Текст книги "Море Троллей"

Автор книги: Нэнси Фармер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

Глава 7
СУДНЫЙ ДЕНЬ

Но Джеку не пришлось никому ничего рассказывать. Торопливо спускаясь по тропинке в деревню, он столкнулся с сыном кузнеца, Колином: тот сломя голову мчался навстречу.

– Джек! Джек! Зови Барда! Случилось ужасное!

Колин остановился перевести дух.

– Бард уже идет, – успокоил его Джек.

– Славный старина Бард! – Сын кузнеца вздохнул с облегчением. – Отец говорит, уж Бард-то сообразит, что делать. Уж он-то побросает этих пиратов обратно в море, рыбам на корм…

– Пираты? Уже?! – вскричал Джек.

Колин утер нос рукавом – и той же самой рукой приобнял Джека за плечи.

– Как, ты все знаешь? Ах, ну да, конечно. Ты же ученик Барда…

Появление пиратов Колина, похоже, ничуть не тревожило. А еще Джек отметил его неожиданное дружелюбие – и даже немного растрогался. Джек теперь – не какой-то там деревенский сопляк, которого можно безнаказанно задирать и изводить. Он – ученик Барда, а скоро и сам станет могущественным бардом: такому не угодишь – и по одному его слову, чего доброго, рассудка лишишься или покроешься чирьями с головы до пят.

– Вообще-то они еще не пришли, – сообщил сын кузнеца, убирая руку и вновь утирая нос. Джек словно ненароком отодвинулся от него подальше. – Отец говорит, грядет страшная битва. Вот повезло так повезло, верно? Годами киснешь тут без толку, скучища смертная, а тут мы все ка-ак пойдем на войну, под стать древним героям! Может, король даже посвятит нас в рыцари…

Джек знал, что где-то далеко на севере и впрямь правит король. Правда, его никто и никогда не видел. По слухам, какой-то король правил и на юге. Который из них явится и посвятит их в рыцари, оставалось только гадать, но Джека такая перспектива завораживала ничуть не меньше Колина.

Мальчики побежали к деревне. Все ее обитатели уже высыпали на улицу и собрались перед домом вождя. Мужчины пришли с дубинками и мотыгами. Кое у кого были даже луки – те, что для охоты на оленей; и у всех без исключения – ножи. Даже отец явился с серпом. Джайлз со свистом рассекал им воздух: полюбуйтесь, дескать, что за грозное оружие! Люси восторженно ахала.

Внезапно Джек похолодел. Этому серпу не безобидные колосья предстоит срезать. Серп станет рубить руки и ноги. Перед глазами у Джека все поплыло – в точности как в те дни, когда кололи свиней. Воздух звенел от криков. Ржали лошади. Каркали вороны, слетаясь к полю битвы.

– Джек, с тобой все в порядке? – послышался взволнованный голос матери.

Мальчик вскинул голову: все глядели на него. А сам он стоял на коленях – и как он только там оказался?! – простирая вперед руки, словно пытаясь отогнать зловещее видение. Джек с трудом поднялся:

– Я высматривал пиратов. Это такой бардовский фокус…

И не без удовольствия отметил, как все разом заулыбались.

– А они скоро придут? – верещала Люси, хлопая в ладоши. – Ой, как посмотреть хочется – ну хоть одним глазиком!

– Так ты укажи нам направление, парень, – попросил вождь, обращаясь к мальчику так почтительно, как даже с отцом его вовеки не разговаривал.

Джек чуть со стыда не сгорел. Он понятия не имел, где именно находятся пираты. По правде говоря, он просто ляпнул первое, что в голову пришло…

– Надо продумать план битвы, – заявил вождь. – Они на старой римской дороге или на болотах?

Джек попытался мысленно уловить, в какой стороне находятся пираты, – но у него, естественно, ничего не вышло. Ну что ж, на правильный ответ у него один шанс из двух. Если угадает – он герой. Если же ошибется – то селяне, чего доброго, вернувшись, обнаружат в деревне волкоголовых недругов.

– А откуда вы вообще про них прослышали? – спросил Джек, оттягивая время.

– Да вот Джон Стрельник пошел поискать подходящую древесину для стрел, – принялся объяснять вождь. – Уже сумерки сгустились, глядь – а по морю плывет корабль. Длинный такой, и весел – не сосчитать. Несется по волнам, обгоняя ветер, вроде как птица летит к гнезду, и путь держит ровнехонько в нашу сторону. Я-то сам пиратского корабля в жизни не видел, но мне рассказывали, какие они с виду.

– Да уж, это вам не рыбацкое суденышко, – заверил Джон Стрельник, один из тех немногих, кто пришел с луком.

– Ну так где ж они? – не отставал вождь.

– Джек понял: хочешь не хочешь, а придется сознаваться в собственном невежестве. Уж слишком дорого обойдется его ошибка. Мальчуган открыл рот и…

– Я же не велел тебе творить магию без моего разрешения, – раздался голос Барда. Джек стремительно обернулся. И прямо-таки обмяк от признательности и облегчения: старик вовсе не собирался разоблачать дурня. – Враг на римской дороге, о вождь. Однако сражаться с ним вам не след. Оружие дóлжно пустить в ход лишь при крайней нужде. Созывайте родных и близких, собирайте все добро, какое только сможете унести, и прячьтесь в лесной чаще.

– Терпеть не могу прятаться, – буркнул вождь.

– Дык и я тоже! – завопил кузнец.

– И мы! И мы! – откликнулось сразу несколько голосов.

– Мы, саксы, не удираем, поджав хвост, точно побитые псы, – заявил вождь. – Мы – гордые хозяева побережья!

– Так было когда-то, – возразил Бард. – Причем ключевое слово здесь: «когда-то». Вы давно позабыли воинское искусство. Ваши мечи заржавели, копья пришли в негодность. Вы отъелись и разжирели среди своих овец.

– Не будь ты нашим бардом, я бы приказал вырвать тебе язык за речи столь дерзкие! – вскричал вождь.

– Но я – ваш бард, – спокойно проговорил старик. – Враги, с которыми ты рвешься сразиться, не таковы, как ты или я. Это берсерки.

Над толпой прокатился взволнованный ропот. По всей видимости, о берсерках здесь слышали не впервой. Бард протянул вождю ларчик, Джекову находку. Вождь передал вещицу дальше; ларчик переходил из рук в руки и каждый принюхивался к его содержимому. Запах никого не воодушевил.

– А у них… правда… волчьи головы? – спросил вождь.

Джек видел: тот пытается держаться молодцом, однако решимости у него явно поубавилось.

– Кто знает? – Бард пожал плечами, и Джек понял: неизвестность еще хуже, нежели твердая уверенность в том, что твой враг – наполовину зверь. – Как я себе представляю, берсерки не боятся ни огня, ни стали. Они живут только ради того, чтобы пасть в битве. Любая другая смерть для них постыдна, так что они продолжают сражаться, невзирая на страшные раны. Говорят, можно отрезать берсерку голову – и голова все равно будет пытаться впиться зубами тебе в лодыжку. Не знаю, правда ли это, но так вы хотя бы будете представлять, на что они похожи.

– Да уж, – пробормотал вождь, бледный как полотно. – Да уж.

– Отступить от такого врага – не позор, – настаивал Бард. – Твой долг – защитить женщин и детей. Мудрый правитель использует военную стратегию, а мужланы из соседней деревни пускай себе геройствуют на пустом месте, им же хуже будет.

– Тамошние-то и впрямь мужланы мужланами, это верно! – фыркнул вождь.

– Их предводитель небось уже повел этих идиотов в битву! – предположил Бард.

– Ну а я дураком не буду, не на того напали! – заявил вождь. – Вот ты, кузнец! Проследи, чтобы женщины забрали из домов все ценное. Мы погоним овец в холмы.

– Надо бы поторопиться, – заметил Бард.

– Точно! Эй вы там, пошевеливайтесь! Мы этим пиратам покажем! Нас-то они врасплох не захватят!

Бард знаком велел Джеку держаться рядом.

– Наша работа начнется, когда они закончат, – проговорил старик вполголоса.

Так что Джек стоял себе смирно и наблюдал за происходящим. Женщины выкатывали на тачках мебель и прятали ее в изгородях, размежевывающих поля. Девчонки побежали к берегу зарывать посуду и утварь. Мальчишки запихивали в корзины кудахтающих кур. Зерно ссыпáли в переносные сумы, овощи и плоды увязывали в тюки. Кузнец гоголем расхаживал по деревне, выкрикивая распоряжения, хотя со стороны казалось, что женщины и дети неплохо справляются и сами.

В разгар всей этой суматохи Джек углядел одинокую фигуру: по дороге брел человек. Вот он одолел подъем – и чуть не упал. Но удержался-таки на ногах, опершись на посох, и заковылял дальше.

– Смотри, господин, – прошептал Джек, указывая на дорогу.

– Ох, звезды мои, это же монах, – охнул Бард.

Он пробился сквозь толпу поселян; Джек поспешал следом. Никто, кроме них, чужака не заметил.

Подойдя поближе, Джек увидел, что одежды монаха вовсе не черные, как показалось ему сначала, а просто запачканы в копоти и саже. Потянуло зловонным дымком. Монах опять споткнулся, но на сей раз уже не встал.

Бард бросился к упавшему.

– Все в порядке. Ты среди друзей, – мягко проговорил он.

– Погибли, все погибли, – простонал монах. – Никого не осталось. Мертвое пепелище…

– Джек, зови на помощь. Этот человек сам идти не в силах.

Вскоре монах уже лежал на наспех сооруженном ложе из сена, мать Джека, пытаясь снять боль, поила беднягу соком салата-латука, а кузнечиха умащала его ожоги гусиным жиром. Джеков отец и вождь опустились рядом с раненым на колени.

– Сдается мне, это брат Айден со Святого острова, – прошептал вождь.

– Да! Да! – вскричал монах. – Так меня звали когда-то. – Он заметался, замолотил ногами, опрокинув ненароком горшочек с гусиным жиром. – Бегите, спасайтесь, вы все! Судный день настал.

– Да мы как раз этим и занимались, когда появился ты, – сказал Бард, устроившийся на камне неподалеку.

– А что со Святым островом? – спросил вождь.

– Его больше нет, – простонал брат Айден.

– Куда же он подевался? – не понял отец. Глаза его недоуменно расширились.

– Все погибло. Все сгорело дотла.

– Но… как можно? – Отец вскочил на ноги, пошатнулся. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. – На Святой остров не нападают! Это единственное безопасное место на всем белом свете. Сам Господь его защищает. Господь не допустит подобного святотатства!

– Тихо, Джайлз. У нашего гостя сил не достанет тебя перекричать, – упрекнул его Бард.

Мало-помалу выяснились страшные подробности. Стоял чудесный погожий день, монахи вышли в поле на косьбу. Монахини сбивали масло, шили новый алтарный покров. Слуги таскали бревна для постройки нового хлева.

Ближе к полудню вдали показались корабли. Четыре, а может и пять… Корабли полным ходом шли к берегу. «Гости, – сказал кто-то. – Какой приятный сюрприз!»

Брат Айден побежал известить повара. Надо же накормить нежданных гостей! Но вот корабли достигли отмели – и на берег, размахивая секирами и изрыгая проклятия, хлынули люди.

– Первых, кто попался им на пути, они изрубили в фарш, – рыдал брат Айден.

Безжалостные воины привязывали монахам камни на шеи и бросали их в море. Они убивали на своем пути всех и вся: мужчин, женщин, слуг, коров и овец. А потом они разрушили дома. Сорвали шелковые гобелены и втоптали их в грязь. Разбили витражное окно…

– О нет, только не окно! – простонал отец.

– Увы, и это еще не все, – продолжал брат Айден. – Чужаки перевернули алтарь и помочились на священные книги. Они, словно смерч, пронеслись через библиотеку, раздирая в клочки драгоценные рукописи, что монахи переписывали по пятьдесят лет.

– Там-то я и был, – рассказывал брат Айден. – Я спрятался на чердаке под самой крышей. Разбойники изорвали рукописи – и подожгли их. Выйти я не смел. Я забился под кровлю и затаился: повалил густой дым, от жара у меня затлела одежда. Когда я понял, что больше не выдержу, я спрыгнул прямо в пламя и побежал.

К тому времени полыхал уже весь остров: мужской монастырь и обитель монахинь, амбар, хлева и поля. Брат Айден, прихрамывая, прошелся туда-сюда, ища уцелевших, но никого не нашел. Корабли викингов уже уплыли, доверху нагруженные сокровищами и забитым скотом. Не осталось ничего: одни только дымящиеся руины и трупы.

– О ужас, ужас! – ломая руки, восклицал отец.

Мать расплакалась. Кузнечиха побежала к соседям, что все еще занимались сборами, и поделилась черными вестями. Горестные вопли и бурные рыдания, словно лесной пожар, волной прокатились по деревне. Джек тоже не смог сдержать слез. Он в жизни не видел Святого острова – мало кому из селян довелось там побывать, – но отрадно было знать, что остров есть: словно приветный огонек на краю жестокого и ненадежного мира.

Внезапно в памяти Джека всплыли слова Барда: «В этом мире счастье само по себе, без горя, невозможно. Золотой чертог был слишком прекрасен, и, как все яркое и светлое, навлек на себя погибель».

– Это как с чертогом Хродгара, – проговорил он вслух.

– Неплохо, – шепнул Бард, и Джек заметил, что только он один и не плачет. – Порою я просто поражаюсь, какой ты понятливый…

– Мне следовало быть там, – причитал отец. – Ах, кабы я стал монахом и принял мученическую смерть, как и подобает истинному христианину! О ужас!

– Джайлз, дурень ты непрошибаемый. Будь ты монахом, тебе никогда не досталась бы в жены эта достойная женщина, и этих замечательных детишек у тебя тоже не родилось бы. Ну и валялся бы ты там, среди золы и пепла, и что с того?

Бард выпрямился и воздел руки к небу. Издалека донеслось хриплое карканье. Прилетел ворон, описáл круг над головами и опустился на ветку.

– Небось, мертвечины наелся, – буркнул отец.

– Пора уходить, – напомнил Бард вождю.

Вождь встряхнулся, взял себя в руки.

– Конечно, – произнес он отрешенно.

– Я велю мальчикам соорудить носилки: надо взять с собой брата Айдена.

Очень скоро вереница поселян, многие из которых все еще плакали, потянулась на запад, к лесу. Наконец клекот, кудахтанье, шипение и блеяние затихли вдали. Над полями воцарилось мертвенное безмолвие.

У Джека заныло в груди. Всякий раз при мысли о Святом острове на глаза его наворачивались слезы. Это было волшебное место, где ели жареную ягнятину, приправленную розмарином, и рябиновый пудинг, и заварной крем – самый-самый вкусный, с мускатным орехом и сливками. А кроткие монахи молились над недужными под витражным окном, что переливалось на солнце всеми цветами радуги…

– А недурно женщины поработали, – одобрительно заметил Бард, вторгаясь в Джековы мысли. – Еще бы, ведь это я их натаскал! Не один месяц упражнялись.

– Так ты обо всем знал заранее? – удивился Джек.

– Не то чтобы обо всем. Я знал, что, как только зимние бури улягутся, жди той или иной напасти. Кстати, я и в другие деревни сообщил, что нужно делать. От души надеюсь, что тамошние прислушались.

– А что теперь? – спросил Джек, стараясь говорить погромче: тишина действовала угнетающе.

– А теперь мы состряпаем самый что ни на есть непроглядный, густой, сырой туман, подобного которому ты в жизни не видывал.

Глава 8
ОХРАННАЯ РУНА

Они сидели у дверей древней римской виллы и призывали жизненную силу. Подземные реки ускоряли свой бег. Воздушные реки взбурливались пеной. Никогда в жизни Джек не чувствовал их так остро. При виде подобного чуда, подобной красоты по щекам его струились слезы – а в следующий миг испарялись, превращаясь в клубящийся туман…

С небес посыпалась стая воронов – словно сбитые стрелами, птицы неуклюже плюхались на крышу и намертво вцеплялись когтями в кровлю, безмолвно разевая и закрывая клювы. Бедняги были настолько ошарашены, что даже каркнуть не могли.

Море катилось далеко внизу – смутной белой лентой в тумане; оно померцало немного и тут же погасло. Промозглая сырость просачивалась Джеку под рубашку – но то была здоровая сырость. Мальчика разбирал смех. Наконец он не выдержал и расхохотался в голос; вороны откликнулись приглушенным ропотом.

– Пора бы нам передохнуть, – сказал Бард.

Джек очнулся – и увидел, что свет дня померк. Солнце село! Целый день прошел, будто и не бывало! Мальчик встал, чувствуя себя таким измученным и разбитым, словно сражался с сотней черномордых овец. Руки и ноги ныли, в висках стучало, даже кожа, и та саднила.

Бард ссутулился, плечи его поникли – и Джек вдруг понял, что и старик едва не падает с ног от усталости.

– Я затоплю очаг, господин, – вызвался мальчик. – И поесть сготовлю.

Он нашел кремень и кресало – сил на то, чтобы призывать огонь, у него не осталось, – и вскорости над дровами уже заметалось яркое пламя, а над ним аппетитно забулькал котел с овсянкой. Он подвел Барда к очагу и вложил старику в ладони дымящуюся чашу с сидром. Даже умирая от голода, Джек в первую очередь заботился о том, чтобы восстановить силы своего наставника.

– Ох-ох-ох, да благословят тебя Фрейр и Фрейя, – со вздохом проговорил старик. Он отпил сидра и позволил Джеку покормить себя овсянкой с ложечки. – Такие вещи здорово изматывают…

– Хватит тумана – или сотворим еще? – полюбопытствовал Джек.

– На сегодня я выдохся. Очень надеюсь, нас защитит темнота.

Старик побрел наружу, в уборную. Джек, неся факел, вышел следом – так, на всякий случай, а не то Бард, чего доброго, с утеса свалится. Тьма стояла кромешная – точно на дне свинцового рудника.

Вернувшись в дом, Бард рухнул на кровать и тут же заснул как убитый. Джек накрыл огонь валежником и сдвинул котел в сторону: остатки овсянки сгодятся на завтрак. Из деревни еды больше не принесут…

А где, интересно, расположились на ночлег селяне? – гадал Джек, глядя, как среди нарисованных ветвей оживают нарисованные птицы.

Неужто заснули под открытым небом, в сырости и холоде? Люси это не понравится. Этот ребенок вечно требует мягкую, теплую постельку. «Я – похищенная принцесса, – твердила она. – А похищенным принцессам без постельки никак нельзя». Дома Люсины жалобы всех только умиляли – ну конечно, она ведь такая маленькая, такая хорошенькая! А вот в лесу отец с матерью, пожалуй, взглянут на ее нытье несколько по-другому.

И под легкое царапанье вороновых лапок о кровлю Джек уснул.

– Просыпайся! – позвал Бард.

Джек рывком сел на постели. В дверь струился солнечный свет, и в первое мгновение мальчик было обрадовался. Но тут же вспомнил, что именно сейчас им позарез нужна плохая погода.

– Согреть овсянку, господин?

– Нет времени. Поедим холодную…

Джек с трудом выколупывал из горшка клейкую, вязкую, комковатую массу с «дымком», – а ведь не так уж и плоха, решил он про себя. По крайней мере, заполняет зияющую пустоту в желудке. Затем Джек размочил в сидре кусок сухаря.

– А ну, пошевеливайся! – прикрикнул Бард. – Берсерки небось над завтраком рассиживаться не станут.

«И ничего я не рассиживаюсь, – обиженно подумал Джек. – Просто я устал и проголодался, а тут еще вкалываешь не покладая рук, пока жители деревни прохлаждаются себе в лесочке».

Впрочем, мальчик знал, что несправедлив к односельчанам. Те небось, растерянно жмутся друг к дружке, точно перепуганные овцы. Он однажды видел такое, когда стадо потеряло вожака вдали от дома.

Вздохнув, мальчуган устроился на земле рядом с Бардом и принялся призывать жизненную силу. На сей раз все пошло куда легче. Земля и воздух тут же откликнулись – словно только того и ждали. Туман накатил так стремительно, что впору было испугаться.

«А что, если мы потом не сумеем его разогнать? – подумал про себя Джек. – Что если солнце никогда больше не засияет, а земля до скончания времен останется покрыта вековечным мраком?»

– Что не так? – тут же встрепенулся Бард.

Джек открыл глаза. Налетевший с моря ветер рвал белесое марево в клочья. Тут и там в просветах синело яркое небо.

– Ты о чем задумался? – не отставал старик.

– Ну… ну, просто туман был такой густой, – запинаясь, пробормотал Джек. – Я испугался, что он, чего доброго, никогда больше не расступится.

– Мальчик, послушай меня! Жизненная сила пребывает в вечном движении, непрестанно меняя свой облик. Неизменна одна только смерть.

– Но если бы жизненная сила не двигалась… – Джек почувствовал, как откуда-то – непонятно откуда! – на него наползает темный ужас. – Тогда навеки воцарилась бы тьма. Вот отец рассказывал: когда грешников исторгают во внешнюю тьму, именно так оно и бывает.

– Молот и наковальня Тора, сохраните меня от Джайлзова бреда!

Бард воздел руки, словно приглашая бога-громовержца в свидетели этакой несусветной глупости. Вóроны на крыше – как долго они, собственно, там просидели? – громко закаркали. Словно захохотали насмешливо.

– Но может быть… вряд ли, конечно, но вдруг… – размышлял про себя Бард.

– Что? – встрепенулся Джек.

– Тише, не ори. Очень может статься, что она работает против нас. Например, шлет свои помыслы за море. Впрочем, за далью вод ее воля заметно слабеет. Я не почуял ее колдовства, потому что чары эти были слишком слабы. На таком расстоянии ей подвластен разве что слабый разум.

– Э-эй, – напомнил о себе Джек.

– Но я ей покажу! Я воздвигну такой заслон, что она все свои гнилые клыки пообломает, ежели еще раз сунется. Вот!

Бард пошарил под рубашкой, извлек на свет подвеску на цепочке и надел украшение Джеку на шею.

Никогда прежде мальчик этой подвески не видел, и это при том, что он прожил бок о бок со стариком уже более года. Он поднес цепочку к глазам, и губы его сложились в изумленное «о». На гладкой и тяжелой золотой пластине красовался странный рисунок – ни дать ни взять солнечные лучи, пробившиеся из-за туч, вот только каждый лучик разветвлялся во все стороны, словно расцветающее деревце. А в следующий миг на глазах у Джека подвеска исчезла. Мальчик задохнулся от изумления. Настоящая магия! Ведь он по-прежнему ощущал на шее тяжесть золотого украшения.

– Это охранная руна, – пояснил Бард. – Я носил ее в Долине безумия в Ирландии. Она помогла мне сохранить рассудок, когда все прочие его лишались. Оставь ее себе.

– Но господин… – У Джека на глаза вновь навернулись слезы. Никто и никогда не считал его достойным столь ценного дара. Римская монета, отцовская находка, и то с самого начала предназначалась Люси. – А что, если Фрит нападет на тебя?

– Не смей произносить ее имени! Стоит ее позвать – и она уже тут как тут, стрелой примчится! Обо мне не тревожься! – недовольно буркнул старик. – Я за свою жизнь содрал шкуру не с одного чудовища. А теперь пойдем-ка состряпаем еще немножко туману.

Джек понятия не имел, что тому причиной – руна или просто-напросто радость при мысли о том, что его любят и о нем заботятся, но только внезапно он ощутил небывалый прилив сил. А еще – невыразимое счастье. Он призвал воды из недр земных. Он совлек с небес облака. Он почувствовал, как волглый туман, словно целуя, тычется ему в лицо и как набухает от влаги его одежда. Волосы липли к голове, с подбородка капало, вода затекала в башмаки. Но он был весел и беспечен – что лягушка в пронизанной солнцем лужице.

Издалека послышался глухой кашель. Джек резко открыл глаза – и ничего не увидел. Мир разом погрузился в непроглядную тьму. На миг Джека охватила паника, но тут кашель раздался снова. Да это же Бард!

Пока Джек, позабыв обо всем на свете, творил свою магию, настала ночь – самая что ни на есть обыкновенная, темная и безвредная ночь. Призванный им туман оказался таким густым, что сквозь него не просачивался ни один звездный лучик. Джек на ощупь отыскал дверь дома. Кашель доносился оттуда.

В очаге тускло отсвечивал один-единственный уголек.

– Господин? С тобой все в порядке? – позвал Джек шепотом.

Отчего-то заговорить в полный голос он не дерзнул.

– Я уже лег, – отозвался Бард.

Мальчик на ощупь добрался до низкой кровати. Коснулся лица Барда и, к вящему своему ужасу, почувствовал, что старик горит в лихорадке.

– Я разведу огонь, господин, и сготовлю тебе целебное питье.

– Славный ты мальчик, – едва слышно пробормотал Бард.

Не теряя ни минуты, Джек раздул угли, и вскоре в очаге уже заплясало пламя. Он согрел воды и добавил туда ивовой коры. А еще – кориандра, чтобы не так горчило. Рецепт этого снадобья он перенял от матери. Отцу не нравилось, когда мать учила Джека таким вещам. Это все бабьи хитрости, ворчал он, настоящим мужчинам они ни к чему, а добрым христианам, пожалуй что, и во вред. Мать же только улыбалась в ответ и продолжала наставлять сына.

– Фу! – Бард пригубил питье.

– Мама уверяет, что это снадобье как рукой снимает жар.

– Не сомневаюсь, что так. Но это вовсе не означает, что оно вкусное.

Старик осушил чашу. И тут же согнулся в приступе долгого, хриплого кашля. Джек не на шутку перепугался.

– Возьми обратно подвеску, господин, – закричал мальчик. – Ты нуждаешься в защите больше меня.

– Не могу, – с трудом выговорил Бард. – Раз отдав талисман, вернуть его уже невозможно. Как бы то ни было, я все равно предназначал руну тебе.

Бард откинулся на подушку, и Джек укрыл его овчиной.

Мальчик пошарил в кладовке, что в глубине дома. Стоит залить водой бобы, пусть отмокают. А утром надо бы пойти на берег ракушек пособирать. Как долго сумеют они продержаться на своих запасах, ведь на приношения из деревни больше рассчитывать нечего? И как бы узнать, когда волкоголовые люди уйдут?

Джек побросал в котел сушеный горох, лук, репу и оставил варево томиться на медленном огне. Еще добавил кус копченой грудинки, лишь самую малость позеленевшей от времени. Запах еды сводил изголодавшегося мальчугана с ума – да только супу этому еще не один час вариться! Джек отыскал твердый как камень ломоть хлеба и, размочив его в сидре, наскоро перекусил.

Мальчик так устал, что то и дело спотыкался обо все, что попадалось ему под ноги. Перед глазами плыло. Руки слепо шарили тут и там, промахиваясь мимо нужных вещей. И все же Джек не забыл поджечь пучок мать-и-мачехи и оставил его тлеть на каменной полке рядом с постелью Барда. Целебный дым смягчит стариковские легкие…

Джек сам не помнил, как рухнул на постель. Вообще-то он не собирался ложиться, пока не принесет еще дров. Но тело его словно само по себе взяло и уселось на тюфяк, а тут и до полу оказалось рукой подать. Как бы то ни было, когда явилась Мара, Джек уже крепко спал, подложив под голову мешок с бобами.