Текст книги "Ведьма и вампир"

Автор книги: Наталья Авербух

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

– Говори, – нарушил ожидание председатель Совета. – Но сначала назови своё имя.

Этого требовали приличия, о юноше здесь все знали всё и немного больше: бароны имеют обыкновение задолго до Ассамблее собирать максимум информации о тех, с кем им придётся тут встретиться.

– Моё имя – Агап, я сын герцога Авксения, – представился юноша. Сидящий рядом отец встал, поклонился собранию и сел на своё место. – Что касается претензий герцога Криспа, то, сеньоры, я прошу вас обратить ваше благородное внимание к закону о земельных владениях, их передаче в дар, в награду, в наследство или в аренду. В законе ясно говорится, что брак двух людей благородного происхождения может сопровождаться передачей во владения мужа земельного имущества. В таком случае упомянутое имущество супруги может быть, а может и не быть обменено на равное ему имущество по соседству с владениями мужа. В любом случае, состоялся обмен или нет, муж получает доходы с этого имущества и тратит их по своему усмотрению. Пока жива упомянутая супруга и пока живы её дети, муж не имеет права отдать или продать упомянутое имущество по какому бы то ни было поводу и за какую бы то ни было плату. Отдано имущество может быть только в качестве приданного их общей дочери или под управление – но не во владение! – их общему сыну при жизни родителей. Также супруги могут назначать управляющего из числа своих вассалов или иных людей, проявивших соответствующие способности. В случае смерти супруги имущество считает принадлежащим её общему с мужем потомству, однако в их распоряжение может быть отдано только после смерти отца.

– Вы хотите сказать, молодой человек, – спросил председатель, – что земли отойдут к герцогу Криспу только после смерти барона Фирмина? Но ведь он не просто пережил супругу, он взял другую жену!

При этих словах герцог Крисп метнул злобный взгляд сначала в сторону председателя, потом юноши, а после барона.

– Мне очень жаль выражать своё с вами несогласие, господин председатель, – отвечал Агап, – но закон недвусмысленно указывает на то, что родственники покойной жены – да пребудет над ней милость Защитника! – не имеют ни малейших прав на её приданное и, если она не оставила потомства, все принесённые ею земли отходят в собственность мужа. Второй брак закон не считает поводом для изменения данного имущественного порядка.

Председатель, которому всё это было известно и самому – он не собирался лично озвучивать столь опасное для отношений с могущественным герцогом знание – согласно кивнул. Агап великолепно всё разъяснил, на голосовании только прямые союзники герцога Криспа могут не согласиться с решением будущего герцога, чем выкажут себя упрямцами и дураками. Союзники барона и не определившиеся в своём решении феодалы вполне удовлетворятся предложенным решением.

– Моя сестра не умирала, не оставив потомства, щенок! – заорал герцог Крисп. – Как твой папаша плясал под дудку этого негодяя, так и ты теперь! У меня есть племянник! И он имеет права на наследство своей матери!

– Мне очень жаль, сеньоры, – игнорируя обидчика, заявил Агап, – что в этом собрании благородных людей сравнивают с балаганными шутами, приписывая им умения, которыми эти люди не обладают. И мне очень жаль слышать из уст почтенного человека недостойные его положения слова. Я разъясню другие положения обсуждаемого закона. В случае, когда принесшая мужу земельное имущество жена умирает, оставив потомство, а муж вступает во второй брак, закон приписывает обеспечить жизнь детей от первого брака доходами от упомянутого имущества в той мере, в какой они покрывают необходимые для существования нужды. Также закон требует выделить с земель подобающее приданое дочери от первого брака и позволяет, но не приписывает передать имущество в управление сыну. В случае, когда неповиновение уже взрослых детей огорчает их отца настолько, что он вынужден отречься от потомства, эти дети не могут рассчитывать на управление имуществом покойной матери при жизни отца – только на самую скромную ренту.

– Но мой племянник не получает даже её!

– Более того, сеньоры, – как ни в чём ни бывало, продолжал Агап, – закон гласит, что служитель Защитника разрывает все предыдущие связи и обязательства. Его отношения – в том числе касающиеся денег или имущества – с родными зависят исключительно от приязни между ними, а также от разрешения стоящих выше его служителей. Все мы знаем, что племянник благородного герцога Криспа, решив посвятить себя служению Защитника с оружием в руках, вызвал неудовольствие своего отца и, несмотря на просьбы и увещевания, с которыми барон Фирмин обратился к непокорному чаду, отказался покинуть своды монастыря. Этим деянием он потерял свои права на ренту с земельного имущества, которое его мать принесла его отцу в качестве приданого. Будучи служителем Защитника он не имеет прав на эти земли и после смерти своего отца. Таким образом, приданное сеньоры Клары является неотъемлемым имуществом барона Фирмина и может быть передано им в качестве наследства его потомству от сеньоры Нонны, теперешней супруги барона Фирмина.

«Как у него только воздуха хватает? – обратился Лим к Вейме. – Я бы не смог выдать такую тираду и не запыхаться».

«Тренировался дома» – предположила вампирша.

«На крестьянах» – беззвучно хихикнул вампир.

– Ты, щенок! – проорал герцог Крисп. – Ты не смеешь лишить моего племянника наследства.

– Благородные сеньоры! Я взываю к вашей справедливости! Разница в возрасте не позволяет мне требовать ответа, который удовлетворил бы мою честь и честь моего рода. Моё положение также не позволяет мне скрестить мечи ни с кем другим, кроме обидчика, если он во всём равен мне по происхождению. Однако я обращаюсь к вам с просьбой прекратить оскорбления, которыми меня осыпает герцог, пользуясь своей безнаказанностью.

– Господин герцог! – потребовал председатель. – Извольте извиниться перед сеньором Агапом!

– Или что? – злорадно выкрикнул скандалист.

– Или мне всё же придётся вас вызвать, сеньор, – холодно ответил юноша. – А если разница в возрасте покажется вам чрезмерной, вместо меня выступит мой благородный отец.

Благородный отец, несмотря на достаточно почтенный возраст и наличие взрослого сына, отличался крепким телосложением, внушительной шириной плеч и привычкой вести беседу с помощью оружия, а не языка. Сын, пока ещё менее массивный, чем герцог, мало уступал ему в силе и заметно превосходил умом. Что касается герцога Криспа, то его род никогда не славился здоровьем и крепостью. Некогда хороший воин, этот старый уже человек был в достаточной мере скован сопутствующими возрасту болезнями. Он мог отказаться от поединка с юношей, но не с Авскением. Несмотря на то, что между Криспом и Авксением лежала внушительная разница в пятнадцать лет, второй герцог считался здесь не меньшим стариком, чем оскорбитель Агапа, ведь он собирался уступить сыну место в Ассамблее.

– Я… приношу свои извинения, – принуждённо проговорил Крисп. – Я… вовсе не собирался нанести оскорбление… столь… столь талантливому… хм… юноше.

– Извинения приняты, – отчеканил Агап.

– Не желают ли сеньоры вынести другие вопросы на общий суд? – спросил председатель. Никто не ответил, тогда члены Совета попросту поднялись, поклонились собранию – бароны поднялись и поклонились в ответ – и вышли.

– Что такое? – удивилась Вейма.

Нора тоже заозиралась по сторонам, Лим, который непрерывно вслушивался в чужие мысли и эмоции, только улыбнулся, Магда была слишком поглощена своими раздумьями. Вампирше ответил барон:

– Совещательная часть закончилась, сейчас будет почётный пир, вы приглашены как мои гости.

– Вот это всё? Вся Ассамблея? – удивилась Нора.

– Нет, не всё. Идёмте, не стоит тут сидеть.

Крам в сопровождении Вира вышел из зала почти сразу же за членами Совета, вскоре к выходу за ними потянулись инквизиторы. Вежливо пропустив служителей Защитника – все старались держаться от них подальше – бароны оживились, загомонили и тоже принялись покидать зал, не особенно соблюдая порядок знатности.

Глава четвёртая. Почётный пир

Предоставленное для трапезы помещение не уступало совещательному, только вместо ступеней, скамей и навесов, там стояли длинные столы, уставленные всевозможными яствами.

– Сюда! – закричал герцог Авксений. – Фирмин, сядь со мной, ты и твои гости.

Барон кивнул и подошёл к столу, занятому для них герцогом. Только на почётном пиру Ассамблее феодалы вели себя примерно так же, как простолюдины в таверне – садились каждый кто где хотел, ели, пили и болтали от души. На всех других общих празднествах было принято размещать гостей по чину, самых уважаемых и знатных – на лучшие места, феодалов попроще – пониже и похуже и так далее. А главное, там распоряжались устроители праздника, тогда как на пирах Ассамблеи – кто хотел. Из приглашённых, конечно.

– Садись! – запросто предложил герцог. – Ты рядом со мной, а молодежь пусть друг с другом побеседует. Видал, какого я сына вырастил! Юрист!

Барон молча кивнул. Он вспомнил, как давным-давно, когда он был немногим старше этого мальчика, а герцог едва перевалил совершеннолетие, они впервые встретились в такой же трапезной. Пятнадцать лет считаются достаточно зрелым возрастом, чтобы спихнуть ребёнка в брак или свалить на него непосильное бремя наследства, юный герцог был немного постарше, но всё равно очень молод и испуган, оставшись на свете круглым сиротой. Барон в некотором роде взял мальчика под свою опеку, и герцог голосовал только и исключительно вместе со старшим другом, хотя официально это Авксений считался покровителем независимого барона. А после герцог приехал погостить, увидел Донату – дальнюю родственницу и воспитанницу в доме барона, восхитился её умом и рассудительностью, не говоря уже о красоте девушки. Она восхитилась его внешностью, силой, готовностью смотреть ей в рот и впитывать каждое слово, не говоря уже о герцогском титуле и владениях…

И брак их был счастливым. Счастливым и разумным – об этом позаботилась Доната. Поначалу она воспринимала преклонение мужа перед её дальним родственником как должное, потом возмутилась, но ей хватило ума понять: барон свято блюдёт их общие интересы, а она, при всех своих положительных качествах, неизменно отстаёт от родича на десяток с лишним лет. Лет, проведённых в управлении владениями и политических интригах. Доната смирилась и приняла авторитет Фирмина как нечто основополагающее в своей жизни. А теперь она вырастила сына. Сына, который заменит отца и явно не нуждается в опёке при первых политических шагах. Юрист. Самоуверен и нагл. И на Нору заглядывается…

– Я не рассказывал тебе эту историю? – как ни в чём ни бывало продолжал герцог. – Рассказывал. Но твои гости, ручаюсь, в жизни такого не слышали! Представьте, – обратился он к проклятым и Норе, ничуть не смущаясь разнородностью компании, – ему только пятнадцать исполнилось, как он сбежал! Жена в слёзы, слуги с перепугу попрятались – куда мальчишка делся, зачем сбежал? Будто ему дома плохо было! Я на коня – и в Раног. Может, тамошние маги помогут. Приезжаю в Раног, они мне погадали, указали постоялый двор – настоящую дыру. Я туда – выбить дурь из мальчишки! Прихожу – сын в горе, чуть не плачет. Он в Университет поступал, а его не взяли.

– В Университет? – перебила Нора звонким голосом.

– Да, сеньора, в Университет, никак не меньше. Оказывается, мал ещё. Я туда – как так? Взрослый парень, отцов наследник, какое там мал? Ничего не знаем, в пятнадцать лет не берём. Да и на экзаменах ваш сын провалился. Я опять к нему. Вот что, говорю, сын. Не знаю, что тебе там понадобилось, но так не пойдёт. Для любого боя своё оружие нужно, а отступать не годится. Мы с тобой здесь поживём, мать, если хочешь, выпишем, наймём тебе лучших учителей. Когда ты для них дорастёшь до поступления – сдашь все экзамены и будешь у них учиться! В Университете! Чем мы плохи? Горожан берут? Детей лавочников берут? Нищих совсем ребят берут? Моего сына тоже возьмут!

– А дальше? – спросила Нора, которая слушала с открытым ртом.

– А что дальше? Если этот мальчик берётся за дело – за ним никто угнаться не может! Два года он как проклятый копался в книжках, постигал всю премудрость, какая только есть в Раноге. И поступил! И выучился! Лучше всех выучился! Юрист теперь!

Счастливый отец совсем забыл, что незадолго до совершеннолетия сына строго-настрого запретил мальчику поступать в Университет, в котором учатся одни горожане. Что ехал в Раног, готовый тащить мальчишку силой домой и там задать негоднику первую в жизни настоящую трёпку. Это было неважно. Главное – его сын поставил перед собой цель и добился её.

– Лучше всех, – зачаровано повторила Нора. Ей об образовании приходилось только мечтать – дочери феодалов обучались только дома, под неусыпным присмотром родителей. И то дальше рукоделья умения таких девушек обычно не доходили. Норе повезло с отцом – тот позволил ей, пусть дома, но учиться по-настоящему интересным вещам. – Лучше всех…

– Батюшка преувеличивает, – скромно возразил Агап.

– Не перечь отцу! Я лучше знаю! Фирмин, садись. Агап, уступи место барону!

Агап поспешно вскочил, досадуя про себя, что не сделал этого раньше, при появлении Норы. Но девочка его неловкости не заметила.

– Так ты учился в Университете? – заинтересовался Лим.

– Да, – степенно ответил Агап. – В юридическом колледже.

– А мы с Веймой в колледже знаний о человеке. Она уже выпустилась, а я заканчиваю. Мы психологи.

– Да, я слышал. Очень рад.

Лим немного помолчал, переводя взгляд с восхищённой Норы на Агапа. Подумал.

– Между студентами и выпускниками Университета существует братство, – заявил вампир. – Университет объединяет людей больше, чем разделяет рождение!

Агап, в свою очередь, обвёл глазами собеседников. Вейма и Лим с каким-то азартом ждали реакции молодого феодала, Магда была задумчива, а Нора сияла от радости встречи с выпускником – подумать только! – Университета, о котором столько слышала от друзей. Агап принял решение. Он кивнул.

– Я не забыл учёбы и рад встретиться с собратом.

Вампир нахально протянул руку для пожатия.

– Все, кто хранит в памяти университетские годы, равны друг перед другом!

Вейма поморщилась – практикант несколько переигрывал. Зато Агап просто остолбенел от такой наглости. Да, он готов был вести себя вежливо с гостем барона и студентом Университета, но пожимать руку простолюдину…

Пауза затягивалась, Нора начинала удивлённо моргать, и Агап принял второе решение. Пусть знает, студентишка, чем отличается рука рыцаря, привыкшего к мечу и сражениям, от руки жалкого горожанина, который ничего тяжелее пера никогда не сжимал. Вон, все пальцы в чернильных пятнах. Писарь!

Руки юношей встретились. Лим покорно дал собеседнику продемонстрировать всю силу рыцарского пожатия, после чего принялся давить сам. Медленно. Осторожно. Доброжелательно глядя в глаза. Он был более чем в десять раз сильнее и не собирался наносить герцогёнку серьёзных повреждений. И несерьёзных – тоже. А вот немного проучить…

Агап никогда в жизни не сталкивался с настолько превосходящей силой. Со стороны казалось, что этот проклятый студент даже не напрягается – и между тем он постепенно раздавливал в своей «слабой» лапке руку молодого феодала. Ещё немного – и Агап запросил бы пощады, но тут Лим уловил исходящую от Норы укоризну. Девочка прекрасно знала, кем являются её друзья, и посчитала состязание нечестным. Вампир разжал хватку. Агап ошарашено уставился на покрасневшую руку. Ему казалось, она должна быть полностью раздавлена…

«И не стыдно тебе?» – возмутилась Вейма.

«Мне?! Почему?! Что я сделал?!»

«Сам не понимаешь?» – ещё сильнее возмутилась вампирша и обрушила на практиканта воспитательную тираду – мысленно, разумеется. Но Лим, не вдумываясь в полезные для своей нравственности слова, подтолкнул начальницу в спину и заявил, мол, если в Университете учатся и мужчины, и женщины, то разницы между ними и нет. Так что будет только справедливо, если Агап обменяется рукопожатием и с ней – в залог студенческого братства. Агапу было уже терять нечего, он протянул руку вампирше. Вейма, поглощённая воспитательным процессом, машинально ответила, тут Лим вклинился в её мысли с энергичным приказом: «Крепко!»

Агап чуть не взвыл, получив от хрупкой тоненькой девушки пожатие, по силе превосходящее мужское – пусть и ненамного. Во-первых, не ожидал, во-вторых, измученной Лимом руке было больно.

Вейма заслужила второй укоризненный взгляд Норы и мысленно ответила практиканту подзатыльник.

Словами такого не воспитаешь.

– Прошу к столу, – пригласил Агап, немного придя в себя после демонстрации студенческого равенства. Он на всю жизнь закаялся презирать телесное развитие горожан – по крайней мере, тех, кто учился в Университете. Когда все уселись – Нора рядом с батюшкой, рядом с ней Агап, за ним Лим и Вейма с Магдой, – сын герцога достаточно пришёл в себя, чтобы предложить выпить за студенческое братство и образование как таковое.

– Это хорошо, сын, – вмешался Авксений, – но здесь не подают вина. Запрещено.

– Не подают? – поразился Агап. – А как же…

Он потянулся к наполненному красной жидкостью графину, поднёс к лицу, понюхал…

– Морс!

– Ну да, – согласился герцог. – В прошлый раз подавали яблочный компот, а я терпеть не могу сушённые фрукты. Так что сегодня нам повезло.

– Но с чем связано столь странное правило? – спросила Магда. Она не помнила, чтобы её отец, да и барон Фирмин тоже, обходились без горячительных напитков за трапезой. Иногда скверное, иногда разбавленное – это, конечно, позволял себе только отец Магды, не барон, – но вино было всегда. Знатные люди без него за стол не садятся!

– Обычай, – пояснил герцог и опрокинул кубок с морсом так, словно пил что-нибудь покрепче.

– Что за обычай, сеньор? – заинтересовалась Нора.

– Лет триста назад, – охотно ответил Авксений, – когда все бароны враждовали друг с другом и ни с кем не советовались, один из них затеял большой турнир. Хотел победить всех остальных и стать самым главным! Ха! – Герцог опять приложился к кубку. Фирмин встревожился – уж не схитрил ли его покровитель и друг и не напивается ли втихомолку? – Они съехались на большое поле, расставили шатры подальше друг от друга и назначили бой. А до того затеяли пир – показать своё благородство и щедрость.

– И что? – заинтересовалась уже и Вейма.

– И напились! – отрезал герцог. – А спьяну решили, что лучше друг друга у них друзей нет и быть не может, и будут они теперь друзьями до самой могилы. Наутро протрезвели, хотели драться – но кто-то припомнил вчерашние клятвы, слово за слово… – Герцог опустошил кубок и снова его наполнил.

– И?.. – Теперь уже не выдержала Магда.

– Клятвы пришлось оставить, союз всех со всеми – тоже. Но тогда и пошёл обычай на Ассамблеях до голосования не пить. Чтобы не ходили слухи, мол, бароны спьяну решения принимают!

Проклятым оставалось только переглянуться. Решение об объединении крупных феодалов было наиболее разумным из всех, принятых за всю историю существования страны. Может, их стоит почаще спаивать?

– А что было раньше, сеньор? – спросила Нора. – До того турнира?

– Ничего не было, – ответил герцог, надолго прикладываясь к кубку. – Кучка враждующих феодалов, войны, конфликты и редкие перемирия.

– А ещё раньше? – не отставала девочка. – Как они образовались, почему одни бароны, другие графы, а…

– Не знаю, – сознался герцог, вновь беря за графин. Барон встревожился. Пьяный герцог мог натворить тех ещё бед, а как его утихомирить, не привлекая к себе внимания… – Фир, не смотри на меня так! Это просто морс! Я его с детства люблю, а Дона на дух не переносит. И дети в неё пошли – вон, гляди, как Агап нос воротит. И пусть его, мне больше достанется.

Барон с облегчением выдохнул, разглядев наконец абсолютно трезвые и весёлые глаза приятеля. Он хлопнул герцога по плечу и расхохотался. Потом оглянулся и подозвал слугу, чтобы принесли лишний графин, а то ведь на всех может и не хватить…

– Ну так что? – окликнул Лим Агапа. – Ты из нас здесь – я имею в виду, тех, кто учился, – самый старший, будешь произносить тост? Нас с Веймой вполне устроит морс, не знаю уж, как тебя…

– Меня не устроит!

– Тогда тост произнесу я, – предложил вампир.

– Нет, зачем же, – поспешно произнёс герцогский сын. Он сунул руку за пазуху и достал небольшой бутылёк из синего непрозрачного стекла. Встряхнул. – Здесь мало, но много и не надо – очень крепкое.

– Откуда у тебя эта гадость? – поморщился Лим.

– Это не гадость! – обиделся феодал. – Я утром в лавке купил, алхимической…

Нора внезапно зарделась и опустила взгляд в тарелку – вспомнила, бедняжка, свои неудачные опыты, – а Магда скорчила жуткую физиономию.

– Это та ужасная дрянь, которая прожигает горло насквозь? Сеньор серьёзно предлагает пить это здесь, на почётном пиру?

– Мне говорили, оно разбавленное, – смутился Агап. – Выпьем?

Герцогский сын встряхнул бутылёк и принялся откупоривать.

– Вы-то откуда знаете, что варят алхимики? – заинтересовался вампир.

– Да уж знаю, – проворчала ведьма. – Думаешь, чем я до Башни занималась?

Лим замер с открытым ртом. Агап засмеялся. Удивительная у Норы спутница. Ведьма, но знатного происхождения, успела побродить по свету и знакома с алхимическими секретами. Да и остальные поражают воображение. Сколько тайн скрывает в себе эта девочка? Пробка всё никак не хотела вывинчиваться и только-только поддалась, когда герцогского сына сзади схватили за руки.

– Монсир, очень жаль, но мне придётся конфисковать эту бутылку.

– Какого… – еле сдержался Агап. В третий раз за день ему пришлось испытать на себе нечеловечески сильную хватку. Молодой юрист напомнил сам себе, что закон не на его стороне и отдал бутылёк. Оглянулся. Возле их скамьи стоял тот самый следователь Совета, который выступал в начале Ассамблеи.

– До голосования на Ассамблее пить нельзя. Никому, монсир.

– Но я не участвую в голосовании.

– Закон один на всех, монсир.

– Как ты смеешь? – всё-таки разозлился Агап. Он начал приподниматься, чтобы проучить наглого простолюдина, но Лим вцепился «собрату по учению» в плечи и силой задержал на месте.

– Не сходи с ума, – наполовину прошептал, наполовину произнёс мысленно вампир. – Этот… человек троих таких, как ты, положит, не напрягаясь. И будет прав. Он ведь здесь за порядком следит!

Происходящее далеко выходило за рамки понимания герцогского сына. С другого бока его подёргала за рукав Нора.

– Сеньор, – прошептала девочка, – прошу вас. Не поднимайте шума, не надо!

– Отпусти меня, – потребовал Агап у вампира. Тот моментально убрал руки и развёл их в стороны, мол, поступай, как знаешь.

– Сеньора, ваши опасения чрезмерны, – обратился Агап к Норе. – Я не собирался поднимать шума, тем более в вашем присутствии. Могу я воспользоваться случаем и попросить вас обращаться ко мне по имени и на «ты»?

– Можешь, – вмешался Лим. Агап заскрипел зубами. – Проси.

– Вы очень великодушны, сеньор, – тихо произнесла Нора, опуская глаза и глядя в тарелку.

– Агап, – потребовал герцогский сын.

– Агап. А я Нора.

– Очень рад.

– Мы будем пить морс или нет? – снова влез Лим. Он оглянулся назад, на Вира, который всё ещё стоял у их стола и, конечно же, слышал все перешёптывания, но не подал виду. – Хочешь, выпей с нами.

– Благодарю, – холодно ответил оборотень. – Мне нужно исполнять свои обязанности. С вашего разрешения, я пойду.

– Вир… – беспомощно протянула Вейма. При виде возлюбленного девушка с новым ужасом осознала, что сегодня умрёт. И они больше не увидятся. Ох, не следовало, не следовало с ним говорить! Тогда, в первый раз, когда он предложил её проводить, и потом… ведь можно было отказаться! Или дать ему уехать, когда Магда и Лим пытались его прогнать! Зачем, зачем всё это… – Вир…

Но оборотень, словно и не услышав её, поклонился Агапу и Нору и отошёл. Задумчивый взгляд, который следователь Совета бросал на бутылёк, не оставлял ни у кого сомнения в причинах его профессионального рвения. Вампирша чуть не расплакалась.