Текст книги "Дорогами предназначения (СИ)"
Автор книги: Наталья Кириллова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
Фелис досадливо моргнула, удивляясь нежданно всплывшему воспоминанию. Она любила отца Гилла до умопомрачения – или, по крайней мере, думала, что любила. Ей безумно не хотелось повторять судьбу матери, ради возлюбленного навсегда покинувшей Чарра-Селенит и в конечном итоге оставшейся в деревеньке вроде Лога (где все друг друга знают и не стесняются громко шептаться за спиной) с маленькой дочерью на руках и разбитым сердцем. Но провидение неумолимо и вот молодая волшебница уже нянчит новорожденного сына и старается не думать о том, что, вполне вероятно, Гилл никогда не увидит отца, который настолько испугался, что сбежал, не сказав ни слова.
Вампир перед дикаркой говорил что-то ещё, бурно жестикулируя и иногда, словно не в силах устоять на месте, начиная назойливо ходить туда-сюда. Фелис даже не прислушивалась к его возмущенному монологу, с грустью осознавая, насколько схожи их судьбы – Анна, незаконнорожденная дочь гувернантки, Вэл, по понятным причинам не собирающаяся сообщать Скару о незапланированном продолжении его рода, и она, выросшая без отца и обрекшая сына на ту же участь.
Внезапно дикарка сообразила, что Борей наконец-то умолк и теперь просто смотрел на лес позади спутницы. Фелис подняла на мужчину глаза, мягко улыбнулась.
– Успокоились? – спросила она.
– Нет, заметил, что потерял собеседника, – огрызнулся вампир и добавил более ровным тоном: – Неинтересно сотрясать воздух без зрителей.
– Ну что вы, я вас внимательно слушала, – соврала дикарка.
– Едва ли, – хмыкнул Борей и двинулся дальше.
Фелис вновь нагнала мужчину, подстроилась под его широкий, стремительный шаг.
– Боюсь, вам придется смириться с моим присутствием. На сей раз я не намерена просто сидеть и ждать результатов ваших переговоров с Ларой.
– Значит, вы намерены ждать своей кончины, – отозвался вампир.
– С какой стати я должна умереть?
– В прошлый раз Тина чуть не отправила вас к вашей богине. Что помешает ей сделать это сейчас?
– Вы провели с Ларой целый месяц и не смогли её ни в чем убедить, а теперь беспокоитесь, как бы я не помешала вашим переговорам? Ну конечно, если она меня убьет, ваши дела пойдут значительно лучше.
Борей опять замер, прищурился.
– Почему вы всё время язвите?! – почти выкрикнул он в лицо оглянувшейся дикарке.
– Это моя смерть, как хочу, так и рассуждаю, – парировала Фелис.
– С вами невозможно нормально разговаривать!
– А вы всё-таки попробуйте, – посоветовала дикарка.
Мужчина открыл рот, намереваясь продолжить обливать собеседницу потоками праведного возмущения, но тут небеса разверзлись и обрушили на землю потоки дождевые. Вампир застыл с раскинутыми руками и нелепым растерянным выражением на физиономии. Затем опустил руки и посмотрел на Фелис так, будто ливень начался по её велению и исключительно из желания досадить ему.
– Отлично, – пробормотал Борей и через плечо покосился на оставшийся позади поселок. Бежать обратно в гостиницу по высокой сырой траве, через мгновенно напитавшийся водой луг было удовольствием маленьким и сомнительным, к тому же они успели пройти больше половины.
– Идемте, – сжалилась над спутником дикарка и метнулась к лесу.
Под сенью сосен Фелис огляделась, приметила затесавшуюся среди них ёлку и нырнула под её широкие раскидистые лапы, спускавшиеся так низко, что проскользнуть под ними можно было только согнувшись в три погибели. Куда более высокому мужчине пришлось согнуться в четыре.
Ствол ели оказался чрезмерно толстым, занимающим практически всю площадь под ветвями. Дикарка провела рукой по коре, нащупала притворяющуюся шероховатостью пластину, сдвинула её и дождалась еле различимого сквозь шум дождя щелчка. Толкнула невидимую в темноте створку и, не выпрямляясь, шмыгнула в открывшийся низкий проем.
– Осторожнее, ступени, – предупредила она, пропуская вампира вперед.
Закрыла дверь и спустилась по узкой крутой лестнице, ведущей в небольшое круглое помещение с висящей посреди веревкой – во всяком случае, во время последнего посещения веревка была.
– Куда вы меня привели? – прозвучал в абсолютной темноте голос Борея.
Фелис сотворила светлячка. Что ж, веревка на месте и куча елового лапника по-прежнему валяется против входа. Справа оплетенная бутыль с запасом – нет, не воды, – бузинного вина, слева на вбитом в стену крючке висит малиновое с синими узорами покрывало. Ничего не изменилось.
– Когда люди только пришли в Заколдованный лес и начали рубить деревья, дабы строить дома, дикарки решили организовать нечто вроде наблюдательного пункта, – объяснила девушка и обвела рукой земляной пол. – Это он и есть. Правда, сейчас им уже не пользуются или, вернее, пользуются, но не по назначению. Здесь можно укрыться от преследователя, переночевать, устроить интимное свидание и держать неприкосновенный запас на случай жесткого похмелья, застигнувшего между Диким Логом и Чарра-Селенит.
Мужчина задумчиво огляделся.
– И для чего его использовали вы?
– Когда мы с коллегой, тоже дикаркой, приезжали в долину, то сюда наведывались с целью подчистить запасы одной из наших матриархов, – с улыбкой призналась Фелис. – Ну а на данный момент здесь можно переждать дождь.
В теории, разумеется, поскольку дикарка успела промокнуть до нитки, да и вампира вряд ли защитил его кожаный плащ.
"Было бы намного лучше, если бы я могла сменить ипостась: и мне не холодно, и ему не придется глазеть на мою прилипшую к телу одежду. Однако едва ли он оценит молчаливое общество катуса".
– Мы уже промокли, – резонно заметил Борей. – Так что с тем же успехом могли бы остаться и снаружи.
Фелис сняла шляпу и решила рискнуть.
– Я добавлю светлячков и чуть попозже просушу одежду, а пока, – она зябко повела плечом, – мы, если вы не против, разденемся.
Брови мужчины стремительно поползли вверх.
– То есть мы, два малознакомых существа, разденемся, укутаемся вон в то одинокое покрывало и будем сидеть в ожидании окончания ливня тесно прижавшись друг к другу? – осторожно уточнил он.
– Нет, мы разденемся, затем вы укутаетесь вон в то покрывало, я сменю ипостась, и мы будем сидеть в ожидании конца ливня каждый в своём углу, – поправила дикарка.
– Тут нет углов, – прокомментировал очевидное вампир и уставился на Фелис. – Вы сделаете что?!
– Превращусь из человека в катуса, – терпеливо объяснила дикарка, чувствуя, как зубы начинают стучать. – Сменю ипостась, перекинусь.
– Прямо здесь, при мне?
– Если вас смущает процесс превращения, то вы можете отвернуться.
– Ну уж нет! – резко не согласился Борей и принялся избавляться от потяжелевшего плаща.
Фелис недоуменно моргнула.
– Тогда что вы предлагаете?
– Раздеться, укутаться в это демоново покрывало и сидеть как все нормальные люди прижавшись друг к другу.
– Вы, любящий свою подругу, предпочитаете сидеть рядом с малознакомой голой женщиной, нежели в компании катуса? – удивилась она.
– Да, я предпочитаю сидеть с голой дикаркой, нежели с катусом, – отрезал мужчина и раздраженно глянул на Фелис. – Ну что же вы, давайте, раздевайтесь.
– – -
Ливень обрушился на Чарра-Селенит словно вода, махом вплеснутая из ведра. Где-то неподалеку раскатисто гремело и, когда Кира смотрела в окно, она видела круто изогнутый росчерк молнии, озарявший темный массив туч и залитую дождем рощу. Прорицательница не слишком жаловала грозы – так уж получилось, что накануне её смерти над провинциальным уголком на самой границе между землями единственных и долиной Ангела бушевал грозовой фронт, основательно потрепавший замок Дэннистера. Молния ударила в дерево, росшее возле замка, дерево упало и одной из веток угодило прямо в окно спальни юной леди. Девушка жутко перепугалась и днем, при первой же возможности укатила в гости, дабы не смотреть на разбитое стекло, воткнувшийся, точно кинжал в плоть, корявый сук в собственной спальне и безвозвратно погибший старинный столик, находившийся перед злополучным окном. Отец клятвенно заверил дочь, что к вечеру её опочивальня будет лучше прежнего, но сдержал ли он своё обещание, Кира так и не узнала.
"Забавно, – внезапно подумалось прорицательнице. – В ту пору у меня уже случались видения, однако боги не послали мне предупреждения о скорой гибели. Было ли предопределено моё превращение в Оракула эненов или кому-то оказалась нужна моя смерть? Ведь если бы не тот грабитель с кривым ножом... или если бы я вела себя посговорчивее... или если бы выехала из гостей пораньше..."
Нет, слишком много "если". И каждое приводило к совсем иному исходу, нежели тому, что стало настоящим Киры.
Когда слишком часто видишь чьё-то будущее, создается опасная иллюзия, будто грядущее можно изменить, сделав лишь маленький шажок в сторону. Выбери другой поворот, скажи другие слова и предначертанное перестанет нависать страшным карающим мечом, способным в любую секунду опуститься и снести твою голову с плеч. Казалось бы, очень просто. Но где гарантия, что иной выбор на самом деле не есть тот самый катализатор, в итоге приводящий тебя в необходимую судьбе точку? И что делать, если однажды ты начинаешь подозревать, что за непобедимым фатумом скрывается некто менее возвышенный и более близкий, чем абстрактная невидимая сила?
Девушка покосилась на скучающего за столом Скара. Где заканчивается глупость обыкновенная человеческая, толкающая людей на безрассудные и порой совершенно идиотские поступки, и начинается судьба, подчас ведущая против или вообще без ведома? Вот Скар с легкостью изменил предназначение Гертины, а ведь прорицательница сама видела эту хрупкую на первый взгляд девушку эненом! Для Киры смерть и последующее превращение леди Питис были делом свершившимся и как же сильно удивилась пророчица, узнав, что Гертина так и не отравилась. Ещё больше прорицательница удивилась, увидев несостоявшуюся энен вместе с тем, чьё предательство девушка не должна была пережить! По всем признакам Гертине и Борею не суждено быть вместе, однако они смогли-таки попрать неумолимый рок. Вампир и наемница презрели веление судьбы, но счастливы ли они по-настоящему? Да, они любят друг друга, но насколько дорого заплатили они за свою любовь? И не жалеют ли они сейчас втайне друг от друга, что не поступили иначе?
Зашелестел занавес, и в колдовской покой заглянула Алана. Подошла к стеллажу, пошарила по полкам и выбрала странный оранжевый предмет, по форме напоминающий бутылку, только непрозрачный.
– Пойду-ка я пообщаюсь с духами грозы, – произнесла шаманка и встряхнула предмет. Тот издал неясный шуршащий звук. – Надеюсь, вас не расстроит факт, что хозяйка дома сбегает, оставив гостей развлекать друг друга?
– Нет, никаких проблем, – покладисто отозвался Скар.
– А если дождь в ближайшее время не кончится, как мне возвращаться домой? – спросила Кира, мало вдохновленная перспективой и дальше сидеть в компании молчащего мужчины.
– Оставайся здесь, – махнула рукой дикарка. – Места всем хватит. Не беспокойтесь, я ненадолго.
Хлопнула входная дверь, за окном сверкнула молния. Девушка тоскливо посмотрела на Скара. Мужчина поймал её взгляд, натянуто улыбнулся. Кира ответила не менее вымученной улыбкой и отвернулась к окну. Над лесом басовито загрохотал гром. Прорицательница моргнула и вдруг поняла, что на неё нахлынула темнота – вязкая, липкая, шевелящаяся темнота видения.
...Темно. Хотя нет, где-то вверху вспыхнул свет – неяркий такой, белый, равнодушный, озаривший кусок каменного пола. Посреди светового пятна корчится фигура, вроде человеческая, мужская, смутно знакомая. Одежды на несчастном нет, только какие-то чёрные блестящие лохмотья жалкими, быстро истлевающими нитями расползаются по покрытому испариной телу. Тяжелое, сбившееся дыхание страшно и отчетливо громко звучит в царящей вокруг тишине.
– Ты должен пройти до конца, – внезапно разорвал тишину жесткий, тоже мужской голос. – Я не могу остановить уже начатый процесс, происходящие с твоим телом изменения необратимы.
Хозяина голоса не видно, он там, за пределами света, во тьме. И кажется, будто и сам он – тьма. Живая, движущаяся, сейчас неторопливая, обманчиво-лениво надзирающая за сжавшимся в комок человеком.
– Поэтому у тебя есть две возможности: либо сломаться и сгинуть навсегда, либо принять этот дар и дойти до конца, – продолжала тьма. – Это твой выбор, Джеймс. Помни о своей свободной воле, ибо боги никогда не решали за тебя и впредь решать не будут. Высшие силы могут поддержать и направить тебя, но ни в коем случае не станут выбирать за тебя. Так что или прими, или умри.
Лежащий на боку человек медленно поднял голову, вытянул руку, перевитую чёрными вздувшимися венами, распрямил судорожно скрюченные пальцы. Словно в кошмарном сне Кира увидела, как из их кончиков начали вырастать похожие на кинжалы когти. Человек повернул голову и девушка наконец узнала его измученное лицо, тронутое слабой, но торжествующей ухмылкой...
– Нет! – вскрикнула прорицательница и в то же мгновение услышала далекое эхо громовых раскатов.
Оглядевшись, Кира обнаружила, что вскочила со стула.
"Видение. У меня было видение второго типа. Это хорошо. А то, что я увидела... это не очень хорошо".
– Эй, с тобой всё в порядке? – настороженно поинтересовался Скар.
Девушка обернулась к мужчине. Тьма сказала: "Это твой выбор, Джеймс". Но что он выбрал? Вернее, когда он сделает этот страшный выбор?
– Да, в порядке, – преувеличенно бодро заверила прорицательница. – Просто мне было видение.
– Правда? – В глазах Скара мелькнуло любопытство. – Надеюсь, не обо мне?
– Ну, там было темно, – выдала часть информации Кира. О боги, как же просто было в Сидхе! Посетило видение – зовешь свободного Старшего и пересказываешь ему содержание, а уж они там сами решат, что делать да как. А теперь смотришь сверху вниз на человека и мучительно размышляешь, следует ли ему знать такую веселенькую историю из собственного будущего или лучше придерживаться принципа "незнание – залог крепкого сна"?
– И? – поторопил девушку мужчина.
Пророчица села. А ещё тьма рассуждала о свободной воле...
– Там было темно, – повторила Кира. – И там был... – она помедлила. Вдруг Скар сейчас не готов к восприятию подобной информации? Тогда зачем это видение? – Было какое-то существо... во тьме. Я его не видела, но чувствовала, что оно там есть.
– Ага, – неопределенно протянул мужчина.
Прорицательница сцепила пальцы рук.
"Твой выбор, Джеймс".
"...или прими, или умри".
– И там был ты, – выпалила девушка и на одном дыхании, дабы не струсить и не передумать, затараторила: – Ты лежал на полу, без одежды и, по-моему, умирал. Я, конечно, не уверена, но здоровым ты не выглядел, это точно. А это существо во тьме что-то говорило о процессах, о необратимых изменениях, о выборе и богах и мне кажется, оно не желало тебе зла, хотя увидел бы ты себя со стороны и сам бы испугался. И ещё эти чёрные когти, растущие вместо ногтей, и огромные вены... как будто тьма стала частью тебя. Бр-р!
"Вот так обычно и смотрят на сумасшедших провидцев", – отметила Кира и благоразумно умолкла.
С минуту они просто таращились друг на друга: прорицательница выжидающе, Скар – недоверчиво, недоуменно, в явно тщетной попытке увязать слова девушки с суровыми реалиями жизни нынешней.
– Вполне вероятно, это случится ещё не скоро, – наконец решила внести ясность Кира.
– Конечно, не скоро, – не стал спорить мужчина и отвернулся.
– Понимаю, видеть свою возможную смерть – штука не из приятных, по себе знаю, – попробовала успокоить собеседника пророчица. – Но вдруг всё не так страшно, как кажется сейчас?
Скар крайне выразительно покосился на девушку через плечо.
– Ну и как тебе? – саркастически вопросил он. – Много полезного извлекла?
"Моя жизнь во второй раз сделала крутой поворот, снова изменив все мои представления о будущем. Да что там будущее, теперь я сомневаюсь даже в истинности некоторых своих видений. А насчет полезного... или лучше сказать – хорошего?"
Кира задумчиво улыбнулась.
– Во всяком случае, больше, чем за шесть с половиной веков жизни предыдущей.
– – -
Будучи прежде всего дикаркой и уж потом волшебницей, Фелис не стеснялась своего обнаженного тела и не имела привычки смущенно отводить взор при виде чужого, тем более мужского. Если не считать основных физиологически-половых различий, все люди похожи друг на друга, а значит, вряд ли у них есть нечто способное по-настоящему удивить при раздевании. Тела катессов покрыты короткой шерстью и у них есть хвосты, кожа мужчин-единственных кажется беловато-серой, будто выцветшей на солнце (кто знает, может, поэтому сильная половина этой расы предпочитает плотные глухие костюмы под горло и маски?), а о всевозможных демонах и гостях с Эос и говорить не стоит. В общем, голый вампир едва ли мог хоть чем-то поразить Фелис. Что, впрочем, совсем не помешало ему повести себя словно юная барышня, впервые оставшаяся наедине с мужчиной с самыми развратными намерениями. Сначала Борей настоял, чтобы дикарка отвернулась и ни в коем случае не подглядывала. Подобная просьба изумила Фелис больше, чем бесплатный мужской стриптиз, однако дикарка без возражений подчинилась. Затем вампир ещё минут пять пытался подловить её на бессовестном нарушении обещания не смотреть, нервно оборачиваясь и докучливо интересуясь, не пришло ли ей в голову покоситься на него в пол глаза. Пока Борей резкими, выдающими охватившее его волнение («С чего бы вдруг? – мельком отметила девушка. – Надеюсь, Лара не надела на возлюбленного пояс верности с пудовым замком?») движениями снимал с себя мокрую одежду, Фелис поскорее выпуталась из своей и закуталась в покрывало. Устроилась на лапнике и демонстративно принялась изучать стену перед собой. Наконец мужчина приблизился, завернулся в оговоренную половину покрывала. Долго ёрзал, пытаясь усесться так, чтобы колючие иголки не впивались в неподходящие части тела, сопел и вздыхал, будто его в убежище завлекли с помощью коварного обмана и с мерзкими целями, потом затих. Дикарка слышала его дыхание, несколько учащенное сердцебиение и приглушенный шелест дождя снаружи. Три светлячка пульсировали в двух метрах над полом.
– А зачем здесь веревка? – нарушил молчание вампир, глянув вверх.
– Там маленькая смотровая площадка, – объяснила Фелис. – Она замаскирована еловыми лапами.
– Правда? – умеренно удивился Борей. – И как же дикарки возвели подобное сооружение? Или это настоящее дерево?
– Настоящее, – кивнула девушка. – Плод совместного сотрудничества наших предшественниц и дриад.
– Ясно, – отозвался мужчина.
Помолчали. Откуда-то издалека донеслись затихающие раскаты грома – грозовой фронт уходил на север, в горы.
– Вы боитесь катусов? – спросила Фелис.
– С чего вы взяли?
– Вы так яростно возражали против моей смены ипостаси...
– Просто мало приятного в обществе огромного хищника, да ещё разделяющего с тобой маленькое помещение.
Дикарка наконец повернулась к вампиру, понимающе усмехнулась.
– То есть, как говорит одна моя подруга, вы не боитесь, но опасаетесь.
– Можно и так сказать.
– Вы немного странный вампир.
– Вампиры тоже бывают разными.
Новая пауза протянулась дольше. Борей сосредоточено смотрел прямо перед собой, Фелис слушала вкрадчивый шепот дождя.
– Кто ваш осведомитель? – внезапно разорвал почти умиротворяющую тишину мужчина.
– Простите? – не поняла дикарка.
– Не так уж много людей посвящены в подробности наших отношений с Тиной. Ещё меньше среди них тех, кто ныне пока жив.
– Ах, вы об этом... – Напомнить вампиру о бывшем приятеле, развлекавшемся с Тиной в его отсутствие, или, так и быть, не навлекать на Скара приступ икоты? – Вы любите Лару, она очень сильно любит вас, раз идет на такие жертвы, но ведь был ещё человек... тогда, семьдесят лет назад... который тоже любил Гертину.
Борей повернулся к собеседнице. Длина покрывала не позволяла соблюдать даже минимальную дистанцию, а потому мужчина оказался слишком близко к Фелис, настолько близко, что передвинь он чуть руку – и она коснулась бы бедра дикарки. Фелис не переживала по поводу столь тесного соседства – её оно не смущало, а что до вампира... вряд ли в данный момент в его голове бродят непристойные эротические мысли.
– Что ещё за человек? – напряженно поинтересовался он.
"То ли его уже замучил склероз, то ли он догадался и хочет убедиться, что мы говорим об одном и том же воздыхателе".
– Ваш друг, – мягко пояснила дикарка. – Слышала, вы с ним весьма недурно кутили до знакомства с юной леди Питис.
Лицо Борея застыло, в темных глазах мелькнула тень давних воспоминаний – воспоминаний, до сего мгновения надежно похороненных в дальних уголках сознания. Так из памяти немолодых уже людей выветриваются картины бурной юности и всего того, что наполняло дни безмятежного и подчас бесшабашного отрочества. Словно и не было всевозможных безумств, безотчетных порывов и глупых ошибок.
– Скар, – отстраненно произнес мужчина, и Фелис поняла, что последние лет семьдесят он не часто вспоминал обладателя этого имени.
"Он определенно успел забыть бывшего собутыльника... А Скар явно помнит всё".
Быть может, потому, что вампир для Скара действительно был везучим соперником, а вот сам Скар стал для Борея именно бывшим собутыльником, чья личность вскоре затерялась за событиями куда более важного толка?
– Он... он ещё жив? – выдохнул мужчина, сфокусировав взгляд на собеседнице.
– Жив-здоров, хотя и не уверена, что желает вам того же, – ответила дикарка.
– Вы видели его?
– Видела, слышала, разговаривала, – передернула плечами Фелис. – Хамит в лицо, отпускает непристойные намеки, ни грамма элементарного уважения и ноль ответственности.
Вампир невесть чему улыбнулся.
– Он не изменился.
– Приятно слышать, что эволюция его не коснулась, – пробормотала дикарка себе под нос.
– Вы знаете, где он сейчас? – заметно оживившись (неужели такие приятные воспоминания всплыли?), полюбопытствовал Борей.
– Знаю. В Чарра-Селенит.
– Серьезно? И как вы рискнули оставить его среди ваших сестер?
– Он под надежной охраной.
– Если тот Скар, которого я знаю, действительно не изменился, то его не удержит ни одна охрана в мире.
– О да, в случае с Гертиной не помогло даже её умение отлично драться, – фыркнула Фелис. – Или тогда она не владела такими потрясающими навыками рукопашного боя?
– Если вы намекаете на их роман, – отбросив веселье, отрезал вампир, – то эти отношения давно уже в прошлом. Тина всё мне рассказала, и я был не вправе обвинять и осуждать её. В конце концов, это я поддался на уговоры её отца и уехал из Вэйнера, ничего ей не сказав. Это не лучший мой поступок, все мы совершаем ошибки, и поэтому не стоит судить другого человека за его просчеты. К тому же теперь я понимаю, что в какой-то степени Скар спас Тине жизнь, и только за это я буду благодарен ему до конца дней своих.
– Хм, то есть до памятного заявления Киры в таверне Крейна вы особой благодарности к Скару не испытывали, не так ли? – выдвинула предположение дикарка. – Вы просто постарались забыть и его, и произошедшие в Вэйнере события, и своё бегство, а за компанию, для общего спокойствия, связь Гертины с вашим бывшим приятелем, верно? Вас мучило чувство вины за трусливую самоволку, да и надумай вы попрекнуть возлюбленную изменой, как она мигом напомнит, что вы сами отнюдь не идеал, я права?
Мужчина скривился, будто ему под нос сунули нечто откровенно несъедобное, и попытался отвернуться.
– Боги, опять вы за своё! Вы даже не спрашиваете, вы лишь хотите подтвердить собственную правоту!
– И чем больше вы возмущаетесь, тем сильнее я понимаю, что попала в точку.
– Может, вы лучше смените эту вашу ипостась?
– Ну уж нет! – Для надежности Фелис покрепче сжала край покрывала, не намереваясь с ним расставаться. – Вы настояли на обратном, и теперь я не собираюсь идти на поводу у ваших капризов и перекидываться по одному вашему слову. Не нравится – топайте к Ларе. Если сумеете её разыскать, конечно.
Борей отчетливо скрежетнул зубами.
– Неудивительно, что между нашими предками вспыхнула вражда, – заявил он. – Дикарки совершенно невыносимы.
– Вражда вспыхнула совсем по другой причине, – справедливости ради уточнила Фелис. – Дочерей Луны мало вдохновляла перспектива отношений одной из них с вампиром, а вампирский клан, к которому принадлежал тот юноша, и вовсе решил костьми лечь, но не допустить вопиющего смешения столь дорогой им крови. Правда, получив артефакт, подаренный на прощание юной дикаркой своему возлюбленному, они не только тут же скрыли происхождение бесценной магической вещицы, объявив оную своим личным достоянием, но и продолжили распространять о моих предшественницах нелестные отзывы. Дикарки пытались вернуть артефакт, однако ваши соплеменники категорически отказались даже вести переговоры, дескать, никаких древних предметов магического происхождения у них отродясь не водилось, а потому не пойти бы грязным вымогательницам обратно в лес? С тех пор дочери Луны крайне невысокого мнения о вашем брате, а клыкастые из приснопамятного клана, не будь дураки, обвинили дикарок во всех грехах, втихую перепрятав артефакт пока кому-нибудь из сородичей не пришло в голову проверить, действительно ли существует искомый объект. И кто тут, по-вашему, больший, извиняюсь, засранец?
– А я и не говорю, что вампиры лучше, – парировал мужчина. – Мои, как вы выразились, соплеменники едва не растерзали меня без суда и следствия за несчастный случай, хотя окажись на моём месте Кэндал и его родители постарались бы замять дело, чтобы, не дайте боги, любимое чадо не пострадало, оборвав тем самым род Милтонов. Чего стоит жизнь презренного слуги? Ничего. Убьют одного – всегда можно нанять другого. А над жизнью единственного наследничка трясутся как над раритетной вазой эпохи Единого континента. – Последнюю фразу Борей выплюнул с застарелой, но совсем не потускневшей горечью.
– Несчастный случай? – повторила Фелис.
– Мы были ровесниками, – глухо отозвался мужчина, не глядя на дикарку. – Только у Кэндала было всё, а мне приходилось гнуть спину на него и его родителей. Моя мама постоянно твердила, что на всё воля богов и если кому-то выпала участь жалкой поломойки у богатых снобов, значит, таково божье веление. Как же я иногда ненавидел её за эти слова! Она упрашивала меня смириться с нашим положением, не бунтовать, лишний раз не грубить господам, особенно Кэндалу, но я не слушал. Если приказы четы Милтонов я ещё худо-бедно терпел, то высокомерные насмешки их отпрыска выводили меня из себя. Этого юнца, в жизни палец о палец не ударившего даже чтобы снять сапоги, я ненавидел люто. Он всё видел и знал, что я могу лишь бессильно и неубедительно огрызаться, точно сторожевой катус на толстой цепи. Но однажды я не сдержался. Смешно, – вампир тускло и безнадежно усмехнулся. – Такое обычно в книгах бывает – неудачно упал и ровнехонько головой об угол стола или валун какой... Кэндалу не повезло вдвойне: сначала он упал на грабли, потом получил обломком ручки этих самых грабель в сердце. Классический вариант. Дело было возле конюшни, которую меня в качестве наказания – я опять вел себя неподобающим для слуги образом, – послали убирать. Кэндал заявился туда, принялся издеваться. Я терпел, терпел, да и, отшвырнув грабли, кинулся на этого выскочку. Мы сцепились. Я знал, что сильнее изнеженного хлюпика, и потому даже надеялся победить и пусть меня выгонят из поместья Милтон – зато, думал, уйду счастливым и отомщённым. Идиот... – Борей устало рассмеялся. На собеседницу он по-прежнему не смотрел, словно рассказывая историю самому себе, в тишину пустой комнаты. – В какой-то момент Кэндал упал и ухитрился приземлиться животом на злополучные грабли. Как и любого здорового вампира, его это не убило. Он вскочил, выдернул их из своего тела, разломал черенок о колено и с одним обломком бросился на меня. Мне удалось вырвать палку... Сейчас я даже вспомнить не могу, каким образом попал обломком ручки ему в сердце. Но попал. Не успел я опомниться и сообразить, что же произошло, как вокруг меня собралась куча невесть откуда взявшихся свидетелей – где они все были буквально минуту назад? – и единственным вампиром, готовым защищать меня до конца, оказалась мама. Впрочем, кто слушал стенания бедной женщины? Мама унижалась так, что мне хотелось добровольно насадить себя на орудие убийства, лишь бы не видеть, как она валяется в ногах отворачивающихся от неё Милтонов. Пока они мучительно решали, тишком меня прикончить или всё-таки не устраивать себе проблемы с Советом и разобраться с убийцей наследника посредством законного суда, мать отправилась к нашему дальнему родственнику, живущему отшельником в полузаброшенном родовом замке где-то в южных провинциях земель единственных. Он-то меня и спас с одним условием – как только меня освободят, я должен немедленно раствориться на просторах Аиды и никогда не показываться вампирам в целом и Милтонам в частности. Что я и сделал.
Мужчина умолк. Дикарка тоже ничего не говорила – да и что тут можно сказать? Разве что неожиданно напомнил о себе материнский инстинкт, призывающий обнять, утешить и ободрить несчастного, запутавшегося ребенка. Пусть бы этому ребенку и было около двух веков, а может, и больше.
– Следующие несколько десятилетий я творил что хотел, и единственной моей проблемой было только вечное отсутствие денег, – внезапно продолжил рассказ Борей. – Наконец я решил, какого демона, спасший меня родственник хоть и немного безумный, но всё же лорд и чем я, какая-никакая родня, хуже? Раздобыл одежонку поприличнее, объявил себя высокорожденным и начал просачиваться на светские рауты через заднюю дверь. Годы жизни в поместье Милтонов сделали своё дело – я вполне сошел за поиздержавшегося мелкого аристократа из числа охотников за приданым. Однако юные девицы меня не волновали, куда более полезными оказались веселые вдовушки и скучающие леди, выданные замуж по расчету. Как-то раз я нарвался на авантюристку, тоже выдающую себя за богатенькую леди. Её звали Джульетта – по крайней мере, так она представлялась. Джул не была красавицей в привычном смысле этого слова, но во всей её внешности скользил некий мистический отпечаток потустороннего мира, привлекавший мужчин лучше самой смазливой мордашки. Как выяснилось впоследствии, Джул была демонессой вроде Крейна – из тех, что выглядят как люди. Один идиот её вызвал, и ей так понравилась Аида, что она решила остаться. Именно Джул познакомила меня со Скаром. Некоторое время мы промышляли втроём, а затем Джул надоело наше общество, и она исчезла, прихватив в качестве прощального подарка всю выручку с нашего последнего дела. Горевали мы недолго. – Вампир выдержал паузу, теребя край покрывала. – Вскоре я встретил Гертину. Полагаю, Скар изложил вам эту часть истории.
