Текст книги "Целители. Тени прошлого (СИ)"
Автор книги: Наталья Машкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
Глава 11.
Теперь предстояло ждать и одновременно определиться с тем, как вообще подойти и «познакомиться» с Лавилем. Как впихнуть в него зелье.
Эль внимательно смотрела на сестру. Йли была странной. Даже по её меркам. Не легкомысленной, но "странной"... Как описать точнее то, что она чувствовала в младшей, любимой сестрёнке, княжна Гарнара не знала.
Она назвала бы Мэйлин "королевой импровизации". Было удивительно то, как, казалось бы, лёгкая и смешливая Йли собирала информацию отовсюду, обрабатывала её в каком-то странном, снова это слово! ключе и генерировала такие необычные решения и подходы, что...
Она до сих пор не решила, как будет действовать с Лавилем. Эль, на её месте, продумала бы всё от и до. Йли только посмеялась:
– Вот увижу то место и решу!
Теперь осматривалась. Казалось бы, легкомысленно вертела головой и улыбалась. Эль терпела. До тех самых пор, пока декан целителей, обидчик Ниль, не показался вдалеке. Он шёл неторопливо, с задумчивым, печальным лицом.
Пусть медленно, но двигался же! Значит, времени оставалось всего ничего! И Эль не выдержала. Толкнула локтём свою не в меру неторопливую подружку. Йли тихонько рассмеялась. Ясно! Она уже всё придумала и тянула только для того, чтобы заставить её нервничать. Такая игра на грани фола, была чрезмерной даже для одной из прямых потомков Ведущих За Собой.
Эль дёрнула сестру за руку и прошипела:
– Что ты собираешься делать?
Йли вместо ответа прошептала:
– Дай мне твой бальзам для губ.
Эль не тянула. Мигом подала небольшую коробочку. Йли пальцем взяла оттуда бальзам и выложила себе на ладонь. Отдала остальное сестре. Сама достала "орудие преступления". Сыпнула порошок туда же, на ладонь, и смешала с бальзамом.
Безумие, скажете вы? Ведь порошок был ядовитым, с очень неприятными последствиями. Может быть, для кого-то. Для девочек, нет. Они были уверены в себе, своих знаниях и решениях. Зелье избирательного действия, значит не повредит никому, кроме объекта.
Они что же, ненормальные, рисковать кем-то, кто может оказаться рядом с ним? Нет, конечно! Состав "проснётся" только тогда, когда "услышит" того, для кого предназначен.
Йли мигом смешала бальзам и порошок в пасту и принялась... Забивать её себе под ногти...
– Что ты собираешься?!.
Эль вскрикнула громче, чем следовало бы. С ужасом огляделась по сторонам. Слава богам, никто её не услышал! Зашипела тихо и угрожающе:
– Если не скажешь, не пущу!..
Йли скептично глянула на сестру. Она прямо сейчас видела несколько способов вырубить её так, что она не сможет предотвратить нападение... Но... То, что она может провернуть подобное, вовсе не значит, что станет... Улыбнулась, поцеловала Эль в щёку, успокаивая, и кивнула в сторону:
– Смотри! Там прячется такая симпатичная лиана тукмар...
Эль поперхнулась от ужаса. Закашлялась, зажав себе рот. Ухватилась за мелкую проныру и просипела, выпучив глаза:
– Ты ненормальная! Ты, что?! Собираешься залезть в заросли тукмар?!
Йли весело и, в то же время зло, хохотнула:
– Ага! Доблестный рыцарь меня спасёт. Разве это не то, что любят мужчины? Он будет так горд собой, что не заметит, как бедная, испуганная девочка немного оцарапает его...
Эль смотрела на мило улыбающуюся, кудрявую Йли, как на чудовище. Которое сама породила. Схватила её плотнее и задавленно шепнула
– Не пущу!
Мэйлин рассмеялась:
– Попробуй!
Одновременно сделала несколько вещей. Мерзких и неблагородных, но очень эффективных. Пользуясь тем, что она целитель и вполне владеет своими силами.
Сердце Эль дрогнуло в груди. Ощущение было именно такое. Это очень неприятно, когда вас посещает экстрасистолия, доложу я вам. А для идеально здоровой эльфийской девочки и вовсе невозможно. Эль растерялась и пропустила лёгкий тычок, который заставил её разжать руки.
Йли тут же выскочила из кустов и опрометью кинулась с группе растений, где притаилась смертоносная лиана тукмар.
Эль прикусила ладонь, чтобы не закричать. Лавиль был уже недалеко. Она не станет ломать игру сестры, пока не увидит, что она в реальной опасности.
Но, как же получит от неё мелкая мерзавка, если всё обойдётся!!!
***
Так думали на счёт Йли часто. Многие. Иногда даже родная мама. И Аугусто, который был готов простить ей что угодно, но одновременно признавал совершенно невыносимый характер "своуей любименькой девоучки".
Вот и лиана тукмар, сунувшаяся было к "угощению", отпрянула от прелестной крошки и попыталась забиться поглубже в пышный куст, рядом с которым росла. Спряталась между ветвями дерева, по которому вилась, будто бы говоря:
– Нет меня! Нет!
Такой поведение хищницы не устраивало Мэй. Лавиль подходил ближе и "переделывать" план было поздно. Поэтому она схватилась за один из листьев лианы и зашептала прямо в гущу зелени:
– Не обижу! Клянусь! Помощи прошу!
Лиана шевельнулась. Она знала того мага, что был неподалёку. Случалось уже сталкиваться... Магией он бил очень и очень больно...
Девочка кивнула:
– Да! Ты права! Он ударит. Но и я отдам тебе силы потом. Столько, что хватит не только восстановиться, но и выгнать два базальных побега. Нет? Хорошо, три. Три побега!
Лиана сдалась. Разрастаться в этом, холодном для неё климате, было нелегко. Да ещё при том, что питаться приходится только тем, что достанешь из почвы. Или мышь какую изловишь... Старые чистоплюи не желали подкармливать её кровью. "Неэтично!"– сказал ректор и все с ним согласились.
Академия поддерживала её. Без этого лиана и вовсе не выжила бы. Но на таком пайке особо не разжиреешь... Поэтому хищное самирское растение согласилось на предложение страшной девочки. До которой никогда иначе не дотронулось бы. Ну, её! Укокошит и не поморщится!
– Жуткая страна! Жуткое место! Жуткие дети!– шептала лиана.
Йли "слышала" её и ухмылялась. "Схватило" её здоровенное растение очень аккуратно. Деликатно, можно сказать. Девочка дёрнулась и зашипела:
– Слабо! Ты что забыла, как нужно хватать добычу?
Лиана обиделась. И немного "потерялась". Схватила "жертву" уже как следует. На что и был расчёт мелкой интриганки. Выглядело, признаться, страшно: ребёнок, которого скрутила, приподняла и уже почти укрыла листьями хищная лиана тукмар! Ещё немного и начнёт переваривать!
Ужас!.. Эль едва не кинулась на помощь сестре. И, признаться, всплакнула немного от страха.
Лавиль тоже увидел. Поверил, что вот-вот произойдет несчастье. Да, и как тут не поверишь, если всё разыграно безупречно. Йли тоже вела себя правильно. Не голосила, чтобы привлечь внимание. Только вскрикнула разок.
Чуткому уху лекаря этого было достаточно...
Он стрелой кинулся к "месту трагедии". Шарахнул по бедной лиане так, что у той все листья обвисли. Выглядело настолько жалко, что Йли, про себя, тут же пообещала ей, бедняжке, четыре базальных побега. Это будет справедливо, учитывая то, как несчастная пострадала по её вине.
Лекарь и знать не знал о подобных мыслях "несчастного ребёнка". Он выпутывал девочку из стеблей лианы быстро и аккуратно. Шептал что-то утешительное. Храброе дитя до сих пор сопротивлялось и пыталось отбиваться, не понимая ещё, что спасение пришло.
Он вытащил девочку из ядовитой листвы и собрался было бежать, когда она открыла глаза. Чистые ярко синие глаза... Да. Иллюзии плохо "брали" глаза, особенно эльфийские. Особенно глаза представителя королевского рода эльфов. Зеркало души, как-никак.
К счастью, черты лица были немного искажены. Да и декану целителей никогда не пришла бы в голову дикая мысль, что он может вытащить из объятий лианы эльфийку. Поэтому он просто отметил удивительно красивые и чистые глаза девочки. Сердце, уже в который раз за последнее время, болезненно сжалось...
Его замучила эта боль. Он понял теперь, как люди без магии отхватывают сердечно-сосудистые заболевания из-за душевных переживаний. Постоянная боль изматывает и истощает. Ему, магу, не светит заболевание, но всё равно. Как же больно...
Девочка попыталась выбраться у него из рук. Он опешил:
– Ты куда?
– Как куда?– туманно ответила юная барышня.– К своим.
Йли не лгала, когда была возможность не лгать. Не только из моральных убеждений, но и для того, чтобы иметь возможность клятвой подтвердить свои слова, при случае. Вот и теперь клятва легко приняла бы её свидетельство. Она действительно собиралась к "своим". Пусть этот маг считает, что пойдёт она к родителям, а на самом деле, к сестре, Лейну и ректору.
Тем более, что оставаться здесь ей уже незачем. Она сделала всё, что нужно. И не стыдилась. Обидчик мамы, не подозревая о том, что его ждут печальные дни и ночи, волновался о пустяках:
– Прости, но отпустить я тебя не могу. Во-первых, нужно принять противоядие от яда тукмар. А во-вторых, нужно найти твоих родных.
– Ладно,– покладисто улыбнулась Йли.– Куда нужно идти?
– Никуда. Я отнесу тебя. Мы пойдём в больницу, ко мне в гости. Ладно?
– Ладно,– снова улыбнулась Йли.
Лавиль подхватил девочку и понёс её в сторону академической больницы, думая о том, что встречаются же ещё где-то такие прекрасные, послушные и воспитанные дети. Его собственные племянники, а особенно племянницы, были совсем не такими. Совсем...
Эль устраивалась в кустах удобнее, понимая, что сестру придётся ждать некоторое время. А сама Йли отнеслась к случившемуся философски. Никогда, на её памяти, каверзы не шли ровно так, как должны были. Раз этот злодей, обидевший маму, такой заботливый, пусть заботится. Ей всего-то придётся подождать, когда её зелье начнёт действовать.
Пока она, плывя на руках у мага и улыбаясь встречным людям, занималась тем, что аккуратно подтирала им память. Никто из них не сможет описать девочку, которую принёс в больницу Лавиль.
Она молодец и демонстрировала высокий класс. Не стирала и не блокировала память. Зачем, если такие нестыковки сможет выявить потом ментальное сканирование? Казалось бы, зачем ребёнку думать о подобных вещах?.. Как зачем? Понятно же!..
Наставники учили её быть быстрой, смелой, внимательной и аккуратной. Не оставлять хвостов и следов. Вот она и старалась. Разве Ланель, на которого она так похожа, научит плохому? Или Лариди? Или Мар? Все они, которые так любят её и заботятся, чтобы она могла выжить всегда и везде, не могли учить чему-то неправильному.
Любовь и верность своим – основа жизни каждого эльфа. Её тоже.
Потому она "научит" этого злого декана. Без ненависти в сердце. Но так, чтобы он запомнил, что нельзя обижать слабых.
***
У себя в кабинете Лавиль усадил спасённую на диван и, первым делом, отправил просьбу, организовать им с девочкой чаепитие. Нужно сгладить как-то страшное воспоминание у ребёнка. Хоть немного. Сладости должны помочь.
А пока быстро нашёл у себя на полках противоядие от яда тукмар, отмерил себе и девочке. Она принюхалась к снадобью, но послушно выпила. Он следом.
Тут и чай подоспел. Дамиан с удовольствием потчевал забавную малышку. Она была очаровательной настолько, что от одного её вида снова сжималось его дурное сердце. А ещё весёлой, остроумной, приятной.
И очень хитрой. Отвечать на вопрос о родителях не хотела. Боялась, наверное, что её накажут за то, что ушла без спроса и подвергла свою жизнь опасности. Как Дамиан ни убеждал её, что он сам поговорит с родителями и наказания не будет, она не соглашалась назвать себя.
Не отказывала, нет. Просто уходила от ответа. Имя? Пожалуйста! Мило улыбается:
– Меня зовут Лин.
Остальное, нет. А потом он и вовсе пожалел, что затронул эту тему. Потому, что, когда он в очередной раз сунулся к ней с вопросом девочка горестно вздохнула и драматично заявила:
– О чём может вам сказать моё родовое имя, если оно толком и не моё? Имени, на которое я имела бы права, у меня нет! Да, магистр, признаюсь вам честно, я ублюдок!
Маг шалел от откровенности девочки. А она откусила кусочек пирожного, запила чаем и попыталась пояснить:
– Думаю, вы знаете, что это значит. У меня нет и никогда не было...
Брови бедняжки поднялись домиком, сигнализируя, что слёзы где-то близко. И Лавиль воскликнул:
– Ясно! Я знаю, что это значит! Тебе совсем не обязательно говорить об этом. Особенно, если это неприятно!
Девочка снова откусила пирожное. Деликатно прожевала. Вздохнула:
– Неприятно или нет, это моя жизнь. И другой она уже не будет...
Лавиль убить себя был готов за то, что вообще начал расспросы. Всего-то нужно было отвести ребёнка к Элвину и академия сама нашла бы родных девочки. Вместо этого он устроил бедняжке допрос.
А "бедняжка" только входила во вкус. Играла на чувстве такта и воспитанности Лавиля, как на струнном инструменте. Наивно распахивала глаза и терзала мерзкого, но, как оказалось, способного сочувствовать другому, дормерца:
– Думаю, вы знаете, что клеймо незаконнорожденности смыть невозможно. Оно останется со мной навсегда. Навеки! И ничто не сможет этого изменить!
Дамиану уже дурно было от этого разговора. Натурально дурно. Кружилась голова и тошнило. Он подумал, что нужно принять дополнительную дозу противоядия и дать его девочке и брякнул то, что в нормальном состоянии никогда не стал бы обсуждать с ребёнком:
– Почему нельзя изменить? Если кто-то женится на твоей маме и удочерит тебя, ты обретёшь родовое имя.
Стало совсем плохо. Он, боясь испугать дитя, из последних сил перебросил непослушное тело на диван. Посидит тут минутку, без риска свалиться на пол, как со стула, и пойдёт за противоядием.
Посидел. Упал. Хорошо, что на диван. Лицо девочки приблизилось вплотную. Она, словно и не видела, что с ним. Продолжила разговор. Наивно:
– Если вы так добры, декан, как я вижу... То, может, вы и женитесь на моей маме?
Или ему почудился этот бред?.. Кажется, он даже пробормотал, что это бред... А девочка наклонилась к самому его лицу и прошептала:
– А если ты не добрый... А мы с тобой знаем, что ты не добрый... Думай, пока отдыхаешь, что за всё приходится отвечать. За чужие слёзы тоже.
– Ты права,– прошептал Дамиан и закрыл глаза.
Глава 12.
Если бы Лариди видел, что творила его юная подружка тем днём в академии, он неминуемо зашёлся бы в диком восторге и воскликнул что-то вроде того:
– Да! Да! Только Тайная Канцелярия! Только карьера шпиона! Ты рождена для неё!
Для чего была, на самом деле, рождена Мэйлин, не мог знать ещё никто. Но то, что она вела себя в высшей степени толково и бесстрастно, это факт. И нервы у неё были... Стальные канаты позавидуют...
Она ловко выбралась из больницы. Так, что её не заметил никто. Поделилась силами с лианой тукмар. Бедняжка порадовалась, когда из земли показалось целых четыре новых побега. Приходить снова "в гости" хищное самирское растение, правда, не приглашало и с облегчением рассталось со страшной девочкой.
Затем Йли пришлось терпеть нотации сестры и вымаливать её прощение. Пообещать, что "лекарские штучки" она на ней практиковать больше не будет. Что ж... Конечно, не будет, раз обещала. Если понадобится, придумает что-то новое.
А после, вечером, был весёлый ужин в домике ректора. Мэй выдержала его стоически. Притворялась, конечно. И жалела, что эта история испортила ей настроение, и такой прекрасный вечер. Готовилась к разоблачению, если декану целителей придёт в голову сообщить Элвину о своём странном недомогании.
А потом они втроём с Лейном ушли в Гарнар порталом... В ту ночь Мэй снова пришла и забралась в мамину постель, хоть уже и не маленькая. Свернулась у неё под бочком. Густ улёгся с другой стороны. Вздыхал так, что только девочка его слышала:
– Ты теперь у меня престуупница, девоучка моя... И как тебе?..
Плохо! Неприятно сознавать, что ты причинила боль и неудобства, пусть и временные, разумному. Особенно, если ты ведающая и целитель. И в то же время, вспоминая застывшее болью лицо мамы, Мэй чувствовала, что иначе просто не могла бы поступить... Мама и сейчас ещё иногда горестно вздыхала во сне.
Аугусто понимал её. Как всегда. И тихо мурчал на ухо:
– Ничего... Ничего, милая... Спи... Всё образуется... Перемелется, мука будет... Спи...
Мэй вздохнула ещё разок и послушно заснула.
А здоровенный чёрный кот так и не сомкнул яркие очи той ночью. Отдавал силы, и берёг сон своих любимых "девоучек". Пусть спят. Устали они. Замучились.
***
Если бы Мэй знала, что "неудобства и неприятности", которые она устроила декану целителей, оказались несколько больше, чем она рассчитывала, вряд-ли она вообще уснула бы той ночью.
На самом деле, "неприятности" оказались гораздо, гораздо большими, чем вообще можно было бы ожидать... Случилось это потому, что яд тукмар или, наоборот, противоядие от него, вступило в реакцию с зельем Мэйлин. Или у Лавиля оказалась аллергия? Хотя, откуда?.. Или же организм просто не выдержал адской смеси?..
Никто уже не ответит на этот вопрос. Да, и зачем?.. А, может, боги допустили и Лавиль огрёб своё воздаяние в гораздо большей мере, чем могла бы "отвесить" ему добрая девочка? И имел достаточно времени, подумать над своим поведением и ошибками?..
Коллеги нашли декана целителей без сознания в его собственном кабинете, на диване. С лицом и, как выяснилось, когда его раздели, всем телом покрытым просто чудовищными волдырями. Он горел в лихорадке и бредил.
Одежду пришлось срезать потому, что когда её попытались снять, она беспокоила и сдирала волдыри, превращая их в раны. Они сочились сукровицей и, судя по всему, дико болели. Лавиль стонал и пытался вырваться.
Его оставили в покое и не стали переносить. Одежду срезали, накрыли Дамиана простынкой, подпитывали магией, чтобы не окочурился, пока суд да дело, и начали разбираться. Всё, что было на столе, забрали на анализ. Декана привели в себя и спросили, что ещё он пил, ел или принимал.
Лавиль мучительно щурился, пытаясь сообразить, чего от него хотят. Схватил своего заместителя, старейшего и опытнейшего магистра Билье за руку и прошептал:
– Девочка! Где она?
– Какая девочка, друг мой?– участливо спросил старик.
Лавиль собрался с силами и ответил:
– Я принёс её в больницу. Её чуть не сожрала лиана тукмар. Она тоже пила противоядие и чай...
Лавиль отключился а старый лекарь с сожалением смотрел на своего молодого коллегу. Бредит, бедняга. Что, в общем-то, не мудрено... Людей уже опросили. Никакой девочки никто не видел. Декан пришёл в больницу один. И на столе была только одна чашка.
Хорошо уже, что он упомянул про тукмар. Может быть, он влез туда и это влияние яда? Или же, наоборот, противоядие было некачественным? Всё это тут же кинулись проверять. В декана влили ещё дозу противоядия, теперь уже проверенного.
Стало только хуже... Волдыри множились. Выскакивали, как грибы после дождя. Прямо на глазах. Аллергия?!. У эльфийского смеска?! Целители были поражены. Пусть они никогда не болтали об этом, но вполне представляли себе, откуда у их начальника могли быть такие впечатляющие внешность, силы и выносливость.
Понятно, что где-то там в его родословной хорошо так потоптались скархи. И, да... Жизнь удивила их в очередной раз. Что, в общем-то, бывает в жизни лекарей часто. В хорошую и в плохую сторону. У них получилось в плохую...
Аллергия у эльфа?! Они долго ещё были в шоке, но действовать начали сразу же... Декана приговорили к промыванию желудка. А потом и в этом отпала нужда...
Он "промывался" сам. Причём не только сверху, но и снизу. Хорошо, что к этому времени он пришёл немного в себя и мог, пусть и ползком, и с поддержкой, добираться до уборной. Но это тогда, когда "промывало" снизу. Когда сверху, то даже не вставал. Свешивал голову с дивана и "промывался" в тазик, который поставили там и заботливо меняли по мере надобности.
Ужас!.. Остановить "промывание" было попросту невозможно. Никакие средства не брали. И магия не брала. Оставалось только удивляться тому, как, оказывается, много в организме каждого разумного... лишнего, так сказать. Которое можно отдать, при необходимости.
К утру Лавиль будто бы похудел. Сказать, что побледнел нельзя. Просто потому, что волдыри и раны от них не позволяли рассмотреть кожные покровы как следует. На раны пытались налепливать примочки и пластыри. Пациент не давал. Рычал, что так только хуже.
Он вообще был несдержанным сейчас. На коллег не бросался, но матерился почти непрерывно. Особенно тогда, когда приходилось шевелиться или брести в уборную для очередного "очищения". При каждом движении лопались очередные волдыри. Сукровица присыхала коркой к больничным рубашке и штанам бедняги.
Когда её приходилось отдирать, он тихо рычал или скулил. И, в конце концов, заявил магистру Билье, что пойдёт "болеть" домой. Старик покачал головой, но согласился. Они ничего не могли сделать для него в глобальном смысле. Состояние не угрожает жизни. Просто сильное отравление, которое невозможно купировать. А навещать коллегу он сможет и дома.
В домик Лавиля построили портал. Декана проводили и оставили одного. От помощника и сиделки он отказался, хоть парни и предлагали.
Дамиан, постанывая от облегчения, содрал с себя всю одежду. Приготовился. И, с наслаждением, почесался. Взвыл и, кажется, заплакал. Но не почесаться не мог. Свербело так, что он мечтал об этом со вчерашнего вечера как, наверное, мало о чём в жизни. При своих нельзя. Непрофессионально. Могут ведь остаться шрамы.
– Хрен с ними, со шрамами! Хрен с ними! Может, хоть бабы меньше будут на рожу мою залипать!– думал бедняга.
Чесался, стараясь аккуратно, но всё равно задевал корки и раны. Тихонько скулил и матерился. Поминал себя, свои грехи и то, что получил он, как ни посмотри, по заслугам. Нелли Тал не вспоминал. Это было больнее, чем всё волдыри вместе взятые...
Устроил лежбище в своей роскошной уборной. А что? Просторно, чисто, прохладно. Есть куда "очищаться". Ходить никуда не нужно. И полежать есть где. Бросил одеяло на пол и лежи. Камень плитки, даже сквозь одеяло, приятно охлаждает пылающие раны.
Прекрасно устроился. Тем более, что сил ходить куда-то не было. Он слабел. Не критично, но очень неприятно. И худел. Даже через несколько дней его всё ещё регулярно, хоть и реже уже, полоскало. Он смирился. Отслеживал своё состояние, пил воду и думал. О своём поведении.
Мэй оказалась права. У него появилось на это время. И смелость. Разумные вообще склонны задумываться о глобальных вещах и собственных поступках, только тогда, когда припечёт.
***
Элвин навестил молодого мага через несколько дней. Дамиан встретил ректора уже в гостиной, как положено. Но одет был пока в подобие римской тоги. Завернулся хорошенько в простыню, и готово. Элвин поймёт и не обидится. А надеть что-то более привычное, он просто не в состоянии. Да, он просто в обморок от боли упадёт, если попытается.
Элвин внимательно смотрел, как осторожно устраивается его молодой декан на диване. Так, чтобы поменьше беспокоить раны, которые были, судя по всему, по всему телу. Помолчал. И только потом скупо уточнил:
– Шрамы останутся?
Лавиль осторожно пожал плечами и равнодушно ответил:
– Не знаю. Какая разница?
Немного подумал и высказал предположение, лекарь включился:
– По идее, не должны. Регенерация справится.
Ещё подумал и добавил:
– Хотя, с другой стороны, и то, что у такого, как я, может быть подобная аллергическая реакция... Это казалось ранее невозможным...
Элвин кивнул. Поиграл бровями:
– Установили, на что тебя так...разнесло?
Снова аккуратное пожатие плеч:
– А кто его знает? Чай, сладости и противоядие чистые. Оно и понятно. Противоядие я сам готовил, а чай наши девочки...
Задумался. Элвин не мешал. Только подтолкнул немного. Тогда, когда молчание стало и вовсе тягостным:
– Тебя что-то беспокоит, мой друг?
Дамиан покачал головой. А потом взглянул на ректора, выдохнул и признался:
– Мне кажется, я схожу с ума.
Элвин молчал, давая ему высказаться. Молодой маг с трудом выдавливал из себя слова:
– Странно это всё. Будто не со мной. Нереально как-то... Я никому рассказать не могу, даже старику Билье. Он решил, что я брежу... Хотя нет. Сначала мои слова проверили. А потом, когда они не подтвердились, все решили, что я брежу...
Лавиль сам "послушал" себя и ужаснулся. Усмехнулся:
– Даже сейчас звучит, как бред.
Снова было замкнулся в молчании. Элвин не позволил. Уцепился, как клещ:
– Ну же, Дамиан! Встряхнись! Ты учёный! И будешь великим учёным, я уверен!
Расшевелить Лавиля было трудно. Он скептично глянул на старого ректора и уронил:
– Пока я только великий мудак...
Элвин досадливо дёрнул головой:
– Об этом мы ещё поговорим. Потом. А сейчас давай, соберись. Включи мозги и думай. Что тебя беспокоит?
– Бред,– послушно ответил Лавиль.
– Какой?– не отставал старый маг.
Дамиан вздохнул и признался:
– Мне померещился ребёнок. Поэтому я и полез в заросли тукмар.
Уставился на ректора. Что-то вроде: ну, что ты будешь делать с чокнутым деканом целителей?
Элвин не стушевался. Допрашивал дальше:
– Какой ребёнок? Пол? Возраст? И что конкретно ты видел?
Дамиан сжал руки:
– Я думаю, что потребую ментальное сканирование. Когда немного очухаюсь. Иначе, просто сойду с ума. Её никто не помнит, хотя несколько человек видели, как я нёс её в больницу... Девочка. Лет семь-восемь. Тукмар чуть не сожрала её. Я отбил и принёс её в свой кабинет. Дал противоядие ей, выпил сам. Потом мы пили чай и болтали. Милая малышка. Такая симпатичная и умная, что я с удовольствием общался с ней. Кудрявая и красивая. Как феечки, каких рисуют на коробках конфет. Только имя своё мне категорически отказывалась сказать. Боялась, наверное, что накажут.
Дамиан сдвинул брови. Мучительно поморщился. Больно. Шевельнуться больно. И думать... Добавил с грустной улыбкой:
– У меня, магистр, был такой странный и цветной бред, что сам удивляюсь. К чему бы это?.. Та девочка называла себя ублюдком. Но делала это так странно... Без стыда и горечи. Скорее, смаковала это, как забавную свою особенность...
Когда Дамиан поднял глаза на старого мага, тот тоже грустно и как-то нежно улыбался:
– Успокойся, мой друг. Уверен, что с головой у тебя всё в полном порядке.
