили вяленой рыбой и хлебом, который приходилось не столько откусывать, сколько глодать и грызть. К тому времени, как Джек покончил со своей порцией, челюсти у него ныли немилосердно.

Подкрепившись, Торгиль заметно ожила. И вернулась к былой привычке гонять и шпынять Джека, пока Олаф не велел ей попридержать язык.

– Мы – в походе. То есть мы все равны.

– Включая этого чародейского прихвостня?

Девчонка ткнула пальцем в сторону Отважного Сердца.

– Не знаю, что за роль предстоит сыграть этому ворону, но Руна посчитал, что птица для нас зачем-то важна. И для меня этого более чем достаточно…

Великан вытянул ноги, пытаясь устроиться поудобнее. Потолок пещеры нависал так низко, что встать он не мог, хотя для Джека с Торгиль места было в самый раз. Стояла середина лета, так что темнело поздно и ненадолго.

«Пожалуй, оно и к лучшему, – подумал Джек. – Кто знает, что за твари рыщут тут под покровом ночи?»

Он подумал о волках и медведях, а потом о существах еще более страшных, из рассказов отца: о василисках, мантикорах и драконах. Интересно, а драконенок – он большой? А как насчет его мамочки?

– Скверное начало у нашего приключения, да? – спросил он у Олафа.

– С приключениями всегда так: что-то идет хорошо, а что-то не очень, – пророкотал великан. – Главное – никогда не сдаваться, даже если падаешь с утеса. До земли путь неблизкий; мало ли что может случиться, пока летишь…

– Или, например, можно героически умереть и попасть в Вальхаллу, – подхватила Торгиль.

– Вечно ты о смерти да о смерти, – фыркнул Джек. – А жить-то тебе чем не нравится? Как бы то ни было, судя по рассказам Руны, воительницам в Вальхалле не очень-то и весело. Они там прислуживают воинам за столом…

– А ну, немедленно возьми свои слова обратно! – заорала Торгиль. – Это неправда! Валькирии – возлюбленные Одина!

– А по мне так просто возомнившие о себе служанки.

Торгиль завизжала и бросилась на него с кулаками. Но она была совсем слабенькой, впрочем, Джек – тоже. В конце концов оба растянулись на полу, крепко вцепившись друг в друга и жадно хватая ртами воздух.

– В жизни не видывал более жалкой драки, – заметил Олаф.

Спать улеглись еще до заката. Все трое положили рядом с собой ножи, а Олаф натянул перед входом веревку, на случай, если нежданные гости пожалуют. За несколько кратких часов темноты Джек проснулся только раз. Шорх… шорх… шорх… – шелестели деревья снаружи, хотя ветра не было.

– Отличное утро для приключений! – промолвил Олаф, выглядывая из пещеры. – Я чую лед.

Джек выполз наружу и понюхал воздух: свежий, чистый и бодрящий. Отважное Сердце гонял по дереву черную белку: та кругами носилась вокруг ствола, а ворон клевал ее в хвост, пока белка не нырнула в дупло. Отважное Сердце распушил перья и пустил трель.

– Точно, утро – самое оно, – согласился Джек. – А Торгиль где?

Воительница лежала, свернувшись калачиком, у костра. Она с ненавистью зыркнула на Олафа с Джеком – вставать девочка явно не спешила.

– Мы пойдем промыслим какой-никакой еды, – предложил Олаф, – а ты пока разведи огонь.

Он вскинул на спину лук и колчан со стрелами и размашисто зашагал в сторону леса. Джек поспешил следом, радуясь возможности убраться подальше от строптивой девчонки. Если она назовет его рабом еще хоть раз, он ей задаст!

В утреннем свете лес выглядел вполне приветливо. Солнечные лучи струились меж деревьев, высвечивая усыпанный золотистыми цветами мох, пурпурные фиалки и пятнисто-розовые орхидеи. Было там немало других растений, Джеку незнакомых. Гигантские бабочки – по-настоящему гигантские! – перелетали с цветка на цветок.

– А эти часом… э-э-э… не опасны? – поинтересовался Джек.

Ну, об осторожности в здешних краях забывать никогда не след, но сдается мне, этот лес – место относительно мирное, – отозвался Олаф. – В защищенной долине теплее, чем в других областях Ётунхейма. А дальше начнутся скалы и лед, так что будем наслаждаться жизнью, пока можно.

Они дошли до нагромождения упавших стволов, заросших густым подлеском. Внезапно раздался пронзительный, жалобный вскрик, затем – «бук-бук-бук» и шорох, словно кто-то удирал во все лопатки. Джек от неожиданности чуть на дерево не налетел.

– Слыхал? – шепнул Олаф. – Это тетерев. В здешних лесах их полно.

«Ах, тетерев…» – подумал Джек, пытаясь унять неистово бьющееся сердце.

Всего лишь птица. Размером не больше курицы. Ётунхеймской курицы, конечно, уточнил он мгновение спустя. Тетерев с громким стрекотом взвился в воздух: пташка оказалась добрых трех футов в длину, а размах крыльев – в дурном сне не привидится. Олаф ловко сбил тетерева стрелой и, взвалив добычу Джеку на плечи, двинулся дальше. Тетерев весил никак не меньше ягненка. Когти его цеплялись за рабский ошейник и больно впивались в шею, но остановиться мальчик не смел. Олаф размашисто шагал вперед, и Джек решил про себя, что царапина-другая куда лучше, чем отстать и заблудиться.

На одном из стволов, мерцая отвратительной белизной, взбугрились гигантские грибы. На них кормился знакомый уже слизняк в кроваво-коричневых пятнах. Из подлеска выпорхнул еще один тетерев; Олаф сбил и его.

– Пожалуй, на сегодня хватит, – буркнул великан, закидывая птицу на плечо. – Одного съем я, второй достанется вам с Торгиль. Пошли, покажу тебе кое-что любопытное.

Они поднялись к высокой скале: у подножия ее лес обрывался; тут и там громоздились валуны. Сверху Джек видел всю обширную подковообразную долину. По ее дну петляла река. В одном месте, сразу под скалой, завалы бурелома образовывали что-то вроде плотины, и от реки во все стороны растекались ручейки поменьше. Лось – великолепное животное с гигантскими раскидистыми рогами – вышел из-за завала и не торопясь потрусил вверх по течению.

– Там внутри есть укромный проход, – объяснил Олаф. – Лоси в нем прячутся, когда спускаются в долину пощипать мха. Завтра и мы им воспользуемся, прежде чем двинуться вдоль по реке на север.

Скалы долины отливали темно-синим, тут и там белели проплешины снега. А в дальнем конце высилась гигантская ледяная гора.

«От кого прячутся?» – удивился про себя Джек.

Долина казалась голой, бесплодной и неприветливой; тут врага за несколько миль увидишь, ежели что.

– Давай-ка отдохнем чуток, – предложил Олаф, и Джек с облегчением сбросил тетерева на землю.

– Что-то я притомился – странно, в жизни так не уставал, – признался великан. – Ётунхейм всегда враждебен к смертным; наверное, все дело в этом. Но все равно малость тревожно…

«Олаф – и устал?» – снова подивился Джек.

Видимо, это означает, что великан в силах вырвать из земли лишь одно дерево, а не два… Джек от души надеялся, что так оно и есть. Перспектива столкнуться с троллями без могучей поддержки Олафа мальчика совсем не радовала.

Спустя некоторое время Джек заметил, как с дальнего утеса в воздух вспорхнуло какое-то существо и лениво поплыло над речной долиной. Раскинув сверкающие золотые крылья, оно балансировало на восходящих воздушных потоках; длинный хлыстообразный хвост существа изгибался из стороны в сторону.

– Это то, что я думаю? – прошептал Джек.

– Дракон, ага, – подтвердил Олаф. – Точнее, драконица. Именно она послужила мне образцом для носовой фигуры королевского драккара.

– Так это тоже твоя работа?

– Моя… И великая честь для меня. Ивар был великим королем, до того как угодил в лапы Фрит.

Почуяв опасность, лось задрал голову и галопом помчался в укрытие. Драконица сложила крылья и камнем ринулась вниз, раскачиваясь из стороны в сторону по мере того, как набирала скорость. Она ухватила лося когтями, расправила крылья – золото так и полыхнуло на солнце! – взмыла вверх и, описав гигантскую дугу, пронеслась совсем близко от того места, где стояли Олаф с Джеком. Мальчуган дернулся было бежать, но Олаф крепко держал его за плечо.

– Посмотри ей в глаза!

Гигантская чешуйчатая голова повернулась – пролетая мимо, чудовище скользнуло по ним взглядом. Глаза ее широко распахнулись; в их глубинах мерцало пламя. А в следующий миг драконица исчезла: улетела к дальней скале; лось ревел и бился в ее смертельных объятиях.

– Мало кому из людей довелось быть свидетелем такого зрелища – и остаться в живых! – восторженно выдохнул Олаф.

Джек же дрожал как осиновый лист. Он, конечно, слыхал о драконах и от отца, и от Барда, но ничто не подготовило его к этому грозному великолепию.

– А еще нам очень повезло, что она теперь насытится, – объяснил Олаф. – Драконы охотятся раз в неделю или около того, а остальное время мирно дремлют. На самом деле они вроде кошек.

– А… а ещ-ще д-д-драк-коны н-нам встретятся? – пролепетал Джек, отчаянно стуча зубами.

– Только не на этой дороге, – жизнерадостно заверил его Олаф. – Когда драконята подрастают, мать выгоняет их из дому. Это ее долина. Надо думать, там, на скале, у нее гнездо. Большинство драконят вообще не выживают. Они дерутся друг с другом, и те, что послабее, гибнут.

Великан улыбался, мечтательно озирая окрестности. Сегодня явно главенствовал Добрый Олаф. Он казался таким благодушным, что Джек рискнул задать давно мучающий его вопрос:

– А почему Торгиль меня так ненавидит?

– Торгиль тебя ненавидит, потому что такова ее природа, – отозвался воин, – а еще потому, что сама была рабыней.

– Торгиль была рабыней?!

– Заруби себе на носу, парень: это я тебе не палку для битья даю. Скажешь об этом хоть слово, я тебе шею сверну.

Олаф никогда не бросал угроз на ветер. Джек кивнул – самым что ни на есть почтительным образом.

– Ребенок рабыни – тоже раб. Торгрим так и не освободил ее.

– Но тогда как же?..

– Король Ивар вел войну против короля Сигурда Змееглазого. Мы с Торгримом, как берсерки, сражались в первых рядах. Ну и добрый же воин он был! Что до храбрости, так тут он даже меня затмевал. Ты смотри только, не вздумай упомянуть об этом в моих песнях.

– Ни в коем случае! – Джек замотал головой.

– Охваченный боевым азартом, Торгрим обогнал нас всех. Он рубил секирой направо и налево, сокрушая щиты врагов – бац, бац, бац! – один за другим. Вовеки не позабыть мне этого зрелища – хотя, надо признаться, я и сам в ту пору размозжил черепушку-другую. Но Торгрима окружили. И к тому времени, как мы с королем Иваром пробились к нему на выручку, он был смертельно ранен. Торгрим попросил о погребении, достойном великого героя, и король Ивар тотчас же согласился. Торгрим желал, чтобы были принесены все подобающие жертвы. То есть Аллисон предстояло сопровождать его на пути в загробный мир, а еще он попросил себе коня и благородного пса.

– Ясно, – кивнул Джек.

От всего этого мальчика просто тошнило. Вот ведь раздутое самомнение у человека! Это же надо – требовать, чтобы ради тебя убивали ни в чем не повинную женщину и бессловесных животных! Ужас, одним словом! Вся былая Джекова ненависть к скандинавам возвратилась с новой силой.

– «А как насчет Торгиль?» – спросил я, – продолжал между тем Олаф. – «Кого-кого?» – переспросил воин. Торгрим напрочь позабыл, что у него есть дочь. «Ну, дитя Аллисон, – напомнил я ему. – Мне хотелось бы забрать ее, в память о тебе». Я, понимаешь ли, боялся, что Торгрим потребует и ее смерти тоже. «А, эта рабыня… – отозвался он. – Да забирай ее, коли хочешь. А еще можешь взять мой второй меч». Мы доставили его тело домой и устроили пышное погребение. – При этом воспоминании глаза Олафа затуманились. – Мы отволокли его корабль на место захоронения и погрузили на него все то, что Торгрим так любил, – вино, оружие и меха, и уложили тело Аллисон рядом с ним, а коня и пса – у него в ногах. Король Ивар подарил ему ту псицу-волкодава, что спасла Торгиль, – по мне, весьма благородно он поступил, что и говорить. После этого мы подожгли корабль и отправили дух Торгрима в Вальхаллу.

«Что за отвратительная, гнусная, мерзостная история!» – возмущенно подумал Джек.

Мало было Торгриму забрать у Торгиль мать. Так нет, он еще потребовал то единственное существо, что выказывало девочке любовь и заботу. А сам на дочь и не глядел, отшвырнул ее от себя, словно старый башмак. Джек прикусил язык и некоторое время усилием воли вынуждал себя молчать. Потому что боялся – сейчас как ляпнет какую-нибудь глупость, тут-то Злой Олаф и проявится!

У реки паслись еще лоси. Им ничего не угрожало – хотя сами лоси об этом не догадывались. Они то и дело поднимали головы и пугливо озирались по сторонам. Может, кровь чуяли…

– Я тотчас же дал Торгиль свободу, – проговорил Олаф, нарушая затянувшееся молчание. – Это всего три года назад было, так что она хорошо помнит, какою это – быть рабыней.

Джек потеребил рабское кольцо на шее, ощупал царапины от тетеревиных когтей.

– На самом деле мне следовало снять это с тебя, прежде чем пускаться в путь, – промолвил Олаф, от чьего внимания ничего не ускользало. – Я приказал Грязным Штанам надеть на тебя ошейник ради твоей же безопасности.

Джек удивленно вскинул глаза.

– Король вправе распорядиться свободным скальдом по собственному усмотрению. А вот для того, чтобы отобрать раба, ему пришлось бы иметь дело со мной. К слову сказать, я вовсе не собирался посылать тебя чистить свинарник. Это Свиное Рыло сам додумался…

– Вот уж не думал, что тебе известно и это, – отозвался Джек.

– О, у Хейди есть способы выведывать то, что ей угодно знать. Если бы ты пожаловался мне, я бы убил провинившихся рабов. Но раз ты не пожаловался, я их не тронул. С твоей стороны очень благородно не мстить низшим.

Олаф встал, помог Джеку поднять тетерева, вскинул на плечи своего собственного. И зашагал вперед, даже не оборачиваясь, чтобы проверить, идет за ним мальчик или нет.

А Джек от похвалы Олафа себя не помнил от счастья. «Благородно не мстить низшим». Значит, он, Джек, высший! Великан вовсе не считает его рабом, нет! В первый раз мальчик подумал о предстоящем походе с воодушевлением. Они – трое воинов, отправившихся на опасное приключение, что сулит и славу, и честь. Они – равные. И слава их – бессмертна.