Текст книги "Ведьма и вампир"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

– Ты считаешь, я неправа?

– А ты как думаешь, девочка? То ты у Магды училась, с нами разговаривала запросто, а теперь вдруг вспомнила, какая ты знатная дама? Нелогично выходит.

Нора оскорблено надулась.

– Вот-вот. Сердишься. Если ты хотела, чтобы я с тобой согласилась, похвалила и пожалела, надо было предупреждать. Уж прости, у меня сегодня настроения врать нет, так что заходи на следующей неделе, хорошо?

– Вей, а почему дети уходят из дома? – вместо ответа спросила Нора.

– А я откуда знаю? – поразилась вопросу Вейма. – Ты б у Магды спросила, у меня такого опыта не было. А ты, что же, решила, что тебя обидели, и пора в бега подаваться?

– Нет, – очень тихо произнесла девушка. – Я задумалась, почему у людей по-разному выходит. У тебя есть родственники, Вейма?

– Разумеется. Родители и братик, в Раноге живут.

– А ты их видела… ну, после?

– После чего? Как я вампиром стала? Конечно, видела! Ты думаешь, я из дома из-за такой ерунды ушла? Нет, конечно!

– А как же?.. – растерялась Нора.

– Нет, что я теперь вампир, я им, конечно, не рассказывала. Вообще переселилась в университетское общежитие, но не потому, что я проклятая, а потому что так студентам полагается.

– А братик у тебя тоже?..

– Тоже – кто? – рассмеялась Вейма. – Вампир или психолог?

– Оба.

– Нет. Конечно, нет. Никто его не кусал, с чего бы ему в вампира превращаться? И психологом он тоже не стал. Он у меня механикусом, – с гордостью произнесла Вейма. – Скоро тоже Университет закончит.

Нора невольно позавидовала образованному братику вампирши. И Магда, и Вейма, и Лим, и вот теперь неизвестный братик – все они знали и умели что-то важное, полезное и интересное. А она живёт тут в глуши, потому что папенька Раног не любит, и потихоньку дуреет без дела!

– А с чего это ты про уходы из дома заговорила? – вспомнила Вейма.

– Я понять не могла, – смутилась баронская дочка. – А сегодня… Папенька всегда такой добрый… я не думала, что он другим может быть…

– Он и сегодня был добрый, – нахмурилась Вейма. – Ты не знаешь, как злые отцы дочерей уму-разуму учат.

– Да нет… Мне вот слуги рассказывали… Вей, ты знала, что у меня старший брат есть?

– У тебя? – поразилась вампирша. – Откуда мне было знать?

– Есть. На шестнадцать лет меня старше.

– Не может быть! – подсчитала вампирша. – За шестнадцать лет до твоего рождения твоя матушка ещё ребёнком была.

– А он не её сын. Папенькин. Папенька на матушке вторым браком женился. А первый раз – давно очень, ему жену родственники подобрали, – проговорила Нора, опустив глаза на пучки трав, которые увязывала в мешочки. – Она больная была, некрасивая, папенька её не любил. Сына ему родила, а на втором ребёнке умерла. И тот… тоже не выжил.

– Да примет Защитник его душу, – прошептала вампирша. Не ей взывать к Защитнику, но что тут скажешь? Бедная первая баронесса…

– Папенька долго не женился, а потом с матушкой познакомился. Полюбил, и женился. А сын его из дома ушёл. Папенька искал его, но тот к Защитнику подался, а они людей не возвращают. Да и не мог его папенька вернуть – тому уже пятнадцать лет было, мог сам зажить…

– Ему сейчас уже сильно за тридцать будет, – прикинула Вейма. – Ничего себе!

– Папенька и так инквизицию терпеть не мог, а после того – возненавидел. До сих пор не выносит. И имя старшего сына в доме никто не вспоминает. Я даже не слышала… Папенька тогда его наследства лишил… только инквизиторы всё равно за феодалами не наследуют. И тогда же сказал, что всё девочке отдаст, первой же, которая родится. И воспитает по-своему, так, чтобы достойной была. Настоящей баронессой. Матушка тогда меня носила… И папенька слово сдержал, меня наследницей поставил.

Нора подняла голову и перехватила изумлённый взгляд вампирши.

– Да, совсем наоборот с Магдой у меня получается.

– А ты откуда знаешь, что у Магды было? – спохватилась Вейма.

– Она мне о себе рассказывала, – просто ответила баронская дочка. – Сказала, ученица ведьмы должна всё знать о наставнице, чтобы не повторить её ошибок.

– Знаешь-ка, Нора, – не выдержала вампирша, – тебе придётся выбирать.

– Что? – не поняла девушка.

– А вот что: либо ты знатная госпожа и наследница баронского титула – либо ты ученица ведьмы.

– Разве нельзя всё вместе? – удивилась Нора.

– Можно. Но что-то должно быть главным. Это сейчас Магда тебя только самому лёгкому учит, а когда из Слоновой башни выйдет? Нельзя владеть белой магией и быть чёрствой, гордой или тщеславной. И вот ещё, девочка. Тебе все знания даром даются, а Магда за них душу заложила. И теперь тебя безо всяких условий учит не потому, что ты дочь барона, а потому, что не хочет заставлять через то же проходить, что ей пришлось и предстоит. Помни об этом, когда ведьминскому ремеслу будешь учиться. Очень хорошо помни!

– И ты туда же! – снова надулась Нора.

– А чего ты хотела? Пойми ты, папенька на тебя не со зла ругался, а доброму хотел научить. Раз уж ты его наследница, так умей уважать вассалов, тогда и тебя любить и уважать будут. А ты думала, всё наоборот бывает? И вообще, что это мы разговариваем, когда в замке человек умирает?! А, ну, живо, мешки эти хватай, на лошадь – и в путь! Поговорить и потом можно, а сейчас твоя помощь нужна! Ну!

Напуганная криком всегда такой мирной и приветливой Веймы, Нора послушно похватала все отобранные травы и помчалась к дожидающейся снаружи лошади, совершенно забыв, как её перепугала предыдущая скачка. Ну, тут ещё и вампирша постаралась…

Глава двенадцатая. Лечение (продолжение)

На папенькин двор Нора въехала ни жива, ни мертва. Слуги помогли девушке слезть с лошади и тут же передали просьбу ведьмы, она же приказ отца – немедленно идти на кухню и руководить приготовлением нужных настоев и отваров. Нора в глубине души даже обрадовалась – хоть так получится освободиться от неотвязных мыслей о том, как же все эти травы толочь, заваривать и настаивать. До её впечатлений о поездке, казалось, никому не было дела. Обиженная пренебрежением девушка не заметила, как на секунду отлучившийся Лим скользнул по ней взглядом, помогая привести мысли в порядок. Нет, не тому его учили наставники в Университете! И вампиры тоже помощь людям не жалуют. Но сейчас действительно некогда возиться с чьими-то истериками, мало ему перепуганной Магды!

Психологи немного перестарались – когда Нора добралась до кухни, она уже совершенно не соображала, что делает, и помнила только рецепты необходимых лекарств. Барон тем временем выслушивал от главного конюха слёзную просьбу не доверять дочери хороших коней – чуть не уморила животину, до того лихо скакала!

Вскоре в замке только и разговоров было о беспечной ведьме, которая истратила такое ценное заклинание на никому не известного бродягу. Нет, чтобы для барона поберечь! До Магды эти пересуды не дошли – она практически не выходила из комнаты больного. Если бы не Лим, она бы, наверное, ничего не ела бы и не ложилась спать. Вампир, тоже неотлучно присутствовавший при лечении, что-то говорил о разрушительном воздействии вины и об аутоагрессии, но ведьме было недосуг прислушиваться. Никто больше к инквизитору не допускался – Магда панически боялась, что их обман будет разоблачён. По мнению вампира, Крам вовсе не нуждался в таком усиленном внимании, но кто будет спорить с влюблённой женщиной? Оставалось только усыплять ведьму, когда она начинала валиться с ног от усталости, да силой заставлять отвлекаться от лечения на еду. Вампирской силой, естественно.

Вейма во всём этом не участвовала. Больные внушали вампирше отвращение, к тому же с лица Крама ещё не до конца сошли синяки. На плечи психолога легла двойная нагрузка: ей приходилось принимать всех, кто искал помощи ведьмы, и ещё не забывать алчущих психологической поддержки. Хорошо ещё, никто не болел настолько серьёзно, чтобы звать Магду. Сказать, что вампирша уставала – значит, не сказать ничего. Иногда ей хотелось самой добить инквизитора, чтобы и сам не мучался, и другим жить не мешал. Но… Мечты-мечты.

Ненавидела пострадавшего и Нора, которую Магда непрерывно гоняла с мелкими поручениями вроде требования заварить ещё настоя или приготовить компресс. А Лим, ненадолго покидая комнату раненого, ещё и смеялся, мол, юная госпожа самого неприятного в лечении ещё не узнала, куда там возне с травами! К счастью, в подробности практикант не вдавался, поэтому окончательно отвратить будущую ученицу ведьмы от знахарства не сумел.

Ничто не может длиться вечно. Лекарские познания и забота Магды сделали своё дело.

Прошедшие дни Крам не помнил совершенно. В памяти всплывали только кошмары, мучавшие его в бреду. Монстры, принявшие человеческое обличие, судили его и обличали перед Магдой. А ведьма строго смотрела на него и – презирала. Крам бился, кричал, оправдывался, но никак не мог переспорить обличителей. Не мог вернуть доверие девушки. И во сне ему казалось, что лучше пламя ада, чем не прощающий взгляд Магды.

– Жар спал, – услышал инквизитор мужской голос. – Он приходит в себя. Не плачьте, прошу вас!

– Крам, – тихо произнёс в ответ женский голос. – Крам, очнись!

– Магда? – Крам с трудом разлепил веки, попытался повернуть голову на звук… и не смог. Попытался шевельнуться – и это тоже не получилось. – Магда? Что… что произошло?

– Лежи спокойно, – вместо девушки ответил незнакомый юноша, сидевший по другую сторону кровати. – Ты болен.

– Чем?

– Если тебя это порадует – воспаление лёгких. Кризис миновал, жить будешь.

Парень говорил презрительно и жёстко, но инквизитор был слишком слаб, чтобы обращать на это внимание.

– Давно?

– С неделю уже.

– С неделю? Где я? Как сюда попал?

– Ты в замке барона Фирмина, – всё так же пренебрежительно объяснил юноша. – Тебя сюда принесли после того, как нашли на границе его владений.

– В замке?

Крам смутно помнил, что барон Фирмин – последний из всех людей, чьей помощью он мог бы воспользоваться, но почему, осознать не мог.

– Вот именно, в замке.

– Лим! – не выдержала Магда. – Как ты себя ведёшь? Видишь, человеку плохо!

– Вижу. И нисколько ему не сочувствую. Хватит того, что мы с вами его выхаживали!

– Магда?

– Да-да, именно Магда! Если бы не она, тебя давно бы уже хоронили.

– Лим! Замолчи!

– Почему? – удивился парень. – Пусть знает.

– Перестань немедленно! Крам, не слушай его, я вовсе не… то есть я хотела сказать, я всегда… для всех… то есть, мне было совсем не трудно…

– Это заметно, – перебил лепет ведьмы Лим. – Вы на себя бы посмотрели в зеркало! Похудели и осунулись так, будто это не ему, а вам все кости переломали!

– Лим! – вскрикнула девушка и закрыла лицо руками.

Инквизитор медленно соображал. Он был слишком слаб, чтобы толком понимать то, что ему говорят, а уж перебранку ведьмы и смутно знакомого парня и вовсе не в состоянии был осмыслить. Но кое-что он уловил.

– Переломали? Кто? Когда? Я не помню…

– Тебя нашли возле границы владений барона Фирмина, – неохотно объяснил Лим. – Ты был зверски избит, да вдобавок ещё и раздет. Стражники решили, что тебя ограбили и принесли сюда, чтобы помочь и узнать, кто это сделал. Но, пока соображали, у тебя открылось воспаление лёгких. Доволен?

– Неделя…

– Примерно. Девять дней.

– Переломы? Но… где?..

Парень странным образом понял инквизитора с полуслова.

– Переломы Магда излечила своей ворожбой. А теперь хватит вопросов, спи!

Инквизитор хотел запротестовать, но под взглядом Лима закрыл глаза и покорно уснул.

– Зачем ты так, Лим? – тихо спросила ведьма. – Он же еле выкарабкался, только в себя пришёл…

– Зачем надо, – недовольно проворчал практикант. – Я жалею, что сам его не…

– Тш-ш! Замолчи немедленно!

– Ну ладно, ладно. Но любезничать с каждым инквизитором не собираюсь. Довольно того, что я помогал вам его с того света вытащить. И, если хотите знать – там ему самое место. Пополнил бы армию Защитника и не мешал мирным прокл…

– Молчи!

Инквизитор постепенно выздоравливал. Когда ему стало немного получше, он понял, что лежит в небольшой, полутёмной комнате на старенькой кровати. По обе стороны от кровати стоят скамьи, на которых сидят его врачеватели, готовые, чуть что, прийти на помощь. На этих же скамьях они и спали.

Ещё немного оправившись, инквизитор заметил, что Магда и Лим избегают оставаться с ним наедине и почти никогда не покидают комнату. Или делают это, пока он спит. И уж совсем никогда не оставляют его одного.

А ещё никто, кроме них, к нему не заходит. Слуги приносят еду и лекарства к дверям, а там её забирает Лим. Передаёт Магде плошку с бульоном, осторожно приподнимает пока ещё беспомощного инквизитора и помогает кормить.

Потом Лим заносит еду для ведьмы и только потом – для себя.

Возникало предположение – его то боятся, то ли прячут, то и то, и другое.

Отношения между ведьмой и её помощником казались более чем холодными. Магда то и дело шпыняла Лима, а он огрызался, сохраняя только видимость почтительности. На самого Крама парень смотрел зло и враждебно, а вот во взгляде девушки при тусклом свете колдовского огня мелькало неясное чувство вины, забота и нежность.

Оказаться в замке того самого барона, против которого собираешься бороться было бы верхом глупости, решись инквизитор на это сознательно. Но он не выбирал, куда его отнесут. Сознают ли опасность Магда и Лим? Наверное, сознают, раз прячут в этой комнате. Но какая это может быть опасность? Не может же барон, известный деятель Ассамблеи, убить попавшего к нему в руки инспектора инквизиции. Или может?

Но знает ли барон, кто он такой? Если его нашли на земле раздетым…

Крам пробовал расспрашивать Магду в те редкие минуты, когда они оказывались наедине. Бесполезно – девушка только рыдала и просила не говорить с ней на эту ужасную тему. Расспросы Лима дали много больше. Он охотно, хотя и зло, расписал все обстоятельства обнаружения инквизитора стражниками. Если он не солгал… но ведь он и при Магде это говорил… но ведь и Магда может замышлять против него… нет, только не Магда!

Если парень не врал, барон не знает, кто он такой. Это и хорошо, и плохо. Пока он неузнан, он в безопасности под покровительством крупного феодала. Но когда он выздоровеет и должен будет приступить к своим обязанностям… чем он докажет своё право?

– Ты нескоро встанешь на ноги, – в ставшей уже привычной манере отвечать мыслям инквизитора до того, как тот произнесёт их вслух, сказал Лим. – С воспалением лёгких месяц до полного выздоровления проваляешься. А уж переломы вообще за год радуйся, если срастутся.

Крам застонал. Тело едва повиновалось ему. Ворожба ведьмы избавила его от боли и, как утверждал Лим, закрепила сломанные кости в одном положении. Но каждое движение ему давалось с огромным трудом и не только из-за слабости. Суставы просто отказывались сгибаться. На то, чтобы оторвать голову от подушки, уходило столько сил, что инквизитор предпочитал просить об этом или ждать, когда врачеватели догадаются сами о его желаниях. Что удивительно – они догадывались. Магда не сводила с него глаз, угадывая его потребности по едва намеченным движениям. А Лим вообще понимал инквизитора, даже не глядя на него. Просто подходил и помогал изменить положение, поправлял одеяло, подушку и тому подобное. И даже выдворял ведьму из комнаты в те минуты, когда Крам предпочёл бы, чтобы девушка его не видела. За это инспектор инквизиции был готов простить парню вечно недовольный вид и презрительный тон. Крам мучительно стеснялся своей беспомощности и необходимости принимать помощь ведьмы, которую так недавно собирался отправить на суд и костёр.

Мало-помалу отступала жестокая слабость. По мнению Магды, от воспаления лёгких её пациент скоро вылечится, а вот подвижность к нему вернётся нескоро. Лим осмелился с ней не согласиться и высказал предположение, что при абсолютной фиксации костей в нужном положении, инспектор должен хоть как-то, но двигаться. А если у него не получается – то исключительно потому, что отвык за долгое время безделья… простите, болезни.

Магда вышла из себя и, не будь они в комнате больного, наговорила бы парню кучу гадостей. А так она очень злорадно предложила Лиму заняться возвращением инквизитору подвижности.

– Магда! – тут же сдал позиции парень. – Опять?! Я вам, кто, лошадь?

– Лошадь-лошадь, – проворчала девушка. – Не отлынивай, а то Вейме пожалуюсь.

Кто такая Вейма, которую уже несколько раз вспоминали врачеватели – и всегда грозили ею друг другу – Крам не успел спросить, потому что парень наклонился над ним, откинул одеяло и как-то очень легко поднял с кровати.

– Осторожней, ты, медведь! – закричала ведьма.

– Вот уж в чём никогда не был замечен, – хмыкнул Лим. – Не оборотень, чай.

– Лим!

– Да перестаньте вы волноваться. Когда это я бывал неосторожен? Можешь на меня опереться, – обратился он уже к Краму.

Инквизитор не то, что опёрся, он буквально повис, поддерживаемый невероятно сильными руками парня. Откуда у щуплого парнишки такая силища? Или это инквизитору кажется, потому что он ослабел за время болезни?

– А теперь попытайся сделать шаг, – потребовал Лим. – Давай, пробуй, я тебя держу, не упадёшь. Просто шевельни ногой. Вот, видишь, получилось. А теперь – ещё шаг. И ещё. А вы сомневались!

Когда комната была исхожена вдоль и поперёк, Крам обнаружил, что его раздражают плотные занавески на окнах и что он соскучился по солнечному свету. Врачевателей его просьба удивила, но занавески были раздёрнуты. Полумрак комнаты особенно светлее не стал.

– Вечер сейчас, – сообразил Лим. – Да и днём в комнаты на этой стороне немного солнца попадает. Придётся тебе потерпеть.

Но инквизитор внезапно закапризничал. Лежание в темноте его основательно утомило. Ему хотелось на воздух, на солнце. Комната напоминала ему склеп, а стоило представить себе год в этих стенах…

– Я вполне в состоянии выйти на двор.

– Ты? – расхохотался парень. – Да ты сам и выползти не сможешь!

– Лим, немедленно прекрати издаваться! Крам, душа моя, ну куда ты пойдёшь! На какой двор! Тебе же нельзя туда!

– Нельзя? – уцепился за возможность внести ясность в так долго мучавший его вопрос инспектор. – Почему нельзя? Мне грозит опасность?

– Как ты можешь так говорить! – возмутилась девушка. – Какая может быть опасность, когда мы рядом?

– А почему ты прячешь меня от людей? Почему ко мне ни разу не зашёл барон?

– Ты хочешь его видеть? – растерялась ведьма.

– Нет. Но ведь он должен был расследовать нападение!

– Он расследовал, Крам. Только никого найти не удалось. А ты… ты же говорил, что ничего не помнишь! Я ведь спрашивала…

– Не помню, – подтвердил инквизитор.

– Ну, вот видишь! Я передала барону, что ты ничего не знаешь, и тебя не стали беспокоить. Ты ведь на ногах не стоишь, какие тут расследования!

– Думаю я не ногами, – упрямо ответил Крам. – И разговариваю тоже.

– Не переживай, черепушка у тебя тоже была проломлена, – вмешался Лим. – Видать, последние мозги-то и вытекли.

– Лим!

– Да что вы мне всё рот затыкаете? – рассердился парень. – Как таскать – так я, а как говорить – молчи?

– Лим, ты сам не понимаешь…

– Что у меня с головой? – ошарашено спросил инквизитор.

– Пусто у тебя в голове! – зло ответил парень, но под укоризненным взглядом ведьмы немного смягчился. – Ударили тебя. Сильный удар, но ничего страшного. Давно уже зажил, даже следа не останется.

– Ты выздоровеешь, Крам, обязательно выздоровеешь, – почему-то с мольбой произнесла Магда.

– Почему ты прячешь меня здесь? – вернулся к своему вопросу инспектор.

– Вот заладил! Пойми, чудак-человек, Магда тебя сразу узнала, остальные – нет. Тебя тут видели хорошо, если мельком, к барону ты не заходил. Ехал тайно, о визите своём не сообщил. Мы не знали, стоит ли всем вот так сразу рассказывать, что Магда собирается на инквизитора все силы угробить.

– Меня хотят убить? – на удивление спокойно спросил Крам.

– Не говори так!

– Хотят, как не без этого. Хотя бы те, кто тебя ограбил, – ответил Лим. – Ты думаешь, так сильно бьют, да голым бросают для того, чтобы здоровее стал?

Магда от этого почему-то поменялась в лице, а парень продолжал:

– Но, разумеется, не барон. Он и не знает о твоём существовании. И, конечно, ничего тебе не сделает. Понимаешь, инквизитор, ни-че-го. Вообще. Убивать бы не стал, но и спасать – тоже. Даже Магде бы запретил. Разве может слуга Защитника лечиться у проклятой ведьмы, а, инквизитор? Это ведь ты сейчас такой тихий, пока беспомощный. А после будешь орать, что тебя осквернили мерзким колдовством.

– Лим!

– Скажете, я неправду говорю?

Магда медленно покачала головой. Она верила Лиму, она считала Крама неблагодарным чудовищем. Это было страшно, это походило на кошмар, который мучил в бреду. Вот где он видел этого парня – во сне! Наверное, они с Магдой спорили из-за него во время болезни, вот в память и врезалось…

Лим почему-то поморщился и пристально взглянул на инквизитора. Воспоминания о кошмарах тут же отступили, уступив место более важным заботам.

– Но теперь-то чем барон может мне навредить?

– Тебе – не сможет. А Магде тут ещё жить да жить.

– Лим, помолчи! Крам, если ты не боишься, обо мне не думай. Я… я найду, что сказать. Если тебе нужно на воздух – мы тебя осторожненько выведем. Лим!

– Я решительно против, – пробурчал парень, но больше спорить не стал.

До двора Крам добрался с трудом – и это если учесть, что шёл-то Лим, а Крам тряпкой висел на нём. Магда шла рядом, изредка цепляясь за парня. Трёхнедельное заточение сказалось на девушке далеко не лучшим образом: она и сама ослабела за это время. Наверное, Лим был прав, когда настаивал, чтобы она больше ела, спала и вообще отдыхала. Но ей тогда попросту не хотелось…

Отдохнув, Крам с помощью Лима двинулся в обход двора. Цель была поставлена явно чрезмерная, и парень тихонько ворчал, что ему уже надоело таскать на себе всяких там служителей Защитника. Это он еретик или во владения барона Фирмина все ненавидят инквизиторов? А, может быть, и Защитника? Недаром тут ведьма прижилась…

Мысли Крама прервал громкий голос:

– Ба, госпожа ведьма! Вот кого выхаживала, а мы-то гадали! Встретила своего квизитора?

Тирий – так, кажется, звали стражника, который прогнал его в тот, первый приезд…

– Добрые люди уже не знают, какому святому молиться, лишь бы к делу вернулась, а ты с квизитором возишься! – выговаривал стражник девушке. – И Лима припрягла, Вейму одну бросили! Уж как она без вас одна мучается – не сказать словами! А ты! Нашла на кого ворожбу да время тратить – на квизитора! Очень он тебя отблагодарит, когда сам ходить сможет!

Крам увидел, как двор пересёк человек с эмблемой шерифа, подозвал болтливого стражника и они вместе ушли. А вскоре Тирий вернулся один и передал приказ барона вернуть квизитора в комнату, а ведьме и психолуху немедленно отправляться к его милости. И добавил, что Вейму уже позвали.

До комнаты Крама попросту донесли. Осторожно уложили на кровать, устроили поудобней и слёзно попросили ждать и не волноваться. То есть Лим, оказавшийся тем самым загадочным психолухом – и вовсе он не адский дух, а обыкновенный человек! – уложил и устроил, а Магда просила. А после Лим пронзил уставшего инквизитора своим особенным взглядом и посоветовал поспать, пока за ним не придут. И уставший от прогулки Крам почувствовал, что действительно хочет спать.

За дверью он услышал тихие голоса – это заступали на караул стражники. Раньше их не было. За окном раздалась пара приказов.

В замке его действительно боятся, понял инквизитор и уснул.