Текст книги "Море Троллей"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

Губы Джека непроизвольно дрогнули. Да что с ним такое?! Чему тут улыбаться-то? И все же при мысли о том, как Бард устраивает вечеринку в Долине безумия, а все гости важно приговаривают: «Вуд-дук» и «Гаааа» – и многозначительно кивают… ну да, оно и впрямь по-своему забавно.

«И вовсе не забавно!» – сурово одернул себя Джек.

«Еще как забавно», – возразили губы, упрямо заворачиваясь кверху.

От спрятанной на груди руны потянуло теплом. И в душе у Джека воскресла смутная надежда. В конце концов, откуда ему знать, вдруг его родители на самом деле живы? Да и Бард вполне еще может выздороветь. Жизнь – бесценна, нельзя бездумно ею разбрасываться…

Джек поглядел на нос корабля и увидел того самого мальчишку, убийцу Люси. Джек, пошатываясь, рванулся вперед – но понял, что мимо гребцов никак не пробраться. Те сидели прямо по центру, и каждый налегал на пару весел. А великан устроился перед ними на деревянном сундуке.

– Hvert ertu að farа? – осведомился великан.

«Куда собрался?» – мысленно перевел Джек.

– Убить вон того мальчишку, – честно объяснил он, показывая пальцем.

Мгновение великан словно обдумывал услышанное. Затем глаза его расширились.

– Að drepa þetta brjóstabarn. Ха-ха-ха-ха!

– Ég er ekki brjóstabarn! – возмущенно завопил мальчишка.

– Jú, það ertu!

Воинов эта перебранка, похоже, несказанно позабавила, они дружно взревели и заулюлюкали. Мальчишка же бурно протестовал – голос у него был высокий и пронзительный.

– Það er gott, – проговорил великан, утирая слезы. Он сдвинул здоровенные, что твои древесные стволы, ножищи на одну сторону и дал знак остальным последовать его примеру. – Að drepa þetta brjóstabarn. Ха-ха-ха-ха!

И что же это за люди такие? – недоумевал Джек. Ведь знают, что он задумал смертоубийство – но им это явно по душе!

Слова «brjóstabarn» Джек не понял, но «drepa» со всей очевидностью означало «убивать». Переступая через вытянутые ноги и подныривая под локти, он пробрался мимо берсерков. Мальчик понятия не имел, что станет делать, когда доберется до цели.

Вот он выбрался из-под очередной вонючей, обернутой в овчину ручищи и… споткнулся о Люси. Девочка скорчилась в лужице грязной воды на самом дне лодки.

– Ну наконец-то, – всхлипнула она. – Я так ужасно мучилась, а ты все спал да спал.

– Ты жива! О, благодарение небесам! – Джек крепко обнял сестренку, и та тут же расплакалась.

– Я пыталась объяснить этим рыцарям, чтобы они отвезли меня в замок, – рыдала она.

– Никакие они не рыцари, – только и сказал Джек, не будучи уверен, стоит ли открывать Люси всю правду.

– Да уж, конечно! Они воняют как свиньи и лают как собаки. А еще они смеются надо мной. Скажи им, чтобы они сей же миг отвезли меня домой!

– Боюсь, они меня не послушаются, – вздохнул Джек.

– Hei þrœll! Því drepurðu ekki þetta brjóstabarn?

– Он спрашивает, почему ты меня не убиваешь, – повторил мальчишка на безупречном саксонском. – Попробуешь – голову оторву.

И он снова взялся за весло, немного не такое как у других: это крепилось на чем-то вроде стержня и уходило в воду прямо, а не под углом.

– Это ты – brjóstabarn? – спросил Джек.

Вместо ответа мальчишка пнул его ногой в живот, а затем треснул по голове.

– Ты грязный раб. Я тебя убью, когда захочу.

От удара рана на голове Джека вновь открылась. Мальчуган попытался дать сдачи – да куда там! Все, что он мог, так это держаться за живот да изо всех сил крепиться, чтобы не вырвало.

– Ты чудовище! – завизжала Люси. – Ты… ты brjóstabarn, вот ты кто!

Пробравшись через лес рук и ног, девочка вскарабкалась к великану на колени и яростно вцепилась ему в волосы.

– Нет… нет… – застонал. Джек.

Сейчас великан, чего доброго, вышвырнет Люси за борт и не поморщится.

– Да сделай же что-нибудь, ты! – отчаянно вопила Люси. – Вы – мои рыцари, вам полагается отвезти меня в замок. А ну, сейчас же слезай с ящика и поколоти этого brjóstabarn!

Однако великан не рассердился – напротив, вновь расхохотался своим лающим смехом. Он ссадил Люси с колен и прошел на корму. Корабль зловеще раскачивался под его шагами.

– Hann er þrœllinn minn, Торгиль, – рявкнул он, отвешивая мальчишке звонкую оплеуху. – Þú mátt ekki drepa hann.

И как ни в чем не бывало вернулся к своему сундуку.

Торгиль стиснул зубы, но не издал ни звука. Зато глянул на Джека с такой неприкрытой ненавистью, что Джек непроизвольно поежился. Тем временем Люси возвратилась на место и, усевшись на корточки, потрепала Джека по плечу.

– Я тебя в обиду не дам, – заявила она. – В конце концов, я же принцесса.

Постепенно кровь унялась, да и боль от жестокого удара в живот слегка поутихла. Джек понятия не имел, что теперь делать; знал лишь, что ради Люси необходимо остаться в живых. Ведь девочка не понимает, сколь опасно их положение. Для нее это всего лишь чреватое некоторыми неудобствами приключение.

Выдержав долгую паузу, Торгиль повернулся к Джеку и снова заговорил на безупречном саксонском:

– Я тебя убить не могу, потому что ты принадлежишь Олафу Однобровому. Это его право. Однако девчонка – моя рабыня. – Торгиль холодно улыбнулся. – Вот ее я убью, когда пожелаю. Если ты мне не угодишь.

И вновь взялся за весло.

Глава 11
ВОИТЕЛЬНИЦА

Викинги плыли весь день, останавливаясь лишь ненадолго, чтобы дать передохнуть натруженным рукам. Небо оставалось пасмурным, но облака расступились настолько, что Джек сумел разглядеть землю – по левому борту, вдалеке. В какой-то момент они миновали остров, над низкими берегами которого поднимались черные клубы дыма. Не Святой ли остров часом? В смутной дымке было не разобрать…

Но вот наконец гребцы оставили весла, и Олаф Однобровый раздал копченую рыбу, сыр и что-то вроде лепешек: Джек в жизни таких не видывал.

«До чего же вкусные», – подумал он и тут же сообразил, что пираты, наверное, ограбили какую-нибудь злополучную деревушку.

А еще Олаф извлек откуда-то горшочек с медом и, щедро намазав мед на хлеб, протянул Люси. Никому другому угощения больше не досталось.

– Litla valkyrja, – прогудел великан, взъерошив Люси волосы.

– Принцесса, – поправила девочка.

Они улыбнулись друг другу.

– Чума, – буркнул мальчишка на весле.

Джек внимательно приглядывался к нему. Торгиль был по-своему красив – особой, мрачноватой красотой. Голубые глаза, золотые волосы… точнее, эти волосы сияли бы золотом, в точности как у Люси, не будь они такими грязными. Вообще все берсерки по уши заросли грязью, отметил про себя мальчик. Башмаки их воняли падалью, овчины пропахли потом… Люси в своем небесно-голубом платьице казалась полевым цветочком, заброшенным в свинарник.

И что же с ней прикажете делать? Сам Джек мог бы попытаться доплыть до берега, но нельзя же бросить девочку на произвол судьбы! Возможно, Олафа Однобрового удалось бы уговорить отпустить Люси, да только Люси принадлежит не ему. А берсерки свято чтят право собственности. Однажды Торгиль ущипнул девочку – просто так, посмотреть, как поведет себя Джек, – и Олаф даже пальцем не пошевельнул, чтобы защитить пленницу.

А корабль все скользил по свинцовым водам на север, до тех пор пока, уже ближе к вечеру, сквозь тучи не пробилось солнце. Красное, набухшее, оно зависло низко над горизонтом Викинги повернули к земле. На берегу Джек различил густой лес и ряды костров. И два корабля, уже вытащенных на песок. Вновь прибывших приветствовали радостными криками.

В общем и целом набралось под сорок воинов плюс еще семеро мальчишек. Те, что на берегу, похвалялись награбленной добычей – вышитыми накидками, ожерельями, а один даже гордо вышагивал с парой изящных дамских туфелек, надетых на шею в качестве военного трофея. Пираты вальяжно расхаживали по берегу, гогоча и показывая друг на друга пальцами. Остальное добро разложили на песке: металлическую и глиняную посуду, ложки, кипы ярких крашеных тканей и инкрустированный драгоценными камнями крест – очень может быть, что со Святого острова. Ближе к лесу сбились в кучу пленники; ноги им предусмотрительно связали.

Джека подтолкнули к остальным пленным, а Люси, словно редкостный трофей, продемонстрировали собравшимся воинам. Олаф поднял девочку над головой, пророкотал «Litla valkyrja!» и поставил на место. Все шумно завосхищались малышкой. Люси раскланялась. Воины поклонились в ответ. Девочка захлопала в ладоши; пираты загоготали. Люси была целиком во власти своих «принцессиных» фантазий, Джек же с ума сходил от тревоги: кто знает, каковы истинные намерения этих чудовищ…

– Что за маленькая чаровница, – проговорила одна из плененных женщин, исхудавшая, с потухшим взглядом. – У меня вот тоже была дочка. Не такая красивая, как твоя сестра.

Женщина умолкла; Джек легко мог досказать остальное. Ее дочка была недостаточно хороша собой, чтобы ее оставили в живых.

– Девчонка – рабыня, как и все мы, – сказал пленник в изорванной монашеской рясе. – Ее откормят, точно породистую свинью, а потом продадут.

– По крайней мере, она осталась жива, – проговорил Джек.

– Порою смерть гораздо лучше.

– Вовсе нет.

Монах хрипло рассмеялся.

– Да вы только послушайте! Сопляк сопляком, – а дерзает перечить старшим! Послушай меня, мальчик. Чем дольше живешь, тем больше грешишь. Чем длиннее отпущенная тебе жизнь, тем охотнее Сатана нашептывает тебе на ухо. Грехи все сильнее отягчают твою душу – до тех пор, пока не стащат в самый ад. Куда лучше умереть молодым, предпочтительно сразу после крещения, и сразу же вознестись на небеса.

– Моя дочь на небесах, – промолвила женщина с потухшим взглядом.

– Ну, я бы не поручился, – возразил монах. – Даже малые дети не чужды злу.

– Я знаю, что она на небесах, – яростно выпалила женщина.

– Я тебе верю, – отозвался Джек. – Я так думаю, все зависит от того, намеренно человек причиняет зло или нет. Моя сестренка Люси способна порою с ума свести, но зла в ней нет – вот ни на столечко.

– Человек рождается нечистым, – глухо отозвался монах.

Джек спорить не стал. Примерно то же самое он по сто раз на дню слышал от отца.

Воины обжирались жареным мясом до тех пор, пока животы у них не раздулись, а бороды не заблестели от жира. Потом все упились медом и повалились на землю. Там и тут вспыхивали драки. Не один и не двое отправились на боковую с рассеченной губой или разбитым в кровь носом, но, похоже, никто особо не возражал: дескать, славно повеселились! Однако Джек подметил, что кое-кто из берсерков от таких развлечений воздерживается.

Вот и отряд Олафа Однобрового встал лагерем чуть в стороне. Никто не пытался шутливо ткнуть берсерков в спину, не сыпал им в волосы песка. Никто их не освистывал. Похоже, воины Олафа считали подобные забавы ниже своего достоинства.

За исключением Торгиля. Мимо лагеря пробежал какой-то коротко стриженный парнишка и швырнул в Торгиля камешком. Торгиль с воинственным воплем вскочил на ноги и бросился в погоню. Они обежали несколько кругов, пока наконец Торгиль не настиг своего обидчика.

– Hœttu! – крикнул коротко стриженный мальчишка.

– Aldrei! Nei! – заорал Торгиль.

Остальные заплясали вокруг, распевая:

– Dreptu hann! Dreptu hann!

– Они говорят: «Убей его! Убей!», – вполголоса перевел монах.

– Ты знаешь их язык? – удивился Джек.

Торгиль явно побеждал – куда было тощему мальчишке тягаться с разъяренным берсерком!

– О, да. Мне доводилось проповедовать этим… скотам.

Коротко стриженный парнишка попытался удрать, но Торгиль схватил его и, повалив на землю, продолжил молотить, пинать и лупить куда придется, зрелище было отвратительное. Теперь уже и наблюдатели кричали:

– Nóg! Hœttu!

– Они говорят: «Хватит! Остановись!» Да только разве ее удержишь? – покачал головой монах.

– Ее?

Джек разом отвлекся от драки, что принимала все более угрожающий оборот: Торгиль, оттянув голову противника назад, норовил сломать ему шею.

– Увы, да. Это девочка.

– Nóg, – прорычал Олаф Однобровый, словно котенка выдергивая Торгиль из драки.

Коротко стриженный парнишка на четвереньках убежал прочь. Толпа рассеялась.

– Не верю своим глазам, – пробормотал монах. – Разнимать противников у Олафа не в обычае: его люди дерутся до победного конца.

Великан между тем, тяжело ступая, вернулся на свое место с Торгиль под мышкой.

– Да какая ж это девочка?! – недоумевал Джек.

Правда, в его родной деревне было несколько девчонок с дурным характером, но ни одна из них не ввязалась бы в драку настолько яростную. К слову сказать, ни один мальчишка – тоже.

– Она – воительница, – пояснил монах. – Чертовка та еще: вот уж кому суждено быть поджаренной на адском огне. Ишь, все выпендривается перед Олафом, лезет в свару в два раза охотнее, чем его воины. А те, между прочим, и сами не тюфяки.

Монах смерил пиратов долгим, тяжелым взглядом. К тому времени большинство викингов уже повалились на песок, отдавшись во власть пьяной одури. Только воины Олафа расстелили постели и улеглись чин чином, как полагается.

Расположились они квадратом, словно даже во сне поддерживая боевой порядок. В середине устроилась Торгиль. Рядом с ней, на одеяле, – Люси. Девочке дали самую настоящую подушку под голову, а сверху укрыли богато вышитым покрывалом – чего доброго, украденным с церковного алтаря.

– А что такое «brjóstabarn»? – полюбопытствовал Джек.

– Что за странный вопрос, – усмехнулся монах.

– Так Олаф назвал Торгиль.

– А-а-а. – Монах понимающе кивнул – Это означает «сосунок». Это он нарочно, чтобы разозлить девчонку. Скандинавов хлебом не корми, дай позлить друг друга…

– А что такое… Джек замялся, пытаясь вспомнить незнакомое слово. – Что такое «kettlingaklór»?

– Монах горько рассмеялся.

– Это означает «царапина котенка». Так эти люди называют удар, от которого дух вон. Насколько я понимаю, ты такой на себе испытал.

– Ага, – кивнул Джек.

– Ну, вижу, тебе от него особо хуже не сделалось. Ты уж поверь мне: на что похожа царапина кошки покрупнее, выяснять на своей шкуре совсем как не стоит…

С этими словами монах погрузился в свои мысли и замолк. Джек же глядел на мерцающее пламя костров, на разлегшихся в беспорядке воинов и на аккуратный квадрат, в котором расположились Олаф и его люди.

Стеречь пленников выставили трех часовых: этих к хмельного меду не подпускали. Как тут сбежишь?! Кроме того, размышлял про себя Джек, вытянувшись на холодной, влажной земле, разве он может бросить Люси? А вытащить сестренку из самой середины зловещего квадрата ему не по силам.

Скандинавы простояли лагерем на берегу несколько дней. Корабли уплывали – и снова возвращались с добычей. Наконец воины собрали столько, сколько могли увезти, и все скопом двинулись в путь.

Было ужас до чего неудобно. Джека и прочих пленников погрузили на корабль, точно связанных кур. Они лежали лицом вверх и видели разве что небо над головами да чувствовали, как под ними хлюпает холодная вода. Днище непрерывно протекало. Пленников освобождали посменно – вычерпывать воду. Когда настал черед Джека, он с ужасом увидел, что волны, того и гляди, захлестнут кораблик. Ладья была так тяжело нагружена, что прибавь лишнюю штуку ткани – и все камнем пойдут на дно.

«Так значит, это девчонка», – размышлял Джек, приглядываясь к Торгиль.

Только теперь он понял, что весло ее – на самом деле никакое не весло, а руль для управления судном. Грести настоящим веслом ей было бы не под силу. Джек попытался представить Торгиль в платье – и не смог. Уж слишком она была дикая и необузданная, слишком жестокая… Когда воины начинали перебрасываться оскорблениями, злобностью Торгиль превосходила всех остальных.

Словом, в общем и целом существа более отвратительного, чем Торгиль, Джек в жизни не видывал – ни среди женщин, ни среди мужчин. Ему вечно приходилось защищать от нее Люси: Торгиль была из тех, кого хлебом не корми, а дай причинить боль. Нет, до крови дело не доходило – ну, почти что не доходило, – но руки и плечи Люси были все в синяках от щипков и ударов.

Джек просто поражался тому, что малышка до сих пор не пала духом. Ведь наверняка она уже поняла – не могла не понять! – что везут ее отнюдь не в замок. И уж по крайней мере, должна была соскучиться по маме с папой! И тем не менее после очередного тычка Торгиль Люси как ни в чем не бывало поднималась на ноги, утирала слезы и бежала к Олафу. Она командовала им, словно любимым дворовым псом, и если великан не слушался (а так чаще всего и было на самом деле), невозмутимо делала вид, будто все идет ровно так, как она задумала. Занятное зрелище – и в то же время пугающее.

Потому что Олаф был куда как небезопасным попутчиком. Он жестоко карал ослушников, порою выбивая зубы или ломая ребро-другое – под настроение. При виде Люси рядом с этим чудовищем Джек чувствовал, как к горлу его подкатывается тошнота. Но поделать ничего не мог.

На третий день разыгралась нешуточная буря. Корабль зловеще раскачивался, волны играючи перехлестывали через борт. Все пленники лихорадочно вычерпывали воду; гребцы изо всех сил гребли к берегу. Женщина с печальным взглядом в изнеможении рухнула на дно ладьи. Она и без того была совсем слабенькая – в чем только душа держалась. Олаф рывком поднял ее на ноги, одним стремительным движением – Джек даже вскрикнуть от ужаса не успел – перерезал горло и вышвырнул труп за борт.

Джек и прочие на мгновение застыли, словно окаменев. А затем разом удвоили усилия – пока Олаф и до них не добрался. И все равно берег приближался удручающе медленно. Ветер дул встречный, два удара весел из трех пропадали втуне. Торгиль мрачно вцепилась в руль. Море пыталось вырвать его из рук девочки, но та стиснула зубы и сдаваться не собиралась.

– Да унесут тебя ангелы к твоей дочери, – бормотал монах, из последних сил вычерпывая воду. – Да не пробудешь ты в чистилище слишком долго!

Джек понял, что монах молится за несчастную погибшую. По лицу мальчика, смешиваясь с дождем, катились крупные слезы. Он даже имени этой женщины не знал, а лицо ее уже потускнело в его памяти. «Да примет тебя в ладони свои жизненная сила, – думал про себя Джек, повторяя слова, что перенял от Барда. – Да возвратишься ты вместе с солнцем и да возродишься вновь в сем мире».

Отцу бы такая молитва точно не понравилась. Он бы за такие слова с Джека шкуру спустил – выдрал бы в шесть заходов до воскресенья, как говорится. Но Джек полагал, что призвать на помощь две религии – поступок в высшей степени правильный и разумный: а вдруг одна подведет!

Люси между тем зарылась между штуками ткани и мехами. Даже сквозь грохот бури Джек слышал, как девочка тихонько всхлипывает, – а шторм и впрямь разыгрался не на шутку, мальчик даже кормы не различал. Джек попытался не думать о бедной покойнице. Его долг – позаботиться о том, чтобы Люси не постигла та же участь, ну, то есть, конечно, если они оба сейчас не утонут. Всепожирающий ужас первых дней плена сгладился, притупился; на смену ему пришла унылая безысходность, вроде как у скотины безропотной; ни на что другое сейчас Джек способен не был.

Олаф прошелся по кораблю, оделяя гребцов монетами.

– Вот теперь положение и впрямь серьезно, – буркнул монах.

– Неужто он им платит? – поразился Джек.

Мальчик был настолько измучен, что даже боли не чувствовал.

– Он одаривает их золотом, чтобы они явились в чертог морского бога не с пустыми руками. Ужо Сатана отберет у них монеты и пинками пошлет разбойников прямехонько в ад!

Монах невесело усмехнулся.

«Малая толика адского пламени нам бы сейчас не помешала», – подумал про себя Джек, но вслух этого, естественно, не сказал.

От холода пальцы его окоченели, черпалка то и дело выпадала из рук. От усталости перед глазами плавали огненные круги. Мальчуган отчаянно боялся потерять сознание. Ибо это означало смерть.

– Land fyrir stafni! – заорал кто-то.

Пелена дождя внезапно расступилась – и все увидели, что до берега-то, оказывается, рукой подать. Еще мгновение – и киль лодки царапнул по песку. Гребцы попрыгали в воду и, борясь с волнами, вытащили судно на безопасный берег.

Все повалились на землю, точно мокрые крысы. Ни у кого не осталось сил даже найти укрытие от непогоды – в том числе и у берсерков. Они оттащили корабль как можно дальше от линии прибоя – и попадали где стояли. Джек каким-то чудом сумел подобраться к Люси и обнял сестренку. Море ревело, ветер выл, дождь лил как из ведра. Джек знал, что в ладье есть промасленные шкуры для навесов, но никто и не подумал пойти их достать.

Вскоре сгустилась тьма. Когда корабль достиг берега, солнце уже клонилось к закату. Джек почувствовал, что Люси бьет жестокая дрожь, и попытался выкопать для нее ямку в песке. Какая-никакая, а все защита от холода. Мальчик огляделся. Несколько воинов – Олаф в том числе – пришли в себя настолько, чтобы встать. И теперь выкрикивали приказы, то и дело сопровождая их пинками и оплеухами. Медленно, с трудом, пленники кое-как поднялись на ноги. Тех, кому это не удалось, грубо оттащили подальше от воды.

К тому времени сделалось темно будто в могиле. Джеку крепко-накрепко стянули веревкой лодыжки и привязали его к остальным, однако Люси, по счастью, у него не отняли. Он вновь прижал сестренку к себе и, к вящему своему облегчению, почувствовал, что над их головами растянули промасленную шкуру. Берсерки вовсе не собирались терять драгоценный груз: еще не хватало, чтобы пленники расхворались.

– Ну, полно, полно, – шептал Джек, но Люси по-прежнему дрожала всем телом.

В горле у мальчика першило: еще на корабле он сорвал голос, пытаясь перекричать рев ветра.

– Почему они всё не везут меня в мой замок? – простонала Люси, стуча зубами.

Джек ушам своим не поверил. Да быть того не может, чтобы девочка до сих пор верила в эту идиотскую сказку! Он промолчал, толком не зная, как лучше ответить. А Люси принялась плакать:

– Я им все твержу и твержу по сто раз на дню, чтобы они отвезли меня в замок. А они не слушают.

– Но, солнышко, они вовсе не рыцари.

– А вот и рыцари! Просто плохие рыцари…

Джек закусил губу – и решил, что настало время открыть сестренке глаза.

– Они работорговцы.

– Не смей так говорить! – возмущенно закричала Люси. – Я не хочу этого слышать!

– Давай посмотрим правде в лицо, родная. Мы – рабы.

– Не хочу этого слышать!

Девочка рыдала до тех пор, пока не иссякли силы. А потом крепко прижалась к Джеку, все еще дрожа и постанывая. Мальчик понятия не имел, как помочь сестренке. И тут, к вящему его изумлению, Люси проговорила – и голос у нее почти не дрожал:

– Я знаю, что эти люди никакие не рыцари. Я видела, как… как умерла та бедняжка. Я знаю, что Торгиль меня ненавидит и… и, может статься, даже убьет. Но я ведь тогда полечу на небеса, правда?

– Конечно.

У Джека горло стеснилось от подступивших слез.

– Ну, тогда все в порядке. Но пока этого не случилось, я не хочу об этом думать. Ты разве не видишь? Я просто жить не могу, зная, что все это… так.

И тогда Джек все понял. Люси – она как отец. Джайлз так переживал из-за своей увечной ноги, что вынужден был придумывать разные истории. Люси просто раздавлена горем – ведь ее оторвали от всего, что было в ее жизни родного и близкого. Джека, конечно, тоже – но он ведь старше. Он в состоянии это выдержать. А Люси отделяет от безумия лишь полупрозрачная колдовская завеса вымысла. Мальчик быстро собрался с мыслями.

– Почти всем принцессам приходится пережить множество приключений, прежде чем они возвращаются в свои замки, – сказал он.

– Порою эти приключения такие ужасные, – подхватила Люси.

Она зевнула и теснее прижалась к брату.

– Их похищают людоеды, а кое-кого даже пытаются скормить драконам. Что может быть кошмарнее, чем стоять привязанной к дереву перед входом в глубокую, темную пещеру?

– А из пещеры валит дым.

Голосок Люси звучал сонно и невнятно.

– Черный, гнусный, вонючий дым…

– Но в последнюю минуту всегда появляется рыцарь – и спасает принцессу.

– Точно, всегда, – подтвердил Джек, смаргивая непрошеную слезу.

Пальчики Люси, вцепившиеся в его тунику, разжались. Очень скоро мальчик услышал ее по-детски безмятежное посапывание.

Нельзя плакать. Никак нельзя! У Люси никого, кроме него, нет, и он не вправе ее подвести. Джек пошарил у себя на груди. Охранная руна согрела его пальцы; блаженное тепло потекло вверх по руке. На самом-то деле заботиться о Люси не так уж и скверно. Оно куда лучше, чем одиночество. Странное дело, размышлял про себя Джек. Он способен распорядиться собственной жизнью не больше, чем собака на цепи, но, оберегая Люси, чувствует себя… ну… сильнее, что ли.

«Ах, кабы Бард мне все объяснил», – посетовал Джек.

Он вздохнул и приготовился к долгой ночи.

По навесу над его головой уныло барабанил дождь.