Текст книги "Своя Игра (СИ)"

Автор книги: Наталья Пешкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Взрослые, конечно, такое баловство не одобряли. Но прекрасно помня, как сами в детстве приходили к башне со считалочкой и угощением, особо детей не ругали. А Гюнтера с Шином и ругать было некому. Так что Аражев предел они излазали вдоль и поперек. И удивить их там было нечем.

Ого. Оказывается, есть чем.

Аккария, конечно, болтун еще тот, но такое даже он не выдумает. Аражев предел заговорил. Причем, на разные голоса. Правда, некоторые фразы, озвученные для них Бейзом, показались смутно знакомыми…

– Да врешь ты все, – не поверил болтуну Шин. – А ну давай все и с начала.

Сэм Винфорд

Банда Джура заправляла делами Нарханьего угла уже лет триста, да и близлежащие территории контролировала. Главарь ее долгожителем, естественно, не был. Просто марку не резон терять было – банда Джура, значит, банда Джура. И звучит хорошо – сразу и страх, и уважение наводит. Вот и сменил Джинхор имя, когда год назад вызов прежнему Джуру кинул. Тяжко ему тогда пришлось – здоровый главарь был, а вот наукам военным да приемам разным не обучен.

Джинхор не очень охотно делился подробностями своей жизни в качестве главаря бандитской шайки. Заявил только, что достойной его уровня работы в Нарханьем углу не водилось, а покидать башню он боялся – вдруг в его отсутствие Арлисия появится. Вот и пришлось ему гордость свою куда подальше засунуть да в банду пойти. Нет, денег он с собой прилично взял, на комнату, продукты и одежду хватило бы. Он поначалу так и делал. Но кто ж ему даст просто так вокруг стратегического объекта вертеться – почти сразу же заприметили, следить стали, допытываться, кто такой, да "пошто за честным людом подглядываш". Соврал – дескать, сын купца разорившегося, которого коварные конкуренты обманули да в долговую яму загнали. Не вынес отец такого позору – застрелился. Теперь вот за ним, Джинхором, конкуренты охотятся, долги, только на бумаге и существующие, выбить хотят.

Приняли его честь по чести, работу дали важную, как ученому – "бугалтерю" вести. Под присмотром, естественно. А что? Работа не пыльная. "Начальство" в цифрах мало что смыслит. И башня рядом. Аккурат в ней кабинет и устроили. А потом уважать стали, когда он "балансы свел" и показал Джуру, где какой сектор провисает, кто где в "еканомику" свой процент не вкладывает, да кто сколько из ей вынимает. Потом своими людьми обзавелся. А после и вызов Джуру кинул. Так и живет тут, невесту ждет. Уже отчаялся почти. А тут они. С кубом. То бишь, урной.

Сэм с товарищами вернулись домой, когда уже совсем рассвело. Да и гвардейцы пэра Шелли объявились во главе с секретарем – папочка сынулю проведать решил, а того в кровати нет. Еле уболтали Тира к ним на завтрак заглянуть. Вернее, Соль пригрозил, что иначе так удерет, что его вовек не найдут.

– Ну, ты спросил, – усмехнулась Кэрлин, разливая чай по чашкам и передавая по кругу блюдо с плюшками. – Откуда мы знаем, чем они тут промышляли?

– Почему не выяснили? – поджал губы Айверин, одновременно с ними вернувшийся из библиотеки. – Как мне теперь работу с контингентом налаживать?

– Почему не выяснили? Почему не выяснили? – передразнил его Юнсоль, увязавшийся вслед за ними (охрана, приставленная к нему герцогом, торчала у двери, закусывая пирогами, притащенными им Леркой). – Занят он. Даже меня выгнал.

– Ага, – хихикнул Император. – Подписные листы переписывает.

– Ему, наверное, стыдно бандитом быть, – предположила Лерка, – он же барон, человек благородный. Вот ничего и не рассказывает.

– Ха. Подумаешь, барон, – усмехнулся Шей'тар. – Я, если захочу, могу вообще графом заделаться. Вернее, графиней. Графиней Дракт, – мечтательно протянул он, старательно хлопая ресницами.

– А как же его жена? – фыркнул Сэм.

– Жена – не грань, передвинем.

– А супружеские обязанности? – поддела его Кэри.

– С этим тоже что-нибудь придумаем…

– И не надо так на меня смотреть, – возмутился уплетающий сметану Император. – Я ничьи супружеские обязанности выполнять не буду. Окромя своих собственных. Иначе меня Императрица прибьет.

– Ух ты, – захлопала в ладоши Динирка, потирая заспанные глазки. – А какая она, Императрица?

– Вот и мне интересно, – пискнул из-под стола Хирр, подрабатывающий у них нянькой.

– Какая-какая. Красивая, – Шррррр мечтательно взмахнул измазанной в сметане плюшкой.

– Откуда взялась-то?

– Да не взялась еще, – вздохнул нархан, облизывая плюшку, – возьмется. Нагадали мне.

– Кто? Лиивэра?

– Неа, – махнул хвостом Император, – у нас своя провидица есть. Замурчательная, – мурлыкнул он, уткнувшись мордочкой в ее руку.

– Добрая, – поддержала его Лерка.

– Умная, – подхватил Сэм.

– Красивая, – улыбнулся Сейфиттин.

– А главное, бесплатная, – подвел итог Айверин.

В Нарханьем углу творилось нечто непонятное. И как всегда мало кого интересующее. Не успели они установить урну для подписей, как Нарханий угол начало потряхивать, причем, в буквальном смысле этого слова. Если поначалу от Императора и его выходок трясло только жителей этого квартала и многочисленных его посетителей, то ближе к обеду начало сотрясать и землю. Когда Сэм с друзьями, отдохнув и наскоро пообедав, примчались к ближайшему мосту в Нарханий угол, земля по ту сторону уже ходила ходуном.

Жители других зон мигом бы сообразили, что это Сдвиг, похватали бы, что успели, и пустились в бега. Авось успеют удрать на безопасное расстояние. Местные же и ухом не вели, видя такое безобразие. Падали при особо резких толчках, вставали – кто с руганью, кто без – отряхивались и шли дальше. Те, кому повезло меньше снимали с ушей шмякнувшиеся туда предметы, а то и отправляли их в обратный полет, к не сумевшему их хорошо закрепить хозяину, зачастую в сопровождении изощренных проклятий. Деревья тревожно шелестели листвой, сбрасывая на головы прохожим подсохшие ветки и завидуя окрестным зданиям, сплошь и рядом зачарованным на сейсмоустойчивость.

– Зачарованным-зачарованным, – подтвердила Камеди, отвесив Сэму неслабую такую затрещину, за "мудреные" слова, как было объявлено.

Несмотря на тихую и спокойную жизнь в Белой зоне технарей тоже не особо любили. На костер Сэма, может, и не послали бы, но отправляться в тюрьму и знакомиться с местной системой правосудия тоже не очень-то хотелось. Поэтому мальчик прикусил язык и спросил по-простому:

– Трясет-то какого аража?

– А нархан его знает, – беспечно отозвался белобрысый паренек, подрабатывающий в местном трактире и сейчас тащивший на своей спине увесистую корзину, в считанные мгновения ставшую бы значительно легче, если с ними был Император. Но на счастье паренька, нархан куда-то запропал и знать, отчего трясет целый квартал столицы Белой зоны, просто не мог. – Земля здесь частенько взбрыкивает, – между тем, продолжил белобрысый. – Гул из-под земли слышите? Будто рычит кто-то, али воет. Злится, поди, что мы тутова обосновались. Повоет-порычит, да успокоится. Не впервой.

– И что? Совсем не боитесь?

– А чего бояться? Оно ж недолго. Всех делов, что на ногах твердо стоять да следить, чтобы на голову ниче не свалилось. Не впервой.

– А ежели крыша на голову свалится? – усмехнулся Сэм. – Тут следи, не следи, мало не покажется.

– Неа, крыша точно не свалится. Разве что у совсем уж нищих. Так ты, ежели не дурак, на улицу то выйди. Голова – она, чай, одна единственная. А халупу свою потом заново соберешь. Не в первой. Ну или крепи хорошо, коли денег на крепежные нити нет.

– Крепежные нити?

Но мальчишка уже не ответил – улочка, резко вильнув, ушла в сторону, уведя с собой говорливого носильщика. Ответила же Сэму Камеди.

– Заклинания это, контрабандные. На нити-то что угодно записать можно – хоть дождь посередь жары, хоть чары, дом укрепляющие.

– А вы с братьями сему богоугодному делу способствуете по мере сил?

– Ага, – наглая девица щелкнула мальчика по носу, а от ответного щелбана играючи увернулась.

Почти увернулась. Застыла столбом соляным, глаза вытаращив, даже бить расхотелось. Мало ли что ее так впечатлило, болезную. Может, раскаяние?

Ан нет. Не раскаяние. Трое магов-студиозусов, которых они не так давно видели в Сытом нархане, и огромная тачка с мелкой-мелкой щебенкой. При особо сильных толчках тачка кренилась на бок, ткань, ее прикрывающая, сползала, и щебенка сыпалась прямо на тропинку, этой же самой щебенкой и выложенную. Обругав толкавшего тачку мага косоруким придурком, двое его товарищей падали на колени и начинали руками сгребать сбежавшие камешки обратно, не особо задумываясь над различиями свой щебенки и той, что и раньше под ногами лежала. В итоге тропинка позади них покрывалась большими проплешинами, сквозь которые виднелась серая потрескавшаяся от жары земля.

– А чего это вы делаете? – сунулась к ним любопытная Лерка.

– По ходу дела, чужие идеи бессовестно тырят и даже процент не платят, – Камеди встала на пути троицы и грозно уперла руки в бока.

– Чего это? Какие такие идеи. Ничего не знаем, – завозмущались маги, но их хитрые бегающие глазки говорили об обратном – знают и еще как.

– А если Джура позовем? – предельно ласково улыбнулась контрабандистка. – Или может, самого Святого спросим, зачем это вы тут камни таскаете, да в овраг их кидаете?

– И ничего мы не кидаем. И вообще, это ж временно. Мы ж их потом оттуда достаем.

– Вот именно, что достаете, – прошипела Камеди. – Конкуренты аражевы. Думаете, без вас некому тут камни зарядить и продать?

– Так мы ж только своим…

– Так и мы только вашим можем их продавать. И без всяких посредников. И вообще, с чего это такой ажиотаж на амулеты?

– Так работают ведь… – начал долговязый, но получил от товарищей сразу две оплеухи и замолчал.

– А вот с этого места поподробнее, – заинтересовалась ученица Святого.

– А Святому точно не скажешь?

– По монетке с каждого сработавшего амулета, и тогда точно не скажу.

Троица посовещалась и решила, что с ближними надо делиться, иначе и сам ни шиша не поучишь.

– Ладно. У нас, когда прошлые амулеты пропали, мы, как Святой и учил, к обрыву побежали. Камни вниз бросили.

– И сосиски, – поддакнул долговязый.

– Камни тут же назад и вернулись, – продолжил его товарищ, – чуть мне в глаз не попав.

– А сосиски не вернулись, – вновь перебил его долговязый.

– Так вот. Пришли мы домой. К экзамену-то надо готовиться? Надо. А времени-то уже нет.

– А пиво есть, – вздохнул третий студиозус.

– Вот именно. А что делать? Ну, мы камни в руке сжали, в окно их высунули и давай орать: "Халява, приди"

– Прямо ночью? – изумилась Лерка, припоминая, что эпопея с камнями и Императором приключилась поздним вечером.

– А как иначе? – изумились в ответ юные маги. – Иначе ж не придет.

– И чего? – хмыкнул Сэм. – Пришел.

– А то, – возгордился рассказчик. – Если зовешь правильно и амулет хороший, то завсегда приходит.

– И вовсе ты неправильно звал, – возмутился долговязый. – Минут двадцать без толку орал. Пока я за дело не взялся. "Хааааляявааа, прррииди" – раскатисто продемонстрировал он.

– И пришел?

– Ага, – кивнул третий маг. – Явился и спрашивает: "Ну и куда это я идти должен? Совсем, говорит, людишки оборзели. Пррриди, пррриди. А куда идти и не объясняют. Прям как Император. Этот тоже посылает приказы выполнять, а куда и зачем не говорит".

– Хм, – Сэм с Леркой переглянулись. – А как этот ваш Халява выглядел?

– Как нечто черное, лохматое и злое.

– А как вы его звал приди или Прр иди?

– А что есть разница?

– Огромная, – хихикнул Сэм.

– Ага, – поддержала хайта. – Иначе помогать не станет.

– Эх, наверно, мы звали неправильно, – вздохнул долговязый. – Пока остатки нашей колбасы не сожрал, помогать отказывался.

– Зато уж потом помог так помог, – восхищенно заявил третий студиозус. – Пока преподавателю лягушки на лысину падали, а он от них по всей аудитории бегал, мы все что нужно списать успели.

– А ежели успели, какого аража тогда сюда эти стройматериалы приперли? – Камеди возмущенно пнула тачку.

– Так это ж не все экзамены.

– Точно. А еще… Как гласит студенческая мудрость, сдал сам – помоги другому.

– А если кто нам за амулет пару монет подкинет, то и мы не против.

– Тем более что Халява уж больно прожорливый, – вздохнул первый маг. – Эдак, никакой колбасы не напасешься.

– А чего так много-то? – не сдавалась Камеди. – Нельзя прямо у оврага насобирать?

– Ты чего, сама не чувствуешь? – изумленно вытаращились на нее студиозусы. – Магия ж из Нарханьего угла уходит. Времени совсем не осталось.

ГЛАВА 11. Как перетянуть на себя одеяло

Сэм Винфорд

Куб заполнялся на удивление быстро. То ли благодаря Джинхору, нарезающему вокруг него круги и требующему от своей банды небывалой активности и полной самоотдачи. То ли стараниями Юнсоля, который при снисходительном попустительстве герцога собрал подписные листы со всех его подчиненных и уже с азартом присматривался к папулиным владениям. Единственное, что спасало жителей этих областей, их удаленность от столицы и относительная занятость нарханов. Да и Император не сидел, сложа лапки – активно претворяя в жизнь идею рекламной акции нового формата. Правда, Сэму пришлось попотеть, уговаривая его на такие «неоправданные траты».

С чего все началось? С Айверина, естественно.

Хитрец, притащивший из библиотеки целый ворох разных бумаг, со вздохом их отложил – недалеко, чтобы под контролем были, а то мало ли что. Интересно, а его "контролю" удобно на этой куче сидеть? А то там и свитки, и папки с резными вензелями, и просто стопки прошитой бумаги. Весь "контроль", поди, сквозь штаны вензелями отдавило.

Короче, поерзал Шей'тар на своей куче, убедился, что из-под его зада никто ценную информацию не выдернет, и, послушав споры, заявил, что спрос нужно стимулировать. Да и нархану не помешает пузо растрясти, а то отъелся на сметанке да на чужой жадности и скупердяйстве. Так и родилась лицензия на использование одной меры удачи. Размер и вес оной меры Император, естественно, оставил за собой. Каждый получивший лицензию помимо однократного проявления удачи по желанию заказчика брал на себя обязательство активно продвигать идеи политического превосходства Императора над разными там Президентами, а также собрать не менее десятка подписных листов. И вот за выполнением этих обязательств и следили подручные Шррррра. А невыполнение грозило такими страшными санкциями, что лучше не искушать судьбу в целом и Императора в частности.

Кстати, и разговор с герцогом Айверин по доброте душевной взял на себя. Ибо никто из них, тугодумов, даже не озаботился такой проблемой, как король Тертен. Глупо было думать, что такая активность в центре столицы не дойдет до его спецслужб. И крайне необходимо убедить герцога (а через него и короля), что его власти в Белой зоне ничего не угрожает. Наоборот, союз с возрождающейся Империей может сулить огромную выгоду. Последнее слово Хитрец произносил с такой загадочной улыбкой, что Сэм на месте короля призадумался, чью выгоду имеет в виду этот скромный и бесхитростный человек, которого же не за ради честных синих глаз Святым прозвали.

В общем, время шло, листы сыпались, нетерпение Джинхора росло, а прекрасной Арлисии и след простыл. В библиотеке она больше не появлялась – видать, журналом зачиталась, ну, тем самым, с голыми… хм, научными фактами. Интересно, а факты там позанятней, чем в книге о маркизе Лизазелле будут, или нет?

Искали девицу не только нарханы и завербованные для этих целей гоблины, потребовавшие несоизмеримую высокую плату в виде трех ящиков с фруктами и одной ириски, но и специальные агенты, нанятые герцогом Шелли. Вряд ли ими двигали сочувствие и желание помочь ближнему. Скорее, желание спровадить наконец из столицы и Джинхора, и их развеселую компанию, и вплотную заняться воспитанием неугомонного наследника. Опыт и профессионализм детективов на раз сделали энергичность и старательность любителей. Девица была найдена. Но совсем не та, которую искал Джинхор. Да и не совсем девица. Вернее, совсем не девица.

Такин ал'Ферьон

Такин уже второй час ходил из угла в угол и никак не мог успокоиться.

Вот так и старайся. Тигару на весь вечер спроваживай. А кто это оценит?

Никто, как оказалось.

Да какого аража ему вообще эта наглая девчонка сдалась?

Он же для нее все сделал. Все, что просила. Даже про гордость забыл. Вырядился, как полный придурок. Да практически ноги позволил о себя вытирать…

Ну ладно, если быть честным, про ноги – это перебор. Не позволил. Наоборот, сам неплохо их о Джана вытер. Чтобы там эта нахалка со своими дружками не думали, не только среди орков хорошие воины водятся. Магия – магией, а искусство – искусством. И боевое, в том числе. Правда, матушку больше уроки пения устраивали, да рисование еще. Это, якобы, придает мужчине изящества и благородства. И ведь не отстала, пока Такин не согласился с тем, что мазюкание на холсте всякой фигни делает мужчину мужчиной. А еще искусство вышивания… кулаком на чужой физиономии. Или танцы, к примеру… Правда, прятать от матушки партнершу – тонкую, острую, смертоносную, украшенную драгоценными камнями и рунной вязью – было куда как сложнее. А уж объяснить витой хлыст с золоченой рукоятью пристрастием к макраме и работой с металлами – просто верх дипломатического искусства.

Хм, похоже, стоит сказать матушке спасибо – такую разностороннюю личность воспитала. Как говорит Барбариска, искусство на искусстве сидит, да искусством погоняет. Причем, то, которое сидит – самое важное искусство, нежно взлелеянное в Такине матушкой (хоть и не было на то ее желания). Какое? Вранья, естественно.

И что? Помогло ему все это?

Ага, как же.

Хотя… если быть честным, помогло – с учителем Такину повезло больше, чем Джану (а про небольшую магическую подпитку он скромненько промолчит), так что победа грейма была не за горами.

И что? Ему позволили это сделать?

Ага, как же.

Саране, поначалу с любопытством за ними наблюдавшей, представление, похоже, стало надоедать.

А кто виноват? В этом и сомневаться не приходится.

Ну да ладно, Такину не привыкать.

Хм, плохо его все-таки матушка воспитывала – нет в нем достаточного благородства. Не готов он пока ради прекрасных женских глаз позволять всяким там оркам себя бить. Пусть сначала хотя бы до его уровня скорости и ловкости доберется, а потом и о мордобитии думает.

А вот нахалка зеленая думать о мордобитии не желала. Она делала.

Стерва. Зря Такин ее от Тигары прикрывал. Одного поля ягоды.

Ей, значит, можно руки распускать, а Ферьон улыбайся и кивай? Ах нет, еще синяки потом залечивай.

Хоть одно радует – Джану тоже перепало.

Жаль, что мало перепало. Ферьон бы еще добавил.

Это ж надо чужим девушкам кольца дарить. И ладно бы простые – магией от кольца так и прет, а понять, что к чему, невозможно, будто смазано все. А вдруг там что-то опасное? Отсроченное проклятие, к примеру? Вот возьмет и сработает. Какого аража ему лысая жена нужна будет?

И эта тоже хороша. Такин ради нее вырядился, как полный придурок, даже Умара переплюнул. Канал втихаря от Координатора пробил, чтобы вниз спуститься. Даже перед наглой мелкой нечистью прогнулся – больше некому было прикрыть его отсутствие, а теперь вынужден лентами красными торговать. Бездна Рувала. Раздавать, естественно. Хотя идея с торговлей этому блохастому гаду весьма по душе пришлась.

Хотя Такин сам виноват. Матушка всегда говорила: "Надо тщательнее следить за своими словами".

Кстати, о матушке… А не передать ли ей аражевы ленточки? Можно сказать, к примеру, что это наимоднейшее украшение в мирах Калейдоскопа, приносящее с собой Главу Оппозиции собственной блохастой персоной… тьфу ты, удачу, естественно. Если матушка будет раздавать по одной ленте каждой его предполагаемой невесте, то за пару месяцев он от этой алой горы избавится. Если чертова Оппозиция новых не притащит.

Такин очень надеялся, что проклятый нархан не собирается превращать его в личного повара, лишь бы утереть усы Президенту. И ладно бы нархан просто жрал приготовленные для него блюда – втихаря или на глазах Президента – так ведь мелкая тварь, протоптавшая сюда дорожку (причем, не без помощи Ферьона) повадилась таскаться в Центр, прыгать на кровати Тигары и точить когти о наряды Луитти. А про странный резкий запах, который тянется от их вещей, Такин вообще молчит.

И главное, опять Ферьон виноват. Можно подумать, это все он сделал.

Хм, а почему бы и нет. Раз уж все равно ругают, то пусть хотя бы будет за что. Заодно и душу отведет, зеленой стервой травмированную.

А что? Оказывается, неплохо помогает. Это он про кровать. С остальным Такин повременит пока.

И мысли, кстати, отлично прочищает. А еще идеи подкидывает. Надо же как-то объяснить перевернутые вверх дном покои Координатора. Н-да, не стоило просить Швяшного поискать там что-нибудь интересное. Уж лучше бы Такин сам искал, честное слово. Хотя результат все равно один – полный ноль. Ничего ценного или мало-мальски полезного. Не считать же таковым сожранные Ирррром конфеты. Комнаты Ферьон прибрал, почти и не заметно чужого вторжения. Конфеты Такин, к счастью, тоже сумел вернуть – обычная эльфийская сладость, каких в Таиндэ множество.

Араж бы побрал этого Швяшного. Ферьон же просил конфеты принести, а не устраивать в эльфийской столице акцию "принеси ориэйл – получили индульгенцию на один удар канделябром". Такин не знал, почему эльфы этих канделябров так боятся, но конфетами у него теперь весь гардероб забит. Невестам, что ли, вместе с лентами раздавать?

Ну да ладно, с этим он разберется. А вот что делать с Координатором?

А может, сказать как есть? Из-за проклятия, которое раскопала Луитти, Центр подвергся нападению наглой нечисти. А что? Разве неправда? Помнится, Сарана говорила, что Джан там какого-то мертвеца раскопал. Вот. А в могилах много всякой гадости водится. Главное, чтобы Швяшной об этом не узнал. Иначе двумя коробками лент Такин тогда не отделается.

Итак, что они имеют? Луитти приволокла на своем хвосте проклятие (и сопровождающую его нечисть). Тигара вертелась рядом, вот и подцепила заразу. Координатор… ну, случайно перескочило. А нечего было с мертвецами фотографироваться. Лица там, конечно, нет, но Такин более чем уверен, что тот палач, замуровывавший в стене лиходея (а то и вовсе убийцу), их драгоценный Координатор собственной персоной. Любит он в Калейдоскоп шастать. А про развлечения его Ферьон даже знать не хочет. Короче, случайно это все. С проклятием, в смысле. Или Луитти с Тигарой что-то злое измыслили. И только скромный, добрый и честный Такин ал'Ферьон совершенно ни при чем.

Выспаться так и не удалось. Первые полночи глупости всякие в голову лезли, не давая глаз сомкнуть, а рано утром…

Ну что это за мода такая – визжать по утрам? А еще шипеть и кусаться…

И если визжали где-то вдалеке – дружно, слаженно, на два противных женских голоса, то шипели совсем рядом, буквально на ухо, а когда шипеть надоедало, кусали за нос. И если голоса были смутно знакомы (и явно ненавидимы), то в происхождении укусов сомневаться не приходилось. И зачем Такин только этого оппозиционного гада сюда впустил? Сейчас бы спал спокойно.

– Спокойно спать – это скучно, – мявкнул гад в то же многострадальное ухо, зато нос в покое оставил. – Тем более, когда есть шанс спасти мир.

– А этот мир не может подождать до обеда? – Ферьон стряхнул кота и перевернулся на другой бок, натягивая на голову одеяло. – Вот высплюсь и всех убью… то есть спасу.

– Сейчас надо, – запрыгнул ему на плечо нархан, – эти гады всю ночь условия согласовывали. Если сейчас не начать, они еще пару веков спорить, кто из них пострадавший, будут.

Бездна Рувала.

Уснуть вновь уже не получится – скачущая на плече когтистая туша этому явно не способствует – придется вставать.

– Молодец. Давно бы так.

Нехотя откинув одеяло, грейм сел и лениво покосился на дверь.

– А эти там чего визжат?

– А я знаю? – пропищал с его стола нежный голосок.

Здесь что, еще кто-то есть?

Нет, ну это ж надо – не комната, а проходной двор.

На краю стола, старательно распихав в стороны бумаги, сидело нечто непонятное. Таких существ Такин раньше не видел, но это вовсе не повод удивляться. Миров, которыми управляют греймы, бессчетное множество, и где-то да водятся низкорослые пухленькие малышки с золотистыми кудряшками и прозрачными крылышками. Болтая торчащими из-под короткой желтой юбочки ножками, девчушка гляделась в зеркальный бок чернильницы и, изредка макая в нее перо, подкрашивала ресницы.

Подмигнув Такину синим бесстыжим глазом, кудряшка плюнула на кончик пера, дорисовала над губой мушку и знакомо уточнила:

– А тебе не пофиг? Визжат и визжат. Мой подарок, поди, в сумочках обнаружили.

– Какой еще подарок? – не понял грейм.

– Нет, а я виноват, что в этот вашем Центре ни одного лотка нет? – возмущенно нахмурила бровки малышка.

Малышка… Лотки…

– Швяшной. Гад. Это ты, что ли?

– Нет, моя бабушка.

– А ничего у тебя бабушка была, – усмехнулся Ферьон, спешно натягивая халат, – симпатичная. По крайней мере, без хвоста.

– Понимал бы что в красоте, – прошипела кудряшка. – Хвост – это главное мерило красоты.

– Слышь ты, мерило, в сумки-то зачем гадить было? Эти ж дуры сейчас сюда явятся отношения выяснять.

– А что? – хихикнул мерзкий нархан. – У тебя есть привычка путать сортир с дамскими сумочками? Нет? Тогда чего ты переживаешь? Сейчас повизжат немного и волосы друг другу драть пойдут. Одевайся живей, айда смотреть.

– А как же спасение миров? – усмехнулся грейм. – Мы ведь так спешим.

– Да ну их… – отмахнулся Швяшной. – Четыре века ждали, и еще пару часов подождут.

– Думаешь, в пару часов эти стервы уложатся? – хохотнул Ферьон.

– А чего там потом драть-то на лысине? – поправила кудряшки нахалка.

– И то правда, – подмигнул нархану грейм.

Визг плавно перешел в вопли, сменяемые то воем, то рыданиями. Похоже, дамы нашли друг друга. Жалеют, поди, что со второго острова вернулись.

– Что за второй остров? – живо заинтересовался Швяшной.

Бездна Рувала. И кто Такина за язык тянул?

Стоп. А ведь он ничего такого не говорил.

– Ах ты тварь блохастая, – взорвался парень. – В моей голове шастаешь? И как только влезть умудрился?

Спешно установив самый мощный ментальный шит, грейм вздохнул спокойно, но не тут-то было – визжала мерзкая кудряшка ничуть ни хуже Тигары и Луитти вместе взятых.

– Аааааааа, – на одной ноте выла девчонка. – Мой бедный хвостик. Никто-то тебя не гладит, никто не жалеет.

Обернувшись толстым лохматым котом, нархан прижал к груди свой хвост и продолжил причитания:

– Мой бедный хвостик. Гадкий, противный грейм прищемил тебя, когда из своей мерзкой головенки выкидывал.

Сообразив, что это надолго и спасение миров снова откладывается, Ферьон отправился в ванную, и это оказалось стратегической ошибкой. Вода, подаваемая магически, закончилась в самый важный момент, и все попытки ее призвать оказались бесплодными. Ах нет. Судя по дружному визгу вовсе не бесплодными. Но Такин-то для себя этот водопад наколдовывал. Похоже, и бочка с водой где-то в другом месте нарисовалась. После шестой попытки несчастный грейм в полной мере понял, почему этих тварей повсеместно усыпили. Он бы пришиб насмерть.

Но пришлось идти на попятный.

– Точно извиняешься? – поинтересовались из-за двери. – И в зад… то есть в хвостик поцелуешь?

Дослушав возмущенную тираду Такина до конца, нархан удовлетворенно рыгнул, вернул воду и невозмутимо отозвался:

– Ну как хочешь, можем и не целоваться. Эх, обижают меня все. Целоваться не хотят, песенки дурацкие про меня сочиняют. Ленточки продавать отказываются.

В бессилии заскрипев зубами и с трудом подавив желание бежать жаловаться Умнику, Такин торопливо смыл пену, оделся и приготовился к спасению миров. Или к продаже лент? Или к продаже миров?

Тьфу ты, аражев нархан. Запутал совсем.

– Ну и чего тебе надо? – любезно спросил грейм, старательно растянув губы в оскале… в улыбке, естественно.

– И ты правда это сделаешь? – возликовал котяра.

– Целоваться не буду.

– Что, совсем? – грустно вздохнул нахал. – Жалко мне твою жену, девки целоваться страсть как любят.

– Жену буду, – возмутился Ферьон. – Тебя – нет.

– Так, значит, жениться ты согласен?

– Чего? – опешил парень, подозревая, что мерзкая тварь уже успела снюхаться с его матушкой, иначе с чего такой интерес к его женитьбе. И что же матушка могла предложить нархану?

– Того, – огрызнулся Швяшной, растягиваясь на столе, и, подцепив когтем наколдованную Такином плюшку, принялся меланхолично жевать:

– Вот все вы греймы такие.

– Какие? – на свою голову спросил Ферьон.

– Безответственные. Все бы им жениться. А миры кто спасать будет? Я, что ли? Да они мне нафиг не нужны.

– А электорат? – поддел его грейм.

– А вот это удар ниже пояса, – обиженно оскалил зубки нархан. – За такое извиняться и извиняться.

Глядя в его честные глазки, Ферьон понял предельно ясно, что извиняться-таки придется. Самооценка вновь упала, как говорит Барбариска, ниже плинтуса. Что ж он за маг такой, если с какой-то мелкой нечистью справиться не может. И как эта тварь умудряется в его заклятия свой длинный хвост совать? Хм, а может, ему дорогу в столицу открыть? Глядишь, от Ферьона и отвяжется. Нет, нельзя. Народ ему такого не простит. Хм, интересно, что хуже тысячи разъяренных магов или один обиженный нархан?

Идея с извинениями пришла неожиданно.

– А хочешь, я тебе про второй остров расскажу? – закинул удочку Такин.

А что? Ему терять уже нечего. А на втором острове, кроме двух стерв и Координатора, все равно никто не бывает.

– Хорошо, – Швяшной сменил гнев на милость. – За одно и про первый не замалчивай.

Протянув к вазочке руку, грейм вздохнул – плюшки уже закончились, как и пирожки с мясом – отхлебнул пустой чай и начал рассказ:

– Наш Центр располагается на одном из красивейших островов Эршании. Собственно, кроме башни Центра, здесь нет других зданий. Башня, парк и небольшой пляж среди скал. Остров полностью закрыт для телепортации, и единственный способ сюда попасть и увидеть своими глазами, как Координатор спасает гибнущие миры, это записаться на еженедельную экскурсию. Им показывают проекции миров, имеющие мало общего с реальностью, рассказывают всякую пафосную чушь и даже позволяют воспользоваться вариаторами. Вернее, их жалкими копиями с весьма ограниченными функциями. Но увидеть чужими глазами жизнь других миров и чудесное спасение во время Сдвига – вполне достаточно для эффектного завершения экскурсии. Затем небольшая прогулка по парку, отдых на пляже и портал домой.

– Да врешь ты все, – возмущенно прошипел Ирррр. – Когда это у нас Сдвиги каждую неделю происходили?

– А я разве сказал, что им правду показывают?

– Экие вы оказывается лживые, – печально протянул Швяшной.

– Кто бы говорил, – фыркнул Такин. – И далеко не все греймы замешаны в делах Координатора.