Текст книги "Целители. Тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Наталья Машкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
Глава 9.
Теперь поединок ждали с совсем другими чувствами. Для многих это снова была схватка между Дормером и волшебными недобитнями.
Вовсе не все испытали стыд, ужас и раскаяние. Некоторые, наоборот, возмутились, что их великую расу несказанно оскорбили и хотели мести, и реванша.
Фарон Куц был в их числе. Теперь его грела не только мысль о прелестях высокородной стервы. Подмять под себя эльфийскую девчонку хотелось больше. Наказать. За что? Он не знал и знать не хотел. Она вызывала в нём странные чувства, особенно теперь. Он понял, почему Дастон прицепился к кудрявой хохотунье. Что-то горело в ней. Жило. Такое яркое и настоящее, что хотелось это присвоить. Чтобы грело и освещало только его жизнь...
Странные мысли... Хотя нет. Был бы парень образованнее, увлекайся он древними манускриптами, понял бы, что это ровно то, что испытывало большинство дормерских магов к эльфийкам. Вечная ловушка.
Парень не знал. Не понимал. А потому, запутавшись в своих чувствах, зарычал, когда Нелли Тал встала перед ним на арене:
– Уступка!
Он уже предвкушал, как потребует поцелуй и прилюдно оскорбит выскочку, когда она колюче усмехнулась:
– Ах, да! Уступка!
Снова щёлкнула пальцами, и в руку ей лёг тёмный платок из плотной ткани. Она встряхнула его и растянула на просвет так, что большинству стадиона, тем, кто сидел напротив солнца, стало видно, что ткань не пропускает солнечные лучи, а значит, увидеть что-то через неё невозможно.
Засвидетельствовав это, она быстро свернула платок и завязала себе глаза. Это стало очередным шоком. И ликующий голос, похоже, совсем слетевшего с катушек магистра Тисвика, прозвучал над стадионом зловеще:
– Боги! Танец ветра! Неужели я увижу его наяву? Не только во сне?
Виллис пошатнулся и мертвенно побелел. Он точно знал теперь, как "зовут" тайну, которая грызла его годами. Только если магистру Тисвику этот танец виделся в волшебных грёзах, ему он являлся в кошмарах.
Сама Нел выглядела зловеще и непривычно. Тёмная полоса отсекала нижнюю часть лица с нежным ртом. Он казался теперь не смешливым и улыбчивым, а скорбным и брезгливым. Гарнар против Дормера. Нежность и красота, растоптанная, но не покорённая, против грубой, хорошо организованной силы.
***
Что бы не испытывал Фарон Куц к эльфийке, а напасть на женщину с завязанными глазами ему не позволяла честь. Он растерялся, замер.
Нелли Тал отстранённо произнесла, как разрешила:
– Нападай.
– Как?– вырвалось у парня.
Трибуны грохнули хохотом. Девушку не согрело веселье. Она так же негромко и прохладно произнесла:
– Как умеешь.
Фар разозлился, что выставил себя дурнем. Это позволило сделать первый шаг и выпад. Девушка легко отступила, словно услышала или увидела его движение. Ровно настолько, чтобы уйти от удара, не больше.
Ещё удар. Отступление. И ещё. Быстрее. Ещё быстрее... Через минуту Куц бил в полную силу, так, как делал бы, если бы бился с кем-то вроде Даста. Или сильнее его.
Девчонка уклонялась, как танцевала. Точно танцевала. Грациозно, невероятно пластично и легко. Она слышала всё. Обманные движения и выпады соперника не сбивали её с толку. Она легко скользила, уходила от него по кругу. Как луны их мира убегают от того, кто пожелал бы их догнать.
– Ты бить-то умеешь?– выкрикнул Фар злобно.
И тут же получил неуловимый удар... Она вполне могла всадить клинок ему в грудь. Или хотя бы попытаться это сделать, ведь магия академии не допустила бы убийства. Нет. Она скользнула клинком вдоль груди парня и срезала лоскут рубашки. Складку, которая слегка оттопырилась и находилась всего в сантиметре или двух от тела.
Тренировочная рубаха парня распахнулась, обнажив совершенно чистую, без следов пореза или царапин грудь. А девчонка, словно слыша падение лоскута, легко подхватила его, дунула, и магией отправила его Фарону. Вот и ответ.
Парень подхватил лоскут. Как не подхватить, если он прилетел ему прямо в лицо?.. Посмотрел, как чисто срезал ткань невероятно острый клинок, и побагровел от ярости.
Теперь он бился так, как бился бы за свою жизнь. Или гордость. Наверное, так оно и было. Трибуны замерли. Только и слышно было тяжёлое дыхание Куца. Эльфийку слышно не было. Разве звучит лунный блик, когда скользит по воде?
Куц оказался прекрасным бойцом. Если и уступал, то только троим в академии. Наверняка, высокородная стерва рассмотрела это и потому сделала ставку именно на него. Только вот он не мог победить то, чего невозможно коснуться руками, что живёт по иным законам.
Он бился насмерть и ненавидел. Она отстранённо танцевала и слушала мир, помогавший ей. Дававший чувствительность и силы, которые не снились дормерцу.
Виллис, затаив дыхание, смотрел на то, что видел в кошмарах. И снова поражался: как же это красиво! В первую очередь тем, что в танце не было ненависти. Нежный рот Нел не скалился в злобной или торжествующей ухмылке. Она, так не похожая на себя, словно олицетворяла весь тот, прежний мир, старшие расы, которые никогда не ненавидели.
Они боролись, храбро и отчаянно. Умирали, не сдавались. Уходили и прятались, но никогда не предавали своих и себя.
– Как же мы победили их? Таких?..– воскликнул какой-то наивный парень.
– Не победили,– мрачно, сурово ответил ему кто-то.– С ней, если и могут тягаться, то только трое студентов и пара преподов на всю академию. Да, и то неизвестно, чем кончится.
Один из "уязвлённых" дормерцев крикнул:
– Как раз известно, чем всё кончится для девки! Тем и кончится, чем кончали все эльфийки! В постели самого сильного из нас! Только там они и побеждали, эти шлюхи!
Фарон Куц усмехнулся согласный с крикуном. Пусть девка не достанется ему, но точно достанется Дастону или Виллису, или ещё кому-то вроде них. И справедливость всё равно будет восстановлена. Даже если он будет побеждён сейчас. А он точно будет побеждён... Хорошо, что старая истина: "эльфийки достаются самым сильным дормерцам" прозвучала. Она утешит его...
Нел "услышала" его улыбку и бросила забавы. Закончила поединок в несколько секунд... Не прерывая того движения, что делала до того, слегка изменила траекторию, высоко подпрыгнула и, продемонстрировав прекрасную растяжку, вмазала здоровенному Куцу ногой в голову с такой силой, что парень рухнул, как подкошенный.
Она тут же подлетела к нему и крест накрест вогнала клинки с обеих сторон шеи студента. Он теперь шелохнуться не смог бы, чтобы не отрезать себе ухо или не перерезать глотку. Всё произошло мгновенно. Глаза присутствующих уловили, по сути только два движения: прыжок и короткий блеск клинков.
Фар пришёл в себя и, в диком ужасе замер. Может, слышал, как от удара звенит эльфийская сталь? Говорят она пела, когда била куда-то...
Нел спокойно встала, не снимая платок. Ожидала решения. А неуёмный магистр Тисвик прокомментировал падение здоровенного студента. Очень ехидно:
– Вот так эльфы и побеждали Дормер. Легко, стремительно и непринуждённо.
Откашлялся. Завель, предчувствуя, очередную порцию откровений друга, дёрнул его за рукав мантии. Тисвик не внял "голосу разума", стряхнул руку. И уже ледяным, презрительным голосом ответил, глядя конкретно на того студиуза, кто позволил себе комментарии про эльфиек и постель дормерцев:
– А что касается ваших мерзких измышлений, мой друг...
"Друг" тут же попрощался с жизнью и приготовился к вечным пересдачам по предметам не только Тисвика, но и остальных "стариков"... А магистр продолжил:
– Так вот... По поводу той мерзости, что до сих пор пишут и утверждают наши "учёные"... Учитесь, друзья мои! Ищите знания! И тогда, помимо всего прочего, вы узнаете, что чистокровные эльфийки попадали в постель к дормерцам не иначе как только с ошейником из аколита на шее.
Стадион ахнул. Ужаснулся. И снова поверил. Магистра Тисвика, помимо воли, пожалели все до одного. Ему никогда уже не выйти за ворота академии. Его тут же схватят и убьют ярые сторонники "славы Дормера". Хорошо, что академия и Элвин никого никогда не выдают. Это позволит магистру прожить остаток жизни, пусть и не видя большого мира, но спокойно и защищённо.
Ему были благодарны. За это чувство цеплялись просто потому, что думать о том, что он сказал, было откровенно страшно. Так и висело молчание несколько мгновений над амфитеатром стадиона, пока Кливен Кард не спросил, громко и чётко:
– Ответьте мне, пожалуйста, магистр. Если это возможно и не грозит вам опасностью...
Тисвик легкомысленно хохотнул:
– Мне, мой мальчик, уже ничто не может повредить. Я наговорил на смертный приговор. А сколько их будет, один или несколько, какая разница? Умереть можно только один раз. И, по возможности, человеком.
– Тогда я хочу спросить вас...
Клив замялся, стыдно спрашивать такое. Это может обидеть Нел ещё сильнее, чем уже есть, и любого в ком сильна "та" кровь. Спросил всё-таки:
– Как вообще произошло смешение рас, если "отношения" дормерцев с женщинами старших рас всегда были только насилием? И где можно было найти столько аколита, ведь его нет в нашем мире?
Магистр встал. Перекатился с носков на пятки и ответил так, будто был на лекции. Лукаво, заставляя студентов шевелить мозгами:
– О том, кто поставлял аколит, вы, мои друзья, подумаете сами. Скажу только, что это были те, для кого межмировые порталы – обыденность. А насчёт того, что дорого... Так мир этот богат. Отдавали им не только кристаллы, рождённые в месте, которое было сердцем континента и теперь зовётся Гарнаром... Они забирали женщин древней крови... А те, что оставались дормерцам и оказывались, как выразился один мой юный друг, в постели сильнейших... Я сказал бы, правда, что оказывались они в постели мерзейших... Тех женщин держали на грани. Снимали ошейник и позволяли им восстанавливаться ровно до того момента, как они становились снова опасны и обретали волю жить или умереть. Тогда пытка начиналась снова.
Фарон Куц, так и зажатый между эльфийских клинков, устал слушать бредни старого маразматика и запротестовал. Потребовал освободить его. Тисвик закончил повествование быстрее, чем собирался. Самое важное:
– Эльфийки никогда не убили бы своего или любого другого ребёнка. Поэтому, когда случалась беременность, они переставали сопротивляться. Ровно до момента родов... Как только дитя рождалось, они кончали с собой. Просто приказывали себе умереть. Перехватить и подчинить их снова уже не получалось. Потому как, надеть аколит на только что родившую магичку, та же смерть... Так поступали все женщины старших рас. Всегда. А к "сильным дормерцам" и к аколиту они попадали только если были к моменту взятия в плен без сознания и не успевали уйти за Последний порог...
Пора было заканчивать, но магистр не мог не просветить детей, смотрящих на него с ужасом, об истории, которая давала всем им надежду. И он лихо усмехнулся, уходя от трагичного тона:
– Кстати, друзья мои, единственной эльфийкой, которая добровольно легла в постель дормерца, была эльфийская королева Лирэль. И да, мой безграмотный друг, она действительно легла в постель самого сильного. Не только физически или магически. Вальгор не только был первым королём Дормера. Он был мужем Лирэль. Тем, кто подписал первый, истинный и справедливый договор с волшебными расами, где ограничил себя и своих людей территорией, которую как раз и занимает сейчас Дормер. Без Ламеталя и прочих территорий, куда они потом расползались, как зараза... Вальгор любил и берёг не только свою королеву, но и её народ. Он умер, чтобы спасти их. Собственные люди убили его, с подачи родного брата... Грустная история, друзья мои. Да. Но, в ней есть надежда. Любовь не признаёт границ и рас. Сословий и прочих глупостей. Там, где она рождается, становится теплее и добрее. Всем. Разве можно подменить её чем-то? Купить? Или продать? Если оскорбить её, она уйдёт навсегда. И ничего не останется. А если любить, то даже смерть станет всего лишь мостиком в вечность, как стала для Лирэль и Вальгора... И для многих других, о ком мы не знаем...
Пока звучала прекрасная, вдохновенная речь, Нел стащила платок с глаз, расплела магией "шлем" из волос, и снова стала "феечкой". Только уже никому не казалась милой или, хотя бы, безобидной. Суровой. Трагичной. Пробуждающей совесть, да.
Она сама чувствовала себя такой. Непреклонной и несгибаемой, словно шелуха слетела с неё. Увидела, сердцем, историю Лирэль и Вальгора. И гибель прекрасного мира, что сиял раньше, удивительным блеском, теплотой и красотой.
Следом почему-то вспомнила Тай, про которую говорили, что она похожа на "ту" королеву эльфов. Её супруга. Их удивительную, преданную любовь, которая изменила в королевстве Дормер многое. И понимание, искрой, промелькнуло в разуме Нел... Какое счастье, если "они" смогли найти друг друга!..
Посмотрела на трибуны. Молодые люди не просто слушали магистра Тисвика, они его слышали.
Глаза Нел, сразу же выхватили бледное, прекрасное лицо Ильги. Она, глядя на Ависа Варнера, плакала, не скрываясь. Высокородный смотрел на неё душераздирающе. И Нел посетило откровение: у них всё будет хорошо. Неизвестно как и когда, но они протянут руки и дотянутся друг до друга через пропасть, что легла между ними. Иначе просто не может быть.
Айса тоже смотрела на Карвина и улыбалась странной, нежной улыбкой, так не похожей на её обычную насмешливую ухмылку. Карвин был суровым и решительным. Он будет бороться за любовь и не отступит.
Алика смотрела в сторону. Мрачно и задумчиво. Хоть высокородный Кард сидел рядом. Что-то в её позе и взгляде было не так... Почему-то именно сейчас Нел впервые подумала о том, как мало они, подруги, знают о Лике...
Многие влюблённые смотрели друг на друга. Пытливо и пронзительно. Словно соизмеряли силу своей любви, когда магистр Тисвик поставил их всех рядом с мерилом. Самой великой и трагичной историей любви их мира.
Чьи-то глаза загорались, ведь они чувствовали в своей груди тот же чистый огонь, что горел в груди эльфийской королевы и воина, пришедшего из-за Грани. Кто-то отводил глаза, понимая: нет, то, что у них – не любовь. А кто-то прятал глаза, понимая, что в принципе, не способен любить...
На Нел тоже смотрели. Кто-то, как на символ возмездия. С этими её мечами, что она вытащила, наконец, из песка и прятала в пространственный карман. Кто-то с приязнью, нежностью и дружбой.
Лавиль смотрел с болью. Он знал уже, что это такое, когда "не остаётся ничего". Свою любовь, он, похоже, оскорбил смертельно, не дав ей шанса даже родиться...
Глава 10.
Месть удалась двум юным мстительница только потому, что взрослым было не до них.
Два несчастья в семье в одно время – это очень тяжело и серьёзно. Даже если вы эльфы, которые воспринимают жизнь, как путь, и относятся к ней с известным фатализмом. Что-то вроде того, что "если что-то произошло, значит оно и должно было произойти".
В теории оно так. А на деле...
Нел только потому и могла скрывать свои проблемы от остроглазых советников княгини и чутких сестёр, что несчастье случилось с Эни. Наследник Лабрии пожелал заполучить её себе в жёны, а она отказала ему... Так отказала, что обострила отношения Гарнара и Лабрии донельзя.
Тай не обижалась. Терять в тех отношениях было нечего. Мало того, княгиня Гарнара испытывала натуральную ярость, когда думала, что для того, чтобы заполучить Эни и влиять на княжество, король Хуго втянул в интригу брата мужа.
История была мерзкой. В которой каждый пытался найти свою выгоду, а заложницей стала Эни, её чувства и травмы. Анастас, весёлая, умная, уверенная в себе, храбрая до безрассудства, боялась мужчин. Вот и вся тайна.
Теперь она страдала. К переживаниям за неё у семьи прибавилось жгучее, коллективное желание пойти и свернуть шею Лавилю. Вишенкой на торте были праздники, приуроченные к Перелому года, которые проводились в Гарнаре и Ламетале каждый год. Которые нельзя отменить, что бы ни было.
Неделя праздников! Эни в этом году не могла играть "весёлую феечку" в спектакле. Её заменяла Нел. К счастью, выступления спланировали так, чтобы она успевала сдавать экзамены. Физподготовка была последней и заключительные три дня представлений Нел проводила уже, не разрываясь между подготовкой и праздником.
А чего разрываться? Она всё равно вылетает из академии. И дёргается исключительно из гордости. На поклон к ублюдку Лавилю она никогда не пойдёт. Никогда! Доучится в Лиметте. Тем более, что с нестабильностью она, похоже, справилась.
Конечно! Зубы сводило от злости. От того, что тот ублюдок так легко распорядился её судьбой. Решил и сломал. Легко и бестрепетно.
– Но,– думала Эни,– мне ли не знать, что так в жизни и бывает? Когда кто-то имеет власть и творит то, что считает нужным, а остальные просто выживают в предлагаемых условиях. И как много их, таких ублюдков!
Ах, да! С "ублюдком" была связана ещё одна... Нет не боль, а скорее досадная неприятность...
Мэй "заело".
Конечно! Конечно, никто в Гарнаре и в Ламетале не называл девочку так. Не только потому, что её любили и она была близкой родственницей княгини. В Гарнаре это просто было невозможно. Обижать ребёнка только потому, что его родители не были женаты? Бред! Немыслимый бред!
Тем не менее... Мэйлин вычитала в какой-то из книг этот "термин", осмыслила его, "приложила" к себе и поняла, что, да. Она ублюдок и есть. Все объяснения взрослых, что обозначение это не просто обидное, а оскорбительное и уничижительное, девочка игнорировала.
Нел была в натуральном отчаянии. И самобичевании. Когда ходила в академию сдавать экзамены и видела мужчину, благодаря которому её дочь примеряла на себя подобный "титул", ей казалось, что она просто убьёт Лавиля, если он попытается подойти к ней. Не за себя. За дочь.
Намерение это было более чем серьёзное и кровожадное, ведь, как вы знаете, материнский инстинкт – самая сильная, наверное, сила в мире.
Ланель, в конце концов, видя мучения и злость Нел, утащил её в сторонку для беседы. Усадил напротив себя и сделал натуральное внушение. А заодно и утешил:
– Не волнуйся, дорогая Ниль. И не думай плохо о себе, дочери или о том месте, что вы занимаете в нашем обществе и в наших сердцах. Йли просто необычная, как ты. И свободная настолько, что тебе, прости за откровенность, ещё идти до неё и идти... Она ищет своё место в жизни и пробует разные роли. Словно "надевает" их на себя и прислушивается: я ли это?
Рассмеялся ласково и насмешливо:
– Поверь существу, которое вырастило младшего брата, сына, внука и несколько поколений Гарнарских... Роль "ублюдка" это даже мило и совсем безобидно. Будут другие роли, гораздо менее безобидные, к сожалению... Перестань так дёргаться каждый раз, когда слышишь рассуждения девочки, и она переболеет этой конкретной глупостью за неделю.
А потом главный советник княгини Гарнара сыграл грязно. Подчёркнуто "сочувственно" глянул на девушку:
– Или что-то в этом есть? И ты действительно стыдишься дочери, и обстоятельств её рождения?
Всё! Ланель, как всегда, попал прямо в яблочко и справился с задачей блестяще! Нел взяла себя в руки, закрыла рот и перестала дёргаться. Мэй ещё болтала глупости, но уже гораздо меньше. Оставалось потерпеть совсем недолго...
Вот так и проходили праздничные дни в замке Гарнарских князей. Прямо скажем, как в бедламе. По углам и коридорам слонялась печальная Эни. Её обходили десятой дорогой все, кроме самых сильных магов. Только потому, что явно видели: силуэт девочки расплывается, колеблется, как знойное марево над землёй в раскалённом воздухе пустыни. Значит, магия может вот-вот выйти из под контроля. Срыв менталиста уровня Эни, это жесть. Пробовали уже. Не раз. Поэтому не провоцировали.
Муж княгини тоже ходил по замку мрачным, с периодически окружающим его клубящимся тёмным облаком магии или со "щупальцами", которые норовили деликатно потрогать окружающих. Пугливые шугались от них по углам, "щупальца" обиженно поджимались. Дети, наоборот, тянули руки, чтобы попробовать, как ощущается овеществлённая магия. Радовались, когда она щекотала их или обнимала. Матери, видя те объятия, обмирали. Дети беспечно смеялись. Адельмар убегал в Ламеталь и сидел там до ночи, не в силах вернуться домой. Он хорошо помнил, почему его боялись...
Никто не посмел бы назвать его в те дни Дормерским мужем или как-нибудь пошутить над ним. Можно было бы остаться без чего-то жизненно важного. Или вообще не остаться. Выродок, чего уж там! Размажет и не заметит!..
Все с нетерпением ждали того светлого часа, когда муж княгини, наконец, пойдёт и отведёт душу. Набьёт своему "дружку" Лавилю морду. Вобьёт в него некие нормы поведения, справедливости и благородства. После этого с Адельмаром, возможно, всё будет в относительно порядке.
Почему в "относительном"? Просто потому, что проблема Нел была одной из нескольких. Мар, таился и мучился не только виной друга, но и брата. Похоже, был не до конца уверен в порядочности мотивов короля Дормера в отношении Анастас...
Дурдом. Маги сходили с ума и теряли контроль. Девочки шалили, вопили глупости и особенно часто взрывали что-то в своей "лабораторной" башне. Дети в замке выкрасили всех кошек жуткой люминесцентной краской. Выглядело леденяще душу. Особенно по ночам. Настолько, что у пары старушек приключились неприятности с сердцем, когда "светящиеся чудовища" в темноте метнулись к ним под ноги.
Дети и подростки замка признались и получили внушение. В преступлении подозревали Эль и Йли. Просто потому, что цвета, в которые красили кошек, были слишком уж разнообразными. Очень чистыми и яркими. Вряд-ли такое совершенство можно сварить на кухне. Тут, скорее, понадобится лаборатория.
Не доказали. А значит, не привлекли. Тем более, что девочки очень и очень помогали в спектаклях и организации праздников в городах Ламеталя.
Да. Из всего этого бедлама, суматохи, вороха не разрешённых, и даже не разрешимых проблем, когда приходил час, выпархивали беззаботные, сияющие улыбками феечки. И несли радость, дух праздника и обещание чуда детям и взрослым.
***
Когда Лейн собрался навестить ректора Элвина в академии, девочек отпустили с ним. Хотя в "здравом" уме никто и не подумал бы допустить подобное. Не потому, что Лейну не доверяли. Нет. Он просто считал Эль и Йли не детьми, а коллегами.
Так и относился к ним. А как ещё? Как иначе, если ты обсуждаешь серьёзные научные вопросы с Эль, а Йли, пусть и не обладает ещё энциклопедическими знаниями, но стремится к этому и вносит в вашу беседу элемент неожиданности? Высказывает иногда странные, но на диво остроумные и нестандартные решения поставленных задач?
Так он отнёсся к юным леди и сейчас. Они вместе с Элвином выпили чай в кабинете ректора. Лейн собрался навестить бывших коллег. А девочек оба учёных мужа нижтоже не сумняшеся отпустили "погулять по академии"... Безопасно же. К тому же, Элвин, как "хозяин" академии набросил на обеих подружек лёгкую иллюзию, изменив немного их слишком уж совершенные для дормерок личики.
И просить не пришлось. Это была финальная часть плана, сделавшая его идеальным. Иллюзию академии на её территории невозможно "вычислить". А значит, любой, кто увидит их, будет уверен, что это и есть их "натуральные" лица.
Академия щекоталась, когда прикасалась к девочкам. Эль улыбалась. Она уже привыкла немного к "процедуре". Йли смеялась заливисто и счастливо. С ней академия возилась особенно долго. Элвин смотрел-смотрел и заметил добродушно:
– Ты, друг мой, оказывается, неравнодушна к дочке, как к матери?
Академия фыркнула, это услышали трое из присутствующих магов, и крутнула Йли особенно сильно. Девочка расхохоталась и попыталась обняться с бесплотным духом академии. Удивительно, но получилось, что привело её в просто дикий восторг.
Лейн не слышал академию. Просто не мог. Поэтому он терпеливо ждал, с любопытством наблюдая, как что-то невидимое кружит и вертит девочку. Уточнил, с сомнением:
– А почему бы не соорудить ей дормерские косы? Наряд подходящий, но ведь дормерские барышни не ходят так, с распущенными волосами!
Мэйлин рассмеялась:
– Бесполезно! Тут так интересно, что я обязательно разволнуюсь и волосы выскочат из любой косы. Это будет странно выглядеть. А так все будут просто думать, что мои заплутавшие где-то родители или не имеют понятия об этикете, или решили похвастаться моей шевелюрой.
Да. Светлые кудряшки Мэй выглядели не менее привлекательно, чем у её матери. И имели такую же особенность: "вставать дыбом", когда магия вступает в конфликт. А так как для Мэй это был её любимый способ магичить, то случалось это часто. Здесь произойдёт неминуемо. Учитывая то, что она собирается провернуть.
Академия, конечно, поняла. Ведь орудие преступления было у Мэй с собой и решимость свою девочка не прятала. Может, потому она и крутила будущую "преступницу" так долго? Журила. Или наоборот благословляла на справедливое возмездие?.. Кто его знает, это порождение древнего, своеобразного и прихотливого эльфийского разума?
Девочек отпустили. Они вышли из башни ректора и из здания академии. Чинно пошли по дорожкам академического парка, напоминая двух благовоспитанных сестёр, которые ждут отлучившихся буквально на минуту родителей. Не выбивались, хоть и привлекали внимание. Прелестные, оживлённые девочки!
Академия была полупустой. Начались каникулы. Студенты или разъехались, или разъезжались. Многие родители прибывали лично, чтобы забрать своё чадо. Поэтому две девочки на дорожках парка никого не удивили.
А они, не привлекая внимания, всё сильнее отклонялись от "гостевой" части парка. У них была чётко определённая цель. У ней и шли. По возможности, быстро. Просто потому, что быть уверенными в том, когда именно декан целителей пойдёт из академии в академическую больницу, они не могли.
Они знали примерное расписание Лавиля. Но ведь он же живой человек? А значит, не будет двигаться точно минута в минуту. Если они пропустят его сейчас, придётся ждать. Зная Лейна, у них будет время, более чем. Тем более, что они остаются в академии до вечера. Им предстоит ещё дружеский ужин с ректором.
Они успеют в любом случае. Но... Девочки, как будущие учёные, имели уже определённые "отклонения" в этом смысле. План есть план. Тайминг есть тайминг. Порядок действий должен быть определён и обоснован.
Занудно? Может быть. Но, только немного. К тому же, именно это позволяло им практически всегда добиваться своего. Шалить и решать задачи так блестяще и безукоризненно.
Сейчас задача была наказать обидчика Неониль. И сделать это не только так, чтобы никто не схватил их за руку, но и чтобы сам наказанный не понял, кто "наградил" его неприятностями. Просто потому, что собирались они его "учить" не раз и не два. Чтобы точно дошло.
Сегодня "играла" одна Йли. Эль только страховала. И это справедливо. Это её маму так жестоко и несправедливо обидели.
Девочки добрались, наконец, до места, откуда открывался отличный обзор на больницу при академии и дорогу к ней. Спрятались в кустах. Настороженно замерли.
